Дневники памяти. Смерть глазами ребенка

     «Смерть глазами ребенка» так хочу назвать начало своей истории. Абсолютно реальной и правдивой, местами страной и некрасивой. Но это моя жизнь. Мои детство и юность, какими я их помню. Думаю, по-другому было нельзя, только этот опыт, только эти родители. Пишу честно и заодно размышляю.

     Я помню себя лет с 3-х, а то и раньше. И воспоминания эти неразрывно связаны со смертью. Семь похорон за мои восемь лет. Сначала дедушка Андрей, мамин отец. С ним у меня связано лишь одно воспоминание. Я сижу у него на коленях, мы смотрим по телевизору соревнование по плаванию. Он мне что-то говорит, я отвечаю. Только через много лет я узнала, что он был полностью глухим. Контузило на Финской войне. Дед отлично читал по губам и понимал даже детскую речь. Он ушел в августе 1976 года. Было тепло, и мы, дети, бросали в могилу мелкие монеты. Я где-то читала, что в августе умирают люди, особо любимые Богом. Мои наблюдения подтверждают это. Блок, Монро, Миронов, Ванга, Цой…Падающие звезды как символ прожитой жизни. Хочу умереть в августе. За дедом через 2 месяца ушел его сын Володя, мой дядя. Ему было 28 лет, он был парализован с детства. Последствие полиомиелита. Он умер от тоски, просто не перенес разлуку с отцом, с которым проводил большую часть времени.

     Следующий 1977 год унес из моей жизни обеих бабушек. Они дружили с юности и поженили своих детей, моих маму и папу. Я любила с ними бывать, когда собирались подругами, вспоминали молодость, пели душевные песни. Осенью бабу Полю, папину маму сразил инсульт, упала прямо в туалете. Несколько дней она лежала в кровати, парализованная. Помню, как меня подвели к ней попрощаться. Бабушка все понимала, по щекам катились слезы, но ни говорить, ни двигаться она не могла. Я была первой ее внучкой, она очень меня любила и переживала за мои проказы. Баба Поля верила в Бога, но кроме того, что он сидит в каждом углу и все видит, ничего не объясняла. Я его очень боялась и хотела жить в круглой комнате. На похоронах бабы Поли простудилась баба Нюра, мамина мама. Через месяц ее не стало.

    Хотя мы виделись не так часто, незримая связь с ней оказалась прочной. Почему-то именно ее я часто вспоминала, когда была большая вероятность травм.  Я думала: «Баба Нюра дожила до старости с обоими глазами, целыми руками и ногами. И у меня получится». Еще мы родились в один день-4 ноября. И единственный день рождения, который отмечали у меня в детстве, был вместе с ней- 4 года. Она подарила мне подушку. Потом вызывали скорую помощь: вместо сока я выпила вино и сильно опьянела. Перед моими глазами качался из стороны в сторону стол, а мне было весело. Врач сильно ругал маму. А этот длинный стол в зале стал для меня символом поминок.
Примерно в это время мне приснился странный сон, который помню до сих пор. Как будто в кладовке нашей квартиры есть еще одна дверь, в подземелье. Там длинный коридор с арками, на стенах горят факелы. Полутемно. Я иду там одна, зову маму и папу. Мне страшно, холодно и одиноко. Вдруг мимо меня с большой скоростью пролетают родители. Я бегу за ними назад в квартиру. Там они, как куклы, упали на стоящие вдоль длинного стола стулья. Оба как восковые, мертвые. Я закричала. После этого сна я стала думать о смерти. Я осознала себя внутри, как отдельного человека. Я сижу внутри этого тела и через глаза смотрю на мир. Все остальные люди- не я, другие. И как так, меня не будет? Куда я денусь? Стул будет стоять, а где буду я? Примерно такими словами я размышляла об этом и очень боялась момента, когда я исчезну. Почему именно стул для меня стал более вечным, не знаю.
 
    Из старшего поколения в живых оставался дед Никита, папин отец. Фронтовик, инвалид Великой Отечественной, молчаливый, угрюмый человек. Но в молодости отлично играл на гармошке. Он умер в июле 1980, накануне Олимпиады в Москве. Было очень жарко, мама недавно родила четвертого ребенка, поэтому не сразу заглянули в его комнату. Его хоронили в закрытом гробу, а запах очень долго выветривался из квартиры. Я знаю, что его похоронили на Шинном кладбище, где до этого никого из родни не хоронили, но могилы его не знаю. Отец не ходил к нему, хотя ничего плохого о нем не говорил.
 
    Мама в это лето уже серьезно болела, поэтому мальчик Толя родился очень слабым. Она назвала сына в честь трагически погибшего старшего брата, хотя папка очень хотел дать ему имя Жора. Нельзя называть в честь погибших, нехорошая энергия при этом передается. Толика положили в больницу, но спасти не смогли. Он прожил около 2-х месяцев. Папка рассказал нам целую историю об этом. Что в больнице, где лежал брат, умерло сразу 46 младенцев, над ними ставили опыты. Мы с братьями очень испугались и стали бояться врачей. Похорон Толика не было. Просто маленький гробик на коленях отца в кабине грузовика поехал на кладбище. Папка взял с собой только меня. Отдельной могилы для малыша не было, отец раскопал могилу своей матери и положил сына на ее гроб. Так просто.  От мальчика не осталось никаких документов, как будто и не было человека. Недавно я восстановила его свидетельство о смерти и сделала надпись на памятнике.

    Надо сказать, что история этой могилы довольно странная на мой взгляд. За небольшой квадратной оградкой стоял один памятник, хотя похоронены там 4 человека. И памятник принадлежал бабе Поле, папиной матери, которую тут похоронили третьей по счету. Перед ней был дед Андрей, ее сват получается, и его сын Володя. Почему похоронили вместе сватов, для меня загадка. Кто решал эти вопросы, непонятно. Потому что, когда умерла баба Нюра, жена Андрея и мать Володи, места рядом с ними уже не было. Почему деду и дяде не поставили памятники, я могу понять. Семья была очень бедной, а выросшие дети этим вопросом не озаботились.

    В январе 1981 умерла моя мама. Ей было всего 29 лет. Она болела туберкулезом и очень поздно обратилась за помощью. Новогоднюю ночь 81 года мы отмечали на коробках с вещами, в новой квартире. Родители обменяли 3-х комнатную квартиру на Цирке, в центре правого берега Красноярска, на 2-х комнатную в Первомайском поселке, на Павлова. Потом в течение 2 лет отец еще дважды поменялся, пока с тремя детьми не оказался в бараке в поселке Монтажников. На лысой горе рядом со Злобинским кладбищем. Но это другая история. А тогда я решила, что переезд в Новый год плохая примета. В памяти отпечатался один вечер в том январе. Я сижу на полу на одеяле, раскачиваюсь взад-вперед. Мне 8 лет, в первом классе уже. Мама сидит напротив меня на стуле, я снизу вижу ее ноги. Она рассказывает о будущем, строит планы. Ей действительно хотелось изменить жизнь, выйти из нищеты, перестать пить. Но было уже поздно. Это было моим последним воспоминанием о ней. Тот эпизод стал для меня первым осознанным моментом в жизни. Время остановилось, я была, как теперь говорят, в настоящем -здесь и сейчас. Тотально прочувствовала и запомнила все нюансы. Легко могу их восстановить.

   На мамины похороны приехало очень много родственников и знакомых. А я узнала о ее смерти так: папка дал мне прочитать записку из больницы. Она была довольно большая, но я прочитала только первую строчку: Тов. Фомин А.Н., ваша жена умерла. Дальше разобрать не смогла, маленькая же еще. Сказать, что я очень расстроилась, заплакала, не могу. Я смотрела на все как бы со стороны. Мне было интересно, как мы будем жить без мамы. Да и поминки я, честно говоря, любила. Можно было, наконец, наесться. С этим у нас всегда была беда. Тогда покойники ночевали последнюю ночь дома, поэтому всю ночь сидели около гроба. Это было страшно, потом в зале по диагонали мне часто мерещился гроб. Когда мой дядя фотографировал похороны, как было принято тогда, мне казалось, что на фото я улыбалась. И долгие годы меня терзало чувство вины. И только во взрослом возрасте я увидела эти снимки и себя на них. Вполне адекватное моменту лицо, грустное. Фотографии были черно-белые, плохого качества. И на одном снимке я увидала над моим дядей большую косу. Он вскоре трагически погиб, ему не было и 40. Может, случайность, а может, и знак.

    По-настоящему утрату я смогла почувствовать лишь в 19 лет, когда погибла тетя Катя, двоюродная сестра отца. Ее в 45 лет убил муж из ревности. Она была симпатичной и очень веселой. Меня трудно рассмешить, довольно своеобразное чувство юмора, тете Кате это удавалось. У нее была мистическая история. За 2 года до смерти ей не стал давать прохода домовой. Устраивал настоящий полтергейст: безобразничал с вещами, пугал ее, даже душил. Ничего не помогало, ни молитвы батюшки, ни отъезд тетки к родственникам. Она рассказывала, что видела его маленьким, пушистым комочком. Все-таки выжил он ее из дома. Смерть тети Кати была такой неожиданной, что я долго не хотела ее принимать. Я приехала в Дзержинское, помогала с поминками, сидела всю ночь возле гроба. А когда ее стали выносить из дома, я поняла, что не хочу видеть, как ее закапывают в землю. Поэтому осталась одна в теткином доме и плакала навзрыд. Мне не было страшно, хотя я сидела на диване, где ее убили, и в этом доме был неспокойный домовой. Я спрашивала Бога, почему так несправедливо, зачем он ее рано забрал.

   Ощущение чувства потери не дается с рождения, это можно понять лишь с возрастом, взрослением души. Становится почему-то больше жаль себя, как тебе будет не хватать этого человека. И скорбь обязательно нужно выплакать до конца и спокойно отпустить умершего в иной, лучший мир. Чтобы потом он не приходил во снах и не гнался за тобой, как было у меня после трагической смерти подруги.