The Leninist Union

Такое чувство возникает и раньше, но теперь я уверен, что действительно знаю, что это значит. В своем сне я сижу в купе СВ на боковой площадке, делаю вид, что читаю книгу, а сам думаю о Бромберге и следующем его примере. Через некоторое время звонит проводница, обращается ко мне и сообщает, что пришел пьяный Бромберг, ищет туалет. Я встаю и иду к выходу. Когда я выхожу из вагона на платформу, ко мне подходит пьяный Бромберг и в пьяном кураже бьет меня по лицу. Я спокойно отвечаю ему, чтобы он убирался к черту, и указываю на перрон. Бромберг начинает плакать, а я вместо того, чтобы оттолкнуть его, нагибаюсь и поднимаю с земли старую фуражку, которую, кажется, забыл Бромберг. Бромберг хватает меня за руки и говорит, что мы уже давно друзья и что он просто хочет пошутить. Однако, когда мы выходим на перрон, я вижу, что он пьян и что сейчас меня побьет. Я пытаюсь высвободиться, но он держит меня очень крепко. Вдруг к нашему месту подбегает милиционер и приказывает Бромбергу отпустить меня, так как я собираюсь пройти в туалет. Бромберг отпускает меня и идет в сторону горсада, я же иду на станцию за билетом. К счастью, билет у меня есть. Бромберг исчез, и я вдруг с ужасом понял, что убил человека.

Я просто не смог ударить его фуражкой, хотя, быть может, именно это желание и двигало мной. Видимо, надо было поступить по-другому. Впрочем, я мог бы избить его и позже, когда он был в таком состоянии. Этот случай научил меня правильно оценивать себя и свои возможности и позволил стать защитником обиженных и униженных. Именно такие задачи стоят сегодня перед каждым человеком. Я не собираюсь заниматься благотворительностью. Просто я очень хотел бы жить в этой стране. Вот такой философией я живу уже много лет.

Последнее предложение редактор «За рубежом» вычеркнул. Он никогда не делал ошибок и не читал чужих текстов – лишь писал за визирующих экземпляры. Видимо, что-то в тексте привлекло его внимание. Так или иначе, остаток тиража составил шестьсот экземпляров. Напечатали триста. На обложке каждой из них было написано: «The Leninist Union». Остальные пятьсот — по штуке в каждой папке, которые я подбирал уже сам.

Бромберг и Геббельс писали об этом, и не напрасно. Советская власть, хоть и держится на могучей личности Сталина, на самом деле и не является великой никогда. Это не Россия. Я назвал эти папки «Советская Россия». Когда из Германии пришли заказные бандероли, у нас оказалось три тысячи экземпляров. Они разошлись очень быстро — но далеко не все. Так что заметка о ней в газете тоже могла пойти в ход, даже если в ней ничего не было. Я очень надеюсь, что твоя мама никогда не узнает, что я писал такую статью. Лучше пусть думает, что это написал я. Что это был я. Только я и никто другой. Я уже не хочу, чтобы меня после смерти объявили сумасшедшим. Ведь если бы мой труп был повешен на дереве, я мог бы от него убежать. Кроме того, я могу разговаривать с этими портретами. Поэтому я ничего не скажу о своей статье. Если кто-нибудь спросит, я в нее не писал. И вообще — я собирался идти спать. Спокойной ночи.

Как я уже говорил, это было одно из писем, которое я прочел полностью. По правде говоря, именно в тот день я открыл для себя словосочетание «спермацет» — впервые в жизни я прочел научную статью о сперме, которой не было в энциклопедиях. Мне было немного обидно, что я не был назван в статье. Но я был ей очень рад — до этого я ни разу не читал научной статьи. Если верить этой статье, спермацет — это коровье молоко, находившееся в фекалиях людей, переживших тяжелую травму. Это объясняет, почему я не помню своей собственной травмы и не могу объяснить, что со мной случилось после ранения. Ведь я должен помнить только свою контузию — ту, которую я пережил, когда меня сбили с ног. Но по этой статье мне стало ясно, что меня сбила машина — правда, другими словами. Моему организму было больно и неприятно, и он частично отключился, чтобы восстановить кровоток. Это было понятно из научной статьи, но и из письма было понятно, что я выжил, несмотря на сложную травму — ну, отчасти. Вот так.

Я был в плохом настроении и долго думал обо всем, что случилось. Потом я вспомнил про рассказ Стивенсона. Там есть один эпизод — про мальчишку, который полюбил девушку-воина. Он привязался к ней, и она отвечала ему взаимностью. Но потом она выросла, он понял, что это была просто игра — и забыл о ней. Когда он вернулся домой, чтобы навестить ее, она спросила: «Так, может, я теперь за тебя замуж пойду? Ты все забыл?» Мальчик ужасно разозлился и убил ее. Видимо, он понял, что это игра. Но он уже не мог остановиться и убил свою возлюбленную.

Поэтому, когда я вспоминаю все, что со мной было, я думаю о тех, кого убил. Даже не о тех, кого убил я сам. Просто о людях. Это совершенно неважно — как их зовут, где они и что с ними. Важно только одно — что я их убил, и они убиты. Я не могу жить с этим. Это убивает меня. Поэтому я решил найти тебя и рассказать обо всем. Понимаешь? Обо всем. Чтобы мне снова стало весело.

Но что-то в моей жизни изменилось. Поэтому я теперь думаю о тебе. Ты меня понимаешь? Конечно, понимаешь. Мне ведь интересно, что с тобой произошло. Мне просто не с кем больше поговорить. Я тебе уже об этом говорил. Нет у меня больше друзей. Ты можешь мне дать друга? Можешь, я знаю. Такого, который любил бы меня, как ты? Или, может, как папа с мамой? Я их всех убил. Мне страшно. А вдруг ты тоже убьешь меня? И я перестану быть с тобой? Теперь я понял, почему ты со мной сейчас разговариваешь. Ты мне веришь? Правда, веришь? Я жду, когда ты снова заговоришь со мной. Как с папой и мамой, как со своим самым дорогим другом. Ты ведь не убьешь меня, правда? Не бойся, скажи! Хотя нет, ничего говорить не надо. Говорить нет нужды. Ведь я и есть твой самый дорогой друг. Скажи, что ты веришь мне. Скажи мне, что любишь меня. И ничего плохого со мной не случится. Что ты не хочешь меня убивать, потому что мне так с тобой весело… Ты понимаешь, что со мной случилось?

Я вспомнил. Все вдруг стало на свои места. Я уже знаю, где живет парень по имени Вася. Только мне надо у него спросить. Я вижу, ты мне не веришь, потому что я не могу найти дорогу домой. Но ведь я и сам не могу найти дорогу домой. То есть я знаю, куда мне надо идти, но я не помню дороги обратно. Я хочу с тобой вернуться. Да, обязательно! Ты мне поможешь? Я знаю, ты поможешь. Ты сильный и смелый. Я ведь знаю. Потому что я сам сильный и смелый. А потом я расскажу тебе про эту девочку, о которой все забыли… Да, вспомнил. Как зовут эту девочку? Ася. Какое хорошее имя. Красивое. Знаешь, какое? Ася… Ася… Ася… Я знаю, теперь знаю, как я ее назову. Назову ее Ася. Да. Ведь я видел ее во сне. Сны – это про нее. Я даже знаю, где она сейчас. Я знаю это совершенно точно. Только она не знает, что я знаю… Не знает. Ты слушаешь? Ася… Да. Да… Хорошо. Да. Но только она меня не любит. Я знаю, ты ее не любишь. Ты хочешь, чтобы я к ней вернулся. Вот и все, что я могу тебе сказать. Ася. Да. А я знаю, кто ты. Я знаю, ты можешь… Хочешь помочь мне? Я расскажу. Я понял. Ты… Знаю. Ты думаешь… Хочешь… Знаю. Да. Да. Да. Нет. Да… Да. Да. Да… Я понял. Вот. Вот оно. Да. Вот… Нет… Все. Все… Да… Да. Нет… Не знаю. Я понял. Больше не буду… Не буду… Я все… Нет. Нет… Ты просто… Ты… Да… Да. Нет… Да… Да.