Сапоги

Это история, рассказанная моим отцом.
Папы, уже нет в живых почти сорок лет.
И прожил-то он всего неполных пятьдесят девять лет, но ведь
мог и этого не заслужить у Всевышнего. Фронтовик, дошедший с
боями до Рейхстага, трижды раненый, контуженный при
освобождении Варшавы. У него было множество шансов не
вернуться живым, не жениться, не увидеть своих детей и внука.
Папа был хорошим рассказчиком и любил рассказывать. Мне, к
счастью, было интересно слушать и я запомнил множество его
рассказов. Он никогда не строил из себя героя, а говорил честно и
о хорошем в себе и о неприглядном, тем самым став для меня во
многом учителем жизни. А этот рассказ мне особенно
запомнился ещё и потому, что он поучителен.
До сорок третьего года выходцев из Бессарабии, находившихся до
сорокового года под Румынией, на фронт не посылали, как
ненадёжных. Но на трудовом фронте использовали. Так в 41-м
году 19-летнего папу призвали в советскую армию и послали под
Москву на восстановление разрушенных мостов.
«Восстановительный мостопоезд», так по рассказу папы,
называлось это армейское подразделение. Зима 41-го года
выдалась лютая. Солдаты работали в ледяной воде,
вытаскивали разрушенные конструкции моста, балки и прочие
элементы. В таких условиях люди долго не выживали, но
пополнение шло без перерыва. После первого дня работы папа
понял, что это конец. Но у жизни свои расчёты. На вечернем
построении офицер стал выкрикивать: «Портные есть, выйти
из строя», «Повара, парикмахеры, сапожники…» Тут папа понял,
что это шанс… В детстве он всегда сам ремонтировал свою
обувь, так как жизнь не баловала. Не большой специалист, но
набойку, каблук, шов, заплатку делать кое-как умел. Он рискнул и
вышел из строя. Пока ещё разберутся, что он не настоящий
сапожник…А завтра не нужно будет лезть в ледяную воду. Хотя

бы завтра (Он уже и после одного раза всю жизнь промучился
ревматизмом) И действительно назавтра его отправили в
сапожную будку, где сидел старичок-сапожник и делал свою
нехитрую работу. А какая там работа с солдатскими
ботинками или сапогами? Самая грубая обувь не требует
большого мастерства. Надо сказать, что папа был очень
способный человек. Золотые руки. Он говорил, что ему нужно
один раз увидеть, как что делается, и он уже мог это делать
сам. Поэтому учился у старичка он недолго. Он быстро схватил
эту премудрость, а через неделю старичок исчез неизвестно
куда и папа остался главным модельером в этом ателье.
Конечно, работы было много, носили на ремонт рваную обувь без
конца. Но работа в тепле это не в ледяной воде, где после двух
недель его бы уже и в живых наверняка не было. Но тут и
начинается главная интрига рассказа. Когда папа себя
почувствовал вполне безнаказанным и авантюра, можно
сказать, удалась, к нему зашёл офицер и сказал, как приказал…
«Ты сапожник, вот тебе кусок хромовой кожи, стачай мне
сапоги»
Что оставалось делать, только снять мерку. Но дело было под
Москвой, а в Москве слезам, как говорится не верят…Особенно
зимой 41 года .И вот в один день папе как-то удалось добраться
до Москвы, там он нашёл сапожную мастерскую и настоящего
сапожника, которому отдал немного всякой накопленной снеди
в виде тушенки и всего прочего .Через неделю, когда к нему
заглянул офицер и увидел новые хромовые сапоги, ему только и
осталось сказать: «Ну, Ты настоящий сапожник». А в начале
сорок третьего года папу взяли на передовую, где он прошел
другую школу выживания. На это время у папы уже были свои
личные счёты с фашистами, Они зверски убили не успевших
эвакуироваться бабушку и дедушку, у которых он воспитывался.
Дома у нас всегда был весь сапожный инвентарь и инструменты.
Лапки, колодки, каблуки, набойки, молотки и молоточки,

гвоздики со шляпками и без, деревянные гвоздики, клей и всё что
требуется сапожнику. Я не помню, чтобы мы когда-нибудь
обращались в сапожную мастерскую. Это было бы просто
неуважением к отцу.
26 марта2020г
Памяти отца.
Потёртое фото: отец у Рейхстага,
Сержант, замкомвзвода, боец фронтовой...
Из высших наград - медаль "За отвагу",
Из высочайших- остался живой!
Контузия, раны, тиф, голодовка...
Он в горе ни в чём от других не отстал.
Потом от Берлина дошёл до Котовска
Женился на маме и стал тем, кем стал.
Но разве для счастья есть новое средство?
В могучем смешении бурных кровей
Услышать биение общего сердца
Под трепетным сердцем любимой своей.
Давно я скорблю по сыновьи, что нет его.
Эти искринки в глазах и лицо...
Но в мае весеннего пятьдесят третьего
Он, мой родной, стал мне добрым отцом.
И словно от горя в тот год откупился.
В шутку потом говоря обо мне,
Он всех уверял, что когда я родился,
Счастливая жизнь наступила в стране.
Я с этим преданьем живу и поныне
И в будущее засылая гонца,
Хочу отразиться в дочке и сыне
Словом, скреплённым печатью отца.