Под глубоким прикрытием. Часть 3

П О Д   В Ы М Ы Ш Л Е Н Н Ы М   И М Е Н Е М

П Л О Д Ы   П О Б Е Д Ы

   Война закончилась. Но она не может просто так уйти из сердец человеческих. Пройдёт ещё несколько лет, после её окончания, чтобы учёные подсчитали, хотя бы приблизительно, те десятки миллионов жертв фашизма, а так же, японского милитаризма, которые навсегда потеряло человечество. А сколько разрушено и разграблено? А сколько материальных средств поглотила эта война? А сколько недополучено, не построено? Сколько людей, в конце концов, не родилось вообще? Но кто-то должен был ответить за это или нет?
   Нюрнбергский трибунал осудил главных военных преступников фашистской Германии! [В конечном результате в Нюрнберге из 199 обвиняемых осуждены 161 к тюремным срокам, а 37 к смертной казни (в т.ч. 12 главных военных преступников)]. Ну, а преступления её сателлитов? Они ведь тоже мечтали о куске «победного пирога», которого не дождались и переметнулись на сторону победителей! А кого осудили за десятки миллионов человек, погибших в Азии, Африке, в Океании?
 [Международный военный трибунал для Дальнего Востока  {Токио, 1946-48гг.} осудил 28 бывших руководителей Японии (в т.ч. 4-х премьер-министров), а так же  11 военных министров и руководителей флота. Из них казнены 7 обвиняемых.]
   Однако, есть страны, которые сказочно обогатились за время Второй мировой войны. Например, золотой запас Аргентины вырос с 346 до 1170 тонн, Бразилии с 50 до 364 тонн. А на какие такие доходы строилось экономическое чудо Чили или подъём экономики Парагвая? А в США? Там золотой запас  вырос вдвое, и к концу войны составил 20205 тонн. Или швейцарские банки? Они до сих пор хранят награбленное Германией золото, точные запасы которого известны только  США, которые, при случае, шантажируют эту страну – хранилище переплавленных золотых коронок, содранных с живых и мёртвых узников концлагерей! И Испания поимела с этого «добра» свою выгоду!
   Когда фашисты заняли Киев, наши власти из его банков не успели вывезти золото, так как по приказу Сталина, город сдавать не собирались. И где теперь это золото? Все, перечисленные выше страны, которые разбогатели на, наворованном нацистами, золоте, по справедливости, являются должниками СССР, а, значит, и перед Россией они тоже в долгу.
   Но по одному только ленд-лизу России, совсем недавно, удалось наконец-то расплатиться с Америкой! С какой, такой стати надо было платить тем, кто спрятал у себя наше золото? А скольким военным преступникам они помогли (не безвозмездно, конечно) скрыться, забрав себе награбленное в Европе имущество, в виде разных драгоценностей?!
   Всё это добро им предоставили нацистские преступники разных мастей и рангов за своё спасение и спокойную жизнь до глубокой старости!
   Так скольким же подонкам удалось скрыться и избежать наказания? Вот этому и будет посвящена завершающая часть трилогии о советских разведчиках!




Б О Р Ь Б А   П Р О Д О Л Ж А Е Т С Я

   Через два месяца, после окончания войны, полковника Комиссарова Константина Петровича отозвали в Центр. Теперь главным резидентом агентурной сети, работающей в Швейцарии, назначили подполковника госбезопасности Протасова Виктора Андреевича, работающего под своим детским именем – Дольский Владимир Дмитриевич. Вместо прошлого оперативного псевдонима Барон, он получил новый – Граф. Под его руководством действовала резидентура разведки почти из тридцати человек в нескольких городах Швейцарии. На днях должны прибыть ещё три человека в пополнение.
   Перед отъездом Константин Петрович и его жена Катерина Арнольдовна устроили приличную отвальную в своём бывшем отеле, где нынче управляющим был назначен Владимир Дмитриевич.
   Тётушка Магда оставила приличное состояние племяннику, а вот её акции заводов БМВ и МАН, нынешняя оккупационная американская администрация (в Мюнхене) аннулировала (а, точнее, присвоили себе на правах победителей).
   Прощаясь, Константин Петрович сказал Виктору:
«Дорогой мой боевой соратник и верный друг, Виктор! Не знаю, когда мы ещё свидимся, но, возможно, наши пути ещё и пересекутся! Борьба продолжается! Удачи, терпения и мужества желаю тебе!»
«Трудно мне будет без тебя, Константин Петрович! Но я, всё-таки, ещё надеюсь на нашу встречу! Счастливого пути тебе и Катерине Арнольдовне!»
Они обнялись и расцеловались напоследок. Катерина Арнольдовна с Виктором попрощалась по-русски, она уже довольно бойко, хотя и с акцентом, говорила, но, всё равно, немного волновалась:
«Как-то примет страна, где её соотечественники натворили столько зла (?)!»
А ещё она надеялась встретить там своего брата Курта Вернера, он живёт и работает на машиностроительном заводе где-то на Урале:
«Что это за Урал такой?»
   Добираться теперь стало намного проще: поездом до Вены, а там, военно-транспортным самолётом – до Москвы.
«А волнуется она зря» - считал Виктор: «Ведь Катерина Арнольдовна давно уже числится в кадрах советской разведки, да, ещё, и замужем за Героем Советского Союза…»
   Работать нашей резидентуре стало куда легче и безопаснее. Так как, Швейцарские спецслужбы теперь опасались трогать наших разведчиков, или, открыто, мешать им, ведь СССР являлся главной силой, разгромившей фашистскую Германию, а русские войска стоят совсем рядом, на востоке Австрии, то есть, в общем, не так уж и далеко от  границы со Швейцарией!
   Уехать за границу было просто.   А вот, въехать в страну теперь стало куда труднее. Как говорится: «Швейцария не резиновая, и поглотить всех приезжих уже больше не может»!
   Дело в том, что всю Швейцарию заполонили беженцы из Германии. Одно дело, когда приезжают деловые люди, со средствами. Другое дело – нищета. По улицам Швейцарских городов толпами бродили бездомные, бывшие солдаты вермахта. То есть без средств существования. А кушать то всем хочется, вот они и занимались воровством. Дошло до того, что уже бельё для просушки нельзя было оставить на улице – стащат. Но особой страстью у воришек, почему-то, были велосипеды. Их воровали прямо из-под носа хозяина.
   Дальше так продолжаться не могло, и Швейцарские власти издали постановление об этих бродягах. Их отлавливали и целыми партиями интернировали в Германию или Францию, в лагеря для военнопленных. Причём, если из американских лагерей убежать было трудно, то из французских - пленные бежали большими группами в Швейцарию на попутном транспорте, «зайцами». Их снова вылавливали, и опять выдворяли, как, когда-то, евреев, бежавших (от гонений) к ним из Германии.
   Но были среди бывших вояк и военные преступники, да, и много таких, вот у них то, как раз, имелось награбленное золотишко. Таким, наоборот, власти помогали скрываться, и переправляли  за границу, подальше, от мест их военных преступлений.
   Так вот, группе подполковника Протасова и поручили: выследить пути их бегства, кто им помогает (?), и всячески мешать их уклонению от правосудия!




Д О Л Г О Ж Д А Н Н А Я   В С Т Р Е Ч А

   Через несколько дней (открыто) пришла телеграмма из Вены о прибытии поездом группы товарищей с коммерческой целью. Виктор взял большую машину отца и поехал на вокзал. Некоторые ожидающие стояли с табличками, на которых было указано, кого они конкретно ждут. Виктор знал, что его узнают в лицо, и должны подойти сами. Но, как он поймёт, что это именно те люди, кого он дожидается? Пароль указан не был!
   Он стоял на перроне и смотрел на, выходящих из вагона, пассажиров. И тут вышла женщина с ребёнком на руках, лицо у неё было прикрыто вуалью. За ней поспешили выйти двое мужчин с чемоданами. Женщина прямиком направилась в сторону Виктора. Когда она подошла и приподняла вуаль, Виктор обомлел от счастья – это была Ольга с их  сыном на руках. Он долго обнимал и целовал обоих. Но мальчик попытался всячески увернуться от него и заплакал.
«Не так быстро, милый! Дима ещё не привык к тебе, вот и испугался! Давно не видел отца!»
   Когда Виктор обратил внимание на мужчин, они подошли, деловито поздоровались  и громко представились ему:
«Артур и Филипп Касперы, коммерсанты из Парижа»
И тут только Виктор обратил внимание, что они оба на одно лицо, то есть – близнецы. Ему, почему-то, сразу же припомнились, погибшие в бою, братья Пётр и Павел!
Он слегка наклонил голову, прикоснулся трёхперстием к верху тульи своей шляпы и представился:
«Владимир Дмитриевич Дольский, отельер!».
   Сначала они поехали в отель Виктора, где он дал указание администратору – разместить «коммерсантов». После того, как жена с сыном немного отдохнули с дороги, они втроём поехали в пансион отца. Дмитрий Иванович и Елизавета Арнольдовна были приятно удивлены. Они с большой радостью встретили долгожданных гостей.
   Елизавета Арнольдовна тут же поехала на машине на рынок и в магазины за продуктами для праздничного стола. А маленькая Марта осталась на руках у Дмитрия Ивановича, но быстро перекочевала на руки к Ольге, так как «молодой» отец, то ли разучился, то ли, так и не научился, управляться с маленьким ребёнком! А Дима, ребёнок постарше, с удивлением и ревностью рассматривал свою младшую тётю.
   Стол накрыли в большой комнате хозяев пансиона. О главном деле пока не говорили, беседа шла, как говорят в Одессе, за жизнь. [Название «Одесса» ещё будет упомянуто позже, но в ином значении…]
   «Что дома? Как там родители? Встречала ли семейство Комиссаровых?» - наконец, начал расспрашивать жену Виктор.
«Ну, что… Родители вернулись в Ленинград. Мама сейчас работает секретарём в Василеостровском райисполкоме. Отец на пенсии, но устроился учителем труда в соседнюю школу. Вам всем привет передавали! Хоть я им и не говорила правды, куда мы с Димой едем, но они догадались.
   Константина Петровича я не видела, но мельком слышала, что у него из-за чего-то крупные неприятности, всё какие-то отчёты пишет, в чём-то оправдывается…»
«А в чём его могут обвинить? Тут какая-то ошибка. Скорее всего: это чьи-то интриги, зависть человеческая…» - взялся размышлять Виктор.
«А тебе не кажется, сынок, что в этом и есть стиль работы вашей системы?» - заметил Дмитрий Иванович.
«Какой же это стиль? И в чём тут смысл?»
«Смысл - в простом! Цель – оправдывает средства! И судьба одного человека для системы не так уж и важна. Так что, в случае какого-нибудь провала – виновных назначат!»
«Ты, отец, говоришь о каких-то иезуитских вещах. А я пока ещё верю в справедливость, в конце то концов!» - не очень уверенно стал возражать Виктор.
«Так, мужчины, не заводите ненужных споров! Давайте лучше праздновать встречу!» - вступила в разговор Елизавета Арнольдовна…


И Н С Т Р У К Ц И И   И   П Е Р В Ы Е   Р Е З У Л Ь Т А Т Ы

   Ольга прибыла в Швейцарию под своей девичьей фамилией – Дольская. Это соответствовало и статусу жены Владимира и снохи Дмитрия Ивановича. Официально она числилась историком-этнографом из Франции, цель поездки – изучение культуры и обычаев народов Австрии и Швейцарии. Кстати, все остальные Дольские числились гражданами Германии, то есть, состоятельными беженцами из неё.
   Альпийская республика, страна горных озёр, государство четырёх языков, как только не называют Швейцарию. По языковому принципу (в конце 40-х годов) Швейцарская конфедерация (официально) делилась на 4 основных языка: немецкий (72,1%); французский (20,3%); итальянский (5,9%) и ретророманский [одна из разновидностей латыни, особый статус языка] (1,0%). Чуть больше, чем полпроцента говорили на языках нацменьшинств. Местные органы власти использовали тот язык, который наиболее распространён в данном кантоне [административно-территориальная единица].
   Швейцария потихоньку избавлялась от наплыва беженцев, как уже  говорилось выше. Советская разведка знала, что из Германии и Франции, Америка для себя вывозит наиболее ценные кадры: физиков-ядерщиков, ракетчиков, разработчиков вооружения и разнообразной техники, и, даже, врачей-убийц (ведь из тысяч экспериментаторов над людьми, осудили только около двадцати, наиболее одиозных врачей-извергов!). Эти «беженцы» переправлялись в США, Канаду через Испанию. А, вот, из Швейцарии нацисты пробирались, возможно, через Италию – в Аргентину (?), а, возможно, и в Бразилию, Чили или в Парагвай (?). Эти пути и приказано было выяснить группе Протасова. (Приказ, инструкцию и разведданные привезла Ольга.) У Виктора, кроме Цюриха, были действующие группы в Берне, Женеве, Лозанне и даже в Локарно. Так вот, Локарно и подходил, более всего для бизнеса по перемещению нацистских военных преступников.
   Городок Локарно был отбит воинственными швейцарцами у миланцев ещё в начале 16-го века. Живописнейшее место на берегу озера Лаго-Маджоре. Курортный городок на юге Швейцарии, где Владимир Дольский и открыл на имя отца ещё один отель, «в большой надежде на послевоенный туристический бум» состоятельных граждан. Не гнушался он и натуральной оплатой - трофеями, которые привезли с собой сюда бывшие «пылкие борцы с еврейским коммунизмом». Это помогало людям Протасова выявлять потенциальных нацистских эмигрантов, направляющихся  в Южную Америку. Сюда Виктор и направил (на временную работу) коммерсантов  Касперов. Хотя, как потом выяснилось, менее обеспеченных фашистов, католические монахи прятали в своих монастырях и помогали переправляться в Италию бесплатно.
   На границе с Италией и заканчивались властные полномочия Виктора Протасова. Дальнейшая работа требовала другой подготовки, как и других подготовленных партнёров, и других средств.
Он составил подробный отчёт и свои соображения по продолжению поиска. Отчёт он отправил по эстафете. Через несколько дней он получил срочный временный отзыв в Центр. Не откладывая дело в долгий ящик, он выехал в Австрию, точнее, в Вену, якобы, с целью - рассмотреть там возможности для расширения своего гостиничного бизнеса.


Н А С Т О Й Ч И В О С Т Ь   Н А   У Р О В Н Е   О Т Ч А Я Н И Я

   Транспортный самолёт приземлился на подмосковном военном аэродроме. Виктор, никуда не заезжая, сразу же отправился в Главное управление государственной безопасности.
   В 5 отделе ГУГБ НКВД СССР он разговаривал со своим куратором полковником Ионовым Василием Васильевичем, заместителем начальника Внешней разведки. Тот встретил своего подопечного очень приветливо:
«Рад Вас снова увидеть живым и здоровым. Предварительные результаты Вашей разведки подтвердили расчёты нашего аналитического центра. Но нужно проследить всю цепочку до конца. Что Вам для этого потребуется?»
«Спасибо на добром слове, Василий Васильевич. Во-первых, нужны достаточно подробные сведения о политической обстановке в странах Южной Америки. Во-вторых, и это самое главное, мне как воздух нужен надёжный, испытанный партнёр, которому я бы смог абсолютно доверять! В-третьих, и, в-четвёртых – это потом!»
«Что ж, подберём Вам такого человека»
«А, зачем же подбирать, когда он и так есть!»
«Это кто же?»
«Герой Советского Союза полковник Комиссаров!»
«Очевидно, Вы не в курсе дела, но он под следствием! Ему светит срок не менее десяти лет лишения свободы!»
«Это за что же?»
«Есть твёрдое мнение руководства, что он, своими непрофессиональными действиями,  может быть причастен к разгрому разведсети [«Красная капелла»]. Треппер и Гуревич арестованы [Руководители советской резидентуры], они обвиняются в предательстве, расследование в отношении их деятельности заканчивается, и скоро они получат  свои длительные сроки. А теперь следователи начали работу с Комиссаровым!»
«Но, причём тут Комиссаров? У нас была своя разведывательная сеть! И наш провал произошёл, как раз из-за той, провалившейся резидентуры, по следу которой нас и накрыло Гестапо! Но Константин Петрович благополучно вывел своих людей из-под удара! Пусть следователи допросят Курта Вернера! Ведь всё произошло именно при нём!»
«Но это не в моей компетенции, указывать следователям! Даже, если Вы и правы, пройдёт много времени, чтобы можно было доказать его невиновность!»
«А его вину доказать, времени немного надо? Но дело не терпит отлагательства, Василий Васильевич! Мне нужно, чтобы на той стороне меня встречал только Комиссаров. Мы с ним понимаем друг друга без слов. Более надёжного партнёра вам здесь не найти!»
«Ну, не знаю, что и делать?! Через голову начальства не прыгнешь. Придётся мне просить Павла Михайловича [П.М.Фитин, начальник Внешней разведки], чтобы он смог выйти на самые высокие инстанции! А Вы сами, понимаете, чем рискуете в случае провала? Я даже не берусь загадывать!»
«Я полностью отдаю отчёт в своём требовании! Для успешного выполнения поставленной задачи, мне нужен полковник Комиссаров К.П., мой давний верный партнёр и знаток испанского языка!»
«В таком случае, подайте рапорт, со всеми обоснованиями и объяснениями о провале вашей группы, которые Вы мне, только что, устно сообщили!»
«Я готов, хоть сейчас!»
«Ладно, пока суд да дело, даю Вам четыре дня отдыха, можете съездить к родным. Где они сейчас проживают?»
«В Ленинграде, по старому адресу»
«Хорошо, можете идти. А рапорт напишите в приёмной и передайте его моему адъютанту»
«Есть!»

В   Л Е Н И Н Г Р А Д Е

   В воскресенье, утром 26 августа Виктор на поезде «Красная стрела» прибыл в Ленинград. Он, чтобы не застать родных врасплох, заранее дал срочную телеграмму. Они не утерпели, ждать его дома, а приехали на вокзал. Когда Виктор вышел из вагона, то сразу же попал в их объятия. На такси они поехали к ним домой на Васильевский остров.
   Виктор приехал не с пустыми руками, а с большим чемоданом продуктов и с подарками.
Тёще он подарил красивые новые туфли по её размеру (подбирала Ольга),  потом, несколько отрезов отличной материи на костюмы обоим родителям и швейцарские очень качественные золотые часы (женские и мужские).
   Вечером они надолго засиделись за столом.
«Как там Димочка с Олей? Как все?» - стала расспрашивать тёща зятя.
«Хорошо! Дима уже привык ко мне, но жаль, что я всё время в разъездах. Работаем мы с Ольгой при нашем временном консульстве, готовимся к полноценному открытию нашего посольства! В семье отца тоже всё хорошо. Он, как и раньше, занимается гостиничным бизнесом. Марфушенька растёт. Елизавета Арнольдовна тоже в порядке. Да! Как же я забыл?! Я же привёз фотокарточки!» - вспомнил вдруг Виктор и, из кармашка в чемодане, достал целую пачку фотографий. А заодно и маленькую фотокарточку своей матери он оставил дома. А, вот карманные часы, где теперь на крышке изнутри, без карточки  фрау Гертруды, красовалась надпись: «Поручику Дольскому Д.И. За храбрость!», он всё-таки забрал, чтобы вернуть их отцу - законному владельцу.
«Так вот какой теперь Дмитрий Иванович! Я бы, пожалуй, его теперь и не узнал» - произнёс Дмитрий Иванович, то есть Андрей Андреевич.
«Можно подумать, ты не изменился! Хотя, нет! Для меня ты всё прежний молодец!» - пошутила Анфиса Сергеевна.
   На следующий день Виктор Андреевич Протасов отправился навестить родное пехотное училище, которое недавно вернулось из эвакуации. Оно, по-прежнему, находилось на Съездовской улице Васильевского острова, то есть недалеко от дома родителей. И, хоть он был и в гражданской одежде, но удостоверение подполковника госбезопасности открывало перед ним все двери.
   Он сразу же направился к гаражам технического класса. Там, молодой лейтенант проводил практическое занятие с несколькими курсантами. Когда зашёл Протасов, лейтенант очень удивился. Но Виктор показал ему своё удостоверение.
«Чем могу служить?» - поздоровавшись, вежливо спросил лейтенант.
«Да, знаете ли, зашёл навестить своё бывшее заведование!» - весело сказал Виктор.
«Как это?» - не понял лейтенант.
«Да, ведь до войны я здесь был инструктором! И даже мой мотоцикл ПМЗ-А-750 с коляской где-то здесь оставался»
«А… Я и не знал, что он Ваш. Вон он стоит за бронетранспортёром в дальнем углу, всё руки до него не доходят. Вот и хорошо, что хозяин нашёлся»
«А, можно посмотреть?»
«Конечно! Это же Ваша вещь!»
Занятие моментально прервалось. Всей группой пошли к мотоциклу. В бардачке, даже, сохранились документы на мотоцикл. Виктор стоял перед ним и вспоминал былые года.
«А давайте его запустим!» - предложил кто-то из курсантов.
«Отличная идея! И хорошая практика для вас, товарищи курсанты!» - обрадовался инструктор по технике.
   Профилактику мотоциклу сделали довольно-таки быстро. Аккуратно протёрли, накачали колёса, заменили масло, произвели полную смазку и заправку бензином, даже аккумулятор подобрали новый (техник-лейтенант, для такого случая, не пожалел!). В общем, горячо поблагодарив всех помощников, Виктор вскоре выехал из ворот училища, предъявив документы владельца мотоцикла на КПП [Контрольно-пропускной пункт]. Ехать до дома было недалеко, но Виктору в голову успела прийти прекрасная идея. Дома он изложил её родителям:
«А давайте завтра с утра съездим на места боёв! Может, братскую могилу отыщем, где похоронен Володя?»
«Спасибо, сынок!» - только и смогла выговорить Анфиса Сергеевна, у которой из глаз сразу же полились слёзы.
   Рано утром следующего дня, захватив с собой бутерброды и термос с чаем, все втроём на мотоцикле выехали в сторону Луги. Погода была хорошая, но осенняя прохлада уже ощущалась. Виктору подобрали дорожный комбинезон, чтобы он не испортил свой нарядный костюм. Ехать было не очень далеко, что-то около 150 километров от города. Часть воронок успели засыпать, но, всё равно, кое-где земля просела, и образовались колдобины, так что не везде можно было разогнаться.
   Со времени боёв прошло не так уж и много лет, так что, окопы не успели до конца осыпаться. Виктор с трудом, но отыскал их землянку. Как ни странно, но она осталась, почти цела, только топчанов уже не было, вероятно, в морозы сожгли. Долго они плутали по округе, где могил было предостаточно. На многих надписи уже не читались, или их вообще  не было. Но тут они наткнулись на большое захоронение, где среди знакомых фамилий, написанных выцветшей краской, Виктор нашёл и своё имя. Ему вдруг вспомнилась примета: «Если увидел свою могилу (ещё при жизни, естественно) – долго проживёшь!»
«Вот, она!» - громко произнёс он.
Мать встала на колени перед братской могилой и, поглаживая её, со слезами произнесла:
«Здравствуй, Володенька! Наконец-то мы тебя отыскали!»
Мать плакала. Мужчины замерли в горестном молчании…
   Когда вернулись домой, немного помянули Владимира, а, заодно, и посидели за столом перед отъездом Виктора. Его поезд отходил поздно вечером.
    Поскольку, Дмитрий Иванович и сам был с техникой на ты, Виктор оставил ему мотоцикл с доверенностью, которую он успел оформить.  И, к тому же, у тестя во дворе была сарайка, где он мог держать свою мототехнику. Так что и на вокзал, провожать Виктора, они приехали на мотоцикле…


О С В О Б О Ж Д Е Н И Е

   На следующий день подполковник Протасов уже сидел в кабинете замначальника управления  Внешней разведки и выжидающе смотрел на полковника Ионова.
Тот немного усмехнулся и проговорил:
«Да, отпустили, отпустили Вашего друга! Он сейчас в центре подготовки разведки, Вас дожидается. Готовьтесь тщательно. Продумайте все детали, всё материальное обеспечение, которое Вам потребуется, конечно, в пределах наших возможностей…»
   Виктор успел приехать в центр подготовки в Малаховке, как раз, к обеду. В комнате общежития никого не было, кроме Комиссарова. Он лежал на койке и безучастно смотрел в потолок. Весь, как-то, осунулся и похудел. Виктор, как можно бодрее, поприветствовал его:
«Что-то я не узнаю своего командира! Побледнел, отощал. Ты чего на обед то не идёшь? Идём, а то я голоден, как волк!»
«Ну, наконец-то…» - выдохнул Константин Петрович и обнял своего младшего друга!
И, впервые за годы их дружбы, Виктор увидел навернувшиеся слёзы в глазах, всегда оптимистичного, Комиссарова. Того, который не впадал в отчаяние даже в самых, что ни на есть, безвыходных ситуациях!
«Ну-ну, Константин Петрович! Всё плохое уже позади! Ты, это… бодрее давай!»
«Позади, говоришь! Ведь, дело, всего лишь, приостановили, в связи с недостаточностью улик. Мне прозрачно намекнули, что всё зависит только от успешности выполнения нового задания!»
«А мы его выполним, командир! Или ты уже в нас не веришь?!»
«Да, какой я тебе теперь командир? Просто связной и всё тут. А тебе спасибо и за то, как ты мне говорил когда-то, что не только жизнь, ты честь мою спас!»
«Ну, чего сейчас об этом говорить? Ведь, долг платежом красен! Кстати, а Катерина Арнольдовна где? Что с ней?»
«По счастью, мы наш церковный брак ещё не успели здесь переоформить в гражданский. Она уехала в Челябинск, навестить брата Курта, его перевели работать на танковый завод.  Хорошо, хоть Катерина не видела, как меня с позором арестовали. А, ведь, ей волноваться вредно – беременная она у меня!»
«Ну-у-у?!..  Поздравляю вас!»
«Спасибо, друг! В моём положении не знаешь, что уж и лучше: «Когда Судьба, в лице друга, приносит Счастье или отведёт беду?!»
«Ладно, будет тебе, спасать то, лучше, пойдём-ка скорее, пора обедать!»
   За обедом они продолжили разговор. Константин Петрович призадумался и высказался:
«А, ведь, по сути, они правы! Я не сумел удержать такой важной, годами налаженной, разведсети. И двое моих подчинённых погибли…»
«Правы они, или нет? Это ещё, как посмотреть. Может быть формально, в этом что-то и  есть, а по сути, ни кто не в праве тебя обвинять. А, что, насчёт погибших? Так ведь шла война! Они погибли в бою, как солдаты, там, где и мы с тобой могли расстаться с жизнью! И теперь, надо не пеплом головы посыпать, а бороться вдвойне, и за тех, кто погиб! Давай-ка лучше после обеда делом займёмся»


А Н А Л И Т И Ч Е С К А Я   П О Д Г О Т О В К А

   Они сидели вдвоём в просторном классе разведывательной подготовки и строили планы организации предстоящей заокеанской экспедиции. За эти дни Константин Петрович, как-то, морально подтянулся, и вновь стал обретать аналитический склад ума:
«Там, по карте, какой порт самый ближний к швейцарской границе?»
«Ну, Венеция и Генуя! И что?» - ответил Виктор, глядя на карту мира, вывешенную на стене класса.
«А ты не помнишь, по школьной программе, первооткрыватель Америки, откуда родом?»
«Это Колумб, что ли? Кажется, из Генуи! И что? В Южную Америку можно отплывать и из Рима, и из Неаполя, и даже из Палермо!»
«Ну, из Палермо, это вряд ли – далековато ехать! Венеция  - совсем с другой стороны. Неаполь, тоже не близко. А вот из Рима, вполне, вероятно, тем более из Генуи!»
«Что ж? Может быть ты и прав! Но, с чего начать?»
«Ты помнишь, мы читали аналитический материал о политической обстановке в странах Южной Америки, и характеристики их лидеров? Кто самый непредсказуемый из них?»
«Думаю, что это диктатор Аргентины – полковник Хуан Перон!»
«Вот, именно! Вначале он восхищался Муссолини и Гитлером! Даже военная форма в аргентинской армии – германская. А перед падением Германии, в преддверии выборов, он дистанцировался от националистов. И, даже, инициировал декларативное заявление, под давлением США, об объявлении войны той самой Германии. А, где самая большая немецкая диаспора проживает? Догадываешься?»
«В Аргентине, конечно! Очевидно, ты прав! Начинать нам надо именно с неё!» - согласился Виктор.
«И теперь… Какая организация всю войну имела, довольно-таки скользкую позицию, кто чаще всего организовывал переговоры с врагом, а?.. Как ты думаешь?»
«Наверное, это «Красный Крест»?!»
«А, кто во все года организовывал и благословлял крестовые походы?  Кто, как чёрт ладана, больше всех ненавидит коммунистов?»
«Очевидно, Римская католическая церковь»
«Вот! Теперь ты в самую точку попал! Считаю, что эти версии и нужно проверять в первую очередь!» - резюмировал их общие рассуждения Константин Петрович.


П О Д Г О Т О В К А   П Р О Д О Л Ж А Е Т С Я

   Вскоре, вернулась из Челябинска, ничего неподозревающая о произошедшем аресте, Катерина Арнольдовна. Она передала всем приветы от Курта Вернера, который успел жениться в России. И скоро у них родится ребёнок.
   Конечно, она обрадовалась ВиктОру, но сразу же, поняла то, что он прибыл неспроста, что предстоит разлука с любимым мужем.
   А, чтобы любимая женщина, как говорится, не осталась «на бобах», Константин Петрович, всё же экстренно оформил с нею законный брак. Но оставаться одной в Москве было негде (не в разведшколе же, если только снимать жильё…), да, но он ей и не посоветовал бы этого. На всякий случай, он поскорее отправил жену в Ленинград, где у него была небольшая, но отдельная, забронированная квартира.  Однако,  он надеялся, что перед командировкой, ему ещё удастся навестить жену, так как у них с Виктором предполагались совершенно разные маршруты и время заброски. А Виктор передал с ней письмо соседям, то есть тестю и тёще, с просьбой, чтобы не оставили одну, в случае непредвиденных обстоятельств, Катерину Арнольдовну. И ещё, он послал телеграмму домой, чтобы они встретили на вокзале жену Комиссарова, их, по сути, всё-таки дальнюю родственницу.
   Каждый день они с серьёзным преподавателем, вспоминали и отшлифовывали свой испанский язык. Изучали жаргонную речь. Комиссаров говорил почти без акцента, а Виктора сильный акцент предательски выдавал, и, что самое удивительное – акцент был немецкий (видимо, за эти годы он так привык к этому языку Гёте и Шиллера!). Но акцент Виктора был, как раз на руку в их предстоящем деле.
   Опять отрабатывались навыки рукопашного боя и метания различных острых предметов. Подтягивались бег, атлетика и комплексная физподготовка.
   Изучали карты Аргентины, Бразилии, Парагвая и Чили. Экономику и финансы. Планы их столиц, обычаи и нравы народов, национальную одежду.
   Константина Петровича, по окончании их общей подготовки, должны были направить на ускоренные курсы матросов-мотористов морского грузового флота. Он очень обрадовался, когда узнал, что они будут проходить в Ленинграде на базе БМП [Балтийское морское пароходство].
   Через месяц их усиленных тренировок и познавательных занятий, подготовки материальных предметов обеспечения для выполнения поставленной задачи, когда обо всём уже была надёжная  договоренность: явки, пароли, коды, варианты завершения операции уточнены, только тогда куратору было доложено о готовности к началу выполнения операции.
   Приказ на заброску и выполнение задания разведчиками был получен.
   Перед возвращением, подполковник Протасов ещё раз посетил кабинет замначальника внешней разведки Ионова. И тот дал ему такое напутствие:
«Не мы одни интересуемся судьбой военных преступников. Кроме, стран Латинской Америки, куда мы Вас направляем, ими активно озабочены разведки США (и USFA, и FBI). Причём, не всегда, с целью наказания, а, скорее, в целях рационального использования этих подонков. Для выяснения их планов, Вам рекомендуется вступать с ними в контакты, естественно, не раскрывая истинного себя. При необходимости, можете аккуратно воспользоваться своим недавним гестаповским прошлым. Конечно, вам было бы куда легче, если бы там имелась наша разветвлённая разведсеть. Но, после крупной акции, проведённой в 1943 году [Взрыв грузового судна, направляющегося в Германию], в преддверии провала, основную часть агентов пришлось эвакуировать. Но, зато, в случае непредвиденных обстоятельств, «тропу тропить» [что означает – проложить дорогу – жаргон разведчиков] Вам не придётся. После Вашей адаптации на месте, мы ждём условленного сигнала для заброски в столицу Аргентины полковника Комиссарова с оружием и другими необходимыми для Вас материалами.
   Но главное задание, которое мы поручаем Вам ныне, исходит непосредственно от самого Иосифа Виссарионовича. Он вполне осведомлён о Вашей предыдущей работе в тылу врага, поэтому собственноручно утвердил Вашу кандидатуру. У личной разведки товарища Сталина есть косвенные улики о бегстве некоторых высших руководителей Третьего рейха. Проверить эту версию – и есть главная Ваша задача. А посему, самые важные сведения, полученные в результате Вашей работы, с пометкой «Joker», должны будут переправляться не по радио в Центр, а через наши посольства или в Мексике, а, скорее всего в Аргентине, вскоре с Буэнос-Айресом мы установим дипломатические отношения.
   И, вот, что я ещё специально акцентирую: мы Вас не торопим, все полученные сведения должны быть неоднократно проверены. Это очень важно, но и чрезвычайно опасно! 
   Вы человек опытный, но, напоследок, я хочу напомнить Вам основное правило работы советских нелегалов: «Разведчик появляется, как бы, ниоткуда, и исчезает в никуда. Он незаметен, как воздух. Он никто, и зовут его – никак!»
    Другим, немаловажным фактором для работы разведчика является – его везучесть, но нельзя её эксплуатировать бесконечно. Есть предел всему. Даже упорству стали, есть такое понятие – усталость металла. Ещё раз повторяю, время выполнения Вашего задания мы не ограничиваем, но не увлекайтесь, после установления каналов эвакуации нацистов и выполнения чрезвычайного задания, если не понадобится проведение никаких акций, мы Вас отзовём, очевидно…»
   Из суеверия, Протасов с Комиссаровым простились по-простому, как будто, уже завтра увидятся вновь. Константин Петрович уехал в Ленинград.  А Виктор, тем же маршрутом, вернулся в Швейцарию. С собой он захватил только маленькую карманную библию Лютера (для кодирования будущих шифровок).


В О З В Р А Щ Е Н И Е   В   Г Е Р М А Н И Ю

   Прежде, чем отправиться в длительный и опасный вояж по Южной Америке, Виктору необходимо было попробовать наладить явку в поверженной Германии, в Мюнхене, который находился в американской оккупационной зоне. Для этого он отправился сначала в Берн, там, через американских посольских чиновников, подкрепив своё прошение материальным поощрением, он добился визы для пребывания в Мюнхене себя и ещё троих агентов, бежавших с ним оттуда ранее. Там же он получил и четыре идентификационных карточки (на четырёх языках), для пересечения демаркационных линий между оккупационными зонами. Теперь, чтобы попасть в Баварию, занятую американцами, надо было сначала пересечь французскую зону, с соответствующими отметками в виде нескольких печатей.
   Ехать решили на поезде. Это было проще, чем на автомобиле. Во-первых, для машины требовался специальный пропуск, во-вторых, была нарушена система заправок, и, вообще, временно запрещено производство высокооктанового бензина на территории поверженной Германии…
   Когда они приехали в Мюнхен, то не узнали города. Весь центр стоял в сплошных руинах. Людей на улицах стало заметно меньше, так как большое количество населения уехало из города.
   Здесь, для понимания момента, надо сделать необходимую ремарку.
   В октябре 1945 года в изданном отчёте США  «О стратегических  бомбардировках» было сказано, что жилые кварталы городов в семь раз больше подвергались бомбардировкам, чем промышленные объекты. А те из них, что и бомбились, можно было восстановить в течение нескольких послевоенных месяцев. Это на западе. Но вот, восточные заводы и города, куда должна была войти Советская армия, бомбились нещадно и безрассудно.
   А всей экономике западной части Германии был нанесён ущерб в размере всего лишь 6,5 % за весь 1944 год! Дело в том, что развал всей промышленности  Германии принёс бы большой ущерб экономике многих стран Западного мира. Германия, имея выгодное центральное географическое положение в Европе, если не считать годы войны, всегда была основным поставщиком средств производства для соседних стран. Имея грамотный персонал и высокую культуру производства, она выпускала изделия, всегда пользующиеся неизменным спросом.
   А, ведь, первоначально, союзнические державы собирались расчленить Германию на несколько мелких государств. Против этого был только СССР (и лично И.В.Сталин). И то, что к 1949 году образовалось два (а не одно общее) германских государства, в первую очередь «заслуга» Западного сообщества.
   Но, прежде, чем реанимировать экономику Германии, необходимо было (для начала) провести кампанию по перевоспитанию населения, чтобы отвратить его от идеологии нацизма. Для того, чтобы получить продуктовую карточку, необходимо было регулярно посещать кинотеатры, где демонстрировались фильмы о зверствах фашистов в их концлагерях. А тем, кто жил в шаговой доступности, проводили экскурсии в эти адские учреждения. Некоторые немцы и понятия не имели о том, что творилось поблизости от них. Одни получали такие потрясения, что, даже, падали в обморок, другие – пытались сбежать оттуда, чтобы не видеть того, что натворили их соплеменники!
   Затем, проводилась денацификация общества. Взрослым жителям, в обязательном порядке, от имени «Контрольного Совета по Германии» надо было заполнить анкету со 131 вопросом. Это требовалось для того, чтобы выявить среди населения «невиновных» (которых не трогали), «виновных» (этих штрафовали) и «виновных в высшей степени» (тех, кто представал перед судом). Отказ от анкетирования грозил лишением продуктовых карточек. Забегая вперёд, можно, сказать, что виновных в злодеяниях выявили сотни тысяч, а казнили только несколько десятков главных военных преступников, остальных, даже если и посадили, то вскоре вышла амнистия, и всех их отпустили на свободу!
   В рамках демократизации, первым делом, запретили деятельность НСДАП. Но, тут же, появились несколько новых партий: СДПГ, ГДП, ХДС и другие (в советской зоне - КПГ и СДПГ объединились в СЕПГ).
   На первых порах возникла большая проблема в кадрах. Те, кто раньше был связан с нацистами, к управлению не допускались. А других (обученных) кадров катастрофически не хватало. И ещё. Со времён рейха, в управленческих кадрах Германии возник сильный демографический перекос. Дело в том, что нацисты женщин не допускали к руководству. Их идеология вообще исключала женщин из общественной жизни, оставляя им только три ипостаси: воспитание детей, ведение домашнего хозяйства и посещение церкви [3 К - Kinder, K;che, Kirche (Дети, Кухня, Церковь)].
   Вот, в такую новую Баварию и прибыли «четыре мушкетёра». Общественный транспорт в городе не работал, но частный сектора выжил, и от, полуразрушенного бомбёжками,  железнодорожного вокзала наши друзья отправились на гужевом транспорте (как когда-то, Виктор с Ольгой) в свой пансионат. Его, каким-то чудом, ещё не заняли американцы, которые не считали себя освободителями немецкого народа от нацизма. Они были – завоевателями и забирали всё, что хотели для себя.
   На следующее утро вся компания в сборе отправилась в городскую администрацию, для отметки о пребывании. Когда очередь дошла до Виктора, то он подошёл к столу, к тому же пожилому бывшему лейтенанту (но уже в гражданском костюме), у которого он когда-то отмечался в былые времена. Тот нисколько не удивился, увидев документы Виктора на другое имя, только на прощание тихонько сказал ему: «Гитлер капут! Герр Браунбах»
«Всего хорошего, герр лейтенант» - так же тихо ответил Виктор, который раньше гаркал здесь своё неизменное: «Хайль Гитлер!»
   Далее, ему было необходимо зарегистрировать своё заведение, чтобы получить разрешение на его эксплуатацию. В отделе «Регистрации бизнеса» сидел толстый американский военный в чине майора.
«Good morning, Mr. major!» - обратился к нему Виктор на чистом английском языке.
«To whom it is good, and to whom it is not very good! [Кому оно доброе, а кому не очень!]» – сердито ответил майор и спросил:
«Who are You and what did you come with? [Кто Вы такой и с чем пришли?]
«Count Dolsky! I came to You with a request: to get permission to open my boarding house! [Граф Дольский! Пришёл к Вам с просьбой: получить разрешение на открытие своего пансиона!» – скромно ответил Виктор.
«Are you Russian? [Вы русский?]» – удивился майор.
«You're absolutely right! I am glad to meet an ally of my countrymen! [Вы совершенно правы! Я рад встретить союзника моих соотечественников!] – излишне радостно произнёс Виктор (в роли просителя).
«Well, finally! At least the first good news in the morning! Do You have a decent establishment? [Ну, наконец-то! Хоть первая добрая весть с утра! У Вас приличное заведение?]»
«Very decent! There are even luxury suites! [Очень приличное! Есть даже роскошные номера класса люкс!] – стал уверять Виктор майора.
«Great! It is very good that You speak excellent English. Urgently recruit personnel loyal to the new authorities. [Отлично! Очень хорошо, что Вы прекрасно говорите по-английски. Срочно наберите персонал, лояльный к новым властям.]» - сказал, обрадовавшись, майор и продолжил: «A group of important officers will arrive in a few days. We need to place them. We guarantee payment and delivery of the necessary products! [На днях прибудет группа важных офицеров. Надо их разместить. Оплату и подвоз необходимых продуктов мы гарантируем!]».
   Далее оформление прошло, как говорится, как по маслу.
По окончании регистрации Виктор отправил своих спутников в пансион – наводить порядок. А сам нанял извозчика и направился в предместье к бывшей усадьбе тётушки Магды. В посёлке он выяснил, где теперь обитают бывшие горничная Анна и повариха Мария, служившие когда-то у тёти. Обе были не у дел и бедствовали. Они очень обрадовались предложению Виктора - поработать у него в пансионе. Он не захотел брать посторонних людей, а этим женщинам он вполне доверял.  Пока они собирали свои пожитки, Виктор сходил на пепелище, оставшееся от бывшей виллы, помянуть тётю Магду.


П О Л К О В Н И К   М А К   -   Д А У Н

   По приезде в пансион, Виктор сразу же познакомил новых работниц со своими  друзьями, и те взялись перенести их вещи в дом. Потом, Протасов (за хорошую сумму) арендовал у возницы его тарантас на несколько часов (до вечера), а когда тот ушёл, Виктор с товарищем съездили на загородное кладбище. Там он немного подправил могилку фрау Марты. А после, из соседнего склепа они с помощником забрали несколько чемоданов спрятанного специального снаряжения и радиостанцию. Они благополучно всё перевезли в пансион и укрыли, привезённое имущество, в тайнике.
   На следующее утро к пансиону подкатил грузовик «Студебекер» [Studebaker US6] с огромным набором продуктов и ящиков с различными винами. Они с ребятами  радостно разгружали это богатство, и женщины тоже помогали им. Но особенно рада была фрау Мария, она давно уже не видела таких продуктов и уже размышляла, чего бы такого из блюд она могла нафантазировать. Герр Вольдемар заранее её предупредил о приезде очень важных персон.
   После того, как Виктор подписал накладную и отдел её шофёру-экспедитору, он уже собрался было вернуться в дом, как на место, только что стоявшего грузовика, подкатил пыльный «Виллис» [Willys MB] с группой солдат и сержантом во главе. Они спрыгнули с машины и хозяйской походкой прошли к дому, не обращая внимания на Виктора. Но он не растерялся и крикнул по-английски:
«Куда вы, господа? Пансион занят на спецобслуживание!»
Солдаты остановились, а сержант сделал несколько шагов назад к Виктору. В это самое время послышался скрип тормозов сзади. Это, не доезжая до ворот пансиона, из-за, перегородившего въезд, «Виллиса», подъехал «Паккард». [Packard Clipper - военный автомобиль представительского класса.]  Сержант, наскоро надев на своё лицо свирепое выражение,  и, дыша перегаром, заорал на хозяина пансиона:
«Ты что, немецкая скотина, собрался препятствовать воинам доблестной американской армии?! Да я сейчас сам из тебя отбивную сделаю! Запомни: здесь всё наше, а ты теперь никто!»
   Это был уже не тот Протасов, который с ходу заехал Чигарии в физиономию. С этими пьяными янки он расправился бы, как с курёнками, в один момент, но, что было бы после этого?
   Пока Виктор соображал, что бы такое убедительное сказать сержанту, чтобы ещё сильнее не разозлить его, как, из-за спины, послышался властный голос:
«А ну-ка, пошли вон отсюда, свиньи!»
Сержант направил свой замутнённый взор на говорившего, и, тут же, вытянулся по струнке. Виктор обернулся и увидел стоящего за спиной американского полковника в окружении своих офицеров. И тут полковник заговорил по-русски:
«Мы правильно попали? Это пансион господина Дольского?»
«Совершенно верно, господин полковник. Ждём вас, господа, с нетерпением! Проходите, пожалуйста!» - с радостным облегчением ответил Виктор.
Проходя мимо застывших солдат, полковник недовольно рявкнул:
«Мне что? Ещё раз повторить?! Пошли вон, пьяные морды!»
Те кинулись к своей машине и мгновенно исчезли из поля зрения.
   Виктор моментально взялся раздавать распоряжения по размещению офицеров. В лучший номер, конечно, поселили полковника. Ребята быстренько доставили багаж в его номер. Тот, осмотрев апартаменты, остался доволен. Он представился Виктору:
«Полковник Альберт Мак-Даун!»
Виктор, в свою очередь, назвался:
«Граф Дольский Владимир Дмитриевич»
«Мне говорили про Вас в комендатуре, вы что, эмигрант?»
«Да, потомственный. Мой отец служил в Царской, а потом в Добровольческой армиях!»
«Похвально!» - ответил полковник и, призадумавшись, добавил: «У нас с Вами ещё будет время побеседовать…  Я, чувствую, что Вы решили очень постараться с угощением. Оставьте это к ужину. А сейчас, просто, пусть нам пожарят обыкновенную яичницу с колбасой. Я не прихотлив, всю жизнь в походах и поездках. Идите, а я пока приму душ.  Надеюсь, у вас здесь есть вода?»
«Конечно! К, счастью, водокачка цела. Я сейчас же распоряжусь запустить дровяной водоподогреватель. Сей момент!»
  Уже скоро полковник с удовольствием принимал теплую ванну. Он остался чрезвычайно довольным внимательным обслуживанием в этом пансионе.


В А Р И А Н Т   « Z »

   Работать в эфире теперь приходилось из развалин. Виктор предварительно обследовал несколько точек, таких, чтобы оттуда была возможность  вовремя скрыться. Он послал запрос в Центр об Альберте Мак-Дауне, и сегодня получил ответ. Тот оказался полковником спецслужб США. По предварительным данным, он занимается делами в области промышленного шпионажа.  А в данный момент, велика вероятность того, что Мак-Даун - один из основных участников операции «Завеса» [Операция по нелегальной переправке военных преступников из числа наиболее ценных специалистов в различных областях науки в США. В конце 1945 года её шуточно переименуют в операцию «Скрепка», намекая на скрепление фото нацистов с документами на вымышленные имена!].
   «Графу» предлагалось (в рамках основного задания) приступить к варианту «Z». Это означало, что, в случае вербовки, не сразу поддаваться на уговоры, но, за приличное вознаграждение – «согласиться»!
   Виктор понимал, что полковник очень опытный разведчик, и с ним нельзя переигрывать, иначе он сразу же почувствует фальшь. Тот всё время присматривался к нему. Скорее всего, он собирает досье на Дольского. Наверняка уже «нарыл», что Владимир Дольский и Вольдемар фон Буц, бывший гауптштурмфюрер СС - одно и то же лицо. Недаром, он всё время вьётся возле горничной и поварихи, пытаясь расспросить их о Викторе. Но те, к общему сожалению полковника и Виктора, ни словом не обмолвились о прошлом хозяина пансиона. Однако, как тонкий психолог, полковник Мак-Даун сразу же понял, что служанки выгораживают своего хозяина. Но от чего?
   И, вот, у него уже крупный козырь на руках против Дольского, теперь тот всецело в руках Мак-Дауна. Этим вечером, он попросил Виктора зайти к нему в номер для дружеской беседы, для чего, он заказал хорошего коньяка и закуску.
   Сначала они говорили на отвлечённые темы, пока оба «не захмелели». В нужный момент, полковник решил, что пора приступать к атаке и он, как бы невзначай, начал с пустякового вопроса: «Откуда Вы так хорошо говорите по-английски?»
«Так я с детства всегда был способен к языкам!»
«А на каком языке Вы ещё говорите?»
«На испанском, но, несколько, хуже, чем на немецком или английском! А Вы, простите, откуда так хорошо говорите по-русски?» - ответил Виктор, и, в свою очередь, задал вопрос.
«А я в молодости служил консультантом в контрразведке у барона Петра Врангеля!»
«Ну, надо же, какое совпадение, мой отец тоже у него служил!»
«А нам это известно!»
«Кому это, вам?» - по-простому удивился Виктор.
«Нам, спецслужбам США! Я даже знаю, что Вы раньше жили у своей тётушки Магды фон Буц, под Мюнхеном!» - усмехнулся полковник.
«Что же Вам ещё известно?» - как бы трезвея, спросил, напрягаясь, Виктор.
«Это Вы о Вашей службе в Гестапо? Успокойтесь, меня это совершенно не волнует. Мне даже не интересно, по какой причине Вы перешли на сторону врага. Пусть это заботит контрразведку русских. У нас к Вам есть другое, думаю, привлекательное для Вас, предложение!»
«И, что же это за предложение?»
«Предложение самостоятельной серьёзной работы. Ну, кто Вы сейчас? Работаете на побегушках у своего отца. Ваш бизнес не распространяется дальше Швейцарии. А я Вам предлагаю открыть сеть отелей в Южной Америке, скажем, в Аргентине, Бразилии и так далее. Вот уж, где пригодится Ваше знание языков и опыт работы в тайной политической полиции. Ну, что заманчиво? Это всё-таки лучше, чем сгнить в застенках Лубянки, если Вас когда-нибудь опознают и выдадут на родину!»
«Вы выдадите?»
«Боже, меня упаси! У них у самих шпионов хватает.  А я Вам, наоборот, делаю выгодное предложение!»
«Да, но у меня на открытие новых отелей нет средств!»
«Средства будут! И немалые, если мы останемся довольны Вашей работой!»
«Ну, если за Ваш счёт, то можно попробовать!»
«Вот и хорошо! Давайте, выпьем за это! А об остальном завтра договорим, на трезвую голову! Так что, спокойной ночи, господин Дольский!»


Д В О Й Н О Й   А Г Е Н Т

   На другой день полковник Мак-Даун повёл себя так, как будто между ними вовсе и не было никакого разговора, так, пьяный бред. Но, это была только видимость. Для вербовки Дольского, ему нужно было заручиться согласием своего разведывательного Центра. Он только спросил у Дольского, на сколько дней тот ещё задержится в Мюнхене. Виктор ответил, что максимум ещё на неделю. Вот, если бы мистер Мак-Даун помог его пансиону здесь с приличными клиентами, то он был бы ему очень благодарен. Тот обещал подумать, чем он сможет помочь бизнесу Дольских.
   Прошло ещё три дня, и Мак-Даун вызвал Дольского для серьёзного разговора. Сначала он взял с Виктора предварительную подписку о неразглашении. Потом они сели друг против друга в номере полковника. Тот первым начал разговор:
«Ваша кандидатура утверждена Центром. Оформление и полную инструкцию Вы получите в филиале нашего Центра в Берне. Надеюсь, Вы не наивный человек и понимаете, что у нас в этом деле интерес отнюдь не в отельном бизнесе?»
«Да, уж, я сразу догадался! В чём же основная суть моей работы?»
«Дело в том, что война закончилась, и интересы всех союзников по антигитлеровской коалиции понемногу расходятся. Я уже намекал Вам, что нам нет дела до нацистского прошлого Вашего, или кого ли другого, кто может принести существенную пользу моей Родине, кого мы хотим использовать! Для этого мы создадим, ну, скажем, северный путь. Но у нас неожиданно появился наглый конкурент, диктатор Аргентины Хуан Перон, и другие мелкие шакалы и прочие  гиены из соседних с ним стран, они тоже хотят заполучить немецких специалистов. С помощью Римской католической церкви  аргентинские эмиссары создают, как мы их называем, «крысиные тропы» [rat lines]. Ваша главная задача – содержать, для начала, в Аргентине явки для наших резидентов, а так же, оказывать им посильную помощь. Справитесь?»
«Конечно, зачем же Вы спрашиваете, если доверяете мне такое важное дело? Могу я взять с собой помощников?»
«Помощники Вам понадобятся, желательно – какие-нибудь Ваши сослуживцы по прошлым делам. Найдутся такие?»
«Человека два-три у меня найдётся, но только с ними надо ещё поработать»
«Лучше всего, если Вы будете использовать их «в слепую»!»
«Это будет почти невозможно! Считаю, что в самых общих чертах, они должны быть в курсе дела. А тонкости – не их забота!»
«Пожалуй, Вы правы. Иначе, Ваша работа многократно усложнится. Так что, этот вариант я Вам разрешаю.  Аппаратуру, шифры, оружие и нужные материалы Вы получите за океаном, там, на месте. Как я понял, радист Вам не нужен. Так?»
«Да, я обучен радиоделу!»
«Бог мой! Как же я раньше то, Вас не встретил! Но, надеюсь, ещё встретиться с Вами за океаном. За бизнес в Мюнхене можете не беспокоиться, Ваших подчинённых мы здесь обеспечим солидной клиентурой!»
«Вот, за это спасибо! А как в Берне мне найти ваш филиал?»
«Запомните номер телефона (полковник написал на бумажке номер, а потом сжёг её), скажете: «Я насчёт вакансии крысолова!» Всё запомнили?»
«Да! Абсолютно всё!»
«Не затягивайте с поездкой Берн, тем более, что Вас там должны будут, ещё кое-чему, подучить! Ну, а теперь, удачи, коллега!»
«Спасибо! Буду с нетерпением ждать нашей новой встречи с Вами!»
Через день Виктор уже передавал бразды правления своему помощнику. Со всеми работниками пансиона он душевно попрощался. Женщины, как водится, всплакнули! Виктор сел в нанятый тарантас и поехал на вокзал.
   На следующий день его уже обнимали и целовали родные в Цюрихе!


П О Е З Д К А   В   Б Е Р Н

    Виктор всё ещё никак не мог начать разговор с Ольгой, которая  и так догадывалась о предстоящей разлуке. Само задание мужу, о содержании которого она знала в общих чертах, предполагало это. С его убытием, ей предписывалось вернуться назад, в распоряжение Центра. Но она очень надеялась, что он не так скоро отправится в столь дальний путь. Его поездка в Мюнхен, по его же словам, принесла большую удачу. Теперь появился надёжный, реальный шанс внедриться в систему утечки военных преступников в Южную Америку. И, теперь, вот, они сидят рядышком и серьёзно разговаривают, даже не как муж и жена, а, как коллеги по службе, которую сами добровольно и выбрали для себя.
«Олечка, желанная моя!» - начал беседу муж: «Завтра, я уезжаю в Берн, а оттуда – далеко и надолго! Ты, со всеми накопленными материалами, отправишься домой. Если тебе предложат вновь работу со мной, я буду только рад.  Но нашего сына, в этот раз, оставь у родителей. Никто не знает, сколько мы там пробудем, и, как нам придётся возвращаться назад. В этот раз борьба пойдёт на стыке интересов чужих держав, а, стало быть, наша жизнь для них ничего не стоит. Надо быть втрое, нет, вчетверо осторожнее, чтобы успеть выскользнуть из-под удара при их столкновении. И те, и другие, наверняка, могут захотеть использовать нас в роли буфера. Так что, хорошенько подумай, чтобы принимать новое предложение по заброске. С той стороны меня будет прикрывать Комиссаров, по счастью, удалось его вытащить из застенков. Если что? Держись его, надёжнее человека я не знаю.  Он сейчас в Ленинграде!»
«Милый, мой! При любых обстоятельствах, я хочу быть с тобой! Вместе мы, уж, как-нибудь, да пробьёмся! Так что, жди меня!» - спокойно ответила Ольга мужу.
   Перед отъездом Виктор всё-таки отдал Дмитрию Ивановичу его карманные часы, но без фото матери, на месте которого красовалась дарственная надпись «За храбрость!».   Он обстоятельно предупредил отца, что теперь все они находятся в сфере деятельности  американской разведки, но и этот фактор можно, и, даже, нужно использовать в своих интересах. В случае чего, наши люди будут рядом и всегда окажут необходимую помощь!
   На следующий день Виктор поездом уехал в Берн, там он остановился в своём отеле у Отто Дойча. Родители всё ещё жили при нём, так как отцу с мачехой ехать было некуда, с наёмной квартиры они съехали и временно поселились в отеле у сына.
   Вечером, когда они остались вдвоём, у Отто с Виктором, произошёл серьёзный разговор один на один. Отто первым начал задавать, давно мучавшие его вопросы:
«Вольдемар, скажи мне. Кто мы сейчас? Какое у нас намеренье в этой жизни? К какому берегу теперь причалить? Мне непонятно твоё поведение. Какие твои планы? Не боишься ли ты, если случайно раскроется твоё прошлое? Да и моё, тоже не безупречное. Как дальше жить?»
«Ну, что ж. Раз ты первым завёл этот разговор, я тебе кое-что открою. Когда я переходил на сторону Германии, я не знал, как всё обернётся. Служба в Гестапо на многое открыла мне глаза. Та политика, которую проводили прошлые руководители этого государства, вела к неминуемой катастрофе. А что касается моей службы, то мне нечего стыдиться, я не участвовал в творимых там зверствах. Это поняли те люди, которые предложили мне новую службу!»
«Какую службу? Кто эти люди, если не секрет?»
«Секрет, но для тебя я немного приоткрою завесу. Я теперь на службе у американской демократии. Если желаешь, пойдём вместе, для тебя туда дорога тоже открыта!»
«Ты так думаешь?!»
«Я это знаю наверняка! Мне нужны помощники, и я бы хотел взять тебя, человека, которого я знаю много лет! В этом вопросе мне дали свободный выбор!»
«Да, но, как быть с отцом и его женой? Как они тут без меня?»
«Их никто не гонит. Пусть остаются здесь. Мой отец тоже с молодой женой живёт в Цюрихе. А захотят вернуться в Германию, мои люди помогут им там. Так что, думай! Завтра я ухожу ТУДА, как смогу, вернусь, или позвоню тебе!..»
   Когда Виктор остался один в комнате, он снял трубку телефонного аппарата и набрал нужный номер. После длинных гудков, вежливый женский голос ответил:
«Здравствуйте! У аппарата секретарь фирмы «Волопас», слушаю Вас!»
«Здравствуйте, леди!» - начал осторожно Виктор: «Моя фамилия Дольский. Я насчёт вакансии крысолова!»
С той стороны попросили подождать. Потом девушка сказала ему:
«Да, для Вас вакансия имеется. Где Вы остановились?»
«В отеле «Марс»!»
«Завтра в девять утра за Вами приедет машина. Пожалуйста, будьте готовы»
Виктор поблагодарил и попрощался.



Ф О Р М И Р О В А Н И Е   К О М А Н Д Ы

   Виктор сидел перед  мужчиной средних лет спортивного телосложения. Тот назвался по-простому – Дэн. Когда были закончены все процедуры оформления, тот дал совет в виде приказа:
«Для работы, Вам нужно будет сменить своё имя на вымышленное, какое-нибудь, немецкое. Однако, Ваша  прошлая немецкая фамилия хоть и благородная, но Вами же, и подмоченная, она тоже не подойдёт. А Вы сами, как бы хотели называться?»
«Ну, раз я теперь инкогнито, то мне подойдёт Вилли Кейнер [keiner (нем.) – никто]»
«Пускай, так. А вот оперативный псевдоним подберём Вам более подходящий к Вашему заданию, скажем, «Рэттер» [Ratter – (англ.) Крысолов], это нагляднее характеризует дело, которым Вам придётся заняться. Прежде, чем мы с Вами начнём заниматься, Вы обещали самостоятельно набрать себе команду. Как с этим делом?»
«Уже начал формировать, но мне надо съездить в Локарно, там у меня в отеле работают два моих человека, возможно, ещё здесь один согласится. Да, у меня в Женеве куда-то запропастился ещё один мой бывший сослуживец, похоже, сбежал!» - это Виктор намекнул на Ганса Шнаузе, очевидно, он решил сам, раньше времени, воспользоваться «крысиной тропой».
«Плохо, что Ваши люди разбегаются, как тараканы. А эти  трое, про которых Вы говорили, надёжные люди?!»
«Более, чем…»
«А как же Ваша жена?»
«И откуда Вы всё знаете? Она пока останется под опёкой отца, позже, когда я капитально устроюсь, она переберётся ко мне!»
«Мы знаем всё! Такая работа. А решение Ваше считаю правильным. Сколько времени Вам потребуется, чтобы собрать людей и сформировать из них команду?»
«Если дадите автомобиль, то дня три-четыре!»
«Хорошо! Машину мы Вам предоставим, постарайтесь управиться в три дня!»
«Приложу все усилия!»
   В этот же день, Виктор выехал в Локарно. С братьями близнецами Артуром и Филиппом Касперами всё было обговорено заранее, так что, следующим утром они покатили все вместе в Берн. Всю дорогу Виктор думал: «Согласится Отто или нет?»
   А зачем вообще ему нужен был этот Отто? А затем, что он был частью его биографии. На самый непредвиденный случай, он мог подтвердить личность Виктора. В разведке Абвера он был не последним человеком, наверняка, там встретятся знакомые ему натуры. К тому же, его служба в Абвере крайне заинтересует американцев. Виктор даже может ему доверять, до определённой степени, конечно!
   В Берне они сначала поехали в отель «Марс», резиденцию Дольских.
Отто немного удивился тому, что Виктор вернулся не один, но тот, объяснил причину. Когда Виктор устроил своих ребят, он пришёл к Отто для окончательного разговора. Тот не стал жеманиться, а просто ответил ему:
«Надоело мне болтаться без настоящего дела! Так и быть, бери меня в свою шпионскую шайку! Поработаем»
«Ну, чего уж сразу и шайку? Наша агентурная команда будет заниматься благородным делом!»
   На другой день он один вернулся к Дэну.
«Я собрал своих ребят, они ждут команды в моём отеле» - сообщил Виктор.
«И, кто они?»
«Двое – французы, были простыми конторскими служащими в нашем лагере. Обязаны мне, что я их спас и выдал липовые документы. Теперь они – коммерсанты из Парижа. А третий – мой давний друг и учитель из разведшколы Абвера. Первые больше, чем на охранников не потянут, но они верные люди. А вот друг Отто специалист высшего класса!»
«Это интересно! Что ж привозите их, будем с ними беседовать» - ответил Дэн.
   После собеседования, Дэн счёл всех пригодными для дела. К тому же, он прослушал все, записанные разговоры в их машине, они  не вызвали у него подозрения. Виктор догадывался, что автомобиль, который ему предоставили, будет не без сюрпризов, да и ребята были опытными, поэтому ничего «такого» не наговорили в пути на «прослушку». Виктор снабдил обоих настоящими документами из концлагеря, и это сработало, потому что, Дэн ему высказал:
«Оказывается, Ваши «клерки» служили охранниками в Дахау!»
«А Вы откуда знаете?»
«Они предъявили свои подлинные документы»
«Вот, олухи! Я же говорил, что они годны только для охраны, но, зато, очень верны мне!»
«Ладно! Закроем глаза на их грехи. Пусть так и остаются под своими вымышленными именами коммерсантов. А для Отто Дойча нужно другое имя!»
«Придумаем вместе с ним, когда понадобится заполнять документы для отправки в Аргентину»
«А Вам известно, кто занимается переправой беженцев?»
«Да, есть одна зацепка. В горах, на границе Италии и Швейцарии стоит один францисканский монастырь, через них и попробуем!» - предложил Виктор.
«Хорошая идея. Значит так. Сегодня все можете быть свободными, а завтра с утра приезжайте. Поедете в тренировочный лагерь, а потом – заброска. Машину можете до утра забрать себе!»



В   И Т А Л И И

   Тренировочный разведцентр по подготовке, различного направления,  агентов находился в горной местности Северной Италии, которая являлась зоной оккупации американских войск. Курсантов, в большинстве своём, сюда набирали из лагерей военнопленных. Кроме немцев и итальянцев, здесь обучались и хорватские усташи [те же фашисты, но национального розлива, орудовавшие в Югославии под руководством бывшего диктатора Анте Павелича], а там же, различного поля, коллаборационисты: французы, поляки, украинцы, русские и прочие отщепенцы. Подготовка велась по правилам, во многом схожим, с приёмами обучения в, таких же подобных, центрах других разведок, но с сильным антикоммунистическим уклоном, что вселяло оптимизм и уверенность в будущем нацистам и предателям, оказавшимся здесь.
   Дэн был куратором создания сети разведывательной резидентуры на южном пути «утечки мозгов», то есть - бегства разнообразных немецких специалистов через Италию в Аргентину. Его агентура, в основном, состояла из бывших врагов, ныне перешедших на сторону Америки, для продолжения борьбы с коммунизмом.
   Он сам сопровождал, набранную в Берне, группу. Кроме команды Дольского, а точнее, Вилли Кейнера, на одном борту самолёта, вылетевшем из Берна на военный аэродром в Италии, находились ещё две группы. Но разговаривать, а, тем более, знакомиться между собой, им было запрещено.
   Братья Касперы остались Касперами, а вот Отто Дойчу придумали вымышленное имя – Готтфрид Хантер [hunter – (англ.) охотник]. А поскольку Отто предстоит самостоятельная работа, ему присвоили оперативный псевдоним «Трэкер» [Tracker – (англ.) Следопыт]. Таковы были правила «игры», с которыми Отто был знаком более, чем кто-либо. Им весьма  серьёзно, и с дальнейшими перспективами, заинтересовалась американская разведка, которой было и невдомёк, что тот работал под присмотром советской агентуры.
   Чему обучали другие группы, можно было только догадываться. Учёба здесь проводилась  индивидуальным порядком, и весьма узкого профиля. Одних учили правилам конспирации, а других, наоборот, правилам слежки за неблагонадёжными фигурами. Одних учили, как замаскировать преступления, других – как раскрывать их. Кого-то учили шифрованию и правилам безопасной передачи радиограмм, а других – пеленгации радиостанций и дешифровке радиосообщений.
   Некоторых обучали правилам изменения внешности, а, вот, группу Кейнера тренировали, как раз,  в опознании  загримированных и, пластически изменённых, лиц. Им, само собой, нужно было выявлять, разыскиваемых разведслужбами США нужных специалистов, а, заодно и, наиболее разыскиваемых военных преступников. И, попутно, им, так же, давалось задание по зондированию, уже имеющихся, каналов переправления нужных клиентов в Южную Америку, для собственного использования в будущем.
    Для распознавания той или иной фигуры были использованы новые (или, хорошо забытые, старые) научные подходы. Идентификация применённого оружия (по гильзе и пуле). Незаметное вскрытие чужой почты, и новейшие приборы прослушки и записи.  И другие новинки из набора «джентльмена удачи сыска». Дактилоскопия и полиграф [детектор лжи]. Физиогномика, графология, психология личности (её сигналы, ролевые игры и мотивы). Поведение натуры, манера разговора, жесты и мимика. И многое, многое другое, что могло рассказать о человеке такое, чего он никогда не сможет скрыть.
   Естественно, этому обучали только Вилли и Готтфрида. Братьев Касперов тренировали, как обычных диверсантов, безо всяких заумных наук!
   К марту 1946 года подготовка будущих агентов была завершена. В последние недели были изучены планы городов, возможного пребывания, уже существующие явки и пороли, для получения всего необходимого в будущей розыскной нелегальной работе.
   Дэн пожелал удачи своим подопечным и отправил их «в свободное плавание». Хотя до  натурального плавания было ещё далеко. Сначала необходимо было добраться до нужного монастыря. Так что, группа «туристов» рано утором выступила в дальний поход. В пути много раз делали привалы, и только на третий день они добрались до ворот искомого францисканского монастыря. Вид у них был самый подходящий, измотанные горными дорогами, они чудесно подходили под типаж преследуемых беженцев.
   Вилли громко постучал большим кольцом, прикреплённым к входной калитке огромных деревянных ворот. Через некоторое время в двери открылось небольшое окошко, в котором показалось маленькая голова в капюшоне.
«Кто там стучится в дверь святой обители?» - спросили по-французски.
Артур Каспер ответил (тоже по-французски):
«Это мы! Бедные странники, гонимые злыми демонами Антихриста за нашу борьбу в деле защиты истинной христианской веры!»
Дверь открылась, в воротах стоял монах в просторном чёрном балахоне. Он приглашающим жестом впустил просящих путников:
«Что ж, входите! Каждый странник может найти у нас кров и скромную еду!»
   Монах проводил их сначала в трапезную, где оказалось больше, чем предостаточно, таких же странников, беглецов из крестового похода на Советы. Потом их проводили к настоятелю монастыря. Тот выслушал их просьбу о предоставлении убежища и обещал позаботиться о них. А пока им выделили маленькую келью на всю их компанию и несколько тюфяков, набитых прошлогодним сеном.
   На следующий день им определили послушание на скотном дворе, поскольку страждущих собралось слишком много, а хлеб свой насущный надо добывать в поте лица своего! Так в трудах и ожидании прошло полмесяца. Наконец, в монастырь прибыл посланец Папы, член Ордена францисканцев, отец Крунослав Драганович.
   Святой отец отобрал группу беженцев, в том числе и команду Вилли. И на автобусе, с выставленной на переднем стекле лицензионной карточкой CD [Corpo Diplomatico], их перевезли в монастырь Сан Жеронимо, принадлежащий Ватикану.  [Ввиду имеющегося дипломатического иммунитета, такой автомобиль нельзя было остановить и досмотреть, чтобы узнать: «Что же за пассажиров в нём перевозят?»]. Там, в монастыре, всех снабдили фальшивыми бумагами – идентификационными документами на вымышленные имена, которые были использованы для получения паспорта перемещённого лица от Международного комитета Красного Креста [МККК]. По этим паспортам все получали бессрочные туристические визы и билеты в одну сторону до Аргентины. Каждому беженцу была выделена некоторая сумма благотворительных денег. Когда всё было готово, отец Драганович позвонил по телефону в Геную монсеньору Карло Петрановичу и заказал нужное количество мест на пароход, отходящий рейсом в Южную Америку, а именно, в столицу Аргентины - город Буэнос-Айрес.
   Плыли на задрипанном пароходе (под именем президента Перона) третьим классом, но, как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо ожидать. Через четыре недели изнурительной качки пароход доставил беженцев в Буэнос-Айрес. Они переехали из весны в позднюю майскую осень!




В   А Р Г Е Н Т И Н Е

   Аргентина встретила «страдальцев» вполне радушным приёмом. Их сразу же поселили в отель иммигрантов. На следующий день  в офисе Национальной миграционной службы всем выдали сертификаты, подтверждающие их право на проживание и работу в стране…
   Президент Хуан Доминго Перон осудил, назвав «процессом бесчестия», Нюрнбергский трибунал над нацистскими преступниками, ещё задолго до завершения его деятельности. Вскоре, после окончания Второй мировой войны, правительством диктатора  Перона, аргентинская контрабанда нацистов была институционализована. А в феврале 1946 года иммиграционным комиссаром был назначен (антрополог) Сантьяго Перальт, а бывший нацистский агент Людвиг Фройде – шефом разведки. Два этих типа совместно создали «спасательную команду» из агентов секретных служб и иммиграционных «советников», большинство из которых, сами были нацистскими военными преступниками, принявшими гражданство Аргентины. Они то и занимались приёмом, трудоустройством и помощью в адаптации, так называемых, беженцев в аргентинское общество.
   В первые же дни пребывания в Буэнос-Айресе Виктор убедился, что на имя Вилли Кейнера в Банк аргентинской нации была переведена достаточно крупная сумма в американских долларах. Следующие дни прошли в поисках здания, пригодного для открытия в нём отеля. Вскоре в поле его зрения попало трёхэтажное здание (расположенное недалеко от морского порта) с хорошим парковочным местом, выставленное за долги на аукционные торги. Виктор рискнул и пришёл участвовать в этих торгах. Но особого ажиотажа не было, так как здание нуждалось в приличном ремонте. Надеясь на поступление будущего транша от своих американских кураторов, он рискнул и выиграл торги по вполне сходной цене.
   Всех переселенцев, которые не смогли закрепиться в столице, миграционные службы отправляли осваивать малозаселённые горные районы. На северо-западе (на границе с Боливией и Парагваем) в районе городка Карбонсито.  Другие ехали в город Хенераль-Бельграно [Провинция Кордова].  Или в южные районы, например, в  город Сан-Карлос-де-Барилоче.
   Там не было ни железных, ни шоссейных дорог, и местное население не хотело туда переезжать. Немцы же (и не только) со временем построили там типичные германские городки со всей инфраструктурой. С немецкими школами и баварскими пивоварнями.
   Типично немецким был город Вилья-Хенераль-Бельграно, поэтому и возникла версия, что в нём могли укрываться многочисленные военные преступники. Агенты американской разведки Рэттер и Трэкер теперь стояли по другую сторону баррикады от нацистских соотечественников, поэтому они морально не сомневались в своей новой миссии, и добросовестно разыскивали бывших своих коллег здесь, за океаном.
   Вот, с целью проверки этой версии, Виктор и направил Отто в «командировку» с группой переселенцев, якобы, для выяснения продвижения туристического бизнеса в тех районах, в частности в городок Бельграно.
   Это было идеей самого Вилли, но её надо было согласовать со своим американским куратором. Так вот, о договорённости по этой встрече Вилли и позвонил из уличного телефона-автомата по условленному телефону на конспиративную квартиру. Трубку поднял мужчина и бархатным голосом по-испански произнёс:
«Добрый день, Вас слушает Ответственный секретарь фирмы «Гончие»!»
Вилли, тоже по-испански, ответил паролем:
«Хеллоу, это Джон Рэттер, представитель агентства «Крысолов», мне необходимо попасть на приём к боссу вашей фирмы!»
Из трубки ему ответили:
«Босс в командировке, прибудет числа 10-го – 11-го. Для уточнения времени аудиенции, перезвоните послезавтра, пожалуйста»
   Виктор поблагодарил и попрощался. Ответ секретаря означал, что встреча состоится послезавтра в 10.30 в заранее обусловленном месте.



В С Т Р Е Ч А   С   К У Р А Т О Р О М

   Встреча была назначена в старинном  парке Роз, расположенного возле живописного озера Палермо. День был хоть и выходной, но людей в парке почти не было. Кропил мелкий дождик, а со стороны озера дул промозглый ветер. И хотя Буэнос-Айрес переводится на русский язык, как «Добрые ветра» - это вовсе не соответствовало погоде наступившего дня. Виктор пришёл с небольшим букетиком роз, как будто, на свидание. Сесть на условленную сырую парковую лавочку  Виктор не рискнул, а потому и прохаживался вдоль аллеи, покуривая сигарету. Через некоторое время впереди замаячила знакомая фигура. Это был Дэн собственной персоной (в плаще с накинутым на голову капюшоном). Он шёл непринуждённой походкой. Подойдя к Виктору, Дэн громко попросил его закурить и достал зажигалку. Виктор раскрыл портсигар, в котором были две сигареты, заправленные разведывательными материалами.  Дэн забрал обе, взамен он незаметно положил в портсигар ключи от какого-то автомобиля. «Сигареты» он сунул в карман, а закурил свою, спрятанную в другой руке. Поблагодарив его за «курево», он шепнул Виктору:
«Хеллоу, Вилли! На выходе из парка стоит автомобиль – чёрный Бьюик [Buick Limited]. В багажнике – всё необходимое на первое время, а в салоне лежат документы на Ваше имя, то есть владелец – Вилли Кейнер, там же адрес, куда нужно подъехать вечером к 18.00!»
   Дэн кивнул Виктору и пошёл далее по аллее. А Виктор сделал вид, что он уже не дождётся своей женщины, сунул букет в мусорную урну, стоящую возле скамейки, и направился к выходу из парка. Там он увидел припаркованный «Бьюик», (одним из ключей) открыл дверцу авто и сел за руль. В бардачке лежали права и документы на машину, а так же, адрес конспиративной явочной квартиры, записанный на маленькой бумажке. Прочитав записку, он тут же сжёг её прямо в пепельнице авто.
«Машина – это отлично! А то… с этими такси - скоро разоришься» - радостно подумал Виктор. План Буэнос-Айреса он дважды хорошо изучил ещё в Москве и в американском Тренировочном разведцентре, поэтому прекрасно ориентировался в городе. Но сейчас, Виктор, пока что, поехал к себе - в отель «Мюнхен», так он решил его назвать, для привлечения нужных клиентов!
   Когда он подъехал к будущему отелю, из подъезда сразу же вышли братья Касперы. Они ничуть не удивились автомобилю хозяина (во всяком случае, лица их были спокойны и непроницаемы). Виктор открыл багажник, и братья забрали из машины два больших чемодана.
   В чемоданах оказался, обычный (для «рыцаря плаща и кинжала») «джентльменский набор» шпиона. Но, были и новинки, например, авторучка-пистолет, разборная винтовка с оптическим прицелом фирмы «Винчестер» [Winchester] калибра 7,62 мм, миниатюрные ультракоротковолновые рации, снотворные и ядовитые таблетки и прочее, и прочее. Конечно же, было и простое оружие: пистолеты М1911 [Colt] и два небольших пистолета-пулемёта М3 (для стрельбы в джунглях). А главное, имелась коротковолновая радиостанция (с шифрами), которая могла работать, как от сети переменного тока, так и от автомобильных аккумуляторов. Теперь можно было подать весточку и в свой Центр (через промежуточную радиостанцию в Мексике).
   Вечером Виктор направился по авеню Кордоба на тихую улочку в район Палермо. Там он отыскал нужный дом и припарковал авто в двух кварталах от него.
   А вообще-то, для чего требовалась такая конспирация в стране, не принимавшей участие во Второй мировой войне? Причины на то были. Во-первых, совершенно ни к чему было привлекать внимание Аргентинской контрразведки или жандармерии, а, во-вторых, в Аргентине после войны всё ещё оставалась весьма разветвлённая немецкая разведсеть, от которой можно было ожидать любых неприятностей, и даже вооружённого нападения, в случае пересечения интересов…
   Виктор постучал условным кодом в дверь квартиры, которая незамедлительно открылась. В квартире Дэн был один. Он, уже только что, сварил кофе и поджидал своего агента Вилли. После того, как они поздоровались, Дэн разлил кофе по чашкам, и начался деловой разговор.
«Ваши первые сведения о пути эвакуации и пунктах переселения, интересующих нас, экземпляров, оказались очень ценными. Если Вы и дальше будете работать с такой же отдачей, наша благодарность будет повышена. Какие сейчас у Вас имеются идеи или проблемы, мистер Кейнер?»
«Благодарю Вас за похвалу работы нашей команды! Большое спасибо за автомобиль и за материалы, которые Вы нам предоставили, мистер Дэн! Но есть и проблемы и, конечно же, я думаю, хорошие идеи!»
«Какие же?»
«Выбирая наиболее подходящий вариант отеля, я потратил почти все, выделенные мне средства! И теперь ремонт производить не на что! Более того, я считаю целесообразным открыть явочные пункты в местах дислокации немецкой диаспоры, а так же пару кемпингов (по принципу американских) на пути к этим городкам! Это значительно облегчит нашу с вами работу!»
«О! У Вас размах настоящего бизнесмена, мистер Кейнер! При таких темпах развития, Вы скоро уже не будете нуждаться в наших инвестициях! Что ж, на ремонт отеля деньги поступят в ближайшие дни. А для воплощения в жизнь других Ваших идей, мне ещё нужно будет посоветоваться с Центром»
  Ещё немного побеседовав, они расстались довольные друг другом.




Р А С С К А З   О   Л О Г О В Е   В   Д Ж У Н Г Л Я Х

   В начале июня 1946 года военный диктатор генерал Хуан Доминго Перон [Один из организаторов государственного переворота 1943 года в Аргентине] занял пост избранного президента Аргентинской республики. То есть, наконец-то, он стал легитимным правителем страны. Хотя, за глаза, люди всё равно поговаривали, что фактической хозяйкой страны была его жена Эва, или Эвита, как её любили называть в народе. Она открыто назначила своим личным телохранителем хорватского фюрера Анте Павелича.  [Диктатор и лидер хорватских фашистов – усташей, который был повинен в убийстве тысяч сербов. Почти одиннадцать лет этот мерзавец открыто жил в Аргентине, несмотря на все требования Югославии выдать Павелича на родину, где его заочно приговорили к смертной казни. Когда в апреле 1957 года два югославских патриота совершили вооружённое покушение на него, он чудом выжил и бежал в Испанию, где от последствий ранения и диабета благополучно окочурился через два года.]
   Чтобы крепче держать власть в своих руках, по инициативе президента Перона, вскоре был создан Секретариат разведки СИДЕ [CIDE -  Coordination de informaciones de Estado – (исп.) Координация  Государственной информации]. Фактически это была тайная политическая полиция, которая кроме международного шпионажа и контрразведки, занималась инквизиторской борьбой с инакомыслием внутри государства (и, в первую очередь, с коммунистическим движением)! Главой СИДЕ был назначен сын бывшего нациста и руководителя прежней разведки  Людвига Фройде - Родольфо Фройде (или мой Руди, как его   ласково называл  президент Перон!). Вот такими людьми они со своей супругой и окружили себя. Хуан Перон лично передал в руки поверенного в делах фашистской Германии восемь тысяч незаполненных аргентинских паспортов. Оставалось только вклеить фото, поставить печать на вымышленное имя и появлялся новый гражданин Аргентинской республики!
   Всё это, рассказанное выше, нужно для того, чтобы понять: в какой обстановке приходилось работать нашим разведчикам.
   Вскоре у Виктора появились обещанные деньги на ремонт и реконструкцию его отеля «Мюнхен». Работы возобновились с новой силой. И вот, однажды, у него произошёл интереснейший разговор с одним из немецких рабочих. Звали его Берхард Эрбауэр. Он как-то оговорился, что ему доводилось и старинную крепость восстанавливать здесь на севере в джунглях, не то что, реставрировать обыкновенное здание.  Это очень заинтересовало Виктора, и он решил поближе познакомиться с этим реставратором. Как-то, после окончания трудового дня, он попросил немного задержаться того рабочего, обещая отблагодарить его. После часа дополнительного труда, он вежливо поблагодарил Эрбауэра и предложил тому отужинать с ним в ближайшей таверне. Тот давно не имел материальной возможности ходить по питейным заведениям и с удовольствием согласился на это предложение. За столом Виктор начал опаивать Берхарда сначала лёгкими ликерами типа Фернет, постепенно переходя к более крепким спиртным напиткам и к коньяку. Радостно вкушая дармовую выпивку и закуску, Эрбауэр вскоре расслабился и поведал Виктору всё, что у него наболело в душе. И вот его рассказ:
«Мы с моим младшим братом Георгом родом из предместья Берлина. Сначала наша жизнь ничем не отличалась от таких же соседских мальчишек, что и мы. Учились, мечтали, что когда вырастем, станем архитекторами, как наши отец и дед. Когда я поступил в Берлинский университет на архитектурное отделение, в стране к власти пришёл Адольф Гитлер. Не буду скрывать, наша семья, как и все соседи, радовались его приходу, мы надеялись, что хоть он наведёт в стране порядок. Когда начались еврейские погромы, я к этому никак не относился, меня это не касалось. Зато радовало усиление военной мощи моей Родины. Присоединение, соседних территорий нам преподносилось, как благо для великой Германии. К началу Второй мировой войны мы с братом успели окончить университет, а я даже два года отработал в одной строительной кампании. Когда нас призвали в армию, я воспринимал это, как само собою разумеющееся. К счастью, нас не послали на фронт, а определили в военно-строительную организацию «Тодт» [по фамилии её основателя обергруппенфюрера СА Франца Тодта]. Мы строили всё от концлагерей до защитных сооружений Зееловских высот. Но уверяю, на моих руках нет крови. Я был только строителем. Когда русские разбили и пленили войска Паулюса на Волге, а война покатилась к границам Рейха, нам с братом предложили работу за границей. Мы с братом тогда не понимали, в какую западню нас заманивают, и с радостью согласились. Тайно нас переправили на пароходе нейтральной страны сюда, в Аргентину. А потом, сразу же отвезли на север в провинцию Мисьонес, что на границе с Парагваем.  Мы оказались в джунглях, на месте развалин какого-то иезуитского монастыря. И, что больше всего нас поразило: всех, прибывших строителей, поставили, чуть ли не, в положение узников вечного заточения. Того, кто пытался бежать оттуда, быстро ловили с собаками и жестоко наказывали. Кормили однообразно и плохо. Выходных, кроме Пасхи и Рождества не было (администрация ссылалась на военное положение и сжатые сроки строительства). С виду это сооружение неброское, и так закамуфлировано, что даже, летавшая над нами, разведывательная авиация ничего обнаружить не смогла. Главные помещения были размещены под землей. Они оборудовались всеми современными видами технического оснащения: вентиляция и кондиционирование, связь и электрогенераторы, откачивающие водяные помпы, устанавливались новейшие охранные устройства. Для кого мы всё это сооружали, нам не говорили, уверяли только, что всё это пойдёт на благо великой Германии. Вот, только о нашей дальнейшей судьбе речи не велось, и у меня лично стали закрадываться большие сомнения в существовании этого нашего будущего, вообще! И я решил бежать с братом. Но он всегда был нерешительным малым, и отказался от побега, обещая только помочь мне. В один из дней нас послали на укрепление дамбы. Там я сделал вид, что сорвался в воду притока реки Ябебири и тут же нырнул глубоко. Я очень хорошо плаваю, а тут ещё применил для дыхания трубку из тростника. Случилось это у всех на глазах, так что и погоню за мной не устроили. С большим трудом я выбрался из джунглей, очень помогла мне скаутская тренировка в школе. Добрался я до какого-то поселения местных аборигенов. Они не особо поинтересовались: «Откуда я пришёл?» Да и языка друг друга мы не знали. Так постепенно я и добрался до столицы. Но и здесь толком не могу устроиться. А для кого мы там всё это строили, и что стало с моим бедным братом и другими строителями, мне так и не известно!»
   Берхард Эрбауэр закончил свой рассказ и заплакал. Вскоре он заснул. Официанты  помогли Виктору донести его рабочего строителя до автомобиля. Он отвёз пьяного бедолагу на квартиру, где тот снимал комнату. Кое-как дотащил Берхарда домой, и попросил его квартирную хозяйку позаботиться об Эрбауэре, заплатив ей несколькими песо.


С В Я З Ь   С  Ц Е Н Т Р О М

   В середине июля, когда интенсивный ремонт отеля «Мюнхен» подходил к завершению, Виктор решил, что уже настала пора сообщить в Москву информацию о первоначальных  результатах их разведывательной работы. Ещё ранее, сразу же по прибытии, он сообщил телеграммой мифической «тёте» в Мексике, об их благополучном прибытии на место конечного пребывания. В Центре знали, что идёт адаптация группы в Аргентине. И теперь, он решил воспользоваться, полученным от Дэна, американским радиопередатчиком.
   Здесь сделаем небольшое, необходимое объяснение. Несмотря на то, что со времени изобретения А.С.Поповым радио прошло всего не более пятидесяти лет, мировая радиотехническая мысль шагнула далеко вперёд. И разведывательные службы не обошли вниманием это благо человечества. Они даже превратили его в орудие борьбы с противником.
   Одним из ярких примеров можно назвать радиоигру, которую затеяли японские спецслужбы против американской армии при нападении на Пёрл-Харбор. Тогда радисты японской авиации были ссажены на землю, и вели активный радиообмен. Американские службы радиоразведки, зная почерк этих радистов, были уверены, что они работают с бортов своих самолётов, находящихся на значительном удалении от их островной базы. Плачевный результат такой роковой ошибки всем известен – эту базу японцы разбомбили  в пух и прах.
   И ещё. Ныне стали известны различные примеры радиоигры советской контрразведки против Абвера и других германских спецслужб. Вот в этой-то работе большую роль и играли перевербованные вражеские радисты, работавшие со своих радиостанций. Это придавало большую достоверность их деятельности. Подделать почерк, конечно, можно, но очень опытный радист может заметить подмену оператора визави. К тому же, у каждого радиопередатчика есть свой, неповторимый «голос». Раньше это определяли на слух. Теперь, современными анализаторами можно безошибочно обнаружить подмену передатчика, хотя бы по неповторимой форме его импульса [Всплески высокочастотных колебаний].  Но в конце войны таких приборов ещё не было. И если передатчик был хорошо настроен (а не «квакал» кое-как), то он не сильно отличался на слух от другого такого же. Поэтому, можно было смело использовать чужую аппаратуру, не боясь быть «раскрытым»! Тем более, если использовались собственные шифры, пароли и позывные при работе в эфире! Так вот…
   Виктор не стал работать из отеля. Он знал, что контрразведка Аргентины имеет отличную аппаратуру пеленгации. Здесь, в Буэнос-Айресе обосновались филиалы германских компаний «Телефункен» [«Telefunken»], «Сименс и Халске» [«Siemens & Halske»] и «АЕГ» [«AEG»], специализирующиеся на производстве различного электрорадиооборудования , в том числе и радиопеленгаторов. Он заранее (по привезённой с собой Библии) зашифровал сообщение (а так же, определил позывные на этот день) и выехал на авто за город.
   Виктор развернул свою рацию в придорожном лесу, куда съехал с трассы по лесной дороге. Он очень волновался: «Услышат ли его вызов на промежуточной станции в Мексике?!» Но там бдительно несли радиовахту. И, когда ровно в положенное время он дал вызов – тут же получил отзыв. Работал морзянкой в эфире он не более трёх минут, так что запеленговать его было вряд ли возможно, но появление новой радиостанции в эфире, радиоразведка аргентинской спецслужбы, несомненно, засекла. Вскоре его сообщение было ретранслировано через ряд промежуточных радиостанций в Московский Центр. В радиограмме он сообщил путь, по которому они прибыли в Аргентину и ещё то, что у «Графа» появилась вакансия для «Механика» (так теперь именовался его связной Комиссаров К.П.).
   На следующий день прямо в отеле он получил ответ из Центра, который   принял БЛИНДом [приём радиограммы без согласия и подтверждения]:
«Благодарим за вести. «Механик» выезжает, о прибытии сообщим дополнительно»



П Р И Б Ы Т И Е   П О С О Л Ь С Т В А

   Отношения между Аргентиной и Россией, впоследствии с СССР в разные годы имели диаметрально противоположный характер. Впервые дипломатические связи между Аргентиной и Россией были установлены в 1885 году. И до октября 1917 года развивались, как говорят дипломаты, позитивной динамикой, и базировались они на договорно-правовой основе. Хотя значительная удалённость всё-таки тормозила развитие российско-аргентинских взаимоотношений. Но, она же, и не давала повода  для каких-либо взаимных упрёков, как это бывает между соседними странами. После революции в России дипломатические отношения между странами прервались, но торгово-экономические и культурные связи не прекращались (хотя и значительно ослабли).
   Шестого июня 1946 года дипотношения между Аргентиной и СССР возобновились. И вскоре в Буэнос-Айрес должно было прибыть посольское дипломатическое представительство Советского Союза во главе с чрезвычайным и полномочным послом СССР Михаилом Сергеевым.
    В группе посольских работников была секретарь по вопросам эмиграции и перемещённых лиц [displaced person (англ.) – DP, произносится:«ди-пи»] Емельянова Антонина Ефимовна.
   Дело в том, что за время Великой Отечественной войны фашистами было насильственно переселено в Германию и другие, оккупированные ею страны миллионы граждан СССР. Вернуть удалось 5,1 миллиона человек, но около полумиллиона человек в Европе не пожелали возвращения. В основном, это были выходцы из западных областей Украины и Белоруссии, из Прибалтики, а так же, разного рода коллаборационисты. Некоторых фашистских прихвостней, не представлявших ценности для союзников, они всё-таки передавали, согласно существующим договорённостям, в СССР, где их ждала заслуженная кара.  [Кстати, как-то (после окончания войны) случился массовый суицид среди казаков, не желавших возвращения на родину, которую они предали!].
   В целом, за последние семьдесят лет в Латинскую Америку, по некоторым оценкам,  переехало около полумиллиона человек. [Нулевая волна эмиграции возникла ещё в 19 веке. Когда екатерининских переселенцев Поволжья царское правительство лишило их преимущественных льгот, тогда российские немцы стали массово переселяться в Аргентину и другие южно-американские страны. Первая волна новой эмиграции появилась сразу же после Октябрьского вооружённого переворота и гражданской войны в России. А вторая волна эмиграции пошла в результате Второй мировой войны.] Вернуть тех, кто пожелает, на родину входило в задачу советских посольств в этих странах. [Считается, что таких желающих репатриации из Латинской Америки было около 45 – 50 тысяч человек!].
   Всё дело в том, что в большинстве своём, это были люди, которые не смогли устроить свою жизнь на чужбине. Если «технарям», ещё как-то удавалось более-менее прилично устроиться на работу, то «гуманитарии» здесь были и вовсе не нужны, а отправляться для работы на местные сельскохозяйственные плантации кофе и сахарного тростника, к которым европейский человек был совершенно не привычен, хотели немногие!
   Но велась работа по репатриации соотечественников из рук вон плохо. В том же Уругвае, граждан желающих вернуться на родину были тысячи, а оформлялись лишь десятки. У некоторых документы терялись в посольстве, других заставляли снова и снова оплатить госпошлины, но дело так и не продвигалось. Люди месяцами жили без своих документов. Трудясь на грязной и тяжелой работе, они получали гроши, и еле-еле  могли прокормиться. Не лучше было и в других южно-американских странах.
   А в Аргентине эта работа и вовсе не велась. Но теперь, когда появилось посольство СССР, надо было начинать  такую работу, чтобы желающие могли вернуться домой. Но такая
возможность была не у всех. Подлежали репатриации с возвращением гражданства (и получением советского паспорта) только переселенцы, не запятнанные связями с гитлеровцами. А предателей - СССР требовал к простой выдаче от стран, где они скрывались! [Только, кто ж их выдаст?] Граждане бывших Прибалтийских республик, которых насильственно отправляли для работы на плантациях в Южной Америке, во времена буржуазных правительств, тоже могли вернуться домой. Была возможность репатриации и у эмигрантов Российской империи, если они состояли в компартии, или вели антифашистскую работу в просоветских организациях или газетах, но таких было мизерное количество.
   Советская дипломатическая миссия прибывала в Буэнос-Айрес 31 августа 1946 года на корабле «Академик Крылов».
   За день до прибытия посольства, в газете компартии Аргентины «La Hora» были опубликованы портрет И.В.Сталина и реклама магазина, где продавались советские флаги, а так же, главное, анонсировалось прибытие советского посольства.
   Одним из матросов-мотористов, на прибывающем судне, был Зимогоров А.А.. Но у него имелись документы и на немецкую фамилию. Конрад Комис - это имя решили ещё раз использовать, так как оно подтверждало биографию его владельца Константина Петровича Комиссарова. Центр послал его в помощь «Графу», для укрепления его группы, так как дело им предстояло наисерьёзнейшее. Не так давно Катерина родила ему долгожданную дочку. Но, можно считать, что она не одна с ребёнком осталась в Ленинграде, так как чета старших Дольских взяла над нею шефство.
   Виктор был заранее оповещён Центром, и ждал прихода судна на причале в толпе манифестантов. Некоторые встречающие держали растяжки с лозунгами: «Миру – да, войне – нет!», «Да здравствует Советский Союз!», «Добро пожаловать!».  Это были представители просоветских организаций и Союза славянских народов. Но пришли и сотни простых аргентинцев, они радостно встречали посланцев из Советского Союза. Несмотря на плохую погоду и на то, что среда – день не выходной, да и корабль прибывал только к 12 – 13 часам, народ ещё с самого утра собрался на причале для исторической встречи.
   Наконец, прибывшее судно причалило к стенке, и сразу же был подан трап. Когда посольская делегация спускалась по сходням на землю Аргентины, публика неистовствовала в радостном приветствии.
    Последним по трапу, как ни в чём не бывало, спускался Константин Петрович с двумя чемоданами. Он не опасался открыто нести свои вещи, так как посольское имущество не подвергалось досмотру. Когда посольская делегация проходила совсем рядом, Виктор спровоцировал толпу, и на какое-то мгновение полицейское оцепление было прорвано. Этого хватило, чтобы Комиссаров отделился от делегации, и они с Виктором затерялись в массе встречающего народа. Незаметно выбравшись людской толпы, они направились за ворота порта к автомобилю Виктора, который был запаркован так, чтобы его не было открыто видно, на случай слежки. Только подальше отъехав от пристани (а Виктор, на всякий случай, сделал большой крюк и остановил машину), они смогли по-людски поздороваться. После дружеских объятий, Константин Петрович спросил Виктора:
«А ты никого больше не узнал в нашей посольской делегации?»
«Нет, а кто там ещё прибыл?»



В Н Е Ш Т А Т Н Ы Й   С О Т Р У Д Н И К   П О С О Л Ь С Т В А

   По возвращении на родину, Ольгу Дмитриевну Протасову перевели в Ленинградское отделение Внешней разведки, то есть в 1 Управление МГБ города Ленинграда. Теперь, Внешняя разведка фактически выполняла задания Министерства иностранных дел СССР. Ольгу определили в разведотдел по репатриации советских граждан. Дело было для неё новое, но она взялась изучать его со всей своей прилежностью. И уже очень скоро она стала хорошо ориентироваться в вопросах эмиграции и иммиграционной политики советского государства.
   Вскоре её снова вызвали в Москву, в Главное разведуправление. Он попала на приём к бывшему своему куратору полковнику ГБ Ионову В.В.. Войдя в кабинет замначальника, она доложила:
«Товарищ полковник госбезопасности, капитан Протасова прибыла по Вашему вызову!»
«Здравствуйте, Ольга Дмитриевна! Присаживайтесь, пожалуйста» - приветливо встретил её Ионов.
«Спасибо, Василий Васильевич! Я вся во внимании, какие будут приказания?» - ответила Ольга, усаживаясь в кресло напротив стола своего начальника. Тот вышел из-за своего стола и сел в кресло напротив Ольги.
«Ну, что Вы, сразу же и о деле. Расскажите, как там ваш сынишка, родители? Сильно скучаете по мужу?»
«По мужу, конечно, вся истосковалась. А сын растёт неслухом, совершенно нет времени с ним заниматься, а родители… Ясно, из любви, бабушка и дед совсем забаловали его. Ну, ничего, вот разгребу срочные дела и займусь им!»
«А вот с этим, Вам пока придётся отложить. Есть мнение, а, точнее, уже и решение, послать Вас от разведуправления с нашим посольством в Буэнос-Айрес, то есть в Аргентину. Там скопилось много наших эмигрантов и, просто, перемещённых лиц, желающих вернуться на родину. Вот Вы этим и займётесь. А заодно и с мужем будете встречаться, в том числе, и по вопросам службы. Он там выполняет сверхсекретное задание лично от товарища Сталина. Но ему необходим дипломатический канал для отправки сведений исключительного характера непосредственно наверх. Вы и будете у него связной. Эти донесения будут через Вас передаваться - с пометкой «Joker». А числиться Вы будете внештатным сотрудником, то есть секретарём посольства с особыми полномочиями. Ваши документы на имя Емельяновой Антонины Ефимовны уже готовы. С Вами вместе, инкогнито, в должности простого матроса на судне, отправится, известный Вам, Комиссаров Константин Петрович. Он направляется в помощь команде Протасова. Ваша задача (по нашей линии) заключается в чёткой передаче сообщений в Москву от руководителя вашей разведгруппы, то есть непосредственно от Вашего мужа. Другие подробности Вы узнаете в процессе подготовки к выполнению задания»
   Вернувшись, домой, Ольге не надо было долго объяснять родителям о своей командировке. Они прекрасно понимали секретность её работы. А вот маленький Дима никак не мог понять, почему мама уезжает надолго и не берёт его с собой.
   Прошло время, и в августе 1946 года Ольга, вернее, товарищ Емельянова А.Е. отправилась в Аргентину в составе советской дипломатической миссии.
   Сойдя с трапа, она заметила, как исчез Комиссаров, но, как и вся их группа, «не обратила» на это никакого внимания! С Константином Петровичем у неё была договорённость о дальнейшей встрече. Своего мужа она так и не увидела в толпе встречающих, да и сама была в шляпке с вуалью, так что, и Виктор не узнал её.


В С Т Р Е Ч А   П О С Л Е   Р А З Л У К И

  Советское посольство разместилось в старинном двухэтажном особняке на улице Родригас Пенье. Ольге выделили отдельную комнату. Бытовые условия были вполне приемлемыми. Но материалов для работы было пока что мало.
   Ольге не терпелось поскорее встретиться с мужем, но правила конспирации никто не отменял. Безо всяких сомнений, за сотрудниками советского посольства будет установлена негласная слежка спецслужбой безопасности  Аргентины (СИДЕ). А, поскольку, со стороны властей Буэнос-Айреса никаких запросов так и не поступило, значит, Константину Петровичу удалось бесследно раствориться в толпе народа. Так решила Ольга. В табельном списке «Академика Крылова» он не числился, на судне ни с кем не сблизился, капитан был строго предупреждён органами НКВД о полном содействии и надёжном прикрытии Зимогорова Александра Алексеевича. По-испански он говорил превосходно, так что заподозрить в нём советского разведчика было сложно. Даже одежда на нём была местного фасона.
   Когда Ольга через пару дней вышла прогуляться в Ботаническом саду (или в парке Карлоса Тайса, так завали основателя, заложившего  этот сад в прошлом веке), в который упиралась улица, где расположилось посольство СССР, она не узнала в каком-то встречном портовом грузчике Константина Петровича. Он шепнул ей, чтобы она шла в сторону авеню Освободителя, а сам проследил: нет ли за ней хвоста. Когда Ольга проходила мимо какого-то, припаркованного к обочине, автомобиля, её окликнул Виктор и открыл ей дверь изнутри. Ольга села, и они быстро отъехали от того места.
   Радостная встреча взволновала их обоих до слёз. Они не могли насмотреться друг на друга. Виктор расспрашивал её про сына, про всех домашних. Она показала ему фотографии из дома. Но, не успели они и наговориться друг с другом, как Ольге пришлось сказать мужу, что ей пора возвращаться. Что ж? Служба есть служба!
   Виктор передал Ольге пакет с подробным пересказом разговора с Берхардом Эрбауэром, и примерной картой расположения объекта недалеко от границы Парагвая. Им был дан запрос на разрешение визуальной разведки указанного места. На заклеенном конверте было написано «Joker». Эти сведения он пока не сообщал американскому куратору Дэну.
   А лично для Ольги он составили отчёт об обстановке в стране и настроении эмигрантов, в общем,  всё, что ей требовалось на начальном этапе её нелёгкой деятельности.
   Виктор продиктовал Ольге номер телефона своего отеля «Мюнхен» для договорённости о следующей встрече. Затем он отвёз жену и высадил её на соседней (с советским посольством) улице. Встреча получилась хоть и короткой, но счастливой!
   На обратном пути Виктор подхватил, ожидавшего его недалеко от Ботанического сада, Константина Петровича. А когда они приехали в своё заведение, то встретили там, вернувшегося из командировки, Отто, то есть Готтфрида Хантера.


Р А С С К А З   Х А Н Т Е Р А

   Готтфрид вернулся усталый, но довольный. Он опять окунулся в свою стихию, то есть в разведывательную деятельность. И даже то, что теперь он находится в подчинении у бывшего своего курсанта, не угнетало его. Вилли вёл с ним почтительно-дружеское общение, он многим был обязан ему, а остальное Готтфрид воспринимал, как реалии его нынешнего (и, скажем прямо, вполне достойного) бытия. После того, как «разведчик - путешественник»  капитально отдохнул. Он отчитался по своей командировке.
   Конрада Комиса Готтфрид знал ещё по Швейцарии, поэтому не особо удивился его появлению здесь: «Мало ли у Вольдемара фон Буца есть ещё какие-нибудь другие агенты? Это уже не его, нынешнего Готтфрида Хантера, дело!» Он привык безоговорочно подчиняться дисциплине и соблюдать секретность в своём деле! Поэтому, его не смутило присутствие Комиссарова при их с Вилли секретном разговоре.  А рассказ его был таким:
«Когда я приехал в Кордову, то сразу же направился в городок Вилья-Хенераль-Бельграно.
   Сначала этот населённый пункт назывался Лос-Саусес. В конце двадцатых годов туда начали стекаться эмигранты немецкого происхождения, и в 1937 году возникший городок назвали Вилья-Каламучита. Потом его переименовали, а причину я узнал на месте. Естественно я подался в самую большую пивную городка, под названием «Старый Мюнхен». Там я набрал пива побольше и подсел за стол к группе бывших немецких моряков. Я их угостил, и не только пивом, а и ещё, кое-чем, покрепче. И в результате дружеской беседы выяснил следующее.
   Когда в 1939 году, в результате неравного боя, англичане (в заливе устья реки Ла-Плата, в районе выхода из порта Монтевидео) подожгли германский тяжёлый крейсер «Адмирал граф Шпее», командир рейдера капитан цур зее [то есть, капитан первого ранга] Ганс Лангсдорф получил приказ (как будто бы, даже, от самого Гитлера): «Во избежание интернирования крейсера – потопить его!» Все оставшиеся в живых, члены экипажа (среди них были и раненые) сели в спущенные шлюпки и моторный катер, а оставленный своей командой «карманный линкор», как неофициально называли такие корабли, после взрыва шести собственных торпед, с открытыми кингстонами быстро затонул в нейтральных водах на глубине 8 метров. Так странно, что даже его мачты остались этак торчащими над водой. Что дало возможность различным водолазам, потом, разбирать его ценное оборудование в течение последующих нескольких лет…
   Особо примечательно и то, что сам вице-адмирал германского флота Максимилиан фон Шпее, в аккурат, ровно за 25 лет до этих трагических событий, погиб в бою не так уж и далеко от этого места.
   Вскоре моряки с погибшего германского линейного корабля были подобраны на борта аргентинских кораблей береговой охраны. Удивительно то, что раненые немецкие моряки и, пострадавшие в бою, английские мореходы лечились в госпитале одного и того же города – Буэнос-Айреса. И Монтевидео, тоже. Хотя до этого…
   За время своих рейдерских походов в течение нескольких месяцев крейсером «Адмирал граф Шпее» было потоплено около десяти вражеских судов (преимущественно английских грузовых) общим водоизмещением до 50 000 тонн. И, почти каждый раз, после боя, экипаж крейсера, согласно международной конвенции, (как будто бы) благородно подбирал и доставлял на берег, оставшихся в живых, моряков с, пиратски потопленных им, кораблей.
   В этот раз немцы знали, что не на шутку разозлили своих противников - англичан. Те собрали армаду из военных кораблей (и даже одну подводную лодку), выследили крейсер и обложили его при выходе уругвайского из порта Монтевидео.
   Выйдя из порта, крейсер был сразу же атакован подводной лодкой, но ловко уклонился от её торпед.  Однако, впереди уже подходили английские крейсера «Эксетер», а за ним подходили, меньшие по размеру, - «Аякс» и «Ахиллес». Супротив каждого, из напавших  на него кораблей, в отдельности, «Карманный линкор фюрера» своими 11-ти дюймовыми орудиями против них, несущих 8-ми дюймовые пушки, очевидно,  мог бы свободно противостоять.
   Ведь, после первого боя, «Адмирал граф Шпее» вывел из строя «Эксетер», но и сам получил значительные повреждения и, как аварийный корабль, отбиваясь от  двух других, зашёл назад в порт Монтевидео.  Преследовавшие его «Аякс» и «Ахиллес» остались поджидать вражеский крейсер в устье реки Ла-Платы.
   Германские власти обратились к уругвайскому правительству с просьбой продлить время нахождения своего военного корабля в порту Монтевидео, как минимум на две недели, но получили отказ. На ремонт крейсеру дали только три дня, и, под давлением английских властей, вскоре выдворили из своего порта несправный корабль с половинным артиллерийским запасом, пополнить который было негде.  Перед выходом в море, на берег Уругвая сошли 700 человек из команды экипажа (которые на гражданских судах вернулись в Германию, не все, правда). И ещё, освобожденные несколько десятков пленённых моряков с, потопленных рейдером, гражданских судов. Оставшиеся моряки вывели корабль в море. У Лангсдорфа ещё был шанс вырваться, но он, введённый в заблуждение относительно сил противника, пошёл не спасительным курсом, а на место  Голгофы своего корабля. Естественно, крейсер не принял нового боя с, поджидавшими его, английскими кораблями, он устремился в сторону вод Аргентины, и там был затоплен - на том мелководье. 
   Кто знает? Если бы на нём были такие моряки, как на российском крейсере «Варяг», то, может быть, перед тем, как затонуть, крейсер нанёс бы, куда больший ущерб англичанам?  Возможно, Ганс Лангсдорф, понимая, что им не устоять перед превосходящим противником, и, желая сберечь жизни экипажу, так неудачно вышел из этого морского боя. Потому что, у командира немецкого крейсера были некоторые неподтверждённые разведданные (подброшенные англичанами) о подходе ещё нескольких крупных военных кораблей противника. Но это, всё-таки, оказалось британским блефом!
   И кто, вообще, может  знать, какие мысли были  в голове у этого бывалого моряка, когда он не выдержал позора, на фоне предстоящего ареста, завернувшись во флаг своего корабля, застрелился из табельного пистолета в гостинице Буэнос-Айреса?
    [Кстати, наши высшие командиры при обороне Крыма, в своё время, запросили у Сталина разрешение для своей личной эвакуации. И, ничтоже сумняшеся, улетели на самолёте в тыл, бросив на произвол судьбы 40 (а по другим источникам до 150) тысяч своих подчинённых, ссылаясь на обречённость ситуации, отсутствие возможностей и бесперспективность этой обороны. Ну, а после освобождения Крыма (в 1944 году), у, трусливо бежавшего, самого главного командующего (у этого «Аники-воина») хватило совести вновь возглавить Черноморский флот!!!]
   Аргентинское правительство не выдало, для судебного разбирательства, в Германию, оставшихся в их стране, членов экипажа, а предоставило морякам с погибшего крейсера временное пристанище. Ну, а после окончания войны, чтобы противостоять их реальному интернированию в концлагеря союзников, предложило бывшим морякам принять аргентинское подданство, чем все члены бывшей команды крейсера и не преминули воспользоваться. И почти полторы сотни человек остались проживать в том самом городке. [Остальные моряки уехали на юг в город Сан-Карлос-де-Барилоче.]
   Правда, по неподтверждённым данным, некоторые  из оставшихся мареманов, вероятно, в пьяном угаре, как-то публично сожгли флаг Аргентины, за что их городок и переименовали. Так что, теперь, в назидание произошедшему надругательству над одним из главных символов государства,  он был назван в честь автора флага Аргентины – Вилья-Хенераль-Бельграно!»
   Но, самое интересное, Готтфрид сообщил в конце своего рассказа. Кто-то из бывших моряков поведал ему, что слышал от бывалых подводников, как будто бы, кто-то рассказывал, что перевозил в Аргентину кого-то из бывших заправил Третьего рейха!
   Вот это уже являлось сенсацией! Надо было, обязательно и немедленно, отыскать кого-нибудь из бывших моряков с этой подводной лодки. И за это дело взялся сам Конрад Комис, то есть Константин Петрович Комиссаров.


П О Д Г О Т О В К А   П О И С К О В

   Первым делом, надо было узнать номера германских подводных лодок, приходивших в Аргентину в военное и послевоенное время, и их судьбу. С этим вопросом Виктор по радио обратился в свой американский разведывательный Центр. Через некоторое время в отель перезвонил Дэн и, определённым кодом, назначил Вилли встречу на своей подпольной явке…
   И снова они с Дэном сидели друг напротив друга на нелегальной явочной квартире в разговоре за чашкой крепкого аргентинского кофе. Дэн начал беседу с весьма резонного вопроса:
«Зачем Вам понадобилось узнать номера интернированных и погибших немецких субмарин?»
«Дело в том, что у меня есть информация, что на одной из них, кроме награбленного в Европе добра, в Аргентину могли перебраться особо опасные военные преступники из  Германии. Поэтому, кроме номеров лодок, мне необходимо иметь списки команд, и, в идеале, с их новыми именами»
«А Вам-то, что за дело до них, Вилли? Они что же? Тормозили Вас в росте по службе? Или как-то, ещё в чём-то  Вас обошли или обидели?» - усмехнулся Дэн.
«Лично я случайно попал на эту службу и не сделал ничего такого, за что мне теперь было бы стыдиться! А на их «службу» я насмотрелся!» - не выдержал Виктор.
«Каждый выполнял свою работу. А мы сейчас ищем только полезный для нас материал!»
«Вот, как раз, тот самый, полезный материал они и перевозили!»
«А вот это, пожалуйста, поясните! Что там за материал объявился?»
«По предварительным прикидкам – был специалист в области ракетной техники. Для уточнения, требуется выяснить, что стало с субмаринами и их экипажами, а потом, провести разведку и оперативную проверку»
«А вот, за такую инициативу, хвалю Вас, Вилли. И наш общий шеф доволен Вами. Сведения, которые мы от Вас получаем, очень полезные в нашем деле. Вот. Получите материал с данными, по интересующим Вас вопросам. И ещё, на Ваш счёт переведены дополнительные крупные материальные средства на ремонт и кемпинг!» - по деловому сообщил Дэн и передал Виктору конверт с материалами по интернированным (и уничтоженным в последние дни и после войны) подводным лодкам…
   В отеле Виктор с Константином Петровичем подробно изучили копии, попавшим к ним в руки, документов. Больше всего их заинтересовали субмарины с номерами: U-234; U-235; U-518; U-530; U-534; U-873; U-880; U-977 и U-1235. Из допросов, интернированных матросов, выходило, что некоторые из этих лодок неоднократно посещали Аргентину последние 6-7 лет с разными миссиями. Они перевозили грузы или каких-то пассажиров. Причём, если большие субмарины (например, 518-я и 530-я) имели достаточный запаса хода, чтобы проделать такой дальний поход, то средним лодкам (таким, как 234, 235 или 977) требовалась дозаправка, или в море с танкера, или с заходом на какую-нибудь базу.
   Во-первых, бросилось в глаза, что субмарины U-530 и U-977 обе интернированы в одном порту  Аргентины – Мар-дель-Плата и почти сразу переданы США. Лодки U-234 и U-873 – капитулировали (согласованно между собой) перед США (по приказу адмирала Карла Дёница). U-880 и U-1235 потоплены через день в середине мая двумя одними и тем ми же удачливыми эсминцами «Стэнтон» и «Фрост», хотя шли с грузом награбленного нацистами добра в США. Что очень странно! К той же компании можно и отнести грузовую подлодку U-518. Большой вопрос: «Были ли в действительности уничтожены эти лодки до того момента, как их груз не перекочевал  на надводные суда в Соединённые Штаты?». Как были, после интернирования, уничтожены и другие германские субмарины, которыми пренебрегли США. U-235 (с грузом золота на борту шла в США с отступными от Мартина Бормана для США) якобы, по ошибке свои торпедные катера утопили, а U-534 (груз: золото и бриллианты) – уничтожена глубинными бомбами с британского самолёта, причём обе лодки случайно (?) погибли (?) у берегов Дании.
«Да!.. Петрович! Как же мы будет разыскивать нужного нам свидетеля? Иголку в стогу сена легче отыскать! Как там у Пушкина (?): «Иных уж нет, а те – далече!»» - задумчиво произнёс Виктор.
«Если они живы, то свидетелей отыщем! Морячки очень любят шататься по кабакам и прочим тавернам. Там я и буду промышлять – дело то знакомое. Начну, опять же, с Бельграно, но, думаю, что и в Барилоче следует скатать»
«Автомобиль для тебя возьмём в прокат, на колёсах тебе будет куда удобнее заниматься поисками. Дэн сказал, что они [матросы] равномерно рассеялись по Аргентине, а некоторые (семейные) вернулись в Германию. И ещё. Прямо он не сказал, но намекнул, что такие люди, как Борман могли полностью избавиться от экипажей субмарин, выполнявших его секретные задания по доставке наворованных ценностей и пассажиров в Америку. Но я, по выражению его лица, понял, что и американцы, перегрузив добро в море на свои эсминцы, могли безжалостно пустить на дно немецкие лодки вместе с их, сдавшимися в плен, обитателями. Ведь, как известно, нет худших врагов, чем надводный и подводный флот, воюющих между собой стран!»
«Для удобства налаживания контактов, я переоденусь в матросскую форму без знаков различия. Так, думаю, ко мне будет больше доверия. Понадобятся представительские средства. А то, на что я их всех буду угощать?»
«Деньги я тебе выделю хорошие. Но тут вот ещё, какая загвоздка. Как пояснил мне Дэн, у кораблей, в том числе и подводных, есть разные номера. Строительный номер даётся при закладке и изготовлении. Литерно-номерной – неизменный номер по паспорту изделия, то есть это те номера, которые мы имеем. И, наконец, тактический или бортовой номер, он, как и на автомобиле, может изменяться, к этому же понятию относится и именное название корабля. Вот тут-то и будь внимательным, не верь безоговорочно в бортовой номер искомого объекта! Всё! Удачи тебе!»
«Спасибо, и тебе удачи! Что ж, займёмся делом. Ну, и славненько, ну, и чудненько!» - закончил обсуждение планов поиска Комиссаров своей любимой присказкой.
   Через несколько дней, они разъехались. Комиссаров в Вилья-Хенераль-Бельграно и в Сан-Карлос-де-Барилоче, а Виктор вместе с Артуром (Каспером) в Мар-дель-Плата и Некочеа, для выяснения возможности и целесообразности открытия кемпинга, а, заодно, и с целью прояснения ситуации с интернированными субмаринами. За старшего в отеле «Мюнхен» остался Отто, то есть Готтфрид Хантер.




Р А С С Л Е Д О В А Н И Е   К О М И С С А Р О В А

   В Бельграно Константин Петрович, в первую очередь, под вечер направился в пивную «Старый Мюнхен», туда, где Готтфрид встретил знающего матроса. Ждать долго не пришлось, вскоре в пивную ввалилась большая компания бывших моряков. Увидев незнакомого матроса, они сразу же подсели к нему. Конрад Комис тут же заказал для всех по кружке пива. По ходу знакомства, завязался дружеский разговор. Конрад  представился новым приятелям - бывшим матросом-мотористом  с погибшего немецкого торгового судна. Хотя военные моряки и смотрели на штатских с некоторым пренебрежением, пару-тройку  бутылок шнапса, поставленные Конрадом, сгладили это бывшее «классовое» неравенство. Ближе всех, сидевший к нему моряк, оказался боцманом одной из германских подводных лодок. Другие - были матросами из экипажа рейдера «Адмирал граф Шпее», они тоже много чего знали интересного для Комиса. Когда все изрядно накачались, Комиссаров аккуратно, издалека начал свои расспросы. Выяснилось, что все матросы, под руководством бывшего старшего офицера крейсера фрегаттен-капитана Кая Вальтера, всей оставшейся командой, строили аэродромы на поле эстансии Сан-Рамон [20 км от Сан-Карлос-де-Барилоче] и в эстансии Моромор, недалеко от Некочеа.
   А боцман с субмарины, потеряв, от выпитого задарма шнапса, свою всегдашнюю бдительность, рассказал Комиссарову, как они в конце июля 1945 года доставили большой груз в алюминиевых ящиках и нескольких пассажиров в медицинских хирургических масках на побережье Аргентины, так же, недалече от Некочеа.
   На надувных лодках матросы переправили этих важных пассажиров, а, так же, и груз на берег, где их уже ожидали встречающие. Некоторые ящики были не очень тяжёлые, но были и такие, что и вчетвером еле могли поднять. Всё это имущество перенесли в грузовики. Сам он замешкался и случайно остался на берегу. Ну, а подлодка не успела, и отойти от точки дрейфа, как вдруг раздался страшный взрыв в том самом месте, где она только что была. То ли напоролась на случайную, плавающую мину, то ли её преднамеренно подорвали. Больше он никого, из своего экипажа, так и не встретил. Была ночь, и ему удалось потихоньку сбежать подальше от этого места. Так он и оказался здесь, в Вилья-Хенераль-Бельграно. Повстречал хорошую женщину, вдову и теперь живёт у неё. Когда все разошлись, а Константин Петрович тоже собирался уже уходить, в пивную зашёл грязный оборванец и стал просить у него немного песо на хлеб, так как он давно уже не ел и очень голоден. Нищего попрошайку хотел было прогнать хозяин заведения, но его остановил Комиссаров и велел чего-нибудь подать на стол, чтобы накормить голодного пришельца, тем более, что тот показался ему кем-то хорошо знакомым.
   Когда незнакомец немного утолил голод, Комиссаров приступил к нему со своими расспросами: «Откуда ты, приятель? И как тебя зовут?»
«Нынче меня нигде не ждут и никак не зовут, я просто бродяга. А раньше назывался Гансом и был уважаемым человеком. Но, всё пошло прахом, когда я решил тайком от своих друзей переехать сюда, в Аргентину!»
«Ну, конечно же, это он!» - вспомнил его Комиссаров и сказал Гансу:
«Да, герр Шнаузе! Друзей бросать нехорошо! Особенно, если ты им многим обязан!»
Ганс Шнаузе изумлённо уставился на, сидящего перед ним, Комиссарова и произнёс:
«Вы меня знаете? Как Вы меня нашли? Ах, да!.. Ну, теперь всё равно уже, после того, как я от вас сбежал, я понимал, что, рано или поздно, вы, всё равно, меня отыщете и вручите мне пулю в отместку за моё бегство из вашего «дремучего рая» в джунглях. Но я не мог простить вашим подручным хладнокровного убийства, ни в чём не повинных, моих соотечественников, добросовестно работавших на вас!»
«Это, за кого же Вы меня приняли, дорогой Ганс? Я не знаю ни об какой расправе, что Вы говорите. Я друг, известным Вам, фон Буца и Дойча. А Вы, что подумали? Давайте-ка, откровенно мне всё расскажите! Может быть, я единственное спасение, которое ещё имеется в Вашей жизни!».
   Хватаясь, за вновь появившуюся возможность, хоть как-то утвердиться в этой жизни, Шнаузе рассказал Комиссарову обо всём, что ему было известно про убежище нацистов в джунглях:
«Находится это место недалеко от городка Сан-Игнасио в провинции Мисьонес, возле речки Ябебери, что впадает в пограничную с Парагваем реку Парана. Там, посреди сельвы, на месте бывшего иезуитского монастыря, нацисты и облюбовали себе местечко. Меня, приехавшего, через италийских иезуитов, в Буэнос-Айрес, сразу  же направили туда охранником. Я, на первых  же порах, почувствовал, что, пребывание там, добром не кончится. А, когда отравили газом всех, приехавших туда немецких строителей и инженеров, то охранников заставили побросать всех их в реку на корм крокодилам. Вот тут уже, мои нервы не выдержали, и я решил сбежать оттуда. Но, покинув это адское место, в новой жизни себя так и не смог найти»
   Комиссаров, за большие деньги, попросил хозяина пивной, разрешить, хорошенько отмыться Гансу в его доме, и дать ему какую-нибудь, более-менее, приличную одежонку.
  Делать здесь уже было нечего, и Комиссаров, захватив с собой Ганса Шнаузе, на арендованном  им автомобиле, направился в Патагонию в город Сан-Карлос-де-Барилоче.
   Там следы привели их на отдалённое ранчо, расположенное на берегу озера Науэль-Уапи в селении Вилья-Ла-Ангостура, но оно охранялось так хорошо, что даже близко к нему подобраться не удалось. А, когда Комиссаров почувствовал слежку за ними, пришлось срочно покинуть этот район и вернуться в Буэнос-Айрес.



Р А З В Е Д К А   Б О Е М   И Л И   О Т М Щ Е Н И Е

   В Мар-дель-Плата Виктору с Артуром, тоже кое-что интересное удалось выяснить по вопросам об интернированных  унтерсиботах U-530 и U-977. Они так же, перед  тем, как сдались, доставляли ценности и пассажиров в Аргентину, но пока что ещё не были потоплены, а переданы в США. [Впоследствии, американцы  используют их в качестве кораблей-мишеней для стрельб. Так что улик, символизирующих эти тайные перевозки, не осталось. И экипажи всех подлодок, тоже, как в воду канули!]
   Кроме этих лодок, были и другие. Вполне вероятно, что, якобы ранее погибшие, субмарины U-235, U-518, U-880 и U-1225, перед тем, как их затопили, тоже успели внести свой вклад в перевозку награбленных ценностей и нацистских преступников в Аргентину и США. [Но самая загадочная была - большая субмарина U-534 с грузом золота на борту, как будто бы потопленная союзниками 5 мая 1945 года возле острова Анхольм, лежащая на глубине 60-ти метров. Её экипаж, как раз, спасся, и поведал о сверхсекретном грузе всему миру.  В 1993 году датско-голландская компания «Смит так» предложила свои услуги в подъёме этой подлодки. Но, когда утопленницу подняли, то кроме вина, подзорной трубы, бинокля и множества презервативов, ничего ценного там не оказалось. Сдаётся, что и золота то там давно уже не было. Вероятно, его либо успели выгрузить с борта, перед тем, как преднамеренно затопить этот унтерсибот, либо его и вовсе не существовало!]
   Ну, а Комиссаров ещё и выяснил, что в окрестностях Барилоче люди регулярно видят «привидения»: то Мартина Бормана, то Генриха Мюллера, то, расстрелянного по приказу  фюрера, его шурина Германа Фегелейна, а то и самих, ушедших в иной мир, Гитлера и Еву Браун-Гитлер. Но всё это пока - из разряда слухов и домыслов.
   Однако, всё равно, Виктор передал эти, добытые ими, сведения с пометкой «Joker» в руки Ольге. А далее, этот отчёт прошёл по дипломатической почте, в Москву, прямо в кремлёвский кабинет  саму главному адресату.
   Пришлось и Дэну дать сведения о нескольких известных немецких инженерах, которых заполучили аргентинцы, тем самым сталкивая интересы США и Аргентинской республики.
   А так же, «Граф», то есть, Виктор Протасов  запросил  у Москвы разрешение на разведку боем, то есть, с вооружённым нападением на замаскированную цитадель нацистов в джунглях. Вскоре он получил положительный ответ на совершение диверсионного акта против фашистского логова.
   Виктор с Константином Петровичем занялись тщательной подготовкой этой диверсии.
   Ганс Шнаузе повинился перед товарищами, которых бросил в Швейцарии. Ему показалось, что за ним установили слежку спецслужбы Швейцарии, и он не придумал ничего лучше, как покинуть страну, по, проторённой нацистами, «крысиной тропе». Но теперь, он очень сожалеет и кается в содеянном предательстве. Он просит, дать ему возможность загладить свою вину. Виктор познакомил Ганса с Берхардом, и тот рассказал Эрбаэру о гибели его брата. Обуреваемый бессильным гневом, Берхард посетовал Виктору, что хотел бы отомстить за брата и своих товарищей по реставрации цитадели. Протасов, то есть Вилли Кейнер, предложил ему принять участие в разгроме этого осиного гнезда. Эрбауэр, не задумываясь, согласился и, к тому же, как специалист, выдвинул ряд  дельных предложений по организации этого теракта. Он был так зол на убийц брата, что сам предложил заняться тем, чтобы достать на «чёрном рынке» 100 килограммов тола и немецкий лёгкий 50-ти миллиметровый гранатомёт «Granatenwerfer 36» с тремя дюжинами снарядов к нему. Виктор выделил деньги, и вскоре у них появилось это небольшое артиллерийское орудие и взрывчатка. Второй автомобиль снова арендовали, так как с запасом продовольствия, боеприпасов, оружия и взрывчатки в авто Виктора всем семерым было не уместиться.
   Шёл знойный февраль южного аргентинского лета, когда экипированные диверсанты выехали из Буэнос-Айреса в сторону городка Сан-Игнасио на двух автомобилях с фальшивыми номерами. Через восемь часов пути, немного не доезжая самого Сан-Игнасио, они остановились в рыбацкой деревушке у пристани Пуэрто-эль-Команданте [Puerto El Comandante] на берегу реки Ябебири.
   Там Виктор, за хорошие деньги, арендовал вместительную моторную лодку, в которую они перегрузили всё своё имущество и сели сами. Лодка была такая большая, что пассажиры в ней совершенно не теснились. Рыбакам они объяснили, что являются членами научной экспедиции, изучающей джунгли, а в проводниках учёные не нуждаются, так как привыкли сами ориентироваться на местности.
   В их группе, действительно, были два человека, которые хорошо знали это место. Под утро они, первым делом, направились к дамбе, чтобы заминировать её привезённой взрывчаткой. Дамба охранялась, но Ганс знал все безопасные подходы к ней, так что, они незаметно заложили в самое уязвимое место взрывчатку с детонатором и длинным бикфордовым шнуром. Там, с маленькой радиостанцией, ещё и вооруженный небольшим автоматом, остался Филипп Каспер. В его задачу входило: по команде поджечь шнур и отойти на безопасное расстояние, а после взрыва, присоединиться к основной команде.
   Оставив Филиппа, они, далее, немного вернулись назад и по, известному Гансу, небольшому  притоку реки поплыли в сторону монастыря с другой стороны, немного не добравшись до него. 
   Южно-американская природа сельвы, конечно, завораживала «учёных». Тут тебе и крики экзотических птиц, и визг любопытных обезьян (и жужжание надоедливого гнуса), но любоваться натурой, и отбиваться от мошки было некогда. Комиссаров, на расстоянии около полукилометра от крепости, остался возле лодки, с приготовленным к стрельбе, миномётом. Его стрельбу по выбранным целям, как знаток территории крепости, должен был по рации корректировать Ганс Шнаузе. Остальные диверсанты, вооружённые автоматами и гранатами, рассредоточились вдоль забора бывшего монастыря. Отход был намечен по выстрелу из ракетницы. По времени бой должен был продолжаться не более получаса. Главное, это то, чтобы в крепости поняли, что их место рассекречено, и делать им тут больше нечего! После увиденной ракеты, Константин Петрович должен был сложить своё орудие в лодку, завести мотор на холостых оборотах и поджидать свою команду.
   Ранним утром, символично, ровно в четыре часа, Филипп получил сигнал к взрыву дамбы и поджёг бикфордов шнур. За долгие месяцы спокойной обстановки охрана расслабилась и несла свою службу чисто символически. Вдруг раздался страшный взрыв. В насыпной дамбе образовался большой проём, так что, воды Ябебири хлынули по протоке в сторону цитадели. Филипп еле успел убраться отсюда. Он добежал до пригорка и присоединился к своим товарищам, готовым к вооружённой осаде крепости. Его старший брат Артур, как Тарзан, с «Винчестером» за плечами, по лиане забрался на высокую пальму, и устроил там себе снайперское гнездо. В монастыре прозвучала тревога. Ганс по рации дал команду Комиссарову на пристрелочный выстрел. Мина с воем подлетела к крепости и взорвалась сразу же за забором. Ганс начал корректировать обстрел, методично накрывая крепость по площадям, пытаясь достать три основных здания и склад. Конечно, противопехотные мины не могли нанести существенного урона трёхметровым стенам, но они действовали психологически и, как оружие поддержки. Когда охрана попыталась выскочить за ворота, по ним началась стрельба сразу из шести автоматов и пошли в ход ручные гранаты. Артур палил из снайперской винтовки с дерева. В это время большая речная волна достигла монастыря и стала затапливать подземные сооружения цитадели. А мины всё летели и летели на территорию крепости. С последним выстрелом мины, Виктор запустил в небо красную ракету. И, дождавшись, когда все соберутся вместе (немного замешкался Артур, слезая с дерева), он предпринял срочное  отступление своего осадного отряда. Но теперь к лодке надо было пробираться топким путём по нахлынувшей воде, кишащей крокодилами и змеями, что уже не вызывало восторга от природы у, скоренько улепётывающих, вооружённых  «учёных». Полчаса хода, местами по пояс в опасной жиже, показались им вечностью. Наконец, впереди, среди  подтопленных тропических кустов и деревьев сельвы, замаячила, ожидавшая их, лодка с заведённым мотором. Все мокрые, но довольные собой, они обратились в дальнейшее бегство. Комиссаров сидел за рулевого и гнал лодку прочь от этого места. Хотя «топлёным» крепостным защитникам сейчас и было не до них…
   В рыбацком посёлке они вернули лодку хозяину и поспешили поскорее убраться на своих машинах восвояси!




« О Д Е С С А »   Н Е   Д Р Е М Л Е Т

   Скрывать от Дэна факт проведённого теракта Вилли не стал. Нападение на убежище фашистов он мотивировал тем, что возникла необходимость расшевелить это «осиное гнездо» нацистов, чтобы вывести их «на чистую воду». На что Дэн ответил:
«Я уже слышал, что кто-то «навёл шороху» в джунглях, и догадался, что это Ваша инициатива, Вилли. Уж слишком Вы заинтересовались этим местом. Но я считаю Ваш поступок опрометчивым. Во-первых, по сведениям моей агентуры в Парагвае, на днях в том районе перешли границу из Аргентины сотни полторы колонистов, то есть они намеренно ускользнули отсюда и вышли  из-под нашего внимания. А, во-вторых, местное отделение нацистской организации «ОДЕССА», теперь усиленно ищет организаторов и исполнителей этой диверсии. [ODESSA (Organisation der ehemaligen SS-Angeh;rigen  - нем. Организация бывших членов СС под руководством Отто Скорцени]  Получается, что Вы ухудшили себе условия работы. Так что, теперь Вам нужно будет вдвойне держать ухо востро. Они не остановятся ни перед чем»
«Знаете, Дэн, кто-то из опытных подпольщиков, высказал такую умную мысль, что самый лучший способ конспирации – это ничего неделание! Зато теперь туда более не сунутся другие, интересующие нас, переселенцы, и нам с Вами легче будет их достать здесь»
«Вот, что, Вилли! Я давно намеревался поговорить с Вами. Хочу понять Ваши мотивы в пользу нашей общей работы. Что Вами двигает? Вы - бывший эсэсовец, а всячески выказываете свою неприязнь к ним. Если Вы их так ненавидите, то зачем же Вы перебежали через линию фронта на сторону фашистов, а до этого, будто бы, даже, занимались вредительством на советском оборонном заводе? Сдаётся мне, что в чём-то Вы сильно блефуете. И, чтобы нам с Вами и дальше плодотворно работать, я должен понимать Вас досконально!»
   Виктор сделал небольшую паузу, обдумывая, что он может сказать Дэну. Обманывать его в такой ситуации, вряд ли получится. Значит надо придумать такой ответ, чтобы он был логичен и прямолинеен. На днях у него уже состоялась подобная беседа. Отто вызвал его на откровенный разговор тет-а-тет, чтобы тот, наконец-то, тоже пояснил ему свою принципиальную позицию. Виктор ответил ему, что лично Отто пусть просто доверяет той линии, которую он гнёт, в целях их общего процветания. Пусть Отто просто доверяет ему, и всё будет в порядке. Отто поведал ему, что на днях его тайно вызывал Дэн и подробно расспрашивал о Вольдемаре фон Буце. Пришлось рассказать, как он попал в школу Абвера, но больше ничего такого (и про убитого офицера связи)  Отто не рассказал.
   Виктор опять вошёл в роль Вилли и ответил Дэну:
«Про вредительство на заводе, это я солгал, чтобы мне было проще адаптироваться. Просто, когда я попал в войска, там, в особом отделе, копнули мою подноготную и выяснили, кем я был на самом деле, и кто мой отец. Пришлось бежать. В Германии вдруг отыскалась моя родная тётушка Магда. И, чтобы меня не послали на восточный фронт, она по знакомству и устроила меня на эту службу в гестапо, где самым страшным моим преступлением было участие в роли переводчика при допросах. Но сам я, по мере сил, пытался мешать изуверам из гестапо. На мне нет крови врагов национал-социализма. А вам я взялся помогать, потому что в этой войне вы были союзниками моих соотечественников. И, если я не согласен с некоторыми методами нынешних руководителей моей страны, то я вовсе не являюсь врагом России, хоть там меня и ждёт суровое наказание. А работа с вами не задевает моих принципов, ну, и опять же, материально я ей доволен. Вот такой Вам, Дэн, будет от меня ответ!»
«Это хорошо, что Вы, Вилли, не стали увиливать от прямого разговора. Ваш ответ удовлетворил мои сомнения. Что ж, будем работать и дальше. Если у меня появятся ещё какие-нибудь сведения относительно Вас по организации бывших нацистов, я предупрежу. Но теперь, в своей работе, учтите: «ОДЕССА» не дремлет!»
   Два года прошло с окончания второй мировой войны, но фашистские недобитки вольготно себя чувствовали на просторах Латинской Америки. Особой лояльностью «прославилась» Аргентина во главе с обожателем Гитлера президентом Хуаном Пероном. Вот его любимый Фроди, или Руди, как ласково называл своего любимца шефа аргентинской службы безопасности СИДЕ, как раз, и возглавлял отделение организации бывших нацистов «ОДЕССА» в Буэнос-Айресе. Стоит ли удивляться, какой смертельной опасности подвергалась советская резидентура во главе с Виктором Протасовым, противостоящая преступной организации, опирающейся на государственные специальные органы и  использующая, награбленное по всей Европе, золото и другие драгоценности, то есть, гигантские материальные ресурсы!
   Проводя тайное совещание среди своих сотрудников, Виктор разъяснил создавшееся сложное положение. Теперь надо смотреть, как говорится, втройне в оба! Виктор раздал каждому по личному пистолету, чтобы оружие всегда имелось под рукой! Сам он постоянно носил с собой ещё и ручку-пистолет, предоставленную ему Дэном.
   Кстати, как надёжного партнёра, Виктор взял к себе на постоянную работу Берхарда Эрбауэра. Гостиничный бизнес процветал, и новый инженер взял на себя обязанности по эксплуатации  здания. В перспективе была ещё организация кемпингов, где Эрбауэру, как опытному архитектору и строителю, отводилась существенная роль. Он переехал в отель «Мюнхен», и, как проверенный товарищ, ещё и уделял внимание охране, доверенного ему здания! Нашлось местечко в охране и для Ганса Шнаузе.
   Через отель «Мюнхен», расположенный в удобном месте, проходило много перемещённых лиц, беженцев и прочих эмигрантов. Так что, и в плане идентификации этих личностей у персонала заведения было много работы.


П Р Е Р В А Н Н Ы Е   П Л А Н Ы

   Работа Ольги, то есть Емельяновой Антонины Ефимовны была в самом разгаре, когда она поняла, а после похода к врачу убедилась, что – беременна. Это было и счастьем и, одновременно, концом её карьеры на этом посту в посольстве.
   Несмотря на помехи, которые пыталась ставить реакционная эмиграция, печатая в своих газетах «Посев», «Колокол», «Аргентинец» и другие приблизительно одинаковые страшилки: «Ехать на Родину нельзя, так как всех там по прибытии сажают в тюрьмы, а свободно живут только те, кто здесь был шпионом у советских офицеров», и всё в том же духе. Ольга опиралась на просоветские газеты, такие, как «Наша газета», где, наоборот, рассказывалось о счастливом возвращении домой бывших эмигрантов, о переменах в стране, об изменении отношения власти к советским гражданам, оказавшимся в плену. Она наладила переписку эмигрантов со своими родственниками в СССР. Ещё во время войны Русская православная церковь в Аргентине разделилась на два лагеря. Реакционная её часть поддерживала нападение Германии на СССР, другая, патриотически-настроенная её часть, была на стороне Советского Союза. Она перешла в лоно Московского патриархата. И теперь, после окончания Второй мировой войны, помогала перемещённым лицам в их возвращении домой. За время работы Емельяновой в нашем посольстве, ей удалось организовать отправка нескольких тысяч бывших граждан СССР и Российской империи, желающих вернуться на Родину.
   К началу июня 1947 года Ольге пришёл отзыв назад в Советский Союз. И это же время, как раз получил отзыв и посол СССР в Аргентине Сергеев Михаил Григорьевич. А ещё, параллельно готовилась и группа очередных репатриантов.
   Когда они прощались, Ольга было весьма опечалена, а Виктор, наоборот, был рад, что она уезжает отсюда, так как он предполагал скорый провал его агентурной сети здесь, в Аргентине, и не знал, как там всё сложится. Зато Ольга с их будущим ребёнком будет в полной безопасности.
   Обстановка для работы советской агентуры всё осложнялась. Постепенно сужался круг поисков аргентинских спецслужб вкупе с нацистами организации «ОДЕССА». Деятельность отельеров «Мюнхена» была под угрозой раскрытия.
   А развязка произошла совершенно неожиданно. Кто-то из бывших сослуживцев Ганса Шнаузе, приехавших в Буэнос-Айрес из джунглей провинции Мисьонес случайно узнал его на улице и сообщил, куда следует. Вскоре его выследила бывшая фашистская агентура, теперь состоящая на службе у СИДЕ и нацистов из «ОДЕССА».
   В этот день Виктор с Отто и Гансом поехали к нотариусу. Виктор сразу же заметил «хвост» за ними. Он начал нарезать круги, пытаясь выскользнуть из-под слежки. И ему показалось, что это удалось. Машину они оставили в соседнем переулке от конторы нотариуса. Они с Отто шли впереди, когда услышали голоса сзади. Обернувшись, они увидели, что Ганса окружили какие-то люди. Один из них воскликнул:
«Вот ты и попался, предатель. Скоро тебе воздастся за твою измену!»
Недолго думая, Виктор и Отто достали пистолеты и принялись стрелять в, окруживших Ганса, бандитов, стараясь отогнать их, прочь, от своего товарища. Ганс тоже выхватил своё оружие и успел пристрелить того типа, который говорил о возмездии. Но тут, на помощь нападавшим  «одесситам» подоспело ещё насколько человек. Виктор отдал ключи от машины Гансу, велел завести её и поставить на ход, пока они будут задерживать преследователей. Но он успел предупредить его, чтобы Ганс, прежде, чем заводить мотор автомашины, осмотрел её внимательно: под днищем, под капотом, в багажнике и салоне. Нападавших было в несколько раз больше, и долго удерживать их не было возможности.
   Ганс подбежал к авто, мельком осмотрел её…  Завёл двигатель и…
Виктор и Отто уже выскочили из-за угла дома, но, не добежав и сотни метров, они увидели страшный взрыв на месте их автомобиля. Взрывная волна была такая сильная, что даже их сбила с ног. Когда дым рассеялся, они увидели, что Ганса вместе с автомобилем разорвало в клочья. Тогда уже теперь у них одновременно возникала мысль о возмездии. Они стали по разные стороны переулка в засаде, перезарядили своё оружие и стали поджидать преследователей. Те не ожидали, что кто-то в такой ситуации останется на месте, и спокойно, всей гурьбой, подошли к засаде, но попали под перекрёстный огонь. Через несколько секунд с нападавшими бандитами всё было покончено. А Виктор и Отто благоразумно покинули это место, потому что издали уже послышались звуки полицейских сирен.
   Виктор из телефонной будки позвонил Дэну и назначил экстренную встречу. Тот ничуть не удивившись, назвал время прибытия на явку (через час) и положил трубку.
   Когда Виктор объяснил возникшую ситуацию, Дэн невозмутимо ответил:
«Это всё последствия вашей шалости в джунглях, господа. Впрочем, здесь, в Аргентине вы свою работу проделали довольно успешно. И мы не можем разбрасываться такими агентами, как вы, Вилли и Готтфрид. Я вам дам адрес, где будет можно переночевать. В отель вам возвращаться нельзя, так как вас там сразу же арестуют. На днях в Вашингтон летит наш самолёт дипломатическим рейсом, на нём вы и отбудете, господа. Все местные дела через нашего проверенного юриста передайте своим людям, остающимся здесь. Другого выхода у вас ныне не существует!»
   Когда они ушли от Дэна, Виктор позвонил в отель Комиссарову и вызвал его в их, ранее договорённое, место. Тот сразу же понял, что случилось что-то экстраординарное. Он забрал заранее подготовленные чемоданы беглецов, и, трижды меняя такси, в конечном счёте, пешком подошёл к месту встречи.
   Когда они ожидали Комиссарова в зимнем парке, Отто посмотрел в глаза Виктору и решил, что теперь он имеет право раскрыть одну тайну, в которую он не посмел посвятить Ганса:
«Он так и не узнал, ни кто его родители, ни своё, настоящее имя. Его отец был известным социал-демократом, а мать его помощницей.  Когда парню было всего пять лет, их убил психопат-террорист на обыкновенной улице. А эту дурацкую фамилию Гансу дали в детском доме. Я знал об этом и всегда по-отечески опекал его. Но, сначала я не имел права сообщать ему об этом, а потом не знал, как решиться на это. Ну, а теперь это уже не имеет никакого смысла…»
   Долго объяснять Комиссарову обстановку не пришлось. С его опытом, он сразу же догадался, что произошёл провал. Но агентурная сеть, созданная здесь Виктором Протасовым, вполне ещё может усечено функционировать. После встречи, он поспешил радировать обстановку в Москву. Вскоре из Центра пришёл приказ: ««Механику» возвращаться на базу, остальным действовать по обстановке»
   Через день Виктор передал все свои дела и недвижимость в руки братьев Касперов, а сам же он, вместе с Отто Дойчем, вылетел в Америку. С Комиссаровым он, при их прощании, договорился о связи в Вашингтоне…


Д О Л Г О Ж Д А Н Н Ы Й …   А Р Е С Т

   «Дуглас» прилетел в московский международный аэропорт Внуково по расписанию. Джон Вуд (он же Виктор Протасов) вышел на трап самолёта и, впервые за последние восемь лет, вдохнул морозный, январский воздух любимой Родины. Внизу у трапа скопилось множество людей, они встречали каких-то спортсменов. Когда Виктор спустился на землю, его тут же окружили три человека в штатском. Один, видимо старший из них, произнёс:
«Виктор Протасов?! Вы арестованы!»
   Зачем было устраивать этот спектакль, тем более на виду у всех пассажиров, среди которых было множество американских граждан. Виктор спокойно ответил:
«Тут какая-то ошибка! Я подданный Соединённых Штатов Америки бизнесмен Джон Вуд!»
«А нам это всё равно: из штатов ты или без штатов. В милиции разберутся, какой ты спортсмен: вдут или плут! Проходи вперёд, и без глупостей – стреляем без предупреждения!» - ехидно пошутил другой «штатский».
   Несколько дней его держали без допросов и предъявления какого-либо обвинения в одиночной камере (в, так называемой, «нутрянке»). Он сидел в одной из многих бетонных коробок, находящихся в подвалах Лубянки, то есть здания КГБ на площади Дзержинского. Камера была очень маленькая без окна, на потолке тускло светила лампочка. А тишина стояла такая, как на Крайнем Севере в период «белого безмолвия». Через месяц такого пребывания можно было запросто двинуться рассудком.
   Наконец, его вызвали на допрос к следователю. Он шёл, с заложенными за спину руками, по мрачным глухим коридорам перед бесцеремонным конвоиром. В лифте ему показалось, что они едут не на шестой, а, как минимум, на двадцать шестой этаж – так медленно он тащился наверх. Войдя в кабинет следователя, Виктор поздоровался, но в ответ ему только предложили присесть на тюремный табурет.
   После опроса анкетных данных, следователь приступил к основному допросу:
«Признаётесь ли вы в шпионской деятельности в пользу Соединённых Штатов Америки?»
«Даже, если это и было бы так, я, только вступив на родную землю в СССР, ничего ещё не сделал такого, незаконного. За что меня задержали? У меня дипломатический паспорт!»
«Вас не задержали, а арестовали, как предателя и изменника Родины. А на паспорт ваш нам глубоко наплевать!»
«Вам, может быть и наплевать, а вот консульскому отделу Соединённых Штатов нет!»
«Да, им теперь нет никакого дела до провалившегося, своего бывшего, агента. Таких шпионов они к нам пачками засылают. Одним больше, одним меньше…
   Уверяю, что никто и никогда не вспомнит о вас. Так что, имеется альтернатива: 25 лет тюрьмы или расстрел! Это сейчас находится в ваших собственных руках»
«И за что же это мне такое наказание полагается?»
«Вы завербованы американскими спецслужбами и работаете на них долгие годы»
«Если я и завербован ими, то по приказу ГРУ СССР. Обратитесь к моему начальству, и Вам всё объяснят!»
«Для начала, это вы объясните, как это советский разведчик перешёл на сторону врага. Вы, насколько нам известно, из материалов вашего дела, слишком рьяно прислуживали вашим новым вашингтонским хозяевам!»
«А что? Мне надо было слишком недобросовестно служить, чтобы меня сразу же раскрыли? Как Вы считаете?»
«Здесь вопросы задаю я! А вы обязаны честно отвечать на них, чтобы нам не пришлось применять чрезвычайные меры!»
«Это что? Изобьёте, что ли?»
«Да уж, по головке гладить вас здесь никто не собирается!»
«Вы с ума сошли! Здесь что, уже гестапо?»
«Ну, вам то, как бывшему эсэсовцу из гестапо, это виднее. А ваше пресловутое гестапо против нас, просто семечки. Давайте-ка, лучше приступим к основному делу"
   И так изо дня в день измывались над Виктором, настойчиво требуя от него признания в предательстве. Ему угрожали, морально давили и унижали, но пока не били, видимо, думали, что он и так сломается. Ни какие убеждения Виктора не действовали на следака. Его просто не слушали и не обращали внимания на его слова в своё оправдание. Ни каких свидетелей, ни каких очных ставок. Ничего и никого. Казалось, что это «дело» уже давно состряпано, осталось только добиться от Виктора признания, подшить дело «белыми нитками» и отправить подследственного (без праведного суда) на эшафот.
   Но, вдруг! Виктора перестали вызывать на допросы. Много дней, которым он потерял счёт, его никто не трогал. От переживаний, на его висках, высыпала седина. Он уже думал, что сходит с ума. И тут его снова вызвали к следователю.
   На этот раз следователь, в знакомом кабинете, был уже другой. На удивление, тот первым поздоровался с Виктором:
«Здравствуйте, Виктор Андреевич! Пожалуйста, присаживайтесь, товарищ полковник госбезопасности. Мы приносим Вам свои извинения за произошедшую ошибку! Распишитесь, пожалуйста,  в протоколе, и Вы – свободны!»
Виктор тяжело опустился на табурет, похоже, он не понимал, что здесь происходит и только спросил следователя:
«Какое сегодня число?»
«Как, какое? Сегодня 22 апреля 1953 года, день рождения Владимира Ильича Ленина! Вы свободны, хоть сейчас можете покинуть эти стены. Я уже распорядился, все Ваши вещи в целости и сохранности сейчас доставят!»
«Всего сто дней прошло, а мне показалось, что сто лет! Ладно, где там нужно расписаться?»
   Когда Виктор вышел из этого страшного здания, внизу его встречали Ольга и Константин Петрович. [Комиссаров, при возвращении из Аргентины, пережил кораблекрушение. Ввиду отсутствия другой оказии, он нанялся на иностранный пароход  матросом-машинистом, но, не дойдя до места, корабль пробил днище о рифы. По счастью поблизости курсировал наш флот. Константин Петрович был спасён советскими военными моряками из океанских вод, изобиловавших акулами!].
   Ольга расплакалась, увидев, рано поседевшего, мужа, а он обнимал её и целовал в заплаканное лицо…
   Потом, крепко пожав друг другу руки, они обнялись с Константином Петровичем. После этого, видя, что у Комиссарова от волнения перехватило дыхание, и он тоже еле-еле  сдерживает себя, Виктор, чтобы и самому не расплакаться, самолично произнёс любимую фразочку своего учителя и верного, старшего друга:
«Ну, и славненько! Ну, и чудненько!»


Э П И Л О Г

   Прошло ещё три года. Настало лето 1956 года. Дмитрию Ивановичу Дольскому, швейцарскому отельеру, с женой и 12-ти летней дочкой Мартой, наконец-то, разрешили посетить Советский Союз. Их самостоятельный круиз по СССР начинался с Крыма. Туда они и летели на самолёте. Вместе с ними летел и баварский бизнесмен Отто Дойч с женой Ирмой и с дочерью Матильдой двух лет.
   А в это время к аэропорту в Симферополе подъезжал кортеж из четырёх автомашин. Первым двигался представительский шестиместный ЗИМ, который вёл Дольский Владимир Дмитриевич, с ним ехали жена Ольга Андреевна Дольская, сын Дмитрий 13-ти лет и дочь Анна 9-ти лет. За ними шёл новенький советский «Опель», автомобиль «Москвич-402», подарок зятя, за рулем которого сидел бодрый пожилой мужчина Протасов Андрей Андреевич со своей верной женой Анфисой Сергеевной. За ними следовали ещё две машины: «Победа ГАЗ-20» и «Волга ГАЗ-21». В первой сидел Комиссаров Константин Петрович с женой и десятилетней дочкой Елизаветой. Во второй ехали Курт Вернер с женой Верой и с сыном Виктором 10-ти лет.
   Пока одни летят, а другие едут, вкратце расскажем о наших героях теперь, в первый год, наступающей хрущёвской «оттепели», когда, закончилась эпоха культа личности, и настало время волюнтаризма. Начнём с главного героя повествования. Владимир Дмитриевич Дольский – генерал-майор КГБ города Ленинграда. Его жена Ольга Андреевна – майор ГБ, работает в отделе иностранных языков филиала. Андрей Андреевич Протасов всё же решился на старости лет и получил паспорт на новое, старое имя, ввиду давности лет и преклонного возраста (а так же, по ходатайству зятя) ему не ничего не предъявили. Константин Петрович и Катерина Арнольдовна вышли в отставку. Он теперь директор гостиницы, а его супруга преподаёт немецкий язык в средней школе. Живут там же, в Ленинграде. Курт Вернер - Генеральный Директор завода в Челябинске, жена его Вера Николаевна работает учителем русского языка в местной школе. Все дети пока что, просто школьники. Дмитрий Иванович и Елизавета Арнольдовна так и живут на две страны, занимаясь гостиничным бизнесом в Швейцарии и ФРГ. Отто Дойч, после ареста Джона Вуда, перестал быть интересен, как для ФБР, так и для ЦРУ. Он благоразумно вышел в отставку и вернулся в Мюнхен. На скопленные средства Отто купил и построил несколько автозаправок, его бизнес процветает. Наконец, он женился, и родилась наследница. Отец с мачехой тоже вернулись в Мюнхен. В общем, жизнь удалась. А съездить на родину, его уговорил Дмитрий Иванович.
   Прилетевших и встречающих было так много, что они не сразу разобрались, кто с кем в первую очередь должен обняться. Ординарец, не видевший своего командира более 35 лет. Сын, не видевший отца 10 лет, сёстры тоже так же не виделись, а их брат не видел старшую сестру более 13 лет. Друзья – коллеги, тоже встретились через многие года. В общем, помаленьку все разобрались между собой. Кстати, Отто Дойч, ничуть, не удивился, встретив здесь Конрада Комиса, которого, теперь, звали Константином Петровичем. После бурной сердечной встречи все направились к автомобилям.
   Старшие  Дольские уместились в «Москвиче» Андрея Андреевича. Семейство Дойчей усадили в ЗИМ, авто  Владимира Дмитриевича. Дочь старших Дольских Марта села рядом с двоюродным братом Витей  в «Волгу» к дяде Курту, старшему брату своей матери Елизаветы Арнольдовны. Дети младших Дольских Дима и Аня уместились на заднем сидении «Победы» вместе со своей подругой Лизой, дочерью Комиссаровых.
   Первым делом они поехали в Севастополь. Это был город-стройка. Повсюду ещё виднелись следы войны, но белокаменный красавец интенсивно восстанавливался. Найти  ту окраину, где Андрей Андреевич укрывал своего командира, было крайне сложно. Всё так изменилось, что трудно было узнать места тех грозных лет. Проходя мимо одного из домов, Андрей Андреевич чуть не столкнулся с, женщиной, вышедшей из калитки. Он извинился, но женщина внимательно посмотрела ему в лицо и спросила:
«Андрей Андреевич, это Вы?»
Потом взглянула на старшего Дольского и тоже, удивлённо произнесла:
«Дмитрий Иванович? Выжил, значит!»
Перед ними стояла вдова приятеля Протасова, которая тогда, в ноябре двадцатого, приютила их обоих.
«Дмитрий Иванович! Да это же она и есть, вдова моего товарища, у которой мы тогда квартировали! Вас то, она запомнила, но сами Вы тогда были без сознания» - пояснил Андрей Андреевич: «Здравствуйте, Евдокия Гавриловна! А мы, как раз, Вас и пытаемся разыскать!» - и старики принялись обнимать свою давнюю знакомую.
«Здравствуйте-здравствуйте! Куда же вы теперь направляетесь?» - спросила Евдокия Гавриловна.
«Да, вот, приехали вспомнить места былых событий. Вы не знаете, Евдокия Гавриловна, у кого бы мы могли остановиться? Видите, сколько нас!» - спросил Протасов.
«Так, ко мне же и заходите, у меня места много, сын со снохой и внуками живет на Крайнем Севере, и приезжают сюда только в отпуск. Прошу вас, проходите, гости дорогие!»
   Дом нынче как-то увеличился, так, что все великолепно разместились. Хозяйка тут же поставила кипятиться большой самовар, знакомый Андрею Андреевичу ещё с тех времён, а вот нынешние апартаменты  хозяйки они с Дмитрием Ивановичем что-то, как-то не узнавали. За завтраком, она им пояснила:
«Во время боёв от прошлых строений остались одни развалины. Это мой сын, как пришёл с войны, отстроил заново и расширил наши теперешние хоромы, а сам с семьёй уехал на заработки. Кстати, тут напротив, раньше, жил один гад, это тот, что выдал тогда Дмитрия Ивановича. А при немцах он стал выдавать евреев и тех, кто прятал у себя наших раненых бойцов. Но, недолго, сволочь, радовался фашистским подачкам – наши партизаны его повесили! Так что, он теперь в аду, туда ему и дорога, подлецу!»
«Евдокия Гавриловна, скажите, а груша, что росла на заднем дворе, есть ли ещё на месте?» - поинтересовался Андрей Андреевич.
«Да так и стоит, покалеченная войной. Вся изростилась уже, почти не плодоносит. Надо бы вырубить, да рука не поднимается, ведь, её посадил мой покойный муж!»
«А есть ли у Вас лопата, какая?»
«Да, как не быть? У сарайчика заступ стоит. А зачем Вам?»
«Я сейчас!» - загадочно сказал Андрей Андреевич и вышел из горницы. Вскоре он вернулся с, прекрасно сохранившейся, коробкой из-под конфет и протянул её Дмитрию Ивановичу:
«Вот! Это всё Ваше»
«А что это?» - поинтересовался Дмитрий Иванович.
«Откройте – увидите!»
В коробке оказались, в чудесном состоянии, все орденские награды Дмитрия Ивановича.
Он не смог сдержать своих чувств, так что, слёзы полились из глаз в два ручья. И принялся обнимать Андрея Андреевича:
«Дорогой Вы мой, ангел хранитель, товарищ мой верный, Андрей Андреевич! Спасибо тебе, нам давно уже надо перейти на «ты», дружище!»
«Давай на «ты», я и не возражаю!» - еле смог выговорить Андрей Андреевич, от, тоже нахлынувших на него, чувств…
Отто Дойч всё время переводил жене их разговор. А когда возникла небольшая пауза, он спросил:
«Евдокия Гавриловна, скажите, а старое лютеранское кладбище сохранилось?»
«А, что ему сделается? Покойники легче всего перенесли весь тот ужас, который здесь устроили немцы!» - сердито пошутила хозяйка, её удивляло, что, вроде бы русский человек, а привёз жену-немку, не кумекающую по-нашему.
Отто не стал это переводить жене, а обратился к Владимиру:
«Вольдемар! А ты случайно не помнишь, где могила моей матери?»
«Как же, не помню! Думаю, сумею найти. Я тогда раздобыл кусок нержавейки для  могильного камня, выбил кернером имя и даты жизни! Хочешь (?), сходим сейчас»
«Да, конечно, а где у Вас можно купить цветы, Евдокия Гавриловна?»
«Да, зачем же покупать, нарвите у меня первоцветов, мне не жалко для такого дела. Могила матери – это святое!»
Кладбище располагалось не очень далеко, и они с Отто, его женой и дочкой пешком пошли туда вчетвером. По дороге Отто задал Владимиру, давно мучивший его, вопрос:
«Ещё в Аргентине я догадался, кто вы с Конрадом, но отгонял эту мысль, так как, время ещё не пришло тогда. Но сейчас, ты можешь мне ответить: неужели ты, чтобы перебежать на нашу сторону, действительно застрелил того офицера, что ехал с тобой?»
«Да, нет, конечно! Этого бедолагу и без меня расстреляли за дезертирство, переодели и, уже мёртвого, подсадили ко мне в кабину с правдоподобными документами»
На кладбище Владимир с трудом, но отыскал тот самый могильный камень с сохранившейся табличкой. Отто встал на колени и возложил цветы на могилу своей матери. Впервые, за много лет знакомства, Владимир увидел, как тот плачет…
   Дмитрий Иванович тоже обещал сыну, что, когда они приедут в Петербург, он найдёт на Смоленском кладбище могилу своей первой жены Гертруды. Но пока они все не торопились покинуть дом их гостеприимной хозяйки. Для детей тут вообще было привольное место. Все друг друга хорошо понимали, даже Марта, которую престарелый отец научил говорить по-русски. А Виктор прекрасно говорил ещё и по-немецки.  Ну, а  маленькая Матильда, если ей и не переводили что-то, почти всё понимала интуитивно. Так что у них сложился дружный детский коллектив.
   Дмитрий Иванович сказал Вольдемару, что, через суд добьётся возвращения акций заводов МАН и БМВ, завещанные тётушкой Магдой, для своего племянника, то есть, для его сына, нужно только, нотариально заверенное требование от него. Владимир Дмитриевич высказал сомнение, что, когда-нибудь сможет воспользоваться ими и своими средствами, вложенными в Швейцарские банки (хотя, как знать?...).
   Анфиса Сергеевна быстро сдружилась с Евдокией Гавриловной, у них нашлось много общих интересов. Они договорились, теперь, если позволит здоровье, приезжать в гости друг к дружке. Молодые женщины тоже нашли много общих тем для своих бесед. Ольга и Елизавета (тоже освоившая русскую речь) по очереди переводили Ирме их разговоры. Катерина, Елизавета и Курт не могла наговориться по-родственному. И Вера Николаевна, жена Курта, чувствовала среди них себя по-семейному.
   Вечерком Владимир Дмитриевич с Константином Петровичем вышли покурить на крылечко.
«Всё никак не могу привыкнуть к твоему новому старому имени, Виктор. А я ведь тоже, не Комиссаров. Это имя – вымышленное, но я не стал менять его, так как уже привык к своему политическому псевдониму. А тебе пора бы узнать моё настоящее…» - начал, было, разговор Константин Петрович.
Но Владимир Дмитриевич перебил его: «Не надо, Петрович! Пусть всё останется, как раньше было! Я всё равно, до конца жизни, буду звать тебя по-старому, мой самый близкий друг и соратник по невидимому фронту!»


П О С Л Е С Л О В И Е

   Вот и закончилось моё повествование о людях советской разведки, действовавших  в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное время. Сначала это сочинение задумывалось, как повесть. Но, по окончании первой части, я понял, что ещё не всё сказано, и повесть переросла в дилогию. Но всё же, к концу дилогии появилось столько нюансов и неразрешённых вопросов, что дилогия разрослась в трилогию.
   Раньше, я не раз встречал у других авторов большие произведения, как бы скомканные в самом конце изложения. Тогда я это не понимал, пока сам не столкнулся с тем, что, чем больше пишешь, тем больше появляется простора для фантазии.  Однако, нужно вовремя остановиться, иначе совсем утомишь читателя своими завороченными литературными построениями, который  и так уже запутался в твоих сюжетах и персонажах. 
   Но, чем подробнее я старался разъяснять эти нюансы, тем больше получалось словесное нагромождение, в тонкости которого вряд ли станет вникать рядовой читатель. А специалист, возможно, обнаружит некоторые пробелы и неточности в объяснении проблемных тем. А возникло это из-за того, что многие фактические материалы и научные статьи, почерпнутые мною из интернета, сами противоречат между собой, и мне приходилось прибегать к некоторым обобщениям и компромиссу, дабы не получился ералаш!
   Чтобы почерпнуть для себя хоть маленькую крупицу информации, мне приходилось перелопачивать целую массу документальных материалов. К счастью, это доступно сейчас для любого пользователя интернета. В сочинении остался открытым вопрос: «Так остались живы и на свободе самый главный злодей человечества Гитлер и его приспешники?» То, что их уже и нет не белом свете, это ясно. Но многие из военных преступников дожили до глубокой старости в мире и покое, и это весьма прискорбно. А, относительно останков Гитлера, ещё остаётся много вопросов. Первое, зачем было уничтожать трупы Адольфа и Евы? Возникает подозрение, о необходимости спрятать все концы, как говорится, в воду, над которой рассеяли их пепел. Второе, даже если все государства и смогут договориться по поводу генетической экспертизы, эксгумировав труп Паулы, сестры фюрера, это может не до конца прояснить ситуацию. Ведь известно, что самый похожий на Гитлера двойник, был его родственником. Больше обнадёживает случайно сохранившаяся медицинская карта со снимками челюсти, опять же, если это не подделка. Так что, вопрос пока остаётся открытым. Но будем утешаться хотя бы тем, что как политик, «бесноватый» фюрер всё равно исчез с арены истории 30 мая 1945 года. Такая сволочь вряд ли смогла бы усидеть в крысиной норе, не проявив себя за долгие годы тления! Только бы не появился новый всемирный злодей для будущего человечества!
   А вам, дорогие читатели, я желаю мирного неба над головой и счастья в жизни!
С уважением, Автор.

20.01.2021г.