Третий путь для России. Между памятью и забвением

Спустя 30 лет после распада СССР Россия снова находится на распутье, назрел новый конфликт поколений, конфликт идеологий, конфликт образов жизни. Условно этот конфликт можно обозначить как конфронтацию между сторонниками власти и сторонниками несистемной оппозиции, которая так обострилась в этом сезоне. Но корни этой конфронтации уходят в глубину, и, по сути, придают конфликту онтологический характер, который мы обозначим как конфликт между памятью и забвением. Чтобы разобраться в глубинной сути этого конфликта, разберём детально содержание каждой из двух сторон.

Итак, начнём с оппозиции. Здесь представлена самая разношёрстная публика, от левых до сторонников свободного рынка, в локомотиве которых пока оказались сторонники опального блогера или политика Алексея Навального. Цели у них вроде бы простые и всем понятные: упразднение коррупции, достойный уровень жизни населения, формирование нормального общества потребления западного образца. Смущают только средства, к которым они прибегают для достижения этих целей и, собственно, само мировоззрение этого общества потребления на Западе. Кумиром российской несистемной оппозиции во многом является экс-президент Грузии Михаил Саакашвили. Действительно, он и коррупцию победил, и доход на душу населения в стране поднял в разы, при нём выросли качество жизни и уровень жизни. Простым жителям России, которых уже тошнит от бюрократического произвола, конечно, такие реформы, которые упразднили целую массу служб, отменили даже техосмотр для автомобилей, кажутся какой-то сказкой. И эта сказка не где-то там в Америке, а здесь, совсем рядом, через границу. Единственное, что омрачает правление Саакашвили – это грузино-осетинский конфликт. Дело в том, что накануне этого конфликта власти Грузии делали всё возможное, чтобы страна вступила в НАТО. И в целом, их вот-вот уже готовы были принять, но устав НАТО предполагает отсутствие каких-либо спорных территорий в стране-члене. А между тем, Южная Осетия и Абхазия были как раз такими спорными территориями, которые оспаривали между собой Грузия и России. И что в итоге делает Саакашвили? Он обстреливает столицу Южной Осетии из установки «Град», запрещённой, кстати, всеми международными соглашениями. То есть, он не пытается договориться, он не пытается в честном бою склонить смутьянов к подчинению, он бомбит мирное население оружием массового поражения. Остаётся только радоваться, что у Грузии нет ядерной бомбы, иначе неизвестно, чем бы всё это могло обернуться. Это к вопросу о средствах.

Далее, что касается самого мировоззрения, которое, кстати, хорошо иллюстрируют описанные выше события. Как мы видим, общество потребления – это не просто общество с высоким уровнем жизни, это есть совершенный отказ от какого-либо рыцарства, от какого-то уважения к противнику. «Воины света» несут абсолютную истину на крылатых ракетах, разве они могут при этом считаться с такими мелкими препятствиями, как обычаи, традиции, история? Против истории и против традиций разворачивается настоящая война. Эта война прямо сейчас происходит в США. Даже из Белого Дома американцами выносятся памятники исторических деятелей, выбрасываются на свалку целые художественные произведения, целые куски своей истории. Оказывается, многие из основателей США, если не все, имели своих рабов, авторы Конституции были плантаторами. И не важно, что они рисковали своими жизнями и приносили какие-то жертвы ради этой самой Конституции, не важно даже то, с каким уважением они относились к своим врагам. В моральном плане они уже замараны, и потому должны быть вычеркнуты из истории. Любой эпизод из прошлого, который как-то смущает, причиняет дискомфорт или просто оставляет слегка горькое послевкусие – вычёркивается из истории и безжалостно преследуется. Это касается не только далёкого прошлого, но и относительно близкого. У известных современных личностей, будь то актёры, писатели и политики, в биографии выискиваются смущающие эпизоды, и не дай бог, если там, в далёком прошлом они позволили себе какое-то расистское высказывание, осуждение секс-меньшинств или слишком настойчивые ухаживания за женщиной. Возмездие наступает быстро и безжалостно, не считаясь ни с какими принципами права, ни с какими законами и сроками давности. Сегодня в США можно уничтожить репутацию, карьеру человека, даже упрятать его за решётку за изнасилование без всяких улик, исключительно по свидетельским показаниям так называемых жертв. Нечто подобное, кстати, уже было в истории, так действовал суд Инквизиции.

Да и вообще, что такое традиции и древние обычаи? В значительной степени это какие-то взаимные соглашения, установленные древними государствами и государями по результатам многочисленных войн. Да, наши предки много воевали между собой, но на этих войнах они стремились придерживаться каких-то рыцарских правил, уважали своего врага, и именно это рыцарство, а не какая-то мораль, потом было положено в основу древних традиций. Дело здесь, видимо, в том, что в какой-то момент наши предки поняли, что успех на войне – это в значительной степени случайная величина, лотерея, а потому любой может оказаться на месте проигравшего. Это сформировало определённые правила ведения войны, обращения с военнопленными и с мирным населением. Из относительно недавних таких правил можно вспомнить Гаагскую конвенцию, организованную по инициативе Российской Империи. Здесь были приняты правила обращения с военнопленными, действующие в Первую и во Вторую Мировую Войну. Германия, подписавшая эти соглашения, затем нарушила их по отношению к советским и еврейским военнопленным. Именно за это фашистских вождей судили и казнили в Нюрнберге. Лишь затем добавились различные формулировки о преступлении против человечества и преступлении без срока давности, которые ничего для судебного процесса не давали, а в последствии оказались ещё и вредными.

Здесь были нарушены ключевые принципы права, такие как «закон обратной силы не имеет» или «у любого преступления есть срок давности». Формулировка «преступление против человечества» впервые появилась на суде, но по ней судили за преступления, совершённые до этой формулировки. Далее, раньше всегда был какой-то срок давности для любого преступления, в римском праве даже для убийства существовал свой срок давности – 20 лет. Теперь военные преступления стали считаться преступлениями без срока давности. А в наше время на Западе преступлением без срока давности стали даже сексуальные домогательства. Пацифисты Нюрнберга просто отвергли старые, рыцарские нормы права и заменили их новыми. Теперь возобладала концепция социального государства, мир стал вращаться вокруг маленького человека. Соответственно тот, кто воюет против программы такого социального государства – это уже не человек, а террорист, на которого не распространяются никакие нормы права. Достаточно взглянуть, как украинские военные по-скотски обращаются с военнопленными из Донецкой и Луганской республик. При этом в тех же мятежных республиках с украинскими пленными обращаются на порядок лучше. И дело здесь не в моральном превосходстве украинцев, просто в республиках привыкли уважать своего врага.

В основе концепции социального государства лежит довольно верная экономическая теория, которая даже прописана в уставе Мирового Валютного Фонда (МВФ). Эта теория восходит ещё к учению английского политэконома Т. Мальтуса. Около двухсот лет назад Т. Мальтус в своей книге «Принципы политической экономии» доказал, что без щедрости экономика быстро придёт к кризису перепроизводства. К нему тогда не прислушались, но, как показала история, он оказался прав, и после Великой Депрессии 30-ых на Западе вдруг вспомнили книгу Мальтуса. Аргументация у него довольно проста. Если все агенты экономики, как рабочие и работодатели, преследуют одну цель – накопление и преумножение своих капиталов, то накапливаемый капитал будет изыматься из оборота. Постепенно капитал будет накапливаться где-то в сундуках и не будет участвовать в экономических процессах. Рано или поздно это приведёт к тому, что экономика будет обескровлена, и, как следствие, резко снизится стоимость производимой продукции. От этого пострадают сами производители. Чтобы этого не произошло, государство должно изымать этот капитал и перераспределять его, создавая рабочие места в сфере обслуживания, пособия по безработице, другие выплаты для непродуктивных классов. Эти непродуктивные классы, получив свежие деньги, пойдут покупать на них продукты производства. В итоге, деньги вернуться обратно к производителям, но при этом они будут участвовать в обороте, они будут обеспечивать искусственный спрос и не дадут экономике обескровиться.

Зафиксируем этот момент у Мальтуса: именно государство занимается перераспределением и инклюзией капитала в оборот. Это важно, потому что ученики Мальтуса в этом месте сильно отступили от его учения. В 1947-ом году на международной конференции в Бреттон-Вудсе мир отказался от капитализма и перешёл к концепции социальной экономики и социального государства. Тогда же были созданы такие организации, как Мировой Валютный Фонд и Всемирный Банк, которые окончательно положили конец затянувшейся Великой Депрессии. Эти организации были созданы как раз для перераспределения капитала и обеспечения искусственного спроса. Проблема в том, что эти организации не государственные, они международные. Это серьёзное отступление от того, чему учил Мальтус. У него капитал в целом оставался внутри страны и, пройдя через внутренний оборот, возвращался обратно к производителям. В международной системе перераспределения никто не гарантирует, что капитал после оборота вернётся к производителям, волны мировой экономики могут унести его куда угодно. Разумеется, всё это должно было закончиться конфликтом между продуктивными и непродуктивными классами общества, что мы и видим сегодня в США, условно поделенных между сторонниками Трампа и Байдена.

Ну а дальше совсем некрасивая история. К международным финансовым организациям присоединились международные медицинские организации, такие как Всемирная Организация Здравоохранения. Вместе они из относительно опасной пандемии коронавируса раздули катастрофу мирового масштаба. Результат этого известен. Рестораны закрываются, сфера обслуживания перестаёт заниматься обслуживанием, но все они на Западе получают деньги. И вообще, всем раздаются деньги, включая и массы безработных. И одновременно с этим поднимается новое движение толерантности, где новоиспечённые «воины света» устраивают расправы над своими врагами, не считаясь ни с какими нормами права и рыцарской доблести. То есть пандемия послужила поводом для очередной войны Европы против собственной истории. Между тем, «воины света» в отличии от наших рыцарских предков, никогда не допускают, что успех войны может быть случаен. Допустить такое для них – это значит усомниться в абсолютной истинности и моральной правильности своих убеждений. А поскольку они мнят себя носителями абсолютной истины и высшей морали, то они убеждены, что будущее за ними, их победа всегда закономерна и предопределена самой историей. В такой ситуации любой противник такой абсолютной истины – это террорист, которого можно пытать, поработить, убить без суда. Принципы права на него не распространяются. И всё-таки, нужно сказать, что социально-ориентированная экономика вовсе не обязательно должна воевать против традиций. Ведь тот же Мальтус, к слову, был человеком вполне традиционного склада, он был христианским священником. Он не допустил бы вмешательства международных институтов в экономику, он допускал только вмешательство социально-ориентированного государства. Если до конца следовать Мальтусу в данном вопросе, то следует отказаться от межгосударственных регуляторов и перейти к внутригосударственным. Для России, например, это означает воплощение в жизнь экономической программы С.Ю. Глазьева, по которой стабилизационный фонд России следует инвестировать не в западные экономики, а в российскую.

А что же российская власть? Что ж, разберём теперь подробнее содержание и этой стороны. С одной стороны, всё кажется довольно простым. Коррумпированная структура, нерушимый блок криминала и бюрократии. Суды не работают и полностью контролируются исполнительной властью. Я и сам испытал на себе действие таких судов, когда был осужден и честно отбыл свои 7 суток в изоляторе за якобы незаконное шествие по улице. При этом власть поспешила навесить на меня ярлык сторонника Алексея Навального. Но это говорит лишь о внутренней несогласованности, а порой и о прямом саботаже внутри структур власти. В конце концов, многие представители власти вывозят деньги за рубеж, имеют второе гражданство или вид на жительство, их дети зачастую живут и учатся за границей. Все они потенциальные сторонники оппозиции, и потому верховная власть не может на них положиться. В результате она полагается на бездумных исполнителей, которые зачастую не знают законов, не способны творчески подходить к проблеме и так стремятся выслужиться, что хватают и чужих, и своих, и случайных прохожих. Всё это понятно, всё это мы знаем. Но историческая судьба всё равно накладывает свой отпечаток на любую структуру, деформирует и видоизменяет её. Так подверглась изменениям и российская власть. Россия сама по себе, уже как территория, представляет собой огромный анахронизм. Если углубляться во внутреннее устройство, то мы увидим ещё больше элементов памяти, которые не позволяют просто взять всё и забыть. С одной стороны, мы осуждаем ужасные сталинские репрессии, с другой стороны, мы не можем отказаться от добытой столь дорогой ценой победы в Великой Отечественной Войне. На Западе такой вопрос решался бы просто. Раз Сталин и его аппарат были замешаны в репрессиях, то нужно стереть их из истории, забыть и заклеймить, невзирая ни на какие заслуги. В России же великие заслуги могут оправдать и очистить многое. И, безусловно осуждая сталинский режим, мы легко можем восхищаться подвигами советских офицеров, маршалов и генералов. Мы не говорим, что в войне победил народ, вопреки приказам Сталина. Мы говорим, что в войне победил народ под руководством советских маршалов и генералов, многие из которых в критических ситуациях действовали вопреки приказам Сталина, и иные были за это даже расстреляны.

Мы восхищаемся дуэлянтом Пушкиным и участником кавказских войн Лермонтовым, среди наших поэтов, писателей, учёных много тех, чью биографию можно назвать сомнительной. Достаточно вспомнить, что у многих из них были свои крепостные крестьяне, многие участвовали в войнах и имели дело с кровью. Они приносили жертвы, но при необходимости могли пожертвовать и собой. Разве это не щедрость? Та самая щедрость, без которой экономика, да что там экономика, ни одно нормальное общество не может жить. Жертвенность – это такая же разновидность пожертвования, щедрости. Мораль здесь совершенно не причём, здесь вступает в силу уже физиологическая оценка, как это называл Ф. Ницше. Физиологически если человек способен на великую щедрость, способен рискнуть и пожертвовать собой, но при этом сам вершит зло, то его ценность нисколько не ниже, чем у какого-нибудь святого. Моральная оценка ставит святого, конечно, выше, но в природе от такой святости мало толку, зато бессознательная самоотверженность действительно играет громадную роль. Я не буду сейчас касаться вопроса, как вообще безнравственный человек способен на такую щедрость и жертвенность, и ради чего он, собственно, жертвует. Ответ на этот вопрос можно найти в сочинениях Ницше и в моих исследованиях, посвящённых творчеству этого мыслителя. Сейчас же остановимся на рассмотрении структуры российской власти.

При всех недостатках нынешнего режима в России, у него есть одно преимущество – память. Путинский режим всё-таки смог сохранить главное. Конечно, сейчас это всё выглядит как-то карикатурно и коряво, мы видим, например, как за героикой Великой Отечественной Войны скрывается какая-то ксенофобия. Да и вообще, понимание истории сейчас очень ксенофобское и всеядное. Мол, в истории России нет ничего плохого, всё в равной степени хорошо. И Иван Грозный, и Борис Годунов; и Петр 3-ий и Екатерина и 2-ая; и красные и белые. А другие страны – это вечные враги, которые всегда стремились нашей стране навредить. И не важно, что для какого-нибудь русского боярина времён Ивана Грозного польский или литовский боярин был по духу ближе, чем русский крестьянин, а Пушкин и Лермонтов посвящали стихи Наполеону. Всё это, конечно, сделано топорно, всё это сделано наспех и неуклюже, но ведь сделано. Ведь в 90-ые могли прийти, да и во многом пришли к власти силы, которые ничего не хотели помнить и мечтали только стереть ластиком всю историю России, как неприятное воспоминание. Они на полном серьёзе утверждали, что Россия – это молодое государство, отсчитывающее свою историю с 91-го года. Вспомним, ещё в 2014-ом году в России был такой депутат Государственной Думы Алексей Митрофанов, который с телеэкранов утверждал, что к чёрту всех этих Пушкиных и Достоевских, нет у нас никаких хороших поэтов и писателей, всё это нужно скорее забыть. Сейчас вышеуказанный экс-депутат находится в уголовном розыске за мошенничество.

Конфликт сторон, частично даже конфликт поколений в России разворачивается на онтологическом поле между памятью и забвением. При этом оппозиция пока, к сожалению, стоит исключительно на позиции забвения, а власть, как может, отстаивает память, любовь к прошлому, уважение к древности. Должен сказать, что у меня нет никаких иллюзий относительно нынешнего российского режима, я понимаю, что он есть лишь переходный этап. Президент Путин создал строительные леса, что ж, этим он заслужил себе место в учебниках истории и достойную пенсию. Но нам нужно двигаться дальше, к новой памяти, к новому пониманию прошлого и к новому уважению к древности. Нужно взбираться по этим строительным лесам и строить само здание. Например, я как-то предлагал реформировать судебную систему, чтобы судей набирать по жребию, как в Античности. Так мы одновременно сделаем суд независимым и окажем почтение глубокой древности. Только это уже не только наша древность, не только российская. История России – это часть богатой и великой истории Европы. Сейчас уже поливать грязью Наполеона, Античность, эпоху Возрождения – это моветон, на Западе все так делают, и в этом русские патриоты ничем не отличаются от западных манкуртов. Если нынешний режим научил нас уважать историю России, то на следующем этапе мы должны взрастить в себе то, чего современные европейцы уже по больше части лишились, а именно: уважение к древней истории Европы. Ради этого мы должны тоже научиться забвению, но забвению иного рода, забвению, забывающему саму современность. Нужно любым способом защитить себя от неутихающего информационного шума и добиться, наконец, тишины, в которой можно спокойно, трезво взглянуть на прошлое, почувствовать родство с далёкими предками, с природой. Нужно научиться находить тонкий баланс между памятью и забвением, то есть взрастить в себе избирательную память. Возможно, такая избирательная память вместе с уважением к древности – это и есть третий путь России, пролегающей между памятью и забвением. Нашим проводником на этом пути может стать философ Ф. Ницше с его учением о избирательной памяти: «Веселость, спокойная совесть, радостная деятельность, доверие к грядущему – все это зависит как у отдельного человека, так и у народа от того, существует ли для него линия, которая отделяет доступное зрению и светлое от непроницаемого для света и темного, зависит от того, умеет ли он одинаково хорошо вовремя забывать, как и вовремя вспоминать, от способности здравого инстинкта определять, когда нужно ощущать исторически и когда – неисторически». [Ф. Ницше, «О пользе и вреде истории для жизни»].

Статья сокращённо впервые опубликована в газете "Литературная Россия",№ 2021 / 15, 22.04.2021.
https://litrossia.ru/item/mezhdu-pamyatju-i-zabveniem/