Поющие птицы, поющая башня, Луна

Здравствуй, Лола.

Столь многое случилось за столь короткий срок...

Сегодня я проснулся в 3:20, одолевали мысли, решил пройтись. А живу я сейчас в гостинице у канала, немного вдали от основного скопления сгустков цивилизации. Градиент сумасшествия здесь поменьше, можно позволить себе прогулку без маски.

В непосредственной близости от гостиницы расположена мечеть. Часто можно встретить рекомендации выбирать себе место жительства вдали от мечетей, по причине того, что их башенки оборудованы громкоговорителями, регулярно изливающими на окружающих своё громкопение. Многим это не нравится, бывает, что и совсем.

А со мной в этом смысле что-то случилось. Меня их пение стало завораживать. Не иначе, певцы тут хорошие, в нашем местечке у канала. И не просто завораживаюсь, а как-то успокаиваюсь, и будто очищаюсь от мыслей. Хорошее состояние.

Но сегодня я думал совсем о другом, здесь не стану открывать, о чём именно. Просто скажу: думал о многом, прогуливаясь вдоль канала. Наконец, в одиночестве, так мне гораздо спокойнее. Разошлись многодетные семьи с их шумом, заботами, детской непредсказуемостью и сумасшествием. Разъехались водители, слепящие фарами своих урчащих авто.

Остались только Луна да мечеть у канала. Моя одинокая фигура и птицы. Постепенно их радостный, ликующий гомон прорвал кокон моих навязчивых мыслей. Это всегда приятный момент, подобное простое осознание: вот птицы, вот Луна. Без всяких размышлений, вдруг, становится ясно: так было, есть и будет. Эти птицы пели, поют, будут петь, и странная человеческая метушня оказывается совершенно невзрачной на фоне ликующих птичьих звуков.

Это всегда будто глоток свежего воздуха, будто войти в приятный водоём, будто прозреть, - ощутить окружающую природу как есть, в звуках, видах, ощущениях, без напряжённого размышления о каких-то смыслах, целях, задачах, решениях...

Она всегда здесь, эта ликующая птичья передача. Луна тоже здесь всегда. Водная гладь канала, отражающая блики. Воздух, вобравший в себя испарения земли. Песок с примесью глины... И моя подключённость к этому - она тоже здесь всегда. В чём же нюанс? Ты же знаешь, я люблю подмечать нюансы. Нюанс, как мне кажется, в том, где моё внимание - в напряжённом размышлении, или же здесь, вместе с птицами и Луной.

Я хочу сказать, что переключение внимания на птичий гомон усиливает его воздействие. Ведь гомон воздействовал и без внимания, на фоне. Осознав птиц, я усилил подключённость, возник резонанс, пришла благодать. Разумеется, благодать не в одном только внимании, но и в самой подходящести этих птиц, в самой возможности такого резонанса. Тем не менее, если я буду вечно блуждать в своих напряжённых размышлениях, убеждая себя в их необходимости, то резонанс может никогда не случиться.

... И вот я купаюсь в отражённых бликах и птичьем гомоне, почти не замечая, что ещё и прогуливаюсь. Какая благодать, Лола! Какая благодать в самой возможности двигаться, в каждом движении, в ощущениях продвижения сквозь воздушную плоть, пронизанную мириадами отсветов. Как удивительно хорошо просто дышать, просто смотреть, просто двигаться, просто слышать пение птиц.

Ты знаешь, я посмеивался над людьми, которые настолько срослись со своей деятельностью, что забыли, для чего она. Например, некий работник, устанавливающий защитное ограждение, может ответить на вопрос о том, для чего он это делает, мол для того, чтобы установить ограждение, а не для того, чтобы оградить людей от опасности.

Но вот в случае с Луной и птицами - тут совсем другое дело. Мне не нужно знать, для чего они, и это, скорее, идиотский вопрос. Мне достаточно знать, что присутствие птичьего щебета и немая песнь Луны - то, что делает меня умиротворённым. Мне просто хорошо там. Не нужно придавать смысл Луне или птицам, они есть, и потуги их осмысливать - неправильное применение ума.

Вообще, похоже, многие озабочены какому-то поклонению смыслу, что ли. То, что не имеет смысла в чьём-то мире, будто и не существует. А что такое этот смысл? Насколько он жизнеспособен, насколько изначален? Если можно так выразиться...

Да и о смысле ли речь, когда кто-то говорит "не вижу в этом смысла"? Зачастую ведь речь об одобрении и неодобрении, плохом и хорошем, а не о смысле как таковом.

То, в чём не видят смысла, кажется непонятным и этому невозможно доверять? Но лишает ли моё непонимание птичьего пения права на существование оного? Ведь не лишает, и сама постановка вопроса - бессмысленная. Улыбаюсь.

Если бы я смел всерьёз полагать, будто мои молитвы что-то могут изменить в окружащей жизни, то молился бы и о том, чтобы эти птицы с Луной были всегда.

Смешно, правда? Каким-то образом я просто знаю, что они и так есть всегда, пусть даже мне не дано знать точный смысл этого понятия - что, если это "всегда" - всего лишь некий параметр чьей-то программы, каких-то Творцов? Но и это соображение не меняет ровным счётом ничего. Мне просто хорошо с птицами и Луной.

Предположу, я того и желаю всякий миг, подспудно, без моей на то осознанной воли, чтобы эти птицы с Луной были всегда, как в песне про Солнце и небо с мамой и мной.

... Вдруг, без нескольких минут пять, башня как запоёт!

Столько простых детских вопросов, Лола. И все они, вероятно, останутся без ответа. Это живой человек поёт или включается запись? Я слушаю эти пения которую неделю, некоторые очень схожи, но есть подозрение, будто поют всякий раз вживую.

Ты, возможно, удивишься, но мне не особенно интересно, о чём там поют. Куда интереснее - как поют, что при этом чувствуют? Есть ли место импровизации? Позволено ли петь на свой лад? Кто учит таких певцов? Что была призвана выразить такая песнь, когда её спели впервые, многие века назад?

Этот последний вопрос особенно интересен. Я понял, что не смог бы вот так взять и спеть. Спрашиваю себя, а как бы я выразил себя? Какой была бы моя индивидуальная песнь? Смог бы я выразить свои чувства о птичьем щебете и Луне через песнопение?

Какое удивительное искусство - такое пение. Нет, не выученное, не повторённое, не привычное. Другое. Пение в моменте, о том, какой ты сам в этом моменте.

Говорят, что такие люди существуют, или, хотя бы, существовали. Есть суфийские рассказы о музыкантах, исполняюющих мелодию всего раз, для конкретной аудитории, собравшейся здесь и сейчас.

Такой музыкант выходит к аудитории, ощущает её, настраивается, и играет что-то индивидуальное, в связи со своим чувствованием тех людей, которые к нему пришли, в том моменте, где они есть. Такая музыка исполняется всего раз, или не исполняется вовсе - музыкант волен просто уйти, если не смог сымпровизировать, или ему не понравилось то, что он ощутил.

... Башня смолкла. Подумалось, в этом могло бы быть нечто удивительно прекрасное - делиться с людьми своим ощущением жизни Творения через песню. Лучшие певцы настраивают остальных, все вдохновлены и наполнены, идут по своим делам, через время всё повторяется...

Я неисправимый идеалист, Лола... Ведь можно посмотреть и так, что пение не нужно вовсе - ибо навязывает остальным себя и мешает им в этот момент слышать Творение через себя. А если петь - то в уединении, или только для тех, кто сам попросил, как те музыканты-мистики.

И всё-таки, говоря о таком пении, нюанс мог бы быть в том, чтобы не путать свои собственные соображения с пришедшим из Творения здесь и сейчас? Чтобы так спеть, нужно уметь не только выразить песней, но и слышать, и внимать, ничего не путая... И вкладывать в свою песнь только это.

Птичий гомон снова вышел на первый план, будто улыбаясь подступающему утру, уже зная, что оно наступит.

Как думаешь, Лола, если каждая человеческая жизнь - будто песня, хорошо ли мы поём? Или бесталанно? Или вовсе и не поём, а так, изредка попискиваем да потрескиваем, будто помехи в приёмнике?

Как думаешь, каждый человек рождён певцом Творения?

PS Это пение, о котором я уже столько сказал... У меня где-то озвучена общеизвестная концепция о передаче сигнала - технического сигнала, когда существует несущая частота, которая сама по себе сообщения не содержит, и модуляции, которые и есть сообщение. Но не так с пением, если думать о словах как сообщениях. В пении сам звук информативен - то, КАК поют, там СВОЁ сообщение. Ведь я не понял ни слова, но отклик на пение был, и глубокий. Удивительная штука.