дорога в небо. эпизод 3

"В начале было Слово!".

Первая фраза нелегко далась Брендту. Всем своим примитивным умом пытался он формулировать мысли, но они, словно резвые поросята, врезались друг в друга и разлетались в разные стороны, не позволяя размышляющему насладиться цельностью задуманного проекта.

В принципе, Брендт ничего не задумал, чтобы не терять времени по дороге в небо, решил заняться набросками. Вдруг Бог его похвалит за них и оценит?! Скажет: "Ты, Брендт, молодец! И потому заслуживаешь сияние славы, как никто другой!" и даст тему для великолепного произведения, которое покорит мир, затмив всё ранее написанное своим размахом и содержанием, поставит всех на колени и заставит молиться на новое имя в мире литературы. Фанаты толпами ломанутся за автографами, а фанатики в его честь будут запускать фейерверки.

Но… Одна скверная мысль не давала покоя будущему писателю, восседавшему на живописном булыжнике. Терзало сомнение, что фраза попахивает плагиатом. Поганое чувство мучило проснувшуюся внезапно совесть: где - то, возможно, у знаменитого автора читал или слышал он написанную фразу, она совсем не его и Бог во всём своём сверкающем величии может совсем не обрадоваться подобным выходкам, наказать за пиратское преступление и не позволить осуществить задуманное. Тогда не увидит Брендт ни сияния, ни славы. Что делать? Как узнать? Плагиат или нет? Точно! Эврика! Позову Музу! Эту кудрявую девчонку! Пусть заценит. Заодно и скажет, плагиатом попахивает или славой мировой!

" Сударыня, можно вас на минутку?"

Муза, жевавшая третий бутерброд с салом из славных запасов будущего писателя, недовольно взглянула на возившего ручкой по листу, и брови её изогнулись в причудливую вопросительную дугу. Девочка попыталась сказать что-то с набитым ртом: мол, сейчас некогда ей, музам тоже полагается отдых, два бутерброда способна ликвидировать, а потом, потом…

Брендт не унимался никак, пребывая в страшном волнении, подскакивал на булыжнике, словно хотел отпроситься по-мелкому. Так она - Муза на сиесте, а не няньке в детском садике. Что же ему надо?

Муза округлила глаза и махнула рукой: мол, занимайся своим делом, не мешай! Говорить не могу: слишком большой кусок во рту! Муза жевала на скорости, но сало туго прожёвывалось. Видно, старая свинина… Довели поросёнка до крайности! Лет сто жил, как член семьи стал, а они его лезвием по горлышку! Не прожевав до конца и махнув на это дело рукой, Муза в отчаянии выплюнула то, что было во рту, и сшибла куском муху, присевшую на травинку и решившую привести лапки в порядок.

Муза вскочила на ноги и решительным шагом направилась в сторону писателя, на ходу подбирая слова и складывая их в предложение, на подходе добавила атмосферности, сделала строгий учительский взгляд, отчего у Брендта по телу побежали мурашки, напоминающие беженцев, гонимых вооружёнными налётчиками и страхом смерти из родимых стран и краёв.

- Что тебе от меня надо? Не видишь что ли, что я кушаю?! Музы должны хорошо питаться, чтобы в божий час подсказать правильные мысли и пустить их в нужном направлении! Когда Бог задаст тебе тему, кто, как ты думаешь, час за часом будет помогать тебе стать богатым и знаменитым?! Я! Почему отвлекаешь?! Почему не даёшь отдохнуть?! Что ты тут нацарапал?

Муза вырвала тетрадь из рук ошеломлённого Брендта. Трижды перечитала написанную фразу, не веря своим глазам, будучи не в состоянии поверить в такое начало и осознать написанное! Она крутила тетрадку в разные стороны в попытках увидеть тайный смысл между строк, но не увидела ничего.

А будущая знаменитость что-то лопотал невнятно о плагиате. Какое сложное для него слово! Откуда узнал его?! Она-то думала, что в таком плоском и гладком мозгу уживаются простенькие словечки, все сплошь в угольной пыли и матершине. Надо же, что приплёл? Плагиат. Охренеть, охренеть, охренеть!

- Ты что охренел?! - взрывается атомным негодованием кудрявая девочка. Стружкой завёрнутые волосики подскакивают от содрогания тела и на время превращаются в сахарные тростники в тропиках Африки. - Твоё слабоумие не знает предела и не ведает никаких границ! Оно хватает через край неожиданностью, и эта неожиданность обжигает тело невинное и божественное, как девяностопроцентный спирт из покорёженной алюминиевой кружки без ручки обожжёт горло и пищевод малыша! Ты спросил, является ли плагиатом фраза, тобой написанная?! Да, Брендт! Это самый настоящий хренов плагиат, идиот!! С кем приходится работать?! Лучше сбросить тебя со скалы, чем тащить в писатели! Хорошо до Бога не дошла фраза, а то бы ты засиял, но не во славе, а в адской котельной с лопатой в руках, бросая вечность за вечностью так полюбившийся тебе уголь! Не срами меня! Возвращайся домой! Объясни дорогим товарищам, что твой "загон" был временным помутнением! Все тебя поймут. Покидаешь немного уголька, а там - пенсия, диван и телевизор, шашлычок и законное пиво - наращивание живота и преждевременное облысение.

- Это плагиат, что ли? Я не понимаю тебя, Муза, - пожал плечами Брендт. - Фраза солидная...

- Не пойму я тебя, господин сочинитель, - язвительно улыбнулась Муза и заметала молнии с громом, как положено в таких ситуациях. - Ты что издеваешься надо мной?! Так у тебя было задумано?! Свести бедное божественное существо с ума, превратить в дьявольскую тварь, да?! - затопала ножками девочка.

- Я всего лишь спросил. Просто... - не договорил будущий писатель задуманного, как маленьким кулачком получил в глаз и, охнув, свалился спиной вперёд со своего булыжника на каменные поверхности.

- Безумец! - ревело страшным зверем божественное существо. - Это Библия! Понял?! Это первая фраза из Евангелия от Иоанна! Сплагиатил, говоришь? Да, Брендт, сплагиатил! У возлюбленного ученика Бога украл. Того самого Бога, к которому собираешься обратиться за помощью! Вали домой, чтобы глаза мои тебя не видели!

- Почему? - из-за булыжника появился Брендт, массирующими движениями потирающий ушибленное место. – Из-за нервной девочки, которая не может себя контролировать и которой не помешал бы сеанс у мозгоправа?! Знаешь что? Никакое ты не божественное существо, а мерзкая сущность, пытающаяся испортить мне карьеру! Обойдусь и без тебя! Напрасно жрала моё сало!

Брендт, толкнув негодующую девочку, отправился вверх по тропе, схватив на ходу рюкзак с харчами. Ни разу не оглянувшись назад, Брендт начал своё восхождение. Девочка, назвавшаяся Музой, смотрела вслед уходящему вверх и не могла понять, чего он хочет добиться. Она же ему доходчиво объяснила, что место его в угольных шахтах или на пенсии, раз тяжёлое носить нельзя. На кухне, в огороде, но никак не в литературных кругах. Зачем идти к Богу за темой и помощью? Таких бумагомарателей в писательской среде процентов восемьдесят, если не больше! Были бы деньги! Тогда все дороги открыты: можно печатать любую дурь, глядишь, ещё и призы отхватишь! А коли покроешь текст отборным матом - и народным писателем станешь!

***

- Чего надо? - ни "здрасьте", ни доброго дня пожелания - сразу прескверный вопрос чёрным вороном закружился над незвано пожаловавшими шахтёрами.

А те возвели очи в серые корешки и, не найдя ничего интересного, опустили взоры неприкаянные. Полетели речи с языков, как собаки с цепей сорвались, забубнили на простонародном наречии, перебивая друг друга и сминая тему в общую кучу недоразумения. Рвали фразы и клеили в предложения, но осыпались буквы яркими искрами фейерверков, а новые попытки вели к панике, к сбивчивости и запутанности. Начали толкаться и кричать, как матрёшки деревянные закачались, как шакалы в колючках запрыгали.

Замахали кулаками, крик и крик, ну а цель их посещения затерялась в суете, в безумном паническом танце. И ударил кто-то брата своего.

Случайно - не хотел, просто не вовремя пальцы в кулак сложились, не вовремя дёрнул суставный спазм, и рука полоснула в правый глаз рядом стоявшего. И началось представление безобразия. Всегда, испокон веков у барборанцев так, особенно у делегатов, пытающихся донести правду до масс и рассыпавшуюся в итоге. Отчего происходит такое? Никто не знает.

Видимо, лидер слаб и распустил народ, затянув умы пеленой страхов да хитрых вымыслов. А может, хаос проистекал с самого рождения сей цивилизации, изначально рушил вспыхивающие мельчайшими искрами в сознании то одного, то другого идеалы, погружая их во тьму, и заканчивал разрушениями личностей.

Били братья друг друга, хрипя, ругаясь матом, сплетясь огромным клубком из множества тел. А на них взирала Сулила. Вир смотрел и язык показывал. Понимала мать, что и сын станет частью этой толпы анархической, если вовремя не уехать из поганых мест, если к сроку не вырваться из застоявшегося болота и ужасного существования. Вся надежда на мужа ложилась. Только бы с Богом встретился, только бы помог ему Всевышний! Пусть напишет роман поколения и вытащит семью их трясин и гадости!
1.04.2021.р.