Системный подход Мишки С. 3, 4

                - 3 -

 В тот вечер я купил литровую банку солянки, никакой не дефицит. Мишка, как обычно, вскипятил в кастрюле воду. Я стал открывать крышку стеклянной банки об край стола (открывашкой мы ещё не обзавелись тогда). И открыл!  Но - банка выскользнула на пол! Ай...
   После нестройного дуэта обычных в таких случаях возгласов, содержащих случайный набор междометий и ругательств, мы с Мишкой не сошлись в том — как поступить с этой килограммовой массой еды, испорченной соседством с крашеным, но давно не мытым полом, и множеством осколков литровой банки. Я уже искал глазами совок и мусорное ведро, а Мишка вдруг взял со стола тарелку и ложку, и ловко перебросил в несколько приёмов всё это безобразие прямо в кипящую на плитке кастрюлю!
   Я на это реагировал примерно также, как если бы Мишка совал в кипяток живого утёнка или дохлую крысу, разницы никакой! Мимика моего лица в любом варианте была бы примерно одинаковой. (О такой моей мимике впоследствии моя тёща самарского происхождения всегда выражалась самарской же шуточкой: «Сморщился — на заплатку не выберешь!») Но  невозмутимый Мишка вытащил из кастрюли самые крупные осколки, помешал деловито эту оранжевую массу и накрыл кастрюлю крышкой. Я не помню — что я говорил Мишке, но точно помню, что смысл речи был такой: «Я это есть не буду!»
  А есть-то хотелось, запах солянки был отменный! Мишка сиял счастьем: «Мне больше достанется!» Я смотрел на него, как на сумасшедшего. Он вновь так же деловито помешал готовое блюдо и, не заглубляясь половником, осторожно набрал мне полную тарелку солянки. А когда стал наполнять свою тарелку «со дна погуще», то несколько крупных осколков его не смутили, он обсосал их, словно это были лавровые листья, и положил стекляшки на блюдце. С  довольной рожей поглощая солянку, он сообщил, что в армии несколько подобных случаев он пережил, попав на учениях в полевые условия. Правда, там была тушёнка в полулитровых стеклянных банках, но стекло — оно и в Африке стекло!
  Командир их научил правильно относиться к стеклу в пище. Главное — не глотать крупные осколки. Никто же не глотает косточки из компота, и рыбу все едят, выбирая косточки изо рта. Такое же правило и со стеклом. А самые меленькие осколочки, которых все так боятся — безвредны. Есть даже зубастые деятели, на спор разгрызающие тонкостенные фужеры до самой ножки и проглатывающие раздробленные жеванием стёклышки. Они делают это после еды. И запивают проглоченные стёклышки мелкие. И — никаких последствий! Мелкие ранки с появлением незначительной крови на языке зарастают через 15 минут, но успевают вызвать ужас зрителей, проигравших спор. Дешёвый трюк. На что только не идут люди, чтобы выудить денежки из карманов лохов!
  Я решился. Сначала только жижей пробавлялся. Но когда Мишка выложил себе второй порцией почти всё, что оставалось в кастрюле и, выбирая из тарелки и изо рта осколки, методично укладывал их на блюдце, - я постепенно осмелел. В моей тарелке не оказалось ни одного осколочка. Они все осели на дно, как и положено стеклу. Зря я боялся. Мишка показал мне остаток солянки: осколки мозаикой лежали на дне кастрюли.
   А утром на остановке служебного автобуса я снова встречал Мишку, мы, как обычно, ехали по Шоссе  Космонавтов на завод, который находился в пригороде Перми с красочным названием Верхние  Муллы. Я слесарил, он — токарил.  А вечером (у молодых сил много) мы с Мишкой отправлялись куда-нибудь ещё.

                - 4 -
   Прилипли как-то к Мишке прямо на улице две «системы», вроде ни о чём шли да болтали. Я  тоже вставил в их разговор своё словечко кучерявое. Но, на секунду переведя взор на меня, подружки вновь засияли только на Мишку всеми четырьмя глазами и всеми зубами, красиво  выглядывающими из-под умело подведённых помадой губ.
  Э, слуший, абыдно, да? Но я вёл себя, как хороший  мальчик, родившийся вдалеке от Кавказа. Мишка С., кстати, - чуваш, жгучий брюнет, но по-чувашски он знал не больше, чем я по-татарски. А по-татарски я знаю только «киль манда» (иди сюда), и «от манды киль» (иди отсюда). И то я что-то путаю, наверное. Пусть татары поправят меня, если хорошо владеют йоркширским… тьфу, - елабужским диалектом. Это всё неважно!
 Ну, на кино он их мигом уболтал! По-русски, с пермским акцентом. Девчонки сели в середину, мальчишки — по краям. Мне, таким образом, досталась брюнетка. Ну, вроде как досталась. А блондинка, вцепившись в Мишку на манер репейника, мяла левую грудку свою об его правое предплечье и шептала ему в ухо какие-то секреты. Вряд ли она переводила ему на чувашский текст русского фильма! Я уже сказал: он, как и я , ни бельмеса не понимал по-нерусски. Брюнетка же, словно напрочь забывшая про почему-то молчащего (?) болтуна (ваш покорный слуга), весь фильм держала «равнение нале-во!», ревниво прислушиваясь к их перешёптыванию. Я сидел, уставившись от обиды на экран. Но видел фигу даже на нём! Что это был за фильм? ... (Тут я выражаюсь на родном русском языке, но невежливо).
 Однако провожали мы девок до их общежития всё-таки попарно: Мишка с Репейной под ручку шли впереди, а два пионера, брюнетка и я, -  плелись за ними, как вагончик за паровозиком. И уж не знаю, речи ли мои повлияли на темноволосую головку, или в головке этой возникла идея показать подружке осветлённой, что «Бр» не хуже «Бл» может соблазнять парней? Ответа нет. Но: сев на две разных скамейки в скверике перед девичьим общежитием, мы словно начали необъявленное соревнование по поцелуям (здесь можно вставить любые междометия).
   И брюнеточка моя потекла! После тридцати девяти поцелуев, один другого жарче, она улеглась  на скамейку так, что рядом с ней лежать было негде — только на ней! Увидев,  что мы уже «в партере», блондинка громко усмехнулась и… уволокла Мишку в общежитие! После такого «нокаута» от подружки брюнетка разочарованно поднялась из-под меня вскоре после их ухода и дала мне понять, что концерт окончен. Вали, типа, парниша, пока трамваи ходят (лучше бы она   мне по-татарски «от манды киль» сказала, а ещё лучше - показала бы). Вы уже догадались, что «фамилия», которая мне подходила в тот вечер тёмный, была — Обломидзе? Я потерянным тенорком проблеял зря зацелованной брюнетке скромный вопросик, можно ли прийти к ней завтра. Она рассеянно ответила, что лучше послезавтра. Я спросил номер комнаты. Она назвала, чтоб отцепился, наверное.  «Ладно, пока». - «Пока».
И я ведь приволокся через день! Её позвали на вахту общаги.  Она вышла. Но, увидев меня, вздохнула разочарованно, буркнула что-то и ушла обратно, не попрощавшись! Только ручкой с лестницы помахала, как Брежнев с трапа самолёта делал. Вот с...самка собачья! Мишка пото-ом уже рассказал, что брюнетка в постели была более жгучей, чем её блёклая подружка. Извини, мол, братан, - не виноватый я, она сама … напросилась. Ладно, проехали.