Откровение. Глава 7. Нежные чувства

— Я тоже люблю тебя, милый…

Карина всё также не отводила взгляд. Губы её перестали кривиться. На лице проступила грусть и усталость.

Как давно она говорила эти слова… И как давно он вторил ей ими же. Рутинность обязательств, обыденность недомолвок. Измены, как его, так и её. И всего лишь одно условие — не лгать и не утаивать. И что теперь?

Теперь между ними изнасилование и убийство. Два звена одной общей тайны, связывающей так же крепко, как и любые другие чувства. Как гнев и счастье, вражда и дружба, отвращение и интерес.

Была ли в этих звеньях любовь, как причина, или как следствие хоть каких-то из наломанных ими дров?

Оглядываясь на прошедшие сутки, Карина неожиданно для себя поняла, что Андрей всю ту ночь, гоняя раз за разом отвратное видео, настраивал себя на тот акт, который не мог в принципе совершить. И теперь его, сильного и целеустремлённого, корёжило изнутри и ломало, словно наркомана после дозы. Вот только не от желания получить ещё, а от отвращения самим собой.

Понимал ли он сам своё состояние?

Андрей сидел напротив и смотрел только на неё.  И продолжал краснеть, крутя ненавистную ей плётку. Его глаза скользили по её лицу, выхватывая детали кусками, словно отдельно друг от друга. Волосы, губы, брови… глаза… словно два чёрных омута. Болото, в котором можно завязнуть и утонуть.

В особо погожие дни, когда солнце необычно ярко, на её карих радужках можно увидеть зелёную паволоку.  Она словно тина, поверх стоячей воды, распускает свои листья на свету. В хмурые дни, наоборот, цвет её глаз лаконичен, как и тучи в небесах.

Когда-то давно он любил смотреть в её глаза в те особые погожие дни. И вот сейчас опять вспомнил, после её грустного признания… Ставшей обыденностью констатации факта. И ведь как она это сказала... да как посмотрела… Словно он, решившийся ради неё на самосуд, последняя сволочь, падаль на обочине, нищеброд, не стоящий даже её пятки.

Столько презрения вложила, что сердце сжалось, словно помереть собралось. Кажется, когда она в ту полночь показалась ему вся истерзанная и того легче было. Намного легче, чем сейчас, когда она решила позабавиться с другим мужчиной.

Любит она... разве? Или всё же, а вдруг? Андрей смотрел на неё и понимал, что душащее его чувство отдаёт шумом в ушах. Собственная кожа горит, а мускулы сжимаются, все как один, формируя из ладоней кулаки, давя лёгкие удушливыми спазмами. Спину не согнуть, словно штырь вогнали по самое не балуй. Не встать, не шевельнуться и не успокоиться. Хотелось её ударить, но понимал, что просто убьёт.

Плетёная рукоять плети напоминала собственные чувства, переплётшиеся в диком танце и отпущенные на волю одновременно. Каждое из них унизанное костью на конце. Хлестнёшь им — и распорет кожу до крови. Хлестнёшь ещё раз и получишь ненужный шрам. Нужны ли такие чувства? Да и что с ними делать? Можно до посинения хлестать Карину этими чувствами. До красноты орать над ней после, изуродованной и бездыханной. Мёртвая Карина не съязвит и не скривится, признаваясь в любви. Не будет лгать о похождениях дочки и не будет делиться запланированной изменой.

Игрушка, которую можно сломать...

Женщина, которой не отделаться плетью...

Андрей медленно откинулся на спинку кресла и тяжело выдохнул. Карина не шевелилась, застыв с другой стороны стола.

Она только что столкнула их лбами, прекрасно осознавая последствия. И молчала, отстранённо ожидала его решения, чтобы беспрекословно подчиниться. Принять любое, даже самое изуверское решение. Она знала своего мужа всяким и продолжала на него смотреть всё так же, не прикрывая глаз.

— Ты меня сводишь с ума... — наконец тихо прошептал Андрей, голос его всё ещё дрожал, пропитанный раздражением. Карина грустно улыбнулась:

— Тебе же нравится...

Нравится... Андрей взглянул на неё сквозь полуприкрытые веки и понял, что гнев отпускает. Карина добилась своего, опустила его и вышла сухой из воды.

— Разденься, что ли...

— Под музыку?

— Под тишину, — прошептал он. — Хочу тишину и глубокий минет. И чтоб яйца ласкала губами.

Карина впервые за вечер улыбнулась. Её вечно холодное лицо преобразилось.  Появились смешинки в глазах.

— Давно ты не просил... — прошептала она неожиданно нежно и искренне.  Поднялась и обошла стол. Андрей чуть отодвинулся в сторону, давая ей полный простор. А когда Карина опустилась перед ним на колени, привычно опустил руку на её голову... Чёрные, затянутые заколкой волосы, привычно скользнули меж пальцев. Распустил их, словно художник, обрамляя их волнами её лицо.

— Давно не было желания…

***

— Жанна, ты где? — голос отца сквозил усталостью. Девушка вся подобралась и, зыркнув на подруг, уткнулись спиной в угол купе.

— В поезде. Возвращаемся. — Колёса стучали, чёрная полоса пейзажа сменялась за окном синими просветами и яркими бусами далёких фонарей. Варя и Вера спали. Четвёртая полка пустовала. Её они просто выкупили, чтобы никто с ними больше не ехал.

— Когда будешь?

— Ночью, — нервно облизнула она губы. Ей не нравилось начало разговора, да и с отцом она обычно не разговаривала.

— Я тебя встречу, — в голосе отца неожиданно проскользнуло тепло, от чего Жанна невольно подобралась.

— А может не надо?

Отец тяжело вздохнул в трубку:

— Если хочешь увидеть Рената... Будешь ждать как штык. Поняла? — мягко апеллировал он.

— Хорошо... — тихо прошептала Жанна, сбрасывая звонок, и невольно застыла, смотря в окно со смазанным вечерним пейзажем.

Варька свесилась со своей полки и недовольно на неё глянула. Косметику она так и не смыла и теперь, в полутьме купе, её глаза обрамляли две чёрные тени:

— Кто звонил?

— Отец, сказал, что встретит.

— Да ладно, — Варя аж глаза прищурила, — с чего такие почести?

За отца стало неожиданно обидно.

— А что не так? Мы в три ночи приезжаем, встретит, по домам развезёт …

— Ладно, не кипятись. — Варя сползла с полки и присела напротив, потеснив попой спящую Веру.

Её ладонь скользнула по Жанниной щеке, обхватила затылок, путаясь пальцами меж тонких чёрных волос.

— Ты сама не своя.

— Он сказал, что даст увидеться с Ренатом… Криминалом тянет. Как бы его не закрыл папа где-то в подвале. С него станет.

— Жанусь, нервы тебе не к лицу. Скорее всего он убежал с подачи твоего отца и поделом ему.

— А я ведь всех баб из его телефона обзвонила... И готова была бежать заявление в полицию писать, но...

— Но ты снимаешь взрослое видео и боишься огласки, — вместо неё шёпотом дополнила Варвара. А после наклонилась и коснулась её своими мягкими губами. Жанна шумно выдохнула, застыв от неожиданности. Варя же бесцеремонно обхватила её руками, притягивая к себе крепким объятием.

— Ты же вроде обижалась... — выдохнула Жанна ей в губы.

— Люблю я тебя, глупая, — промурлыкала Варя, опрокидывая подружку на тонкий ватный матрас. — Такую талантливую, упёртую, наглую гетеросексуалку... гоняющуюся за глупым охранником…

Жанна насмешливо вскинула брови:

— Мне кажется, или ты меня решилась поиметь?

Варя фыркнула, но не отстранилась.

—  И поимею, даже если ты против.

Жанна недовольно дёрнулась, а Варвара уже накрыла её рот своим, мягко целуя. Одна рука потянулась к застёжке джинс и неожиданно быстро справилась и с пуговицей, и с молнией. Вторая рука юркнула под майку, поддевая тугую резинку бюстгальтера. Жанну начало откровенно трясти, то ли от испуга, то ли от другой мешающейся в голове мишуры.

Варе было всё равно, она наконец добралась до желанной груди, в наглую содрав футболку.

— Слушай, перестань... 

— Ещё скажи, что не нравится, — прошептала Варвара ей в губы, а позже скользнула языком по тонкой, святящейся в вечернем сумраке коже. Очерчивая им ореолы, покусывая кожу под грудью и пробираясь пальцами под тонкую ткань остающегося на ней белья...

Телефон опять зазвонил.

— Не бери...

Жанна поджала губы и всё-таки ответила.

— Да, пап...

— У тебя в комнате есть что-то для стояка? — озадаченно поинтересовался он.

— Что?!

— Что слышала... — недовольно процедил он и на миг задумался, словно не мог подобрать слов, — нам с мамой надо...

Жанна икнула...

— В коробке, под кроватью. Действует ровно через час. Одна таблетка!

— Спасибо, дочь, — проворчал отец, так словно в тот же миг нырнул под ту кровать… Может, и нырнул. — Не забудь, в три я буду на вокзале.

Жанна озадаченно взглянула на трубку телефона. Варька не менее заинтересованно на Жанну:

— Что?

— Отец виагру попросил...

— Гонишь...

— Серьёзно...

***

Карина краснела. Он давно уже не видел на её лице столь яркий неподражаемый румянец. Словно школьница, в первый раз зажатая парнем. Нервная и дрожащая перед своим первым взрослым поцелуем.

Те детские забавы казались слишком серьёзными и умудрёнными. Длительные игры на кончиках языков. Жаркие объятия, закованных в одежду тел. Необъяснимое желание от лёгких, невесомых прикосновений. В школьную пору, бывает, пробивает разряд от одного взгляда, небрежно брошенного слова. Стоя напротив, уже взрослыми, познавшими все этапы близости, хочется вернуться и по-новому испробовать яркие краски тех школьных по-детски острых чувств.

Взрослый поцелуй Карины не был столь невинным. Откровенный в своём обычном исполнении. Нарочито медленный, тёплый и нежный. Она смотрела на него, стоя на коленях… закованная в своё плотное платье и целовала нежную тонкую кожу так, как просил. Глубоко и губами. Она улыбалась и получала истинное удовольствие от той власти, что имела сейчас над ним.

Стрелки часов медленно отстукивали свой неизменный ритм. Андрею хотелось остановить их насовсем, чтобы разрумянившаяся Карина осталась стоять на коленях подле него, вечно исполняя свой откровенный танец своим тёплым слегка шершавым языком.

***



Было одиннадцать вечера, когда телефон Кирилла зазвонил. Небо уже было покрашено глубоким чёрным. Ветер гнал дождевые тучи. Луна подсвечивала их своим холодным светом, подобно бездушному электрическому фонарю. Порой её бока окунались в них, словно в призрачную дымку. А порой, наоборот, взлетали над ними, подсвечивая белесым полупрозрачные края.

Слегка моросило, но почти не ощутимо.

Контакт был неизвестен, но Кирилл всё равно ответил, надеясь, что это всё-таки брат.

Ошибся. Голос был так же незнаком, как и ряд цифр на сенсорном экране.

— Кирилл Азимов, полагаю? — поинтересовался с той стороны незнакомый мужской голос.

— Да... Кто это?

— Андрей Лебедев, слышал, вы искали встречи. Могу узнать суть вопроса?

— Я уже всё жене вашей рассказал.

— Карина не смогла мне толком объяснить, что вам надо, — ничуть не смутился Андрей, — Хочу услышать от вас.

— Мой брат пропал, Ренат Азимов. Последний раз его видели у вас дома в воскресенье, часов в семь вечера в компании Жанны. Свой телефон он оставил у неё, — начал объяснять Кирилл. — Я хотел поинтересоваться, видели ли вы что-то на своих записях, куда ушёл, куда уехал... что делал.

— Я ночью уезжаю по делам... если хотите, можете заехать сейчас. Обсудим…

— А не поздно?

— Тогда на следующей неделе. До свидания...

— Подождите... — Кирилл нервно облизал губы, — Буду, минут через сорок.