Колыма. Часть 27. Бурильщик

Колыма. Часть 27. Бурильщик.
( Воспоминания моего дяди - узника ГУЛАГА).

На новом месте я опять был включён в забойную бригаду, но уже в качестве бурильщика. Пришлось осваивать эту работу, которая была полегче, чем на отвозке грунта из забоя, но требовала особой сноровки. Суть заключалась в том, чтобы пробивать в мерзлоте метровые цилиндрические лунки для закладки аммонала.
Вооружаясь стальными ломиками, приклепленными на длинные палки, мы, бурильщики, стоя на коленях или сидя на земле, долбили в мерзлоте глубокие лунки. Норма за смену была пять-шесть лунок. Нужно было сделать не менее 20-25 проходок, чтобы получилась соответствующая лунка. После подрыва грунт отвозился бригадой забойщиков в отвал, а мы очищенную площадь снова и снова углубляли вплоть до самого золотоносного грунта. Бурильщики, в отличие от забойщиков, были более независимыми. Бригадир не вмешивался в нашу работу, а гормастер приходил только в конце работы для замера. Выходили мы на работу без конвоя и получали более высокую категорию питания. Нашим бригадиром был некий И. - бывший махновец. Он любил хвалиться перед заключёнными своим прошлым. Особенно расходился, когда был пьяным. А пил он регулярно после каждой бригадной получки, за счёт бригадного заработка. Войдёт бывало в барак, станет в проходе между нарами и начинает ораторствовать, жестикулируя руками:
- Эй, вы, комсомольцы, комитетчики! Где ваша власть советская? Вы думали, что свергли Врангеля и Махно и всё!.. Но не тут-то то было, под нашу власть пришлось вам снова встать. Знаете, как я раньше вашему брату головы рубал! Вот так и вот этак! - показывал он рукой, размахивая как саблей. Стоявший рядом со мной, волдаец, бывший председатель горисполкома К., незаметно толкнул меня в бок и тихо сказал :
-Смотри, какие контрреволюционные речи говорит и хоть бы что.
- А ведь он прав, - ответил я, - у него сейчас власть над нами. Он всё может.
Я стал искать способы перейти в другое место. Такой случай представился мне совершенно неожиданно. Нужны были плотники на центральный участок Геологический. Я воспользовался этим. Но главная моя цель была другая : я добивался попасть поближе к приисковому руководству, чтобы предложить свои услуги в качестве агронома. Хотя в это время я ещё себя ничем не зарекомендовал, но то, что я уже прошёл инструктаж в совхозе Сеймчан, склоняло чашу весов в мою пользу. Наконец, дело пошло на лад, когда начальник прииска Д. поручил подобрать участок земли под огород и начать готовить котлованы под парники. Но вмешался начальник лагеря, он воспротивился тому, что на привилегированную работу в лагере ставят меня - контрика. Страшнее всего, он дал команду упрятать меня подальше с глаз приисковой администрации, туда, откуда чаще всего не бывает возврата, в штрафную командировку.
Вызвали меня на вахту поздно вечером и направили с группой проштрафившихся лагерников в строгорежимный лагпункт прииска, о котором я знал только по рассказам других. На этом лагпункте, расположенном в 15 км от центральной усадьбы, в глухом заснеженном ущелье, находился лишь один маленький барак на 30-40 человек. Вокруг него не было ни изгороди, ни вышек со стрелками. С трех сторон барак был окружён высокими отвесными сопками.
Моим первым впечатлением было, что я попал на дно какой-то пропасти : здесь находились самые оголтелые преступники, известные воры, убийцы и бандиты.
Мне ещё повезло, что бригадиром оказался мой приятель, тот самый украинец Ф., которому на прииске Борискино, в забое вагонеткой раздробило ноги. Теперь он ходил в развалку, прихрамывая на обе ноги. Моему прибытию он был очень обрадован и сразу же поставил меня ночным бурильщиком. На этой работе я был независим от штрафной бригады. Друг строго предупредил меня не ввязываться ни в какие дела с разгульной братией, над которой не властна даже администрация лагеря.
- Если у тебя есть деньжата, то отдай их сам в общий котёл, - посоветовал он мне. - Не отдашь, всё равно отнимут, да ещё изобьют почём зря.
К счастью, у меня не было денег, последние 8 рублей кто-то уже успел вытащить в бараке.