Ученица продолжение турпоездки

Вместо предисловия.

    Леночка, привет!

    Надеюсь получить от тебя ответ с комментариями, критикой и с пожеланиями - своего рода, обратная связь.

    Пока же продолжаю писать о давно минувших днях. Зачем, спросишь? Отвечу: так я переживаю вновь, эти события моей жизни. Я стараюсь не подкрашивать свою значительность. Прежде всего правда о самом себе - ведь я пишу автобиографический рассказ. Перехитрить реальную жизнь не сложно, достаточно сместить акценты. Признать правду сложнее и честнее.  Жизнь для меня - тайна, поэтому -
мои долгие размышления о Миле.


    Не забывай, что я обращаюсь к тебе из настоящего 2020 года, а пишу о далёком прошлом.
 
    Кстати, кто-то сказал, что история - это вечная борьба паралитиков с эпилептиками, не правда ли?  Но - это несмешно, это - горькая правда. В Украине сейчас я, как раз, это наблюдаю, к несчастью. Но это совсем другая история.

     Мы договорились продолжать предыдущий рассказ о приключениях Милы. Так продолжим его.

     1. Двойная жизнь.

    После нашего с Комаром возвращения из туристической поездки, всё, казалось, встало на место. Но это не так.
 
    Я с некоторых пор веду себя по законам детективного жанра. Веду двойную жизнь. На работе, как обычно, я руковожу группой инженеров-электриков, включая Комара. Мы проектируем и строим театры, бывают частые командировки. Как обычно, посещаю Оперную студию, выступаю в концертах, спектаклях.

     Но Мила изменилась кардинально. Комар, который приносит все эти сведения,
 больше не встречает Милу в комитете комсомола, в окружении молодёжи, ни в спортзале на тренировках. Она тихо сидит в шестёрке и работает.

     Выходит только в спортзал на перерыв, играть в пинг-понг. Где  мы и встречаемся. Обычно она поджидает меня на лавочке. Я выхожу с ракеткой, и мы играем в паре - с некоторых пор единственное наше удовольствие.

    Как водится, Женя Б насплетничала обо мне своей подруге, то есть Лиде, моей жене, о наших с Комаром приключениях.   Лида, надо отдать ей должное, не обратила никакого внимания. Она привыкла к моим подругам - певицам, партнёрам по сцене. Она не считает нужным замечать их.

     А Мила смеётся надо мною:

     -  мы будем называть тебя, как шпионских романах, «двойная игра Оскара Израилева». -  я криво улыбаюсь, но, поверь, мне не по себе. 

    Более того, я страдаю, не могу отделаться от постоянной мысли, что занозой в горле сидит и непрестанно болит.
 
    Мила всё видит и старается облегчить боль предстоящей утраты, а утраты будут, она не сомневается (в отличие от меня).
Как-то Мила у меня спросила: - «у нас всё хорошо?». И я задумался, так ли хорошо? Как быть? Как дальше жить? И пока не нахожу ответа.


     2. Интрига. Самодеятельность в Гипрограде.
 
    Я задумал следующее: легитимировать наши с Милой занятия вокалом, организовать в Гипрограде самодеятельность, занятия с Милой узаконить. Для этого мне нужен Юра Комар.

     Когда-то в давно Гипрограде существовала вокальная студия. Я сам был причастен к её организации. Я тогда усиленно занимался пением с маэстро Ботузато, тогда же выбил деньги из месткома и приобрёл пианино,(тогда нам купили два инструмента).

    (Дело в том, что в Союзе профсоюз выделял большие деньги для развития самодеятельности. А раз деньги выделяют, надо их тратить. Наш местком был заинтересован тратить побольше, и когда я предложил создать при Гипрограде вокальную студию под началом моего учителя пения Ботузато, это не вызвало никаких сомнений. Я был доволен, что занимался со знаменитым маэстро, а Николо был доволен, что получал за это немалые деньги (из кассы месткома)).

    Мои попытки тогда пробиться на сцену не увенчались успехом. Несмотря на усилия Николо, и мои очевидные успехи, верхнее «до», как у Карузо, у меня так и не появилось, (что я считал катастрофой). Я разочаровался и работать в театре больше не хотел. Однако я дружил с Николо Ботузато и считал его экспертом, первым в Киеве знатоком вокала.

    Первым делом я уговорил Милу пройти прослушивание у маэстро Ботузато. Она понравилась ему, он согласился со мной в определении её голоса, как лирическое сопрано.

    Он улыбался ей, - тонкий психолог, - и предложил мне самому поставить её голос и поначалу заниматься с нею, распевать её. А я, старый дурак, и рад этому. Забыл, что намного старше всех, а Милы и подавно. Но всё равно!. Я старательно учу Милу и научу!

    Второй шаг в моей интриге. Юра Комар играет  в полупрофессиональном театре «На табуретах» и очень увлечён этим. Он даже сумел  завлечь  нашего друга, тоже гипроградовца, конструктора Женю Стрелецкого, актёра знаменитого театра «Свет60», правда тогда уже бывшего.

    Женя Стрелецкий, актёр от бога, по амплуа герой - любовник, красивый, как бог. Он был моим хорошо знакомым по «Свету60», где я тогда исполнял итальянские песни.

    Если бог даст жизни (ЕБЖ), я напишу об этом отдельную историю, о Борисе Слепцове, Юре Кайлике, о «Свете60» - целой эпохе, в моей жизни. Но вернёмся к рассказу.

    Я поговорил с Юрой и Женей, не скрывая своих мотивов. Рассказал о Миле, что хочу развить её голос, заниматься с нею законно, видеться, не прячась по углам.

    А значит, мы заявим в месткоме, что в силах возродить в Гипрограде самодеятельность и к празднику подготовить концерт. Покивали головами, скрывая улыбки, согласились. Провели переговоры в месткоме.

    Мои аргументы были  просты, но убедительны: наш местком тратит бешеные бабки на концерт, приглашают артистов из Укрконцерта или из филармонии, когда мы сами могли бы организовать такой же своими силами. А вместо денег местком купит нам, участникам, скажем, туристические путёвки.

    Мои друзья были согласны, подозреваю из-за сочувствия ко мне. Во всяком случае они взялись за дело. Главная роль в этом деле несомненно принадлежала Комару.

     Он сам вызвался писать сценарий концерта, сам отбирал способных участников. У него возникла идея переработать старинный водевиль в короткую разговорную сценку, и он сам написал весма остроумный текст.   

    Это были 70тые, эпоха раннего Брежнева, Пугачевой, первой алии.   Наряду с школьными друзьями костяк нашей  компании составили именно Юра Комар и Евгений Стрелецкий, которые отбирали участников концерта. Ими стали, кроме Юры и Жени, Таня Степанченко, или просто Стёпа, Лена Кальницкая, художник - оформитель, и просто наш друг Володя Брагин, как работник сцены.

    Стёпа, работая в архиве, знала всех и выявила пару молодых талантов, играющих на скрипке и фортепиано. Добавим к этому меня и Милу, которую я надеялся подготовить с парой песен или романсов. Получилась приличная программа концерта.

    3. Я - маэстро пения.
 
    А пока Мила стала моей ученицей. Чистая , прямая, отзывчивая и в то же время с характером, самоотверженностью. Я не нарадуюсь. Быстро освоила диафрагмальный тип дыхания. И голос зазвучал. У неё от природы красивый тембр, и она очень молода. Голос может развиваться с возрастом и, не исключено, изменится.

    Мы занимаемся в комнате месткома, где стоит пианино, и не позволяем себе ничего, кроме беглого поцелуя, ничего лишнего, боже упаси. Ждём третьего шага - концерта.

    Отдыхая, мы с Милой рассматриваем валяющийся в комнате альбом репродукций. Картина «Венера, надевающая венок амуру», Тициана, написанная им в 90 лет, по-прежнему юная. Это меня наводит на грустные мысли.

     Думаю о нашей  недопустимой разнице в возрасте. О, господи!  Ведь я ничего не знаю о ней. О бек-граунде, о воспитании Милы, какие книжки она читала, какой у неё круг общения?.

    Допустим, что я разведусь с Лидой. Стану жить в гражданском браке с Милой, допустим, что невероятно, но допустим. Что пройдёт несколько лет, я постарею, но Мила останется вся такая же свежая, юная, и не факт, что не разлюбит меня.

    Во всяком случае, стану ревновать к каждому столбу, и для меня нормальная жизнь закончится. Я не могу ответить на эти вопросы, пока. Надо ещё подумать. Надо закончить интригу, предстоит третий шаг - концерт.

    4. Концерт в Гипрограде.

    Концерт прошёл на редкость успешно. Артисты были на высоте. Не забывали и не путали слов. Женя выглядел и играл божественно. А Комар превзошёл сам себя, был режиссёром, помрежем, следил за порядком номеров, за временем, выпускал исполнителей, больше того, он подсказывал реплики актёрам, словом, командовал парадом, то бишь, концертом, в чём и преуспел.

    Когда на подмостки вышла Мила, у меня сердце ёкнуло: - какая  всё же красивая. А она, нисколько не смущаясь, кивнула нашей пианистке - аккомпаниатору и зазвучало фортепианное вступление к романсу Глинки. Мила пела, как будто не первый раз вышла на сцену, а поёт всю жизнь. Голос лился, как мёд, матовый, сильный, густой, блестящий.

    Я едва сдерживался, чтобы не прослезиться. Мне было чем гордиться, я выполнил своё обещание, распел таки Милу. И я гордился Милой, первой и единственной, но такой любимой ученицей.

    Я поздравил её и поцеловал. А Мила поздравила и поцеловала меня как учителя, как маэстро с удачным дебютом своей ученицы. Я видел, как нравится ей такая роль. Как она буквально купается в лучах поклонения и всеобщего восхищения.

    Первая слава! Пусть не в оперном театре, а нашем актовом зале Гипрограда, пусть! Ты стоишь на сцене, красивая, освещённая прожекторами, и люди аплодируют тебе. Людям нравишься ты, твоё пение, твой голос. Люди не затихают, продолжают хлопать. Чем не слава!

    Концерт удался, было много аплодисментов, много цветов.  И Миле досталось не мало. Как водится, за кулисы зашли дирекция, партбюро и местком, поздравляли, желали и обещали, как водится.

    После концерта на сцене собрались все участники, отметили успешное окончание праздников, и председатель месткома Шура спросила о желаниях. Мы единодушно выразили желание всех участников на наделю отдохнуть от работы. Шура обещала подумать. И она придумала.

    5. Концерт в филиале
          
     Наш Гипроград имел ряд филиалов во всех областных центрах Украины. И у Шуры возникла идея созвониться с нашим филиалом в Иванофранковске, ныне Станислав, (для краткости я буду так называть его), и предложить взаимно выгодный обмен.

    Мы вам устроим концерт самодеятельности. а вы нам устроите на одной из ваших турбаз отдых, скажем, на неделю. От партбюро был назначен руководитель делегации, как водится.   В филиале очень обрадовались.

    Полетели гарантийные письма, и всё устроилось. Были назначены даты концерта, и Шура купила билеты на поезд Киев - Иванофранковск (Станислав). Не все участники первого концерта смогли выехать в Станислав. В частности оказался под вопросом наш с Милой аккомпанемент.

    Не смогла поехать наша пианистка. Кем заменить? Я решил сам аккомпанировать Миле: - мне будет приятно! И попросить Женю Стрелецкого (а он владел инструментом) сыграть партию фортепиано в моих итальянских песнях.

    Случилось всё, как я предсказывал, когда задумал эту интригу. Всё, как по нотам, даже противно. Но я не точно выразился, это была сложная комбинация, многоходовка. Она привела к ожидаемому результату. Я хотел побыть с Милой, «хоть недельку, до второго», и получилось. А как распорядиться таким временем, посмотрим.

     А пока что, мы наслаждаемся весною. Нас устроили жить на турбазе близи Станислава. Жизнь прекрасна! Тепло, красиво и яблони в цвету. Мужчин разместили вместе, женщин отдельно. А дальше, как в тумане...

     День за днём в постоянном трепете, в полнейшем слиянии души и тела. Повсюду вместе, и всякий раз возрождающееся желание.

    Эти воспоминания! Не могу отбросить, то, что хранил годы! Ради чего стоит жить! Это была любовь, обладание пришло потом, но это нечто особенное.
 
    Концерт состоялся в актовом зале Станиславского филиала Гипрограда. За нами на турбазу прислали автобус и повезли в город. Мелочь, но приятно! Комар, как обычно, взял дело свои руки.  И всё пошло, как по маслу. Комар горячился, ругался, строил всех, подгонял, словом, концерт шёл обычным ходом.

    Я зашёл в уборную к Миле, она гримировалась. У неё в углу стояло пианино, я распел её, она заметно волновалась. Я, как  мог, успокоил её, поцеловал, похвалил её бордовое вечернее платье и оставил отдыхать на диване. А сам прошёл за кулисы.

    Там разыгрывалась разговорная сценка на троих: Юра Комар, Женя Стрелецкий и Стёпа, одетые в театральные костюмы, играли что-то смешное, поминутно вспыхивал смех зрительном зале и раздавались аплодисменты.

    Подошла Мила, стала смотреть из-за кулис. Я наблюдал за нею: лицо освещено неярким, мягким светом закулисья, в котором читается чистая душа. Мне стало так её жалко, такое чувство к ней охватило, что я задохнулся от любви... Никакого желания, никакой игры, просто люблю, хотя грустно. Но чу! Комар подаёт сигнал. На сцену!

    Мила, на миг коснувшись меня рукою, решительно делает первый шаг. Под шумные аплодисменты. За ней, предельно сосредоточен, я выхожу на на сцену и сажусь за рояль.

    Дальше идёт, как по писаному, по кивку Милы начинаю играть вступление. С замиранием сердца жду первой Милиной ноты. Она начинает петь, как я учил её, с мгновенной задержки дыхания, и затем твёрдо атакует. Как бы любуется взятой нотой - звуком, пробует на вкус, играет на все лады, раздувает или филирует, в зависимости от мелодии и гармонии.       

    Я доволен Милой, как бывает довольным учитель своим любимым учеником. И
 неважно, что мне предстоит петь свои неаполитанские песни. Я - опытный певец, я справлюсь. Мои дела отошли на второй план.


    И Мила превзошла все ожидания. Сегодня звезда - это Мила. Концерт закончен, но зрители не расходятся, продолжают вызывать полюбившихся артистов, и в первую очередь, Милу. Это понятно, до смерти надоели знакомые постаревшие лица профи.Требуются молодёжь, а значит - Мила. Получается, что я самый старый участник концерта, а мне за 40.
 

     А я - зрелый мужчина. Зрелому мужчине продлить молодость может только счастливая любовь, физическая любовь. А это - радость, и безгрешность, и слёзы, и восторг. Никак не могу оторвать глаз этого нежного лица.
 

    Лежу рядом с Милой и философствуя, размышляю: - чувствую себя старым умудрённом жизнью греховодником, отказавшимся от блеска, когда вполне можешь блистать, нравиться, ничего взамен не требуя. Но любить того, кто ничего тебе не даст?! (Это - неправильно, очень даст!). Но надо любить, только любить!...


    И что значит это моё желание одиночества? Это не   предвестие смерти, которой всегда сопутствует стремление сосредоточиться? Рано мне исчезать из этого мира, из его радостей, удовольствий, страданий. Мы ещё повоюем!


    Финал.

    Как сказал царь Соломон, всё проходит. Прошло и это сладкое время моей любви. Не ожидал я, что это произойдёт так скоро.

    Неожиданно утром позвонила Мила и попросила прийти к ней домой. Что случилось? Мила успокоила меня. , сказав, что я ей нужен как мужчина. Теряясь в догадках, примчался. Мила встречает меня обворожительной улыбкой и выкладывает новость:

    -  У нас будет ребёнок! Я вызвала тебя, чтобы ты помог мне. Надеюсь, ты не сможешь отказать мне в скромной просьбе, лечь со мною в постель!

    -  Конечно, нет! А ребёнку это не повредит? Такая процедура?

    -  Я уже всё решила! Извини, что без совета с тобой! Слишком малый срок! Так будет лучше. Мне старые люди присоветовали старый способ: так избавиться от ребёнка - с любовью.

     Ложись скорее!  -  Она, молча, обняла меня, и я тоже, молча, механически проделал все нужные движения. Успокоив дыхание, она закрыла глаза, мы просто  лежали. Я смотрел на неё сквозь ресницы:
   
    -  О, как ты ослепительно молода! Тебе не кажется, что мы просто убили нашего ребёнка?


    -  Мы не можем оставить этого ребёнка. Ты будешь долго страдать сам, и мучить, и изводить меня и себя! - Я молчал, смотрел...мне показалось, что она плачет...судорожно обнимает, гладит...Она утешала меня:

    -  Не надо так отчаиваться! Всё будет хорошо! - и целовала, и целовала... 

    Она ускользала от меня... Ну, что ж...это - печально, но, надо признать, справедливо...Я буду страдать, тосковать, но время всё излечит! А она? Ей что прикажете делать? Она не забудет, и я не забуду, что мы создали то единственное, что стоит создавать, и не сберегли. 

     Мила, да, мне больно, но ты не должна грустить потому что грущу я. Я знаю что прав, но не могу тебе помешать быть несправедливой. Тоже слёзы лить? Нет уж...Не я, а ты так решила... ну что ж...принимаю, и понимаю...ты имеешь полное право...за всё, за всё...я благодарю тебя, Мила, и... благословляю... на все четыре стороны!

     Эпилог.


     Сейчас модно выставлять себя напоказ. А на что интернет? Я где-то читал, что нужно соглашаться с чужими мнениями, что смирение и приятие - средства от тоски. Согласен.

     Вспоминаю Милу, счастливые миги (не дни, заметь, краткие миги) и вновь переживаю, и та же музыка звучит. В её музыке - не страсть, и нет намёка на неистовость, просто я не доучил её. 

    Заворожённый её голосом, я пытался разучить с ней дуэт Ромео и Джульетты Чайковского, - божественная музыка -, но безуспешно, видно, мало мы работали. Во всяком случае, после нашего расставания, Мила ушла из Гипрограда и, по-видимому, больше не училась музыке, попросту бросила.

     Я на длительное время потерял её из виду. Потом мы как-то случайно встретились, долго гуляли в Гидропарке. Я рассказал, что развёлся с Лидой. А Мила рассказала, что вышла замуж и имеет двоих детей. И помнит маэстро, который учил её всему, что знал: - и пению, и музыке, и жизни. 

    И возникло какое-то забытое чувство. Показалось, вот оно, счастье!. Давно забытое, такое, что ком к горлу подступает...  Мы долго молчали, понимали, что оно скоро исчезнет, и родится смутная печаль. Всё... Молча, она ушла, а я всё стоял и ждал, когда она скроется вдали.

    И стыдно признаться, что я, рафинированный музыкант, сентиментально повторял слова Пушкина из старинного романса: - «Я Вас любил...и дальше... я не хочу печалить Вас ничем».

    А через два года я встретил Марину, с которой счастливо прожили без малого 30 лет.

    Детей у нас не было.

    Тель-Авив, июль 2020г.