Старушка-врушка

Есть у меня знакомая, Люба. Когда-то давно мы брали у нее молоко. Меня всегда подкупала ее необыкновенная чистоплотность. Молоко тщательно процежено, банки чистые, да и в доме у нее порядок идеальный.
Люба проработала всю жизнь на птичнике, была малограмотной, но общительной и веселой. Скажем так, «женщина, приятная во всех отношениях». Возрастом годилась мне в матери.
Затем наши пути разошлись. Так, иногда встречались случайно на улице или в магазине. Заходили изредка друг к другу на чаек. Делились житейскими событиями.
Любин муж давно умер. Старший сын был непутевый, спился.
Младший был хороший, добрый. Но после трагической смерти жены повредился головой. Бродил целыми днями по поселку, выпрашивал мелочь и сигареты. Местный дурачок. Глупый, но безвредный. Однажды он пропал. Так его и не нашли, ни живого, ни мертвого. Впрочем, я отвлеклась.
Однажды Люба позвала меня в гости. Под предлогом, что у нее признали сахарный диабет, а она не умеет пользоваться глюкометром. Дома она начала жаловаться на здоровье, показала содержимое аптечки, попросила смерить сахар и давление. Всячески давила на сочувствие.
Из родных у нее была племянница, на которую Люба жаловалась, что ни в чем не помогает:
 – Я одна совсем, сил нет, голова сильно кружится… Племянница не ходит ко мне. Слушай, а давай ты перейдешь ко мне жить! Будешь за мной ухаживать, а я тебе дом отпишу? Только повторяю, жить у меня… Завтраки готовить, в магазин ходить, да и в огороде тоже все делать…
Я, конечно, опешила. Люба не выглядела человеком беспомощным. Кроме того, она знает, что у меня под присмотром двое совсем никудышных стариков: отец с глубоким Паркинсоном и мать в начальной стадии сосудистой деменции. Тот, в курсе, что это такое, меня поймет… Тут не только еще за кем-то ходить, а с этими бы справиться… Что же, их бросить и ухаживать за ней? Честно говоря, меня покоробила такая наглость.
Поблагодарила ее за доверие, и вежливо отказалась. Предложила ей молодую пару, хорошие люди, с машиной. Они бы согласились, но с условием заключения договора. Но бабуля на это предложение скривилась.
Потом я узнала, что она и к другим с этой просьбой обращалась. И нашла-таки. Одна женщина поссорилась со своей дочерью, ушла из дома. Люба ее взяла. Я порадовалась за старушку – не одна она теперь…
Та женщина трудилась у нее несколько лет, ничем не отличаясь от прислуги. Но потом ушла, не выдержала. Люба тут же нашла замену. Так и продолжается до сих пор. Любе уже далеко за 80, активная такая, на рынке огурцами торгует.
Однажды на дне рождения подруги встретилась мне Любина племянница. Разговорились о том, о сем:
– Знаешь, – говорю, – Люба на тебя жалуется… Не помогаешь ей, совсем тетку забыла…
– И не говори… Устала слушать замечания от людей. Ну, во-первых, я ей не племянница… Она жила с моим дядей в гражданском браке. Он этот дом мне оставил по завещанию. Но поскольку она там прописана, мы решили с мужем ее не трогать. Пусть доживает спокойно. К нам приглашали жить – не идет…
Во-вторых, приносим ей каждую неделю сумки с продуктами. Да никак угодить не можем. То мясо жесткое, то яблоки кислые… Если что у нее заболит – в больницу везем, в областную, в районную не хочет. За дом все налоги платим, и за землю. Еще услуги ЖКХ оплачиваем. Не представляю, чем еще не угодили…
Не перестаю удивляться, как эта «ни разу не грамотная» Люба умело манипулирует людьми! Прислуга на нее работает только за обещание дома, ей не принадлежащего… Неродная племянница ухаживает, как за матерью. И врет бабушка так складно, так искренне… Разве можно не поверить старому больному человеку?