Кто подумает

           Мать собирала сына в дорогу. В первую, почти самостоятельную дорогу. В школе, после окончания девятого класса, они всем классом решили съездить на экскурсию  во Владивосток, благо от них, на поезде, дорога занимала только сутки. Поедут они под присмотром двух учителей. И денег, мать решила не жалеть. Шесть тысяч рублей в начале двухтысячных годов, это были большие деньги, для тех лет. Тогда не все могли иметь не только компьютеры, но и сотовые телефоны. Она заранее радовалась за сына, что он сможет увидеть много интересного, посетить исторические места этого замечательного города. Но так же, она переживала, что не сможет сама проводить его на автобус, так как ей по времени, надо раньше сына, уехать с младшей дочерью, на плановое лечение, в областную больницу. Придется просить сестру покойного мужа, чтобы она посмотрела за ним и проводила в дорогу. У матери голова шла кругом от этих сборов, надо было собрать вещи и себе с дочерью, она проходила лечение сразу в двух отделениях, и мать помогала дочери получить вовремя все процедуры.
           Пока она обдумывала свои планы, прибежал ее сынок, и с радостным криком возвестил:
- Мама, мы едем!
- Кто, куда едет?
- Мы - пацаны, мы едем без девчонок, то есть сначала мы с Зинаидой Петровной, а потом девчонки с другой учительницей, когда мы уже устроимся.
- Так и когда же вам теперь ехать?
- Сегодня вечером на шестичасовом автобусе.
- Погоди, а когда же поезд?
- Мама, мы приедем как раз к поезду. Билеты уже заказаны, а деньги по дороге сразу учителям отдадим.
Мать, облегченно вздохнула:
- Ну, тогда я спокойна, теперь сама тебя провожу, посажу на автобус.
- Только этого не хватало, мам, я что маленький?
- Все, все, не мешай мне. Сейчас главное ничего не забыть. Так-то, я вроде тебе все приготовила, но надо еще посмотреть, может, забыла что. Вот смотри, это тебе на сменку брюки, две рубашки …
           Уже перед самым отъездом, сын, поев перед дорогой, одетый, с дорожной сумкой, стал просить мать:
- Мама, пожалуйста, не ходи меня провожать, я не сразу пойду на остановку. Я сначала к Диме пойду, потом мы за Сашкой зайдем. Ты, что везде со мной ходить будешь?
- Но к автобусу мне все равно надо, с учительницей поговорить…
- Мама, там и без тебя будет, кому с ней поговорить. Ну не маленький я уже.    
 - Ну, хорошо, и, правда, что я беспокоюсь. Ты главное слушайся ее, никуда один не ходи, не отставай от своих…
- Мама, я все понял, один ни куда, от своих не отстану. Все, пока, меня ждут.
 Мать вышла за ним в подъезд, оттуда проводив взглядом, она еще помахала ему рукой.
           Но не прошло и часу, как прибежала соседка – мама одноклассницы сына.
- А куда это ты сына отправила с вещами?
- Как куда, они же разделились с классом. Мальчики раньше, девочки потом…
- Кто это тебе сказал? Они все вместе должны ехать через два дня. Если не веришь, пошли к моей дочери, спросим ее.
           Поднявшись к ним на этаж выше, тут мать и узнала, что сын ее обманул. Дочь соседки видела, как ее сын шел к автобусу с Никитой, с их бывшим одноклассником. Паренек то был не простой, он успел уже отсидеть в колонии. Для нее это было шоком, но благодаря соседке, она быстро собралась с мыслями и побежала сразу в милицию. Там сначала посмеялись над ней.
- Вы, получается, сами проводили своего сына, и как вы говорите, даже ручкой ему помахали. Теперь то, что вам от нас надо?
- Пожалуйста, помогите снять его с поезда. Вы же можете позвонить на вокзал и там уже другие с милиции, задержать моего сына. Поймите, им еще полчаса ехать до станции, а сын говорил, что поезд у них будет сразу по приезду…
- А вы точно знаете, на каком поезде они поедут?
- Нет, но это, наверное, мать Никиты знает. Вам надо спросить ее…
- Вот сами сходите и узнайте. Может, вы просто панику поднимаете.
Мать, конечно, побежала к ней, к матери Никиты. Странный у них получился разговор. На ее вопрос, куда поехал Никита с ее сыном, она спокойно отвечала:
- Никуда он не поехал. Ваш сын просто пошел проводить моего Никиту.
Чувствовалось, что она чего-то не договаривает.
- Ну, хорошо, пусть  только проводить. А на каком поезде, на какое время и куда едет ваш сын?
- Мой сын поехал к своему отцу в Комсомольск-на-Амуре. Мы в разводе и поэтому живем отдельно. Поезд у него на восемь, до Хабаровска, а завтра, поздно вечером будет пересадка на другой поезд до Комсомольска-на-Амуре…
Но мать ее дальше не слушала, она бросилась обратно в милицию. Только теперь они соизволили позвонить на вокзал. Но со всей этой беготней, упрашиванием, время ушло. И когда они позвонили, то там ответили, что поезд ушел и его уже не остановить. Но наша милиция не унывала, и чтобы успокоить мать, сказали:
- Ничего страшного, сейчас мы позвоним в Хабаровск, передадим его приметы, во что одет, а там  они его точно встретят и задержать. Им ехать еще часов десять, а за это время они приготовятся.
- А что потом, они его обратно отправят? Деньги у него на дорогу есть, может, и билет закажут ему?
- Ну, вот еще размечтались, скажите спасибо, что задержат и вас подождут. Поедете сами, получите сына из рук в руки и сами обратно.
На том они и расстались. Теперь матери надо найти кого-нибудь, чтобы отвезли ее к утреннему десятичасовому поезду, а сейчас главное договориться с сестрой покойного мужа, чтобы она посмотрела за дочерью.
       
         Ночью матери не спалось, все вспоминала, что же ей снилось на днях, а может быть и раньше. Она боялась своих снов. Когда то, еще по молодости, ей приснился странный и чем-то пугающий, сон. Во сне она шла по улице своего поселка, а над нею следом, неотступно плыл по небу большой, черный деревянный продолговатый с перекладиной, крест. Она будучи, по рождению мусульманкой, как то не очень испугалась этого сна. Но, когда стала расспрашивать людей, особенно пожилых, то задумалась уже с опасением. Почти все говорили, что это к роковой судьбе, к тяжелым испытаниям в жизни. И тогда ей почему-то вспомнилась детская, но очень мудрая, итальянская сказка. Там молодоженам пришел волшебник и предложил им самим выбрать свою судьбу. Как бы они хотели прожить свою жизнь – чтобы в начале совместной жизни, жить хорошо и счастливо, а потом в конце, в старости, пережить невзгоды и печали. Или наоборот, сначала пережить много бед, а потом, к концу жизни, получить, как награду, спокойную старость. И тогда молодожены, подумав, выбрали второе. Решив, что лучше, пока они молоды и у них больше сил на все испытания в жизни, им будет легче пройти их в молодые годы.
        И она тогда подумала, что если ей суждено пережить трудности, то пусть это пройдет раньше. И она мысленно внушала себе, чтобы не случилось, надо не сходить с ума, а думать, думать, как преодолеть все  невзгоды на своем пути. Не сидеть и плакать, а обязательно, что-то делать, не терять времени даром, все равно за тебя никто ничего не сделает.
        Опять же она надеялась, что может ей, приснился чужой сон, так с нею уже было. Ей, тогда еще девчонке, где-то в семидесятых годах, приснился артист, поэт,  Владимир Высоцкий. Он для нее не был ни кумиром, ни каким-то там особенным человеком, ну есть такой актер, и ладно. Во сне, она шла по длинному, деревянному коридору, и в это время слышала голос Высоцкого, он успокаивал ее, говорил, что он выжил, не умер. Может и правда, находясь где-то при смерти, он хотел, чтобы его услышал дорогой ему человек, а вот случилась ошибка, и сон попал не по адресу.
       А еще она надеялась на своего ангела хранителя. Для нее это не было мистикой, а настоящей реалией, и два раза она уже в этом убедилась. В первый раз это случилось на Кавказе, еще в восьмидесятые годы. Ей, тогда еще молодой девушке, на работе дали профсоюзную туристическую путевку. Она ее даже не просила, но в профсоюзной организации, видимо, все учитывалось и они знали, кому и что предлагать. И вот когда она была в походе в Долине Нарзанов, их группа шла по отвесному обрыву, а внизу текла быстрая горная речка. Перепрыгивая с камня на камень, она шла быстро вместе со всеми, но тут впереди увидела два выступа, а между ними провал с метр, такая вот ямка среди камней, и ее надо было просто переступить. Но именно в этот момент она увидела наяву себя, со стороны, -  как переступая это место, ее нога срывается и она летит вниз, видит свою голову в воде и как ее уносит вниз по реке. Она застыла на месте, и только сосредоточившись, спокойно, не спеша, перешагнула этот выступ и пошла дальше.
        И во второй раз так же увидела предупреждение за секунды до происшествия - как она бежит по лестнице, падает и ломает ногу, но не успевает остановиться, как тогда на Кавказе, и, падая, все же ломает ногу. Врач со Скорой помощи не поверил ей, что у нее  перелом ступни, а она уже знала. Случилось это в энергостроительном техникуме, где она училась на заочном курсе, и уже перед самой защитой, они все съехались в Куйбышев, со всего, тогда,  Советского Союза. А перед ее падением на той же лестнице, за неделю до нее, упала их староста и разбила себе голову. Со старостой Галей они дружили, и все мероприятия для группы готовили вместе. И поэтому, когда староста попала в больницу, ее сразу выбрали следующей старостой. А тут, и она ломает ногу и уже на костылях, на такси едет в техникум, а по дороге, решила проведать Галю, и попросила таксиста, подъехать поближе к окнам больницы, что бы просто увидеться с нею. Но к ее удивлению Галя попросила ее подождать внизу и сказала, что она сейчас сбегает и поедет с ней в техникум. Бедный таксист, схватился за голову:
 – Вы что с ума сошли, это же подсудное дело, помогать сбежать больной с больницы!
И тогда она взяла все в свои руки:
 - Молчать! Командовать парадом будем – мы. Повезете нас туда, куда скажем.
А когда они шли вдвоем со старостой, по техникуму, смеялись все, ведь это та еще была картина. Впереди Галя с перевязанной головой, а следом на костылях она. Потом они узнали, что их группе запретили выбирать старост, на том основании, что они, мол, у вас все самоубийцы.
         После двух таких предупреждений, она хотела верить, что ей не страшны будут любые испытания. Но к этому времени эти испытания касались уже всех и всю, когда-то большую, единую страну. Ее родная мать, пережившая в Северном Казахстане, страшный послевоенный голод, когда умирало много детей, всегда говорила, особенно, поднимая на улице, брошенный под ноги, хлеб:
- Вот накажет Бог, накажет всех, за это. У каждого поколения будет своя война, свой голод. Нельзя хлебом разбрасываться.
          И вот наступил развал страны, ее родные оказались за границей, безработица. Люди остались без денег, даже работая, наличных денег мало кто видел. Но если бы она знала, что еще ее ждет.
 
          Утром рано она все же не удержалась, и пораньше пришла в милицию, спросить пришел поезд в Хабаровск или нет, но там только отмахнулись, мол, рано еще.
- Но вы не забудьте перезвонить им в Хабаровск, напомните им, все, же город большой, мало ли у них своих дел.
- Позвоним, позвоним, - успокоили они.
Отведя дочь к родственникам мужа, уже перед самым отъездом, мать забежала в милицию, и там услышала жалкие оправдания:
- Вы уж простите нас, мы же забыли, что у нас с Хабаровском разница по времени, у них на час все раньше. Мы звоним, а они говорят, что поезд давно пришел, но они никого не снимали. Наверное, у них была пересмена, и им забыли передать по смене. Но не переживайте, вы же сами сказали, что у ваших ребят поздно вечером пересадка на поезд в Комсомольск-на-Амуре. А вы там раньше будете за несколько часов до этого поезда, сами еще найдете их на вокзале.
Что ей еще оставалось делать, как не уйти молча. Ведь чтобы она им не сказала, в ответ она услышит, что она сама во всем виновата.
   
         Мать села на поезд, и уже под стук  колес, находясь в тревожном полусне, она вспомнила, что был такой сон, как предупреждение, но это было год назад. Во сне они с сыном шли где-то в горах, у них на пути через пропасть, висел канатный мост. Сын шел впереди, и когда прошел половину пути, мост обрывается, и он падет в пропасть. Даже во сне она почувствовала весь этот ужас. Она переживала, неужели, жизни ее сына опять грозит опасность, как случилось еще раньше, когда он окончил второй класс.
   
         Мать тогда была больше занята больной дочерью, она плохо стояла на ногах. У нее от нехватки витаминов, развился рахит ног. Матери пришлось катать ее в коляске почти до четырех лет. Было начало девяностых, Ельцинские времена. Ели только то, что давали на отоварку по талонам. В первое время, людям, никогда не видевшим собачьи консервы, выдавали их, как обычную тушенку. А когда мешками выдавали муку, сахар, то половину меняли в соседней деревне на молоко и творог, но это не спасло ее дочь от рахита. Если бы ее сразу положили в больницу, и начали лечение, как положено – комплексно, со всеми процедурами, лечебной грязью, массажем, может, не случились бы остальные несчастья.
         Но в Областной Детской Поликлинике, им три года, каждые полгода, назначали письменно лечение, а где ей взять деньги, и где лечится, их не волновало. Потом они, врачи с этой поликлиники, признались, что должны были еще тогда, дать ее дочери инвалидность. Это были бы не просто деньги, но и льготы.
         А инвалидность дочь получила, уже в Областной Детской Больнице, где собрались делать ненужные, ей операции на обе ноги. А то, что операция была совсем не нужна, признали потом, уже врачи с этой Детской Областной Больницы.
         В Областную Детскую Больницу, они попали, после  трех лет самолечения, по направлению от врачей с Областной Детской Поликлиники, потому, что они решили, что теперь дочери пора делать операцию на ноги. В Детской Больнице тогда очень удивились, почему Поликлиника им указывает, когда им делать операцию, они же им не указ, и еще удивились, почему дочь сразу не отправили  к ним в больницу на лечение, которое ей давно надо было получать не откладывая. За один только раз, со всем комплексным лечением, когда они легли наконец-то  в эту больницу, дочь смогла встать на ноги и ходить потихоньку. Мать очень надеялась, что через полгода продолжат такое же стационарное лечение.
        Им бы и дальше так лечиться, но у дочери от той, же нехватки витаминов, пошли болячки – нейродермит. По телефону из Областной Детской Больницы, их успокоили, что ничего страшного, если задержитесь, так как с открытыми ранками, нельзя получать лечение с грязью, парафином.
Уже половина лета прошло, и болячки у дочери  прошли, но не было денег. Вот тогда и случилось это преступление - ее девятилетнему сыну, проломил голову, соседский пацан, одиннадцати лет, только за то, что он нерусский. Видимо, сказалось родительское воспитание и распущенная ельцинская пропаганда вседозволенности всякой мрази. Эта семья переехала к ним недавно, и мать сразу насторожило, что сын стал реже выходить на улицу и общаться со своими друзьями. Мать после долгих расспросов сына, узнала, что его из компании ребят, выгоняет, этот полоумный пацан, предъявляя ему только одну претензию – ты нерусский, уходи отсюда. А еще через неделю, сын спросил мать:
- Мама, а правда, что Антон меня убить может?
Сначала был шок, но что можно было ответить на это, ведь этому Антону всего одиннадцать лет, как он может убить.
- Пусть только попробует, – это все, что она тогда могла сказать. Если бы он тогда рассказал ей, где и как это было. Оказывается, сын, играя в прятки, спрятался в их подъезде, и тут со своей квартиры вышел Антон, в руках у него был кусок арматуры. Увидев ее сына, он сразу пошел на него со словами:
- Я тебя сейчас убью.
- А тебя в тюрьму посадят.
- Нет, не посадят, я еще маленький.
В это время, в соседней квартире открылась дверь, и тогда этот подонок убежал, крича на ходу, что он пошутил.
Мать потом очень жалела, что не пошла сразу к его родителям, и не разобралась во всем. Может это остановило его от ненависти к нормальным людям, что не все должны быть, как он гипертрофированным понятием о своей ничтожной персоне, в стране, где все богатства, недра с золотом, нефтью, находятся на родине, вот таких нерусских, как ее семья. И что все настоящие русские, тогда тоже должны жить возле Кремля и с Тверью, как за дверью. А если бы такое случилось на самом деле, то они сразу пошли по пути фашисткой Германии и современной Украины, где, как в сказке выясняли до посинения – кто из них всех румянее и бледнее, кто больше ариец, украинец.
         Но тогда, она сыну, только и сказала, чтобы не обращал на дураков внимания. Хотя у нее был такой опыт общения с таким человеком, с врачом. Когда она лежала с грудной, тогда восьмимесячной дочерью, в инфекционной больнице, у нее был коклюш. Дочь могла захлебнуться от приступов кашля, и матери приходилось сутками быть на чеку, чтобы вовремя поднимать ее в вертикальное положение. Ночью вызвали этого детского врача к вновь поступившим больным. Ему не понравилось, что мать сделала замечание им всем, собравшимся у стола медсестры, попросив их вести себя тише, так как низкое окошко их палаты было как раз над этим столом. Под веселые смешки остальных, врач ворвался в палату и с издевкой, заявил:
- Не нравиться? Убирайтесь в свою Киргизию!
Это нельзя было оставлять без ответа. Не будучи киргизкой, но будучи настоящей дочерью казаха, да еще, будучи замужем за русским и имея двух детей - граждан России, и вообще, она всегда за всех униженных и оскорбленных, ей пришлось выйти к ним. Она взяла со стола трубку телефона:
- Я сейчас звоню в милицию, как ваша фамилия? Если вы правы, то вам нечего бояться,  назовите вашу фамилию?
- Да, я врач, меня вызвали к больным…
- А я тут на курорте, что ли? Я сутками не сплю, время час ночи, ребенок только что уснул. Я никуда отсюда уйти не могу, А вы можете спокойно в другом месте ржать сколько хотите.
Матери пришлось довести это дело до конца. Через несколько дней она все же попала на прием к главврачу. К этому времени он уже был в курсе этой истории, но с подачи медсестер, и когда они встретились, он начал с того, что врачи тоже люди и их надо понимать. Пришлось рассказать всю правду.
- Мне страшно подумать, что подрастут мои дети, и уже без меня, да и не только мои, попадут к такому вот врачу. Я уже сомневаюсь в его порядочности, его же вызывали и к моей дочери, смотреть снимки ее легких, и что он мне ответил, - Я вам ничего не скажу!
- Он вам так ответил?
- Не верите, спросите заведующую. Я тогда промолчала, мало ли что, может человек, просто не в духе был. А такое надо сразу пресекать, безнаказанность развращает. И по поводу Киргизии, или где там еще что происходит, я за всех дураков на свете отвечать не собираюсь, да еще было бы перед кем.
- Да придется его наказать, как врач, он, конечно, не имел права так вести себя.
- А как вы его можете наказать?
- Наверное, лишим премии.
- Нет! Только не это, люди и так своей зарплаты не видят, я же не зверь какой, только не деньгами.
 Потом они еще раз встретились с этим врачом, матери надо было с дочерью, опять получить лечение, а у них в поселке, больница была на ремонте. Он все не мог ее вспомнить:
- Где я вас раньше видел?
- Когда выйдут ваши медсестры, я вам напомню.
- Нет! Не надо, я все вспомнил.
 Наверное, он тогда, получил хороший нагоняй. Вспоминая это, мать жалела, что не поговорила с этой семьей. Не успела.
  Но случилось то, чего мать не ожидала. Сын пошел на рыбалку с двумя друзьями, за ними увязался и этот пацан. Когда они остановились возле лужи, сын засмотрелся там, на букашек, а тот, подкравшись сзади, ударил ее сына камнем по голове, он даже успел посмотреть тому пацану в глаза. Сын в это время повернул голову, сказать что-то ребятам. Удар был такой силы, что когда сын схватился за голову, его большой палец провалился на половину в закрытую рану на голове. Один из его друзей, сразу поняв, в чем дело, схватил камень и бросил этому негодяю в живот, тот начал плакаться, что ему больно, но в ответ на его вопли, друг ее сына сказал:
- Это ты чуть не убил его.
  После сын, не жалуясь на боль, через силу, все же пошел с ними дальше, и только потом упал, потеряв сознание. Ребята, увидев, что у него из ушей, из носа пошла кровь, испугались и бросились в поселок, и видимо по дороге, этот негодяй, убедил их, что ее сын сам упал, а он тут не причем.
      А мать весь день искала деньги, договаривалась, а когда пришла домой, удивилась, что вместо ее сына, дочь из садика вели эти ребята, а сына с ними не было. Перед ней, как на шарнирах, вертелся, этот негодяй, и поддакивал, что он тоже видел, как ее сын сам упал. Мать слушала ребят, а на него старалась не смотреть, она чувствовала к нему неприязнь. Она оставила дочь одному из ребят, чтобы он подождал у них дома ее мужа с работы, а с другим побежала искать машину.
  Пока они нашли машину, пока нашли еле заметную тропинку в высокой траве, а от нее шло еще десять тропинок, ноги сами привели к сыну. Он лежал в траве, с запекшей кровью на лице, на шее, с полуоткрытыми глазами. Когда уже ночью привезли его в районную больницу, там только выяснилось, что у сына закрытый перелом черепа и нужна срочная операция. Мать чуть не добил врач, когда отмыли сына от запекшейся крови, на лице у сына проступили пятна, как от чернил, и врач уверенно сказал:
- В вашего сына стреляли, эти пятна очень похожи на следы от дроби.
- Да нет же, ребята говорили, что он просто упал.
- А я вам еще раз говорю, у него перелом черепа, не от падения. Он с высоты своего роста никак не мог так разбить себе голову, а тут еще пятна какие-то, вот что я могу подумать после всего этого?
Мать решила потом, что на свежую кровь, слетелась вся таежная мошкара, и после их укусов, остались эти следы, как от дроби. Тогда все происходящее, сводило ее с ума. На другой день после наркоза, у сына первые слова были:
- Меня ударил Антон.
 Мать этому даже не удивилась, но ее напугали другие слова сына, когда он сказал:
- Мама, смотри, смотри, человечки побежали, только у них вместо ног руки.
 С этими словами у сына началась другая жизнь, и все это отразилось на семье. 
 
           Наконец-то она доехала до Хабаровска. Был уже вечер, но до поезда на Комсомольск-на- Амуре, еще оставалось несколько часов. Мать сразу прошла в привокзальный милицейский участок, в надежде, что сын уже у них. Но, когда она представилась, и стала спрашивать о сыне, то услышала в ответ, что никто, никого не искал, и вообще, никто, никому, ничего и не передавал о ее сыне. А когда она, снова стала им объяснять и рассказывать, то опять услышала:
- А почему вы его отпустили, вы, что ничего не видели, не знали?
- Да, я уже  знаю, что я сама виновата. Я все это уже слышала, но я правда не думала, что сын меня обманывает, но что-то ведь надо делать. Может ваши патрули помогут? Пусть они походят, поспрашивают, может, кто видел их…
-  Вы еще учить нас будете? Нам, что больше делать нечего? И вообще вам надо не к нам, а в Детскую комнату милиции, это они занимаются несовершеннолетними детьми.
Выяснив, где эта Детская комната, мать пришла к ним, и там ей стало, по настоящему, страшно за сына. На стене на их стендах, висели фотографии потерянных детей разного возраста, даже грудных. Выяснив, зачем она к ним пришла, они спросили фото ее сына, а узнав, что его нет, то очень удивились:
- Да вы что, не знали, что без фото, мы не сможем вам ничем помочь.
А когда она спросила, а что бы они сделали, если бы было фото, то они спокойно, показав на свои стенды, ответили:
- А вот, мы их размножим и повесим везде в людных местах.
 Мать была в шоке, какие места, какое фото. А, сдвинется ли все с мертвой точки, если все это, будет просто висеть. Поняв, что она тут только время теряет, она попросила помочь связаться по телефону с их начальством. Ей разрешили, и когда она дозвонилась, нервы у нее уже не выдержали. Она кричала секретарше начальника, чтобы она немедленно связала ее с начальством, пока оно с работы не слиняло. Секретарша, подумав, что она его жена, стала ее успокаивать:
 - Да вы не переживайте, ваш муж на работе…
- Да какой к черту, муж? Передайте ему, что у него тут никто, ни за что не отвечает.
Поговорив, почти в том же духе, с самим начальством, выяснилось, что он был на участке и в курсе ее проблемы. Но теперь, после ее истерики, он сказал ей вернуться в участок и на месте все выяснить. Выйдя на улицу, с Детской комнаты, и проходя мимо микроавтобусов, она подумала, что ребята, имея деньги, заплатив дороже, уже могли давно уехать на таком микроавтобусе. Подойдя к водителям, она стала расспрашивать у них, может, кто видел ее сына с его другом, описав их подробно. Они, и, правда, должны были выделяться среди толпы, так как ее сын был с виду татарином, а Никита, выше ростом и светловолосым. И один из водителей, по ее описанию ребят, вспомнил, что видел похожих на них и вроде они садились в микроавтобус на Комсомольск-на-Амуре. Мать прошла еще  дальше, так как увидела недалеко от вокзала на площади, женщину, которая продавала пирожки. Подумав, что ребята могли купить у нее пирожки на дорожку, она спросила ее об этом. Но женщина поставила ей условие, пока она не купит пирожок, отвечать не будет. Конечно, она купила, и так символически расплатившись, мать узнала у нее, что ребята покупали у нее пирожки, и видела, как они разговаривали с какими-то парнями постарше, а больше она ничего не видела.
 Когда вернулась в участок, она уже знала, что именно требовать с них. Обратилась к дежурному:
- Пожалуйста, надо срочно позвонить к нам в поселок, в милицию, и попросить их, чтобы они узнали у матери Никиты, адрес ее мужа в Комсомольске-на-Амуре.
Это очень не понравилось им всем, кто там был в этом участке:
- Вы, почему нам указываете, как нам работать?
- Да поймите, я уже многое узнала, есть свидетели, которые вроде видели, как ребята давно уже уехали на микроавтобусе, не дожидаясь поезда. Мне кажется любой бы на их месте так и сделал, зачем долго трястись в поезде, когда автобус раньше довезет.
- Это все вроде, а надо точно.
- Поймите, это все равно надо узнать сейчас. Да рожайте хоть что-нибудь, надо же  что-то делать!
- Вы же сами сказали, что у них пересадка на поезд до Комсомольска-на-Амуре. А поезд уже через полчаса будет. Мы вам даже патруль дадим, они вам помогут проводников опросить.
- Да поймите, это тут вы работаете круглосуточно, а нашу милицию, днем с огнем не найдешь.
Но они только отмахнулись. Тогда мать побежала к водителям микроавтобусов, там узнала, что автобус на Комсомольск-на-Амуре, поедет только завтра к обеду, то есть, как соберется полный салон, тогда и тронутся в путь. В Комсомольск-на-Амуре они приедут уже поздно вечером, а если это так, то надо узнать точный адрес отца Никиты. Потому что к этому времени, общественный транспорт уже не будет ходить, а денег на такси у нее нет, так как после оплаты проезда до Комсомольска-на-Амуре, останется только на обратную дорогу с сыном и может еще на еду. Почему-то она не была уверена, что сын сохранит свои деньги. Но была еще надежда, что ребята появятся, может и правда, погуляли по городу, где-нибудь отдохнули, а теперь приедут прямо к поезду. Обещанного патруля не было и ей пришлось самой бегать и спрашивать проводников, но никто не видел ребят, даже похожих на них. Поезд тронулся, и уже скрылся за поворотом, когда появился патруль, наверное, только для того, чтобы отчитаться, что они тут были. Мать, проходя по перрону, узнала, что здесь стоят несколько вагонов под гостиницу и там можно не дорого переночевать. Она сходила к этим дальним вагонам, и, оплатив место до утра, вернулась в участок. Там ей не очень обрадовались.
- Ну что не было ваших ребят?
- Вы же видите, что нет, это же сразу было понятно. Завтра я поеду на таком же автобусе в Комсомольск-на-Амуре, и буду искать его уже там, но для этого мне надо точно знать адрес отца этого Никиты. Вы не забывайте, у меня дома еще дочь инвалид, мне с ней еще в больницу ехать лечиться. Пожалуйста, помогите узнать адрес.
 Но в ответ только отговорки, что им сейчас некогда, и не мешайте работать. В это время к ним, и, правда, притащили каких-то бомжей, и что-то с ними выясняли. Так проходило время, мать очень устала, хотелось спать, но она ждала, чтобы ей точно сказали, кто и когда передадут в поселок запрос на счет адреса. Время было около двенадцати ночи, когда в дежурку зашли совершенно другие милиционеры, наверное, оперативники. Даже по виду, они очень отличались от тех, с кем ей пришлось общаться все это время. Насмотрелась она на них, все сидевшие в этом участке, были, как один – квашня квашней, и патрули их, еле передвигающие ноги, бегают, наверное, и то вразвалочку. А вот эти были другие, какие-то живые, что ли, более подвижные, даже, когда просто стояли на месте, в их глазах было движение мысли, и даже чувств. Это было видно по тем разговорам, которые они вели строго по делу.
 Но тут к ним в участок прибежал молодой мужчина, с криком о помощи:
- Помогите, братцы, ко мне мужик с ножом пристал. Приставил нож и деньги вытащил, он не далеко, наверное, убежал…
Эти энергичные оперативники сразу стали его расспрашивать, где и как это случилось.
- Да только что, вот сейчас у вас, тут не далеко…
- Да скажи точно, где, если это на площади, через дорогу, то это не к нам…
После этих слов, эти энергичные оперативники, просто упали в ее глазах, упали до плинтуса, до понятия полного ничтожества, и  она представила себе их недалекое будущее. Это будут ленивые, равнодушные, формально делающие свою работу, серые мыши. Она еще подумала, а не носят ли они с собой миллиметровку, а вдруг у них и сантиметры имеют значение.
- Это тут у вас на перроне, там вагоны под гостиницу, я вышел оттуда покурить, а тут он, и сразу с ножом.
И только тогда, эти бравые, пока еще бравые, мужчины, бросились к выходу, вместе с пострадавшим.
 Все же она выяснила, что завтра придет другая смена, и им все передадут, и что позвонят, и все узнают для нее.
Она пошла к вагону-гостинице, и уже подходя к вагонам, увидела, как из темноты, появился какой-то мужчина и пошел в ее сторону. Она сразу подумала, что в участок, при ней, так никто и не вернулся с потерпевшим, а значит, они еще не поймали того грабителя с ножом. И сейчас это может быть тот самый человек, а она тут одна. Ей ничего не оставалось, как махать руками, как будто кто-то был рядом, кричать во все горло:
-  Идите сюда! Зовите милицию! Это он, хватайте его!
Она кричала и думала - нашла, кого звать, но не пожарником, же его пугать. И, слава Богу, это подействовало, мужчина еще потоптался и спокойно не торопясь пропал в темноте. Вот и думай после этого, кто там был на самом деле. Но все равно, она себя похвалила, что не растерялась, наверное, это у нее от матери, она у нее была шебутная. Однажды  зимой, ограбили их бабушку с дедом, они тогда жили от них неподалеку. Узнав об этом мать, уже в темноте, пошла к ним с двумя детьми – с ней и младшим братиком. Дорога вела мимо глубокого оврага. В темноте, они увидели, как  кто-то крадется в их сторону. Мать скорее с испугу, чем от большой храбрости, стала кричать:
- Стой, стрелять буду! - и стала  делать вид, что полезла в карман, - Где мой пистолет, - крича дальше, - Стой, где стоишь, сейчас стрелять буду!
Человек, сначала встал, как  вкопанный, а потом, бросился в овраг, и скрылся. А братик, тихо спросил:
- Мам, а где твой пистолет?
- Где, где, дома забыла, - так же тихо, переведя дух, ответила их храбрая мать. И что интересно, на другой день, бабушке подбросили их украденные вещи, к ним в огород.
       Она прибежала к вагонам, там слышали ее вопли, и дежурная спросила ее, в чем дело. И мать, переведя дух, рассказала, и про вора, и про сына. Дежурная, сочувствуя ей, пообещала разбудить ее вовремя.
   
       Она очень устала и хотела спать, но мысли не давали покоя. Столько было уже пережито, неужели опять ждать беды.
      
       После травмы, сына надо было срочно вести в область в неврологию, а также и дочь, на плановое лечение. Без денег, в долг, и уже с двумя детьми, мать поехала в областную Детскую поликлинику, там дали направление на лечение дочери в ее же ортопедию, а сыну в неврологию, в другую больницу, которая находилась тут же рядом. Сына, в его отделение, положили сразу, а дочери отказали, на том основании,  что на иногородних, кончился лимит. Просились в ЛОР отделение, у дочери надо было удалять аденоиды, тем более, летом, у них всегда мало больных, но там ответили – «У нас не богадельня», потом они годами лежали с дочерью, в этой «богадельне». У сына началась истерика, когда узнал, что они оставляют его одного, мать ведь успокаивала его, тем, что они будут рядом. Теперь уже и врач с неврологии сказала, что сына нельзя оставлять в таком состоянии, и лечить его лучше дома, и дала назначение.               
      Матери пришлось ходить в секту, потому что, только там ей могли занять денег, а отдавала она, как только получала хоть, какие-то выплаты. Ей пришлось ходить на их собрания и вести беседы с пастырем, читать их библию, которая очень удивила ее, особенно тем советом, как можно разбогатеть. Не трудом своим заработать, а купить оптом и продать в розницу,  просто по-американски, купи- продай. Также они устраивали хороводы, во время которых даже в транс впадали. Ходившая туда одна ее знакомая, просила сказать ей потом, после вхождения в транс, на каком языке она говорила. Она и правда, говорила на какой-то тарабарщине. Не понятно, тогда зачем все это, когда сам человек ничего не понимает и не помнит.
     Через полгода, мать нашла деньги, и опять с двумя детьми поехала в областной центр. Сына перевели на другой же день в другую больницу, в психоневрологию, и теперь ему надо было ложиться туда два раза в год, на два месяца. Оказывается ему сразу, надо было туда. А за дочь, опять заговорили об операции на ноги.
     Прошло еще полгода, наступили летние каникулы, мать привезла детей в их больницы. За дочь в ультимативном порядке, сказали – или операция, или лечитесь сами. Врачи еще успокаивали ее тем, что после операции, дочери не придется годами ездить на лечение, а так сразу после реабилитации все пройдет. И вот только тогда дочери дали инвалидность на два года, за операции на обе ноги. Матери пришлось согласиться на операцию, в конце концов, она же не доктор, чтобы самой заниматься, как придется, лечением дочери. Это потом один из врачей этого отделения, честно сказал, что не нужна была операция. Вторую ногу вылечили, и с этой ногой тоже  все обошлось бы без операции, для этого надо было вовремя лечить в больнице, как положено.
    После операции им надо было уехать на месяц с аппаратом Елизарова, на ноге. Мать рассчитывала, что когда они вернуться, чтобы снять аппарат, сына выпишут, и они все вместе поедут домой. Мать поехала к сыну сказать, чтобы он не переживал и они скоро вернутся. Но все получилось не так.

     Утром, проснувшись и съев все же тот пирожок, про который она совсем забыла, она отправилась опять в участок. Проходя внутрь, она только сейчас почувствовала, что сын ее был тут, но это было так мимолетно, что сразу вылетело из головы. А в участке ей были, как всегда «рады». Когда она поздоровалась с ними, те только скривились. Зато с ней очень приветливо, поздоровался, сидевший в углу, какой-то мужчина, очень, даже интеллигентного вида. Она тоже ему ответила:
- Здравствуйте. Ну, хоть кто-то тут вежливый.
Мужчина был настроен поговорить еще, и, судя по его выражениям, стало понятно, что он у них частый гость и не сам он сюда пришел. Он напомнил ей дальнего родственника, тот  начинал начальником ОБХСС, и так случилось, что его посадили по каким-то делам, и он как-то сразу, уже, будучи  опытным жуликом, стал авторитетом, и кличка была подходящая для него -  «Интеллигент», а еще у него было много жен и детей по всей стране.
Подойдя к окошку, на месте дежурного она увидела молодую девушку в форме, было видно, что она совсем еще не знает специфику этого участка, потому что, поздоровавшись вежливо, открыла журнал и собралась туда все записывать. Но тут к ней быстро подошел кто-то из старших ее товарищей по работе. И сразу же захлопнул журнал, сказав при этом:
- Не надо ничего записывать, это не обязательно.
 Мать не могла промолчать, понимая теперь, как они могли прозевать ее сына:
- А вы, что, так опытом делитесь? Как ничего не делать, чтобы потом ни за что не отвечать? А я то, думаю, как это вы забыли про моего сына, а это вы так работаете. Нет записи – нет дела.
       Тут они все накинулись на нее, с присущим им в таком случае запугиванием:
- Да вы что себе позволяете, оскорблять нас при исполнении, мы тут работаем…
- Я два дня смотрю, как вы исполняете свою работу, как вы тут бомжей с места на место таскаете. А если кого-то ограбят у вас на глазах за два метра от вокзала, то это уже не ваша забота, хоть убивать будут человека. И вообще я сейчас пойду к вашему начальству, а лучше, в город поеду, может там заставят вас узнать наконец-то, этот чертов адрес. Вам надо только позвонить  нашим ментам в поселок, чтобы они узнали адрес отца этого паршивца, с кем мой сын уехал. Мне скоро на автобус, должна же я знать, где их дальше искать.
       Только после этой ее тирады, эти толстокожие служаки, стали что-то делать. Часа через два, когда ей надо было уже идти на автобус, на который она уже заплатила, в участке ей передали адрес отца Никиты и еще передали, что мать Никиты, сказала, на всякий случай, за какой-то детский дом.
Торопясь в путь, она понимала, что и в Комсомольске-на-Амуре, ей придется опять обратиться в милицию, так как после колонии, этот Никита у них на учете, и они точно знают адреса его дружков, тем более, что сказали еще за какой-то детдом.
       У микроавтобуса уже собирались пассажиры, когда мимо них проходила цыганка со своими детками. Все сразу постарались посторониться, отойти подальше от них. А матери было все равно, денег у нее лишних не было, и она не могла рисковать, а значит, цыганке не на что надеяться. Но цыганка подошла, и начался вечный, как мир,  диалог;
- Дай погадаю, всю правду скажу…
- Вы не обижайтесь, я и правда, не могу даже, копейкой поделится, мне еще ехать и ехать.
Но цыганка, внимательно посмотрев ей в глаза, не отставала:
- Вот по глазам вижу, что плохо тебе, тоска тебя гложет.
Тогда мать не стала ничего скрывать:
- Сына ищу, вот еду и не знаю, найду его или нет.
Цыганка, не отрывая от нее глаз, взяла ее за руки, и сказала:
- Вот увидишь, приедешь и найдешь его, не переживай. Правду говорю, найдешь.
Сказав все это, цыганка ушла. Мать подумала, как это цыганка, все по глазам поняла. И она вспомнила, как она сама когда-то, поняла по глазам одной женщины, что у нее большое горе. Это было еще в девяностые, в Детской больнице, где она только начинала лечить свою маленькую дочь. Там к одной мамочке с ребенком, пришли две родственницы. И у одной из женщин были такие глаза – глаза, как бездонная яма, потерянные, опустошенные болью. Потом по разговору, она узнала, что у нее пропала дочь, говорили, что ее украли, продали в рабство за границу в бордель, а может и на органы. И вот мать ищет дочь, как может, ждет и молится, ждет и молится. Годы были проклятые, черные, девяностые...
Когда все уже уселись в автобус, сидевшая рядом женщина, спросила ее:
- Как вы не побоялись говорить с этой цыганкой, они же вымогатели?
- Я просто сказала, что у меня нет лишних денег, а еще она дала мне надежду, что все у меня будет хорошо, и я ей верю.

       Дорога была долгой, водитель предупредил новичков, чтобы ни в коем случае, не открывали окна, как бы, не было душно, так как сразу влетит очень мелкая мошка, и тогда никому от нее не будет спасения. Дорога была ровная, клонило ко сну, и многие спали. Матери не спалось, прошлое все равно не давало покою.
      
       У сына многое изменилось в жизни, начиная с его памяти, когда он помнил то, чего не мог знать никогда. Мать помнила тот день, когда она приехала сказать ему, что они с дочкой уедут, а потом они обязательно, уже все вместе вернутся домой. И вот тут сын оглушил, ее, просто сказав:
- Мама, только не пугайся, ты этого не знаешь, но я инопланетянин. Я попал к тебе с другой планеты. У меня там осталась семья – мама, шесть братьев, а папа погиб, когда ходил на охоту на динозавров. Их у нас там много, есть домашние, как коровы, а еще есть и хищники…
 У матери, только от этого услышанного, голова пошла кругом:
- Сынок, а кто тебе такое сказал? Откуда ты все это знаешь?
- Это все мне показали мои братья оттуда.
- Как, кто такие эти братья?
- Мама, только не пугайся, они просто забирают меня ночью во сне, когда я сплю, на ту планету, и даже днем в сон-час.
- Господи, и что там?
- Там хорошо, мы там легкие, почти летаем, и живем на больших деревьях.
- Сынок, а может это тебе только показалось, приснилось, а ты еще навыдумывал? – так спрашивала мать, надеясь в душе, что это просто его выдумки, но сын не оставил ей никакой надежды на это. Сын смотрел на мать чужими взрослыми глазами, и говорил дальше:
- Нет. Мы там почти бессмертны, только погибнуть можем. Я не послушался своих братьев, и куда-то провалился ногами, я к тебе так и попал.
Матери стало совсем плохо, ее сын, и, правда, родился вперед ножками. Роды были трудные, акушерки говорили, что ребенок вертелся в животе, вот и родился ножками.
- А кто тебе это сказал?
- Мне это показали мои братья, мы там можем видеть свое прошлое и будущее. Если держать вместе раскрытые ладони, как чаши, то можем видеть будущее, а если свернуть ладони чашей перекрестно, то видим прошлое. Если я один держу руки, у меня маленький экран, а если вместе с братьями, то у нас большой экран получается.
После всего этого, мать решила поговорить с его врачами, она от них ничего не скрывала, пересказав основное, что сын считает себя инопланетянином. Врачи спросили его тоже:
- Откуда это у тебя? Может книжек начитался? Сейчас все любят фантастику.
Сын только отмолчался от всех их расспросов.
- Вы не переживайте за своего сына, это бывает после такой травмы, - успокоили ее врачи.
Когда мать собралась уходить, сын совсем уже напугал ее, прощаясь, он сказал:
- Мама, только ты сильно не переживай, я хочу вернуться туда, на свою планету, братья обещали мне помочь.
Это означало только одно, что он может сделать с собой что-нибудь, чтобы, как он сказал, «вернуться».
         Матери пришлось, в больнице, где она лежала с дочерью, попросить ее врачей, разрешить им остаться еще на неделю, надеясь, что за это время, она успокоит, уговорит  сына, не наделать глупости.
         Но беды только начинались, у дочери поднялась температура, загноилась нога на месте основного штыря, на чем держится аппарат Елизарова. Этот штырь сразу вызывал опасение у матери. Он был слишком длинным для ее маленькой четырехлетней дочери, он торчал на десять сантиметров длиннее от и так широкого по окружности аппарата, и дочь постоянно цеплялась этим штырем за все углы, видимо из-за этих трений и загноилось. Врачи успокаивали, мол, ничего страшного, такое бывает, все же почти открытые раны, которые надо постоянно обрабатывать, и что после выходных решат, что делать дальше. Они даже не исключали такой возможности, что и аппарат могут снять раньше времени. И назначили дочери на выходные, обезболивающее – анальгин, который она и раньше переносила, как и клубнику, которой угостили их на выходные. Мать не знала, что при лечении анальгином, детям нельзя есть красную ягоду, особенно клубнику. У дочери сразу началась аллергия, пошла сыпь по всему телу. Врачи опять успокаивали ее:
- Мы вашу дочь переведем на несколько дней в реанимацию, там прокапаем, снимем отеки, и вернем ее вам.
 Но не прошло и трех дней, как дочь впала в кому, там ей сняли аппарат Елизарова, на ноге пошел остеомиелит, вся нога гноилась. Врачи уже не скрывали от матери, что ее дочь при смерти,  и она может умереть в любое время.
 Мать металась между двумя больницами, что даже не сразу сообщила мужу о детях. Его и дома могло не быть, он работал в лесу. Она через знакомых на вокзале, передала ему записку. Он, приехал сразу, назанимав денег, где только можно. Мать может и поплакалась у него на плече, но увидев, как он поник, слушая и молча плача, узнав за обеих, детей, она поняла, что не имеет на это права. Он в этой ситуации, ничем не мог ей помочь. Муж остался вместе с ними в городе, и жил у знакомых, у них был свой дом на окраине города. Этой семье, мать всю жизнь будет благодарна, они и потом годами помогали им, как могли. Чтобы не сидеть без дела, он помогал хозяевам делать ремонт  у них в доме, это его отвлекало. Мать приезжала и к нему, рассказать как там  дочь в реанимации. Ей приходилось чаще пешком обходить полгорода, чтобы найти лекарства для дочери, в реанимации тогда не хватало  лекарств. Теперь она, с инвалидностью на обоих детей, могла ездить по городу бесплатно, мужу только оставалось ждать новостей.
        Муж для нее всегда был опорой, с ним ей не страшна была даже атомная война. Он был надежен, как настоящий русский солдат, солдат, как защитник, готовый всегда прийти на помощь, не требуя себе никакой награды. Он мог своими руками сделать все, начиная с самых обычных мужских дел, как дом простроить, был и рыбаком и охотником. Но больше всего она ценила в нем, как он спокойно  помогал ей и в домашних делах – готовить еду, стирать, и все это делал так естественно, без надрыва. Зная, какая у нее тяжелая работа на бетонном заводе, он жалел ее, к тому же  уже болели дети,  и она кроме работы и больницы давно ничего не видела. 
        На даче муж тоже все делал сам, а она приходила туда с детьми, как на экскурсию. Он ее и чаем напоит, да еще и спать уложит, ничего не давал делать, но говорил:
 - Приходи чаще, а то мужики, соседи по даче, говорят, - вот ты сам все делаешь, а нас жены пилят, что твоя, на даче ничего не делает. Пусть хоть приходит чаще, все меньше нас пилить будут.
        Когда они только начинали свою семейную жизнь, у них тоже были свои  ссоры,  недопонимание. Он не сразу отделался от таких привычек, как бежать по первому зову своих дружков, на какие-нибудь дела, которые кончались посиделками со спиртным, объясняя это тем - ну вот такой он уродился. Пришлось ему напомнить, что она тоже, не сразу родилась, с двумя детьми  под мышками.  А еще как-то решив, что он Отелло, пристал к ней с расспросами, а вот ему сказали, что к ней кто-то клеился. И чтобы сразу пресечь, эти отелловские страсти, через некоторое время, она сама устроила ему допрос:
- А вот вчера, пока тебя не было дома, женщина какая-то молодая, приходила, - и описала ее по средней шкале, то есть среднего роста, средней полноты и одета неброско, то ли крашенная, то ли шатенка, - признавайся сам, кто такая?
И что она услышала от своего «святого» Отелло:
- А может это Галя, а может Валя? Ну что ты не спросила, как ее зовут?
- Интересно, ты даже имен своих бывших пассий не помнишь, а может и настоящих? Они у тебя совсем обнаглели, уже на дом приходят.
 Так она сделала из него самого Казанову, и чтобы не забывался, нет, нет, да напоминала. И ему уже не интересно было, а кто и что там говорят про нее.
          А ведь у кого-то в семьях, мужья так и становятся монстрами, начиная с глупых подозрений, и если жена даст ему волю, то и до рукоприкладства не далеко. Когда нет сразу отпора, то дальше, они сами себя будут превращать в полное ничтожество, не понимая, что от такой вседозволенности, хуже будет им самим. Они никому не будут нужны, ни родным, ни потом и взрослым детям, такие люди всем неприятны, они дурно пахнут.

          Когда проезжали по городу Комсомольска-на-Амуре, уже темнело, были очень редкие прохожие, а общественного транспорта, не было видно совсем. Мать попросила подвести  ее к ближайшему милицейскому участку. Она надеялась, что сами милиционеры подвезут ее по адресу, так как она понятия не имела, где тут такая улица, и в какую сторону вообще идти.
          Там ее встретили, как и вся наша милиция, с «радушием», то есть -  ей никто, ничего должен. Но потом после четких ее указаний, начиная с того, что Никита был в колонии, и они должны точно знать, где эта улица, а так, же и адрес детдома, где могут быть его дружки. И только тогда, эти горе служаки начали шевелиться, а когда проверили свои сводки, то очень напугали мать.
- Вот это да! – воскликнул один из них, - а этот Никита, не успел приехать, а уже отметился, он мопед угнал! Вряд ли он после этого будет у своего отца, он же не дурак, уже опытный мерзавец.
Получалось, если это сделал Никита, а сын ее с ним, то он тоже соучастник, и его посадят. Мать стала просить дежурного, чтобы ее подвезли к отцу Никиты, но для нее специально, никто не собирался тратить бензин. Ей посоветовали обратиться к одному из своих, тот как раз собрался домой, на своей машине. Долго она его уговаривала, понадеявшись, что может он рядом живет, и ему это будет по дороге, но не тут было, ее еще раз убедили, что наша милиция не для нас,  а только для «сэбэ». И даже живи он в соседней квартире, он все равно бы предъявил ей счет, как на такси. Сказал, как отрезал, что отвезет только за двести рублей. Конечно, она согласилась, надо было скорее узнать, знает ли отец Никиты, где его сын может быть. Одно ее успокаивало, что они тут в городе, и это подтверждают сводки из милиции. По дороге она успела поругаться, и с этим ментом. Он  обиделся, когда она назвала их, ментами, но она его урезонила сразу:
- Менты, это честно, вас все так называют, это коротко и всем понятно. Было бы вам за что обижаться, а вот людям от вас мало толку. Чего я только не наслушалась за это время, все, что угодно, но только не по делу. Да я бы вас еще не так назвала, но вы же Достоевского не любите.
Это его еще больше возмутило, и чисто по-ментовски, подло, начал нести чушь:
- Да вы я смотрю, пьяная, выпили, наверное…
- А вот тут у вас облом будет полный, На всем белом свете нет человека, кто бы сказал, что я хоть когда-нибудь пила. Никогда не пила спиртного к вашему несчастью, да и начальства моего. Тоже мечтали уволить за то, что не молчу, как многие. Вот как, не повезло вам всем.
            У нее на работе,  и, правда, начальство просто не знало, за что ее укусить. Работает, как все, не прогуливает, но постоянно с детьми по больницам, опять, же они ей слово, а в ответ, двадцать и все по делу, кому охота всю правду матку о себе знать. Однажды, работавшей с ней Ларисе Лапиной, начальство, то ли в шутку, то ли всерьез, поставило условие, вот если она сумеет напоить ее, то только тогда ей дадут отпуск. Лариса, понимая, что это не реально, сразу сказала - только не это, а потом пришла и рассказала ей об этом разговоре с начальством, мол, из-за тебя, чуть совсем без отпуска не осталась.
           Успокоившись немного, водитель завел разговор о том, что они занимаются и настоящими бандитами.
- А вот, вы знаете, наверное, что Одесса – это Мама, Ростов – Папа, а вот наш Комсомольск-на-Амуре, вообще круче всех. Тут этих урок больше, чем где бы то ни было.
- Это, значит, вот едут рядом, впереди и сзади машины, а там через одного по бандиту?
- Ну, так, вроде – нехотя ответил мент.
- Ну, тогда я вас поздравляю. Вы дружно живете.
Она оказалась права, потому что через несколько лет в новостях говорили про их  «Крутой» город. Там эти урки обложили данью, чуть ли не с первого класса, даже детей, что говорить за остальных беззащитных. И это все на виду у всех, под носом доблестной милиции.
        Доехали до каких-то пятиэтажек, проехали по дворам и нашли нужный дом. Она попросила водителя, все же подождать ее, а вдруг они ошиблись, он согласился с условием, что если еще, куда придется ехать, то только за отдельную плату. Она подошла к двери на первом этаже, боясь поверить, что сейчас увидит сына. Позвонила, двери открыл бородатый мужчина.
- Пожалуйста, скажите, вы отец Никиты?
- Какого Никиты? А этих что ли? Нет, нет, здесь такие давно не живут…
У матери подкосились ноги, и она просто упала перед ним на колени:
- Помогите, скажите адрес. Я сына ищу, он с Никитой уехал, помогите. Где он сейчас живет? Там внизу машина, но он не будет долго ждать…
- Ну что вы, встаньте, встаньте. Я вам по секрету скажу, меня отец Никиты, просил не говорить никому, он не хочет, чтобы все знали…
- Я клянусь, я никому не скажу, мне бы только сына найти, и мы сразу уедем, у меня еще дочь дома одна. Помогите, пожалуйста.
- Скажу, скажу, вы можете  даже отпустить машину…
- Как? А как я? Пешком, далеко идти?
- Вам никуда не надо ехать. Да, да, не надо. Он живет тут же в нашем подъезде, на пятом этаже…
Она не верила своим ушам:
- Как, прямо тут? А вы не шутите?
- Нет, это правда, что я шутить буду, когда такое дело. Мы просто поменялись этажами.
Мать бросилась к машине, и, стараясь не выдавать своей радости, спокойно сказала:
- Спасибо вам большое, вот ваши деньги, я пока тут задержусь.
Бегом, поднявшись на пятый этаж, она не сразу смогла позвонить, у нее тряслись руки. Ей уже не верилось, что сейчас откроется дверь, и она увидит сына, слишком это было бы просто, после всего, что было. Так оно и случилось. Дверь открыла женщина лет тридцати, мать сразу спросила ее:
- Никита у вас? Ах да, простите, я ищу сына, он уехал с вашим Никитой, на днях. Где он?
- Ничего не понимаю, разве Никита должен был приехать? К нам никто не приезжал и даже не предупреждал…
- Поймите, это точно, все это сказала его родная мать. Ну не могла же она врать милиции.
- Вы так не переживайте, я же могу и не знать, а вот его родной отец – он уже скоро придет с работы, может и знает. Давайте подождем его, у него смена поздно кончается, но вы как раз пришли, он вот, вот придет. Проходите, присядьте, устали, наверное, с дороги?
          С приходом отца, только все усложнялось. Оказывается, его не предупредили, что сын собирается к ним. И если они уже сутки в городе, то где провели ночь?  Мать вспомнила, что в милиции говорили еще за какой-то детдом. Отец Никиты сказал, что он знает, где это и туда можно пешком дойти за десять минут.
- А вдруг они там? Должны же они где-то ночевать. Пожалуйста, идемте прямо сейчас.
- А может, не пустят? Скажут, что поздно.
- А я упрошу их, я не смогу просто так сидеть и ждать. А может они сейчас там, а потом уйдут, убегут. Если сами не хотите, то просто покажите этот детдом, там я сама пойду и все узнаю.
- Нет, пойдем вместе, мне тоже хочется поскорее увидеть своего сына и надрать ему уши.
И они пошли, было уже часов десять вечера, и совсем стемнело. По дороге отец Никиты ругал своего сына, на чем свет стоит:
- Знал бы, что такой балбес непутевый вырастет, в колыбели удавил. Вот ведь что удумал, приехал, и болтается где-то.
Недалеко по дороге, им показался какой-то милицейский участок. Отец Никиты, захотел пойти туда:
-Давайте, зайдем к ним, может у них, что узнаем?
- Да вы, что! Я не хотела говорить, но придется. Я же была уже сегодня в вашей милиции, и узнала, что по их сводкам, ваш Никита, не успел приехать, как угнал чей-то мопед. А если это так, то и мой сын тоже будет виноват, а я своего сына знаю. Он не вор, ему этот мопед точно не нужен. Давайте сначала найдем их, мы уедем, а потом уже, если хотите, сами разбирайтесь.
Узнав еще и про мопед, отец Никиты, уже грозился прибить его на месте. Где-то понимая его, матери даже хотелось помочь ему в этом. Но смотреть, как отец убивает своего сына, нет, только не это. И она уже решила, как ей поступить, когда они найдут своих деток.
В детдоме, им на удивление, двери открыли сразу, а когда узнали остальное, то и вовсе успокоили их:
- Да есть, то есть появились сегодня два мальчика, и ваших лет. Мы вечером делаем поверку, а тут смотрим,  двое чужих. По описанию, наверное, ваши, да и имена  те же. А завтра мы собирались отправить их в Детскую комнату милиции.
           Так они прошли по их коридорам, поднялись в какие-то спальни, где ребята уже укладывались спать. Но нашли их только в душевой.  Ее сын весело смеялся со всеми, и тут же Никита довольный обтирался полотенцем. Матери даже не хотелось мешать им, так они были счастливы. Но вот Никита застыл с открытым ртом, а ее сынок, увидев мать, только и смог спросить:
- Мама, а как ты тут?
Мать ему сказала бы, как, но рядом был отец Никиты, и она кинулась в атаку:
- Ах, ты гаденыш, ты зачем моего сына сманил сюда, что ты пристал к нему? Да я прибью тебя сейчас! Гадина такая!
Крича так во все горло, мать махала руками у Никиты перед носом, как будто и правда сейчас ударит его. У отца Никиты, только после этого, стали просыпаться отцовские чувства, ему уже было жалко своего непутевого сыночка, ведь одно дело, когда он сам ругает, а тут, какая-то тетя, кидается на него. И он уже сам подошел к нему поближе и как бы загородил его. И только тогда мать переключилась на своего сына:
- А ты, что скажешь? Это так ты с классом пораньше во Владивосток поехал? Что молчишь, негодник?
- Мы хотели поработать тут, летом. Мам, я тебе помочь хотел…
- Господи, какая работа, где ты тут работать собрался? Ладно, потом поговорим. И, вообще где твои вещи? Все давайте собирайтесь быстро, – и, уже обращаясь к воспитателям детдома, -  Вы же отпустите их с нами? Вот его родной отец, они живут тут не далеко, мы сейчас пойдем к ним ночевать, а завтра уже домой поедем.
 Заведующая с дежурной, этого детдома, сами были рады, что их избавят от лишних хлопот.
 А когда они шли по ночному городу обратно, Никита со своим отцом шли впереди, а мать все расспрашивала сына:
- Где это вы тут собрались поработать?
- Никита сказал, что у них тут летом на пляже, можно хорошо заработать.
- На улице холод собачий, какой тут пляж, я ничего не понимаю.
- Ну, я не знаю, так Никита сказал.
- Вы же вчера приехали в это же время, а где вы ночевали?
- На даче какой-то, за городом.
 - Деньги все потратил?
- Мам, я не успел даже потратить, у нас парни какие-то забрали, еще в Хабаровске?
- То есть, как забрали, тебя что ограбили? А ты, Никита, где был?
- Мам, он тут ни при чем, они подошли к нам на площади и попросили показать свои деньги, а то у них, говорят, кто-то вытащил. Ну, они так нам сказали, сначала, а когда я показал деньги, они схватили и убежали.
- И как же вы уехали без денег и на чем?
- На микроавтобусе, мы сначала заплатили за проезд, а потом пошли за пирожками.
- Ну, это я уже знаю, а дальше что было? Вы в милицию ходили?
- Никита не захотел, и тогда я сам пошел на вокзал. Да там еще тетя милиционер, видела, как у нас деньги забрали…
- Как все видела и ничего не сделала?
- Да, просто стояла и смотрела, а потом ушла.
- Так, а что же в милиции?  Ты был именно у них на вокзале, где вход с другой стороны?
- Да. А ты откуда знаешь?
- Ты не отвлекайся, что дальше было?
- Ну, я пришел и сказал им, что у меня деньги украли. А они говорят мне, что я не туда пришел, потому что это было на площади, а не на вокзале. Сказали идти куда-то в город, а  нам уже ехать надо было.
- Они что у тебя даже не спросили, кто ты, как тебя зовут?
- Нет, только где деньги украли, и тогда я ушел.
- А что там с мопедом было?
- С каким мопедом? Я не знаю.
 Мать, после всего услышанного, только благодарила бога, что все это кончилось, вся эта неизвестность. Уже дома вместе с отцом Никиты, решили, что он, поможет им уехать рано утром, на первом же автобусе.
        Перед сном, мать не удержалась и напилась крепкого чая, от чего не смогла нормально выспаться.  Ей было страшно подумать, что если бы она не нашла сына, его жизнь могла опять круто повернуться. В голове мешались мысли от всего пережитого.
   
        Мать все вспоминала, те дни после операции дочери. Тогда даже врачи с реанимации, не могли с уверенностью сказать, выживет дочь или нет, и в каком она будет состоянии после комы, сможет ли она ходить, говорить… Никто не знал, кроме ее сына. Мать приезжая к нему в его больницу, рассказывала, что происходит с его сестренкой, что у нее, то плохо с сердцем, то легкое взорвалось. Сын, послушав мать, сказал, опять глядя на нее чужими взрослыми глазами:
-  Вот увидишь, она выживет, скоро очнется, и опять будет ходить. Только ее надо будет охранять.
 - Почему надо охранять? Что еще ей угрожает?
- Я не знаю еще, но ее надо охранять и папу тоже надо охранять.
- Ничего не понимаю, как охранять? И почему папу тоже? Может мне надо что-то делать?
- Нет, я попрошу сделать это своих братьев.
- Причем тут твои братья?
- Ты не знаешь, а мой брат Сеган, уже два раза спасал меня.
- А когда это было, давно?
- В первый раз это было, когда я еще был здоров. Мы с Витей были на крыше нашего пятиэтажного дома, я чуть не упал с крыши, и меня успел схватить мой брат, руками Вити, и затащить обратно. Только ты не спрашивай Витю, он все равно этого не помнит. А второй раз это когда ты искала меня в тайге, я слышал, как ты звала меня, но я уже не мог дышать, у меня был ком в горле от крови, как камень, а брат вытащил его через кожу, мне сразу стало легче дышать. Я после операции спрашивал тебя, видела ты там еще людей? Ты, наверное, уже не помнишь?
- Где там? В тайге? Сынок я тебя еле нашла, а ты говоришь, люди.
- Там были люди, они висели в воздухе, парили над землей, это были мои братья.
- Но что, же грозит сестренке твоей? А еще, и папу говоришь, надо охранять?
- Я не знаю от чего, но их надо охранять.
          После этого разговора, мать, проходя мимо рынка, где были открытые прилавки в два ряда, подошла к первой же торговке, и спросила:
- Скажите, пожалуйста, вы не знаете каких-нибудь знахарок, которые умеют не только лечить?
          Так она прошла зигзагом все ряды, и узнала с десяток адресов не только знахарок, но ведьм и колдуний. Мать не поленилась и вечером сходила к некоторым из них, но все было не то. Кто-то лечил травкой, а кто-то только советовал, как прогнать злых духов, что было очень сомнительно, а ей нужно было другое, что-то близкое к сыну.
 Матери случайно попалась газета, с объявлением от парапсихолога, она сходила к нему с сыном, и узнала от него, что после перелома черепа, открывается канал для связи со всей вселенной, и что сыну еще повезло, что его нашли родные ему люди. Затем дал адрес своей знакомой женщины экстрасенса.
          Это была «грамотная» женщина, то есть у нее были грамоты всей этой хиромантии, и она честно объяснила, что это просто дань моде, сейчас все стали экстрасенсами, а она все же кандидат математических наук. Она ко всему относилась просто, так же просто мимоходом сказала матери:
-  Что ты за дочь так переживаешь, умрет, так умрет, если у нее остеомиелит, то ей и ногу могут отрезать, а зачем ей всю жизнь мучиться? И сына, зачем спасала?
 - Это мои дети, как вы можете?
- А ты не принимай так близко все к сердцу, сама уже неважно выглядишь. Вы с мужем детей крестили? Ну что же вы. Дочь некрещеная, в книге жизни не записана, значит, умрет. И сына надо крестить.
- А как это сделать?
- Надо идти в церковь договариваться со священником, и с реанимацией тоже, там вас поймут, разрешат. А пока, возьмите эти молитвы, и попросите в реанимации положить их  дочери под голову, - и, дала матери, какую-то черную ленту, с написанными на ней, молитвами.
        Они быстро договорились со всеми и в церкви, и в реанимации. В выходные им первый раз разрешили всей семьей и со священником, зайти в реанимацию. Дочь лежала, такая маленькая, как будто просто спала, она была очень бледная. Родители с сыном, все вместе накрыли своими руками ее маленькую ручку. Провели крещение, крестным отцом дочери стал врач с реанимации.
  Мать после крещения дочери, решила все же уточнить у священника, на счет этой ленты с молитвами. Она даже не ожидала такой реакции от него. Священник отругал ее, за бесовские связи с кем попало,  говоря, что эта экстрасенс, несколько лечит, а больше гоняет болезнь по всему организму. Ну как было не поверить ему, когда у дочери столько всего уже было – и легкие, и сердце, и что-то с кровью… Священник велел тут же забрать эту ленту и сразу сжечь ее, а взамен, он дал почти, такую же, но освященную в церкви. Перепуганные родители бросились делать, как им велели, забрав из реанимации эту злополучную ленту, они, побегав, по территории больницы, не придумали ничего лучше, как сжечь ее прямо под окнами у администрации, оттуда на них выскочили, чуть ли, не с огнетушителями. 
        А на следующий день договорились в церкви, креститься и родителям с сыном. Для себя мать решила так, если есть что-то на том свете, то она хочет быть там со своей семьей, и молиться, зная, о чем она молится, а не нести тарабарщину, как в той секте. И никто ей, в этом, не судья. Самыми главными словами молитвы в Православной вере, для нее стали – Распознавать и совершать полезное, не прилепляться к пустому, и снисходить к грешникам.
        В церкви при крещении, сыну стало плохо, но тут, же отпустило, и что удивительно, сразу после крещения, его братья, перестали забирать его во сне, на свою планету. Но какое-то время он еще виделся и общался с ними наяву. Мать всегда сомневалась в этом, но однажды, еще до крещения, сын сказал как-то, что вот сейчас его братья, стоят рядом, при этом глядя на кого-то за ее спиной:
- Мама, хочешь сейчас один из моих братьев, дотронется до твоего плеча? И ты это почувствуешь.
         И, правда, ее прямо под легкой блузой, что-то кольнуло в плечо очень тонко и воздушно, она даже поежилась от страха.
         Потом и это прошло. Но еще какое-то время во сне, сын попадал на, какие-то НЛО. Однажды так же во сне попал, как он сказал, в поле их телепатического общения. На земле стоял инопланетный объект, а из него выходили люди, и на ходу превращались в мелких животных – лис, зайцев, они быстро разбегались по лесу, в разведку. У НЛО стоял их Главный, отдавая всем приказы, и все это молча, но сын, на подсознательном уровне, хорошо их понимал. Но потом Главный почувствовал его присутствие, сын испугался и быстро убрал голову из этого их телепатического круга общения. Но видел уже со стороны, как у них убирался трап – он убирался, за входящим в НЛО, сразу, же, следом за поднятой ногой.
Были у него еще видения, так наяву он видел, отца своего друга, по больнице. Тот человек был в плену у чеченцев, его держали вместе с другими пленными, с ними очень жестоко обращались. Мать спросила сына, а почему он не сказал об этом своему другу, то он ответил:
- Мама, там все было очень страшно, и я не хотел его пугать.
 Во время таких разговоров, еще до крещения, мать попросила его, чтобы его братья, показали ему, как появилась Земля, и еще в это время были выборы в президенты, она спросила и за Ельцина. Но за него, сын сразу сказал, что это никому не нужно, а по поводу Земли, сказал то, что говорят многие ученые, что она образовалась после взрыва звезды.
Но еще он говорил, что видел Наполеона, как он ждал ключи от Москвы, так, же сказал, что видел Революцию. Матери стало интересно узнать подробности, но сын, зажмурившись, отказался наотрез:
- Мама, Революция, это очень страшно, там столько крови. Нет, даже не спрашивай, это очень страшно.
         После крещения, матери надо было как-то мирно распрощаться с экстрасенсом, и заплатить за последние сеансы. Стараясь не обидеть ее, сказала, что они благодарны ей, и теперь у них все хорошо. Но экстрасенс, все поняла, и, улыбнувшись, предложила напоследок ей, побыть на занятиях с ее учениками. Это было интересно, тем более, что она никогда не была у нее, дальше маленькой комнаты, где надо было сидеть с ногами на бревнах. В зале было уже несколько парней и одна девушка. Экстрасенс рассказала, как любая мать может уберечь своего ребенка от опасности. Для этого надо мысленно представить, как обволакиваешь его в скорлупу, в кокон, как в броню, и даже делая его так невидимым врагу, и увести из опасного места. С таким советом от нее, они и расстались.      
   
         А утром отец со своим сыном, Никитой, пошли их провожать. Впереди шла мать с Никитой, он наконец-то попросил у нее прощения, говоря при этом:
- Пожалуйста, простите меня, мы, и, правда, хотели вместе заработать.
- Неужели ты думаешь, я просто так все это забуду. А мой сынок, тоже хорош, обмануть так и такой марафон мне устроить
- Да, нет же, он у вас хороший. Я же не думал, что так получится…
- Так, что же ты его, такого хорошего,  в свои грязные дела втягиваешь? Это что, тоже по дружбе? С такими друзьями и врагов не надо. Ты думаешь только о себе, сам в дерьме, и его туда тянешь. Это же натура тех, кто побывал в тюрьме. Они же, как думают, вот мне плохо, а почему ему должно быть хорошо, отсюда черная зависть, отсюда и все подлости. На хорошее дело надо постараться, а на плохое много ума не надо. Так что я тебя, последний раз предупреждаю, чтобы даже близко к нему не подходил, нравится тебе такая жизнь, вот и живи, а другим эту жизнь, не порти.   
        На этом они и расстались. А в дороге у матери сильно болела голова, сказывалась  бессонная ночь. В большом автобусе, висел у потолка телевизор, там показывали какой-то фильм, а их места были рядом. Мать попросила водителя выключить телевизор, объясняя про головную боль. Но водитель решил спросить всех пассажиров в автобусе, все ли согласны, чтобы отключить  телевизор. В автобусе ехало много мужчин, и почти все они хотели смотреть фильм. Она попробовала еще раз уговорить их, пойти ей на встречу, объясняя, что им еще сутки с пересадками добираться до дому. Но мужчин, как оказалось, в этом автобусе не было. И тогда, мать от всей души пожелала, чтобы у них у всех отвалились яйца. Когда-то астролог Тамара Глоба, давая интервью, сказала, что акулы от того, наверное, кровожадны, что они никогда не спят. Сейчас акулой стала она. А так как мешал телевизор, ей пришлось громко разговаривать с сыном. Все же она не до конца понимала, как это мать Никиты не предупредила его отца, зная, что сын может и не приехать к нему домой. Страшно было подумать, что они могли уехать куда угодно. 
- Вот скажи мне, а почему Никита не сказал своей матери, что ты тоже с ним едешь?
- Как не сказал? Она все знала, еще говорила, чтобы я слушался его.
- А мне она сказала, что ты только провожать его поехал.
- Я не знаю.
- Получается, они все врали, и мать его и он сам. Ну, какие у них могут быть пляжи, там же мошки больше, чем тараканов на земле.
-Вот ты не веришь, а Никита сказал, что я даже машину у них могу купить.
- Какую еще машину?
- Да, за одну тысячу рублей у них можно купить машину.
- Господи, что за глупости. Это было бы равносильно тому, что ты урну на базаре купил. Его и не унести, а только плюнуть и бросить. За тысячу рублей! Ну, до чего же ты наивный, веришь всякой глупости.
- Мама, я просто хотел тебе помочь.
- Спасибо, сынок, ты уже помог. Только в следующий раз, пожалуйста, предупреждай заранее. Еще одной такой помощи, я не переживу.

       В Хабаровске, они сначала купили билеты на поезд, а свободного времени до него оставалось еще несколько часов. Куда его было деть, как не на милицейский участок, должна же она отблагодарить их за все и убедиться, что сын заходил к ним, стоял перед ними. Лучше бы не заходила. Тех, с кем ей пришлось общаться больше всех, к сожалению, не было, и пришлось напомнить суть дела, и сказать о сыне, который был у них, а его даже не спросили, кто он. Им это, конечно, не понравилось. Они оказывается, где-то все же записали, во что был одет ее сын. И она вспомнила, что вроде говорила это в милиции еще у себя в поселке. Но сын, то уже переоделся, а когда приходил к ним в первый раз он был как раз в той одежде, как и описывалось. Но они все равно стояли на своем – вот сами виноваты и все. Напоследок она все же не выдержала и назвала их всех дармоедами. Мать, разгоряченная  таким приемом, решила довести это дело до конца.
Интересно, а что ей скажут в Детской комнате милиции. Там им были искренне рады. Они со всех сторон, рассматривали ее сына, говоря при этом:
- А он и правда у вас домашний мальчик, мы так называем тех, кто не убегает из дома, без причины. Мы же сначала думали, что вы сами виноваты, может, обижаете его или даже бьете. Обычно мы имеем дело с такими семьями. Если ребенок убегает, значит ему плохо дома. А ваш вон, какой молодец – маме хотел помочь. Да и вы молодец, сами нашли его.
Мать мысленно добавила про себя - не теряя времени.

        Мать с сыном сели на поезд, она облегченно вздохнула, осталось только добраться до дому. Теперь, когда сын был рядом с ней, она больше переживала за дочь, как она там одна. Она переживала, что у них потеряно дня три, как они должны быть в больнице, той самой «богадельне», где начались тогда, все мучения ее дочери.
       
        После месяца комы, матери передали, что дочь пришла в себя, и она может ее увидеть по дороге на УЗИ, но надо торопиться, так как ей поставили укол, и она скоро опять уснет. Мать примчалась и успела сказать дочери главное, что они все здесь рядом, и папа, и братик, чтобы она не переживала и все будет хорошо. Она была счастлива, от того, что дочь ее узнала, видела и слышала все.  Врачи предупреждали, что после сильнейшей химеотерапии, которую они, даже не всем взрослым применяют, все может, отразится, и на зрение, и на память со слухом. Она рано радовалась, у дочери, после поставленной, как попало, трахеостомы, в горло, остался Порез гортани – были повреждены голосовые связки, они стояли посередине и не давали свободно дышать.
        Уже и сына выписали из его больницы, и они с отцом уехали домой. Дочери опять поставили трахеостому - трубку, чтобы она могла дышать с ее помощью, а после, на ноги, как затянулись раны, поставили гипс, и еще два раза  она побывала в реанимации. Напоследок, перевели в ЛОР отделение. Так они с дочерью в больнице, провели полгода.
        В день выписки пришла невролог, и спокойно так сказала, на счет трахеостомы:
- Лет пять будете лечиться, но трубка, может остаться на всю жизнь.
С выпиской зашла врач:
- Ну, вот вам выписка, там все написано. Приедете к нам через полгода. Ах да, вам еще надо зайти в кабинет ЛФК, там вам посоветуют с лечебной физкультурой.
Мать пришла, туда, совсем уже потерянная:
- Мне уже все сказала невролог, что нам вряд ли, что поможет, пять лет, а потом…
- Да, не слушайте, вы никого. Вот представьте ветку на дереве, если отрезать один сучок, то прорастет на другой. Так и с нашими нервными окончаниями. Вам сейчас главное делать дыхательную гимнастику, и это надо делать каждый день, по несколько раз в день, при этом закрывать трубку, и тогда нос, благодаря гимнастике, будет дышать, а значит, нос не забудет свои функции. И следите очень внимательно за трубкой в горле, ее надо часто чистить, не то ребенок может задохнуться. На ночь особенно, на ночь трубку не закрывать, а чтобы чистить ее, для этого надо приспособить пылесос с банками.
- Это я уже знаю, муж уже все приготовил, только бы домой успеть доехать. Нам ехать часа четыре.
- Ну, тогда все. Вам, главное заниматься и заниматься гимнастикой.
        Мать ушла в отпуск без содержания, и эти полгода, сутками занималась с дочерью дыхательной гимнастикой, а когда они предстали перед врачами, они, увидев, как дочь дышит с закрытой трубкой, то очень удивились, и даже зааплодировали матери:
- Молодец, мать! Посмотрим сейчас на операции, может, совсем снимем трубку.
 Но, не сняли, а поменяли на меньшую, лучше бы сразу не обнадеживали. У дочери была истерика, она горько плакала, так она мечтала избавиться от этой трубки.
        Они приехали через три месяца еще на одну операцию, потом, еще через три месяца. Но в этот раз, мать в больнице провела сорок дней по покойному мужу - он погиб.
        Погиб от ножа, прямо в сердце, но, ни свидетелей, никого не нашли. А перед этим был сон, как люди кидались камнями, а когда она хотела их остановить, то какой-то черный человек, черный от ненависти, бросил в нее камень, прямо в сердце. Потом оказалось,  она все сама приготовила на его похороны. Варила варенье, а у нее все компот получался, приготовила ткани на шторы, еще что-то купила для дома, и все это пошло на похороны. 
        И в это время на операции, у дочери, сняли трубку из горла. Это событие, как-то, поддержало их, но потом, сказали, что сняли слишком рано, и была постоянная угроза, что трубку могут вернуть. Спасала Скорая помощь – успевала довести до больницы, где ее подлечивали до следующего приступа. Годами лечились, применяя по ее состоянию, новые и новые, упражнения по дыхательной гимнастике. Так же годами проходило и лечение сына. 
   
        Матери с сыном на поезд, денег еще хватило, но на автобус до поселка, денег уже не было, и им пришлось на дороге, полдня ловить попутную машину, и, когда она попалась, то хорошо, что они успели предупредить водителя, чтобы он высадил их на повороте. Он еле разбудил их. Так закончилась это приключение, эта погоня за сыном.
         
        А лет десять назад, мать опять увидела  наяву предупреждение - как в их окно, на третьем этаже, со стороны рукотворного моря,  ударила большая черная волна. Это было ужасно. Те, два предупреждения наяву, случившиеся - на Кавказе и в техникуме, были за несколько секунд до происшествия, и поэтому, она в ужасе кинулась к окну, боясь увидеть сразу за окном эту волну. Но там, так, же было лето, сияло солнце, кругом мир и покой.
        Но с тех пор у нее постоянный страх – неужели такое может случиться. Да еще у сына в его в книгах столько такого непонятного, фантастического, что она все время думает, то ли лодку купить, то ли плот соорудить, а может сказать всем людям, чтобы Ноев Ковчег уже строили. Но кто поверит?