Глазами мизантропа

Интересно лицезреть обезьян, особенно с обритыми членами, облаченные в яркие наряды , да ещё не в зоопарке, а вокруг тебя, с длинными-предлинными волосами.

 Вот пробежала мимо чересчур ретиво на задних конечностях крупная самка шимпанзе с золотой цепочкой на шее, с блестящими кольцами на пальцах.
Другое млекопитающее - на этот раз макака - чуть поменьше габаритами, с тупой самодовольной, истинно обезьянской ухмылкой на мордочке, остановилась на секунду, чтобы накормить другое беспечное существо - кошку. Отломила небольшой ломтик и с чувством совершенного подвига подала милость страждущему от голода Божьей твари. Вид кошки не обнаруживал восторга от такого подаяния, а на лице невооружённым оком можно бы прочитать бесконечное презрение. "Не хлебом единым живы... Мяса бы тоже временами", - таков был её окончательный  приговор. Подавив в себе брезгливость и позабыв на мгновение гурманские наклонности, кошка всё же решила изведать то, чем не побрезгала человекоподобная обезьяна. Взяла в рот, закрыла глаза, наклонила немножко вбок голову и давай жевать, жевать, жевать, усердно орудуя челюстями и не первой свежести зубами. При это вся желчь, кипевшая в груди от негодования на жалкий кусок хлеба, выразилась в неутешительной, страдальческой гримасе. Наконец-то голова приняла исходное положение, глаза открылись, челюсти остановили работу. Теперь зафункционировал пищевод, толкая нежеланную яству внутрь, в чертоги желудка. Кошка на мгновение замерла словно в оцепенении. Из этого можно было заключить, что столь скромная трапеза уже подходила к своему концу. Может быть, молитву они читают в такие минуты. Кто знает?!...
Вдруг кошка начала облизываться, разевая и даже распахивая рот, обводя тонким языком верхние губы. И каждый раз, когда кошка открывала рот, казалось, будто она говорит: "бляяяя..." , закрывется рот, потом опять "бляяя... " и т.д.

Вот как оценивают "братья меньшие" подаяния известных животных, провозгласивших себя "царём вселенной", "венцом творения" и пожаловнные по глупости титулом "разумные".

Теперь взору предстаёт примат преклонных лет с ярко красно покрашенными губами. Приосанивается и нежится неизвестно от чего. Порывисто дергает ногой, покачивает чресла, кокетливо играет б;драми. Тонкие кисти рук окаймлены дешевыми, но весьма броскими браслетами. Пальцы растопыренно заходят в волосы, видимо, предаваясь в это время гр;зам пылкой поры, именуемую молодостью, и вспоминая счастливые минуты экзальтации, наполненные негой. Тело содрогается от молниеносных импульсов мыслей, вызванных воспоминаниями об оргазме, виновник которого - могучий обладатель волосатых объятий...

Есть люди, а есть обыкновенные приматы с некоторыми людскими чертами во внешнем отношении, что очень сильно вводит остальную часть homo сапиенс в заблуждение, внушающую ему, будто рядом с ним, в постоянной и непосредственной близости, находится себе подобноподобные создания. Особенно сильно это заблуждение усугубляют всевозможные наряды, которыми они прикрывают свое подлинное обличье. Если из зоопарка выпустить обезьяну, облаченную с головы до ног в приличную одежду, то его - уверяю вас - вовсе не узнали бы и приняли бы за своего брата. А на фоне некоторых он вообще выглядел бы утончённым эстетом.
Господа, долой розовое пенсне пошлых романтиков! При покидании своей кельи мыслителя не забудьте прихватить с собой микроскоп реалиста, вооружиться неумолимым бичом Ювенала и облечься в тогу скептицизма, снятую с плеч заядлых нигилистов!