Примечание: См. текст с таблицами на сайте Ridero
В гривне серебра (номинальных 216 грамм) считалось в древней Руси 25920 медных пуло.
1 ВВЕДЕНИЕ
1.1 Детализация
Данная книга затрагивает начало знаковой массовой чеканки монет на Руси, не включая в описание:
— заимствованные монеты: «ногата (хороший, отборный дирхем)», «куна (дирхем, и сменивший его денарий)», «резана» (половина арабского дирхема), также «к обрезкам куны» относили и «веверицу» или, по-другому, векшу (самую мелкую денежную единицу)». «В XII веке приток денариев, а за ним и обращение их на Руси прекратились.» [7]. Стоит отметить, что векша идентифицирована по ссылкам в письменных источниках и потому, иногда, можно встретить трактовку векши как именно русской произведенной денги;
— юбилейные аналоговые монеты: «золотник», «сребреник» (обиходное современное название для так называемого «сребреника» дано по металлу заготовки, для «золотника» — также по единице веса). Стоит кратко восполнить историческую картину такого рода чеканки: «В то время на Русь приходили золотые монеты немногих западноевропейских государств, имевших регулярную золотую чеканку.», «Несомненно общее влияние типа византийских монет.» [7]. Далее И. Г. Спасским отмечено такое соответствие: «Вес златника византийского солида» «и русской золотой монеты (около 4 грамм) надолго стал русской единицей веса под названием золотник (4,266 грамма).» [7]. Говоря датах чеканки, опираясь в выводах на изображения и имена, а также об объемах чеканки, следует обозначить следующие факты: 1. Надписи на золотых и серебряных монетах, входящих в число первых, это: «„Владимир на столе“ (т. е. на престоле) … На другой стороне — „Иисус Христос“». Также известны монеты с надписью «Ярославлесребро» («особая разновидность»; «другая сторона занята изображением… святого Георгия»). [7]; 2. «… золотой угорский Ивана III. Это единственная дошедшая до нас русская золотая монета XV века, что свидетельствует об ограниченности этой чеканки», тогда как, говоря о весе, можно отметить, что на Руси «…дукаты, т. е. монеты весом около 3,5 грамм, называли „веницейскими“, „цесарскими“, „угорскими“ и т. д.» [7]; 3. Позднее нет возможности утверждать о наличии данной группы монет в обороте, «… по аптекарским счетам XVII века золотники эти оказываются драхмами…» [6].
За основу анализа во избежание ошибочных трактовок принимается широкая практика обращения монет (исключая золото, которое в денежной системе согласно исторической логики оказывается металлом второстепенным), то есть рассмотрение идет по большей мере и в привязке к чеканке из серебра. По умолчанию серебро высокопробное (ссылки на пробу серебра даны по необходимости).
В книге не уделено пристального внимания чеканке русских князей до XVI века, однако следует иметь ввиду, что денги эти имели активное хождение (за исключением «… времени от середины XII до XIV века» когда «ни в многочисленных кладах слитков, ни вне их какие бы то ни было монеты на Руси не известны.» [7]).
За дату запуска в оборот с учетом небольшой «разбежки» на историческом горизонте принимается год начала чеканки, а при отсутствии года (на ранних монетах) — по сопоставлению с письменными источниками.
Оценка достоверности материала определяется в том числе полным перечнем обосновывающих материалов, приведенных в списке использованных источников. К важным статистическим источникам относится публикация «Цены и их движение в Русском Государстве XVI века» [1], в основу данных в которой положены печатные источники, относящиеся к XVI веку, и множественные архивные материалы (цены [1] приведены к «московским денгам»; исследование доводится до 1600 года). Забегая вперед, стоит уточнить, что 2 «московские денги» (МД) тех времен соответствовали 1 «новгородской денге» (НД).
Корректное изложение материала обусловлено поиском и выстраиванием точной терминологии, исключающей созвучные или же синонимичные трактовки, и включающей понятийные и коренные связи. В данном ключе отдельными разделами книги раскрыта история таких понятий как: денга (стар. также д;нга, "до" и "далее" используется данный термин в старинной орфографии), копейка, рублевикъ (стар. также тин). Старинная терминология по тексту книги сохранена.
1.2 Понятия эквивалента материальной ценности
Общая категория «монета» — согласно кириллического словообразования «выделенная в одно ценность» (применительно к экономической терминологии «наш», то есть «душевное», автором трактовано как «ценность») или «понимаемая/мыслимая в объемлющем пространстве отдельная ценность, твердое». В позднейших определениях словаря (общественном понимании; словарь «Живаго великорускаго языка В.И.Даля», 1863) «Монета ж. звонкiй денежный знакъ, денга, ходячая (или ходившая) чеканеная ц;нность. Въ общем смысл;, и всякiй денежный знакъ. || Монетка, копейка. … Монетъ м. астрх. серебряный рубль, ц;елковый,…». «Целковый» в смысле «целым понимаемый» («целым» «како» «веди»), не подлежащий выделению доли («Доля ж. часть, дробь,…», В. И. Даль, 1863). Тем не менее, необходимо понимать, что деление на монеты предполагает некоторую исходную ценность серебра, определенную историей как «гривна серебра» («Гривна ж. стар. … родъ дорогой, почетной ц;пи …; затемъ, || крупная серебряная монета, … При Петр; 1: гривна серебра 16 лотовъ;…», В. И. Даль, 1863). Важно отметить, что со временем понятие «гривны» стало многозначным, перейдя после базовой денежной реформы 1535 года также в разряд мелких денег («Гривна ж. … нынљ десять копеекъ.…», «Доля ж. … Гривна десятая доля рубля.…», В. И. Даль, 1863). Для отличия далее по тексту «гривна» определяется и по времени именуется так:
— раннее, «гривна серебра» или «малая гривна серебра», а именно «новгородская гривна». Это слиток серебра в виде длинного серебряного бруска весом порядка 200 грамм (по факту), отличный от иных видов: «гривны кун» («Так, для XII века установлено равенство ее четырем гривнам кун…» [7], то есть можно предполагать производный характер «гривны кун»); «монетной гривны» (крупного неразменного слитка серебра), встречавшейся до XV века, и других. Упоминается в русских летописях и найдена при археологических раскопках. Как мера веса также именуется гривенка («В памятниках гривенка появляется не ранее XIV — ХV веков…», различается на «большую» и «скаловую, или малую» [6]). Ранний согласованный вес «гривны серебра», вероятно, был установлен довольно произвольным образом, но исходя из требуемого количества монет, включая приемлемую степень удобства обращения монет по их весу (очевидно, также с учетом объема доступного металла). Вес в 204,75 грамма («нормативный» с современной точки зрения) соответствует 48 мерам золота (мера веса в 4,266 грамма, «золотник»). Вес металла выделенной доли (по виду денги: новгородская, московская, …) при этом соответствовал ценности, которая, в свою очередь, отражала ценность в эквиваленте медных «пуло» (по-видимому, порядка 0,0065 грамм из «гривны серебра» на 1 пуло по состоянию на XV век и ранее). Сохраняется отдельным устойчивым понятием после появления такой «счетной единицы» (позднее монеты) как «гривна» и далее;
— по;зднее, непосредственно «гривна» («10 новгородских денег» (10 НД), как счетная единица, а не монета) и, со временем, «10 копеек» (как монета).
Таким образом, как на Руси, так и повсеместно, исторически, источником образования материальной обиходной (расчетной) ценности являлись металлы (ввиду как выделенных физических свойств, так и редкости), из которых по соотношению общего требуемого объема и степени редкости базовым в расчетах стало «серебро» (с некоторой долей пересчета в иные «денежные» металлы, в том числе в «золото»).
О строгой привязке и ассоциации денег с материальной составляющей говорят такие эквиваленты/ориентиры ценности как «мортка» («заведя серебряные деньги, — они „мортки оставиша“» (авт. куньи шкурки), но «даже в московском документе 1399 года, когда денга уже заведомо существовала, все еще предусматриваются платежи в мортках», а «как местное название платежной или счетной единицы… в окрестностях Петербурга ее знали еще в начале XVIII века» [7]) и «векша» («веверица»), под которой также понимали шкурку («шкурку белки» [7]), отражавшие эквивалент платежа. Исходя из сказанного и из того, что «Нельзя не задуматься и над тем, что после середины XV века денга еще много раз уменьшалась в весе, что, однако, никак не отразилось на счете.» [7], а также из существовавшей «указной» системы отмены старых денег в период реформ, можно говорить о «ценностном якоре» в ранней денежной системе Руси (во внутренних расчетах) и это представляется одним из его инструментов (наподобие продовольственной корзины в современном устройстве). Таким образом, вне зависимости от выбранной «стопы чеканки» с целью соответствия товарообороту рынок корректировал покупательную способность денег, но тогда как расчетная производительность (создаваемая товарная ценность и ценность услуг), очевидно, определялась, исходя из «счетных единиц» (см. описание денежной системы до 1535 года). «Даже в тех случаях, когда из-за неурожая или по другим причинам цены катастрофически возрастали, это единство платежной системы заметным образом не нарушается.» [7].
Согласно общепринятых данных одним из источников «денежного» серебра на внутреннем рынке являлась переплавка завезенного металла (иностранных монет; например, в позднее время, первая половина XVI века, одним из источников серебра были европейские серебряные талеры), что вполне соответствует логике построения товарного денежного оборота и определяет Русь как экспортера в равной мере. В тоже время, поскольку обе стороны торговли ориентировались на «стандарт денег из драгметаллов» (в данном случае, собственно, на простейший весовой показатель чистого серебра, как обеспеченность, при отсутствии паритета валют), то ключевым вопросом здесь, при готовности заключить товарную сделку, становится соотношение «покупательной или обменной способности» серебра в разных странах (как в малых закрытых экономиках), технически сопровождающееся дальнейшим переводом полученного от внешней торговли серебра в весовую характеристику монет внутренней территориальной валюты (со стороны Руси — в определенный вес серебра в русских монетах/«денгах»).
Итак, в контексте внешней торговли переток драгоценных металлов в монетах являлся естественным процессом формирования (корректировки емкости) рынка. При этом превышение объема доступного драгметалла в денежной массе (и, соответственно, цен) на каком-либо рынке временно затруднит импорт с указанного рынка. В [1] отмечено и соответствует общепринятым данным, что «в XVI веке стоимость серебра упала в Европе почти в 2,8 раза, причем наибольшая доля этого падения приходится на вторую половину века» (ввиду поступлений драгметалла из Америки). В тоже время при закрытой экономике и в предположении о сильной экспортной позиции Руси это могло привести лишь к постепенному наращиванию денежной массы, тогда как при слабой экспортной позиции — к приостановке/затруднению торговли. Сразу стоит оговориться, что анализ характеризует ситуацию как равную торговую позицию с европейскими странами и, соответственно, показывает отсутствие существенного влияния. Для понимания степени влияния рассмотрен рынок и приведена динамика цен на «железо» и «медь» в XVI веке с дальнейшим анализом, кроме прочего, стоимостного потенциала меди, как денежного носителя (ввиду принятого мнения об относительной редкости данного металла на Руси и ввиду его использования в чеканке денег).
1.3 Отступление о внешнеторговом положении дел
Рассмотрение и оценка рыночной конъюнктуры выполнены на базе рынка металлов, а именно сравнительной динамики цен «железа» и «меди».
«В русском государстве XVI века в употреблении было железо почти исключительно отечественного производства. В тех немногих случаях, когда покупалось или шло в производство железо европейского происхождения, источники (прежде всего приходные и расходные книги) оговаривали это обстоятельство.». «К середине XVI века вполне определились основные центры добычи железной руды и производства металлических изделий. В центре — Серпухов, Тула, Кашира, Новгород: на севере — Устюжина Железопольская, Белоозеро, Каргополь, Олонец и ряд других мест в Карелии и Поморье; на Востоке — в Приуральи и в Перми…». «В наибольшем количестве шло железо олонецкое…» [1] Другими словами, можно говорить о стабильной доступности русского железа. Современная научно-историческая база преимущественно позиционирует «болотное железо» («луговую руду») как основу добычи «железа» на Руси (то есть говорит об отсутствии подтвержденных и сколь-нибудь значительных разработок «шахтным» методом, хотя стоит отметить, что собственно пласты бурого железняка также могут выходить на поверхность Земли).
Объем производства только «болотного» («лугового») железа можно оценить по «старому доходу» (подать/оброк до 1500 года), составлявшему до 110 криц («крица» — монолитный кусок железа, освобожденный от шлака) с домницы в год. Стандартный вес криц колебался «от 2 до 6 кг» [4]. Например, на отдельном участке побережья Финского залива по писцовым книгам 1500—1505 годов насчитывалось более 200 домниц. Археологические находки криц на территории современного Новгорода великого, сделанные в 20 веке и относимые датировкой к рубежу XIII — XIV веков, показывают их вес до 3 килограмм. По данной оценке, только казна получала с 200 домниц до 66 тонн железа в год, которые должны рассматриваться соразмерно потребностям того времени.
«В северных районах…» «Железо выпускалось под названием цренного…», «… цренов (железных ящиков для выварки соли)…». «На рынках Москвы, Волоколамска и южнее…» «железо шло в виде прутков.». «Из… данных, сохраненных источниками (таблица 1), узнаем только, что в начале 70х годов в Москве прут железа расценивался в 6 МД». «Однако в 80-е годы происходит колоссальный скачок вверх: в 1581 году — 75 МД, в 1582 году — 81 МД и в другом году — 67 МД за один прут.». «В 90-е годы, наоборот, наблюдается необычайное падение цен — 3 3/10 МД за прут (1592 год).». «Немецкое железо в Москве ценилось: 1 доска — 4 ; МД (1588 год), 1 лист — 60 МД (1589 год).». [1] «… в пруте по 10 криц.» [4].
Рассматривая «неясный» скачок цен в начале 1580-х можно предположить выкуп (в том числе на государственные нужды, военные или промышленные цели) большей части металла и, как усиление, вероятные перебои с поставками из источника, занимавшего видимую долю рынка. По меди (см. далее по тексту) или по олову («Цены на олово в МД за гривенку»: «1554 (8 МД), 1558 (6 МД), 1563 (7 МД), 1568 (14 МД), 1579 (6 МД), 1580 (10 МД), 1581 (14 МД и 20 МД), 1583 (10 МД), 1587 (15 МД), 1593 (13 МД), 1595 (11 МД)». [1]) скачка цен в тот период не просматривается. В данной ситуации более примечателен откат рынка после «резко избыточного над предложением спроса» на уровень нескольких десятилетий (базируясь на стабильности цены уклада с середины века (с учетом известного разброса цен уклада (см. далее по тексту)) — к цене, предшествующей началу 1560-х). И, моделируя ситуацию, совершенно очевидно, что емкость рынка, существовавшая и набранная с начала столетия, не позволила после падения уровня спроса (и, таким образом, ситуации перепроизводства) откатиться цене менее свойственного рынку значения.
В целом цены на железо не показали в XVI веке удорожания (как может быть отмечено на основе [1], вернулись «в 90-е годы» (в конце века) к ценам, очевидно наблюдавшимся до 1550х годов), за исключением периода двукратного удорожания последнего с 5 МД близ конца 1560х годов (1571 год) до 10 МД в конце 1570х и более в следующие несколько лет.
Таблица 1 в электронной версии книги
В качестве ремарки о выпадающих из ряда данных можно заметить нижеследующее. Цена имела зависимость (варьировалась) от качества товара (например, «по торговой книге 1575 года из трех выделенных сортов уклада (авт. „уклад“ — некоторые сорта стали, получаемые из железа) „уклад новгородский добрый“ более чем в два раза дороже „уклада Тихвинского“» [1]). К слову, в подтверждение сказанного следует обозначить, что проведенный на основе значительной выборки структурный анализ изделий из стали времен древней Руси выявил два вида стали (две технологии получения): томленая сталь (с однородным строением и равномерным распределением углерода) и сталь сварочная из поверхностного отделения стали от железной заготовки/крицы (неоднородное строение с разными концентрациями углерода) [4]. Таким образом, различие в качестве также можно принимать во внимание при рассмотрении дельты по цене сделок, близких по дате, хотя в общей динамике цен за столетие данного влияния не просматривается. Кроме того, ценообразование того времени предполагало некоторое влияние на цену удаленности места торговли от места производства ввиду торговых подорожных «сборов» близ городов.
Говоря о сравнительной стоимости импортного производства можно отметить нижеследующее. По некоторым данным, в начале XVII века один пуд (16,38 кг) европейского железа стоил немногим более чем в 2,1 раза дороже, чем железо русское у производителя. Тем не менее корректнее ориентироваться на фактическую стоимость приобретения, отмеченную в документах того времени. Если соотношение цены прута железа и доски-полицы в 1573 году близко/равно, то, делая допущение с разбежкой в пару лет, в конце XVI века цена немецкой доски железа составляет 4,5 МД (1588 год) к 6 МД (1590 год), к 3,3 МД (1592 год), что при средневзвешенной оценке стоимости русского железа не показывает удорожания (при консервативной оценке — показывает удорожание в 1,4 раза). Но если импортный металл торговался, то, безусловно, был и его выкуп.
Редкость меди на Руси говорит о достаточно хорошем стоимостном потенциале. «… наряду со своей медью в обращении была и привозная — от англичан, датчан, шведов и немцев. С 1514 года в Новгороде был открыт ганзейский торг медью. С 80х годов в значительных количествах медь завозят англичане…» [1] Говоря об импортной меди следует привести следующие данные по приобретению колоколов (таблица 2, «данные о цене за единицу веса медных котлов не меняют… картины» [1]).
Таблица 2 в электронной версии книги
Прежде всего следует отметить, что: немецкие колокола не имеют значительного веса (что, при отсутствии гарантированного сбыта, снижает долю накладных и транспортных расходов); их вес стандартизирован; какая бы то ни было дельта в цене отсутствует. То есть отдельное и пристальное внимание обращает на себя факт единой цены на импортное и русское медное/бронзовое производство.
Так же следует отметить аспект по стоимости колокольного литья (в сравнении с медью), отмеченный в исследовании цен XVI века [1]: «Данные о покупках Соловецкого монастыря (Поморье) … дают стоимость меди за 1577—1581 годы, равную, 8, 15, 11 и 9 денег (авт. МД) за гривенку, в 1582 году на Белоозере — 15 денег (авт. МД) за гривенку. За эти же годы Антониев-Сийский монастырь приобрел несколько колоколов (из них 2 немецких), заплатив по 10 денег за гривенку. В 1584 году он же приобрел колокол за 100000 из расчета 14 денег за гривенку (авт. большую гривенку).». «Таким образом, получается, что медное литье… во всяком случае не превышало ее (авт. меди) стоимость.» [1]. В пояснении прежде всего следует указать на корректное соотношение цен в середине века (литье как минимум двукратно превышает цену меди, за исключением проседания в 1556—1560 годах). Далее, цены на колокольной металл (бронза как сплав 80% меди (8—15 МД) и 20% олова (10—14 МД) в начале 1580-х годов) сопоставимы с ценой литья, но причины такого соотношения многовариантны и специфичны, ввиду чего оставлены за рамками рассмотрения, при том что в принципе подлежат объяснению с экономической точки зрения и лежат в следующих плоскостях:
— ценовая борьба между русским и европейским производителем (допустимость корректировки структуры цены (в части нормы прибыли) из расчета конкурентных преимуществ каждого по таким факторам как: труд, транспорт и сырье);
— снижение цены металла в себестоимости (вторичное использование металла (металл ранних периодов)); тогда как бесспорным обоснованием может быть появление собственного источника медной руды (применительно к Руси).
При оценке доступности необходимо учитывать такое «историческое понятие» как «медный век». Выплавка меди из породы не представляет особой технической сложности. Считается, что в XIII—XIV веках освоена и промышленная выплавка меди. Остатки старинных медных рудников находят на Урале (скажем, каргалинский центр горного производства — древнейший и крупнейший, расположенный северо-западнее Оренбурга (1000 км до Москвы), суммарная оценка выплавленной из горной породы меди — до 200 тысяч тонн) и в Сибири, в Закавказье, а также на территории Украины. Помимо активно разрабатываемой железной руды в районе Олонецка (600 км до Москвы) там же в конце XV века разведаны незначительные запасы меди. Пушечный двор в Москве основан в XV веке и там отливались бронзовые орудия разных калибров. Медь также использовалась как в изготовлении колоколов (XVI век — расцвет колокольного литья), так и прочего. Однако, вероятно по принадлежности меди к денежным мерам, направления применения «меди» особые: «иные изделия медного литья — горшки, сковороды и некоторые мелочи бытового назначения — чрезвычайно редки. [1]»
Таким образом, «медь», относимая также к денежному эквиваленту («пуло») и имевшая единые в рамках государства весовые меры: «гривенка» и «пуд», сравнительно с прочими драгоценными металлами была несравненно более доступна для денежного производства.
Считается, что во многом поиску и разработке новых месторождений цветных металлов препятствовала территориальная удаленность Урала и Сибири. Однако, в оценке масштаба исследований можно отметить обнаружение во времена Ивана III «рудознатцами» запасов меди в бассейне реки Цильма, притоке Печоры (1350 км от Москвы или 1100 км до современного Ярославля, одного из центров промыслов того времени) и настойчивые многолетние попытки «центра» дополнительно разведать указанное место. В тоже время небогатые породы не представляли интереса для медеплавильной промышленности (на примере закрытой мануфактуры в Карелии в XVII веке, 1670—1674 годы). То есть причина кроется не только и не столько в транспортной удаленности, сколько в покрытии спроса наличием импортных поставок («медь» дороже «железа» всего в 2 раза, и, даже, с относительным выравниванием их стоимости в 1570-х годах), с одной стороны, и низкой заинтересованности региона Урала и Сибири в разведке и разработке меди, с другой.
Как итоговый вывод можно заключить, что конкурентные цены на металл импортного производства, вероятно, во многом связаны с наличием месторождений и мощным развитием горного производства в Западной Европе (а также железнорудных промыслов) вблизи крупных городов. В таких условиях, присущих сырьевой экономике, читается вынужденная необходимость выхода на внешние рынки и учет цен со стороны спроса. С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов как потенциал полезных ископаемых русской земли, так и частную выплавку.
1.4 О роле денег
В рамках рассмотрения вопроса стоит отдельно констатировать то, что денги все же чеканились, а не сохранился простой обмен серебром по весу, то есть не была сохранена давняя практика использования резанных монет или же, например, широкого использования «сеченых» русских монет (к слову, это во многом следовало из практики поэтапного снижения официального веса монеты чистого серебра). Таким образом, ценность монеты была выше в силу тех же причин, которые приводят к этому в современное время:
— единые правила обмена и доступность обмена (внедрение в «массы»);
— внедрение денежной монополии принудительного характера в полной мере (низкая защищенность в плане диалога с властью и возможностей самоорганизации с определением перспективы в данном ключе), в части известных фактов выразившееся в истории государства «медным бунтом» и жестоким его подавлением (1662 год). В том числе, внедрение в исключительно государственных целях, таких как налогообложение («…Рубль м. … Рублевая пошлина стар. съ торговаго рубля. …» В.И.Даль, 1863). Говоря о Древней Руси, «С конца XIV в. и в первой половине XV в. производится чеканка „своей“ монеты уже и многими младшими князьями» «в мастерских ремесленников — серебряников, работавших не столько по заказу, сколько по разрешению князей» [7], а с 1535 года чеканка денег централизована на территории областей, находившихся под управлением княжества московского;
— потребность психологической защищенности у населения (мнимая беззащитность перед утратой общепризнанной ценности, в меньшей мере свойственная для натурального хозяйства или для домохозяйств, владеющих производством законченного продукта; недостаток экономических механизмов и условий среды, прививающих умение выстроить «игру на опережение»), а также иные факторы.
В тоже время важно отметить, что денги на Руси в их исходном понимании, много вероятно, рассматривались не как инструмент простого обмена (формальная денежная масса), но и имели системную логику отражения производительности в привязке к годовому циклу производства (экономическую оценку), как это будет показано в настоящей книге (см. ниже по тексту). И именно признаки такого устройства «счетной системы» стерты как следствие реформы 1535 года, носящей уравнительный и кратный характер.
Заглядывая в прошлое, отдельным важным аспектом развития страновых денежных систем — аспектом, который должен был быть разрешен со временем — являлось то, что с развитием производства и экономического пространства ограниченный объем металла в некоторый момент не смог бы обеспечить расчеты. Безусловно, перераспределение металла эффективно регулирует экономику (в частности, при обмене, не допускает необеспеченных торгово-денежных сделок, в отличие от необеспеченного заимствования (посредством такого рода эмиссии ассигнаций ранее, а в современности также выпуска облигаций и т.п.) с последующим дефолтом; не допускает и предпосылок к искажениям, вызванным не согласованными с паритетом покупательной способности (ППС) курсами валют, то есть мнимой соразмерностью), но, как уже отмечено, имеет некоторый физический предел. Также недостатком такой (металлической) системы является отдаленная от производительности принадлежность рудников. И вопрос перехода действительно был поставлен позднее (после обоснованного провала 1654—1662 годов) — при Петре 1, поставлен на фоне развития. Решен с вниманием к системности (без четко выраженного сегментирования внешней и внутренней торговли, то есть без полного изъятия серебра, но с разводнением) и к размеренности (по срокам и условиям), но опять же, по сути, в среде тех времен решен нагрузкой на внутренний рынок и на населяющих русское государство людей. Еще позднее, с вводом денег бумажных, государство и вовсе перешло на кредитную систему во внутренней экономике, по факту «допустив» это беспрестанно работающим печатным станком (промежуточно, манифестом от 28 июня 1786 года количество ассигнаций ограничивалось суммой 100 млн. рублей, но объем перешел рубеж в 1787 году). В части встройки в мировую экономику это являлось также системой кредитной. На рынке обеспечение бумажного рубля упало с 1769 года к 1788 году до 92 копеек серебром, а к 1814 — до 20 копеек. Более значительное падение сдерживал, вероятно, свободный обмен «одного» бумажного рубля (к слову, меньшая ассигнация — 5 рублей) на 100 медных монет, то есть 1 к 1. Реформа Д. А. Гурьева от 1818 года по сокращению денежной массы оказалась неудачной из-за полной утраты доверия у населения к денгам бумажным и показала четко сформированное отличие в восприятии денег, как инструмента торговли (бумажных), от денег с эквивалентом ценности (серебряных). Не система тех лет, но данное восприятие формально просуществовало до мирового отказа от реального «золотого стандарта» в 1930х годах.
Таким образом, до настоящего времени государство имеет требование к выделению большей ценности, нежели простой эквивалент объема металла, и не уходит, но избирательно не приемлет знаковый характер денег (в частности, коронуя на монетах орла в 2016 и отказываясь от чеканки копеек в 2018 году, сохранивших историческое изображение как напоминание о русской истории денег в обиходном настоящем, но имея бессмысленной в таком ключе чекан коллекционной золотой монеты с изображением всадника с копьем). Тем не менее, именно об исторических символах (чеканке копеек) вспоминают при распространении официального влияния на «старые новые» территории (Крым). Говоря о требовании к выделению большей ценности, это в современных условиях обусловлено необходимостью обеспечения минимального объема денежной массы с отсутствием затруднений к проявлению рыночных механизмов саморегулирования рынка (MV=PQ). Однако, корректно это достигается не дополнительной эмиссией (краткосрочным/среднесрочным преизбытком денежной массы (M0)), которая была более склонна к равномерному распределению ранее («в прежние времена, века»), но не теперь, в век близкий к монопольному владению экономикой с соответствующим сосредоточением денег в данных «точках», а созданием более гибких условий и механизмов обращения единиц денежной массы (в том числе с минимизацией связанных и косвенных потерь), притом с минимумом стимулов к переводу капитала в нецелевые сбережения (кроме краткосрочных). С другой стороны, свое влияние на рост преизбытка общей денежной массы в долгосрочном периоде оказывает излишне длительный временной лаг нахождения средств населения (домохозяйств) в накопительной части, несмотря на сопутствующие потери покупательной способности последней во времени. К косвенным причинам, провоцирующим данный процесс, может быть отнесена поддержка инфляционных механизмов на уровне макроэкономической политики (официальная прогнозная индексация денежных потоков, способствующая также и разгону инфляции год от года) и, соответственно, высокие ставки по вкладам, как выводящие средства из оборота и/или завышающие требуемую норму доходности на крединый капитал предприятий. Также к объективным причинам здесь можно отнести, скажем, отсутствие товаров в сегменте между жилой/коммерческой недвижимостью и движимым имуществом верхнего ценового диапазона (к слову, в этом видится одна из причин постепенного увеличения цен производителями автотранспорта с переходом в данный «свободный» сегмент) или же низкую вовлеченность (как неумение/нежелание) домохозяйств в инвестиционный процесс (допустим, исключая спекулятивный характер, через участие в первичном размещении (IPO) на фондовом рынке).
Стоит отметить, что, хотя общеизвестны вполне корректные экономические теории, показывающие связь денежной массы в том числе с валовым внутренним продуктом (доходом) и ее оценку (в простейшем случае — теория денег и сдвиг по кривой совокупного предложения (AS), закономерно имеющей предел производства даже в долгосрочном периоде (LRAS) c сопутствующим повышением цен), но рассмотрение системы во времени (за ряд лет), трансграничные потоки товаров и денежных средств, уровень отклонений данных статистики (как отчетной, не учитывающей как минимум теневой сектор, так, в большей степени, и статистического прогнозирования) от точных оценок, только лишь вероятностные данные относительно поведенческого фактора (например, ввода населением/домохозяйствами в денежный оборот (в так называемый агрегат денежной массы М0) некоторой доли сбережений, которая вполне может оказаться избыточной для текущего состояния экономики) — все это есть признаки указывающие лишь на некоторую степень точности оценки. Отталкиваясь от таких исходных данных, выверка и управление необеспеченной денежной массой являются слабым местом текущей мировой денежной системы и предпосылкой к возврату к обеспеченным денгам (допустим, к «электронным (криптографическим) или маркированным денгам» строго с обеспечением их в месте появления (с лимитированным вводом по уровню произведенной добавленной стоимости)). Пока человек остается носителем энергии (энергии положительной, создания, прибытка из интеллектуального потенциала) — он способен управлять денежной массой, принимая либо нет условия хождения последней.
Подводя сказанное к основной теме книги, логичными признаками сохранения принадлежности денег к обеспеченному средству обмена являлись: во-первых, тенденция к выверенному производству местных денег (например, уделами (до момента)) и, во-вторых, собственно наличие обеспеченных (серебряных, как единый верхний базовый критерий обеспеченности, в том числе в привязке к товарной (пушной) ценности) от необеспеченных, а точнее не всегда обеспеченных в полной мере, денег (обращение денег медных, «пуло», разменных мелких денег, стоимость металла которых в поздний период обращения могла не превышать ; номинала). Одним из первых обратных же признаков (возможность трансформации денег с нарастанием их массы в простое промежуточное средство обращения), как ни странно звучит, было запрещенное действие, такое как подделка денег (например, это доказывают хранящиеся в том числе фальшивые монеты в коллекции ГИМ («Денежный клад в кубышке») среди подлинной чеканки при великих князьях Иване III и Василии III), «однако следует сказать, что фальшивых русских монет XIV — XV веков мы фактически не знаем.» [7]. И так как в современности официальные денежные знаки уже простое средство обращения/обмена и в том числе защищенное, предполагая, так скажем, учет теоретических подходов в стремлении к выверенности объема, то их подделка уже не может быть объяснена целесообразностью с экономической точки зрения.
2 СЧЕТНЫЕ СИСТЕМЫ РУСИ В XVI ВЕКЕ
2.1 Логика построения денежной системы до и после 1535 года
Коротко о понятии «денга»/«денги». «Денга» (ед.) («денги» (мн.)) — это общий термин, обозначающий древнерусские/русские серебряные монеты, исходно специфицируемые по местности (начало чеканки происходит, как считают, от княжеств «Московского, Суздальско-Нижегородского и Рязанского, а после 1400 года — Тверского»). «Несколько позже других, в 20-х годах XV века, начали чеканку Новгород и Псков» [7]. Однако именно монеты Новгорода и Пскова отличаются во времени стабильностью выбитого на них изображения.
Издревле русская монета состояла из небольших, неправильной формы серебряных денег (исходно ручной чеканки). Например, даже в середине XVII века на русских монетных дворах, созданных для целей чеканки более чем за век до этого, «ударные» технологии чеканки на монетных заготовках («молотовыми снарядами», которые использовались до начала XIX века и хорошо подходили для мелкой монеты) все еще не позволяли как массово чеканить монету (в том числе ввиду скорого выхода из строя штемпелей, несмотря на то, что для ускорения еще «В XV веке… углубленные изображения и надписи стали выбивать на разогретом железе многих штемпельных болванок каленым, особо прочным маточником» [7]), так и чеканить абсолютно круглую монету. К слову, говоря о технологии, развитой и имевшей место на территории Европы, в сравнении стоит отметить:
— балансир или винтовой пресс был введен в Европе примерно в середине XVII века и ввиду разовой силы давления использовался преимущественно для чеканки крупных монет, ускоряя время чеканки в два раза;
— технология вальцевых станков предполагала вырубку по гурту чуть изогнутых монет.
«Чеканку монеты в Москве начал в 1360-х или 1370-х годах великий князь Дмитрий Иванович.». «Документы последней четверти XIV века позволяют проследить вступление в права новой платежной единицы — денги с присущей ей системой счисления, т. е. счета на алтыны. Возможно, что она впервые упоминается в 1375 году, еще под названием резаны (авт. маловероятно). Под своим именем она встречается через 5—6 лет…» [7]
И сразу стоит оговорить наличие еще одной денежной единицы — «Медные пулы.». «Ко времени Василия Темного, по-видимому, относится начало чеканки медной „городской“ монеты — „пулов“ в Москве и некоторых других городах.». «Сохранились позднейшие указания об отношениях 1 к 60, 1 к 72 и др.». «Как для монет ограниченного местного обращения для них характерно обязательное обозначение места чеканки, тогда как имя князя на них почти никогда не помещалось и поэтому точная датировка их затруднительна.». [7] Масса ранних крупноформатных «пуло» в своем большинстве колебалась примерно от 0,7 до 2,3 грамм, тогда как фактический вес «пуло» Золотой Орды доходил до 3,2 грамм и мог превышать это значение (максимальный расчетный вес «пуло» от 3,41 грамм до 6,83 грамм (таблица 8)). Согласно [8] после унификации выпуска медной монеты, «главное отличие маленьких пул от более ранних, сделанных штемпелями, вырезанными вручную» в том, что «Все монеты одного типа или варианта изготовлены при помощи одной или нескольких пар штемпелей, выбитых одним маточником.» «Всего в Каталоге описано 30 поздних пул: восемь московских, семь тверских, 12 новгородских и три псковских.» [8]. Более корректно делать вывод о распространенности «пуло», исходя из указанного критерия, нежели исходя из зарегистрированных экземпляров сохранившихся монет («малоформатные пуло»), которых более всего из Твери (7947 экз. весом от 0,33 до 0,465 грамм [8]), равно по Москве и Новгороду (1989 и 1794 экз. весом от 0,34 до 0,46 и 0,44 грамм соответственно [8]) и менее всего из Пскова (349 экз. весом 0,39, 0,36 и 0,21 грамм [8]). Момент унификации согласно [8] происходит в конце XV века, однако, принимая во внимание отсутствие датировок на «пуло», переход на единые штемпеля должен соответствовать цене меди от 7,5 МД (согласно настоящего исследования), что произошло, многовероятно, только с середины XVI века.
К слову, ранние медные монеты, о которых идет речь, чеканились из чистой меди, тогда как на фоне общей истории причисление к «медной» монете подразумевало и «билонную» монету (фрнц. «billon» — низкопробное серебро) или примесь серебра в меди, их сплав (в узком смысле определения). Понимать появление «билонных» монет на Руси, вероятно, следует как достижение при выдержке веса монеты заданной обеспеченности по цене металла. Отдельно стоит отметить, что, согласно настоящего исследования, для раннего этапа русской чеканки медная монета, по-видимому, не может быть отнесена к «билонной» в широком смысле данного понятия, имеющего под собой «в целом неполноценную разменную монету» с покупательной способностью заведомо выше, нежели обеспечение.
Таким образом, «реальное денежное обращение Руси в XIV и XV веков в основном обслуживалось очень бедным набором монетных единиц — серебряными денгой и полуденгой (полушкой), а в Новгороде и Пскове денгой и четвертью денги (четверетцой) и кое-где медным пулом.» [7]. Основная монета различалась по достоинству (исходя из содержания в монете драгметалла (веса), как отличие МД от НД, либо сменой металла изготовления, как отличие денги и пуло), тогда как деление на более мелкие производные номиналы шло по соотношению долей (например, для серебра монета в 1;4 НД, на которых изображалась птица, или монета в половину МД (; МД)). К слову, чеканка четвертцов приостанавливалась в середине XV века, а их находки чрезвычайно редки относительно денги.
Так как критерием полноты оплаты считался полный вес всех уплаченных серебряных монет, то весовая система (или распределительная по монетам с точностью до сотых грамма, «стопа чеканки») не столь привлекает внимание. В данном случае наиболее важной частью денежного устройства на Руси до XVI века является логика системного (счетного) подхода к производству денег с экономической точки зрения и смена подхода, обозначенная реформой 1535 года (1535 года, не считая в 1534 году выпуск безымянных денег и запрещение обрезанных монет).
«До 30-х годов XVI в. в источниках нередко проводится различие между новгородским и московским денежными счетами.». «Новгородский рубль сохранял свое деление на части, которое сложилось еще в период… раздробленности (авт. собственного правления Новгорода великого). В новгородском рубле считалось 216 новгородских денег.». «В московском рубле считалось 200 денег.». «Монетной единицей в обоих счетах была только деньга. Новгородская деньга чеканилась по стопе: 260 денег из малой гривенки чистого серебра, т. е. из 48 золотников (авт. мера веса золота; „… || В;съ, по три на лотъ, по 96 на фунтъ, и гирька этого в;су. …“ словарь В. И. Даля; „Русская мера веса, равная 1/96 фунта, около 4,25 грамма.“ словарь Д. Н. Ушакова), или 204 г. Московских денег чеканилось из малой гривенки 520…» [2].
Переходя к описанию принципиального этапа переоценки «русских денег» (см. таблицу 3): «Правительство… великой княгини Елены Васильевны Глинской, в 1534—1535 гг. провело денежную реформу, сущность которой заключалась в отмене старых денег, … и в чеканке новых по новой трехрублевой стопе: деньги было велено делать «из гривенки из скаловые (авт. малой) 300 денег новгородских, а в московское дело три рубли московская равно». В этом распоряжении напоминалось, что раньше, при Василии III, «из тоя же гривенки делали полтретьяста денег новгородских и десять, а в московское число полтретья рубля з гривной», т. е. 260 новгородских денег, или два с половиной рубля с гривной московских (авт. 20 московских денег составляли московскую счетную гривну). Софийская летопись, откуда взяты эти сведения,…». «После реформы на Руси получили хождение серебряные монеты трех достоинств: новгородка — копейка, московка — деньга и полушка — полуденьга.» [2]. К слову, «Когда-то половину всегда выговаривали прежде целого: «полтретья рубля» — два с половиной рубля. Этот способ выражения закрепился в слове «полтора» («полвтора»).» [7]
Помимо перепривязки достоинств монет, названных «новгородка» и «московка», по весу серебра денежная реформа 1535 года включала также централизацию чеканки.
Таблица 3 в электронной версии книги
Таким образом, при отмене хождения прежних денег и сломе структуры счета (см. описание воспроизведенной модели далее по тексту), номинально, новгородская денга сохранила превышение вдвое над московской денгой по весу (см. таблицу 4). Поскольку, как видно из проводимых реформ, веса серебра в монетах могли меняться, то приоритет отдавался, очевидно, обращению монет в рамках счетных единиц. Проверка по весу могла быть необходима: в рамках внешней торговли; для ускорения расчетов при крупнооптовой торговле или при проверке корректности выполненной чеканки. Тем не менее, вопрос веса в монетах носит важный дополняющий характер для комплексного раскрытия основополагающего принципа построения денежной системы.
Таблица 4 в электронной версии книги
Допущения инструментов торговли. По новому, постреформенному (1554 год) счету Англичанами указано счетное количество 18 пуло на «полуденгу» (то есть, исключая опечатку в книге (см. ниже по тексту запись А. Х. Востокова), 36 пуло на московскую денгу»). Соответственно, 72 пуло — на «новгородскую». Безусловно, торговля иностранцами велась исключительно посредством серебра (по весу), и оценка ими содержания медных монет в серебре не могла быть применена к торговле, но вполне объяснимо понимание иностранными купцами «пуло» как простой «составной части денги» и трактовка ее по серебру, имея ввиду 0,01 грамм серебра. Тогда в полуденге (полушке) имеем порядок значения 0,18 грамм (именно как русскую стоимостную оценку данного денежного средства, ведущую к счетному весу гривны в 216 грамм). Данная концепция в силу высокой нормы заявленных потерь при производстве (возможно объясняемых многократным циклом обработки) довольно противоречива, однако бъективна и не может не быть изложена в рамках поиска объективного взгляда и разбора всех данных.
С другой стороны, когда медных «пуло» достоверно (согласно источников данных и обобщенного исследования этих источников в рамках данной книги) считалось 120 на НД, 18 и 36 медных пуло представляется внутренней, довольно удобной мерой счета (конвертации) — как тысячные доли от «малой гривны серебра» в медном эквиваленте (36/36000 и 18/36000, 1/1000 и 0,5/1000). Таким образом, как видно из таблицы 5, «пуло», выполнявший роль «регулятора кратности», с высокой вероятностью после реформы не сразу утратил свое внутреннее значение.
Итак, с одной стороны, выбранная реформаторами кратность обоснована «рациональной экономикой» (исключая заявление о чеканке без потерь из 204,75 (или 216) грамм металла выходит большее количество номиналов), с другой, видим учет содержания прежнего количества монет в 120 пуло (согласно настоящего исследования) в новгородской денге в новой системе и неявный намек на учет прежней денежной системы: 300 НД по 120 пуло; 1200 полушек по 30 пуло (то есть за алтыном остается 360 пуло). Но под этим лежит четко осознаваемый переход в приоритетах, когда разумная экономическая оценка (см. далее по тексту «пуло») сменяется кратной (жесткой) математической (с ровным переходом 3 в 6, 12 и строго десятичным порядком кратным 10 и 100).
Касательно «долей», как справочный материал необходимо отметить, что в рассматриваемый период (XVI век, вслед за денежной реформой) дополнительно к алтыну («3 новгородские денги» (3 НД)) на Руси принимаются такие счетные единицы как: гривна («10 НД), полтина («50 НД) и рублевикъ (или «тин», составлявший 100 НД (то есть счетный рублевикъ под эгидой Москвы, московский)).
2.2 Анализ рынка во времени на фоне денежной системы до и после 1535 года
Описание реформы 1535 года в источниках содержит более чем спокойный характер, однако, очевидно, реформа в купе с политической ситуацией явилась некоторым «водоразделом» между стабильными ценами 1500—1530х годов и их кратным увеличением к периоду 1540—1590х годов. На примере хлеба (хлеб показал наибольшее среднее удорожание за XVI век — 4 ; раза в сравнении с прочим (скот, мясо, масло животное, сено — в 2—3 раза) [1]) складывается следующее представление вековой динамики (таблица 5 с индексами цен).
Индексы цен приведены за «четверть». «Четверть», как мера объема сыпучих материалов или продуктов (например, зерна; запись о хлебной четверти можно встретить в актах 1490 года), существенно разнилась во времени. В XVI веке «четверть хлеба»: «В XVI веке 1 четверть ржи = 3 ; пуда зерна ржи = 57,33 кг; = 4 пуда = 65,52 кг; в XVII веке = 6 пудов ржи (5 пудов муки), к концу XVII столетия = 8 пудов = 131,04 кг и фигурирует как „московская осьмипудовая четверть“. В ряде областей России в XVII века известны местные четверти различного объёма.» [2]. Отмечу также такое понятие как «четверть сибирская» в 3 и 4 пуда в привязке к 17 веку). Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона (Санкт-Петербург, 1890 — 1907 годы) несколько уточняет: «В 1641 и 1669 гг. Ч. муки ржаной положена в 5 ; пудов, а ржи Ч. в 6 ; пудов и с мехами; в 1654 г. Ч. является в 8 ; пудов, а в XVIII в. она, как и куль, числилась в 7 пудов 10 фунтов.». «Четверть» иных товаров отлична: в «Торговой книге» указано «Четверть, что слывет вощаная, 12 пуд,…» (то есть воска).
Таблица 5 в электронной версии книги
Аналитически оценивая цену хлеба за целое столетие, можно сделать вывод, что на том этапе развития отсутствовал «хаос» цен, понимая под «хаосом» динамику, направленную исключительно вверх и связанную с инфляционными витками по причине отмечаемого в современности «управления посредством денег», а не управления посредством реально эффективных проектов (то есть «проекты с целью на шаг вперед» и оценка их эффективности (как гармоничной встроенности в среду) не просто с текущей позиции, не просто с учетом прогноза развития смежных отраслей, но с учетом соответствия будущим целям развития) и подтвержденных в плане комплексного развития человеческого потенциала проектов.
Уровень цен в XVI веке увеличился на товары первой необходимости единожды: после реформы 1535 года, ступенчато, в 2 раза. Тем не менее, даже данная инфляция во многом представляется связанной с разрушением построения прежней системы ценностей (взвешенной валюты), так как, с одной стороны, прецедент по отмене ценности старых денег был реализован (хоть и частично, ввиду сохранения цены в весе металла), с другой, был сбит экономически обоснованный ориентир производительности многих поколений.
2.3 Исследование вопроса содержания «пуло»
2.3.1 Кратность и системные аспекты
Не касаясь европейского устройства денежного рынка, совершенно целесообразно и подтверждено фактами наличие мелкой (медной) разменной монеты в древней Руси — «пуло».
Вопросительный характер пояснений, сделанных А. Х. Востоковым в книге «Описанiе русскихъ и словенскихъ рукописей румянцовскаго музеума» [3], опубликованной в 1842 году, интересен, поскольку содержит в себе, помимо «изысканий на тему», также и открытие логики прежней денежной системы на Руси. Формулировка вопроса лежит вокруг рукописи «№II. АЛФАВИТЪ въ 12 д. или мал. 8.264 л. скорописью XVII в.» и следующей записи:
«П;ло величеством i образом скопейк; дљлано искрасной мљди и чекан денежной, а продавали их по i за серебряную денг;, а ннљ вмосковском гдрствљ их недљлаютъ.» (авт. «i» соотносится по кириллице с числительным знаком «10»).
Данная запись бесспорна в части, подтверждающейся историческими фактами, что «пуло» еще продолжали чеканить в XVI веке («малоформатные пуло»). Вопросительный же текст А. Х. Востокова, относимый к упомянутой записи, содержит (за некоторым исключением) следующее изложение:
«Иностранцы, бывшiе въ Россiи, не согласно показываютъ ц;ну пула и содержанiе онаго къ деньг;. … въ 1517 г. пос;щавшiй Россiю, пишетъ, что въ Московской деньг; было шестьдесятъ пуловъ. По расказамъ Англичанъ прi;зжавшихъ для торговли во время Царя Iо. Вас. ча (см. въ IV ч. соч. и перев. Рос. Акад. разсужденiе… о монетахъ и Hakluyt’s Voyages I 285) въ 1554 году 18 пуловъ равнялись съ полденьгою. Сл;довательно въ деньг; было тогда уже только… пуловъ? Наконецъ Петрей, жившiй въ Москв; при Лжедмитрiи, говоритъ, что у Рускихъ въ прежнее время была м;лкая м;дная монета, называемая пулами, коихъ 120 шло на одну серебреную деньгу (* Petrei Musskowitische Chronica. 5-ter Th. 602.). И такъ вдвое больше …! Но может быть Петреи разум;лъ Новгородскую деньгу, которая была вдвое дороже Московской?
Показанное въ алфавит; содержанiе пула къ деньг;: 10=1, слишкомъ не согласно съ вышеобъявленнымъ, …?» (А. Х. Востоков, 1842)
Сохраняя историческую достоверность в данной книге и привязку к датам, следует отметить, что «Лжедмитрiй» по воспоминаниям современников (например, Jacques Margeret) — действительный потомок Ивана IV из рода Рюриковичей, Дмитрий, признанный родными и поддерживаемый жителями Москвы, правивший в период 1605—1606 годов и далее, вне Москвы, до 1610 года.
При этом, в третьем показании, Петрей пишет о «прежнем времени». С равной вероятностью могут иметься ввиду как довольно отдаленные времена (не более столетия, вероятно), так и период в несколько десятков лет. То есть допустимо отнести запись на оба периода, и «до» и «после» реформы. Это тем более обосновано, что изменение покупательной способности денег (столь легко продавливаемое в настоящее время макроэкономическими механизмами и кредитно-денежной политикой) в непростые исторические времена политически крайне недальновидно и, потому, маловероятно, в отличие от простого изменения (в плане инструментов денежного оборота) денежной системы и, в дополнение, свойственной тем временам задачи к централизации власти. И по сему отнеся утверждение и на первую половину XVI века, и сопоставив с показанием первым, подтверждается вывод А. Х. Востокова: «новгородская денга» («которая в два раза дороже московской») содержала 120 пуло, московская денга — 60 пуло.
В отступление от основной тематики книги следует заметить, что в раскрытии этого вопроса ключевыми становятся записи иностранцев о денежной системе и о торговле на Руси (отражая известный закон о том, что со стороны виднее (кириллическое «Аз-Он»)).
Ниже проведен анализ (преимущественно на основе «рациональной» системы счета Новгорода великого (системы счета в 216 НД)), позволяющий сквозь призму обращения «пуло» охарактеризовать значение реформы 1535 года для экономики страны (как критерий эффективности в дореформенное время древней Руси, так и в постреформенное, но, соответственно, со смещением в сторону «математической» системы счета (московской системы счета в 200 МД)).
Совершенно очевидной и корректной (при условии достоверности всех сделанных записей: как в «Алфавите», так и непосредственно А. Х. Востоковым), имеющей высокую долю вероятности является воспроизведенная модель, включающая наполненность «пуло» (120 пуло в привязке к новгородской денге (НД) и, далее, к счетной единице по меркам XV века в 216 НД) на уровне 25920 пуло. Также с высокой долей вероятности можно говорить, что система счета отражала некоторый годовой период времени — 360 дней, что, предположительно, по-старинному могло значить 365 дней за вычетом праздников в 5 дней с учетом «погрешности точности (отклонения)» (всех праздников, включая основные, на Руси было отмечено не более 9 дней). И это же число — полный круг в градусах из которого легко/удобно считать доли: 216 пуло в три дня (72 пуло на один календарный день (условно производственный)). То есть счетная единица в 216 НД из «малой гривны» — это отражение средней производительности (например, домохозяйства) в течение года, или, другими словами, механизм оценки обеспеченного объема денежной массы. К слову, согласно современного подхода 360 дней вполне отражает производственную длительность года (за вычетом порядка 5 праздничных дней, не укладывающихся в рабочую семидневку (неделю)).
Итак, такой эквивалент («малая гривна», а точнее счетное деление последней) крайне удобен как для выставления цен (главным образом), для грубой оценки годового товарооборота в денежном эквиваленте и включаемой в него прибавочной стоимости (из расчета счетной единицы на одну или несколько экономических единиц (двор или несколько дворов, домохозяйств) и, таким образом, требуемого в обращении металла, так и для наблюдения с оценкой перетоков между людьми и домохозяйствами (на ограниченной местности, при ограниченном количестве индивидуумов, при известном объеме маркируемого металла в обращении). «В этой же связи следует отметить, что заметные отличия выпускавшихся монет обеспечивали возможность контроля со стороны государства.» (авт. территориальные отличия) [7]. Система раннего Новгородского счета (216 счетных монет) была не столь удобна для счета математического, сколь удобна для счета управленческого. Стоит дать высокую оценку возможностям планирования по году и выстраивания общей денежной массы.
Соразмерность «пуло» (как стоимость единицы работы) в различные времена и, соответственно, смещение (как отражение сути преобразований, сделанных в ходе реформы 1535 года) показаны в сравнительной таблице 6.
Таблица 6 в электронной версии книги
Например, хозяин дома, имеющий на иждивении одного человека, имеет единственный в округе яблоневый сад. Сад плодоносит через год (400 кг/год). Допустим этот источник должен дополнять его совокупный денежный доход на 45% (до необходимых 100%). Согласно сложившихся цен хозяин рассчитывает, что для закупки продуктов ему необходимо 50 пуло в день, то есть 18000 пуло в год (100%). То есть 200 кг яблок должны ему принести 8100 пуло или не менее 41 пуло/кг — цена хозяина дома до учета прочих «рыночных» факторов. Остаток, 9900 пуло (не менее 28 пуло на день, то есть ровно 28 алтын) восполняется наемными работами. Тогда как алтын — 5 дней работы (по 72 пуло), то наемных дней — 140. Это может быть как работа по сути (вспахать поле), так и как оценка работы на результат (скажем цена трофея при профессиональной охоте: если белку можно добыть в среднем за день независимо от сезона, то ее стоимость составляла бы 72 пуло).
Затронув тему охоты и меха, здесь также стоит пояснить вероятную выверку денежной массы по ценности пушного товара. К истории вопроса: «Следует еще отметить, что многочисленные сообщения летописей XII–XIII веков о рыночных ценах и различных платежах постоянно упоминают в неразрывном единении слиточное серебро и малые единицы — куны и векши (белки), присоединяя иногда и мордки, но не содержат никаких намеков на сколько-нибудь условный характер ценности малых единиц.» [7] Прекратившие свое физическое существование малые платежные единицы прошлого упоминаются по-прежнему, как будто они стали арифметическими величинами, своего рода платежными коэффициентами. В отношении одного из видов реальных платежных ценностей — пушнины — это известно совершенно достоверно и засвидетельствовано документами (правда, несколько более поздними)…» [7] Шуба зимой — это абсолютный критерий выживаемости и потому всегда востребован и универсален. То есть, имея в распоряжении некоторое количество такого пушного товара, можно было гарантированно его реализовать (обменяв на денги) и прожить уже на денги год. Вот данные из «паутины» (internet): на пошив изделия до колена нужно 60 (от 40 до 80) соболей или куниц либо 200 белок — и те и другие равномерно распределены по лесу (более крупная дичь не требует такого кратного количества, обитает местами, в удаленных районах или стаями и, таким образом, статистическая оценка трудозатрат не достигается). Например, в 1561 году «шуба беличья» стоила 200 МД, и также в 1577—1578 — 200—220 МД [1] или 12000 пуло; тогда как к 1588 — проходила по стоимости уже 300 и 400 МД [1] (при этом «народ искажался как мог» и в покупках под записью «Москва (Казенный двор)» около 1585 года проходили «шуба хребты бельи» за 1200 или «шуба черева бельи» за 900 МД, тогда как Соловецким монастырем «шуба белья хребтовая» в 1564 году покупалась закупалась за те же 200 МД — то есть и в теперешные времена, 2021, перекочевали и пока есть старые недочеты). Шубы же куньи выходили в аккурат по «малой гривне» (очевидно поэтому и приняты в оценку, так как мех соболя был более ценен и стоил от 2000/2600 от 3000/3600, хотя в 1597 году и проходит выпадающая из ряда данных покупка Михайлов-Архангельского монастыря — «шуба соболья» 1200 МД) или кратно/двукратно ей: 1558—1559 — 800—1200 МД (поношенная); 1574 — 600 МД; 1594 — 700 МД (держана). Сопоставив вышесказанное с записями в письменных источниках об оценке в «векшах» («веверицах», «веверица в ряде случаев может быть и шкуркой белки» [7]) и «мортках», носящими довольно общий характер, можно утвердить мнение, что существовала привязка к двум точкам оценки: беличья шкурка (белки многочисленны, их добыча не сильно квалифицированное занятие, но и количество выше для полноценного защитного мехового изделия) и шкурка куницы (потребуются знания и много времени). Таким образом, реальной привязкой могла довольно легко переназначаться линейка ценности денег (в том числе переоценкой в зависимости от смены формального уровня обеспечения денег). По отдельным сведениям в 1399 году 1 мортка = 2 векши (БРЭ), по другим «Высказывалось обоснованное предположение, что куне1 некогда соответствовали шесть вевериц.» (согласно [7]). Проверяя предположение в [7] видим: площади одной мортки соответствует 3,3 векши (200/60), тогда как оценка шуб «равной» площади между 1575 и 1595 годами показывает удорожание 2,3 (из 2х и 4х цен в среднем, соответственно, 650/280 МД) — округляя, стоимостное соотношение действительно составляет 6 (3*2). Хоть довольно очевидно, что данное понятие учтено в момент составления исконного денежного счета (на русские серебряные денги) как обоснование, хоть все еще еле-еле прослеживается в XVI веке (к слову, лишь только на указанных меховых изделиях и не может быть реально эффективным «ценностным якорем», распространяющимся на всю номенклатуру цен), но собственно с вводом денег серебряных ушло закономерно («заведя серебряные деньги, — они «мортки оставиша»» [7]). Также очевидно, что в городах, отдаленных от мехового промысла данное понятие стерлось в первую очередь, на что при серебряных денгах вполне достаточно смены 1 поколения. «В то же время эти сообщения и некоторые другие документы позволяют до какой-то меры уравнять между собою куну и мортку. В одном случае после упоминания куны имеется разъяснение „еже есть морд куней“…» [7].
Касательно оценки товарооборота и связи с денгами необходимо понимать — в ранней истории вполне сохранялись самообеспечение и натуральный обмен со своими допусками (люди еще не были обременены денгами), то есть производители (добытчики) и пути товара были хорошо известны. И человек тем менее зависел от денег, чем больше производил (или, скажем, добывал охотой и рыбалкой). Таким образом, говоря о денгах
и об объеме наполнения монетной системы, последний, очевидно, предполагал умеренную долю приращений и связан, во-первых, с наемным трудом и службой на общественные цели (имея ввиду приглашенных князей с дружинами, у которых «закон сильного» должен был иметь второстепенную роль за приоритетом уважения и наличия рассудительности и которые просто «выбирали» в итоге часть из прибавочной стоимости, то есть на которых последняя частью тратилась), а, во-вторых, с обеспечением базового уровня сбережений вновь созданного домохозяйства (до/для включения его в равновесный товарооборот; в том числе из денег «первых»). В остальном так называемые «рыночные законы» в раннюю эпоху «никто не отменял» и поэтому изменение цен вполне могло обеспечиваться стационарной денежной массой и ее внутренними перетоками, то есть дополнение реального обращения денгами исконно было, скорее, условным. Как известно, в течение пары десятилетий цена могла меняться кардинально (то есть в обе стороны, на ±50% и более, в том числе ввиду малых объемов производства вкупе с территориально разрозненным и временным характером спроса). Но все же, говоря о внутреннем прибытке денежной массы, последний мог быть оценен из расчета урожайности на дополнительных пахотных землях и т.п., однако, скорее всего, такие оценки условно лежали в пределах выплаты служивым людям жалования сверх поступивших в казну денгами сборов и платежей и просто фиксировался общий объем металла, выпущенного в обращение. Влияла же, в свою очередь, естественная регуляция — участие во внешнеторговом или межудельном обороте (в том числе как дополнительный фактор, способствующий развитию). Но «рано или поздно» доля «вымытых» из оборота денег (если так) должна была быть как-то восполнена, поэтому удаленную торговлю отчасти ограничивали пошлинами, а впоследствии и денежной политикой.
Предварительный вывод о становлении денежной системы и формировании денежной массы достаточно хорошо просматривается на описании целевого содержания «пуло» в русской денге. Данное выше изложение, трактующее записи, сохраненные и репродуцированные А. Х. Востоковым, доказывает высокий уровень развития денежной системы на Руси к моменту реформы (в отличие от современных представлений о прошлом, как о завязке денежной системы на торговле шкурками животных или посредством их) и показывает причины мощной и, главное, закономерной динамики перестройки, волнового изменения и дальнейшего развития денежной системы после реформы 1535 года в период XVI — XVII веков.
Рассматривая изменения 1535 года очевиден тот аспект, что была введена простая математическая кратность и выбрано для этих целей ближайшее деление от 260ти к 300м (обеспечившее к тому же расширение денежной массы при ограниченном количестве металла). После смещения реформой 1535 года весов в сторону простой математики (вместо: «от меньшего к большему» как «от обеспеченного к точному», что только и возможно, так как исходная историческая и логически первая единица — «товар», а не денежная масса) экономическая точность счета (сознательность «натурального хозяйства») стала потеряна/недостижима. К тому же, как итог, подорвана и нагружена с экономической точки зрения очевидно более развитая новгородская экономическая система: по денежному счету происходит обесценение дня с 72 до 33,3 пуло (с 0,47 до 0,19 по эквиваленту серебра на «пуло»). «Гривна» (10 «новгородок») и «полтина» (50 «новгородок», равно как и 100 «московок») являлись лишь трансформацией более ранних понятий под новый математический денежный счет.
В рамках аналитического рассмотрения последствий перехода на новый денежный счет, резюмируя, стоит обратить внимание в части утраты счетных характеристик «пуло»:
— соответствие одного дня, приравненного к 100 пуло по полной «малой гривне», то есть 300*120/360=100 пуло в день (или от обратного счета об этом говорит коэффициент перевода 260/300=0,86 (6)) не являлось счетным. То есть уже не играло роли то, что по монетной стопе: (1) при гипотетическом условии снижения веса медной монеты по сниженному весу серебра в НД общий вес «пуло» в привязке к году остается практически прежним; (2) как при гипотетическом сохранении веса медной монеты, так и при снижении, цена 3х дневной работы (260 пуло «до» и 300 пуло «после») по эквиваленту серебра на «пуло» остается практически прежней.
— ввиду принятых реформенных «упрощенно математических» характеристик устройства денежной системы и их влияния вышло, что со смещением содержания «пуло» к 100 (очевидно к концу XVI века) уже не идет речи о возвращении к полной доле однодневного эквивалента, а цена дня в «пуло» сокращается в 1,2 раза (33.3/27.7). Несмотря на рост цены меди, сокращение это сохраняется в силу «пуло», исходно номинированных выше цены меди в них.
К концу столетия девальвация (обесценение) серебра (помимо прочего, вероятно, ввиду насыщения рынка металлом) выводит «пуло» из экономических расчетов. При этом речь идет именно об экономическом следствии, а не о мнимом неудобстве расчетов посредством «пуло», весомость которых для населения можно соотнести с реальным уровнем цен (ценниками того времени за столетие, имевшими следующий порядок: чеснок — 2-4 пуло/головка; яйцо — 4—6 пуло/шт; молоко — 8—16 пуло/литр; зерно в разные годы могло стоить 18—77 пуло/кг; соль — 18—54 пуло/кг; животное масло — 62—402 пуло/кг; мед — 219—402 пуло/кг [1]).
2.3.2 Особенность счета на «пуло» и алтыны
Прежде всего стоит обозначить, что в денежном счете не совсем правильно для доказательств прибегать к словарному, превознося над понятийным и математическим. Таким образом, татарское «алты» (шесть) не есть «алтын» (слова разные), а потому всегда останется косвенным свидетельством. Цифры займут лидирующие позиции позднее, и тогда уже непосредственно выйдут на передний план. Тем не менее И.Г.Спасский очень корректно и уверенно («бесспорно, по крайней мере в Московском счете» [7]) утверждает в содержании в московском счете алтына на уровне 6 МД. И здесь нет никаких противоречий, скорее наоборот: алтын не условное понятие «6 денег» или «3 денги», а привязка к 360; в московском счете не было иной возможности отразить очевидно принятую повсеместно производительность по году (алтын, привязку к году, 360) иначе как использовать «алтын» (то есть 360 пуло (6*60)), тогда как в скла;дном Новгородском, являвшимся основой, это могло легко выражаться и через понятие 72 пуло (72*5) и через понятие «алтын» (то есть 360 пуло (3*120)). И если и искать здесь «алты», то «алты» находится шестьдесят («алтмыш») раз. Стоит заменить, И.Г.Спасский далее пишет, что «Алтын долго оставался местным счетным понятием центральной и восточной Руси; в Новгороде и во Пскове им не пользовались до начала XVI века» [7]. Это особо ярко должно было проявиться после денежной реформы 1535 года, когда у Новгорода не осталось иной возможности сохранить принципы своего
счета на 360 и 216, как только через «алтын».
Алтын по «первому» новгородскому счету есть 3 НД или 360 пуло. Эта величина тождественна 1 пуло на каждый день года или же 5ти дням работы (360/72=5). Продолжая кратность, счетная единица содержит 72 алтына (216/3), не предполагая связь с полным весом гривны. К слову, если условно приурочить счетную единицу к году (как некоторый ценностный критерий для населения), то имеем 18 НД (216/12) в расчете на месяц, то есть 6 алтын (или 2160 пуло). Итак, до реформы отчетливо виден смысл алтына, как критерия денег во времени (к слову, проводя параллели с современным устройством счет на алтыны можно условно сопоставить с критерием МРОТ в XXI веке). После — математика денег не воспринимается как экономический инструмент (по крайней мере в официальной трактовке) и уступает место простой математике.
Говоря о кириллическом словообразовании по слову «алтын», исходно «алтын» — 3 денги (3 доли), формирующие целое («алтын» — «аз-люди» «твердо» «согласие» «ценности»). В новгородском денежном счете «целое» — соответствие году (равномерно) либо же 5 дням (реально).
Понятие «алтын» в новом (московском) денежном счете соответствует 3 НД или 360 пуло или 1/100 как «малой гривны», так и счетной единицы. Но расчет «пуло на день» дробен, то есть неприменим. Позднее, не ранее последней четверти XVI века, вероятно смещение в полностью математический аспект (300 пуло) и видим окончательный уход счета от размерности года. Сразу стоит прописать будущее понятия «алтын» в ключе реформ, проводимых около 1700 года: «… серебряный алтын быстро прекратил свое существование.». «Появившийся в 1704 году круглый серебряный алтын (3 копейки) после 1726 года не чеканился.». Монета с надписью пятиалтынник так и не была выпущена, хотя был указ от 1704 года. Также «Имеется указание, что в 1721 году Петр запретил государственным учреждениям упоминать в счете алтын.». [7] В связи с отсутствием номинала в 1760 году выпущены 15 серебряных копеек. Алтын в совершенно ином разменном качестве появится только «в виде медной трехкопеечной монеты» «в 40-х годы XIX века». [7]
После реформы в обобщенном денежном счете ключевая длительность для накопления номинальной полноценной оплаты в «пуло» стала кратной 3м дням. Следующие ступени оплаты составляли 6 и 9 дней. Дробные доли, соответственно: 2ая, 4ая и так далее, включая 10ую долю). В этой связи свое место занимает именно 1/10 (десятина, с сохранением 300 пуло или девятидневной оплаты). Фактически, выделение «десятины» в московском счете, а после (при проецировании московского денежного счета на новгородский, не имевший такого рода предпосылок) и в унифицированном денежном счете, может представляться как элемент «добровольно-принудительного» характера, поскольку нет возможности выделения в целом значении. Тем не менее, это скорее есть просто недостаток строго математического счета, на который интересно обратить внимание.
Реальная же причина существовавшего понятия «десятины» кроется в работе принципа принудительного положительного внешнего эффекта в естественных условиях замкнутости, который в зависимости от преследуемых целей, имеет задачу либо «отдать на развитие среды, чтобы получить», либо, в другом случае, банальный налог. Общепризнанно и следующее определение: «… Десятина ж. десятая часть чего, одна десятая доля; подать составляющая десятичную долю съ имущества или дохода.…», а также «… || М;ра земли:…» (В. И. Даль, 1863). При этом основной становится не форма сбора, а цель расходования средств, тогда как исторически можно заметить двунаправленность «целевого распоряжения» этой частью.
Среди проявлений «десятины» можно отметить десятинную государеву пашню и ее обработку, как плату за землю (однако в отличие от столь лояльного наименования соотношение это в действительности было выше: от 6:1 до 4:1 [13]). Если со сбором на государственные нужды все более или менее понятно и зависит от направленности и стратегии властей, то не возвратный, но «отпускной характер» десятины стоит пояснить. Чет (четверть) — это также мера земли, равная ; десятины (десятина: до 1753 года «квадрат со сторонами в 1/10 версты, 2500 квадратных саженей» [2, 13]). В конце XVI века имело место снятие государственных податей («обеление») применительно к площади запашки в пользу помещика (авт. при соблюдении дополнительных условий). Так, закон об «обелении» пашни предполагал «обеление» до 10% общей пашни поместья « (владевшие, 50-ю четвертями, могли претендовать на «обеление» лишь 5 четвертей пашни, тогда как на бо;льших площадях процент отличался в меньшую сторону (например, для владений в 100—200 четвертей — обеление 10 четвертей)).» [5 (авт. согласно источников конца XIX века на основе писцовых книг)]. Хотя десятая доля не является «ярко выраженной» в ключе закона (является скорее косвенной) и составляла при отнесении общего «обеления» на запашку помещика более существенный процент, тем не менее, этот факт есть допустимый пример обратной трактовки десятой части.
К слову, помимо «десятины», стоящей отдельно в понятийном ряду, находятся и иные определения со строго установленным фискальным или договорным характером, такие как «оброк»: «оброк есть налог либо отдаточная часть, получаемая с известного предмета» и «оброк есть доход, получаемый на основе частноправовых отношений». В отличие от указанных понятий существовала и так называемая барщина. «Эволюция» закрепления барщины проходит через договорную основу (договор или ряд), имея временный долговой характер (как денежный на обзаведение, так в памятниках письменности упоминается и отдание части урожая за пользование землей). Далее, пройдя период беспредельной эксплуатации барщина закрепляется в объеме только в 1797 году (Манифест о трехдневной барщине).
2.3.3 Достоинство или обеспеченность, номиналы и период хождения «пуло»
Отступая от поясняющей записи А. Х. Востокова и возвращаясь к исходной записи автора «Алфавита» XVII века, можно прочесть: «Пуло номиналом (величиной) 10, подобный (по образу, то есть «по размеру (?)» либо «по изображению всадника (?)») «копейке» (новгородской денге), сделанный из красной меди и отчеканенный как денга, а продавали их по 10 за серебряную денгу…)». Согласно принятого счета является логичным, что под серебряной денгой понимается новгородская денга, нежели московская (отличие же в тексте по наименованиям «скопейку» и «за серебряную денгу» связано с тем, что в первом случае автор имеет ввиду образ монеты, во втором — строго достоинство монеты). К слову, автором в книге различаются понятия «достоинство», как обоснованная стоимость, и «номинал», как условно установленная стоимость. Далее автор «Алфавита» пишет: «… а ныне в московском государстве их не делают». Говоря об отнесении к периоду следует отметить, что денги с изображением Святого Георгия (всадника с копьем) были известны еще за 100 лет до реформы 1535 года (см. далее по тексту «копейка»).
Запись в «Алфавите», с одной стороны, подтверждает известный факт выхода «пуло» из обращения. При этом «пуло», как артефакты, не имеют явных датировок (тем более малоформатные). В тоже время запись представляется корректной, когда не противоречит утверждению Петрея, что «пуло» уже не было в обороте к 1605—1606 годам. То есть вопрос более точной датировки данного «Алфавита» (датированного XVII веком) может быть ориентировочно решен отнесением на период 1606—1653 годов, поскольку «пуло» упоминается как медная (то есть исключительная в данной характеристике) монета.
С другой стороны, утверждение допускает, что влияние десятичного счета со временем «взяло свое» и содержание «пуло» в денге также сместилось к 100 (авт. вероятно, в последний известный период из эпохи нахождения в обороте) вместо 120 (см. пункт 3 таблицы 6).
И, наконец, утверждение говорит о сборном номинале в «10 пуло». В истории сохраняется «общее место» о номиналах ранних русских монет, не превышавших единичный, с их делением (денга — полушка; денга — четвертец) и разменом (денга — «пуло»). При этом сеченые серебряные денги своими достоинствами стоят отдельно (их деление происходило от веса, скажем, «легкие, новые — пополам, более тяжелые, старые — натрое; получалась денга.» [7]). Так, цена, отмеченная в приходной книге как «3 и 3/10 МД (1592 год)» [1] или 3 МД и 18 пуло (либо 3 МД и 15 пуло), очевидно, не являлась исключением в ценообразовании, то есть утрата «разменного» номинала в 1 пуло в системе счета происходит не ранее 1592 года. Запись же в «Алфавите» о сборном номинале в «10 пуло» в реальной чеканке не может быть подтверждена без детальных исследований. Целесообразен анализ типов монет (систематизированных археологических находок «пуло»), их изображений, включая монеты с двусторонним рисунком без надписи. При этом аргументом, никак не подкрепляющим сборный номинал в «10 пуло», является низкая обеспеченность ценой металла (при цене за гривенку меди в 10 МД такая монета при весе 0,68 грамм оставалась бы дешевле номинала в 10 раз). Попытка подмены номиналов (к тому же перекрестно металлической) по историческим данным произойдет только в XVII веке.
Таким образом, запись автора «Алфавита», хотя автор и мог как быть свидетелем тех событий, так и опираться на такого рода устные источники, не носит ясный и неоспоримый характер, лишь косвенно подтверждая период выхода «пуло» из обращения (с 1592 до 1605 год, включая голодные годы 1601—1603, резко меняющие характер цен) с его предположительной кратностью 100. К слову, именно этот период косвенно подтверждает начавшаяся несколькими годами позднее "потеря веса" серебряной денги - как признак нехватки разменной монеты в обороте.
В рамках настоящей книги целесообразно дать дополнительную аналитику по стоимости такого металла как «медь» — металла обращения «пуло», а также будущего металла чеканки русских денег. «Цены на медь (в московских денгах за гривенку, по годам)» [1] представлены в таблице 7.
Таблица 7 в электронной версии книги
Хотя купить медь по ценам середины века оставалась редкая возможность до конца века, но обобщая данные таблицы 7 видим среднее удорожание:
1) Если отбросить статистически выпадающие по значениям годы (1556 и 1593), то 7 МД в около 1550 года, 10 МД около 1570 года, 11,5 МД около 1580 года, 11,5 МД около 1590 года, 13,5 МД в конце XVI века;
2) Если принять во внимание полный ряд, то 6,25 МД в около 1550 года, 10 МД около 1570 года, 11,5 МД около 1580 года, 11,5 МД около 1590 года, 11,5 МД в конце XVI века.
Примерно 10 МД за гривенку (409,5 грамм) меди — это 1/60 малой гривны серебра (условно, при сопоставлении, 1/120 большой гривны). Ввиду минимального отличия в то время покупательной способности денег от веса серебра в них, можно сделать вывод, что упавшая ввиду инфляции во второй половине XVI века относительная денежная стоимость серебра продолжала превышать стоимость меди в 120 раз (снижение с 200-кратного превышения (начало 1550х годов с ценой от 6 МД за гривенку меди (1/100 малой гривны)) в 1,67 раза (10/6)). Если взять вес «маленького пуло» на минимальном уровне (0,34 грамма), то из гривенки (409,5 грамм) выходило порядка 1200 пуло, тогда как для стоимостного эквивалента «малой гривны серебра» с учетом цен металлов требовалось 72000 пуло (1200/409,5*204,75*120). Согласно кратности «пуло» в «малой гривне» было 36000 пуло, то есть металл в монете 1 пуло стал дешевле номинала всего лишь в 2 раза (72000/36000). При этом переоцененность «пуло» после начала штамповки «маленьких пуло» совершенно корректна, так как непосредственно вес металла в монете и должен был стоить дешевле, чем стоимость монеты, во избежание переплавки. Отступая же от заданного веса, исторически, можно говорить об обеспеченности 1 пуло (см. таблица 8).
В веке XVом существовали «крупноформатные („полновесные“) пуло», вес которых также не отличался стабильностью и расчетная масса которых с учетом прежней системы счета и цен на медь показана в таблице 8. При этом именно весу монет (стандарту веса или обеспеченности) уделялось внимание с его соблюдением в конкретном ценовом периоде чеканки, о чем говорят необрезанные монеты после неточного чекана или слишком сильного плющения.
Таблица 8 в электронной версии книги
Поскольку соотношение НД с фиксированным весом (неизменные 260 НД или 520 МД) и весовой размерности медной м. гривенки четко закреплено, то с учетом ценностного соотношения металлов (серебро — медь) определяет финальный общий вес 31200 пуло к гирвне серебра. Этот общий вес будет являться исходным в определении содержания обеспеченных «пуло» в м. гривенке и весовой доли (веса) 1 пуло.
Например, в предположении цены б. гривенки меди в 4 МД, то есть в 260 раз дешевле серебра, чеканится 120 пуло из м. гривенки меди с весом до 1,71 грамма. Максимальный расчетный вес «пуло» из условий счетной системы может быть определен крайними точками интервала от 3,41 грамм (при цене б. гривенки в 1 НД или 2 МД) до веса в 6,83 грамм (выдержка которого, однако, утрачивает значение как ввиду низкой ценности меди, так и завышенного применительно к удобству обращения веса). И именно до такого веса доходили «пуло» так называемой «Золотой Орды». При средневзвешенной цене б. гривенки меди во второй половине XVI века 11,5 МД весовая характеристика «пуло» должна была соответствовать 0,3 грамма, что в полной мере подтверждается археологическими находками. И такое снижение не удивительно в силу расцвета на Руси в XVI веке бронзового литья. Как нетрудно заметить с ростом стоимости меди в ранних монетах сохранялась цена меди и с удорожанием меди прежние монеты почти без потерь переплавлялись в новые.
Таким образом, «малоформатные пуло» не являются в прямом смысле унификацией, так как вес их не закреплен на уровне 0,34 грамма. Отдельно стоит отметить, что достижение столь высокой стоимости меди (на основании располагаемых данных) произошло только лишь во второй половине XVI века. Если исключить раннюю эталонную отсечку по весу, то «пуло» рассматривались на протяжении истории как обеспеченные ценой меди. Но медь как металл показывает в отдельные из последних лет XVI века удорожание до 15 МД за б. гривенку (409,5 грамм): 14—15 МД за гривенку это до ;80 большой гривны серебра, то есть металл в монете «пуло» стал дешевле номинала всего лишь в 1,3 раза (для 120 пуло в денге и 36000 пуло, как эквивалент малой гривны) и, очевидно, был смещен к 1,6 раз сдвигом к 100 пуло в денге. То есть приведение (с отсрочкой от 1535 года) кратности «пуло» к 100 не могло сопровождаться утяжелением монеты, так как не могло при этом полноценно быть оправдано ввиду роста цены меди (несмотря на то, что разбежка весов «пуло» (0,46/0,34=1,35) и допускает утяжеление монеты при смещении оценки «пуло» от 120 к 100 в НД (120/100=1,2 <1,35)). Это, по-видимому, снизило суммарное содержание меди в счетной единице (100/120=0,83 (3)). В то же время на фоне инфляции в XVI веке не было статистически заметного роста стоимости меди (например, те же 8 МД в 1577 году, что и в 1554 году), и в среднем кумулятивный (или, что тоже, базовый, накопленный) индекс цены меди (в той части, в которой «медь» соответствовала серебру) по варианту (1) составил 1,65, что ниже среднего по непродовольственной группе товаров. Тогда реальная обеспеченность «пуло» увеличилась на 1,37 (1,65*0,83 (3) = 1,37).
При условии корректных вводных, очевидно, что прямым образом рост стоимости «меди» (в 1580—1590х прядка 12 МД или 6 НД, доходя до 14 МД-15 МД) ввиду сохраняющейся дельты с ценой серебра не мог обусловить смещение доли «пуло» в НД со 120 к 100 и последующий выход из оборота. Тем не менее, на фоне общего снижения покупательной силы серебра («в среднем в два раза (и чуть менее) по непродовольственным товарам и минимум в два (до трех, максимум четырех раз) на товары сельскохозяйственной группы» [1] при постоянном весе монет после 1535 года) вытеснить из оборота «пуло» могло именно обесценившееся серебро (в том числе 50 (ранее 60) прежних «пуло» в расчетах заменила «полушка», а 100 (ранее 120) — «московская денга»). Это, к слову, соответствует современным экономическим представлениям и практике (отказ от чеканки копеек в конце 2010х). Итак, исходя из экономической картины столетия меры «пуло» имеют все предпосылки к подстройке к кратности общей системы (100), в том числе как показатель утраты собственного значения, не позднее последней четверти XVI века. И есть все основания так считать.
Таким образом, с одной стороны, настоящие данные подтверждают вытеснение «пуло» (медного средства обращения) с денежного рынка Руси: «пуло», вероятно, перешли в счетные единицы (опять же как текущая параллель с российской копейкой в конце 2010х) и, далее, в денежной системе XVII века, «пуло» выведены из обихода. Не последнюю роль в этом могли сыграть голодные годы XVII века (1601—1603). С другой стороны, при стоимостном потенциале меди указанное обстоятельство говорит о достаточной наполненности серебряными монетами обращения для обеспечения оборота, точности счета и удобства.
Как бы то ни было в новой инфляционной денежной системе судьба «пуло», как основы прежней системы счета, была предрешена следующей очередностью событий, идущей от реформы 1535 года: утрата последнего влияния «пуло» ввиду минимум двукратного роста цен к концу XVI века, далее, в начале 1660х, неудачная попытка разводнения медными денгами и их изъятие и, далее, инфляционное медное реформаторство Петра 1.
3 АСПЕКТЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ И СООТНОШЕНИЕ ДЕНЕЖНЫХ СИСТЕМ
В свете изложенных выше данных крайне интересным является вопрос соотношения (построения и взаимосвязи при пересчете) русской и западной денежных систем, который, однако, за исключением «вводных», остается за рамками рассмотрения.
Согласно данных Википедии (wikipedia) на начало 2021 года. «Гульденер (удвоенный в 1486 году вес которого составил примерно до 29,23 грамм по серебру, где „гульденер = ; кёльнской марки“, то есть ; от 233,855 грамм [15]) был приравнен к 60 крейцерам». «Массовая чеканка в 1500—1525 годах предполагала вес по чистому серебру 27,2-27,4 грамм» (закреплено имперским монетным устав 1524 года). «В 1534-м чистый вес иоахимсталера… снижен до 26,39 грамма» (устав 1551 года восстанавливает вес в 27,5 грамм и приравнивает монету к 72 крейцерам). «По новому монетному уставу 1559 года стандарт гульденера (серебряного) был опять же приравнен к 60 крейцерам (при реальном содержании серебра 22,91 грамм)». То есть «сумма в 60 крейцеров стала уже исключительно счетной единицей». «В 1566 году основной серебряной монетой был признан серебряный талер 889-й пробы массой серебра 25,98 грамм (названный рейхсталер общим весом 29,2 грамм)». «В 1566 году, рейхсталер равнялся 68 крейцерам, а к 1580 году — 90 крейцерам, что было вызвано быстрым уменьшением содержания серебра в последних». «Гульденер (впоследствии — гульден) остался основной серебряной монетой некоторых германских государств, позже он был приравнен к 2/3 талера». Таким образом, в пуде серебра (состоит из 80 м. гривен серебра) было от 560 до 600 гульденеров (по чистому серебру) и исходно до 36000 крейцеров (60 крейцеров в гульденере). Характерно это для германской монетной системы. «В Испании первая монета талерного типа была выпущена в 1497 году… и содержала 25,56 грамм чистого серебра». Во Франции «Регулярная чеканка серебряных монет талерного типа началась в 1641 году: это был серебряный экю, чеканенный из серебра 917-й пробы. Он… содержал 24,933 грамм серебра».
Согласно данных Википедии (wikipedia) на начало 2021 года. «Кре;йцер (в стар. орф. Krajcz;r, [кро;йцар]) — название медных и серебряных монет ряда стран центральной Европы и Италии XIII—XIX столетий». «Первые крейцеры представляли собой итальянские средневековые серебряные монеты». «Впервые отчеканены в 1271 году». «На аверсе расположен двойной крест (наложение обычного и андреевского крестов)». «В 1458 году было установлено соотношение 1 гульден = 60 крейцеров». «Крейцер соответствовал 20 веронским денариям и вначале их стали называть „цвайнцигерами“ (от „20“) [16]». «В 1458 году одной из местных реформ денежного обращения было установлено соотношение 1 гульден = 60 крейцеров = 240 пфенингов». «К 1473 году монетная стопа снизилась до 240 крейцеров». «В 1482 году на монетном дворе тирольского Галля отчеканили кратные монеты в 6 и 12 крейцеров». Таким образом, деление крейцера принималось равным четырем (в том числе согласно изображению на нем), а в одном гульденере (по содержанию серебра идентичен русской полуполтине, то есть ; м. гривны серебра (согласно допустимых весов 216/8=27; 204,75/8=25,59; 200/8=25)) было 1200 веронских «денариев».
Согласно данных Википедии (wikipedia) на начало 2021 года. «Средневековый денарий». «Их локальные наименования — денье, данаро (денаро), динеро, динейро (диньейро), динар. В германских государствах денарий получил название „пфенниг“.» В разной местности их курс, по всей видимости, отличался, и германский «пфенниг» (согласно вышеприведенных данных) соответствовал в середине XV века 5 веронским «денариям». Отдельно стоит обратить внимание на совсем раннюю германскую систему, в которой, опять же на основании записи в wikipedia, «1 фунт (авт. серебра, 373 грамм) подразделялся на 20 солидов (шиллингов), каждый из которых, в свою очередь, — на 12 денариев.», то есть 1 германский денарий должен был весить порядка 1,55 грамм серебра. В XVI веке нижние номиналы уже сильно разводнялись по пробе серебра. Только с последней четверти XIX века при вводе новой валюты «Пфенниг становился разменной единицей, равной 1;100 марки».
Как предварительные положения, основанные на указанных поверхностных сведениях о Европейской денежной системе, можно отметить:
1. Европейская денежная система перекликается по кратному построению с русским счетом, но при этом с измененным порядком построения в части весомости (отнормирована, скорее, по весу пуда).
2. На Руси кратность 1-2-120; в Европе 1-60-1200 (при этом в совсем ранней германской системе кратность 1-20-240). Данный подход легко объясняется много более увесистой денежной системой Европы (по логике, ввиду избыточного количества металла) с выделением расчетного единичного номинала, когда достижение свойства разменности не может быть достигнуто без такого рода смещения кратности к начальному весу.
3. Расчетный единичный номинал (гульденер) принят на уровне ; кёльнской марки (29,23 грамм), но в первой половине XVI века имеет смещение в сторону м. гривны серебра (из расчета 217,6—219,2 грамм) и близок по весу к 27 граммам, а с середины века (из расчета 204 грамм) — к 26 граммам.
4. В части этапности обращает на себя внимание факт попытки реформирования европейской системы в один исторический этап с русской реформой первой половины XVI века путем снижения обеспеченности монет (веса серебра либо доли серебра) из расчета 0,83 (22,9/27,5). При этом согласно выкладкам настоящей книги, более ранняя русская реформа 1535 года связана с трансформацией «новгородской» денежной системы, как первичной и самодостаточной.
5. Увесистая европейская монетная система, начиная с средины XVI века к его окончанию, утрачивает обеспечение в нижних номиналах, переведя монеты в разряд билонных (ввиду крупных делений, следующих из системы счета, техническая возможность сохранения обеспечения была только при сохранении высокой доли серебра (например, один пфенниг предполагал содержание серебра на уровне 0,11 грамм (25,98/240) либо вес существенно более 13,6 грамм чистой меди)).
В целом даже при поверхностном рассмотрении можно без труда заметить один и тот же вектор влияния на денежные системы Европы и Руси в XVI веке (вне зависимости от степени их схожести). И если для европейской системы последствием стала «калибровка» рынка и где-то наполнение экономики дополнительной монетой, упрощающей товарооборот, то для русской системы (скорее всего имеющей и без того достаточную наполненность монетой) — утрата обоснованного счета.
4 ЭВОЛЮЦИЯ ОТДЕЛЬНЫХ НОМИНАЛОВ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ. ДЕНГА, КОПЕЙКА. ТИН/РУБЛЕВИК
«Денга»: правописание и смена обозначений
По правописанию, как исконно, так и теперь, слово «денга» (корректная форма закрепления понятия в слове согласно кириллического словообразования) предполагает написание без мягкого знака («ерь»). Словообразование слова «денг» довольно просто и представляет собой «ден» «глаголь», то есть «ден» (добро есть ценность) «слова (глаголить) и дела (глагол, как действие)», или же эквивалент за некоторое время, за которое создана честная (без умягчения (по качеству)) ценность. То есть денги как эквивалент стоимости труда (товара, услуги) в «серебре» и далее должны быть направлены на такого рода цели: становление, развитие, создание. Подобную аналогию можно провести с понятием «гривна» в исходном ее понимании, когда понятие, как пишут, было связано с людьми, обладавшими почетом (авт. а скорее навыками и потому достатком) и носившими данную цепь на шее. «Денга» естественным образом перекликается с понятием «день работы», однако по сути словообразования «день» отражает кругооборот ценности (не только создание, но и развитие посредством расхода под цели, как умягчения, то есть путь преодоления). Кириллическое письмо не предполагает заведомых умягчений, но предполагает знаком «ерь» указания на гибкость понятия (реже — на проседающие в нижнюю крайность понятия и жизненные аспекты, как предупреждающий знак). Такое написание («денг» или, что тоже самое, с принятым пропуском гласных «днг») является историческим фактом: помимо написания в ранних рукописных источниках, встречавшаяся надпись «денга» на монетах начала чеканки (например, «денга московская» [7], «… надпись «деньга» иногда помещалась только на псковских монетах XV — начала XVI века» [7]) и сочетавшаяся c титулатурной надписью в итоге вытесняется последней. На монете существовавшее понятие «денга» полностью закрепляется позднее, при Петре 1 (с 1700 года и далее (до 1718 и, далее, с 1730 по 1796 годы) начата чеканка монеты из меди вместо серебра (или же возобновлена, считая началом чеканки короткий период XVII века до «медного бунта»), но уже с надписью непосредственно на самой монете «денга»). Обозначение «денга» на монете (по сути на «московской денге», так как на «новгородскую денгу» вошло обозначение «копейка») со времен Петра 1 менялось: до 1796 года — «денга», с 1797 по 1829 года — «деньга», с 1829 по 1838 годы монета не чеканилась, на отчеканенных монетах с 1839 по 1848 годы — «; копейки серебромъ», с 1849 по 1866 годах — «денежка», с 1867 года — «; копейки». Таким образом, даже 1867 год не может быть назван годом «вытеснения» «копейкой» менее весомой «денги» (второстепенного номинала), тогда как скорее может трактоваться как, опять же, приведение к единообразию.
В целом считается, что написание без «ерь» сохранялось до конца XVIII века, однако это не так. Если в книге А. Х. Востокова «Описанiе русскихъ и словенскихъ рукописей румянцовскаго музеума», 1842 [3] идет двоякий набор: «деньги» по тексту, но «днги» при корректном цитировании рукописей, то, тогда как обратиться к словарю В. И. Даля в сохранности своей (1863 год), подтверждается период, в котором лишь начинает вкрадываться подмена. Слово, как таковое, данное в словаре с красной строки, «деньга», однако по тексту, данному словарником и разъясняющему слово, такого не находится и прописано «денга». В. И. Даль трактует (согласно «Напутного слова» Влд. Ив. Даль (читано въ Обществ; Любителей Руской словесности въ Москв;, …). Iюнь 1862) такое написание просто как «возможное/допустимое». «Деньга, денга ж. полкопейка, дв; полушки. || … Собирать десятую, двадцатую денгу, брать по десяти, по пяти соста, съ 10-ти или 20-ти денегъ по одной. Денежка ж. умал.…» В.И.Даль, 1863.
Как видно из описания реформы 1535 года «московская денга» является простой «производной» и потому именно «новгородская денга» (НД, «копейка») в книге в рассмотрение принимается как базовая.
Копейка
Образ всадника с копьем не нов для 1535 года. Появляется «копейка» как измененное официальное название «новгородка». Источник возникновения самого понятия «копейка» не столь очевиден, а потому приведу два противоположных суждения:
1) «Софийская летопись, откуда взяты эти сведения, дает и внешнее отличие новых монет от старых: „При великом князе Василье Ивановиче бысть знамя на деньгах — князь великий на коне, а имея мечь в руце; а князь великий Иван Васильевич учини знамя на деньгах — князь великий на коне, а имел копье в руце, и оттоле прозваша деньги копейныя“.» [2] Как видно из записи, по мнению летописца, «копейныя» — это прозвище.
2) «Копейка» имеет своей отправной точкой слово «копить», то есть являться по сути некоторым целым, способным быть накопленным (скопить наивысший номинал того времени «новгородскую денгу» московками, полушками, пуло), с одной стороны, и являться по сути составной частью некоторого денежного эквивалента (гривны), с другой. Не трудно найти ранние записи, сопоставляющие понятие «накопления» с денгами. Обратившись к «Описанiю русскихъ и словенскихъ рукописей румянцовскаго музеума» (А. Х. Востоков, 1842), в источнике XIV века (№ СХII ЕВАНГЕЛIЕ. Перг. въ л. 262 л. въ два столбца. Устав. XIV в.) написано (припиской к истории создания оправы для книги): «… важило по трети гривны серебра …, а за работу… копи грошии…». В более позднем понимании связь копейки с накоплением стала тождественна «… Рубль м. … Безъ копейки и рубля нљтъ, о бережн. … Денежка рубля бережетъ (копитъ) … Рубль цљлъ (или крљпокъ) копейкой. У рубля копейки нљтъ — и рубля нљтъ.…» (В.И.Даль, 1863).
С общественной точки зрения и в уверенном мнении об образованности русских людей критерием устоявшегося наименования стал именно накопительный характер «новгородской денги», включавшей 2 «московки». Это же подтверждается не новым для того времени характером изображения. Денги с изображением святого Георгия (всадника с копьем) известны еще со времени правления Василия (предположительно Василия Темного (XV век)). При этом очень интересна и примечательна на ряде таких монет надпись реверса: «О_С_Т_А_В_Н_Т_ИЕ Б_Е_Земля_Червь_М…» (авт. «оставте» «буква как („есть“) земля сомнений („червь“) мыслете»…, и тогда как «буква» (в данном ключе не «физическая реальность», а «принятые понятия») требует договоренности и согласия, то читать надо «оставте о достоверности сомнения» (но, согласно И. Г. Спасского, в совр. написании слово — «безумие», что чуть отлично по смысловой нагрузке)). Безусловный интерес вызывают причины такой надписи, которая, при условии, как считается, налаженной чеканки за десятилетия до этого, а также в целом отсутствия подделок того времени, по логике, может говорить о связи с реформой и/или о переделе влияния. На аверсе стандартные надписи: В_ИЕ_Л_Н К_Н_Земля В_А_С_I_Л_I либо К_Н_;_Земля_Ерь (где ; — Юс Малый) В_ИЕ_Л_И_К_I В_А_С и тому подобные (См. Д. В. Гулецкий, К. М. Петрунин «Русские средневековые монеты», каталог, Москва, 2017).
Около 1610 года «В течение нескольких лет… выпускали легковесные копейки русского образца (0,56, затем 0,48 грамма)». «Последний вес (0,48 грамма), при котором из гривенки серебра чеканилось уже 400 копеек, был принят в 1613 году… и легковесные монеты постепенно вытесняли из обращения прежние копейки Грозного и его преемников, чеканенные по трехрублевой стопе.». «В течение XVII в. вес копейки еще несколько раз падал…». [7] И хотя уже в XVII веке понятие „копейка“ укоренилось как существительное («… образом скопейку» [3], а не «денгой копейной»), тем не менее закреплено понятие было только денежной реформой Петра 1, которой была введена в обращение медная копейка (в отличие от «денги» первые «копейки» датированы только 1704 годом).
Рублевикъ
Исторически, рубленая полтина — «продолговатый кусок литого серебра с выбитыми на нем клеймами, гладко обрубленный только с одного конца» «теперь уже по-настоящему стало очевидным, что все „рубли“ представляют собою только половинки вдвое больших литых брусков» [7]. И это закономерно, так как именно таким образом легче правильно тинать/рубить. «Замечательной особенностью наиболее поздних рубленых полтин является присутствие на многих из них одного или нескольких различных клейм, причем некоторые из них соответствуют даже изображениям на русских монетах» [7]. И здесь стоит подойти к выводу, сделанному И. Г. Спасским: «Гораздо более вероятным представляется, что до конца XIV в. рубль был единым для всей Руси понятием, а возникновение различных местных рублей — явление более позднее и целиком зависящее от местных особенностей чеканки и метрологии.» [7] (авт. то есть счетных «рублей»). Итак, под рубленной полтиной понимается половина полной гривны серебра (порядка 100 грамм), то есть тогда «гривна серебра» есть «тин». Предполагая преемственность хотя бы в чеканке, в исконном денежном счете (XV век) применительно к количеству монет имеем в одной полтине (рубленой, рублевике) по самым первым новгородским меркам 130 НД чеканеных, 99—101 грамм серебра (от 260 новгородских денег в «гривне серебра») либо 108 НД счетных (от 216 новгородских денег). В позднем определении «полтина» станет соответствовать 50 копейкам.
В.И.Даль пишет о четырех долях «гривны серебра» и стоит отметить, что в старинном понимании «гривна серебра» также делилась (соответствовала или, можно сказать, «рубилась» при совпадении серебра по качеству (по чистоте)) на 4 части (4 «гривны-кун»). К слову, исторически «гривна-кун» меняла обменное соотношение с «гривной серебра» ввиду выплавки первой из денег с низкой очисткой серебра, но все же утвердилась на ; (или на 51 грамме чистого серебра). «Так, для XII в. установлено равенство ее (авт. гривны серебра) четырем гривнам кун» [7].
«… Куна две денги, а ногата 7 денег, а гривна серебра рубль» (из собрания Соловецкого монастыря (XV век)). До гривны везде проставлено количество и, очевидно, что на одно понятие не может приходиться два определения. Запись значит, что «гривна серебра» есть целое и «должна быть разделена» («рублена»), то есть действие. Очевидно, что по кириллице запись «рубль» в виде существительного некорректна: «руб» «люди» «умягчение»: «рцы» (удерживать) «ук» (указание) «буквой» (фактом деления) на\от «люди умягчение». Также очевидно, что в этой связи, говоря о временах Петра I и о включении старого понятия «рубить гривну», «… когда помещалось неизмененным принадлежащее счетной единице старое название, смысл надписи уточнялся добавлением слова „монета“: монета новая цена рубль, монета добрая цена полтина и т. п.» «Из таких монетных надписей слово.. „монета“» исчезнет «только в 1859 году.» [7].
Итак, имеется ввиду действие (рубить полноценную серебряную малую гривну (удлиненную по форме) для размена) и исторически в таком определении сомнений нет. «… Рубль м. стар. отрубокъ серебра, изв;стной ц;нности: гривна рубилась начетверо или на четыре рубля (авт. см. уточнения по тексту настоящей книги); … || Нынљ, общая у насъ монетная единица, десять гривенъ, сто копеекъ. || … рублевикъ м. … || Въ пен. и др. гд; еще не отвыкли отъ счету на бумажки, рублевикъ, монета въ 30 коп.…». Сходное понимание видно на контрасте и из типового выражения «… Рубль м. … Мљди рубль,…» (В. И. Даль, 1863). В привязке к монетной стопе можно говорить «рубить пуд серебра/меди».
В тоже время корректная кириллическая форма закрепления понятия в слове не предполагает умягчения «люди» и приводит к фактам таких трансформаций слова как: «рубь» («рцы» «ук» «буки» «умягчение» — держать указание на раздел/долю), «рупь» («рцы» «ук» через «мирское» «умягчение») или более благозвучно, нежели «обрубок» — «… || … рубликъ, … рублевикъ м. Нынљшнiе рублики, рублишки, рублевички не стоютъ стараго рублищи, рублины.…»). Существует и несколько синонимов: «… рубль и тинъ одно и тоже, откуда и полтина, полрубля. … || … рубликъ, монета въ эту ц;нность, ц;лковый, монетъ мск. карбованецъ юж-зап.…» (также «Тети, … тнуть что, тинать стар. рубить, резать, сечь, раз (по, от) секать: колоть, …, тнити… црк. а ныне бол. съ прдлг. Не терпя ли тому, тнетъ мечемъ, Рск. Прв. … Монету вытинаютъ чеканомъ. …») (В. И. Даль, 1863).
Итак, «от слова «рубль»» (авт. точнее от слова «рубить») … «произошло название «рублевик». «Оно встречается на монете 1710 года и в гуртовых надписях разных лет («гурт», «гуртик» — кромка монеты …).» [7]. Именно «рублевикъ».
«В XVIII в. для наиболее крупной серебряной монеты возникло народное название „целковый“, „целковик“ (в Сибири — „целкач“).» «Интересно отметить, что впервые название „целковый“ встречается в украинских документах начала и середины XVIII века ….» «Слово „целковый“ долго употреблялось в составе выражения „рубль-целковый“, т. е. рубль не россыпью серебряных копеечек, как прежде, а в одной монете.». «Украинское и белорусское название рубля „карбованець“, … восходит к украинскому и белорусскому „карбувать“, имеющему близкое, но далеко не тождественное (авт. со словом „рубить“) значение — „делать зарубки, насечки“.» [7]. Здесь опять же подходим к насечкам на западнорусских гривнах.
«Тин» — некоторая исходная (возникшая первой) эталонная «ценность» (100%, твердая, неразделенная, полная, общее решение как две рубленые полтины). Первая «полтина» также является «рублевиком». В части корректности кириллического словообразования по слову «полтина», стоит пояснить, что, есть «мирское» «люди» «твердо» «иже» «ценность» «аз» («наш» как «ценность» в трактовке экономики) или же «в мирских отношениях людей» (то есть поделенная) «твердая» «иже» (для иного по жизни есть) «ценность». С учетом исторического смещения во времени восприятия на счетные единицы «рублевик» переходит в такое понятие, подразумевая под собой денги с принятым местным уровнем наполнения. Понятие «тин» (как целое) за неимением гривен серебра в обороте некорректно смещается на «рублевик», а понятие «полтина», как производное, на половину «рублевика».
По тексту книги используется слово «рублевикъ», как исторически подтвержденное и как наиболее корректное (согласно кириллического словообразования — «рубь» (также порубка/рубление) «люди» «есть» «ведают» (исходят из ведения) «иное» «како», рубить како, каким образом).
Считается, что попытка первого выделения рублевика в монету, со свойственным ему обозначением и приписанным наполнением, произойдет в 1654 году (грамота от 12 июня 1654 года). Вес рублевика был соотнесен с западноевропейским серебряным талером общим весом порядка 28 грамм (называемым на Руси «ефимок») и, собственно, на «заготовке в виде ефимка» и производился чекан. При этом слово «рубль» не фигурирует в грамотах 1654—1655 годов очевидно по причине резко отличного соотнесения «рубленой» серебряной гривны с весом и стоимостью новодельного талера. Собственно, по этой же причине с 1655 года соотношение было снижено до 64 копеек в одном «ефимке с признаком».
5 МАССОВЫЙ ВЫПУСК НЕОБЕСПЕЧЕННЫХ ДЕНЕГ
5.1 Медная чеканка в истории (начало)
Началом следующего этапа «медной чеканки» (после «пуло») можно признать 1654 год (по указу от 12 июня 1654 года). 1654 год — исторический год начала чеканки медных денег наравне с серебряными с последующим пуском в оборот, в том числе приведшей к медному бунту 1662 года и, вскоре, к остановке их чеканки и изъятию медных денег из русского обращения (изъятие, как считается, наложило свои особенности на ареал находок данных монет). «Указ 1663 г. восстановлял серебряное обращение и запрещал держать и пускать в оборот медные деньги, которые велено было или переливать в вещи, или приносить в казну, где за медный рубль платили по 10 денег серебром, по словам Котошихина, а по указу 26 июня 1663 года даже только по 2 деньги.» [10]. Власть пыталась замять те события и указ 20 января 1664 года говорит уже о наказании за хранение («под страхом жестокого наказания, разоренья и ссылки в дальние города» [11]).
«Около 1648 года, накануне реформ …, закупка серебра была монополизирована государством и категорически запрещена частным лицам. В эти же годы была прекращена очистка от примесей талерного серебра (посредством специальной плавки), при которой из талера (авт. полноценного старого талера общим весом около 28 грамм) прежде выходило 52—54 копейки, и началась чеканка из серебра пробы талера. Выход копеек из одного талера увеличился до 64 штук.» [7] То есть по отношению к русской внутренней денежной системе первой половины XVII века (и что важно — в том числе по очистке серебра) серебряная чеканка 1654 года, а строго говоря, и серебряная чеканка следующих лет, были исходно необеспеченными (не говоря о медной).
С 1654 выпускались «неполноценные рублевые монеты, перечеканивая… талеры, на которых предварительно сбивались изображения». [7] Основываясь на грамоте от 12 июня 1654 года, можно лишь предполагать медную чеканку рублей. С 1654 года «Кроме того, чеканились круглые медные монеты». «Из этих (авт. именно круглых) медных монет до нас дошли только полтины.» («круглые полтинники (50 копеек)») [7]. В своей
книге [7] И.Г.Спасский в разделе «Причины реформы 1654 года» отмечает целесообразность данной чеканки как распространение влияния на новые территории (область Украины), где талер имел хождение. Однако в сравнении линейки русских медных монет и западных как серебряных, так и билонных монет-аналогов по их ценности постулат теряет силу. К примеру, вес полтинника составлял всего порядка 20 грамм чистой меди.
«В начале 1655 г. начался выпуск в обращение „ефимков с признаком“. Талер с выбитыми на нем двумя клеймами (обыкновенный круглый лицевой штемпель копейки и прямоугольное клеймо с датой „1655“) получил официальную оценку в 64 копейки.» [7] То есть был направлен в русскую денежную систему.
Реформа строилась так, что указами (в том числе от 1655 года) подчеркивался сбор (в том числе на городских таможнях) именно старых денег. Это позволяло быстрее наполнять оборот именно новой как крупной серебряной, так и медной монетой (косвенно об этой цели также говорит тот факт, что до ввода медной монеты в Сибири там «… любые платежи должны были производиться обязательно в серебре как старого, так и нового образца.» [7]). Также, ввиду смещения стоимости металлов в монетах, отмечалась обязанность принимать денги по номиналу, то есть не переоценивать (не торговать ими). При этом «Находившимся в России иностранцам было запрещено пользоваться ефимками при торговых расчетах; единственно законной монетой для них оставалась серебряная копейка.» [7] (авт. как из-за опасений подделок ефимков, так и, вероятно, по причине разницы закупочных цен на талеры; медные денги в торговле иностранцам интересны не были).
«В конце 1655 года, по-прежнему не отменяя обращение серебряных копеек и даже продолжая чеканить их вновь, правительство начало выпуск в обращение медных копеек, по виду не отличавшихся от серебряных и приравненных к последним в цене. Из пуда меди выделывалось копеек на 400 рублей. В 1656 году обращение медных копеек было распространено и на Сибирь, а производство их приняло огромный размах.» [7] По словам современника тех событий (около 1661 года) «в пять лет выпущено было 20 млн. рублей — громадная для того времени сумма.» [12] «… ефимки оставались в русском обращении до начала 1659 года, когда были запрещены и выкуплены у населения на медные деньги. Вместе сними были выкуплены рублевики 1654 года и полуполтины. Последние до конца сохранили свою условную оценку в 25 копеек и, следовательно, оставались монетами неполноценными.» «До 1663 года медные копейки, выпускавшиеся в огромном количестве, находились в обращении, постепенно падая в цене по сравнению с серебряными.». «Медные копейки были последней продукцией обоих периферийных денежных дворов Русского государства — Псковского и Новгородского.» [7].
Чем бы ни было обусловлено начало чеканки, остаются общепризнанными как проведенная реформа на территории русского государства, так и ее последствия, со ссылками на вышедший из медных денег характер инфляции. Ссылки эти за такой значительный период несомненно закреплены в письменных источниках, что не позволяет ретушировать или интерпретировать события иначе.
5.2 Медная чеканка в истории (XVIII век и далее). Шаги стопы
Вот текст официального указа от 11 марта 1700 года (подтверждающего решение по указу от 20 октября 1699 года «для всенародной пользы и для общей прибыли ко всякому торгу») о чеканке: «медные денежки, полушки и полуполушки… делают и впредь будут делать на Москве, на денежном дворе тисненые, а не литые и не кованые». Отметка о тиснении говорит об ускорении производства монет.
По мнению И. Г. Спасского логика многолетней реформы была задумана еще до 1700 года. «Сто новых копеек 1698 года по весу уже соответствовали талеру и будущему рублю (около 28 г; приблизительно 25—26 г чистого серебра)» [7]. Вес серебряной полушки делался несостоятельным.
В свете предстоящего рассмотрения, прежде всего, необходимо дать отметку «цене пуда меди, не превышавшей 5 рублей» [7] (авт. около 1720 года при отклонении в четверть века, на основании иных отрывочных данных, не более чем в 100 копеек). В пересчете на денги за б. гривенку это соответствует 25 денгам (ранее МД). Но «К концу XVII века серебряная копейка, ставшая в результате нескольких снижений веса крохотной монеткой.» [7] Теперь в рамках оценки «металлической обеспеченности» серебряных монет прямое влияние оказывает именно выбранный вес чеканки — обеспеченность снизилась на 60% (0,28/0,68), и, таким образом, цена меди (условно 25 МД) осталась ниже уровня конца XVI века (15 МД/0,4=37 МД). Это подтверждает мнение И. Г. Спасского о чеканке «неполноценной медной монеты».
«В 1700 году в обращение вошли круглые медные денги, полушки и полуполушки (; копейки) машинной чеканки.» [7]. От чеканки последней практически сразу отказались. Лишь «в 1704 году появилась, наконец, медная большая копейка с таким же изображением и с такой же славянской датой, как на серебряной.» [7].
«… в 1701 году, начал работать еще один новый монетный двор, и в обращение вышел ряд новых, на этот раз только серебряных монет — полтина, полуполтинник, гривенник (гривна) и десять денег (полугривна).». «В …1704 году начался выпуск и первых серебряных рублевиков.»
После 1700 ясно читаются уже чисто практические с точки зрения математики преобразования. Вот смена монетной стопы по годам (согласно [7]):
— «в 1700 г. из пуда меди чеканили монет на 12,8 рубля …»;
— «в 1702 г. это количество было увеличено до 15,4 рубля…»;
— «в 1704 г. чеканилось уже на 20 рублей…» (авт. в этот же период чеканки есть данные о монетной стопе в 19,6 рубля);
— «с 1718 г. … из пуда меди… на 40 рублей…» по указу от 27 февраля 1718 года «… причем чеканилась уже только тонкая и маленькая полушка…». «… в стране появилось огромное количество поддельной монеты…»;
— «в 1723 г. началась чеканка гораздо более выгодных для казны медных пятаков.»;
— «В 1730 г. из пуда меди стали чеканить монеты только на 10 рублей.».
Вес денги при десятирублевой стопе просуществовал до 1755 года, когда монетная стопа была понижена и стала восьмирублевой. С 1757 года стопа повышается до 16 рублевиков из пуда и держится (с кратковременным перерывом в 1762—1763 на 32х рублевую стопу) до 1810 года. Стоит отметить, что с 1769 года начинается выпуск бумажных денег, которые внеся свой вклад в обесценение, со временем остаются приравнены к медным, но рынком считаются отдельно от серебра по курсу. С 1810 года — 24 рублевика в пуде.
Нельзя обойти вниманием сибирские медные монеты и учет их состава. Из-за примесей золота и серебра с Колыванских рудников их чеканили в 1766—1781 годах по стопе 25 рублевиков из пуда [14].
5.3 Массовый выпуск необеспеченных денег (XVIII век и далее). Причины и следствия
Прежде всего обращает на себя внимание не факт перехода на «денги» необеспеченные, а объективная оценка своевременности или несвоевременности такого шага, целей и задействованных механизмов с их рыночными следствиями. Согласно настоящего исследования, в плане построения аналогий с зарубежными экономиками переход, обозначенный XVIII веком, можно счесть более или менее своевременным (в отличие
от несвоевременной и малоактуальной реформы 1535 года на исторической этапной шкале, направленной на посредственный вариант), однако цели, механизмы и степень их использования вызывает объективные сомнения. В тоже время реформу можно охарактеризовать как размеренную.
В части целей следует отметить перераспределение ценности металлов, а точнее их разграничение в экономике: с одной стороны, денги как ценность (металлическая с обеспечением, инвестиционная, то есть серебро), доступная или не доступная отдельным субъектам экономики, и, с другой, денги как инструмент не только и не столько рыночного обращения, но и государственной политики.
По формальному признаку драгоценные металлы «перетекали» в верхние серебряные достоинства монет. Этому способствовала не только медная монета, которая снижала «острую потребность в мелкой разменной монете, высвобождала из обращения часть серебра для чеканки более крупной монеты», но «Начиная с 1713 года состоялось несколько выпусков серебряных круглых копеечек нового образца. Это можно поставить в связь с намерением сократить расход высокопробного серебра на чеканку проволочных копеек, поскольку при машинной технике содержание его в монетах можно было уменьшать беспрепятственно, а проволока из низкопробного серебра очень плохо тянулась и обрывалась. Поэтому на чеканку старых копеек приходилось употреблять сравнительно высокопробное серебро.» [7]. Далее «отмытое» серебро хорошо или плохо в том числе использовалось для государственных целей, включая внешнюю политику и торговлю. Кроме того, подчеркивая однонаправленность политики, можно отметить, что проба золотых монет также была понижена.
У основной массы населения (авт. несмотря на ограничение прав крепостных, необходимо рассматривать все население, представляющее потребности) осели нижние номиналы (медные и бумажные). Тем не менее, данный факт еще и ретушировался: «В 1718 году одновременно с прекращением выпуска серебряных копеек прекратилась и чеканка медных; известны лишь пробные экземпляры некоторых годов. Таким образом, «низвержение» серебряных копеек было замаскировано.» [7]. К слову, «денги» с 1718 по 1730 годы также не чеканились. «Самой мелкой серебряной монетой надолго, вплоть до XX века, стал серебряный пятачок». Согласно старого денежного счета «Первое официальное название… пятачка 1701 года «десять денег»…». В XVIII веке после перерыва в чеканке он «вновь утвердился в русской системе,» медным, «не вытесняя из нее серебряного пятачка.». «Этот номинал дублировался в двух металлах в течение XVIII, XIX и начала XX веков.» [7]. Итак, в 1718 году произошел полный формальный отказ от норм дуката в «низовом по номиналам» обращении.
Таким образом, просматривая возможный экономический эффект от чеканки полновесного рублевика можно говорить о потере/снижении экономических стимулов «свободного» рынка на «нижних» уровнях системы (то есть полезной оборачиваемости с ее выходом в накопление без инфляционных потерь), а также сбое механизмов «свободного» рынка во внешней торговле и о произвольно перераспределяемой нагрузке от государства на экономически активное население.
Именно смешение обеспеченных (золотые и, преимущественно, серебряные) и необеспеченных (медные и, впоследствии, бумажные) денег стало краеугольным камнем окончательного перехода денег в разряд «формального денежного агрегата», сдвинутым в итоге через «полвека» после медного бунта — при Петре 1. Лишь на начальном этапе здесь есть признаки дополняющего хождения. Сутевая логика говорит о четком отстранении обеспечения от массового денежного обращения со временем. Серебро скорее становится ликвидным товаром (инвестицией) для перепродажи, с одной стороны, и инструментом внешней торговли, в которой разумный подход не может быть так просто отстранен, с другой. В «нижнем эшелоне» обращения в отсутствие внутреннего макроэкономического регулирования, не говоря уже о таком же честном и грамотном регулировании, происходит переполнение неполноценной медной монетой и как следствие обесценение денег и рост цен, требующий еще большего нагнетания денежной массы.
Но в целом чеканка полновесных серебряных денег (некоторой пробы, которая с течением следующих столетий не будет превышать 900 для крупных номиналов и 500 — для небольших) одномоментно с утратой денгами прямого обеспечения (в начале 1700х, в исторический момент перехода на денги медные, то есть обеспеченные в малой доле, и далее, 1769 год, на денги с условным обеспечением (бумажные)), естественным образом не вызвала ни глубокого кризиса, ни прорывного сдвига, лишь укрепив расслоение общества (как механизм накопления богатства на фоне инфляции). Как один из факторов, этому способствовавших, можно назвать бесправность населения.
«В образовании этой монетной системы гармонично сочетались два арифметических (авт. математических) принципа: родившийся в недрах русского денежного счета (авт. оформленных реформой 1535 года) десятичный принцип соотношения номиналов (рубль — гривенник — копейка; …) и такой же традиционный принцип образования дробей по законам „сошной“ арифметики, где линия дробей конструировалась путем последовательного деления пополам (рубль — полтина — четвертак; гривенник — десять денег и пятак; копейка — денга — полушка — полполушки).» [7]. «Конструкция ящичных счетов сохранилась до начала XIX века, пока не была окончательно вытеснена рамной.» [7].
6 ПРЕДПОСЫЛКИ И КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ЛОГИКА ДЕНЕГ С ОБЕСПЕЧЕНИЕМ (МАРКИРОВАННЫХ) В XXI ВЕКЕ
6.1 Аспекты перехода к обеспеченным денгам
Глубоко историческая ретроспектива, изложенная настоящей книгой, показывает обеспеченность денежных знаков (содержанием редкоземельного металла — серебра) в момент их первичного формирования. В целом денежная система имела два инструмента балансировки: по объему металла (именно объему чеканки, с возможностью князей оказывать регулирующее влияние, и здесь внешняя торговля — дополнительный механизм сохранения устойчивости), пускаемого в денежную систему, и по критерию соотнесения с покупательной способностью (оценка в эквиваленте пушного товара), включая при необходимости переоценку самих денег (веса металла) по независимому, самовосстанавливающемуся природному источнику стабильности. Сама новгородская денежная система показывает выверенность и пригодность для оценки производительности (легкое переложение монетарного эквивалента на периоды времени, например, 1 пуло в алтыне из расчета 1 дня в год). Все эти понятия, которые говорят о высоком уровне организации, хотя и соответствуют прежнему уровню развития экономики, но не уступают в их расстановке обществом того времени по экономическим категориям.
Прошедшие за минувшие столетия денежные преобразования (собственно упрощение, выполненное в одном и том же ключе последовательной потери и без того условного обеспечения) еще более, и теперь невооруженным взглядом, показывают: «денги (стар.)1» — это просто «бумага», уровень договоренности, средство обмена. В современных экономиках (как зарубежных стран, так и России), соответственно, денги печатаются преимущественно на бумаге и в информационном ключе только лишь защищают именно «бумагу» от подделки. Встраивание в 1535 году в сам денежный инструмент «простейших математических» принципов, убравшее потенциальные критерии привязки к экономической оценке (из расчета производительности на год (с/х, добыча пушнины и т.д.)), и централизация чеканки заложили основы инфляционной экономики и теперь уже, при отсутствии новых кардинальных изменений, обосновывается необходимость регулирования кредитно-денежной системы «директивно сверху» (конечно, помрено принимая во внимание статистические отчеты и совершенствующуюся базу экономической теории, когда общество демократично). В текущей экономике обесценение (угасание ценности) номинала при 10ти процентной инфляции достигает 90% (что равно остатку в 10% номинала) за 21 год.
Ранее объем денег в обращении определялся «ограниченностью» выполнения чеканки (на которую могла накладываться и низкая доступность металла в отдельные периоды времени), тогда как сегодня достаточность, или точнее оптимальность, денежной массы во многом достигается периодическим/цикличным волновым обесценением денег в период внешних «кризисов». Здесь, как правило, «кризис» — закономерное, то есть накопленное и общее, следствие главенствующих подходов к распределению денег вкупе с пробелами в системной настройке денежного инструмента, выраженное резко. В том числе стоит отметить, что сам по себе излишний совокупный объем эмитированной денежной массы негативно влияет на прогноз длительности периода выхода из кризиса, так как, распределяясь равномерно, в стабильный период цикла отвлекает часть ресурсов экономики (повышая на пути к точке равновесия допуск на неэффективность трат; отвлекая от реально перспективных целей в сторону производства товаров роскоши; иным образом), занижая долю полезного роста, формирующего уровень накопленного потенциала, и, что важно, сужая (и даже переводя на «остаточный принцип») также долю дальнейшего циклического восстановления объема реального потока денег из экономики в развитие действительно базовых, системообразующих областей и сфер. Дополнительным критерием резкого спада (кризиса) служит «потеря» в реальном уровне накоплений, как отражение факта перераспределения в открытой экономике (к слову, данный критерий мало объективен, потому как избирателен, с одной стороны, и не влияет на новый активный спрос, с другой). И тем не менее, для домохозяйства (на микроуровне) корректным термином будет «перепад», так как «кризис» только лишь в уме человека, в восприятии ситуации, а точнее, в низкой способности выбирать и соответствовать скорости изменения среды (говорят «кризис — время возможностей», потому как экономически активный человек мобилен и открыт переменам и новому этапу развития). В итоге такое обесценение ударяет как по работодателям и ключевым работникам (потери при низком уровне риска в целом для системообразующих областей и сфер; потери ограничены среднесрочной перспективой), так и по прочим работникам (высокий уровень риска для второстепенных либо вспомогательных сфер, восстановление по базовым условиям для таких сфер в краткосрочной перспективе). «Кризис» же (если смотреть со стороны) переходит в разряд некой «социальной разрядки», когда беднейшие слои общества на время немного и условно (а точнее, по уровню сбережений) сравниваются со средним классом, ввиду проседания уровня сбережений последнего.
Это ясно показывает, что денги как таковые (или, если глубже, часть механизмов, за которыми стоят конкретные направления и в которые преимущественно необеспеченную или лишнюю из числа обеспеченной (не направляемую на реальную устойчивость владельца) денежную массу встраивают) не несут стабильности, а реальный (неоспариваемый) статус денег — лишь временное средство обмена. С рассмотрением периодических кризисных явлений как нормы происходит утрата иллюзии доверия к массовому выпуску денежных средств, раскрывая его как искусственный стимул для нерационального их распределения, служащего для облегчения процессов управления на уровне государства.
Итак, текущий инструментарий государственных и частных финансовых структур не в состоянии в полной мере регулировать систему и кризисы во многом это подтверждают.
Примером может служить банковская система, являющаяся посредником и потому не способная принять на себя нагрузку распределения в отсутствие точных компетенций и при повышенных требованиях к норме доходности сбережений (особо ярким примером последнего может служить итог в виде ипотечного кризиса на американском рынке (2007) с допущениями в виде: ипотека класса «subprime» (под основным); снижение стандартов требований по собственному «первому взносу»; особенности «underwriting» (подписка на страхование) с обеспечением той же ипотекой). В целом, говоря о сути банковской системы, уровень наличия объективности последней в рамках управления частным (так как для государства банк выступает больше как центр компетенций) капиталом можно проследить на выражении «отдать на откуп». «Отдать на откуп» значит отдать в управление что-либо на условиях выплаты некоторой суммы денег (то есть некий материальный актив или имущественный комплекс под управление без строгой доходности), тогда как текущая логика банковской системы предполагает обмен денег на их же часть в конце срока, часто без исходного строго перспективного обоснования. В этой связи объективным взглядом можно назвать существование отрицательной доходности по вкладам, отмеченное за европейским ЦБ с 2014 года.
Или же, например, современный государственный финансовый институт предпочитает механизм заимствования облигационными займами для выборки из экономики свободных денег под проектные (понимая, в лучшем случае, цикл возобновления товара) или чисто социальные цели (понимая, в лучшем случае, возобновление нематериального актива). Когда это внутреннее заимствование с полностью свободным размещением и небольшим купоном, здесь можно проследить побочную цель в балансировании экономики. Однако, при размещении за рубежом в иностранной валюте механизм заимствования по сути является либо продажей будущей добычи полезных ископаемых, либо налоговой нагрузкой, либо общей нагрузкой на экономику со стороны плохо обеспеченной дополнительной эмиссии. Также стоит отметить, что довольно «хитрым» современным механизмом является вводимая государствами система страхования (в том числе обязательного), которая оттягивает на себя денежную массу (резервирует), формируя балласт, но тем самым позволяя вводить в экономическое пространство все новые объемы эмиссии. И в целом, если ранний «денежный рынок металлов» был обеспечен редкостью металлов, то регулирование общей бумажной денежной массы имеет свои, часто завышенные, допуски решений.
Говоря о текущем устройстве, покупательная способность бумажных денег теперь, в современности, нормируется только в оплате труда и минимально (МРОТ). В тоже время требуемая производительноcть действующего предприятия в первую очередь теперь выверяется, просто исходя из компенсации плановых издержек производства (включая фонд оплаты труда) на базе сложившихся цен в экономическом окружении (не более, остальное — в рамках управленческой стратегии). То есть производственная система призвана как минимум гарантированно поддерживать существование, никак объективно не влияя на денежную систему.
Текущее положение дел без осознанного развития слишком зависимо от внешних условий денежной массы и обременено ими. Данный «наблюдаемый» в своих причинах и следствиях «механизм денежной системы», страдающий точностью оценки и фактором управленческой «ошибки», может быть скорректирован в сторону «рыночных механизмов» привязкой денег к «ценностному якорю», лежащему именно в сфере производства, нацеленной на обмен или, другими словами, привязкой денег к полезному сроку использования произведенного товара (то есть такого рода фиксацией обеспечения). Такое компенсационное решение соответствует присвоению денежной единице именно дополнительного рыночного критерия оптимальности — стремление к отсутствию в экономике денег, не предполагающих под собой товарной ценности (не абсолютное равенство, но взвешенный объем денег по скорости их обращения, то есть с учетом актуализации (как обновления маркировки денег) по подтвержденному продажей спросу в месте производства).
Уже давно замечено, что текущая ценность денег в их же необоснованном объеме мала и намного больше ценится небольшой бизнес, дающий перспективу (постоянный доход в рамках изменяющегося положения дел, «длинный потенциал получения денег»), пусть который даже в итоге не окажется «взлетным». Само создание/реализация интеллектуальной идеи становится более ценным, нежели «денги» (особенно это хорошо видно на перегретом рынке акций; об этом же говорят стоимости выкупа «молодых» компаний (американский рынок), так называемых «start up»). Пока человек остается носителем энергии (энергии положительной, создания, прибытка из интеллектуального потенциала) — он способен управлять денежной массой, принимая либо нет условия хождения последней. И выход в собственном (частном при одновременно коллективной доброй воле) создании и управлении созданным (с соразмерным притоком денег).
Конечно, распределение денег не то, чтобы всегда эффективно для общества, но однозначно полезно и эффективно для индивидуума, когда он, непосредственно инвестируя, создает самостоятельно (под своим управлением) будь то личный или коммерческий проект (собственно, это является его неотъемлемой экономической характеристикой от рождения, это, как минимум, развивает его навыки и человеческий потенциал). И в данном ключе задачей окружения (общественного; профессионального, включая научное) является честное и понятное предоставление информации по оптимальности и перспективам структуры предполагаемых инвестиций. При том, в отличии от сторонней «раздающей» (скажем, банк) или «перераспределяющей» (скажем, фондовый рынок) системы, распределению из точки создания напрямую способствуют присутствующие в экономической среде простейшие опробированные временем механизмы, «трансформирующие» единицы денежной массы именно в профессиональное средство обращения. К числу последних относятся зачастую механизмы обслуживающие, такие как бухгалтерский учет. В более рисковом управлении, то есть отдаваемом человеком на откуп (имея ввиду акционерный капитал), важна прямая связка с инвестиционной средой — торговля напрямую (опять же, взвешенная оценка из точки сбора первоначального капитала). На финансовых рынках целесообразно отделять сегмент рынка акций реальных компаний, запрашивающих (получающих от рынка под освоение) под эмиссию акций довольно объективный объем денежных средств, но все же неспособных достоверно отражать складывающийся уровень их капитализации в условиях завышенной общей денежной массы на рынке. А именно, отделять от более рискового сегмента «виртуальных» и «полу-виртуальных» (интернет («internet») и ИТ («IT»)) компаний на рынке акций, который можно отнести к спекулятивному, оттягивающему на время излишнюю денежную массу и перегревающему доходность. К слову, рост информационной массы и распространения инфо-технологий и в реальном секторе, вероятно, прошел предел, ведущий к качественному эффекту — процесс быстрой оптимизации и машинной обработки данных завершается началом процесса обслуживания человеком излишне утяжеляемой инфо-среды.
Если ранее прибавочный продукт заканчивался близко к уровню момента добычи пушного зверя или на момент сбора урожая (при минимуме косвенных эффектов), то в современности (2020), в силу давно прошедшей промышленной революции, ознаменовавшей переход к массовому производству, увеличен потенциал создания последующей добавленной стоимости при использовании товара, а с перемещением экономически активного населения в города разрослась среда (с повышением степени открытости) для образования положительных косвенных эффектов (так и отрицательных, к сожалению) и именно положительные косвенные эффекты стали являться той «экономической десятиной», которую человек отдает. Однако этот вклад невозможен к оценке, так как «компенсируется со знаком минус» социальной ответственностью города (так называемой проблемой «безбилетника» в экономике общества). Кроме того, теперь уже не совсем понятно, кто именно является создателем той самой «десятины». Этот нонсенс также должно исключить появление денег обеспеченных, то есть исключающих подмену, когда оплата регулируется (или, точнее, «ставит во главу») количеством бессрочных необеспеченных денег, то есть «вечно» текущих, лишь потенциально ограниченных их же системным кризисом.
Итак, является востребованным придание большей объективности временному инструменту обмена. К слову, возвращаясь к прошлому опыту, в современных условиях экономики с ее масштабами и уровнем денежных потоков (скоростью и территориальными перемещениями) уже невозможно восстановить прежнюю обеспечительную систему металлом «для всех», сохранив ее эффективность. Возврат к стандарту драгметаллов в современных условиях все равно останется условным, лишь частично сгладив перегибы эмиссии, которая будет обусловлена обязательностью резерва. Построение системы эмиссии и обращения денег с обеспечением прежде всего связано с развитием современных возможностей обработки данных (как механической машинной, переходящей в электронную, так и чисто электронной). Концептуальная логика построения данной системы с целью ее оценки и взвешенного балансирования должна базироваться на маркировке денежных знаков. Допустима как маркировка материального носителя («бумаги»), как электронного, так и их совместное использование. Современные разработки предлагают для данных целей вполне готовый инструмент: «криптографическая валюта». Проводя исторические аналогии, по сути маркировка — это (образно) та же система проставления клейма на «гривну серебра», которая подтверждает степень редкости и ценностный вес.
6.2 Обоснованность денежного баланса или связки денег с товаром
Пока человек остается носителем энергии (энергии положительной, создания, прибытка из интеллектуального потенциала) — он способен управлять денежной массой, принимая либо нет условия хождения последней. И наиболее корректным его решением в данном случае является не обесценение (ведущее к быстрой растрате «условной» ценности необеспеченных денег), и не переоценка (ведущая к зацикленности на текущей «условной» ценности денег), а ориентация на любой эквивалент ценности к принятию сторонами, ведущий к согласованной реализации цели проекта — и это критерий здоровых экономических отношений.
При заявлении стоимости товара/работы, безусловно, должно быть понимание не только той прибавочной стоимости, которая расходится тут же (на накопление, точнее на отложенный спрос в некоторой его малой части ввиду сопутствующих потерь, и на потребление), а доли этой прибавочной стоимости в общей емкости рынка (как текущей, так и перспективной). Помимо этого, целесообразна проверка на критерий отнесения к области «безответственной монополии» (области управленцев, завышающих ценность с целью перекрытия уровня неэффективности и снижения рисков для своего положения) или «олигопольного сговора».
Становление же рынка криптографических (электронных) валют, как валют маркируемых, не в текущем виде, но в своем потенциале перехода на товарный рынок, говорит о возможности возрождения обеспеченных денег (строго с обеспечением их в месте появления, то есть с лимитированным вводом по уровню произведенной добавленной стоимости), когда каждому денежному знаку может быть присвоен не только эквивалент созданной стоимости (с маркировкой обоснования), но и период полезного использования (существования) данного прибавочного продукта, по истечении которого стоимость должна быть «списана» для исключения разгона инфляции. Это тем более не разнится с условиями текущей экономики, достигающими по уровню обесценения от двух до десятка процентов в год. В таком разрезе «денги» сопутствующие созданию ОПФ и недвижимости должны стать наиболее долгими (лет, в зависимости от капитальности), «денги» от производства продуктов питания в сельском хозяйстве — исходя из максимального цикла хранения и воспроизводства (от 4—6 лет) и так далее. В данном ключе любой вопрос может быть решен объективно: например, маркируемая длительность заработной платы в секторе нефтедобычи и геологоразведки не зависит от потенциала месторождений (подразумевая под этим монопольное присвоение объема), а определяется возвращаемой добавленной стоимостью, создаваемой продуктами переработки ископаемых… Консультационные услуги также предполагают оплату денгами с сохранением маркировки той длительности, владельцу которых они оказаны (согласно той сферы, из которой обращены). Очевидно, есть категория и иных товаров, в которых закупки не могут быть связаны с перемаркировкой денег (например, электроэнергия, где маркировка предполагает связь именно с новым инвестированием прибыли — маркировка у контрагентов отрасли после поставок). «Денги», связанные с производством «ширпотреба» (одноразовый, пластмассовый, ухудшающий ко всему прочему экологию планеты) очевидно подлежат снижению длительности, то есть увеличат риски отрасли и в идеале выведут данный тип товаров с рынка. И так далее.
В отдельную категорию (в плане степени трансформации относительно текущего положения дел) следует выделить ПО (программное обеспечение) и информационно-технологическую («IT»/ИТ) сферу. Суммарная добавленная стоимость (текущее понимание добавленной стоимости), нагнетаемая сверх меры простейшим тиражированием в сфере ИТ одного и того же по сути продукта (ПО), в контексте обеспеченной денежной системы теряет указанный искажающий вектор влияния. Оплата за такого рода чисто серийное ПО производится денгами без обновления маркировки (либо за счет быстрого устаревания IT продуктов — со снижением срока использования), то есть продолжает нести обеспеченность денег, соответствующую источнику возникновения, из которого направлены. И здесь исключение не составят и информационные платформы (ПО под разработку ПО). Если же за счет данного ПО формируется более высокая (по длительности) стоимость, то это будет отражено в закупках из сферы ИТ на последующих, дальнейших шагах. Это объективно, так как ИТ структура по сути имеет стоимость только согласно вложенной в ПО информации (построение взаимодействия на основании данной информации, установленных принципов ее обработки, преподнесения и оптимизации), а только лишь простейшая фиксированная информация не может являться многократным источником перепродажи (по мере наполнения рынка быстро утрачивает потенциал ценности), тогда как в корректном понимании может лишь свободно распространяться либо участвовать в обучении (как пример).
С учетом маркировки валюты по полезной производительности, денежные средства, потраченные на необъективные траты (условно, новый дворец), останутся ровно в той части, в которой они поступили продавцу. Обеспеченные денги (в том числе в рассматриваемой концепции — с использованием технических возможностей категории криптографической (электронной) валюты) при заявленных в изложенной концепции вводных условиях по сути не могут обеспечиваться «роскошью», так как в этом значении утрачивают ценность как для большинства населения, так и для экономики.
Характеристика денег в счет платы за управление опять же не может превышать эффективную длительность проекта, так как является по сути % в объеме инвестиционного бюджета.
Итак, есть все основания допускать, что именно такого рода механизм привязки денег к полезному сроку использования добавленной/прибавочной стоимости является реализуемым, непредвзятым и объективным, когда ценностью будет являться как минимум материальная ценность, отражая действительность, а не «бумага».
Как пример, скажем, можно привести покупку объекта недвижимости, во время которой все поступившие от покупателя «денги» подлежат новой маркировке по длительности срока службы объекта, а остаток (входящая длительность отданных за покупку денег) сообщается регулятору системы (строго федеральной государственной структуре, допустим Центральному Банку (ЦБ)) для переучета, соотнесения с объемом денег, выводящихся из оборота и обращения по основанию непродленного срока, и его коррек-
тировки.
Как пример поддержания инвестиционной стабильности, можно обозначить, что рынок акций может стать местом восстановления платежеспособности маркируемой валюты (в настоящем рассмотрении — как вариант, «криптовалюты»), но только при IPO (то есть потребует выделения новых направлений данной конкретной деловой компании). В данном ключе перепродажа акций с целью «игры на фондовом рынке» станет менее оправдана (за счет риска передержки денег). Риск получения коротких денег приведет к более взвешенной инициации вывода денег с рынка акций и привязке вывода к их расходованию, либо к быстрому новому инвестированию в реальный сектор. Совершенно очевидно, что в таком ключе фондовый рынок претерпит определенные изменения по среднему объему сделок, перейдет к стратегическим инвесторам и иные…
В этой же связи становится объективным текущий факт несоответствия характеристик денежной системы и принципов построения отложенной системы социального обеспечения (пенсионного), когда прошлые накопления теряются или утрачивают ценность, достаточную для обретения товара, а обеспечительная нагрузка ложится на современную налоговую систему. Выход старшего поколения представляется, например, в обретении в период трудоспособного возраста отдельной доходной материальной основы (под аренду), в создании и передаче управления производительным хозяйством кому-либо, включая молодое поколение домохозяйства, в востребованности в части трансляции своих знаний. И, с обратной стороны, не должна подразумеваться эксплуатация «неосознанного» человека (эксплуатация в худшем смысле) в период трудоспособности, то есть, как минимум, без обозначенных и доказанных перспектив (материальных, лишь как необходимое условие развития нравственного, духовного, интеллектуального на фоне разумных коммуникаций). Все это должно привести к развитию «устойчивых деловых систем».
Маркировка «денег» по длительности призвана на первых шагах соответствующим образом подпитывать именно те направления, которые обеспечивают источник маркировки. Так, в строительстве, долгие «денги» на очередном витке воспроизводства пойдут (придавая долгосрочный потенциал) производителям железа и бетона, выбранного оборудования… Скажем, близкие к погашению среднесрочные денги сельхозпроизводителей будут интересны производителям сельхозтехники с максимальным сроком службы в большей мере. Все это естественным образом ускорит оборот и придаст большей финансовой уверенности именно перспективным (исходя из текущих достигнутых характеристик продукции) сферам и конкретным производителям в них. И хотя денги все равно подлежат трате по своей номинальной ценности, но субъектом экономики сможет выбираться тип расхода: короткие или длинные (конечно же, если субъект имеет такую возможность и не живет только в коротких или только в длинных денгах).
Также, чем активнее субъект экономики и выше оборачиваемость, тем больше возможностей для выборки длинных денег. Однако, у посредников в розничных продажах — из их процента, так как должны четко привязывать денги за покупку к счету поставщика.
Суть вышесказанного чуть изменена, но не нова. Неквалифицированные денги — более высокие, но и более быстрые; квалифицированные — зависят от прибавочной стоимости, но определенно должны стать более долгими. То есть критерием становится ориентация на факт получения или отдачи (посредством денег, но не денег как таковых, не зависание в формуле «Д-Т-Д»), на рассмотрение денег в максимально короткой перспективе (максимально короткой с точки зрения жизненных целей индивидуума), когда вся жизнь экономически активного человека не подчинена обременению денгами, а строго проходит среди достижений. Не нова и потому, как обеспечение денег частично уже лежит на «системе акционерного капитала» и опробовано на исторически сложившейся «вексельной системе», обеспеченной имуществом векселедателя.
6.3 Обращение обеспеченных денег
Привязка денег к полезному сроку использования — это, естественно, с одной стороны, ускорит как оборачиваемость денежных средств, так и обдуманность решения о принятии конкретных единиц денег с обозначенным на них ограниченным сроком, с другой (при условии официального ввода средства обмена такого рода), приведет к оседанию массы денег, близких к выводу из обращения, у наименее защищенной, если можно так сказать, стороны (стороны призванной обеспечивать стабильность устройства для населения) — на счетах государства, скорее всего в большей части как налоговые платежи. Это не является уроном государства, так как государство является регулятором, во-первых, может инициировать новые проекты и соответственную эмиссию (продление денег), во-вторых, и так как по сути налоговые платежи (в мирном обществе) должны служить поддержанию именно краткосрочной стабильности, уступая во всем ином, в рамках защиты свободы личности, рыночным механизмам и оформленной перспективной социально активной, научной и прочим позициям групп граждан с их подтверждением данных позиций собственным финансовым обеспечением. К слову, финансовое регулирование государства целесообразно и более эффективно не в изъятии с дальнейшим распределением и контролем, а в виде более гибких решений, скажем, в выделении целевой части заработной платы к расходу (текущему, а не пенсионному, замороженному по состоянию на 2020 год), то есть в воспитании сознательности и осознанности гражданского общества. Тем не менее, даже такой механизм (с «вынужденными финансовыми потерями») не нов для экономики и в современной экономике «вынужденные потери» в налогооблагаемой базе также проходят по базе налога на прибыль в части восстановления основных фондов (амортизации). Кроме прочего, общее, оговоренное заранее, объективное регулирование денежной массы сгладит и цикличность (как предпосылки, так и обязательность кризисных явлений).
Справедливо можно отметить, что возможность выпуска денежных знаков «на бумаге» «со сроком погашения (под масштабный проект)» в настоящее время вполне присутствует и сохраняется у центральных банков государств. То есть эффективный проект может означать выпуск «долгих» денег имеющих повышенную ликвидность и свободу обращения (покупательную способность) на рынке. В рамках текущей концепции такие госинвестиции могут подразумевать и восстановление платежной способности накопленного остатка «коротких» денег. Тем не менее, без механизма вывода денег из обращения государственные финансовые институты для сдерживания эмиссии предпочитают (только лишь видят в текущих условиях) «сходный» существующий инструмент сбора денег — механизм заимствования (в том числе облигационными займами, в том числе внутренними за счет перераспределения или внешними, в иностранной валюте, за счет гражданского общества).
В случае полной незаинтересованности бездействие приведет к прогнозируемой утрате необеспеченных во времени денег, обнулению стоимости электронной (криптографической) валюты (это вероятно, так как факт наличия пределов в скорости освоения финансовых средств не нов). Так, не нов и механизм «отказа» от денег, зарытых в виде кладов. С учетом маркировки валюты во времени, обездвиженные миллиардные состояния на счетах станут невозможны и благосостояние бывших владельцев «вечного бумажного или, что тоже, простого электронного как запись на счете» капитала станет со временем соответствовать текущему подтвержденному достатку. К слову, здесь также можно усмотреть элемент отрицательной доходности.
В части обращения обеспеченной валюты банковский сектор скорее всего будет оттеснен от компетенции распределения денег (принцип текущей экономики, когда привлекаются длинные деньги и раздаются короткие, кредитные, не позволит вкладчику гарантированно получить такие же длинные денги, какие отданы по определению срока вклада). Либо же рынком будет принят механизм обмена длинных денег, на увеличенный объем коротких.
Вероятно хождение криптографической валюты совместно с бумажной, также маркируемой (наподобие одномоментного обращения серебряных и бумажных денег по разным курсам в начале XIX века в Русском государстве). Это же начало параллельного хождения прослеживается в исторически сложившейся, дополнительно к денежной, системе ценных бумаг (в том числе векселей).
Эмитентом в данном случае может являться как регулятор (например, государство, эмитируя общепринятую бумажную маркированную и/или электронную (криптографическую) валюту по запросам), так и частный эмитент с доказательством обеспеченности (но тогда не восстанавливая срок использования, а эмитируя новую «криптовалюту»). При механизме новой частной эмиссии уровень денежной массы будет не то чтобы более равновесным, а система станет состоять из более и из менее отдельных устойчивых (зачастую размытых) секторов и потребует более сложного регулирования (то есть с кросс («cross») курсами в рамках одного экономического пространства). Стоит заменить, что единая общепринятая криптографическая валюта целесообразна при отсутствии злоупотреблений регулятора.
6.4 Перспективы ввода маркированных денег
Можно сделать предварительный вывод, что форма денег (с учетом ввода их обеспечения) рано или поздно сменится, но вот понимание всех перспектив такого механизма и потому выбранный механизм исполнения напрямую будет зависеть от интеллектуальной составляющей экономического блока страны и должен быть связан с производительностью, отражающей созданный положительный уровень влияния (масс и энергий, от простого производительного труда до интеллектуального с ярко выраженными положительными эффектами). Как минимум — связан с материальной основой (созданными основными фондами) и справедлив.
Ключевым критерием ввода таких денег должен являться баланс денежной массы, исключающий проявление инфляции (в том числе как несознательного стимулирующего механизма). Важным элементом и характеристикой системы должно стать то, что чистое приращение обеспечения и, соответственно, денежной массы в виде одномоментной эмиссии не может быть резким во времени — это длительный процесс подхвата создаваемой обеспечительной базы. Инфляцией можно будет назвать сохранение номинала денег при одновременном нарастании износа ОПФ/товара. Как бы то ни было, поскольку полноценность эмиссии должна быть подтверждена постоянным участием в рыночном обороте, излишняя эмиссия (в том числе, допустим, со стороны регулятора) не только должна быть исходно обоснована маркировкой, но и «сойдет на нет» при отсутствии востребованности рынком, вызвав, по мере, лишь локальные искажения. То есть рыночные механизмы перекрывают риски и регулятором должна сохраняться допустимость эмиссии под новые проекты на любом уровне. В качестве страховки, возможны сбор под проект или эмиссия коротких денег и обновление их маркировки в длинные при успешной реализации проекта (но сохранение в коротких при провале или консервации/заморозке проекта), тогда действие будет нести ту же сутевую нагрузку прогнозной обеспеченности, как и действующий инструмент государственного облигационного займа (к слову, подразумевающий под собой средне- или долгосрочные бумаги, в начале, и возврат бессрочных денг по завершении). При этом, в случае с маркированными денгами, чем короче привлекаемые денги, тем ниже сравнительный риск инвесторов при равной прогнозной доходности.
Собственно, при непредвзятой и корректной реализации, именно такого рода денежная политика станет сильным подспорьем ранее «невидимым» потокам и приведет к приоритету научно-интеллектуальной и близкой к ней инвестиционной деятельности. В простейшем случае (не говоря о тенденциях финансовых потоков), человек будет прежде всего задумываться о создании постоянно работающих механизмов устройства, об их долговечности и эффективности. Не будет считать (условно), что сейчас купил один стол, а потом выкинет и купит другой, — на другой надо будет еще с некоторой вероятностью заработать в будущем, и по сему текущая покупка должна быть долговечной в любом случае, и относиться к ней надо аккуратно.
Возврат к обеспеченным денгам (допустим, к «электронным (криптографическим) денгам» или «просто маркированным особым образом денгам») потребует перестройки банковской и налоговой систем и строго связан с исключением давления на свободные рыночные механизмы (либо на «невидимую руку рынка» А. Смита) в плане давления со стороны государственного влияния: на возврат к массовости (с исключением частной эмиссии) или в части монопольных решений об эмиссии. «Криптовалюта» в руках государства (в рамках строго управленческих решений) не имеет смысла ввиду потери обеспеченности, а должна быть некоторым балансовым инструментом рынка, который государство лишь верифицирует (подтверждает факт создания товара) в момент создания денег и гасит, по завершении цикла этих денег.
И хотя либо «электронная (криптографическая) валюта» либо «просто маркированные особым образом денги» представляются будущим денежной системы, эти денги не могут быть дорогими (переоцененными или спекулятивными), так как по определению должны быть обеспечены. Это направление тесно сопряжено с развитием рынка услуг по «оценке стоимости», развитием методик данного сектора рынка, значительно набиравшего обороты последние годы в части объемов и встройки в экономическую деловую среду. При соблюдении изложенной концепции денежная масса всегда предполагает оставаться взвешенной (по рыночным сделкам; с учетом оборота и с учетом инвестиционной составляющей) и достаточной (исключая нехватку и какого-либо рода необоснованную последующим экономическим фактом дополнительную эмиссию сверх текущей денежной массы), меньше коррелировать с нецелевым спросом на деньги, но может быть несколько подвержена риску перехода экономики во множественные замкнутые группы систем.
Кроме того, ввод именно криптографических (электронных) денег вполне может привести не только к исключению отдельных элементов коррупции, оставляя денежный след, не только затруднит «серые» схемы, но и способен исключить такое понятие как кража денег. Тем не менее, элементы такой маркировки должны быть взвешены на предмет сохранения свобод гражданского общества.
Уже в дни выхода книги (начало 2021 года) в рамках Европейского Союза заявляются позиции о начале электронной эмиссии денег.
7 ВЫВОДЫ
«Денга» на протяжении всей принятой в рассмотрение истории до 1700 года оставалась именно гарантированно минимальной обеспеченной (в отличие от «пуло», см. оценку пуло по весу меди) единицей и наряду с «пуло» — наборным эквивалентом любого объема созданного (изготовленного товара или работы).
Согласно рассмотренных фактов и их анализа, новгородская денежная система, сломанная в 1535 году (25920 пуло на счетную единицу), была выверена по производительности и полезна в век «малых скоростей». Наличие критерия в виде «ценностного якоря», присущего натуральному хозяйству, и привязки счетной единицы к годовому периоду (ряду лет) являлось и является признаком не только разумного взгляда населения, но и первым признаком различия взглядов между обменной товарно-денежной системой и условиями зарождения банковской системы под патронажем государства. В таких условиях, рано или поздно, экономика столкнулась бы с необходимостью изменений посредством дальнейшего обоснования и развития экономической теории. Тем не менее, в смутное время был несвоевременно (без предпосылок к жесткой встройке в мировое экономическое пространство) выбран менее рациональный путь более простого регулирования денежной массы с уходом от критерия производительности (простая для управления «кратность»). При этом совершенно очевидным является то, что отсутствие привязки по кратности счетной системы к исходному делимому весу «малой гривны» не является недостатком, так как не налагает затруднений на расчеты.
Согласно трактовки, приведенной в книге, вывод о роли реформы 1535 года и последствий ее во времени состоит в том, что существенным недостатком унификации с приведением к московскому денежному счету и, далее, к кратности в 100 стал уход от системы экономического счета (статистически обоснованного подхода) с переходом к нормативному заданию денежной массы. Таким образом, приходит возможность введения «допусков» в денежной политике ввиду ориентира на математическую кратность денежной системы (со следствием в расшатывании системы с увеличением шага стопы и чисто монетарной инфляцией, которая проявит себя в полной мере с началом выпуска необеспеченных медных денег). В 1535 году, в отличие от 1654 и 1700 годов, в борьбе за влияние просматривается не столь сознательное отстранение денежной системы от экономического обоснования, сколько непонимание экономических последствий.
Естественной поддержкой реформы 1535 года явилась обеспеченность серебряной монеты. «Идея „обновления монеты“ была настолько чужда русскому денежному делу, что до тех пор, пока не изменялся вес монеты, в обращении оставлялись любые ранее выпущенные, хотя бы на них находилось даже имя самозванца. Поэтому клады конца XVI и начала XVII веков представляют собою целые коллекции любых монет, выпускавшихся в течение почти ста лет, начиная со времени Грозного.» [7]. То есть в обращении оставались именно «денги» обеспеченные.
С высокой долей вероятности можно выделить в экономическом аспекте ранней «исторической сцены» такие этапы денежной системы русского государства:
1. ранее 14 века — уход от внешних зависимостей;
2. до 1535 года — создание собственной товарно-денежной системы земель русской государстенности (серебро — ценностный номинал; медь — разменный номинал);
3. 1535 год — исторический излом линии развития (перестройка системы на арифметическую, простую кратную, смещение логики построения; точка ухода от обеспеченных денег);
4. 1654 год — попытка слома обеспечительной связки товарной и денежной систем (неудачная попытка перехода на госрегулирование кратной денежной массы);
5. 1700 — слом сложившейся системы экономических ценностей (переход на госрегулирование кратной денежной массы и запуск инфляционного механизма; расслоение денежной массы на обеспеченную, серебряную, используемую во внешней торговле и необеспеченную медную). Позднее, в 1764 году, система была дополнена «денгами на доверительном обеспечении» (бумажными).
В XVII и XVIII веках, Русь была втянута в инфляционную спираль «постепенным» вводом (или навязыванием) медных денег, не говоря об увеличении шага стопы (номинальная ценность монет из пуда серебра и меди) и вводом в 1764 году денег бумажных. В этой связи стоит отметить момент, на который обращал внимание еще Ключевский, описывая причины «медного бунта», а именно отсечение простых и торговых людей введением медных денег от внешнеторгового оборота (или же подавляющей части последнего) или, другими словами, утрата «денгами» торгового и «нижнего» эшелонов их международной ликвидности. Правда, со 2 половины XVII века, на фоне крепостного права, урон этот не был так заметен, а, наоборот, привел к внутреннему перераспределению: еще более ухудшил положение торговых, простых и крепостных людей и улучшил позиции и возможности государственной власти.
Экономический аспект поздней «исторической сцены» таков:
1. 1764—1917 — система не претерпевает видимых кардинальных изменений, правда на рубеже XVIII и XIX веков происходит принципиальное отделение обеспеченных денег от необеспеченных;
2. 1917 год — переломный момент и начало возврата к позиции обеспеченных денег в замкнутой системе. При взгляде со стороны «краткосрочной» рыночной системы и ее устойчивости, «недостатком» советской денежной системы являлось преимущественное создание общественной, «нетоварной ценности»;
3. 1990 год — первая номинальная реформа и возврат к инфляционному механизму кратной системы в новых мировых условиях;
4. 1997 год — вторая номинальная реформа, попытка обеспечивать денги макроэкономическими инструментами в привязке к ВВП с принятием инфляции;
5. 2016 год — начало символьной реформы кратной системы.
Денежная масса (возьмем только агрегат «М1» — наличные («М0») и вклады до востребования) современной экономики исчисляется миллиардами денежных знаков, однако носителем (тем, кто определяет критерий стоимости) стоимости по-прежнему остается индивидуум или домохозяйство. То есть с появлением свобод личности обретена свобода одномоментного спроса и, таким образом, проверки принятых на уровне государства решений об устойчивости необеспеченной денежной системы.
По итогу рассмотрения вопроса в ключе истории и экономики становится очевидным, что обеспечение со временем перешло с «бумажных» денег на человека и на производство и выполняется посредством финансовых инструментов отличительных от денег (таких как векселя, акции и похожие), а когда говорить о системе в целом (так называемое обеспечение денег государством), то на производительный труд общества.
В рамках перспективы следует обозначить поиск нового устройства денежной системы гражданским обществом на основе обеспеченных денег. Цель: задание новой логики построения денежной системы обеспеченных (ценностно выверенных) денег и от этого определение ошибочных направлений, которые часто являются вспомогательными «стержнями» современной денежной системы, приводя к инфляции и т. п. скрытым нега-
тивным трендам.
Как денежный инструмент, отражающий также и ценностный символ, на первых порах может выступить электронная (криптографическая) валюта, имеющая необходимые характеристики. Подчеркивая наличие в первых системах счета (новгородский счет) косвенной связи с производительностью по критерию «денги во времени» (тем более, что с учетом масштабов производства была доступна и итоговая поверхностная оценка последней), изложенная в книге концепция по сути строится на возобновлении привязки к факту производства, и тем это корректнее, чем меньший лаг во времени достигается между производством и выверкой денежной массы. При верном понимании и организации частное развитие данного инструмента вполне может привести к трансформации его в инструмент общественный (общественно-полезный), далее с маркировкой и с включением в систему денег бумажных. Со временем это приведет к некоторому устойчивому «понятийному» балансу денежного символа, как обмена, и ценностного символа создания (за которым стоит человек в лучшем понимании слова). В перспективе данная система может быть довольно хорошо отлажена, и со временем привести к новому общественному мышлению, но пока не предполагает отказа от символа денег. Необходимо понимать, что такого рода отказ от символа денег должен подразумевать довольно высокий духовный уровень развития всех людей, участвующих в обмене.
При любом векторе развития совершенно невозможно забывать, что действия человека не обусловлены денгами, а обусловлены целями и свободной волей. Денги — это дополнение, приходящее помимо полезных действий человека, и лишь инструмент товарооборота. Важно отметить, что денежный инструмент не должен нести подавление как отстранение от собственности за счет денег, от конкуренции, как выкуп потенциала развития (к слову, на этот момент не могут влиять изложенные в настоящей концепции принципы обеспеченных денег). Без видимых оснований некорректно ставить денги («бумагу» или «криптовалюту») выше созданного дела, потому как человек создавший стоящее дело (компанию) уже умеет управлять, видит перспективу и продажа актива, иногда с его перепрофилированием, является шагом назад в общественном развитии.
Безусловно, такой инструмент как криптографическая валюта (или иная обеспеченная), должен иметь четкую правовую основу, для исключения последующих злоупотреблений в его же отношении. Четкое понимание этого, выдержка каждым своей позиции, выдержка сознательности и такое же действие — вот что важно — человек принимает плату, если
«поезд» все равно по итогу едет в созвучном направлении, или «переходит» в другой поезд…
Список использованных источников
[1] А. Г. Маньков «Цены и их движение в Русском Государстве XVI века», издательство: М.-Л., «Академия наук СССР», 1951.
[2] Е. И. Каменцева, Н. В. Устюгов «Русская метрология», издательство: М., «Высшая школа», 1975.
[3] А. Х. Востоков «Описанiе русскихъ и словенскихъ рукописей румянцовскаго музеума» (составленное Александромъ Востоковымъ), Санктпетербургъ, въ типографiи Императорской Академiи Наукъ, 1842.
[4] Б. А. Колчин. «Черная металлургия и металлообработка в древней Руси.», издательство: М. «Академия наук СССР», МИА №32, 1953.
[5] В. И. Агошков «Десятинная пашня», публикация №211082000654, 2011.
[6] «Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», издательство: СПб., «Издательское дело, Брокгауз-Ефрон», 1890—1907 годы.
[7] И. Г. Спасский «Русская монетная система», издательство: Л., «Аврора», 1970.
[8] П. Г. Гайдуков «Младшие монетные номиналы средневековой Руси. Четверетцы, полушки и пула конца XIV—XVII веков», издательство «Нумизматический альманах», 2000. №1 (11).
[9] «Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона», издательство: СПб., «Брокгауз-Ефрон», издание второе, 1907—1909 годы).
[10] В. О. Ключевский «Русская история. Полный курс лекций.», М., 2004.
[11] С. М. Соловьев «История России с древнейших времен.» (кн. 11, гл. 4), М., 1962.
[12] С. Ф. Платонов «Полный курс лекций по русской истории.», СПб., 2000.
[13] «Большая советская энциклопедия», издательство: «Советская энциклопедия», издание третье, 1969—1978 годы.
[14] Я. Адрианов «Медные монеты Российской Империи 1700—1917 годов. Каталог.», 2008.
[15] Schneider K. Hatten die Reichsm;nzreformen eine Chance? Ein R;ckblick aus dem 18 Jahrhundert // Harz-Zeitschrift. — Lukas Verlag f;r Kunstund Geistesgeschichte, 2010.
[16] Фенглер Х., Гироу Г., Унгер В. Словарь нумизмата / Отв. ред. В. М. Потин — 2-е издание, переработанное и дополненное — М.: Радио и связь, 1993.
Оглавление
1 ВВЕДЕНИЕ
1.1 Детализация
1.2 Понятия эквивалента материальной ценности
1.3 Отступление о внешнеторговом положении дел
1.4 О роле денег
2 СЧЕТНЫЕ СИСТЕМЫ РУСИ В XVI ВЕКЕ
2.1 Логика построения денежной системы до и после 1535 года
2.2 Анализ рынка во времени на фоне денежной системы до и после 1535 года
2.3 Исследование вопроса содержания «пуло»
2.3.1 Кратность и системные аспекты
2.3.2 Особенность счета на «пуло» и алтыны
2.3.3 Достоинство или обеспеченность, номиналы и период хождения «пуло»
3 АСПЕКТЫ ЕВРОПЕЙСКОЙ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ
И СООТНОШЕНИЕ ДЕНЕЖНЫХ СИСТЕМ
4 ЭВОЛЮЦИЯ ОТДЕЛЬНЫХ НОМИНАЛОВ ДЕНЕЖНОЙ СИСТЕМЫ. ДЕНГА, КОПЕЙКА. ТИН/РУБЛЕВИК
«Денга»: правописание и смена обозначений
Копейка
Рублевикъ
5 МАССОВЫЙ ВЫПУСК НЕОБЕСПЕЧЕННЫХ ДЕНЕГ
5.1 Медная чеканка в истории (начало)
5.2 Медная чеканка в истории (XVIII век и далее). Шаги стопы
5.3 Массовый выпуск необеспеченных денег (XVIII век и далее). Причины и следствия
6 ПРЕДПОСЫЛКИ И КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ ЛОГИКА ДЕНЕГ
С ОБЕСПЕЧЕНИЕМ (МАРКИРОВАННЫХ) В XXI ВЕКЕ
6.1 Аспекты перехода к обеспеченным денгам
6.2 Обоснованность денежного баланса или связки денег с товаром
6.3 Обращение обеспеченных денег
6.4 Перспективы ввода маркированных денег
7 ВЫВОДЫ
Список использованных источников
Медная монета в системе счета. Сварожий круг 25920
© Copyright: Дмитрий Павлушин, 2021
Свидетельство о публикации №221040200161
Свидетельство о публикации №221040200161
Рецензии