Кто я? Зачем я?

                ГЛАЗА
Мои глаза так много отражали
Боль, ненависть, печаль и бессилие
Много страха, чуть-чуть любви и сожаление
Я уже признал, как был неправ
Отражение в глазах заставило меня смеяться и
Горько плакать
Вспоминая то, что было
Всего мне не вернуть, давно уже все не   исправить 
Ошибки остаются рубцами в душе,
У кого-то и на теле
Все мои идеи затерялись в лабиринтах времени
Потерялся ритм жизни
Сбиты стрелки на часах, время вновь играет
Против нас...
    Евгений С.


Глава 1.

Зима вступает в свои права. Ночи холодные. Лужи замерзают. Рано похолодало. Снег пушистыми хлопьями кружась, ложится на землю. Может, и дожди ещё будут. И солнышко порадует, даря тепло своё. 

         Она стояла на остановке, ежилась от холодного ветра. На остановке было много народа. Автобусы ходили плохо. Народ злился, ругался матерной. Она стояла столбом, не двигаясь, не приплясывая, стараясь согреться. Только смотрела немигающим взглядом на бомжиху, которая жила на той самой остановке, с которой она каждое утро ездила в деревню на работу. 

Появилась здесь эта пожилая женщина недели две назад. Ее привезли сюда с двумя сумками и бумажной денежкой, которую она крепко сжимала в ладони. Бережно усадили, поставили вещи и сказали, что теперь она здесь будет жить. Женщина явно была не в себе. То ли от перенесенного шока, то ли от сильно действующих лекарств. Она не плакала, нет. Сидела, устремив свой взгляд в никуда. Потом будто что-то вспомнив, вставала, подходила к таксофону, снимала трубку и говорила. Говорила долго, словно хотела убедить невидимого собеседника, потом долго ждала ответа. Телефон не молчал, в трубке раздавался длинный гудок.

Первое время ей сочувствовали все. Кто одеяло принесет, изъеденное молью. Кто кусок пленки, приготовленный для грядки с огурцами. Та благодарна была любому вниманию. Около остановки стояла палатка. Продавали там всякую всячину. Девчонка-продавщица кипяточку нальёт стаканчик. Вот и все участие в судьбе человека. Ей и сочувствовали и ругали. Говорили мол, что сама во всем виновата. Разве можно так доверять людям.

А старушка только хотела достойно провести старость. Говорила всем, что квартира у нее была на Проспекте Мира в Москве двухкомнатная.  Она же хотела, поменять ее, на однокомнатную, где-нибудь на окраине. Вот и поменяла. А ведь и контору нашла риэлтерскую, соседка посоветовала. И молодой человек к ней приходил – агент. Такой вежливый, обходительный. Как она не пыталась, вспомнить больше ничего не могла. Да и рассказывала то, что помнила - себе. Подходил автобус, народ уезжал, напоследок махнув на нее рукой.

На остановке за день побывает много народа. Кто-то стоит в сторонке молчит, кто-то разговаривает даже с незнакомыми людьми, на старушку только косятся. Да и запах стал распространяться от нее. Теперь даже те, кто с ней здоровался, сторонились, морщили нос, ворчали, что приличным людям присесть негде. Милиция к ней не подходила. Только косились, когда подъезжали к палатке за сигаретами. Старушка уже не двигалась, сидела, смотрела прямо перед собой. Казалось, перестала чувствовать, существовала словно за стеклом. На глазах у всех умирал человек, а каждый думал, что с ним не случится такое.

Глава 2.

Подошел автобус. Народ заволновался, толкаться стали еще до остановки транспорта. Она будто очнулась. Господи, ведь это ее автобус, если сейчас не влезет, ждать еще сорок минут. Нет, повезло. Влезла. Болталась на нижней ступеньке, и то хорошо. А мысли ее были все о той старой женщине. Ведь и ее выбросили за ненадобностью. Или она сама себя потеряла? Она почти уже решилась. Это мучило ее последнюю неделю. Она возьмет ее к себе. А что? У нее однокомнатная квартирка. Правда, очень маленькая. Ну и что. Не может она больше смотреть на эту медленную смерть. Ой, чуть свою остановку не проехала. Её вытолкали из автобуса, больно ударив по спине. На глаза навернулись слёзы. Повернулась. На неё ухмыляясь, смотрел молодой мужчина. Отвернулась, пошла прочь.
 
Она работала у зажиточного мужика. Фермером его не назовёшь, но хозяйство было большое. Ей приходилось готовить для скотины. Мужичонка из той же деревни чистил скотники. А хозяева только ездили на базар, продавали мясо. Может и это поручат кому-нибудь, хотя нет. Деньги свои отдать в руки чужого человека, либо родственника, ну уж нет. Хозяйка злая, орет всё время. Вот и толстая слишком, а всё орёт. А ещё говорят, толстые добрые. К ней это не относится. С другой стороны, как не орать. Муж у неё шалун. Уж и за полтинник ему, а всё девок тискает.

  Она работала здесь с весны. А насмотрелась такого, чего и в порно не увидишь. И фильмы смотреть по телику не надо. Хозяин, пока его благоверная занята, девок в скотники затаскивает. Да что говорить – затаскивает, сами к нему идут. Когда одна, когда две. Он с ними деньгами расплачивается. А девчонкам по четырнадцать не больше. Не стесняются никого. Ладно, она чужой человек, а мужичонка? Он же их, деревенский. Один раз, девок привёл, она скотину кормила, а мужичонка подстилку менял. Так такое вытворять стали у неё рот открылся, а у мужичонки не только в штанах тесно стало, но и три волосинки на голове встали дыбом. Целый час около скотины просидели, пока хозяина женка не кликнула. Хозяин ушёл, бесстыдницы не спеша одеваться стали. Потом одна к мужику подошла, да ручкой нежной полоскала чуток. Тот вот- вот скончается то ли от чувств, то ли от разрыва сердца. А девицы и след простыл. Бедолага, недолго думая, приласкать сослуживицу решил. Под рукой то никого не оказалось. Слюни распустил, дыханье сбилось. Ручонки уже в вырез старенького платья залезли. Она будто очнулась. Толкнула с такой силой, что тот сбив ограждение приземлился на свиней. Ну и этого ей оказалось мало, взяла широкую лопату и огрела по голове. Потом плюнула и вышла из скотника. После этого случая мужичонка старался обходить её стороной, больше они и не разговаривали почти.
 
Такая у неё теперь была работа. Платили крохи. Но, жить - то надо. Хотя для чего, для кого? Что же с ней стало? В кого она превратилась? Но сегодня все её мысли были о той старенькой женщине на остановке. Она поедет обратно и возьмёт её. Как-нибудь дотащатся, помогут. После обеда совсем похолодало, завьюжило. Только бы успеть. А сердце предательски ёкало, беду предчувствовало. Кое-как доработала. Вот она уже в автобусе. Подъехала. На противоположной стороне дороги стояла труповозка, и суетились менты.

        Опоздала. Она опоздала. Как стало тошно. Ссутулилась, побрела к дому. Ноги ватные еле передвигаются. Рухнула прямо у двери. Сил раздеться не было. И завыла. Совсем мозги перестали работать. Она корила себя за нерешительность. Винила  себя в смерти этой старой женщины. На улице зима, ни лето. Старушка и так на удивление долго продержалась на улице. Наконец слезы высохли, поднялась. Шатаясь, поплелась на кухню. Достала стакан, бутылку водки. Выпила. Стало легче. Последние несколько лет так и было. Пила.
 
Поднялась, прошла в ванную. На неё из зеркала смотрело изможденное лицо, слегка отёчное. Кто скажет сейчас, что она была красива, очень красива. Ухмыльнулась. Горько. Кошки на душе скребут, а рядом никого. Никого кто поймет, поддержит. Пустота. Одна. Все время одна. Налила ещё стакан, выпила. Алкоголь стал нормой жизни. Теперь и спать можно. А сны тревожные, неспокойные.

Глава 3.

Зима прошла. Снег тает, весёлая капель стучит по подоконникам, солнышко пригревает. А у неё всё по- прежнему. Хотя нет, у неё появились четвероногие друзья. Она за зиму подобрала их на улице. Теперь её тоже ждут дома. Попивать стала побольше. Теперь, приезжая с работы, домой шла через магазин. И пить стала, не отходя от магазина. Сядет на лавочку, сделает несколько глотков. И ей уже хорошо. И дышится легче. И мир вокруг ярче. И не страшно, что одна, совсем одна. Хотя… Семья… Да, была у неё семья.  Муж, дочь…Теперь нет, уже много лет одна. Муж женат. Дочь взрослая, замужем. Ей теперь всё равно. Она-то одна. Подруг у неё нет, никогда не было. Недавно познакомилась с девахой одной.  Молодой, разбитной. Зовут Натахой. Она давно ни с кем не общалась. Только с собаками. Они были такие же брошенные, никому не нужные.
 
Может она умерла тогда, когда ей сказали, что видеть её не могут. Может тогда? А может тогда, когда потеряла свою единственную любовь и не родившегося ребёнка? У неё так давно нет  человека, с которым можно поговорить, излить душу. Хотя душа изливаться не хотела. Видимо Натаха не была той, с которой можно по секрету обо всем. Соседи на неё смотрят искоса, осуждают. Да плевала она на них. У неё своя жизнь. Она не приглашает туда чопорных надутых особ. Книги. С самого детства книги для неё были целым миром. Но, и этот мир рухнул. За последние несколько лет она не прочитала ни одной книги, ни одной газеты. Не смотрела телевизор. Так, двигалась по инерции.
 
Глава 4.

И теперь у неё появился мужчина. Она горда этим.  У неё мужчина? Ну, надо же. Ей полтинник, ему лет тридцать. Мужчина. Она познакомилась с ним около магазина. Он подошел к ней, вырвал банку с апельсиновой водкой и опрокинул в себя. А она стояла, смотрела на него зачаровано. От выпитого образовалась легкость. Её повело. Много ли ей надо. Чуть-чуть и она готова. Мужчина был хорош собой. И моложе. Вон какой. Она не видела его раньше. А она ещё ничего, если такой красавчик клюнул на неё. Спросил, если есть хата, пойдёт с ней. Сердце пьяно ёкнуло. Влюбился, он в неё влюбился. Схватила его за руку и потащила к себе домой. На дороге нарисовалась Натаха. Сейчас будет мужика отнимать. Фиг ей. Не отдам. Приготовилась к драке. Правда, драться Натаха не стала. Упала. Видимо перебрала чуток. Они же не пьяницы какие-нибудь. Им и надо - малость. Чтобы на душе было легко. Только чуть-чуть и кайф.

Вот и дом. Соседки старые сидят у подъезда, все кости ей перемыли. У неё теперь всё будет по-другому, у неё мужчина. Она так и вела его за руку, боялась, свалит по дороге. Бабки зашушукались. Да, она мужчину привела, пусть завидуют. Ну, вот и дома.

Собак на кухню загнала, они там еле умещаются. Мужик брезгливо поморщился. Не ожидал свору такую встретить в квартире. Она встала перед ним, потянулась к губам. Он грубо схватил за грудь. Потом руки пробежались по всему телу. Она вскрикнула. Целовать не стал. Спросил, есть ли у неё водка. Ну, а как же. Конечно, есть. Она - не пьянь какая. Должно у неё быть.

Выпили. Мужик оказался молчуном. Молча выпили, молча поставил её на колени, молча расстегнул штаны, сам достал свой член и ткнул её лицо к своему достоинству. Она трудилась во - всю. Устали и затекли ноги, рот онемел. Но он не давал ей остановиться. У него не получалось. Руками схватил её голову и с такой силой прижал к себе, что она стала давиться и задыхаться. В какой-то момент отключилась, прямо с мужским достоинством во рту. Минуты через две, получила затрещину и начала работать опять. По лицу текли слёзы. Пьяные слёзы обиды. Когда же он кончит? Может, нужно было отдать его Натахе? Ну, его к чёрту. Больше не может. Ей показалось, что нужно пустить в ход уцелевшие зубы. Очнулась на диване. Опять, наверное, отключилась. Теперь её больно щипали за грудь. Она кричала. Мужик ещё пытался, а ей уже было всё равно. И зачем она его притащила? Сколько это будет продолжаться? Мужик и сам стал похрапывать через раз, потом дернулся и затих. Она устала, сдвинуть в сторону его не получилось. Дышать тяжело. В сознание пронеслось воспоминание - других ночей, когда её любили. И не любили. Играли любовь, страсть, желание. Может она уже стара, и не на что не годится? А мужик всё лежал на ней и посапывал. Чёрт с ним. Она что? Зря мучилась. Стала двигаться сама, пьяно улыбаясь. Ей захотелось фейерверка. Сон одолел её раньше страсти.

Проснулась от того, что её трясли как грушу. А ей было так хорошо и сны снились сегодня хорошие, светлые. С тряской пришла и головная боль. Голова по утрам всегда болела. Еле-еле открыла глаза. Мужик.  Как он здесь оказался? Ах, да. Сама привела. Вспомнила. И как мучил её вчера, но она же почувствовала себя женщиной. Нет, все же хорошо. Да и ему сегодня хорошо. Ну и, слава богу. На кухне бесновались собаки. Забыла про них. Ведь у неё теперь мужчина. Только что-то он её не отпускает, если будет продолжение вчерашнего, опоздает на работу. Нет встаёт. Вздохнула с облегчением. А мужик то ничего. Тело молодое, фигура хорошая. Вот какая она, молодого отхватила, очаровала. Умываться, после него пошла. А он прямо джентльмен, пошёл с собаками гулять. Сказал, что поживёт у неё немного.

Из зеркала на неё смотрела странная женщина. Лицо красное, опухшее. Вся грудь была в синяках. До груди она просто не могла дотронуться. Но она почувствовала себя женщиной. Хорошо.

Глава 5.

Сегодня она решила подкраситься. Вся косметика – это прошлая жизнь. Она накрасится ярко, пусть все видят - ей хорошо. У неё новая жизнь.

Бабка - дура. У лифта закричала, когда она из кабинки выходила. Идиотка. Чего испугалась? А у неё теперь всё будет хорошо. Ключи она своему мужчине оставила. А вечером они опять вместе. Только водки просил купить. Купит. Ладно, пусть поживёт, по хозяйству поможет. Обещал. Правда, его кормить нужно. Она ела мало и только то, что готовила собакам. Похлёбкой его не накормишь. Она что-нибудь придумает. Когда-то вкусно готовила.

До работы добралась быстро. Автобус ждала не долго. Да и народу было не много. Хотя толпились в передней части салона, а у неё на задней площадке почти никого и не было. Вот придурки, не видят, что ли, здесь места полно. Кондукторша орёт, как ненормальная. Видать дома проблемы или работа опостылела. Да, ей тоже не нравилась работа. Коровы, свиньи, куры, гуси и другая живность. Теперь это её удел. Хозяин последнее время коситься стал, а хозяйка, та вообще вздрагивала при взгляде на неё и отворачивалась. Что-то от неё все отворачиваются. Странно. Да пошли все они. Сволочи. Думают они лучше. Да, чёрт с два.

Хозяин злой. Увидел её, говорит, что выгонит к чёрту, надоела пьянь подзаборная. Идиот. Какая она пьянь? Она только немного, только чуть-чуть. И то только после работы. Как сами устраивают загулы и не могут просохнуть неделями. Это как? И дом у неё есть. Какая она подзаборная? Она сплюнула. Подумаешь – сильные мира сего. Может послать его и уйти. Уборщицей её что ли не возьмут? Возьмут. Обида жгла  из нутрии. Давно с ней такого не было. Слёзы капали в бадью с похлебкой.
 
День рабочий закончился. Она тряслась в автобусе, теперь уже к дому. Зашла в магазин. Долго рассматривала витрину. Если она знала, какую бутылку возьмёт, то про еду думала. Подняла глаза. На неё брезгливо, морща нос, смотрит холёный мужчина. Ему не терпелось побыстрее расплатиться и покинуть магазин. Ещё одна сволочь. Денег чертова куча, крутая машина. Хозяин жизни. Наконец она выбрала кусок колбасы и макароны. На витрине колбаса розовенькая, а ей  взвесили обветренный кусок. И продавщица нагло уставилась на неё. Говорит, что если товар  не устраивает, пусть убирается вон. Дала ей кусок, который на списание идёт. Чтоб им всем подавиться. Она обжарит его с лучком. Будет вкусно.

Около магазина на четвереньках ползала Натаха. Рядом стоял мент и орал. Натаха не могла подняться, а мент боялся испачкаться. Она тоже не стала помогать - у неё дома мужчина. Она торопится домой. Собаки чувствовали, что вернулась хозяйка, ломились в дверь кухни. Сожитель уставился на неё красными глазами. Она улыбнулась, подала ему бутылку. Он трясущимися руками открыл, пить стал прямо из горла. Улыбка сошла с её лица, вспомнила, что не выпила сама. От этого перехватило дыхание, воздуха явно не хватало. Ей бы только глоток. И всё в норме. Наконец мужик оторвался от бутылки. Сказал, чтобы есть готовила. Целый день голодный. Ну, думает раз так. Сделаю тебе еду. С собаками никуда не пошла, просто открыла им дверь своей квартиры. Они выбежали в коридор. Кто малую, кто большую нужду справили прямо у соседской двери и вернулись домой. Виляли хвостами, уселись вокруг хозяйки. Она отрезала всем по маленькому кусочку колбасы, для мужика оставила жопку. Ухмыльнулась, так тебе и надо паразит. Будешь знать, как пить в одну глотку. А ему уже все равно. На столе стояла недопитая бутылка, полстакана для неё наберется. Уже хорошо. Мужик лежал поперёк кровати храпел. Выпить, нужно срочно выпить. Она достала стопку, потом передумала. Глотнула прямо из горла. Хорошо. Вот теперь хорошо. Осталось ещё немного. Собак покормила, сама наелась. Хорошо. Думала, всё будет по-другому. Покосилась на сожителя. Пьяно улыбнулась. Шатаясь, подошла к кровати, уселась на мужика. Ну не пропадать же добру.

Глава 6.

На следующий день появилась на работе и опять готовить, мыть. Бочком зашёл мужичонка. Она покосилась на него. Тот прошамкал, что хозяин лютует. Его вон уже в лужу толкнул. А всё потому, что хозяйка застукала его с девахой. Орала, что мол оставит его с голой жопой и по миру пустит. Что было!

Вдруг дверь распахнулась и влетел хозяин. Мужичонка испарился. Она так и не поняла, куда он делся. На всякий случай посмотрела себе под ноги. Пусто. Чертовщина какая-то.

Хозяин опять орал на неё. Обзывал и пьянью и курвой. Ну, всё! Хватит! За что это ей! Схватила бадью с помоями и одела хозяину на голову. Наступила секундная, звенящая тишина. Потом её били. Ногами. Куда только эта нога достанет. На улицу она выползла на четвереньках, вся в крови. До автобуса ползла, на ноги подняться не могла. В автобус сажать не хотели, кондукторша стояла насмерть. Пока водитель не сжалился. Посадили. В автобусе села прямо на пол, на задней площадке и тихонько подвывала всю дорогу. Почему жизнь так несправедлива к ней? Почему? Её выгнали. Она не взяла свои вещи. Ключи, деньги остались там же. На ней было старенькое, залатанное платье. Как до дома добралась и не помнит.

Позвонила. Долго не открывали. Открыли. К себе ли она попала? За столом в комнате человек шесть. Ну и эта сюда припёрлась. Сидит строит моему мужику глазки, улыбается беззубым ртом. На столе две пустые бутылки какой-то бормотухи. На неё уставились во все глаза. Но смотрели без сочувствия, а со злостью. Пришла в их компанию и без бутылки. Сожитель всё старается сумку найти. Думает, спрятала. Она бочком прошла в ванную комнату. Ну и видуха. Умылась. Мужик заходит. Спрашивает про водку. Гости у них, выпивка закончилась. Слушать про то, что денег нет, не хочет. Пошел рыскать по квартире. Принёс утюг и цепочку. Сказал, чтоб продала и без водки не возвращалась. Она заупрямилась. Вещи свои она пока не продавала. На выпивку ей и так хватало. Заупрямилась и получила по голове. Сначала кулаком, потом её ещё для верности к стояку приложили. Чтобы поняла, что к чему. Кажется, даже собаки притихли, лишь жалобно поскуливали, запертые на кухне. Её выбросили из квартиры, рядом аккуратно положили вещи, те, которые на продажу.

Она потеряла счёт времени. Сколько простояла у магазина? Не помнит. Народ сторонился её. Цепочку припрятала. Стояла с утюгом. Бабка какая-то не сжалилась. Нет. Польстилась на утюг. Уж больно он ей приглянулся. Да, такой здесь не купишь. Он из той, прошлой жизни. Бутылку бабка купила сама. Самую дешевую, никудышную. Она не возражала. Взяла бутылку, отдала утюг, побрела домой. Она даже не знала, хочет выпить или нет? Ужасно боялась, что домой не пустят. Тело болело после побоев, сильно кружилась голова, тошнило. Дверь открыли. Она юркнула в квартиру. Всунула бутылку в руки мужику. Пока тот рассматривал, что принесла, закрылась на кухне. Забилась под стол, собаки жались к ней.

  В комнате разливали. Ругались, завязалась драка, Натаха визжала. Только бы её не нашли. Лампочка у неё перегорела на кухне. Это хорошо. Может и не сунутся сюда, собак испугаются. Часа через три всё стихло. Она боялась выходить. Собакам дала сухарей. Больше не было ничего. Может их отпустить. Так жалко. Подружилась с ними, любит их. Зачем завела новых друзей двуногих? Собак ей вполне хватало.

Нужно найти ключи от квартиры. Интересно, сколько из непрошеных гостей осталось? Что же делать? Выползла из-под стола, прислушалась. Вроде тихо. Проползла на животе, заглянула в комнату. Так значит. Мужик какой-то за столом сидя спал. На кровати храпели на пару Натаха и сожитель. Сволочи, обосновались, как будто это она к ним в гости заползла. Она лежала и думала: «Как бы избавиться от этих гадов?» В голове шумело, перед глазами красная пелена. Боялась потерять сознание. Ключи она нашла в штанах, которые валялись на полу. Что делать теперь? На помощь ей не придёт никто. Ни соседи, ни милиция. Она одна. Опять одна. Шатаясь, поднялась. Доходягу выбросила из квартиры, он и не пикнул. Она его сначала на пол уронила, потом за ноги к лифту волокла.

Натахина очередь. Та все норовила её обнять и поцеловать. Потом опять отключилась, только причмокивала беззубым ртом. Натаху она дотащила до мусоропровода, постелила платье, на платье голое Натахино тело. А как с мужиком справиться? Сил не осталось. Сильно тошнило. Потом, её осенило. Стащила его с дивана вместе с простыней, он шмякнулся головой о пол. Стал материться, но не проснулся. Она подождала немного и поволокла его к Натахе. Уложила рядом, вещи бросила тут же. Потом выпустила собак, приказала им быть потише. Собаки сделав свои дела, вернулись к ней.

Глава 7.

Она закрыла дверь, придвинула к ней шкаф. Этого ей показалось мало. Стала двигать тумбочку. Стало совсем плохо. Перед глазами всё поплыло, и она упала. Пролежала, наверное, до утра. Тело не слушалось, болело. Ей больно, тяжело дышать. Разлепила глаза. Рядом лежали собаки, они согревали её ночью. Прислушалась. За дверью голосили. Соседи встали. Вышли на работу, а там такое. Собаки зарычали. Шикнула на них. Попробовала подняться, голова сильно кружилась. Ей бы до дивана дойти. Сорвала оставшееся белье и легла на не застеленную постель. Замерла, потом заплакала. Сегодня она плакала не пьяными слезами. Сегодня она не пила. Не заметила, как задремала. Сон прерывался лишь на частые звонки в дверь, сопровождаемый лаем собак. Потом она опять отключалась. Проваливалась как в чёрную дыру. Сколько прошло времени? Который час? День? Ночь? Не известно. Заставила себя подняться. Надо чего-нибудь поесть. Самой надо, да и собак покормить. Из еды ничего не оказалось, в шкафу нашлась перловка, полпакета. Обрадовалась. Водички побольше нальёт. Наварила ведро бурды. В первую очередь накормила собак. Самой не хотелось, всё ещё подташнивало. Заставила, проглотить себя несколько ложек. Стало даже полегче, тошнота немного прошла. С собаками нужно гулять. А как выйти? Боится. Прислушалась. Тишина. Интересно, какое сейчас время суток. Ей бы на соседей не нарваться, да и на уборщицу тоже. Та её однажды чуть шваброй не убила, за собак. Разобрала свою баррикаду, прислушалась, приоткрыла дверь. Вроде тихо. Выпустила собак, сама из квартиры не вышла.

Вечером опять голосила соседка. Пусть орёт, ей всё равно. Одной ей что ли быть в дерме. Тоскливо и очень хочется выпить. Хотя бы два глотка. Все раздражало. Повалилась на постель. Время шло. Собаки стали рычать на хозяйку. Покормить, их нужно покормить. Но чем? Денег нет, выйти боится. За окном темно. Поднялась, собрала своих четвероногих друзей. Долго собралась с духом и открыла дверь. Собаки голодные, озлобленные на хозяйку, выходить не хотели. Стала выталкивать их, пару раз её укусили за руку. Наконец все погрузились в лифт, никем не замеченные вышли из подъезда. Она гнала их от себя прочь, а они окружили её и смотрели в глаза. Подняла палку, бросила, крикнула: « Кто первый?» Собаки нехотя побежали за палкой. Она вбежала в подъезд и плотно закрыла за собой дверь.

Дома опять горько плакала. Одна. Опять одна. Повалилась на кровать, ничего не хотелось. Рука наткнулась на что-то холодное. Ангел-хранитель. Сама цепочка провалилась за подлокотник. Аккуратно достала. Крепко сжала в руке, поднесла к губам, поцеловала. Цепочка была простенькой, но очень дорогая сердцу. Это подарок родителей. « Мамочка, милая моя, почему не сказала, не научила меня жизни. Со всеми гадостями, дерьмом… Зачем я родилась? Для чего? Мне досталось одно унижение… Мамочка, и пожалеть меня некому. Я одна, всегда одна. Мамочка…»

Глава 8.

Настенька была поздним, желанным ребёнком. Родители уже и не надеялись иметь детей. Они были так счастливы, когда женщина поняла, что беременна. Правда, будущая мамочка чувствовала себя смущённой, когда ловила взгляды знакомых и мало знакомых людей. Она нежно поглаживала большой живот и улыбалась. В библиотеке, где она работала, не спрятаться от любопытных. Но со временем всё вошло в норму. К ней привыкли, она привыкла. Врачи высказывали ей свои опасения. Возраст, здоровье. Она же твердо решила – родит. Мужу так и сказала:

- Дорогой, любимый мой человек, даже не отговаривай меня. Я буду рожать. Верю, что всё будет хорошо. И ты верь. Мы прожили с тобой долгую жизнь. Между нами никогда не было раздора. Мы всегда понимали друг друга с полуслова. Всю жизнь хотели иметь ребёнка. Бог обратил на нас своё внимание. Мы просто не имеем права отказаться от такого подарка.

Седой статный мужчина улыбнулся, глядя на маленькую, кругленькую женщину. Она была его единственной, самой красивой, самой желанной. Кажется, она его уговаривает, убеждает.

- Я очень хочу ребёнка. Но… Понимаешь врачи меня сегодня одолели совсем. Пока ты сдавала анализы, они мне выложили свои опасения. Так-так, ты что, собралась пустить слезу? Даже и не думай. Наш ребёнок должен родиться здоровым. Самое главное это вера. Мы будем верить. И всё будет хорошо.

Так на свет появилась девочка. Настенька. Родители души не чаяли в дочке. Баловали, но в меру. Жили они скромно. Отец Настеньки  работал мастером на заводе, мать библиотекарем. Девочка не по годам развита, никогда не капризничала, никогда не просила для себя какую-нибудь новую игрушку. Самое любимое место у девочки – это материна работа. Та брала дочку с собой чуть ли не с пелёнок. Настеньку отдали в садик. Но она очень много болела. Заведующая, разрешила приводить девочку на работу. У неё и спальное место было за дальними стеллажами в углу.  Настенька никому не мешала, углубившись в изучение той или иной книги. Когда была очень маленькой, любила книжки с картинками, иллюстрированные журналы. А подросла, стала зачитываться историческими книгами. Любила зарубежную литературу. Маленький человечек ходил между стеллажей с книгами и смотрел с любопытством на верхние полки, они были недосягаемыми. Девочка думала, что самое интересное там, наверху. Она замирала, рассматривала корешки книжек, и наконец, просила кого-нибудь из посетителей достать книжку. Взрослые улыбались, снимали с полки книгу. Вот она в руках маленького человечка. Девочка бережно брала книгу, отступала в свой укромный уголок. Её не слышали и не видели, она изучала.
 
Родители не могли нарадоваться на своего ребёнка. Единственное, что огорчало – это неохота девочки общаться со своими сверстниками. Ей были интересны ребята, которые, так же, как и она, много читали и знали. А те почему-то в противоположность себе выбирали друзей хулиганистых. Или как и она уединялись с книгами и отгораживались от основной массы ребят невидимой завесой. Настенька не переживала, что не имеет близкой подруги. Её друзья – книги. И мамочка. Она секретничала только с ней. Делилась только с ней радостями, горестями и переживаниями.
 
Настенька росла, хорошела. Маленькой девочкой она была симпатичной, а подросла и превратилась в красавицу. Еще учась в школе, разбила сердце не одного парня. На все приглашения погулять, отвечала отказом. Родители спрашивали:

- Милая, ну почему тебе не прогуляться? Смотри, какая замечательная погода. И ребята у тебя в классе не плохие. Пойди, погуляй.

- Погода действительно замечательная. Вот сейчас и пойдем гулять вместе. Вы и я. И поймите мне не интересно с ними. Мне кажется, они и сами не знают о чем говорить со мной. Да и мне с ними не интересно. Для них, самое лучшие, оторваться по полной программе, когда родителей нет дома. Я наоборот, люблю, когда вы дома. Без вас одиноко и скучно.

Ну, что ответить на это ребенку. Может быть и к лучшему. У них действительно дружная семья.

Глава 9.

Настенька закончила школу с золотой медалью. Поступила в университет. Статус университета, по тем временам, присваивали многим бывшим институтам. Девочка всё же выбрала языки.  В школе изучала английский язык. С мамой занималась французским и испанским языками. Языки на удивление давались Насте легко. Именно этим хотела заняться во взрослой жизни. Видела себя переводчиком зарубежной литературы. Она хотела и преподавателем истории быть. Пока она выбирала, что ей ближе. Думала: «Вот она взрослая жизнь. Здесь должны учиться ребята серьёзные.» Ошиблась. И здесь, как в школе ребята разные. Есть такие, которым всё равно, где учиться. Да и учебой это не назовёшь. Деньги за них родители отстёгивали, как только заканчивалась сессия. Были и очень интересные личности. Учиться ей нравилось. Да ещё и в драмкружок записалась.  Интересно. Только вот при распределении ролей были небольшие проблемы. Роли влюбленных девушек ей не давались. И художественный руководитель их драмкружка всё время мучился с ролью для Насти. Он видел её в роли первой красавицы, от которой голова идёт кругом. Но Настя не понимала, как играть влюблённость. Вот роли серьезных, умудренных жизненным опытом людей, давались ей с лёгкостью. Она была серьёзной девушкой. У неё не было молодого человека, не было никакого опыта первого поцелуя. Не было ничего этого. Были только книги, в которых она жила.

Появилось несколько однокурсников, таких же, как и она немного завернутые на учёбе. Бурные дискуссии в свободное время. Но не любовь. Настя приглашала их к себе домой. Они с радостью принимали приглашения. Ребята, с которыми она дружила, были приезжие, жили в общаге. А мама Настина с радостью принимала их, угощала обедом. Времена великого дефицита. Продукты доставали с трудом, за одеждой тоже огромную очередь отстоять нужно. Настина мама очень вкусно готовила. Ребята нахваливали её стряпню, и ждали очередного похода в гости.

Сама Настя редко ходила к ребятам в общагу. Шум, суета. Вечно голодные студенты, у которых наготове всегда были вилки и ложки. Настя как-то зашла к своей однокурснице за конспектом, та забыла взять тетрадку в университет. А Насте нужно было повторить тему. Девушку она нашла на кухне, та жарила большую сковороду картошки. Увидев Настю махнула головой на комнату, и набитым ртом ещё сырой не прожаренной картошки промычала:

- Нашть, иды в комнату, я ща.

Настя постучалась и вошла. На неё накинулись ребята, прижали  к стенке. Она так испугалась, что от испуга у неё пропал голос, а ребята разочаровано заняли свои места. Настя очнулась, так и не поняв: « Откуда у неё в руке ложка? И почему она сидит на чей-то неубранной постели?» Да, а к тому моменту сковорода, стоявшая посередине стола, была пуста.

- Ты чего? Ни ложечки не съела? – Однокурсница протягивала ей тетрадь и забирала чистую ложку. – Ну, извини, у нас кто не успел, тот опоздал.

Настя только дома пришла в чувство. Рассказывала родителям, как её чуть не съели вместо картошки. Посмеялись. Потом мама опять передала через Настю приглашение для ребят. Она затеяла пироги.
- Спасибо, мамочка, придём все вместе. У нас репетиция. Завтра и придём.

Глава 10.

       Настя притягивала взоры окружающих. Вокруг неё иногда крутились и крутые парни.  Такие, которым, не отказывают, а наоборот ищут их внимания. А Настя отказывала. Ребята думали, цену себе набивает. Отворачивались от неё. Она и не переживала. В Настиной компании был один мальчик, которому она очень нравилась. Он при появлении девушки смущался, все ронял, начинал заикаться, вскакивал уступая ей место. Пылкий влюбленный юноша пытался несколько раз заговорить с Настей о чувствах, переполнявших его. Она же все разговоры переводила на учёбу. Парень пострадал, пострадал и, наконец, оставил свои попытки по завоеванию девичьего сердца.

Преподавателям эта красивая, умная девочка тоже приглянулась. С ней было интересно на лекциях. Ведь они тоже выбирают единиц. Тех студентов, которые работают с полной отдачей. Эта девочка и была такой. Она знала три языка. Знала их почти в совершенстве. Все преподаватели пророчили ей хорошее будущие. 

  Могла ли Настенька предположить, что судьба её уже решена. Её и замуж почти выдали.
 
У них на факультете, декан – крутой мужик. Крутой то, крутой, а был подкаблучником у жены. Эта властная женщина – немчура. За глаза студенты прозвали так. Жинка преподавала немецкий и английский языки. Вот она то и положила глаз на девушку. А что? Для её великовозрастного сына, самая лучшая партия. Сынок в этом году заканчивал учёбу и вступал во взрослую жизнь. Не сказать, что учился прилежно. Так тянули все. Сынок самого, как же надо поучаствовать. Сынок личиком пригож был. Девочек очень любил. Да и они его. Но мать всё держала под контролем. Сама в карманы распихивала противозачаточные средства, пальцем всегда грозила. Не приведи Господи. Бог и миловал. Родители решили, постановили, что после окончания университета, сынка пристроят здесь же. Но этого было мало. Они не вечны. Надо же передать сыночка в надежные руки. Настенька им глянулась сразу. Умная, красивая, не избалованная, ребят на расстоянии держит. Опять же, если повезет, то и за границу поедут работать.  Поработают немного в университете, на глазах будут. Помогут потом. У них связи.  Вот так-то.

            Глава 11.

        Девушку последнее время беспокоило здоровье родителей. У отца сильно болело сердце, повышалось давление. Скорая стала почти постоянным гостем в их доме. Мама тоже сильно сдала. Сильно переживала за мужа. Куда нам всем деться от болезней, накопленных за всю нашу жизнь? С возрастом они дают о себе знать. Лезут изо всех щелей, и запихнуть их подальше у нас не получается. Силы не те.
 
Вернёмся к девушке. Её так умело обрабатывали, подводили к её суженному-ряженному, так умело плели вокруг неё сети. И она попалась. В один прекрасный момент открыла глаза, увидела перед собой красивого мужчину и пропала. Она влюбилась. Как он был хорош. Все его достоинства ей и не перечислить. Правда, её не понимали друзья. Открыто, конечно, никто не высказывался, но за глаза, потихоньку удивлялись. Такая умная девушка и влюбиться в пустышку. Как так? Но любовь зла. Настенька просто летала, улыбалась всем, не замечала косых взглядов. Не замечала ревнивые взгляды девушек. Девушек, с которыми заводил романы её жених. Его родители убедили девушку обручиться. Она сказала, что это лишнее. Она и так любит. Те решили перестраховаться.
Но выходить замуж, не окончив учёбу, наотрез отказалась. Жениху своему позволяла только самую малость - это поцелуй в щечку и прогулки под ручку. И всё. Парень злился, но приструнённый матерью, мирился со своим положением. Только чаще выезжал на дачу и на съемную квартиру с более сговорчивыми девочками.
 
Шло время. Девушка с отличаем закончила вуз. С помощью будущих родственников устроилась преподавать в родном университете. Работа ей очень нравилась. Свои лекции строила таким образом, чтобы заинтересовать как можно больше студентов. И им было интересно. Они не спешили расходиться, задерживали её, опаздывали на другие лекции. В выходные дни ходили в походы по Подмосковью. Но планы грандиозные строили. После летней сессии, собрались на юг. Настин жених не испытывал  восторга от увлечений невесты. Постоянно выговаривал, что со своими студентами она проводит больше времени, чем с ним.  Девушка в недоумении пожимала плечами. Ведь она всё время приглашает его в походы.  Но у того находится столько причин, отговорок.

  Глава 12.

Свадьба. Свадьбу решили играть в конце лета, чтобы перед началом учебного года можно было съездить отдохнуть на недельку. Что-то вроде свадебного путешествия. Все приготовления взяли на себя родители жениха. Настины хотели поучаствовать, но те сказали, что им сделать всё проще, а у них возраст и  давление. Да и вообще отношений между родителями жениха и невесты как-то не заладились сразу. Настиных родителей считали простолюдинами, их даже немного стеснялись. Девочка не могла понять, почему? Её общительные папа с мамочкой в присутствии родителей её суженного замыкались. А те в свою очередь вели такие светские разговоры, что сами потом удивлялись, как это у них получилось. Девочка чувствовала, что родители чего-то не договаривают, обмениваются взглядами. Они так и не решились сказать дочери о том, что молодой человек не пара для неё. От него одна оболочка красивая, а внутри пусто. Развернёшь обертку, разочарование одно. Да и общаясь с ними, тот  всё время поглядывал на часы. Хотел побыстрее уйти. Не интересны они ему были. Но, дочь была влюблена, это и останавливало их.

      Так что родители, на свадьбе собственной дочери чувствовали себя гостями незваными. Да и что говорить, родственников у них не было. Присутствующие сплошь нужные люди. Родственников о стороны жениха пригласили не всех. Только тех, кто мог соответствовать. За кого не было стыдно перед собравшимися. Свадьба получилась какая-то уж очень официальная. 
 
      Отец почувствовал себя плохо и решил сходить умыться. Он держался молодцом, улыбался, но чего это ему стоило. Шепнул на ушко жене, которая стояла рядом с дочерью, что отлучится в туалет. Поднялся на второй этаж шикарного особняка, по- другому этот загороднй дом и не назоёшь.  Проходя мимо одной из комнат услышал сдавленный крик. Он приоткрыл дверь и остолбенел. Картина непристойная. Его зять занимался любовью с какой-то перезревшей кокеткой, оказавшейся ещё и женой престарелого высокопоставленного гостя. У Настиного отца случился приступ, прямо на пороге этой комнаты. Его увезли в больницу. Из неё он уже не вышел.

Глава 13.

      Мать пережила отца на полгода, но тоже в больнице. Настя разрывалась между домом, работой и больницей. Молила бога, чтобы оставил ей мамочку. Однако та, так и не справилась с потерей мужа. За жизнь даже не боролась. Ей было ужасно жалко дочь, остается совсем одна. Ну, что поделаешь.

      Не стало матери. Горе. Земля ушла из-под ног. Настин мир дал трещину.
 
Муж всё это время не был опорой, не поддержал. Ни единого слова утешения. Только и ссылался на встречи с нужными людьми. Сам же пропадал то у одной, то у другой своей пассии.

        Настя устала. Больница, работа, дом. Дома холодно и пусто. Они пока жили у родителей мужа. Она хотела вернуться в квартиру родителей, но муж настоял остаться.  Тыкал в неё пальцем и говорил:

- Ну, какая из тебя хозяйка? Ты посмотри на себя! Ты на себя не обращаешь никакого внимания, как старуха. С тобой скучно и неинтересно. Так здесь хоть приготовят и постирают. А в твоей берлоге, в кого я превращусь?  А? – он говорил с ней на повышенных тонах, а родители, подслушивающие их перебранки, вздрагивали. И злились на девку, которая не может сделать их сына счастливым. Что говорить о прислуге, работающей в доме. Те и жалели Настю, и считали ее дурой.

        Такая ругань в доме происходила почти каждый день. Сын сначала орал на жену, потом на мать, которая испортила ему всю жизнь. Мать шикала на него, говорила, чтобы потерпел дурак, документы уже готовы. Вопрос решён, они едут работать за границу. Вернее вопрос был решён в пользу Насти. Им стоило таких усилий и денег, да и денег тоже, чтобы впихнуть своего сыночка. Его взяли на хозяйственную должность. Тот и бесился, и срывался на Настю. Свекор при таких разборках, уходил в сторону. Пусть жена разгребает, что заварила. Та считала до десяти, брала себя в руки и шла к Насте. Девушка сидела на диване, уставившись в одну точку, а по щекам текли слёзы. Она даже не видела, как к ней подошла свекровь. Взгляд у той был злой, презрительный. Потом преодолев в себе неприязнь, она садилась рядом с Настей, обнимала её за плечи.

- Настя, дорогая, ну нельзя же так. У тебя семья. Вы только поженились. А тебе уже наплевать на мужа.

- Неправда, - еле слышно прошептала девушка.

- Ну, знаешь дорогая моя, со стороны видней. Нет, чтобы привести себя в порядок, наконец, просто соблазнить мужа. А ты, а ты… Господи, мы даже вас от домашних дел избавили, занимайтесь собой. Ты вся в работе. На работе и дома. Вы же так молоды ещё. Да, я понимаю ты очень хороший работник, но не обращать внимания на мужа нельзя.
 
- Не знаю. Мы с вашим сыном разные, как оказалось. Мне нравится одна музыка, ему совершенно другая. Я много читаю, он не читает вообще. Мне всегда казалось, что мужчина должен хоть немного разбираться в политике, быть в курсе каких-то главных событий в нашей стране и за рубежом.

- Ну, знаешь ли, казалось ей. А мне кажется, женщина должна строить семью, делать дом уютным и теплым. Чтобы муж летел сломя голову домой, а не ходил налево. – Слова уже вылетели. Настя посмотрела на свекровь широко открытыми глазами, поежилась.

- И нечего на меня так смотреть, будто ты не догадываешься, где проводит время твой муж, когда не ночует дома. Знаешь, нам вообще так надоели ваши скандалы. Я понимаю вам нужно притереться друг к другу. Вы скоро едете работать в чужую страну. Знаешь ли, туда не каждого посылают.

- Я не поеду.

Свекровь замерла, она побелела, потом стала пунцовой. Потом она так орала, что девушка  не могла понять, какие слова она произносит. Она трясла перед её лицом кулаками, Настя подумала, что та её ударит.

- Нет уж, я не позволю тебе разрушить то, чего я так добивалась. Во всяком случае, не сейчас. И вот что, завтра выходной, и я надеюсь, ты свободна?

- Я с ребятами хотела поехать за город, на пикник.

- Никаких за город, никаких ребят. Мы пойдем с тобой в парикмахерскую, и к моей портнихе. Весь день у нас будет занят. Я так понимаю, что мой сын не появится раньше воскресенья. Считай, что я взяла над тобой шефство.

- Нет, я так не могу, это не серьезно. Меня будут ждать ребята.

-  Слышать ничего не желаю. А ребятам своим позвонишь, перебьются. Для тебя сейчас важно сохранить семью. Поняла? – И она покинула комнату.

        Настя сидела в темноте. Она позвонила девочкам, сказала, что не сможет поехать с ними. У нее неотложные дела. Она не двигалась, а в ушах звучали злые слова свекрови: «Налево, налево…» Что же происходит? Зачем свадьба? « Налево, налево…»  И что теперь делать ей? Может вернуться домой? Она не заметила, как уснула.
 Сны ее были тревожными, она часто просыпалась и почти сразу окуналась и черную пучину сновидений. Утром она встала с тяжелой головой, разбитая. И ей так не хотелось никуда идти.

        Но свекровь почти волоком тащила её к своей знакомой, которая решила принять их дома. Зачем им томиться в многочасовой очереди в парикмахерской. Она долго колдовала над Настиной головой. Результат превзошёл все ожидания. До этого Настя ходила с простыми прическами, вернее свои красивые волосы она скручивала в пучок. Теперь из зеркала смотрела красивая девушка с модной удлиненной стрижкой. Настя даже улыбнулась, потом сразу поникла. А в ушах: «Налево, налево…»

        Они распрощались с одним мастером своего дела, двинулись к другому. Здесь возникли некоторые проблемы. Сшить платье за несколько часов – из ряда фантастики. Но портниха так старалась угодить свекрови, что Настю чуть не стошнило. Сказала, что приедет сама к ним домой. Свекровь довольная вышла на улицу:

- Вот и хорошо, теперь поедем домой и хорошенько отдохнем. До вечера мы совершенно свободны.

- Не понимаю.

- Чего?

- Как это ей удастся?

- Ах, вот ты, о чем? Да уж, она постарается. А как она думала, так просто, что ли тянуть ее сына. Если бы не мы, как бы интересно ее сын продержался в университете? – В словах свекрови, было столько всего…

        Насте стало противно. Такое неуважительное отношение к людям. Причем она даже не пыталась это скрыть, когда общалась с людьми.

        «Эх, Настя, Настя. Где были твои глаза? Что же ты такая? Живешь как будто на другой планете, а теперь приземлилась и не поняла куда попала.»

         Дома свекровь себе и ей наложила на лицо какую-то маску. Девушка сопротивлялась, но та настояла. Сказала, что не помешает ее преображению.

           Портниха приехала поздно вечером, долго извинялась. Но зато она привезла два костюма и одну ночную сорочку. За это была милостиво прощена свекровью. Насте все очень понравилось. Сшито по фигуре, аккуратно и очень шло девушке. В конце -концов расстались далеко за полночь довольные друг другом. Настя не ждала, что муж вернется раньше вечера воскресенья. Однако тот заявился под утро. Завалился спать. А у неё сон пропал. Может пока не поздно уйти. Ну не получилось, ошиблись. В своих чувствах она была уверенна. А его чувства? Ведь как он красиво ухаживал за ней, какие слова говорил. И все это оказалось ложью? А может права свекровь и Настя не умеет себя подать, удержать мужчину. Как все перепуталось в голове. Она уже ничего не могла понять. И слова, поселившиеся в голове «Налево, налево…» Она провалилась в сон, когда за окном уже светало. Во сне она летела в черную яму. Кричала, пыталась ухватиться за что-нибудь и не могла. Дыра поглощала ее. А просыпаться ей не хотелось совсем. Проснуться, значит вернуться к действительности. А это пугало ещё больше. В выходные завтрак был поздним. Всем очень хотелось выспаться. Она села к столу последняя. Муж не обратил на неё никакого внимания, он даже не оторвал головы от тарелки. Не принял прозрачного намека матери, что Настенька сегодня необыкновенно хороша. Он был зол, обижен, да и не в настроении. Видать свидание не удалось.
 
        Выходной пролетел незаметно. Настенька засела за лекции, а муж провел весь день перед телевизором. Если она бросала на него быстрые взгляды, то он не смотрел в её сторону вообще. Она только ухмыльнулась про себя: «Вот ведь все старания свекрови прошли даром. Только людей зря потревожили.»

Глава 14.

        В понедельник, молча, собирались на работу. Ездили почти всегда вместе на машине. Родители на своей, она с мужем на своей, вернее на его. Она ещё и готова не была, когда хлопнула входная дверь. Муж решил уехать без неё. Она вздрогнула, заставила себя не заплакать. Если так, придется ловить машину. На общественном транспорте поедет, опоздает на работу. Свекровь увидела Настю в стареньком костюме, зашипела:

- Мы для чего потратили целый день? Или ты думаешь мне заняться нечем? Быстро переоделась! Мы ждем тебя ровно пять минут, поедешь с нами.

Настя как солдат по тревоге, кинулась менять гардероб. Когда она вышла в коридор, свекор даже присвистнул. Девушка улыбнулась.

- То-то же, а теперь бегом.

        Настя сосредоточилась, собралась. Лекции прочитала как всегда интересно. Но заметила, что ребята не столько слушают, сколько рассматривают своего преподавателя. Она от таких заинтересованных взглядов, даже стала смущаться. Такое с ней было редко. После двух пар она решила сходить перекусить.  Она шла по коридору университета, на неё все обращали внимание, головы поворачивались непроизвольно. Молодая женщина не привыкла к такому вниманию, но высоко подняла голову и улыбалась. А чему? Впереди она увидела мужа, он разговаривал со своей студенткой. Даже ей было понятно, что у них отношения не как у преподавателя и студента. Эта близость читалась во взгляде, в жестах. А Настя шла прямо на них. Они стояли у неё на дороге. Почему она должна возвращаться? Это будет выглядеть смешно и глупо. На глазах у всех. Коллег по работе, студентов. Она прошла мимо, слегка кивнув головой. Муж широко открыл глаза:

- Ба, у нас какие преподаватели? – и стрельнул глазами на женщину. А она уже прошла мимо и скрылась за поворотом.

- Ну, ты даёшь, - прыснула студентка, - Ты чего, жену не узнал? Сегодня весь вуз гудит по поводу её перевоплощения. – Она, уже в открытую смеялась над ним.

- Я не понял? Что за смех? Я и имел ввиду- свою жену. – Он пытался выкрутиться из столь щекотливой ситуации.

- Ну, ну, - Девчонка, держась за живот, пошла к подружкам.
 
        Его выставили дураком. Всё, на этой можно поставить крест. Она ещё у него попрыгает на экзаменах. И жена хороша, прошла виляя бедрами. Тоже еще та. Он разозлился, а потом развернулся и пошёл в студенческую столовую. Подошёл без очереди, очаровательно улыбнулся, взял компот и какой-то салат. Нашёл взглядом жену и двинулся в её сторону.

- Приятного аппетита, дорогая. Надо же какие перемены. И для кого стараемся? – Он огляделся вокруг.

Она посмотрела на него в упор.

- Для себя.

- Интересно, очень интересно. У тебя сегодня во сколько лекции заканчиваются?

- У меня еще две пары. С чего бы такая заинтересованность?

Он смотрел на неё во все глаза. Да она просто дерзит ему. Такого раньше не было.

- Хочу пригласить тебя на прогулку.

- Ты разве сегодня свободен?

- Не понял?

- Хорошо, а если быть точной – ты не идешь сегодня « налево»? Тебе дали от ворот поворот? Чего же так?

Он бросил вилку, резко встал. Она с ним никогда так не разговаривала,  Широким шагом он направился на поиски матери. Нашёл, отозвал в сторонку. Спросил, что происходит.

- Если бы ты проводил время с женой, а не шлялся, по своим потаскушкам… - он видел, что мать начинает злиться. А когда она такая, даже все его обиды не в счет. – В общем, она сказала, что никуда не поедет.

- Куда не поедет?

- Ты что? Последние мозги прогулял! За границу. Так что, на нас с отцом можешь больше не рассчитывать. Разводись, делай что хочешь. А мы как говориться, умываем руки.

Она развернулась и не слова не говоря пошла прочь.

- Чёрт, я женился по её выбору, решили всё за меня, а теперь ещё и облом. – Он стоял посреди коридора и бубнил себе под нос. Мимо проходил старый профессор, думал, что обращаются к нему.

- Что вы говорите?

  - Да и…- он хотел послать дедка, но вовремя остановился, махнул рукой и двинулся в противоположную сторону.

        В этот день он дождался Настю. Стоял на выходе из университета. Он и цветы купил, только в машине оставил. Успел. Если на работу они всегда приезжали вместе, то до дома она добиралась общественным транспортом. Ему либо срочно нужно было уехать, либо остаться. Она не обращала на это внимания. Раньше. Это было раньше.

       Сейчас же становилось понятно, что она мешала. Она мешала ему. Её задело. Немного отвлеклась от своих любимых книг, от любимого занятия и поняла – жизни она не знает. Может она придумала себе любимого человека, ошиблась. Она думала, что любовь - это такое чистое, возвышенное чувство. Что любить надо так, как в её любимых книгах. За любимым хоть на край света. А что она получила? Грязь и унижение. Нет, книг  было  не достаточно. Жила она в книгах. Реальная жизнь – жестока. Ей нужно уйти. Да, да уйти. И постараться жить. Вернее учиться жить. А она немного, как говориться заучилась. Нет не правда, как бы ей не говорила свекровь, что она не от мира сего, не правда. Ведь когда она еще училась сама, у нее было много друзей. Таких же как она. Книги, учеба. Они много дискутировали. Держались особняком. Значит, не такие как все. Они не ходили на танцульки, не устраивали попоек, не просыпались в постели непонятно с кем. Да они были серьезными. Но они и любили, и влюблялись. Из их компании некоторые поженились. Она, сама нравилась и в неё, были влюблены. Вот только беда. Ей нравились, но она не любила. Это чувство у неё дремало, пока не встретила будущего мужа. И что она теперь имеет. Ничего. Друзей нет. Её незаметно оттеснили от них. Если ребята ещё пытались первое время поддерживать отношения, то муж был категорически против. Говорил, что у них семья. И все планы на досуг должны исходить только от них, от мужа и жены. С друзьями можно изредка перезваниваться. И так. Друзей не осталось. Родителей нет. Она одна. Получается, что кругом все построено на обмане. Вот взять хотя бы свекровь. Ведь у неё нет подруг. Только нужные люди. Значит, Настины родители были исключением. С их нежной заботой друг о друге. Они и ушли из жизни вместе. А она одна. Что же делать?

Глава 15.

         А он ждал Настю. Улыбался. Ему она нравилась. Ему всегда красота нравилась. Он ещё не понял, что она всё та же Настя. Или уже не та? Она поехала с ним. Они пообедали в ресторане. Потом погуляли в центре. Ей очень нравилось, гулять по Красной площади, стоять на набережной. Она смотрела на грязную воду Москвы-реки. Вода притягивала взгляд, манила к себе. Было такое чувство, что она ещё немного и прыгнет. Было страшно и хорошо. Вместе с тем, вода успокаивала.

         Он стоял рядом, смотрел на жену и хмурился. Потом будто очнувшись, загнал далеко в угол свою неприязнь к ней, своё раздражение. Он постарается. Он будет играть. Чёрт, что он делает в университете? Ведь понимает, не его это. Ему бы в театральный. А что? Он красив. А сыграть он сможет что угодно. Даже любовь. Ему нужно вернуть расположение жены. Он вернёт. Она уступит, он это знал наверняка. Он старался, он так старался. Ночь была такой нежной, такой необыкновенной. Она подумала, что может дело действительно в ней, она такая не от мира сего. Ей нужно меняться. Она простила.

        Свекровь нарадоваться не могла на них. Говорила, что видишь мол притереться нужно друг к другу, такое у многих случается. Они стали готовиться к поездке. Свекровь про себя читала молитву. Только бы уехали, только бы не передумала. Ведь сын и не изменится уже. Как гулял, так и гуляет. Весь в отца. Ей тоже не малого стоило и стоит держать его в ежовых рукавицах. Ей очень не хотелось разрушить именно сейчас пирамиду, построенную на уловках, интригах. Счастье сына её в данный момент волновало мало. Вот вернутся обратно, если поездка и время не изменит ничего, пусть разводятся.

Глава 16.


Перелёт их утомил. Они еле - еле держались на ногах. В посольстве одной из стран Южной Америки, где им суждено было работать, они были самой молодой парой. Не только молодой, но и красивой. Им было интересно буквально все. Быт людей, проживающих здесь, культура. Если Настя готовилась к поездке, то муж довольствовался ее рассказами о прочитанном. Она несколько дней сидела вечерами в Ленинской библиотеке, собирала материал. С жадностью вчитывалась в то новое, что открыла для себя. Ну, а муж? Он, как всегда.

       Здесь ее стали опекать женщины постарше. Иногда они так тараторили, пытаясь на перебой рассказать ей о том, что они уже видели. Выход в город был ограничен. В определенный день и час их вывозил автобус. Они вместе ходили по магазинам. Одиночные прогулки были запрещены. Настя еще перед выездом знала, страна не богатая, очень много безработных. Когда они ходили по магазинам, она удивлялась только. Как можно назвать страну бедной, если на прилавках полно еды. Не только фруктами ломятся уличные лотки. Сыры, колбасы, другие копчености, названия которым Настя еще и не знала. Разная рыба.

      Глядя на это изобилие, вспоминала походы за продуктами с мамочкой. Километровые очереди. Отстоять такую очередь в магазине в разные отделы стоило большого труда. Здесь можно было узнать о жизни, трудностях, горестях почти каждого. Она стояла всегда с книжкой, научилась отстраняться от ненужных ей разговоров. Мамочка хуже всего переносила такие походы. Придя домой всегда долго лежала. Потом они вместе готовили. Мать учила дочку кулинарии. Поскольку продукты всегда давали ограниченно, дома они делили на маленькие порции и убирали в холодильник. А потом из маленького кусочка мяса или курицы, готовили необыкновенно вкусный суп и второе. У мамочки всегда было вкусно. Она готовила первое блюдо, как произведение искусства. Даже зимой, когда не было некоторых экзотических овощей, у мамочки в холодильнике стояла пятилитровая банка приправы. В банке, порезанные длинной стружкой, лежали помидоры, перец, морковка, яблоки, кружочки репчатого лука и зелень. Все это сохраняло свой цвет даже при варке. Теперь Настя ходила по рядам, где продавались фрукты и вспоминала мамочку. Она так любила бананы. Здесь бананы выложены красивой горкой, а какие они вкусные, и какие разные. Несколько видов.

         Настя вспомнила, как она шокировала родственников мужа. Она решила приготовить обед и уже разложила на столе продукты, как заявилась свекровь.

- Я конечно не сомневаюсь в твоих способностях. Ты девочка не только умная, но и возможно хорошо готовишь. Конечно, конечно, тебя научила мама. Понимаешь ли, дорогая, в нашей семье не принято проводить время на кухне. Самое большее, что ты можешь сделать – это подать чай или кофе. Для всего прочего у нас есть прислуга. Ты должна заниматься мужем, моим сыном, приводить в порядок себя. Хотя работа у тебя, пожалуй, на первом месте.

Глава 17.

         Настя почти привыкла к климату, ей нравились улыбающиеся иностранцы. Хотя и говорят, что здесь много безработных и живут они, где придётся. Однако на  предоставленную работу в их посольство, не торопились. Если и приходили, делали с неохотой, даже с ленцой. Это так казалось русским. А у этих, жившим под палящим солнцем людей, просто такой образ жизни. Да ещё и правительство выплачивало им пособие по безработице. Так что, они могли по нескольку лет не работать. Наш же русский человек не привык к такому. Нам детям, внукам дедушки Ленина нужно было работать и еще раз работать. И ходить строем. То в детском саду, то в школе, на работе и так далее по всей жизни. Вот и сейчас, они ходили строем по рынку, в этой далекой жаркой стране. Ходили, смотрели на все великолепие, а так хотелось кусочек бородинского хлебушка и простой селедки. Настя была согласна и на молоку. Она бы и такой бутерброд смаковала.

Время шло. Они работали, зарабатывали деньги. Отношения у Насти с мужем можно сказать были просто никакие. Его всё раздражало в ней. Она была красива, умна, должность при посольстве у неё была хорошая. Настя переводила и разбирала корреспонденцию. На официальных приёмах двух или более сторон переводила. Ему бы радоваться и любить. Но у него не получалось ни то, ни другое. Поговаривали, что их могут оставить ещё на год. Он даже не знал, хочет или нет. Конечно, лучше было бы вернуться. Мать забросала гневными письмами. Господи, как ему надоело. Жизни нет никакой. Он находил утешение на стороне, ему такому красавчику трудно было отказать. А дома осуждающие взгляды жены. Настя все видела и замечала. Внешне на людях старалась не показать себя униженной. Высоко поднимала голову, всегда чуть-чуть улыбалась, в разговорах не срывалась. Хотя знала, чувствовала, именно с этой женщиной был её муж, потом  уже с другой. Свекровь ей открыла глаза. Спасибо ей. А то, так бы и ходила… Она даже и не знала, как себя назвать. Всегда такая деятельная, жизнерадостная, стала ко всему безразличной. Она хотела в Москву, в родительскую квартиру. Они вернуться, и она оставит мужа. У них не получилось, ничего не получилось. Мужчин она тихо ненавидела. Видимо таких, как ее отец просто нет. Он был один, один единственный. Был примером во всём. Его поступки, отношение к матери. Для отца мать была ЖЕНЩИНОЙ, к которой нужно в первую очередь уважительно относиться, любить. И он это чувство пронес через всю жизнь. Это не было игрой. А у Насти все наоборот. Её похоже не только не любили никогда, а ненавидели, презирали. Тогда зачем все это? Она до конца не разобралась в себе и с собой. Она потихоньку впадала в депрессию.

Глава 18.

Им сказали официально, что они остаются ещё на год. Или на то время, когда пришлют нового переводчика. Настину непринужденную беседу на иностранных языках, на приемах отметил посол. Она без запинки переводила. Иностранцы не отходили от нее. Беседа из официальной переходила в дружескую. Иностранцам хотелось побольше узнать о Москве. И Настя рассказывала. С теплотой и любовью о своём любимом  городе. О своём народе. А поскольку она прекрасно знала историю, то и рассказ у неё были полные, интересные.

      Ей завидовали. Как же, каждой женщине хочется быть единственной. Настя вежливо отказалась от продления работы в этой удивительной стране. Стране изобилия и безработицы. Стране полной ярких красок и бездомных, которые спали в коробках. Как от всего этого далека ее родина. Разве могут в России, так относится к людям? Разве могут оставить людей без крыши над головой? Может быть у них нет такого изобилия на прилавках, но на улицах никто не живет. Она хочет вернуться. Она чувствовала себя пойманной птицей в клетке. Так хотелось вырваться на свободу. Стены давили на неё. Великолепные сады с дивными птицами, фонтанами – всё, что находилось на территории посольства, не спасало девушку от одиночества. Её просили не спешить с ответом, у них есть время и не один день.

       Вечером они поругались с мужем. Вернее это он кричал, махал кулаками. Она молчала, потом тихо, но твердо сказала, что не останется, и по приезду в Москву, разведётся с ним. Он замер. Нет, с ним так нельзя. Его никто, никогда не бросал, он бросал, его никогда. А эта стерва, решила бросить. Не бывать этому. Будет так, как скажет и захочет он. Он, а не она. Он ударил её. Ударил со всей силы, наотмашь, прямо по лицу. Она упала, ударилась головой о стенку. А он все бил и бил. Только уже не по лицу, тела много. Вот по худенькому телу и бил. Он поднял руку в первый раз. Вымещал на ней всю свою злость, всё раздражение. И её били первый раз. Он вошёл во вкус и никак не мог остановиться. А она, она словно отрешилась от действительности. Это всё происходит не с ней, не с её телом. Она не чувствовала боли, не чувствовала ничего. Когда он остановился, она была без сознания. У него тряслись руки, дергалось лицо.

       Она лежала в крови и не шевелилась. Первое, что он почувствовал – испуг. Убил и его посадят. Взял на руки тело жены, тело, которое только что пинал ногами и понёс в спальню. Уложил на постель. Что же ему делать? Вызвать врача? Нельзя. Посольство – это как семья, даже хуже. Всем всё будет известно. Хотя известно будет и так. Она во всем виновата. Она довела его такого состояния. Она и мать. Кого же он больше ненавидел? Кого бил? Кажется, Насте досталось за двоих. Ему стоило немалого труда, привести жену в чувство. Она пошевелилась, с трудом вздохнула, глаз не открывала, боялась и не хотела увидеть мужа. А у него тряслись поджилки, ей завтра на работу. Как пойдёт? Нет, сама виновата, вот он и сорвался. И пусть все катятся к чертям. Он протер её тело, смазал ссадины, некоторые кровоточили. Он ухаживал за ней.

      У него была назначена встреча, он её отменит. Жену сейчас нельзя оставлять одну. Позвонил той которая ждала его, отменил, сказал, что жена упала, он не может её оставить одну. В трубку засмеялись, пожелали скорейшего выздоровления и отключились. Он опять разозлился. Вот сука, все одним миром мазаны.

      Жена пришла в чувство, но не смотрела на него и не разговаривала с ним. А Настя умерла. Она и так держалась на одном честном слове, а после побоев её просто не стало. Очнулась, вздрогнула. Руки, которые только что били, теперь ласкали. Ласки были жаркие, настойчивые. Муж возбудился, его возбудила кровь. Она не реагировала никак, потом хотела отвернуться, не получилось. С каким упоением он бил её, с таким же сейчас и любил. Она только думала, что в её жизни уже не будет праздника.

Глава 19.

Ей стоило большого труда подняться утром. В ванной комнате она оглядела себя. Да скрыть не получится, только ей вдруг стало все равно. Пусть смотрят, как будто и так не шушукаются за спиной. Она последнее время часто ловила на себе наглые взгляды мужчин и ухмыляющиеся женские. Надоело всё, ох как надоело. У неё пропал аппетит, по утрам стало тошнить. Она подумала, что это последствие побоев. Так оно и было. Только вот… Скорее не побоев, а единственного раза за последние два года. Единственного, когда муж занимался с ней любовью. И любовью ли? Она не сразу поняла, что беременна. Ей пришлось обратиться к доктору. Тетка по возрасту близкая к материному, обняла женщину за плечи, улыбнулась.

- Такое случается, ты же замужем. Ребёночек у вас будет. Сейчас ты мне все анализы сдашь, и мы с тобой подумаем, как тебе питаться. Чтобы тошнота сильной не была. Так что, обрадуй мужа.

Настя не помнит, как анализы сдала, как до квартиры добрела. В голове шумело, не одной трезвой мысли. Надо же такому случиться. В другое время она была бы безумно рада малышу, но не сейчас. Она решила ничего не говорить мужу про беременность, нужно будет предупредить завтра врачиху. Им здесь работать еще три месяца, может он ничего не заметит. А в Москве она посмотрит. Может и оставит ребенка, только не нужно чтобы знали муж и его родители. С другой стороны малыш, это так хорошо. Хоть одно живое существо будет любить её и жалеть её. И она будет любить. Ребенка она будет любить. Малыш ни в чем не виноват. У неё вошло в привычку прислонять руки к животу. Поглаживать не родившегося, но уже заявившего о себе ребёнка. Настю по-прежнему тошнило, но ради малыша она заставляла проглотить немного еды. Она старалась не смотреть на мужа, они вообще перестали общаться, только на людях вели себя сдержано, улыбались, обнимались. Только к ним теряли интерес или они оставались одни, вели себя как чужие люди. С врачом она договорилась.

- Ладно, это, в конце концов дело ваше. Сами  решите как жить дальше.

Настя осталась верна своему слову, она не дала согласие на еще один год работы. Ей хотелось поскорей вернуться. Врачиха ничего не говорила окружающим, ведь и любопытные были, она только улыбалась.

- Помилуйте, с чего вы вдруг решили, что она беременна. Девочке  не подходит климат, только и всего. А потом вы что, живот у неё наблюдаете? – сама же украдкой наблюдала за этой парой. Ох, не все у них ладно. Не любит её муж, а она бедненькая страдает. Глупцы мужики, не видят рядом красоту, душевную красоту. А это дорогого стоит. Всё капаются, копошатся, а счастье вот оно рядом. И ходить никуда не надо. Мужик красивый, да глупый, не знает пока, что ему нужно.

Глава 20.

Господи, счастье какое. Они приземлились. Это все равно, что уже дома. Их встречали. Родители выглядели недовольными. Настя это по свекрови заметила сразу. Все равно, она дома.

Вечером за ужином, свекровь не сдержалась.

- Головы у вас на плечах нет. Вы что, подождать не могли. Все хватаются за такую возможность, да не каждому дано попасть туда, где вы были.

- Да ладно тебе мам, не ворчи. Нам и здесь не плохо будет.

- Конечно, конечно. Вы можете отдохнуть, сейчас каникулы. Или у вас планы.

- Я хотела съездить к себе домой.

- Что это вдруг?

- Соскучилась.

- Не получится дорогая, твою квартиру мы сдали. Люди там приличные живут. И нечего на меня так смотреть. Вы ведь собирались машину менять, дачу покупать. У нас конечно есть маленький домик, но для детей он не пригоден.

- Мам, ты чего? Для каких детей?

- Я конечно стара, но не настолько. Я что, не могу думаешь отличить беременную от толстухи.

- Ну, Настя не толстуха и совсем не беременная.

- Конечно, конечно.

Настя окаменела, сидела ссутулившись, кажется даже перестала дышать.

- Ты что, решил разборки с женой устроить? Нас с отцом уволь от этого. В конце
концов - это наш дом.

Он молча вытянул её из-за стола и потащил в комнату.

- Ах ты, сука, решила мне рога наставить? Это ты мне мстишь? С кем нагуляла? Я видел, как у мужиков глядя на тебя слюнки текли. - Он шипел, срывался на крик.

- Успокойся, я ухожу. И работу поменяю, чтобы тебя не видеть никогда.

- Ну уж нет, уйдешь тогда, когда я скажу. - Он поднял руку, хотел ударить. Она инстинктивно прикрыла живот руками.

       Он передумал, решил не связываться. Как он  ненавидел. Что в ней все находили? А девки, с которыми он спал, еще и ревновали. Одни суки кругом. Почему ему так не везёт с бабами? Жену он не переносил никак, а здесь ещё и беременность. Как ему быть? Он знал, что это его ребёнок, но наружу лезло всё самое отвратное. Именно отвращение он испытывал к ней. Ведь он знал, что вины Настиной нет никакой и это бесило еще больше. И она, и он стали пешками в материных руках. Если он играл с самого начала, то Настя любила. Это он знал тоже. Но почему ему должно нравиться то, что нравится всем. Или его отношения к жене сложившиеся, это протест матери. Понимать то он понимал, но не признавал. А отпустить жену сейчас он не может. Он потом сделает ей больно, потом, не сейчас. С беременностью его отношения не изменились. Теперь его раздражал её живот. Он переехал от неё в другую комнату, объяснив родителям, что жене нужен покой. Она и правда, чем меньше его видела, тем меньше нервничала. На работу попросила, чтобы  свекор подвозил. Так что, когда пришло время рожать, будущий отец как всегда отсутствовал.

Глава 21.

У Насти родилась девочка. Такая хорошенькая. Мать не спускала её с рук. Бабка все время ворчала.

- Ну, сколько можно ребёнка держать на руках? Приучишь, потом намаешься.

        Но стоило только положить девочку в кроватку, как она сама хватала внучку и сюсюкалась с ней. Внучка растопило ледяное сердце бабки. Отец смотрел на дочь с удивлением. Надо же он отец, у него ребёнок. Девочку любили все, баловали с пелёнок. Отношение к Насте не изменилось. Дочка росла. Вот она садится уже, вот встаёт в кроватке на подгибающихся ножках. Первые зубки. Это бессонные ночи. Настя засыпала на ходу. Но если днём с девочкой сюсюкались, то ночью на Настю ворчали, что это она не может ребёнка успокоить. Это она дома сидит, а им рано на работу.

       Девочке исполнился годик. И наконец, Настя решилась. Она готовилась к этому разговору долго, очень долго.

- Мы с Машенькой уходим. – Сказала Настя, в конце праздничного застолья.

Свекровь схватилась за сердце и сидела, хватала ртом воздух.

- Неблагодарная, мы тебя подобрали, приютили…

- Подобрали? Приютили?

- Мы тебя приняли в свою семью, отправили за границу работать. Кормим тебя, поим, одеваем. А ты - скотина такая, решила уйти?! Да не бывать этому. Сама выметайся ко всем чертям! Ребёнка не получишь! Пошла вон из-за стола!

Свекровь вскочила, выхватила из дрожащих Настиных рук, плачущую девочку сунула её в руки мужа. Причем в этой перебранке мужчины, участия не принимали. Потом развернулась и ударила Настю по лицу.

- Вон, я тебе сказала, вон!

- Я никуда не уйду без дочери, – твердо ответила девушка.

- Не получишь ты ребёнка, не получишь! – потом она рванула в Настину комнату. И учинила там погром.

        Она перетащила кроватку к себе в спальню, потом стала таскать Машины вещи. Ребёнок плакал, но про него казалось на некоторое время забыли. Свекровь, разъяренной фурией влетела в столовую, схватила Настю за волосы и поволокла в комнату. Мужчины просто онемели от этой сцены. Они молчали. Мужу было бы на руку,  если бы жена ушла, да и дочку могла бы прихватить. Он бы встречался с девочкой, наконец, помогал бы им материально. Дело в том, что он, наконец-то встретил ту единственную, с которой хотел бы провести всю жизнь. А жена с ребенком некоторым образом были помехой. Но от матери он не ожидал такого. Что же теперь делать? Эта сука опять все испортила. А может наоборот, ну подлила масла в огонь, ему будет проще. Теперь надо всё в свою пользу повернуть. Он поднялся и пошёл в комнату жены.

       Увидев его, мать приутихла и вышла, сильно хлопнув дверью. Он смотрел на жену. Даже удивился себе. У него не было ненависти. У него не было ничего к этой окаменевшей женщине. Ничего. Она сидела на постели ссутулившись, голова безвольно повисла на груди. Глаза уставились в одну точку на полу. Он проследил за её взглядом. Дочкина кукла с оторванной головой. Кукла сломалась, когда мать тащила кроватку. Да, сейчас она не поймет его. А как им нужно поговорить. Он какое-то время потоптался около неё, потом подошел поближе. Положил руку ей на плечо.

- Ну, будет, будет. Все образуется…- можно подумать сам верил в это. Она не слышала его. Разговор придется отложить.
 
        Настя осталась одна. В голове звенело. Что произошло? Ах, да. Она сказала, что уходит. Почему её не отпускают? Из-за Машеньки. Свекровь, которая в своей жизни не любила никого и никогда, полюбила внучку всем сердцем. И ей было наплевать на Настю, на сына, да и на мужа тоже. Девочку ей не отдадут. Её выбросят из дома, но Машеньку не отдадут. Что же делать? Она знала, что у мужа серьезные отношения. Он изменился. Его изменила та, другая женщина. Ей не удалось достучаться до его сердца. Она грустно улыбнулась. Что делать? Как она будет без ребенка? Слезы заструились по лицу. Она давно не плакала. А слезы бежали и бежали. Со слезами выходили  боль, унижение. Выходило всё, что молодая женщина запрятала далеко и старалась не показывать никому. А ведь она ничего не сможет сделать. Свекровь её уничтожит. Опыта у той, хоть отбавляй.

       Она не двигаясь просидела всю ночь. Утром будто очнулась. Поднялась, тело не слушалось, затекло. В квартире тишина, только Машенькин голосок. Она проснулась и что-то говорила на своем тарабаньском языке. Настя пошла пошатываясь к дочке. Все на работе. Она ещё потерпит. Дочку не оставит. Девочка с кем-то играла. Прислуга. Эту женщину Настя не видела раньше. Машенька, увидев мать засмеялась и протянула к ней свои ручки. Настя наклонилась к девочке. На плечо ей легла рука, надо сказать тяжелая рука.

- Милая, ты иди, полежи. Я за девочкой присмотрю.
 
- А вы кто?

- Так, няня я.

- Но нам не нужна няня, я сама за девочкой смотрю.

- Ты не нервничай и не серчай на меня, но мне сказали, что ты больна. Теперь за девочкой буду ухаживать я. А ты лечись, выздоравливай.

- Что за глупости? Не больна я. И дайте мне ребенка сейчас же. Это мой ребенок.

- Конечно твой. Но мне не велено тебя подпускать к девочке. Так что, ты лучше иди в свою комнату. Ты же мать? Ну, а если мать, должна понять, что ребёнка расстраивать не следует.

Настя не могла поверить в то, что происходит. Её объявили больной. Она развернулась и двинулась на кухню. Девочка увидев, что мать уходит без неё заплакала так горько. Настя вошла на кухню. Там трудилась домработница.

- Тетя Валя, Вы мне можете объяснить, что происходит?

- Настенька, садись. Я тебе сейчас чайку налью. – Женщина засуетилась около плиты. Поставила напротив девушки чашку ароматного чая и села напротив. Тяжело вздохнула. Настя обхватила холодными пальцами чашку. И ждала. Ждала, что скажет домработница.

- Даже не знаю с чего начать. Ты же знаешь, что работаю я в этой семье не один год. И до тебя была. Да, как время летит. Здоровье не позволяет мне на производстве трудиться, семья у меня не маленькая, тоже не всё ладно. Господи, откуда у нас силы берутся. Сестра твоей свекрови пристроила меня сюда. Вот я и стараюсь. Работаю. Насмотрелась разного. Господи, Господи… Что же они с тобой сделали? Не такого бы мужа тебе. Где же ты была Настя, куда же ты смотрела? Мы же с тобой всегда нормально общались, ты ко мне уважительна была. Настя, тебе уходить надо пока не поздно. Вот только… Девочку тебе не отдадут. Слышала я, как они разговаривали сегодня утром. Да ты не переживай. Девочке здесь хорошо будет. Её то, любят. А тобой только пользовались. Да, да милая, пользовались. Я ведь с тобой сейчас так разговариваю потому, что нет у тебя никого. Не направить тебя, не подсказать тебе не кому. С самого начала было все твоей свекровью устроено. Сколько раз слышала, как про тебя разговаривали. Что ты такая и такая, и все только хорошее. Свекровь твоя все уши прожужжала, что мужу, что сыну. Глянулась ты, ей. Умная, скромная, не избалована и красивая. А сыночек ее никчёмный, пристроить его надо. Вот к тебе и пристроили. Да не вышло ничего. Думаю, что твой муженёк уже тогда, заранее не любил тебя. Все самое хорошее всегда о тебе. А он ничто. Кому ж такое понравится. Ты ж её знаешь. Она всегда говорит, что думает, да и, добивается всего, чего хочет добиться сама. И не интересуют её сердечные переживания людей. Она по ним ногами ходит. Тебе бы уйти раньше девонька. А теперь видишь, как всё запуталось. Тебе есть куда. Дом родительский. Сама я мать, понимаю тебя. Как ребёночка оставить? Настенька, деточка, уходи, подумай о себе. Сломают они тебя совсем. Я же и помочь тебе не могу. Ну, чтобы ты с Машенькой ушла. Мне работа нужна. Я  тяну всех своих. Понимаешь? Да и нянька новая не позволит. Я посмотрела она с девочкой хорошо, ласково. Но если надо отпор дать, врежет, мало не покажется. Подумай о себе милая. Пропадёшь, если останешься. Свекровь всё сделает, ничем не погнушается. Понимаю, на такое решиться не просто. Ты подумай. Было бы лучше, чтоб ты вещи собрала, пока их нет и ушла.

  - Вас просили со мной поговорить?

- Что ты, милая. Я вот с тобой сейчас поговорю и всё. Как будто и не было ничего. Они просили. Да они и не замечают меня. Потому обо всем и говорят в моем присутствии. Хозяйка уверена, что молчу я как рыба. Мне тебя до слёз жалко. А если коснётся чего, я с тобой не говорила. Не о чём я не знаю. Моё дело сторона. Ты вот посмотри, был ли у тебя хоть один день, прожитый в этой семье, радостный. Вот то-то и оно. Если только рождение ребенка. Настя, я до тебя достучаться не могу никак. Ты не видишь разве, как изменился твой муж. И не ты этому  причина. Ты теперь и вовсе мешать ему будешь. Он может и слова не сказал бы, уйди ты с девочкой. Но бабка - против. Души не чает в девочке. Скажу тебе прямо. Ты не хочешь оказаться там, откуда не выходят? Спасайся. А то запрячут куда-нибудь в психушку. Уходи домой, дома стены лечат. Я ж не просто так говорю. Звонила она какой-то докторице, говорила, что заболела ты, психически значит. Ага, так и сказала. Говорит, что скрывали, скрывали твое значит самочувствие, а теперь она опасается за внучку. Про уколы говорили. Милая моя девочка, ведь если начнут уколы делать – это конец твой. Потом  сопротивляться ты не сможешь уже.

        Настя слышала и не слышала, что ей говорили. Она вздрогнула, повела рукой. Остывший, ароматный чай разлился по столу. Она неуклюже поднялась. Тонкая фарфоровая чашка упала на пол и разлетелась в дребезги. Из комнаты свекрови высунулась голова няни. Тетя Валя, суетившаяся с веником, выпрямилась.

- Плохо себя чувствует, - она покачала головой, тяжело вздохнула и принялась опять мести осколки. Настя смотрела на разбитую чашку, и думала о своей разбитой жизни. Няня плотно закрыла дверь в комнату.

- Тетя Валя, помоги мне собраться.

- Сейчас, сейчас милая.

Домработница под руку поддерживала девушку, довела ее до комнаты.

- Тетя Валя, вон там под столом стоит сумка. Я в нее Машины вещи запасные кладу, когда в поликлинику хожу. -  Настя заплакала, села на диван.- Туда положите мне, что-нибудь из вещей. Документы мои в столе в ящике лежат.

Домработница сама сильно нервничала, у нее тряслись руки, она ужасно боялась последствий. Боялась за себя, боялась за Настю.

- Так положила тебе на первое время вещи, потом заберешь остальное, документы я тебе все положила какие лежали. А деньги? Как же без денег.

- Да не нужны они мне.

- Ты что надумала? Хочешь, чтоб этот грех на мне был? – Она схватилась за сердце.

- Все будет хорошо, наверное.

- Настя не дури.

- Пойду я. А можно мне Машеньку увидеть еще хоть разок.

- Ты что? Ведь никто не должен знать, куда ты делась, даже я. А ты тут прощанья собралась устраивать. Иди уже с богом.

        Настя поднялась, взяла сумку, пошатнулась. Сумка была тяжелой, не донести ей. Неверной походкой двинулась в коридор. Сняла тапочки, одела туфли на низком каблуке. Прислушалась. За дверью смеялась дочка, няня что-то щебетала ей нежным голоском. Кто бы мог подумать, что у такой бабищи может так меняться голос. Настя повернулась в сторону домработницы. Та ужасно нервничала, по лбу струился пот. Она подошла к девушке перекрестила ее и сунула ей в руку скомканную бумажку. Молча стала подталкивать ее к двери. Тихонько открыла и закрыла дверь. Потом на цыпочках кинулась к себе на кухню. Принялась бестолково колдовать над кастрюлями.

- Это куда она делась?

- Кто?

- Хозяйка ненормальная?

- Почему ненормальная, просто немного занемогла.

- Так куда ушла то?

- Не знаю. Мне сказала, что ей сегодня назначено ко врачу, к гинекологу. Да и в химчистку зайти хотела. Машенька ей юбку испортила. Мне самой-то ее не отстирать.

- А разве не ты носишь вещи в чистку.

- Я, я много чего по дому делаю. Да и работаю не один год в этом доме. Хозяйка мной довольна. А тебя, кажется, приставили за девочкой ухаживать, вот и занимайся своим делом. Тебе с девочкой уже как минут сорок назад нужно на улицу было выйти. А ты мало того одного ребенка маленького оставила, да еще решила с моими обязанностями разобраться.

- Мне сказали сегодня на улицу не выходить.

- А ребенка одного оставлять тебе тоже сказали, - тем временем раздался приглушенный стук и плач девочки.

  - О Господи, - домработница оттолкнула няню и кинулась в комнату. За ней сопя, неслась няня.

- Машенька, девочка моя, где болит? Солнышко ты мое. Успокойся моя хорошая. Сейчас все пройдет. Дай бабушка поцелует больное место. Вот так моя хорошая, вот так.

 Девочка стала понемногу успокаиваться, только всхлипывала и звала маму.

- Мамочка скоро придет. Скоро придет к своей девочке.

 Когда ребенок успокоился, домработница передала девочку на руки няни.

- Обед будет через час. – Тетя Валя развернулась и пошла на кухню. На кухне она умылась прямо над раковиной. – Что же теперь будет? – прошептала она.  Сама заученными движениями готовила еду. Молилась о себе, о Насте.

Они сидели, обедали, когда хлопнула входная дверь.

- Вот и мамочка пришла, - сказала домработница не столько девочке, сколько няне. А сама собралась и с улыбкой уставилась на дверь.
 Внутри у нее похолодело, но она старалась не показать вида. С таким же чувством на дверь смотрела и няня. У той вообще первый день был не удачный. За матерью не уследила, да и ребенок набил шишку прямо на видном месте, на лбу.

В дверном проеме показалась старая хозяйка.

- Ой, это вы так рано сегодня. А мы думали, Настенька вернулась. Вы обедать будете?
- А что Анастасии нет дома?

- Нет. Уже часа как два нет. Мне сказала, что ей назначено к гинекологу, да и в химчистку ей надо. Думала, что это она вернулась. Ну да сейчас придет. Голова у нее сегодня болит с самого утра, может прогуляться еще решила. Так обед подавать в столовую.

- Подавай. – Она направилась к девочке. – Ну, здравствуй куколка моя. Как ты себя вела сегодня. – Бабушка подхватила девочку на руки, та прижалась к плечу, тяжело вздохнула и сказала.

- Баба, бо-бо.

- Где бо-бо? – Отстранив девочку от себя, стала ее рассматривать. – Это что еще такое? Откуда?

- Не усмотрела, простите. Я вышла, а она упала.

- Если нужно выйти, оставьте с ребенком Валентину.
.
- Хорошо, простите, пожалуйста.

- Мне вас рекомендовали как очень ответственного работника, а вы в первый же день оплошали. Ещё такое повторится - уволю. – Она на руках с внучкой покинула кухню.
Прислуга облегченно вздохнула. Хотя каждая про себя подумала, что сегодня ещё будет разбор полётов.

Глава 22.

Настя двигалась как во сне. Выйдя из дома, она пошла, куда глаза глядят. Правда, они у неё никуда не глядели, их застилали слёзы. Она брела по улице натыкалась на прохожих. Они в свою очередь оглядывались и думали, что могло случиться у этой красивой молодой женщины. Сколько она прошла не знает. Да и где оказалась, не поняла.

       Она стояла в каком-то тихом дворике. Лавочки были заняты старушками, которые тихо шушукались. На других сидели молодые мамаши. Тоже потихоньку разговаривали и катали коляски туда-сюда. А Настя стояла посреди этой тишины. Здесь такая милая обстановка, почти домашняя. Ей не хотелось уходить, но надо. Она куда-то шла. Ах да, она возвращается домой. Домой к родителям. Только вот пусто там. Родителей нет. Она одна, опять одна. У неё нет ничего, и нет никого. Она разжала ладонь. Рука вспотела, так крепко она держала то, что сунула ей тётя Валя. Денежка. Сердобольная прислуга дала ей денежку на жизнь. Настя развернулась и пошла прочь из этого уютного дворика.

        В родительскую квартиру она добралась ближе к ночи. Так как продолжала бродить по улицам. Дом встретил хозяйку темнотой, разрывающимся телефоном и затхлым воздухом. На телефон она не обратила внимания, вернее она знала, кто звонит, но трубку снимать не спешила. Прошла по комнатам открыла настежь окна, на кухне опустилась на табурет и замерла. Она уже была в квартире после того, как съехали жильцы. Теперь свекровь искала новых, но они никак не устраивали её. Это был удачный момент. Вот именно, что был. У неё теперь всё было. И ничего не будет. Телефон звонил не умолкая. Даже тогда, когда были минутные перерывы, ей казалось, он звонит. Она ответит, обязательно ответит, но не сейчас.

       Она уже сюда забегала вместе с дочкой. Принесла немного еды. Так, чтобы не бросилось в глаза, да и несколько Машкиных костюмов. Тогда она испытывала такой подъём. Зачем она сказала за столом, что они уходят. Может нужно, было просто уйти, молча, как она и собиралась. Нет, и так плохо, и так. Тетя Валя права. Телефон. Нужно подойти. Когда-нибудь это сделать придётся. Лучше сейчас пока у неё есть силы.

- Алло…

- Ты что же это, стерва такая, творишь? Бросила ребенка...

- Я не бросала, вы у меня его отняли.

- Ах ты, гадина! Не видать тебе дочки, не видать! Я тебя родительских прав лишу, я тебя посажу….

Настя не стала дожидаться перечня, что же с ней сделает свекровь, просто положила трубку. Ей было всё равно. Она вошла в бывшую родительскую комнату. Легла на родительскую постель, уткнулась лицом в подушку. Каждому дому свойственны свои запахи, а Настин дом сейчас пах чужими людьми, прокуренной мебелью.

        Ночью ей снился странный сон. Она маленькая девочка идёт по краю поля. Поле такое бескрайнее. Оно уходит далеко, далеко. Сливается с горизонтом. Летний ветерок колышет рожь. Настя разглядывает колоски. Они такие красивые, но войти в само поле она никак не решается. Колоски больно бьют по лицу, колются. Так, что ей приходится идти по краю. Но она обязательно должна дойти до конца поля, там ее родители. Они ждут её. Зовут. Сейчас она увидит мамочку, прижмётся к ней и всё пройдёт, всё будет хорошо. Она так торопилась, не заметила яму и полетела в овраг. Казалось, её падению не будет конца. У Насти захватило дыхание, она кричала, звала на помощь родителей. Они слышали, бежали, но падала она быстрей. Потом она оказалась в каком-то сарае. Сарай с вида такой разрушенный, внутри оказался просторным и светлым. Пока она падала, выросла. И теперь она уже взрослая идёт вперёд, по этому нескончаемому помещению. Она знает, что это она. Но и узнать себя не может. Родителей она так и не нашла.

       Застонала, приоткрыла глаза. Долго пыталась понять, где она. Вспомнила.  Тело затекло. Она во сне неудачно положила под себя руку. Теперь та распухла, почернела и не чувствовала ничего. Настя присела на краю кровати и стала растирать затёкшую руку. Ей пришлось потрудиться, чтобы нормализовалось кровообращение. Потом стало противно покалывать. Было такое чувство, что девушка опустила руку в улей с пчёлами.
Рука противно ныла и  меняла цвет. Настя заставила себя подняться, потом неровной походкой прошла в ванную комнату. Открыв кран с холодной водой, положила руку под струю. Пока не нормализовалось кровообращение, рука болталась как плеть.

       В ванной, так же как и во всей квартире было грязно, чувствовалось присутствие чужих людей. Что стало с её родным домом? Ещё до своей поездки за границу она забегала сюда. Здесь она и, правда, черпала положительную энергию. Тогда, она как могла сопротивлялась свекрови, и твердо стояла на том, что сдавать родительскую квартиру не будет. Стоило им покинуть родину и свекровь  опять сделала по-своему. Впрочем, как всегда и во всём. Вот она сбежала, бросила ребенка, испугалась. Раньше нужно было бояться. А за ребёнка её бог накажет. Она же мать. Или нет? Так, кто же ты Настя?  А никто. Никто. Ты пустое место. Никчемный ты человек. Кому нужна твоя жизнь? Кому ты хочешь её посвятить?

       Настя очнулась на кухне. Она сидела за столом. Уставилась на засохшее пятно кофе. Что делать ей со своей жизнью. Нет, она не будет выбрасываться из окна, вскрывать себе вены. Может напиться таблеток? Проще простого. Раз, уснула и не проснулась. Она стала размышлять. Вспомнила, как они с мамочкой разговаривали о только что прочитанной Настей книге. Анна Каренина. Они так и не пришли к единому мнению. Они считали, что самоубийство – это грех. В то же время, самоубийца, если он в здравом уме – это человек сильный, только сильный человек способен на такой поступок. Или отчаявшийся? И как она могла оставить детей? Дети – это свято. Почему именно сейчас, о Карениной вспомнила Настя? Ах да, дочка. Слезы опять рекой потекли по щекам. Она не знает, как всё будет? Но не хочет, чтобы дочь узнала про ненормальную мать. Мать, которая кроме жизни не дала своей дочери ничего. А она не будет разбираться кто прав, кто виноват. К матери в любом случае, она будет испытывать только негатив. Какой?  Какой вырастит моя девочка? На кого она будет похожа? Ты Настя будешь не у дел.

        Шло время. Настя взвешивала на чаше весов. Казнить или помиловать? Сильно разболелась голова. Опять зазвонил телефон.
- Здесь ты Настя, тоже слабак. Значит ты выбираешь жизнь. Ну-ну, посмотрим, посмотрим. Чем всё закончится.

Она подошла к телефону.

- Да.

- Настя, это я. Только не клади трубку. Мне очень нужно с тобой поговорить. Можно приехать?

- Хорошо.

- Я уже лечу.

- Слушай… - Но из трубки слышались короткие гудки.

Он примчался минут через двадцать.

- Привет.

- Проходи.

- Где поговорим? – он брезгливо повел носом. – Чем так воняет?

- Чужими. Это, кажется, были приличные люди, из высших кругов, но из другого города, дословно не припомню. Пахнет знакомыми твоей матери.

- Слушай, я пришел не ругаться. Нам нужно решить с тобой кучу вопросов.

- Я так понимаю, твоя куча вопросов состоит только из одного. Дам ли я тебе развод, находясь в здравом уме и памяти. Дам. Мы с тобой никогда не были парой. Я на твои вопросы ответила, теперь ответь на мой. Почему?

- Что, почему?

- Почему я? Ведь у тебя куча девок была. Так, почему я?

Он молчал, склонив голову на бок.

- Ну и…

- Настя, поверь… Черт, даже не знаю, как сказать. Ты не виновата. Я шёл на поводу у матери. Я сам не знал, что мне нужно. Мне иногда кажется, если бы не мать всё могло быть по-другому. Ты не раскисай, всё наладится.

- У кого? У кого все наладится? Что вы со мной сделали? А самое худшее, что могло случиться - это Машка. Вы ребёнка у меня отняли. - у неё задрожал голос.

- Насть, поверь, так будет лучше Мы Машку очень любим. И не затевай ты разбирательств никаких. Я помочь ничем не смогу. Ты только всем сделаешь хуже. Я поговорю с матерью. Думаю, она не будет против, если ты будешь видеться с Машкой.

- Как все удачно для тебя складывается. Да?

- Слушай, жили мы с тобой плохо. Давай хоть расстанемся по-хорошему.

- Не получится.

- Вижу и правда, не получится у нас разговора. Паспорт давай.

- Зачем?

- Ты же сама сказала, что дашь развод.

- Развод дам, паспорт нет. Скажи куда и когда мне приехать.

- Что это с тобой? А, нам же никому верить нельзя. Ладно, я позвоню.

- Развод дам в том случае, если у меня на руках будет документ, что я могу официально видеться с дочерью.

- У меня знакомые, я постараюсь.

- Вот тогда и звони.

        Она не стала провожать его до дверей. А он изменился. Только не для меня.Сидела выпрямившись. Вот и наступил конец твоей жизни, теперь только существование.

Глава 23.

        Ей несколько раз умудрялась позвонить тетя Валя. Рассказывала последние новости и главное, самое главное про Машеньку. Она такая умница, говорит первые слова так отчетливо, стала ходить, держась за пальчики взрослых. Самая главная новость – уволили ту няньку. Ее и брали с учетом приглядывать за двумя. Ну, коль одной уже и нет, так её заменили на другую. Та девочку очень любит. Но и это еще не всё. Свекровь собралась уходить с работы. Сказала, что сама будет воспитывать внучку. Так, что новая няня временно.

        Буквально за две недели у Насти на руках был развод и бумага, по которой она должна проводить с дочерью два дня в месяц. На равных правах не сделали. Ссылались на её здоровье. А какое у неё здоровье? Она у доктора не была уже очень давно. А оспаривать ей не рекомендовали. И что ей делать теперь с этой бумагой? Свекровь сказала, что травмировать ребенка она не позволит и сама, как-нибудь решит, стоит ли ей видеться с дочерью. Пока только сердце Настино плакало кровавыми слезами.

        Ей нужно было устраиваться на работу, так как никакого денежного запаса у неё не было. Все заработанные деньги за границей и квартирные были в общем домашнем котле. Но она не член семьи. Она не хотела работать в университете, не хотела встречаться с бывшими родственниками. Да и смотрели на неё все осуждающе, когда она приехала забирать документы.

       Она по-прежнему была красива, вот только отстраненный взгляд. Можно даже сказать пустой, мертвый.

       Она особо и не искала новую работу. Пошла в школу, в которой училась сама, и устроилась туда преподавателем английского языка. Очень обрадовала директрису, которая еще помнила её, как отличницу. Да и, что говорить учителей всегда не хватало. А учителей иностранных языков и подавно. Сама Настя не испытала ничего.

       Дни сменялись неделями, недели месяцами. В её жизни не менялось ничего. С ребёнком она так и не увиделась ни одного раза. Ребята в школе не хотели учиться. Если основные предметы кое-как тянули, то иностранный, даже не утруждались. Она вообще потеряла ко всему интерес. В школе за ней пытались ухаживать преподаватели, были и не женатики, но она не обращала на них никакого внимания. Некоторые обиженные в учительской шушукались и злословили на её счет. Говорили всякие гадости. Она и на такие выпады не обращала никакого внимания. Иногда приезжала к дому бывшего мужа и издалека наблюдала за дочкой, которая гуляла с бабушкой. А ведь и правда, они не чают души друг в друге. Настя только тяжело вздыхала и плакала.

      Ездила пока не стала свидетельницей одной сцены. Девочка, а ей уже исполнилось два годика, сидела в песочнице и делала куличики. Она их пекла, а потом угощала бабушку. Когда бабушка ела понарошку куличик, причмокивала, девочка заразительно смеялась. Потом девочка кого-то увидела, бросила совочек, выбралась из песочницы и с криком:

  - Мама, - кинулась к подъезду.

        Из подъезда вышла симпатичная молодая женщина. Она шла навстречу малышке, раскинув руки в сторону. Женщина была беременна. Вот они встретились. Ее дочь и чужая женщина. А Настя при крике мама уронила книгу, у нее так сжалось сердце, дышать не могла и не хотела. К ней подошел старичок, он неподалёку выгуливал маленькую болонку.

- Вам плохо? Может скорую вызвать.

- Не нужно…- Настя поднялась со скамейки и пошла прочь, еле передвигая ноги.

Глава 24.

        Она как всегда последнее время просто не помнила, как оказывалась в том, или ином месте. Очнулась дома, на кухне. На столе стояла бутылка водки, наполовину пустая. Настя пила прямо из горла не закусывая. Пила и плакала. Потом провал. Чувствовала только, что ей холодно и почему-то сыро. Она пыталась разлепить глаза, но не могла. Когда у нее это все же получилось, поняла, лежит на полу, а кругом какая-то гадость.

        Опять телефон. Как болит голова, зачем она так с собой, только хуже сделала. Подползла к телефону. Звонила директриса, спрашивала, почему она не появилась в школе. Настя хриплым голосом ответила, что заболела и попросила два дня за свой счет. Директор тяжело вздохнула, разрешила, но посоветовала вызвать врача.

        Насте тяжело давалось похмелье, она зареклась, больше, не брать в рот эту гадость. После того случая, она не пыталась больше потихоньку наблюдать за растущей дочкой. Так же перестала разговаривать и с продолжающей звонить ей тетей Валей. Разговор она заканчивала, не успев его начать. Тетя Валя подумала, что стала не ко двору и сама перестала звонить.

        Настя ещё больше ушла в себя. На работе ей стали делать замечания, жалобы родителей опять же. То разрешает делать на своих уроках, что вздумается, то ставит двойки не за что. Она перестала готовиться к урокам, просто приходила в школу, заходила в свой класс и молчала. Директор, умудренная жизненным опытом женщина, первое время пыталась как-то помочь, но безо всякого результата. Она понимала, у этой молодой учительнице семейная драма скорей всего. Но та в свою очередь не принимала ничьего участия в своей судьбе. Она проработала в школе уже пять лет, но так и осталась чужой, одиночкой. А жалобы все сыпались и сыпались на преподавателя иностранного языка.

       Директор собралась на заслуженный отдых, она и так работала уже несколько лет, будучи на пенсии. Теперь молодым дорогу уступить нужно. Последний раз она решила поговорить с Настей по душам. Высказала все свои опасения, как за душевное состояние молодой женщины, так и за рабочее несоответствие. Настя молчал во время разговора. Душу, она не откроет никому. Там черно, пусто и холодно. Сказала только, что примет меры.

Глава 25.

Как-то после работы, Настя тащила ноги еле-еле. Устала. Так устала. В сумке только бутылка водки, а такое чувство, что тащит она мешок картошки. Скорей бы уже дома очутиться.

- Настя?! – Её окликнули, только она не могла понять, чего в этом восклицании было больше, радости или удивления. Она остановилась, обернулась.

        Перед ней стоял Сашка, он жил в соседнем подъезде. А он совсем не изменился, такой же мальчишка. Рыжий, конопатый, смешливый. Что-то в нем было странно. Настя только сейчас заметила, что одет он в военную форму, на погонах – звездочки.

- Привет, генерал.

- Ну, спасибо тебе. Это у меня всё ещё впереди. Я вот в отпуск приехал. Слышал, ты замуж вышла и матерью стала. – Настя покачнулась, слёзы, непрошеными гостями, полились из глаз.

Сашка испугался, он явно что-то не то сморозил, и теперь не знал, как исправить ситуацию.

- Я пойду, извини. - Настя развернулась и натыкаясь то на урну, то на лавочку вошла в подъезд.

- Подожди, - Сашка догнал ее у лифта.

- Выпить хочешь? За встречу, - она ждала, что он ей ответит.

- Давай.

Они вошли в квартиру. Сашка огляделся.

- А у тебя ничего не изменилось.

- Ты не прав. Изменилось, и еще как. – Настя сама от себя не ожидала такого, всё рассказала.

Как замуж вышла, как родителей похоронила, как унижал её муж. И только когда дошла до дочки разревелась. Она плакала так горько, в голос. Сашка гладил её по голове, утешал, как мог. Она даже не знала, что столько накопила в себе.
 
- А ты? – Наконец спросила она. – У тебя есть семья?

- Нет, как-то не обзавёлся. Вся моя семья – это мама. Я военный, горячие точки, мало ли что. А потом я не встретил такую, как ты. Помнишь, школу. Я в тебя влюблён был, между прочим, страстно. А ты меня не замечала, как впрочем, и других ребят. Вот я тогда и подумал, такую как ты встречу, сразу женюсь. Но не судьба. А ты, Настя, не убивайся так. Я конечно, не судья, но все живы и здоровы. А это главное. Понимаешь, главное. Нужно жить, понимаешь, жить. Так что, пока у меня отпуск, беру над тобой шефство. Знаешь, мне так хотелось сходить в театр. Давай вместе. А? Соглашайся. Не уйду, пока не согласишься.
 
Настя, смотрела на улыбающееся, конопатое Сашкино лицо и поняла, что хочет его участия в своей судьбе. Очень хочет. Она кивнула ему головой.

- Класс. Ты пока завтра на работе будешь, я пулей пронесусь по кассам. Может нам улыбнется удача? Слушай, я домой. Мать с ума, наверное, сошла, я не сказал куда направляюсь. А время уже – ночь. – Сашка встал, взял со стола открытую, но не тронутую бутылку, и вылил все в раковину. – Не надо больше пить. Насть –это такая дрянь, тебе не к лицу. Спокойной ночи.

       Настя легла, но сон не шёл. Она лежала и улыбалась. Оказывается, как хорошо, когда есть друг. Утром она просто летала, собираясь на работу. В школе все были удивлены. Такую Настю здесь не знали. Ей казалось, что уроки не закончатся никогда. И вот она свободна.

       На первом этаже её дожидался Сашка. Он поглядывал на часы каждые пять минут. И вот он увидел её. Совсем другую.  Это была Настя красивая, она светилась словно изнутри. Она, как девчонка старшеклассница, сбежала по лестнице, размахивая портфелем. Сашка кинулся ей навстречу, пытаясь не утонуть в потоке ребятни.

- Я достал, представляешь, мне повезло. Да ещё и премьера. Артисты играют хорошие. Давай портфель.

        Они шли домой через парк. Была глубокая осень. Пахло опавшими листьями. Деревья стояли почти голые. Они шли молча, за них говорила природа. Ветер подбрасывал им под ноги охапку листьев, а потом гнал их дальше.

Как ей было хорошо. С Сашкой рядом она чувствовала себя желанной, молодой, красивой и очень, очень счастливой. Они встречались каждый день. Ходили в кино, гуляли до глубокой ночи, много разговаривали. В  выходные, ездили за город. Гуляли в лесу. На берегу, обмелевшей речки, жарили сосиски. Уплетали за обе щёки и говорили, что эта еда необыкновенно вкусна.

Время. Как оно неумолимо. Сашкин отпуск закончился. У них остался последний вечер. Последний. Настя весь день еле сдерживала слёзы. В последний вечер они больше молчали. И только когда Сашка собрался уходить, Настя вцепилась в него мертвой хваткой.

- Сашка, миленький не уходи, прошу тебя, умоляю. Останься со мной сегодня. Не бросай меня, Сашка. – Она прижалась к нему всем телом, обвила руками шею. И продолжала шептать на ухо. – Я умру без тебя.

- Ну что ты такое говоришь. Жить надо Настя. Жить. Меня ждать. Я, как последний пацан, влюбился. Настя как хорошо, что мы с тобой встретились. Ты у меня самая замечательная. Я так счастлив. – Сашка нежно поцеловал Настю. А она сейчас перед ним стояла такая ранимая, такая счастливая. Ведь думала, что всё в её жизни закончилось. А оказывается, нет. И ей счастье улыбнулось.

Они лежали рядом. Их влажные тела были переплетены. Настя широко открытыми глазами, смотрела на Сашку. Она старалась запомнить каждую черточку, каждую конопушку родного лица. Она не знала, что такое бывает. Не знала, как описать то, что испытала сейчас с этим мужчиной. Её тело словно летало, пело. Вот за окном стало сереть, рассвет близится. Сашке пора. А Настя всё не отпускала его, вцепилась и шептала и слова любви и слова разлуки. Всё так запуталось.

- Родная моя, мне пора. Не провожай меня. Мне не вынести двух ревущих самых дорогих сердцу женщин. Не плач. Я вернусь.

- Я буду ждать. Ты, Саш иди, а то передумаю и не отпущу.

Глава 26.

Одна, опять одна. Она понимала, что по-другому нельзя. Это работа, Сашкина работа. Она будет ждать, будет молиться за него. А он вернётся, обнимет её, прижмёт к сердцу и ей будет хорошо и спокойно.

  Месяц, ровно месяц, как Сашка уехал. Никакой весточки, Он предупредил, что какое-то время писать не сможет. А ей тревожно, очень тревожно. Иногда, около дома она встречалась с Сашкиной матерью. Мать у него такая же жизнерадостная, рыжая, приветливая женщина. Здоровалась с Настей, всегда улыбалась. Настя чувствовала, что Сашкина мать к ней хорошо, доброжелательно относится и поговорить ей хочется, но Настя вела себя очень сдержано. Тоже здоровалась с улыбкой, но не более того. Старалась быстренько уйти, словно где-то там её ждали неотложные дела.

       Кто сможет понять её? Сейчас она доверяла только одному человеку. Человеку, который заставил её жить, надеяться на лучшее. Человеку, которого она полюбила всем сердцем. Милый, родной Сашка, какой сюрприз для тебя приготовлен. Настя поняла, что беременна. Прижимая руки к животу, улыбалась. Там маленький Сашка. Она безумно хотела, чтобы это был мальчик. Такой же рыжий, смешливый, конопатый. Мальчик, похожий на своего отца.

       Она не могла никак дождаться, когда вернётся любимый мужчина. По вечерам садилась у окна с чашкой чая. И рассказывала своему ребёнку про отца, которого сейчас нет с ними, но он вернётся, обязательно вернётся. Вспоминала самое хорошее и рассказывала. В основном, это были рассказы о её родителях, школе, немного университетской жизни и всё. Другого у неё не было, другое она забыла, не хочет вспоминать, другое может только навредить ребенку. Малыш должен родиться здоровенький. На улице она улыбалась молодым мамочкам, которые нянчились со своими детьми. Она тоже будет бегать за малышом, если он залезет в лужу или ещё куда-нибудь. Она никогда не будет ругать его за проделки, если только так для вида. Потому что, у них с Сашкой не может родиться плохой ребенок, он будет самый лучший.
 
А потом было страшно. Женщина ещё и не знала, что в её жизни самое страшное впереди. Она почему-то перестала встречать на улице Сашкину мать. Уже подумывала, не зайти ли проведать её. Ну, подумаешь, они почти не общались, а если той худо. В магазин, в аптеку сходить нужно. Она уже решилась. Сегодня после занятий. Стало холодать. Лужи по ночам покрывались тонкой пленкой льда. Она шла, не торопясь к Сашкиному подъезду.

       Почему-то так много народа? Господи, она попала на похороны. Настя уже хотела вернуться, когда увидела у подъезда Сашкину мать. Вернее, женщину очень на неё похожую. Настя со страхом вглядывалась в лицо. Не может быть. Но, что с ней стало? Серая безжизненная маска. А волосы? Волосы некогда цвета солнца, теперь были белее снега. И почему-то она в черном? У Насти защемило сердце, она старалась не смотреть на то место, где стоял гроб. Цинковый гроб. Она двигалась как в тумане. Шла к гробу, теперь её взгляд был прикован только к нему. Настя подошла вплотную, положила руку на холодный металл.
 
- Сашенька??? – Она подняла глаза на Сашкину мать. Та, еле-еле стояла на ногах. Если бы не две женщины, которые держали ее под руки, упала. Глаза двух женщин встретились. Настины вопрошали и боялись ответа, а глаза матери были полны боли.

        - Нет! Не правда, всё это, нет! Не верю! Не мог он нас бросить, не мог. Он обещал вернуться, обещал. Без него нет жизни, нет. Нет его там! Понимаете, нет! Пусто там! Нет там Сашеньки, нет! Не верю я, не верю! И вы тоже не верьте, он жив, понимаете, жив! Как же так?

        Настя развернулась и двинулась, шаркая ногами к своему подъезду. Она шла, словно в тумане и бормотала себе под нос, что не верит. Её Сашенька жив. А Сашкина мать упала, как подкошенная.

Настя поднялась к себе на этаж, долго не могла попасть ключом в замочную скважину. Вошла в квартиру, оглянулась, словно не поняла, где же она оказалась. Ах да, она же дома. У себя дома.

       Одна. Опять одна. Её убили, убили вместе с Сашкой. С Сашкой, который заставил её жить. А без него зачем? Без него её нет. Сашку убили, вот горе-то.  Какое горе. И её тоже убили. Её тоже нет больше, нет её, и никогда больше не будет.

       Она не знала, сколько сейчас времени? Какое время суток? Не знала и не хотела знать. Седела в комнате на диване, раскачивалась из стороны в сторону, обхватив себя руками. И слёз уже не было. Пустота, пустота. И даже не страшно, что ждет её дальше. Потому, что дальше тоже пусто и одиноко. На какое-то время она задремала. Очнулась от страшной боли. Страшно заболел живот. Боль перекинулась на спину, Она закричала. Воздуха ей не хватало, дышать тяжело. А боль не отпускала. Тело словно хлестало калеными прутьями. Она умрёт, умрёт. А зачем ей жить?

       Она приложила руки к животу, боль не отпускала. Господи! Ребёнок! Она вспомнила о ребёнке. Он там тоже знает, что отца больше нет. Это он напомнил ей о себе. Она его мать решила умереть.  А как же он? Врача, срочно врача. Она не знала, сможет ли добраться до телефона. Любое движение, подобно хлысту. Как же так?

       Когда приехала скорая, она лежала в крови на полу. Сознание её покинуло. Врачи вместе с соседями ломали дверь.
Ребенка она потеряла. Сама пролежала в реанимации около двух недель. Врачи подумали, что не жилец. Но ошиблись. Она вернулась к жизни. Она словно не испила чашу боли до конца. Жизнь решила её помучить ещё.

       Она лежала на больничной койке, рассматривала муху, которая летала по палате и лениво ползала по потолку. Ведь уже почти зима, а эта странная муха жива. Кажется, она должна уснуть на зиму. Настя сконцентрировала свое внимание на мухе, больше ей ничего не хотелось.

       К Насте приходила Сашкина мать. Плакала, гладила ее по голове, жалела. Она нашла в себе силы, прийти к женщине, которую любил её сын. К женщине, которая так же, как и она страдает. К женщине, которая потеряла не только её сына, своего любимого, но и своего не родившегося ребёнка, её внука или внучку. Две женщины, две матери, две похожие и такие разные судьбы.

Глава 27.

Настя нехотя возвращалась к жизни. Она решила наконец принять меры, как говорила директриса.

         Да, меры она приняла. Она уже давно подыскивала обмен. Она хотела уехать подальше, к незнакомым, совсем безразличным людям. Людям, которые не суют свой нос в чужие дела. Только таких, не бывает. Оказалось всем всё интересно и очень любопытно. И чем дальше от Москвы, тем народ проще и каждый знал друг о друге всё или почти всё.

        Ей удалось поменять свою двушку на однокомнатную квартиру и денег немного получила за эту сделку. Правда квартира была в ближнем  Подмосковье. Очень маленькая и уютная, свою новую хозяйку встретила приветливо. И работа нашлась. Школа была в десяти минутах ходьбы от дома.

        Изменилось ли что-нибудь у Анастасии. Нет. Ничего. Она не с кем не дружила, ни на работе, ни в доме. Даже не всегда отвечала на приветствие.  Она не принимала участия  в праздниках и вечеринках, не оставалась на застолья. Опасалась, может пристраститься к горькой, тогда все пропало.

        В этой пригородной школе работала брошенка. Муж оставил её, ради молоденькой. Но дети были при ней. А ей мужика подавай, на детей наплевать. Потихоньку стала спиваться. Настя её вообще стороной обходила. Судьба всё же свела этих женщин вместе. Настя как то после работы зашла в магазин, купить хлеба. В магазине не сразу поняла, что происходит. Это даже вывело её немного из состояния полной апатии к окружающим. Пьяная женщина приставала к приличной паре. В пьянчужке  Настя узнала сослуживицу. Та хватала приличного мужчину за лацканы пиджака и пыталась оттолкнуть, голосившую на весь магазин спутницу приличного мужчины. Насте захотелось побыстрее выйти на улицу, но в тот момент, когда она уже взялась за дверную ручку, все разом закричали.

       Она обернулась. Мужчина освободился от пьяных рук и оттолкнул от себя пристававшую к нему женщину. Та не удержалась на ногах и упала на спину. Из носа потекла кровь, подняться она не могла. Атакованная пара быстро покинула магазин. А к лежащей на полу женщине, не подошёл никто. Никто, только Настя. Она помогла ей подняться. Довела  до дома, до квартиры.

       Дверь открыл мальчик, лет тринадцати. Он смотрел на пьяную мать с ненавистью, его кулачки непроизвольно сжимались, а глаза сужались. За ним стояла девочка лет шести и хлюпала носом. Сердце Настино екнуло. Первый раз за столько лет. Мальчик стоял грудью. Не пропускал мать в квартиру и как бы защищая сестру. Но увидев незнакомую приличную тётю, посторонился. Настя быстро ушла, не хотела принимать участие в семейных разборках. Сами разберутся. Ещё раз оглянулась на девочку, опустила глаза и вышла.

       На следующий день мать двоих детей вечером пришла к Насте, да ещё и бутылку принесла. Настя не знала, как избавиться от гостьи. А та пила в одиночку и рассказывала, какая она несчастная. Вон муж с молодой женой ходит, а у неё кроме детей никого. Да и те ненавидят её. Настя сказала ей, чтобы пила поменьше, если совсем бросить не может. А как не пить? Выпьешь и забудешься.

Глава 28.

      Так и стала к ней захаживать новая нежеланная подруга. Если Настя не открывала, та могла весь дом на уши поставить. Кончилось всё плохо. Женщину эту уволили с работы. Она опять пришла к Насте, поплакаться на свою судьбу-злодейку. Настя её не пустила. Та выпила бутылку у Насти под дверью, повыла и пошла домой. До дома не дошла. Села на лавочку, около Настиного дома и умерла. Вот так судьба. Детей под напором общественности взял отец.

      А Настя заболела. Заболела выпивкой. У неё вошло в привычку по вечерам выпивать, когда бокал вина, когда стопку водку. Нет, она не пьяница какая-нибудь. Ей и надо всего несколько глотков. Несколько глотков, чтобы согреться. Она так замерзла за годы одиночества. Она могла забыть про еду, но помнила, что допила бутылку. Она стала терять свой облик. Но разве могут её понять, да и кому это нужно. Ею пользовались, унижали, отняли ребенка. Про Сашку старалась не вспоминать и вовсе. Сашка не только сам погиб, но и забрал ребёнка. Словно решил, что хорошей матерью она не будет. А он ведь, наверное, прав.  Она ещё существовала. И она не пьянь. Нет. Для настроения глоток. Она знает норму. Переступит черту и сгинет. Это она тоже понимала. Но глоток, не бутылка. И черта далеко.

  Да, так она думала. Она. Не другие. Из школы её попросили. Завуч приняла участие в её судьбе. Пристроила  в деревню к дальним родственникам. Варить бурду для скотины. Вот и вся её жизнь. Пришла к завершению. Финиш.

Глава 29.

       Она лежала, сжимала простенькую цепочку с ангелом хранителем, и думала, что жизнь не удалась. Её вообще не должно быть на этом свете. А она всё влачит своё жалкое существование.

Что же делать? Деньги закончились, она не платила за квартиру. Ей не на что купить еды. А может она сможет всё изменить. Ну, не всё конечно. Она вот уже несколько дней не пила. Может, выкарабкается? Что её не возьмут на работу уборщицей? Нет, не возьмут. Так, как она сейчас выглядит не возьмут даже уборные мыть. От голода её мутило. Пока она спасалась водой. Не стоять же ей с протянутой рукой у магазина. Утюг уже продала. Она не спеша оделась и вышла из квартиры. У лифта стояла старушка соседка. Её квартира была в противоположном крыле. Она одна из всего дома никогда не обсуждала Настю у подъезда. Только смотрела всегда с сочувствием. Старушка была одинокой. Настя никогда не видела у неё гостей.

        Это она, Настя, отгородилась ото всех крепостной стеной. Хотя бывает так плохо, что хочется просто выть. Но у неё ничего не получалось, она не могла общаться, разучилась. От общения она получала только негатив, унижение, одну боль. Она даже решила, что приносит людям ее окружающим несчастье.

- Господи! Милая, что же с тобой случилось? Пойдем -ка ко мне, пойдем. – Она взяла Настю под руку и буквально поволокла в свою квартиру. Та и не думала сопротивляться.
 
        Настю посадили за стол на кухне. На кухне чистенько и так вкусно пахло. Старушка поставила перед ней большую тарелку супа. Настя сидела, не поднимая головы. Да она и не поднималась, сил не было. Суп был такой вкусный, Настя поняла это даже не попробовав. Мамочка, такой суп готовила мамочка.

-  Поешь милая, поешь. Что же с тобой случилось?

Она помогла Насте взять ложку. У той так тряслись руки, что ложку ей трудно было удержать. Старушка возилась с Настей, как с маленькой. А Насте уже после двух ложечек было так хорошо. Тепло разлилось по всему телу.

- Нельзя так. Что же ты делаешь со своей жизнью? Ведь ты была такой красивой, в школе работала.

- Не счастливая я. Совсем не счастливая.

- Мы сами себе строим жизнь. Ты думаешь, я счастливая? Меня жизнь как не била. Что мне пришлось пережить? Мужа с сыном похоронила в один день. Отдыхать поехали на море. Купаться пошли. Штормило. На пляже предупреждали, что купаться  нельзя. А сыну так нравилось прыгать на накатывающие волны, его выносило прямо к нам. Он смеялся, и мы вместе с ним. Потом смотрим – нет мальчика. Я онемела, а муж с криком бросился в воду. Все кто был на пляже тогда, собрались около меня. У сына видимо ноги свело. Муж то его нашёл, только вот вытащить не смог, сил не хватило, море не спокойное.  И не бросил. Их когда спасатели вытащили на берег, мужа оторвать от сына невозможно было. Мертвой хваткой держал мальчика. Вот уж к ним эта поговорка относится прямо. Страшно. Как мне было страшно. Я орать не могла, хрипела, мычала. Легла рядом с ними, прижалась, согреть хотела их синие тела. Меня тоже потом от них оторвать не могли. Вот так-то. Теперь жить-то живу, но вою от одиночества. Никого нет у меня. Сестра у мужа была, тоже одинокая. Мы до того как все случилось даже не дружили с ней, а потом подружились. Горе нас соединило. Недавно похоронила её, опять одна. Сама знаешь, как страшно быть одной. В землю закопать некому. А что делать? Жить –то надо. Хотя сама никак не дождусь, когда господь приберет меня. Со своими встречусь там. Одиноко… Ох, что это я. Ты ешь милая, ешь. Знаешь, я тебе помогу. На довольствие я тебя, конечно, не поставлю, тебе работать надо. Вот с работой мы что-нибудь придумаем. У меня знакомая женщина, из второго подъезда, работает на рынке. Ты знаешь, наверное, этот рынок. На площади. Работа не ахти какая, но в сложившейся ситуации и такая хороша. Если Николаевна сможет договориться, будешь помогать ей убирать рынок. Милая, жить-то надо. А я за тебя помолюсь. Дай-то бог выкарабкаешься. Ты вот что, сейчас иди домой, отдохни. Покушала? Вот и хорошо. Я к тебе вечером зайду. Переговорю с Николаевной и зайду.

Настя дошла до квартиры и опять легла. Сон сморил её сразу. Сейчас ей было хорошо, очень хорошо. И еще она надеялась. Надеялась на лучшее. Надеялась, что выкарабкается. Сможет выкарабкаться. Ведь она не пила несколько дней и ей не хотелось. Теперь она будет жить по-другому. Из сна её выдернул настойчивый звонок в дверь. Она открыла глаза, долго не могла понять, что происходит. Потом резко поднялась, открыла входную дверь.

- Что же ты милая? Вижу, вижу. Спала. Ну что ж, это хорошо. Выглядишь ты почти прилично. Я разговаривала с Николаевной. Нужна ей помощница, но не пьющая. Я сказала, что ты бросила. Ты меня не подведи, милая.

- Спасибо.

- Спасибо скажешь, когда на работу примут.  Николаевна будет ждать тебя в пять часов, около своего подъезда. Не проспи. Ну, я пошла.

Глава 30.

Настя переживала, и до утра не могла уснуть. Так и просидела на кухне около окна. Униженная женщина с прошлым, которое она не хотела вспоминать. Настоящим, которого не было. И наконец, с будущим, на которое она надеялась. Надеялась. Все же надеялась, потому и жила. С половины пятого она уже на улице. Николаевна вышла ровно в пять. Строго оглядела Настю со всех сторон.

- Ну, вроде ничего, пойдем. - Она была такая важная, даже немного высокомерная.

        Пока они шли к рынку, Николаевна рассказывала про все прелести работы на рынке. Конечно, нелегко, но. Но, помимо зарплаты ей перепадала и еда, и одежда. Ну и что, что еда просрочена, а одежда рваная. Еду можно в марганцовке замочить, потом поварить или обжарить. А одежду можно и на машинке зашить. Руки то у нас есть. Так что, нужно очень постараться и у тебя всё будет так же хорошо.
 
       Так за разговорами они дошли до рынка. Николаевна оставила Настю около здания администрации, сама скрылась за дверью. Минут через пятнадцать она вышла.

- Все в порядке, пойдем. Я поговорила с дежурным, тебя приняли, оформят после двухнедельного испытательного срока.

Николаевна показала Насте, где стоит инвентарь, показала и объяснила ей что нужно делать. Мимо них гордо прошла полная женщина. На приветствие Николаевны слегка кивнула головой.

  - Вот зараза сральная, - она в сердцах плюнула ей в след.

- Кто это?

- Шурка эта, сидит в туалете. Туалет то платный, вот она и собирает деньги с народа. Себя, конечно, не обижает. Одним словом жирует. Ладно, пойдем работать.

  Настя поняла, что Николаевна тяжело переживает конкуренцию. И так. Настя приступила к работе. Она то думала, что работать в деревне и варить похлебку скотине тяжело, оказалось нет. Тяжелая работа ждала ее впереди. И она трудилась. Трудилась в поте лица. Она, очень давно не общалась с народом. Старалась обходить стороной любопытных, тех кто лез в ее жизнь с советами и расспросами. Работая в деревне, разговаривала только со скотиной. А здесь все про всё и всех знают. Про неё уже известно, что выпивает. Настя решила не обращать внимание на разговоры, тем более, что правда это. Но она, лежа несколько дней без еды и избитая, решила выкарабкаться. У неё должно получиться. Она очень, очень постарается. Не должна же её никчемная жизнь закончиться в канаве.

        Как же ей было тяжело. Рынок хоть и небольшой, но работы непочатый край.  Время летит быстро, ох как быстро. Она работает уже три месяца. Выходных почти не бывает. Она и без того худенькая, похудела еще больше. Теперь смотрясь на себя в зеркало, отмечает, что отечность и следы от побоев прошли. И она по- прежнему привлекательна, хоть и лет уже многовато. Она как-то стала и сама меняться, иногда даже улыбнётся или засмеётся. Рынок держат южные ребята. Работают у них в основном женщины из Украины, есть и из Белоруссии.  Они торгуют фруктами и овощами. Несколько русских женщин, которые продают вещи. Много среди них и с высшим образованием. А что делать? Время такое настало, что найти работу очень тяжело.
К Насте первое время присматривались. Думали, что сорвётся, запьёт. Но нет, держится пока. Свой заветный магазинчик стороной обходит, продукты на рынке покупает. Да и много ли ей надо. Днем перекусит  на работе, а вечером и не хочется совсем. Устаёт. Вот в посиделках, которые устраивают по воскресеньям на рынке женщины, отказалась принимать участие на отрез. Некоторые сразу ехидничать, денег будто ей жалко. Разве дело в деньгах. Боится она, сорвётся.  А будут ли силы остановиться?

Глава 31.

       Соседке своей, той старенькой женщине, которая помогла ей, она собрала большой пакет. Чего только туда не положила. Хорошенькой рыбки, колбаски, мяса, к чаю всякой всячины. Еще она купила цветок, цветок в горшке. Она очень долго выбирала. Выбрала бегонию, с нежными белыми цветочками. Подумала, что она будет очень хорошо смотреться у той на кухне. Уютная кухня, вкусная еда, красивый цветок. Отдала, поблагодарила. Старушка пригласила её в гости, но она отказалась, устала.

       Что делается? Соседка по квартире, та которая гоняла и её, и собак, за дело, конечно же, теперь здоровается с ней. Пытается даже заговорить. Но Настя держит дистанцию. Ни к чему все это. А ту все подмывает с разговорами пристать, да не знает с какой стороны зайти, как начать. Даже стала Насте предлагать гостинцы – дары огорода. Пока Настя гадала, что к чему.

       На работе она как-то оказалась в центре внимания. Несколько мужчин разной наружности и возраста, а так же принадлежащих к другой национальности, можно сказать,  положили на неё глаз. То конфеты, то цветочек. И по-видимому, для них было не важно, что конфеты давно уже просрочены, а цветы умирают. Они считали, что для уборщицы и так сойдёт. И все ждали, кому она отдаст предпочтение. Она поначалу обескуражена была. Даже Николаевне как-то сказала, что мол не понимает ничего. Одно дело, что они спят со своими продавщицами, потом еще и по рынку их гоняют. Девкам делать нечего. Куда они дернуться-то? Ни прописки, ни работы. Ещё хуже, если какая додумается влюбиться в своего работодателя. Здесь и трагедия разыграться может. Какие же бабы дуры бывают. А она? Ей далеко до красивых, пышнотелых хохлушек.

Николаевна женщина характерная, говорит сразу в лоб все что думает.

  - Насть, вот смотрю на тебя и удивляюсь. Тебе полтинник  скоро. Жизнь тебя видать сильно била. А научила ли чему? Ты женщина видная, как приоденешься ещё. Но ты вот думаешь, что энтому  конфетчику ты как женщина нужна? Ему двадцать лет. За сиськи, он и у своей продавщицы подержится. Тем более, что девка у него хороша работает. Квартира им всем нужна. Насть, говорю с тобой по большому секрету. Квартира. Это они у нас все не женатые, а там, на родине семьи их дожидаются. Ждут, пока мужики ихние устроятся здесь. Ведь сколько случаев-то было. Найдут пьянь какую-нибудь, деньги посулят ей, распишутся и всё. Нет человека. Пропал человек. Они ещё и ищут с ментами, а найти-то не могут. Не находится. Они и фирмы свои энти, так же оформляют. А натворят чего, так структуры разные за народ берутся, на который магазины оформлены. Человека не в чем не повинного трясут. Или штрафы миллионные выписывают. А денег-то где невиновному взять? Ты вот Наташку то свою давно ли видела? Не видела? Так померла она. Нашли её у магазина с пробитой головой. И ни кто не знает сама или помогли. А в квартирке её муж законный, значит, проживает, да мать старенькая, которой видать недолго осталось. Дочку то она давно уже потеряла, ещё когда ту муженёк на улицу выбросил, но всё ж надеялась. А здесь вот как получилось. Теперь и старухе недолго осталось. Ты чего встала? Не знала? Вот Настя теперь и думай. А Натахин муженёк у нас на рынке работает. Рыбу продаёт. Где у одного получилось, там и другой захочет судьбу испытать. Да ты не вешай нос, может ещё обойдется.

        Настя рассталась с Николаевной и шаркая ногами, поплелась домой. Около двери столкнулась со своей соседкой.

- Добрый вечер, Анастасия.

- Добрый вечер, - Женщина загородила подступы к двери, видимо все же решилась поговорить.

- У меня к вам разговор имеется. Может быть, мы пройдем ко мне, я ужин приготовила, бутылочку купила.

- Что вам угодно? Я очень устала и на ужин к вам не собиралась. – Настя была резка.

- Ну что же мы вот так в коридоре будем разговаривать? Понимаете, разговор не простой…

- Или вы говорите, что вам от меня нужно или я ухожу.

- Хорошо, хорошо. Понимаете, у меня старенькая свекровь, в деревне живет. Слепая совсем, вот муж мой хочет мать взять из деревни.

- Господи, я-то здесь причём? А? Или вы хотите у меня разрешение взять? Я, не против, могу я теперь пройти?

- Да нет, не поняли вы меня Анастасия. Я хотела с вами поговорить об обмене.

- О чём?

- Об обмене. Мы с доплатой, хотели предложить вам поменять квартиру на домик в деревне.

- Я не собираюсь меняться.

- Да вы подумайте, мы хорошо заплатим. У вас же нет никого, одна вы совсем. Кому-жилье-то достанется?

- Я не поняла. Вы меня уже что? Похоронили?

- Да, нет. Что вы. Как могли так подумать?

- Я поняла, что вы мне сказать хотели. Пока, меняться не собираюсь, надумаю, сообщу. Так что, маму придется пока к себе брать. – Она отодвинула соседку в сторону и вошла в свою квартиру. Её трясло, она покрылась липким потом.

        И ей так захотелось выпить. Первый раз за все это время она захотела водки. Только глоток, один глоточек, не больше. Сначала Николаевна открыла ей глаза, теперь ещё эта. Квартиру они захотели. Настя вдруг почувствовала себя розыгрышной лотереей.
Мерзко. Как мерзко. Она ходила, мерила комнату шагами, сон не шёл. Потом она достала папку с документами. Долго перебирала, просматривала каждую бумажку. Документы на квартиру лежали в отдельной папке. Женщина разложила их на постели. Проверила, все на месте. Глядя на эти бумаги, её опять затянуло в водоворот воспоминаний. Она опять вспомнила тех, кто любил её и тех, кто погубил её. А она оказалась такой слабой и никчёмной, что подняться у неё не получилось. Но они были её семьей. Пусть и не настоящей, но семьей. Она грустно улыбнулась. Сейчас уже не было никаких чувств. Даже дочь она воспринимала как чужого человека. Но, находясь в трезвом уме и памяти, написала завещание. Квартиру она завещала мужу. У неё не было больше никого. Она не хотела, чтобы её маленькая, уютная квартирка досталась чужому человеку. Может, конечно, он и не рад будет, но все имеет цену. А как он воспримет этот подарок, она уже не узнает. У Насти намечался выходной через четыре дня, она поедет в Москву.


Глава 32.

Настя проработала как во сне эти дни и вот она уже трясется в электричке, подъезжает к столице. Она, очень давно не была в Москве. Господи, сколько народу? Её толкали со всех сторон. Наконец ей удалось выбраться из толпы, она побрела в сторону метро. Как изменилась столица, не узнать. Или это она изменилась? Перед домом, в котором она когда-то жила, оробела. А если его не будет дома? Нужно было позвонить. Как же ты так, Настя?

        Первая преграда – дверь была закрыта на кодовый замок. Она уставилась на светящиеся табло и не понимала, что нужно нажать. На нее подозрительно посмотрела какая-то дама с собачкой, но в подъезд не пустила. Сказала, что нужно набрать номер квартиры и подождать пока ответят. Она так и сделала. В домофоне раздался чей-то строгий, недовольный голос:

- Слушаю.

- Здравствуйте, могу ли я увидеть Сергея Владимировича.

- Нет, Нет их в Москве.

- Подождите, пожалуйста, я дальняя родственница, в Москве проездом, у меня через час поезд. Мне нужно передать документы, только и всего. Если я не могу войти, то может быть, вы спуститесь ко мне? Пожалуйста, это очень важно.

- Хорошо, подождите меня.

Настя уселась на лавочку у подъезда и стала ждать. Минут через десять, из подъезда вышла статная женщина,  рядом с ней семенил охранник. Тот, что рассматривал Настю с другой стороны застекленной двери  и не подавал никаких признаков жизни.
 
- Это вы дальняя родственница.

- Я. Спасибо, что уделили мне немного времени. Будьте любезны передайте этот конверт Сергею Владимировичу, когда он вернётся. Он ждал эти бумаги.

- Что же, вы ему в руки-то не отдали, когда они еще в Москве были?

- Так получилось, долго болела. Да и не москвичка я. Сил не было собраться. Извините, мне пора. Боюсь, опоздаю.

- Передам, не волнуйся, ступай с богом, - домработница смягчилась, - Вот вернутся месяца через два и передам. Они к дочери уехали, за границей она живет. Ребеночка родила, второго. Первая-то девочка, её я видела. Ей уже лет шесть. Красивая девочка, говорят, похожа на бабку, первую жену значит Сергея Владимировича. А сейчас вот мальчика родила. Я смотрю, ты не знала ничего? Родители Сергея Владимировича померли недавно. Вот так они и живут. Меня к ним в дом устроила тётя Валя, теперь и её уже нет. Царствие им небесное.

- Извините, мне пора.

- Иди уже милая, иди. – Женщина тяжело вздохнула и направилась в сторону подъезда.

        Настя, как когда-то на негнущихся ногах направилась в другую сторону. Что ждет её? Не известно. Сейчас только ясно, что она бабушка. Бабушка двоих внуков. Мать своей дочери. Не настоящая. Не настоящая она мать и бабушка. А эта женщина разбередила ей всю душу, она догадалась, догадалась какая она родственница.

Глава 33.

       Дома Настя разложила старые фотографии. Её родители, она сама. Маленькая. Мать держит её на руках, а рядом счастливый отец. Вот она вся её счастливая жизнь до свадьбы, разложена на полу. Настя разложила снимки,  все какие были, до последней фотографии. Последняя в ряду – это она счастливая, держит на руках маленькую красивую девочку, а рядом муж. Снимок получился замечательно, он отображает всю её жизнь. Они с дочкой смеются, а муж смотрит на часы. Его лимит времени для них ограничен, ему не терпится покинуть их.

       Стоп. Настя замерла. Почему домработница сказала, что дочка единственная. Когда она в последний раз подглядывала за Машенькой, любимая женщина ее бывшего мужа была беременна, очень беременна. Что-то случилось? Ей не нужно это знать. Если произошла трагедия, то она очень им сочувствует. Она тоже теряла… Настя, очень внимательно, ещё раз рассмотрела все фотографии, потом аккуратно собрала их, положила в пакет. Перебрала, в который раз оставшиеся у неё документы, все сложила и задумалась. Было такое чувство, что её жизнь пришла к завершению. Скоро все должно закончиться. Всё прошло впустую. Натура ты Настя слабая, безвольная. И никто в этом не виноват, кроме тебя.

Как ей всё надоело. Эти постоянные знаки внимания. Они становились всё настойчивей и настойчивей. Господи, помоги ей не сорваться, устоять. Как-то, возвращаясь домой, столкнулась в дверях с цыганкой. Та правда одета была ближе к европейскому, чем к национальному. С минуту они смотрели друг на друга не мигая, потом разошлись. Насте от взгляда пронзительных чёрных глаз стало неприятно. Утром, по дороге на работу, рассказала о цыганке Николаевне.
 
- Так это в вашем подъезде, на втором этаже старичок жил. Да ты его и не видела, наверное. Он участник войны. Родственники у него были, дальние. К себе не брали, но на квартирку-то надеялись. А здесь облом. Откуда эти цыгане у нас взялись, я не знаю, но вот квартиру старичка прибрали к рукам. Теперь родственники, носятся по судам, да и в другие инстанции, а доказать не могут ничего. Старик этот как в воду канул, в его квартире теперь парень русский, мордатый такой уже ремонт делает. К нему из милиции приходили, он им документы все показал, там вроде все в порядке. Старик тот уехал куда-то. Только куда? Ясное дело, убили. Господи, в какое страшное время мы живем. Теперь все наши старики боятся, если заметила, даже на лавочках перестали сидеть. А у тебя-то как? Смотрю, все кружат над тобой. Ох, девка, не к добру всё это.

       Настя поежилась. Становилось прохладно. Лето сдает свои права. Осень грустная пора. Настя больше любила именно осень. Когда природа словно умирает и перед смертью дает прощальный бал. Она когда-то подумала, что умрет именно осенью. Её душа будет купаться в золотой листве.

Настя закончила работу и шла домой, несла тяжелую сумку. Около выхода с рынка её догнал нерусский друг, как она его называла. Ему было где-то тридцать с небольшим, он был приятной наружности. У себя на родине имел молодую красивую жену, с которой был временно в разводе. Но всё равно безумно любил её, её и маленькую дочку.

- Давай помогу.

- Помоги. – Она без боя сдалась. Вернее впала в состояние ступора. У неё такое было и не раз. Она умирала за живо. Ходила только Настина оболочка, а её не было. Это страшно, очень страшно, когда тебя нет.

        Парень ходил к ней уже неделю. Оказывал ей разные знаки внимания, но она не реагировала никак. На ночь его не оставляла, вино с ним не пила. Он человек южный, горячий, стал сначала злиться, потом даже руки распустил. Избил её. Лицо не тронул. Даже когда он бил её, она молчала. Он бесился ещё больше.

        Как-то у Насти выдался свободный вечер. Её послали куда подальше и отпустили. Она понимала, что это временно. Теперь с неё с живой не слезут. Дома она достала заветную папку, прижала  к груди, постояла, подумала, вложила в неё паспорт. Никаких других документов у неё не было, не осталось даже квиточка об оплате квартиры. Выйдя из квартиры, прислушалась. Потихоньку прошла в противоположное крыло, позвонила
.
- Настенька, здравствуй милая, проходи,- Настя юркнула в квартиру и прикрыла за собой дверь.

- Я вас очень прошу, не откажите мне. Здесь все мои документы, вернее, что от них осталось. В основном фотографии и паспорт. Я не хочу, чтобы чужие рылись в них. Они мне очень дороги. И паспорт им не к чему. Если вы боитесь? Я вижу, боитесь. Сожгите его. А фотографии…. Фотографии тоже можно сжечь или выбросить. Все документы я отвезла бывшему мужу. Паспорт вот только и остался. Вы не бойтесь, никто не знает, что мы с вами общались. В подъезде меня все осуждают и вы, от них не отставайте. Я вижу, очень расстроила вас. Извините меня, очень прошу, извините. И спасибо за всё, что вы для меня сделали. Я пойду.
 
- Подожди. Что случилось? Ведь ты вроде на ноги вставать стала. И Николаевна говорила, что ты женщина хорошая, только слабая.

- Вот такая я. Что же теперь делать? – Настя развернулась и быстро вышла. Она понимала, что расстроила старую женщину, но ей не к кому больше обратиться. Она чувствовала, недолго ей осталось.

Глава 34.

        Теперь Настя ходила словно робот. Даже с Николаевной перестала общаться. Та видела, что с девкой твориться что-то неладное. Сначала обижалась на неё, потом перестала, махнула рукой. Настя долго гуляла, после работы. Ноги не несли  домой. Она собирала упавшие листья и вдыхала их аромат. Смотрела на это ржавое золото, а видела Сашкино лицо. Он был такой же молодой, смеющийся. Звал её, не осуждал. Скоро, скоро она придёт. Она прижмётся к нему и будет говорить, говорить. А он будет слушать её и жалеть.

  Подолгу рассматривала деревья за окном, на людей ей смотреть не хотелось. На рынке прибавилось работёнки. Если, гуляя в парке, Настя наслаждалась, то здесь все выглядело все по-другому. Сотни ног прошлись по этому золоту. Они были грязными и потрепанными. И Настя мела и мела, собирая их в большой мешок. Потом это всё сжигалось вместе с прочим мусором. 

       Она очень устала сегодня, а листья кружили и кружили по рыночной площади, прибавляя ей работы. Она наклонилась над мешком, запихивая туда очередную охапку. Потом, она даже не поняла, что случилось. Она сползла на землю, сильно ударившись головой о кирпичную стену. Её сильно толкнули, из носа шла кровь. Встала, пошатываясь, повернулась. Кому же это она помешала? Неужели нельзя было попросить, чтобы она отошла. Мимо прошел мужик, который толкнул её. За ним высоко подняв голову, шли две женщины, видимо жена и дочь. Это им она помешала. Настя выпрямилась, вытерла руки о старенький халат, который надевала поверх своей чистой одежды. Невидящим взглядом обвела рынок и вышла. Она знала, что больше не вернётся сюда. Она знала, что это конец. Это была та капля, которая переполнила чашу стыда и унижения, обиды и боли. Последняя капля. Она не плакала. Слёзы пропали. И сердце хоть и билось ещё, но не чувствовало.

        Она шла к магазину. Купила две бутылки водки и пошла домой. Дома долго смотрела на них. Но бороться не было сил. Да и зачем? Для чего?  Смысла нет. В её жизни нет смысла. Говорят, самое значимое событие к которому человек должен готовиться и встретить достойно-это смерть. Черта, у которой подводится итог всей жизни. Настя сидела и размышляла. Вот она подошла к черте. Жизнь. Что такое жизнь? Всё о чем она мечтала, чему фанатично была предана – рухнуло. Рухнуло в тот день, когда на неё с улыбкой и одобрением посмотрела достойная чета преподавателей её университета. Она была влюблена, любила. Её унижали, предавали. Она почти два года была матерью. Девять месяцев, когда носила ребенка и год, когда растила. Её лишили материнства, сочли умалишённой. Теперь она даже не знала, может, ей нужно было остаться. И жизнь её закончилась намного раньше. Её определили бы по блату в сумасшедший дом. Да, но тогда она бы не встретила того единственного. А может, и не надо им было встречаться? Может быть, Сашка был бы жив? Это ведь она делала всех людей, которые её окружали, несчастными. И сейчас вспоминая всё, и всех, ей не было бы стыдно. Стыдно… Больно…

        Ах да, она алкоголичка. Ей стыдно. Но выпьет глоточек и всё по-другому. Ей разве много надо. Чуть-чуть и уже хорошо. Ой, она ещё вспомнила, что была бабушкой. Ровно пять минут она была бабушкой. Она пьяно улыбнулась. И продолжала размышлять. Что если ей бы предложили посмотреть на дочь и внуков, познакомиться с ними. Нет и ещё раз нет. Зачем? Поздно. Если бы дочь хотела, то нашла бы её. О боже! А если она от неё ждала того же? Но всё равно, поздно. Жизнь закончилась. А как красиво за окном! Осень.

       Настя сидела на кухне, смотрела в окно и пила. В дверь звонили, колотили, она не поднялась, не открыла. Пошли все к чёрту. Она справляет по себе поминки. Зачем ей нужно мешать? Проснулась на полу. Упала. Да, хреновато. Голова раскалывалась на мелкие кусочки. Она даже не спешила подняться. Пыталась понять. Что же произошло?

 Вспомнила. Она вчера умерла. Вот и хорошо, давно пора.

Глава 35.

       Что с ней было дальше, она уже не осознавала. Она только пила, про еду и не вспоминала. Ходила сама за выпивкой или кто-то приносил ей… В моменты, когда глаза открывались чуть шире, перед ней возникали образы знакомых, мало знакомых и просто чужих людей. И все чего-то от неё хотели. Рылись в её вещах. Даже отдирали обшивку на  диване. Она пьяно хохотала. Можно подумать она была тайным агентом.

       Иногда её оставляли одну, а ей так хотелось выпить. Ходить она уже не могла, только ползала. Как ей удавалось открыть входную дверь непонятно. Она выползала в общий коридор. Натыкалась на чьи-нибудь ноги. Ей всегда кто-то попадался. Если это была соседка, то начинала орать на весь дом, что эта сволочь не себе, не людям жить не даёт. Сейчас бы жила на природе, глаза никому не мозолила. Нет ведь, не хочет по-человечески, мразь такая. При этом старалась ещё побольнее пнуть Настю в бок ногой.

       А если это была старушка, из соседнего крыла, то ставила перед Настей миску с едой. Ставила ее прямо на пол, даже не стараясь поднять женщину с пола. Сил у нее не хватит. И чувствовать себя, стала старушка очень плохо. Она одна переживала за эту несчастную женщину, что приходилось вызывать несколько раз себе «скорую». Самое большее, что она могла – покормить. И то, если рядом не было никого.

       Из Настиной квартиры часто выходили незнакомые люди.

       А здесь, пошла старушка в магазин и столкнулась у лифта с парой цыганской наружности. Испугалась, да так сильно, что поход в магазин пришлось отменить. Из подъезда выползла, рухнула на лавочку. Сердце словно тисками зажало. Дыхнуть не могла. Хорошо соседка с первого этажа в окно увидела, вынесла ей валидол и корвалола накапала. Посидела немного, подышала, двинулась обратно домой. И за себя переживала и за Настю. Одинокие они. Нет у них опоры, не за кого спрятаться и никто не поможет. Даже в милицию жаловаться не имеет смысла, все одним миром мазаны. Ей бы надо было взять телефон Настиных родственников, не догадалась. Старая она, старая. Теперь корила себя за это. Может родственники приехали бы и прекратили эти безобразия. Господи, спаси и помилуй. Избавь, Господи, рабу твою Анастасию от мучений. Старушка шептала молитву. В бога она верила, как и многие постольку, поскольку. Потом как-то тихо стало в квартире у Насти. Куда она делась? Никто не знает. Только захаживали туда все те же женщина и мужчина цыганской наружности. Настя пропала. О дальнейшей её судьбе не известно соседям.


Глава 36.

  Настя и сама не понимала, что происходит с ней. Только ей было очень холодно. Холод её тело еще чувствовало. Она валялась на драном матрасе, в сарае. Ей не давали еды и питья. Приходил мужик, тыкал под нос ей какие-то бумаги, орал, пытался в руку ей вложить ручку. Но пальцы были не подвластны ей. Ручка падала. Днем приходил мужик. Ночью её одолевали крысы. Они были огромные и наглые. Отмахнуться от них не могла, и они лазили по её телу. Некоторые ещё норовили укусить. Она не знала, сколько дней и ночей провела в этом сарае.

        Потом её погрузили в «газель» и везли. Везли долго. Она перекатывалась в кузове от одного борта к другому. Дорога была ухабистой. Тело отзывалось тупой болью, изредка она постанывала. Это значило, что ещё жива. Через несколько часов машина остановилась у какого-то оврага. Овраг сильно зарос кустарником и сорняком. Настю выбросили из машины. Она упала на холодную осеннюю землю. Дорогу развезло. Шли осенние  моросящие дожди. Настя лежала на земле, не в силах подняться. Все чего-то или кого-то ждали. Вскоре раздались крадущиеся, вороватые шаги. Со стороны, противоположной оврагу, пытаясь быть не замеченной двигалась крупная бабища. Настя не видела, могла только слышать. Когда все, кого ждали, были в сборе, к Насте подошли, схватили её за волосы и резко дернули голову вверх.

- Смотри, - к кому это относилось, неизвестно. Или к ней, или к бабище.

        Бабища быстро подписала какие-то бумаги, пересчитала деньги и так же, держась тени, двинулась обратно. Настю загрузили обратно в машину и повезли. Обратно ехали не долго. Её выбросили около какой-то свалки. Рядом чернел лес. Стало совсем холодно. Небо повисло над лесом так низко. Яркие звезды подмигивали с неба, а месяц прицепился к макушке высокой ели.
 
        Настя лежала на сырой, холодной земле. Машина уехала. Увозя с собой её мучителей. На какое-то время наступила тишина. Потом где-то рядом завыла собака, её вой подхватила ещё одна. Вот они совсем рядом. Стая голодных, бездомных псов окружила женщину со всех сторон. Последнее, что сделала Настя, протянула руку и крепко сжала своего ангела-хранителя. Голодные собаки ... Собаки, с которыми она когда-то дружила, которым отдавала последний кусок хлеба. Они боролись за свое существование.

        А Насти уже не было. Она взметнулась ввысь, почувствовала такую легкость. Освобождение. Оно наконец-то пришло. Она летела вперед, ни разу не оглянулась. Теперь она встретит тех, кто любил ее по-настоящему. Она была в этом просто уверенна. А в её руке был крепко зажат  ангел-хранитель. И он вел её.



Апрель 2008 года – апрель 2021 года. Таня С.