Без названия пока. Зуев

- А нельзя просто пройти через двор и оказаться у себя? - спросил доктор.

- Нет. Все это пространство фонит... дома... люди... Эфир вязкий... как болото. Нужен тоннель, коридор, переход... узкое и длинное, чтобы связать потоки. Или большое природное... вроде степи, поля... лес иногда подходит... где нет этой свалки информации. 

Зуев посмотрел на меня, как на последнего шумерского колдуна. Я смутилась.

- Ты не думай, что я какая-то особенная. Я как ты.  Я почти ничего в этом не понимаю. Просто чувствую грани и все.

- Галерея между зданиями подойдет? Но она с окнами...

- Подойдет, - сказала я, - только придется тогда глаза закрыть.

- Зачем?

- Чтоб не цепляться за эту версию мира.

- Понял.

Мы вернулись в инфекционный корпус, поднялись по лестнице на второй этаж и вступили в белую галерею, залитую солнцем.  В высокие панорамные окна вливались два сияющих потока - снизу солнечно-зеленый, сверху сверкающе-голубой. От обилия света и воздуха я на мгновение себя забыла. В сознании вспыхнуло слово “рай”, которое сначала вознесло меня куда-то, а затем низвергло с высот отголоском кошмарных воспоминаний. 

- Алекс... здесь мне будет немного сложнее. Закрывай глаза и иди на звук моих шагов, пока не погаснет свет. И... говорить ничего не нужно...

Зуев кивнул.

И мы пошли, я - стараясь шагать внятно, отчетливо, и доктор - следующий за мной мягким рысьим шагом. Прошло какое-то время прежде, чем я ощутила за своей спиной прохладную пустоту. Я мгновенно обернулась и вскрикнула, поняв, что Алекса в галерее нет. Все внутри у меня похолодело от ужасного осознания того, что я его потеряла. Потеряла среди миров!

“Черт! Надо было держать его за руку!” 

Тут мой взгляд случайно упал на больничный двор и сонмы чувств, острых, противоречивых набросились на меня как пираньи. И было от чего.

На скамейке под разросшимся кустом бересклета рядом с молодой исхудавшей женщиной преспокойненько сидел довольный Зуев и что-то ей рассказывал. Женщина робко и светло улыбалась.  А рядом, шагах в десяти-пятнадцати, еще за одним таким же кустом, спиной к галерее, прямой как жердь, стоял еще один Зуев.

Н-ну? И какой из них мой?

Я, выдохнув драконий огонь досады, зашагала назад.

 

 

Дорожка, по которой еще совсем недавно мы прогуливались с Джеки, привела меня к той самой скамейке, где Зуев любезничал с незнакомкой. Доктор широко мне улыбнулся и спросил:

- Ну и как там мама?

У меня чуть не вырвалось: “Умерла”, но я вовремя спохватилась и сдавленно сказала:

- Хорошо. Все хорошо.

- Завтра утром я к вам зайду. Пора бы и ей выходить во двор.

- Спасибо, - только и смогла сказать я, и пошла прочь, пряча навернувшиеся слезы.

У куста, где скрывался второй Зуев, меня отпустило, но только потому, что я увидела перекошенное ненавистью лицо доктора. Я вцепилась в него и с огромным трудом повлекла назад к инфекционному корпусу. Доктор вяло сопротивлялся и бормотал все время “я убью... я его убью...”.

- Кого ты собрался убивать? - зашипела я, когда мы скрылись наконец в здании.

- Его... того...

- Себя? Это ты Зуев! Другой ты! Понимаешь?

- Пусть себя! Все равно убью! Пусти! - дернулся он, вырываясь.

- Это будет самоубийство! Самоубийство! Ты слышишь меня? 

- Пусть!

- Ты исчезнешь для всех миров. И тот ты! И ты, который стоишь здесь!

- Все равно!

Он вырвался и пошел.

- А как же Вишня? - в отчаянье крикнула я в ему в спину и, устыдившись своего эгоизма добавила, - А та женщина? Она же только-только идет на поправку!

Зуев замер. А я взрыла все слова, хранящиеся у меня в голове, в поисках тех, что способны были извлечь доктора из ямы помешательства, в которую он соскользнул ненароком.

- Послушай, Алекс... миленький... мне тоже тяжело, больно, как и тебе... Ведь в этом мире моя мама жива. Я бы все миры вместе взятые променяла на то, чтобы броситься сейчас к ней в палату и обнять, понимаешь? Ты слышишь меня, Алекс!

Зуев стоял потупившись, слушал...

- Мы не можем этого сделать. Это чужой мир. Мы не вправе ничего в нем менять. Тем более ломать. Пусть он продолжает жить по своим законам. Пусть будут живы и здоровы наши близкие. Это будет нам слабым, но все-таки утешением. А мы с тобой должны вернуться к себе. Вернуться туда, где что-то менять имеем полное право. Вернуться туда, где нас ждут люди, которые от нас зависят. Мы должны, Алекс! - всхлипнула наконец я.

И, похоже, этот всхлип отчаяния стал первой каплей отрезвляющей реальности, что пришлось испить доктору, чтобы снова стать собой.