Очень странное кино - шесть

                Константину Львову, " Радио  " Свобода"
     Долговязый Ягайла, лишь серыми выпуклыми глазами схожий с братом, дернул ногой, словно кусала его нещадно блоха, задев стол, откуда покатились на чуть прикрытый свежим камышом пол чашки и плошки.
     - Ты мне про дни - деды не рассказывай, - звенящим от напряжения голосом проговорил ополячившийся король, задергивая штору, - я, как эту, - мотнул упрямой лобастой головой на портьеру, прятавшую от нескромных взоров любвеобильного Витовта привычно подслушивающую Ядвигу, - взял, так все наше язычество в Гальве и спустил.
     Витовт рассмеялся, разводя руками.
     - Вот уж не знал, что венчались вы в Крево.
     Ягайло что - то промычал, досадливо поводя тонкой рукой по раздвоенной бородке, по лотарингской моде, будто чумовое поветрие охватившей всю Европу, нелепо торчащей из - под острого и длинного подбородка.
      - А ведь забыл ! Скажи, - приставал крепыш Витовт, теребя брата за вышитый золоченой нитью венгерский камзол, - забыл ?
      - Да и не запоминал ни разу, - признался Ягайло, подмаргивая. - Нужны мне их речки, ежели замки, на них стоящие, никогда, слышишь, никогда не перейдут в собственность короля.
      - Чтоб не усились, - подал голос Ульрик фон Юнгинген, бросая в камин сосновое полено. - Быть вам рабами при шляхте, хоть на трех Ядвигах сразу и обженись.
      - Ну, - горделиво подбоченился Витовт, нервно озираясь : раз уж Великий магистр не выдержал и вылез с обличениями, то Куно фон Лихтенштейн где - то точно рядом, готовит пергамины с крючками незаметными, словеса нанизывает, как рыболов кусочки древесной коры, тая острое жало, - мы, слава Богу, не из последних в малости.
      Ульрик плюнул в камин. Долго смотрел, как жарится густая слюна, постреливая искорками. Поднял голову.
     - Спите, как свиньи, в соломе обочь холопов, соборы из дерева строите, до первого рейза Виттельсбахов, наверное, простоят соборы ваши, дороги не знаете, как и выглядят, разве, на богомолье в Рим скатаете и ходите там, разинув рты, впервые узрев цивилизацию. Малые, - протянул магистр, ежась под белоснежным плащом с как - то криво нашитым черным крестом Девы, - да вы не малые, дикие вы, точно ослы или эти, как их, - он замешкался, подыскивая верное слово, и Куно фон Лихтенштейн высунулся из - за шторы, сжав локоть Ядвиги, - зубры, - вспомнил сложное название зверя фон Юнгинген, отмахиваясь от Великого Подкомория ладонью, - столь же бородатые и глупые. Какие вам реки ? - уже кричал магистр, не находя в себе сил встать и вышвырнуть этих наглецов с донжона Мариенбургского замка. - Вас же ничего не интересует, кроме власти, бессмысленной и не приложимой, не оставляющей по себе ничего, кроме награбленного добра и еще одного деревянного тына вокруг монастыря, населенного безграмотными монахами - схизматиками.
     Из - за шторы выпорхнула румяная и плоская сзади, словно оловянный щит, Ядвига. Крутя тощими бедрами, зачем - то прискакивая и выставляя на обозрение тончайшие щиколотки, прошлась до окна и обратно. Магистр недоуменно пялился на ее ноги. Витовт ухмыльнулся, загоревшись волчьими зрачками, а Ягайла, подойдя к фон Лихтенштейну, о чем - то зашептался с коварным дипломатом Ордена.
     - Женщину свою подсылаешь, - брюзжал магистр, прекрасно понимая, что бесстыдные литовцы просто так не уйдут, выпросят ли хоругвь или какое послабление, но обязательно унесут в клювах хоть кусочек немецкого благополучия, стервятники, ишь, нацелили носы длинные, кружат вокруг, жаль, что так рано погиб брат, уж он - то умел связывать их в узел, натравливая друг на друга.
     - Ты бранишься, - неожиданно раздался шипящий голос, пришептывающий там, где нужно было твердо рубить окончания слов, - значит, они уже выиграли.
     Магистр вскочил, трясясь от ярости. Проклятый колдун ! Обвел сузившимися глазами залу и не увидел даже намека на невыносимого Плауэна. Вечно таится, всегда прячется, гордец. Куно фон Лихтенштейн хмыкнул, чуть слышно, но в звенящей тишине залы звук прозвучал точно выстрел из новомодной придумки генуэзцев, как ее, кулеврины, что ли.
    - Укоряешь других в дикости, - медоточивый дипломат Ордена разве не струился по полу залы, жаль, что Господь в невыразимой милости своей лишил людей хвостов, он бы и хвостом сейчас тряс, - а сам пугаешься простого видеофона.
    Великий Подкоморий, прихрамывая, подкатился к столу и сдернул цветастый шейный платок Генриха фон Плауэна, скрывавший причудливую коробочку из красного дерева с каким - то стеклянным глазом посередине. В глазе гримасничал и шептал сам Плауэн, находясь в данный момент за три сотни миль, собирая рыцарей Штеттина в кулак.
    - Великие чары, - пробормотал магистр, снова падая в кресло.
    Вот так, товарищ Львов, опередивший свое время комтур и сделал заявку на свое место в истории, оказавшись чуть позже спасителем Ордена, о чем даже не думали ни Витовт, ни Ягайла, ни ничтожный Ульрик, а Вам, лично, с уважением, чотко и прямо, как топор или корабельная мачта с медным кнехтом сбоку, респект и огромадное спасибо, за просто хорошую работу и даже с фотографиями. Гуд джоб.