Могу, умею, практикую!

      Гриня Пестрыкин пребывал в том волшебном состоянии, когда, что называется и жизнь хороша, и жить, вообще-то говоря, тоже неплохо. В такие моменты Гриня не сомневался, что пришёл в этот мир для того, чтобы совершить нечто великое или, по меньшей мере, выдающееся. Кроме того, сейчас был тот редчайший случай, когда Пестрыкин был полностью согласен с кем-то из писателей, что человек - это звучит гордо.
      Хотя вообще-то он этих умников от литературы и прочих наук, сказать откровенно, не очень переваривал. Понапишут, насочиняют, а ты учи потом. А может, такое отношение у Грини Пестрыкина к образованию было из-за учительницы литературы, которая ему никогда больше тройки не ставила. Не сказать, чтобы его так уж баловали хорошими оценками другие учителя, но именно Галина Кирилловна с такой жалостью смотрела на него, так обидно взмахом руки останавливала его неуверенный лепет, с таким отвращением ставила эту «презренную тройку», что всем и каждому было понятно, что она ему хроменькую эту оценку «дарит», лишь бы он уже сел и «перестал пороть чушь».
     Гриня нахмурился, не хватало ещё испортить остаток вечера школьными воспоминаниями, которые отчего-то вдруг упрямо полезли в голову. И чего ради спрашивается? Тем более что он окончил её шесть или семь лет назад.
     С другой стороны, будут же у него когда-то дети, может даже скоро совсем. Молодой человек вспомнил Светку, зачётную деваху, с которой расстался лишь полчаса назад и помимо воли улыбнулся. Настроение снова начало выравниваться, хотя то, благодаря чему оно вообще было таким радужным, стало уже заметно испаряться. А именно, тот литр или два крафтового пива, которые он принял на грудь в пивном баре вместе со Светкой и где оставил все свои карманные деньги. С этим у Грини всегда было туго. В смысле, с наличностью. То есть не то, чтобы её не было в принципе, нет, она время от времени появлялась, но почему-то довольно быстро и как-то незаметно заканчивалась.
     И вот тогда частенько появлялись мысли о собственной никчёмности, сопровождаемые появлением в его голове надменного образа Галины Кирилловны, которая всё так же насмешливо качала головой, всем своим видом давая понять, что путного из него ничего не выйдет.
     Ну и кто виноват, что он с тех пор книги вообще видеть не может? А у него, может, талант имелся, как вам такое развитие событий, а? Может, ему такие вот учителя не только психику, а всю жизнь поломали?!
     Градус настроения стал стремительно падать, вне всякого сомнения, находясь в прямой корреляции от градуса столь же поспешно из Грини испаряющегося. И решение этой проблемы здесь было только одно. Так сказать проверенное опытным путём. Надо было восстановить статус-кво. И чем скорее, тем, разумеется, лучше.
    Тем более что на пути следования Грини Пестрыкина показался мощный рельеф нового в их городе гипермаркета. Он манил Гриню и завораживал. Своим ассортиментом, универсальным диапазоном и широкой возможностью выбора. Гриня уже несколько раз он ходил туда, больше как на экскурсию, конечно. Или приобретал разную необязательную мелочь. Потому как для удовлетворения насущных Грининых потребностей существовали более мелкомасштабные торговые точки. Причём ещё и расположенные гораздо удобнее к месту его проживания.
     Но этот гигантский торговый центр, не шёл, конечно, ни в какое сравнение с ними. Это всё равно, что поставить рядом «Титаник» и утлую, рыбацкую лодчонку. Гриня даже хмыкнул про себя, входя в широченные стеклянные двери, гостеприимно распахнувшиеся перед ним.
      Денег, разумеется, не было. Но кто сказал, что человек не может вечером выходного дня зайти просто для того, чтобы полюбоваться на красиво выставленный товар, расположенный к тому же в такой притягательной, хотя и обманчивой близости? А может, Гриня Пестрыкин получает от лицезрения такого изобилия настоящее эстетическое удовольствие? И кто же ему, интересно, это запретит? Или он не свободный человек? Или он не звучит гордо?!
     Молодой человек остановился в своём излюбленном отделе, изучая наклейки, качая головой при виде трёх, а нередко четырёхзначных цифр рядом со словом - цена. Не то, чтобы он собирался купить это, просто любопытствовал. Но лёгкое раздражение на Светку, которой приспичило заказать все эти солёные финтифлюшки и закусончики, всё же проявилось.
- Что за манера, - фланируя вдоль полок, рассуждал сам с собой Гриня, - пришли пить пиво, ну и пей себе на здоровье, а вся эта чепуха к чему, спрашивается?
     Гриня взял в руки бутылку Шато Марго и долго рассматривал этикетку с видом знатока. Затем он затуманившимся взглядом посмотрел куда-то вдаль, загадочно улыбнулся и… положил вино в корзинку. В соседнем отделе Гриня добавил туда же комплект из двух бокалов, которые показались ему очень изысканными, а также штопор.
     Сделав круг, он вернулся на исходную позицию, а затем поразмыслив, мечтательно и отстранёно положил в корзину бургундское красное вино Пино Нуар и как ни в чём ни бывало, совершив грациозное дефиле по огромному залу, легко и незаметно материализовался в примерочной.
     Это была очень удобная примерочная. С зеркалом, пуфиком и тяжёлой, плотно закрывающей кабинку от любопытных глаз, портьерой. Гриня деликатно опустился на пуфик и почти бесшумно открыл сразу две бутылки. А затем подумал и налил сразу в два бокала. Ну, как будто, он был не один, вы же понимаете? Прежде чем выпить второй бокал, он вполоборота посмотрел на себя в зеркало, хитро улыбнулся и чокнулся со своим отражением. При этом Гриня чувствовал себя как-то непривычно, несколько возвышенно, что ли. Как человек, который уже повидал в этой жизни кое-что и уж, поверьте, кое в чём разбирается… Он не станет упиваться дешёвым пойлом, как какой-нибудь ханыга, нет… Он понимает толк в красивых предметах, - он приподнял бокал за тонкую, изящную ножку, - и в хорошем вине, - он глянул на чудесный рубиновый цвет бургундского. В примерочной было тепло и очень уютно. Но всё же, чего-то не хватало. Поэтому после ещё двух подходов с вином, Гриня встал, пригладил руками слегка растрепавшиеся волосы и пошёл прогуляться по залу.
     На пуфик с вином, он небрежно набросил свой пиджак, чтобы, значит, понятно было каждому, что место тут занято.
     Когда Гриня вернулся в «свою» примерочную, в его корзине был новый трофей. Пара банок красной икры, общим весом в полкило, несколько видов сырокопчёной колбасы и невиданный до сего дня по цене и дизайнерской задумке десерт. Гриня толком даже не понял что это, логично предположив, что разберётся по ходу дела. Или, что больше соответствовало действительности, по ходу импровизированной вечеринки, в которую всё больше превращалась скромная кабина для переодевания. Отдав должное каждому из продуктов питания и допив вино, Гриня вполне справедливо решил выйти в зал снова и на этот раз приобрести себе кое-что из одежды. С этой задачей он справился, надо отдать ему должное, с той же блистательной и головокружительной лёгкостью. Он присмотрел себе джинсы, тонкий, шерстяной пуловер (всегда такой хотел!), пару футболок и ещё кое-что по  мелочи. Всё это он не спеша примерил, откупоривая третью бутылку вина, выбранное им из-за длинного и замысловатого названия, которое, правда, он так и не смог прочитать…
     Он смотрел на себя в зеркало, то отступая, то приближаясь, каждый раз при этом меняя выражение лица. Вот он широко улыбается, немного смахивая на Тома Круза, а вот нахмурил брови и вперил в невидимого собеседника ледяной взгляд, ни дать, ни взять, глава мафиозной группировки. В какой-то момент Гриня Пестрыкин даже захотел изобразить лунную походку, но от этой идеи пришлось отказаться, поскольку размеры кабины были крайне незначительны. Он заметил, как один раз к нему кто-то заглянул, но почему-то это было уже не важно. Он смотрел в зеркало и видел не своё отражение, а восхищённое и вместе с тем униженное лицо своей бывшей учительницы литературы.
 - Да, да, - негромко говорил ей Гриня, - это я, уважаемая, тот самый, которого вы так презирали и считали ни на что не годным. А я не жалкий троечник, уже нет! Ясно вам?! - в ответ старушка мелко-мелко затрясла седой головой. - Я вам не какой-нибудь Гриня-алкаш, - продолжал он наставительно, выпрямляясь и расправляя плечи, - здесь старушенция заплакала горючими слезами, понимая, как высоко взлетел тот, кого она так нещадно гнобила.
- Я, между прочим, Григорий Илларионович Пестрыкин, вот так-то, - самодовольно закончил он и, милостиво чокнувшись (ведь по-настоящему, богатые и успешные люди - благородны) с воображаемой Галиной Кирилловной, лицо которой начало съёживаться, меркнуть от осознания своей непоправимой ошибки и чувства вины, опрокинул бокал и облегчённо выдохнул.
     «Вы можете себе это позволить» - крутился в его голове навязчивый рекламный слоган.
     - Позволь себе самое лучшее, - отвечал голосу Гриня и подмигивал своему отражению…
     Ценителя красивой жизни, разумеется, задержали, когда он загадочно улыбаясь и двигаясь по несколько искривлённой территории, пытался покинуть богатое и гостеприимное чрево гипермаркета.
     Впрочем это, как и сумма ущерба в какие-то жалкие, презренные двадцать три тысячи, уже совсем другая история...