В поисках своего места. Поход на озеро Кулинда Лет

В поисках своего места.
Поход на озеро Кулинда
Лето 2000г.

Сходив на Гаянду и на Аркун, мы с Олечкой не были удовлетворены…как говорится, чтоб раз и – ВСЁ!
Конечно красота. Разнообразие впечатлений и острота ощущений на фоне великолепия «пейзажей».
Но… но чувствовалось, что это не наше – не родное.
Поблизости оставалась еще Кулинда или верховье Кичеры - называют и так и так. Кто попроще – те бегают на рыбалку в Верховье, а более продвинутые ходят рыбачить на Кулинду, хотя рыбка у всех из одного омута… и непременно в Верховье « бегают», а на Кулинду именно «ходят». Все восторженно описывали красоту озер, скалистую неприступность гор, богатство кедровой тайги, ну и естественно бесподобную рыбалку, ради которой все в основном и бегали-ходили.

Как только я попал на север Байкала, сразу загорелся желанием «сбегать» на Кулинду. Расспрашивал дорогу, завел даже карту с отмеченным маршрутом – тропой. Раньше с топографическими картами было не очень-то, ну а достать нормальную крупномасштабную геологическую – целая проблема.
Моя карта была аж из самой Москвы! Вернее копия, которую я сделал по старому студенческому способу при помощи стекла и настольной лампы светящей снизу.
Оригинал мне дал на время мой приятель Овечкин Сашка и рассказал историю его появления.
- Не поверишь, сижу я раз на Кулинде, щук таскаю.
Шурик закурил, предавшись воспоминаниям и прикидывая в голове как бы поинтереснее и позаковыристее «поведать» сию историю… любил он «рассказывать» и,надо признать, когда входил в роль, повествовал интересно, с душой, особенно под настроение и под бутылочку… если. Но в тот раз, насколько мне помнится, рассказ прошёл в сухую…ну, может быть, под конец, под занавес, когда мы уже к нему домой за картой поехали… и уболтал меня зайти в магазин.
-Так вот значит, хожу я по бережку, блесну кидаю, - сиг что-то не шел, ну я и решил, что на безрыбье и щука – рыба и выдергиваю себе экземплярчики кило по два, по три. Увлекся, слышу что-то не то, крыша что ли у меня поехала? Какие-то детские голоса, я прямо испугался! Ну, думаю, еще не хватало мне, осталось только гусей погнать! Галлюцинации что ли? Голоса все громче, уже где-то рядом, вот и взрослые стали различаться среди детских криков.
Сашка Овечкин от возбуждения опять закурил, прикурив новую сигарету от незатухшей старой и заерзал на стуле.
- Нет, ты можешь проникнуться?! Представь себе, нет, ты подумай!
Тайга, глухомань, я на самом краю цивилизации, тропу замыкаю… дальше уже нехожено, а тут вдруг с той стороны, где по идее самая глухомань, рям, горы вплотную к озеру подходят, ни тропинок, ничего - детишки веселятся, взрослые их увещевают! Смех, говор людской.
-Короче говоря, вываливает толпа человек около десяти, с детьми, некоторым вообще годика по четыре – пять, а одного - ты не поверишь!
Шурик вскочил на ноги от возбуждения и заулыбался.
- Одного, вообще в рюкзаке на спине несут! Во! Вот это туристы!
-А кто такие, откуда они там взялись? С Кичеры что ли?
Не удержался я от вопроса.
-Да ты слушай дальше, из какой Кичеры?! Из Кичеры – это снизу, по тропе. А тропа уже кончилась, я в самом конце сижу!
-Так ты же говорил, что там ещё одно озеро маленькое, может они там лагерь сделали.
Снова не смог я удержаться от замечания.
-Да там уже никто не ходит, на самом верхнем озерце рыбы нет и тропы туда ни кто не натоптал… протиснуться вдоль бережка можно, а так - нет тропы.
-Ну познакомились, они из Москвы, каждый год путешествуют. Детишек с собой всегда берут.
Поговорили, туристы оказывается на одних консервах, ну тут я, конечно, показал им класс! Надергал щук, они от восторга аж прыгали как дети - взрослые, ну а малые рты пораскрывали.
Овечкин сам переживал давнишнюю свою встречу, прыгал не хуже тех москвичей и размахивал руками, то показывая размер «выдернутых» им щук, то подчеркивал драматичность какого-нибудь момента.
-Тот которого в рюкзаке несли тоже рот раскрыл от твоих щук?
Съязвил я, не выдержав Шурикова хвастовства.
-Ну тот ещё совсем малой был, не соображал ничего в рыбалке… у него рот, по-моему, всю дорогу не закрывался… может, зубы резались… его –то я первого и услыхал, когда подумал, что у меня крыша едет… голоса какие-то в голове.
- Нет ты представляешь, по такой глухомани с детьми!?
Я поинтересовался:
- А заблудиться они не боялись?
- Да у них карты, знаешь, какие?! Там не то, что горы, реки и озера, там все тропинки, все зимовья обозначены! Они мне, кстати, подарили карту, где участок от БАМа до верховьев Кичеры нанесен.
Я снова перебил Шурика.
- А Кулинда там есть?
Санька аж возмутился
- Я же тебе говорю! Все тропы, все зимовья… все озёра, ручьи.
Потом, поняв о чем я, он разъяснил.
- Кулинда и верховья это одно и тоже… кто как называет.
 




На карте первое озеро Верхнекичерское, потом Кулинда, а третье маленькое не помню как, наверно без названия.
Выпросив у Шурика карту и сняв с неё копию, я,можно сказать, сделал первый шаг в экспедиции на Кулинду.
В предъисторию похода на Кулинду можно включить ещё один случай. Дело было зимой…
Мы с Сашкой Овечкиным возили дрова. Возить дрова это значит не только их доставлять, а еще и заготавливать, вот мы и скооперировались: я готовил один в лесу дрова, а Овечкин на своем личном «Урале», который ему подарил какой-то крутой друг детства, вывозил. Сотрудничество наше длилось довольно долго, но тема это другая…совсем другая.
И вот значит - однажды зимой… «был сильный мороз»…
Мороз не мороз, вряд ли больше двадцати, а вот снега хватало и ветер дул не слабый. Уже по темноте едем мы с Шуриком через поля из лесу с дровами. А поля находились, если смотреть от Кичеры, как раз в сторону Кулинды.
Метет, зги не видно, кое-как Санька угадывает свою колею, пробиваясь обратно, к посёлку, к жилью, к тёплой печке и чему-нибудь горяченькому на ужин. Вдруг прямо из снежной круговерти какая-то непонятная фигура. На охотника не похоже, пастухам на полях уже месяца три тоже делать нечего… странная какая-то фигура.
Шурик удивился.
- Во-о-о! Баба что ли? На мужика вроде не смахивает, укутанная вся!
Действительно, охотник не будет наворачивать на себя столько, в такой одёжке на лыжах не походишь... на санях только или на санках.  Подъехав поближе, мы остановились. Человек тоже замер у обочины…а обочина широ-о-о-кая такая, посреди поля, заметённого снегом, куда хочешь – кругом дорога и что характерно везде обочина.
- Двигайся!
Санька бросил мне эту фразу, не подумав.
- Куда?!
У нас в кабине стояли канистры, бензопила, еще какое-то барахло.
- Куда, куда, что человека бросать?!
- Почему бросать?!
Возмутился я. «Двигаться» было проблематично,но не подвинуться не по-человечьи.
- Надо наверх на дрова убрать хотя бы пилу и канистры, вылазь! Принимать будешь, тебе лучше знать, как уложить, чтобы не посыпалось, ты же везешь.
Возмутился вначале я, потому что Шурику не охота было выбираться из теплой кабины, и он решил в очередной раз прокатиться на мне.
- Я тебе сейчас проволочку дам… а, вот у меня веревка есть.
Он порылся за спинкой сиденья.
- Отодвинься немного, я не могу достать, вот – все… достал.
Человек всё время пока мы пререкались, стоял неподвижно возле машины. Вдруг из снежной пелены к нему подбежала здоровенная лайка.
- Во! Он еще и с собакой!
Ну, вылазь, я пилу подам.
Поняв, что спорить с Шуриком не то, чтобы бесполезно, но себе дороже, в смысле времени, я открыл дверцу машины.
Бр-р-р. Снег, метель, в кабину сразу ворвался холодный ветер.
- Сейчас мы вещи наверх уберем, подожди немного!
Мне пришлось кричать, потому что говорить в такую погоду нормальным голосом было бесполезно.
Человек замахал рукой, сквозь пургу с трудом можно было разобрать о чём он. Скорее больше догадываясь, чем разбирая слова.
- Спасибо, не надо! У вас же места нет, здесь недалеко до поселка, я дойду потихоньку.
Собака оказалась умнее хозяина. Уловив ситуацию, верхним или уж не знаю каким там чутьём, лайка стала громко лаять и запрыгнула передними лапами на ступеньку кабины, просунув голову в открытую дверцу.
Санька засмеялся.
- Во! Собака, смотри какая умная… да не бросим мы вас, не бросим, не гавкай!
Я забрался наверх и кое-как нашел место для пилы и канистр, в забитом дровами кузове.
- Рюкзак давай!
 Я протянул руку. Дед что-то прокричал в ответ, не соглашаясь.
- Да не бойся, не пропадет, давай сюда!
- Я на руках подержу.
Упёрся наш попутчик, ни в какую не желая расставаться со своим рюкзаком.
Черт, руки уже замерзли, я был без рукавиц... уговаривать! … пусть держит на руках… ага – а собака?!
- Давай говорю, собаку на руках будешь держать!
В ответ он отчаянно замотал головой. Делать нечего. Я полез в кабину.
- Двигайся!
Это я Шурику, чтобы  дал мне возможность поставить левую ногу за рычаг коробки скоростей и освободить место для двоих пассажиров.
Собака запрыгнула первая, потом сел Василий Васильевич Семенов…профессор… ихтиолог из Иркутска.
Мы познакомились уже позже, у меня дома… Шурик подвез нас к самому порогу и поехал к себе. Профессор собирался звонить какому-то знакомому. Телефона у меня дома не было. Можно было напрячь соседей, но это значит самому напрягаться. Я спросил Василия Васильевича в чём причина такой срочности звонка - по делу или из-за ложной скромности. Семёнов ответил, что мол не удобно стеснять чужих людей и что с охотником он договаривался, местным… кичерским и тот мол должен был его встретить, и на счет ночевки… и всё такое.
- Ну и что? Встретил? Кто такой, как фамилия?
Я целый день провозился в лесу по пояс в снегу, почти не выпуская из рук бензопилу, а «Урал» чуть ли не пуд, со снегом если…потом на закуску ещё машину закидали чурками… да листвяшными… да с укладкой! Короче говоря, не то чтобы злой, как собака, а так… конструктивно настроенный. Есть проблемы - решаем и отдыхать.
Василий Васильевич назвал имя и фамилию. Все ясно! Бич не бич, но выпить не дурак.
- Может что, случилось, вот он и не смог встретить?
Семенов все еще не мог поверить, что его просто бросили или как еще говорят кинули.
- Да, случилось! В России всему, что случается две причины, но обе они основаны на одном… Вот, вы сами, как считаете, какая причина того, что у нас такие плохие дороги и так много дураков?
Василий Васильевич заулыбался, видимо не ожидал таких философских «изысков» от лесоруба… дровосека.
- Правильно!
Не упускал я инициативу.
- Водка!
Семенов тихонько засмеялся, как то и полагается интеллигентному человеку в ответ на шутку хозяина.
Меня уже понесло… давненько, давненько с профессорами не общались.
- А что?!
Стал я развивать свою мысль.
- Дороги плохие у нас не от неумения, а с похмелья, а дураки опять же не от хилости организьмов, а от алкогольной интоксикации во время… Короче говоря, звонить никому не будем… во первых потому что «некому», во вторых потому что поздно, а в третьих и в первых устал я, как собака.
Василий Васильевич расположился в нашей кухне вместе со своей лайкой. Собака у него была кстати серьезная, породистая.
- Вот, ее за большой рост, по размерам, так сказать, выбраковали, а меня устраивает, умная и сильная собака… верная.
О последнем качестве четвероногого друга Семёнов сказал совсем тихо, будто поделился чем-то очень личным.
Пока мы философствовали между делом раздеваясь, отогреваясь и умываясь, Олечка уже сбегала в магазин (а может у нас дома было) и накрыла на стол. 
Василий Васильевич от сытного ужина и рюмочки – другой … третьей сухого вина заметно оттаял, немного приободрился и повеселел, но все равно было видно, что сильно устал.
- Да собачка у Вас серьезная, в чужом доме хозяйку построила.
 Профессор вопросительно поднял глаза, потом посмотрел на Олечку, что, мол, его лайка ее обидела?
Я пояснил.
- Да не Ольгу! Берта наша забежала в коридор, а ваша лайка её сходу выкинула на улицу, нечего тебе здесь, мол, делать, хозяин здесь, мол, мой остановился.
Профессор заулыбался.
- Да, это она такая, ко мне никого не подпускает. Но вы не бойтесь, на людей она просто так не бросится.
- Мы и не боимся, давайте я вам еще немного подложу.
 И Олечка взяла у Василия Васильевича тарелку.
- Не надо, не надо…
Заспорил было тот, но видя, что уже поздно и в тарелку уже накладывают, тут же согласился.
- Ну, хорошо, только не много, чуть-чуть… пюре, у Вас Ольга, замечательное получилось, и вообще все очень вкусно! Спасибо…Мне прямо не удобно! Первый раз у чужих людей и… Но меня должны были встретить…понимаете?
Лицо пожилого профессора скривилось, будто он съел лимон, оставшийся в стакане, после того как выпит чай – вроде  бы вымочился уже, а всё равно кисловато… вроде бы закончилось всё удачно, в тепле сидим и сидим неплохо, а всё равно осадок на душе.
- Не понимаю, как так можно, что за люди! Мы же обо всём договорились…
Повисла тишина… тихий ангел пролетел. Заинька моя разговор редко когда вела, обычно просто поддерживала. Профессор расстроился. Ну а мне, тихо пролетевший ангел шепнул на ухо, что «мы обо всём договорились» означает то, что Василия Васильевича должны были встретить не просто так, а за «благодарность», которая была им изъявлена заранее. Грустно… Ну ладно!
Я налил еще по рюмочке сухого красного всем нам и решил сменить тему разговора.
- Извиняюсь, профессор! Если не секрет, то откуда вы шли? Как в сказке: накорми, напои, спать уложи, а потом уж, Баба-Яга, и расспрашивай! Ну, спать мы вас правда ещё не уложили…
Все засмеялись, обстановка немного разрядилась.
- Я, видите ли, ихтиолог…, изучаю байкальский омуль, его эволюцию, происхождение, генезис так сказать. Вот полагаю, что он из Кичерских озер попал в Байкал.
Олечка зашептала мне на ухо
- Миленький, а почему он сказал «изучаю байкальский омуль»?
Я вопросительно посмотрел на неё.
- Ну, правильно же будет – «изучаю байкальского омуля»… Кого, чего – изучаю?
- Я не знаю, как будет правильно… я бы сказал: «изучаю байкальский омуль». Мне так больше нравится… Давай спросим, воспользуемся присутствием профессора в корыстных целях?
За последнее предложение я тут же получил острым локоточком в бок.
- Ну и как вы его изучаете - байкальский омуль, если не секрет?
Задал я вопрос более существенный.
- Ну, есть разные способы…сравнительные характеристики, взвешивания…
Семенов чуть не подскочил.
- Ах, забыл, а вы рюкзак, куда мой положили, я вам отдал, чтобы вы его в надежное место.
Я засмеялся.
- Да, что там у Вас, золото?! В надежном он месте… в надёжном, вон в шкафу под вешалкой, где одежда.
- А там ничего тяжелого не упадет.
Олечка успокоила Василия Васильевича.
- Да, нет! У нас только одежда там… если что и упадет, то только шапка.
- Вы знаете, я так испугался! У меня там тончайшие весы… точнейшие, аналитические, я их взял под расписку, если что случится, мне не рассчитаться, они очень дорогие… Но даже не в деньгах дело! Если честно - мне эти весы дочь дала… она их без спроса из своей лаборатории взяла… не дай бог, что случится.
Я удивился
- А зачем они Вам? Что, рыбу взвешивать?
- Да, рыбу конечно! Икру… надо чтобы с большой точностью.

Вот почему дедушка мне свой рюкзак не отдал наверх, когда я в кузове пилу и канистры привязывал! Доев свою порцию, Семенов отодвинул немного тарелку.
- Все! Спасибо, хозяюшка, большое! Все было очень вкусно, благодарю.
Олечка стала потихоньку убирать тарелки, чтобы освободить место для чая, а профессор тем временем поведал свою историю.
Он летом в прошлом году залетел на Кулинду на вертолете, вместе с охотниками. Завезли капитальную железную печку, с отделением для воды, лодку, мотор.
Срубили хорошее зимовье в сосновом бору… Профессор настроился на плодотворную, научную работу. Сочетание приятного с полезным… природа, отдых… и наука – всё рядом, всё вместе! Красота!
- Вы представляете?! Я оставил лодку-дюральку, моторчик, ничего не стал прятать… написал записку – « ребята, приносите бензин и пользуйтесь!» Так они…
Профессор замолчал. Мне вообще показалось, что он заплачет…показалось всё же… или пронесло.
- Заинька, ну где ты там пропала! Ты, что нас чаем на рассвете поить будешь?
Ольга вошла в кухню.
- Ты же сам говоришь, что чай раньше чем через полчаса пить нельзя!
- Всё, всё! Полчаса уже прошло, давай нам чайку, покрепче.
Выпив свой чай, Семёнов немного успокоился и смог продолжить рассказ о таёжной эпопее.
- Ну и люди, ну разве же так можно?!
Лодку я нашел на перекате, ниже по течению, разбитую всю, наверное, хотели её вниз сплавить по Кичере, но не смогли. Мотор исчез, украли или спрятали… в зимовье бардак, все разгромлено, растащили продукты. Не понимаю! Как так можно?!
В глазах старого профессора теперь уж точно стояли слезы. Да, тяжело под конец жизни получить такое разочарование… в людях в частности, в человечестве вообще...и в своей жизни в том числе, так сказать для обобщения частного с общим.
Оставив свой адрес и телефон в поселке Листвянка, под Иркутском, Василий Васильевич Семенов утром уехал на Московском поезде до Северобайкальска, чтобы там пересесть на Иркутский. Приглашал в гости, но мы с Олечкой все не собрались, хотя в Иркутске после этого были не раз. Жив ли старый профессор ихтиолог – не знаю, но надеюсь, что жив – прошло всего-то лет десять, воздух у нас здоровый, климат, умеренный по сибирским понятиям, может еще и свидимся (интересно, помнит ли он нашу встречу и как ему покажется то, как я её воспроизвёл).
Да от Василия Васильевича я почерпнул еще сведения на счет Кулинды: он шел три дня!
Вот и разберись! Одни говорят, что не больше двадцати километров и можно за день добежать. Другие, что без ночевки не дойдешь, третьи вообще по три дня ходят!
Пока сам не узнаешь, не проверишь и не прочувствуешь, все рассказы кажутся противоречивыми…

Зима пролетела незаметно. Я пилил дрова, Олечка занималась домашним хозяйством, которое состояло из одной собаки, двух кошек и кота. По вечерам мы читали книги и смотрели видик, если попадались хорошие фильмы. Но «если» случалось редко, так что в основном книги. Библиотека у нас была довольно большая, по общепринятым меркам, хотя нам с Олечкой казалось всё мало и мы пополняли книжный запас при любой возможности, с расчетом и на долгие зимние вечера в тайге. А то, что мы будем жить именно в тайге, в отрыве от так называемой цивилизации, сомнений у нас не вызывало.
 Весной все дороги в лесу расквасило, как говорят «дорога упала», пешком можно было в кроссовках бегать, а грузовая машина могла сесть в любом месте, кроме щебёнки или асфальта.
 «Упал» и спрос на дрова. Это у нас только по пословице сани летом готовят, а «по жизни», только морозы отпустят, и снег сходить начнёт ни сани, ни дрова никому не нужны. Только деревенские пенсионеры, старики стараются расколоть дровишки заранее, сложить, чтобы просохли, а остальные… бегают потом зимой, клянчат « сушнячка привезите», а где его на всех сушнячка наберёшь?! Короче говоря ,весной и в начале лета работы почти нет,- отпуск без содержания.
 
- Заинька, давай на Кулинду сбегаем.
 Ольга что-то делала по хозяйству, не помню, может быть кушать готовила.
- Ой, давай! Я так хотела всё время… все говорят Кулинда, Кулинда.Я всегда завидовала парням и мужикам, что вот они захотели и пошли, не надо им никого искать, никого просить.
Да, конечно Олечка была права, мужчинам намного проще, в этом отношении… хотя здесь все же больше зависит от человека, нежели от его пола, возраста…и национальности, не говоря уж о вероисповедании.
- Вот и отличненько! Карта у нас есть – не заблудимся, заодно место посмотрим, может быть, мы там себе домик построим.
- Ой, миленький, давай на этой неделе сходим. Конец мая – тепло уже, трава вон везде! Пошли завтра, послезавтра, ну через три дня, а?!
Я замотал головой,- ну совсем как ребенок, никакого терпения, а кто же, как не ребенок?! Восемнадцать только-только, или еще нет.
- Надо бы все же подготовиться, собраться. Да и холодновато, там, на Кулинде повыше, снег еще местами лежать может, не зря же говорят – Верховье.
Ольга скисла и замолчала. Мне стало самому противно от своей стариковской рассудительности, и скучно, от своих же слов…
- Ну, хорошо! Подготавливай рюкзаки… я попробую узнать, не собирается ли кто из мужиков, за компанию все же веселей, да и надежней, а то карта - картой, а заблудимся, будем, как Серега Эльман с Кирсанычем блуждать три дня.
Олечка обрадовалась.
- Ура-а-а! Правда идем сразу же, через день – два? Не завтра конечно, я же понимаю… это я просто от радости, погорячилась… Ну, ты же понимаешь, ты же у нас умный!
- Ага, я у нас и умный, и добрый, и работящий! А ты у нас какая?
Заинька засмеялась.
- А я у нас красивая, и молодая, и весёлая, и вообще самая-самая. А что ты говорил про Эльмана, как они заблудилисьЮ, расскажи.
- Да, что там рассказывать? Пошли они втроем: Серега, Витька Кирсанов и геолог какой-то,  то ли из Красноярска, то ли из Новосиба. До этого бегали сколько раз, а тут заблудились.
- Как заблудились? Они же ты сам говоришь, что раньше там бывали не раз!
- Ну… не знаю как, может их крутило, здесь в тайге частенько крутит.
- Как крутит?
Заинька моя бросила свою работу и уселась рядышком на диван, который я уже проминал с самого утра, с какой-то «фантастикой» в руках.
- Ну что, не знаешь, как крутит? Ты же местная, родилась можно сказать посреди глухой тайги!
- Отстань, а! Я из поселка практически не выезжала, ну на Байкал, за ягодой и на Дзелинду, на горячий источник два-три раза в году, вот и все.
- Крутит? 
Я задумался … отложил книгу в сторону.
- Вот на втором мосту перед Дзелиндой, знаешь речку – Омолон, кажется… так у нас мужик в лесу работал, развозил людей на работу - с работы на «хозяйке», Гришка Голиков. Вот он и рассказывал, что пошел на охоту и три дня не мог выйти по этой речке к трассе, а мужик местный, охотник - рыбак… и вообще.
Олечка загорелась, ей было интересно и немного страшновато (не закрутит ли нас).
- Что у него компаса не было?
- Да нет, дело не в этом. Погода была нормальная, ну немного дождило, как он рассказывал, легкий туман. Вспоминая свои блуждания, Гришка говорил, что поезд слышит, железка рядом… ну не рядом конечно, но слышно, а выйти не может.
- Как не может?
- Идет, идет, вроде бы прямо, а возвращается на свои следы. По кругу водило его, крутило.
- Ну и что потом?
- Потом?  Потом… рассказывал, что пошел по речке и вышел.
- А почему он сразу так не сделал.
Я встал с дивана.
- Мы чай сегодня будем пить?
Но Олечку не так-то легко сбить с темы, если ей интересно.
- Миленький, ответь, почему он сразу по речке не пошел?
 Я задумался, действительно!
Мужик вроде бы серьезный, врать бы не стал.
- Ну, речка она же из стороны в сторону виляет, потом возле нее всегда самый рям, самая чащоба, а тут поезд прогромыхал где-то вдали, взял направление и иди себе напрямую. Вот походим по тайге, узнаем сами. Мы чай пить будем?!
- Но, если слышно поезда, значит совсем близко?
- А за сколько километров можно услышать поезд, как ты думаешь?
Заинька задумалась.
- Ну, что замолчала, как думаешь, так и говори!
- Ну, не знаю… километра за два, за три…
- Ответ не правильный!
- А за сколько?
- «За больше».
Олечка опять задумалась.
- На много больше?
Для вида или вернее в воспитательных целях я взорвался.
- Хватит хитрить… говори, как сама считаешь правильно!
- Что километров за пять?
Мне надоело тянуть кота за хвост.
- За десять километров!
- Не может быть!?
- Может, может… еще, как может! А, кроме того, как помнишь туман был, а в тумане ещё дальше. «А кроме того и в добавок к этому» Гришка был в верху, вниз по речке шёл, а в этом случае звук поезда, машины, выстрел слышно ещё лучше. Ну в любом случае восемь – десять километров по тайге – три часа ходу, а то и больше. А за это время можно такой круг дать.
- Ты сказал - круг дать? Я вот где-то читала, не помню, в книжке какой-то, что люди, когда заблудятся «ходят по кругу». Идут, идут… и попадают снова на то место откуда вышли. Это как?
Действительно как? Я стал вспоминать, что читал или слышал на эту тему.
- Ну, считается, что у человека правая нога делает шаг шире и таким образом, потеряв ориентир, он ходит по кругу…
- Но по дороге мы, же прямо идём?
Добивалась Олечка до истины.
- На дороге у нас ориентир есть… поэтому …
Я замолчал. Что-то здесь не правильно… что-то здесь не так. На счёт того, что по дороге мы идём прямо – это конечно ерунда. Попрямой мы автоматически делаем поправку. Но всё же считать, что заблудившись- нарезаем круги, будучи правшами… правшами! Вот! Значит правшами… а если человек левша?
- Я думаю, вопрос надо оставить открытым, пока не выяснится, что правша  идёт  против часовой, а левша по часовой стрелке.
- Это как?
- Ну, как… как? Оба по кругу, но у одного правая нога делает шаг шире, а у другого левая. Один на лево круг замыкает, другой на право…

В тот раз, имея ещё совсем мало опыта таёжных походов (если быть точным практически никакого), мы так и не выяснили этот вопрос для себя. Сейчас же по прошествии многих лет почти безвылазного нахождения в тайге, накопив опыт многочисленных переходов … и неоднократных блужданий… так  ничего и не прояснилось.
Будучи оба правшами… мы успешно ходили по кругу как по часовой, так и против. На то, что говорит по этому поводу «наука» тебе глубоко начихать, когда ты ночуешь под кедрушой, а сверху валит снежок, пытаясь затушить разведённый с таким трудом костерок.
 Хотя вопрос конечно интересный!

На Кулинду через пару дней не получилось… погода испортилась, и мы вышли только шестого июня… 6 июня 1999 года.
Проводника мне удалось найти. Сашко Грушовенок узнав, что мы с Ольгой собрались в поход, взялся нас проводить. Я поинтересовался
- Ты, дорогу -то хорошо знаешь? Не будем мы вокруг озера бродить?
- Да мы туда с пацанами бегали и девчонок брали.
Я удивился.
- А сколько идти… ну по времени?
Сашко почесал свою потылыцю.
- Если с черничника то за день дойдем, а если от самой Кичеры, то тяжеловато будет, это еще лишних восемнадцать километров.
Я понял, что надо искать машину.
- «Нива» там пройдет… через поля, до черничника? Или «Урал» нужен?
Сашко, обрадовавшись, что машина будет, стал меня успокаивать.
- Да там на мотоцикли можно спокойно проехать, а летом, когда ягода так умудряются и на «Жигулях».
- Сашко, а ты ничего не путаешь, это точно Кулинда? Мне говорили, что за день не дойдешь, ночевать надо по дороге.
Грушенко возмутился до глубины своей щирой украинской души.
- Да ты что? Я что совсем дуринь? Мы туда сколько раз с хлопцами на рыбалку бегали, там еще вертолет лежит на площадке.
Про вертолет я слышал, значит, точно Кулинда, ничего не перепутал наш проводник… не валяются же вертолёты кругом по тайге. Почему же такие расхождения по времени?!

Выехали мы пораньше, чтобы время иметь в запасе. В походе время оно всегда пригодится и лишним не будет, а запас как известно карман не оттянет.
От черничника, где нас выбросила «Нива», часов в девять мы уже двинулись  вверх по Кичере.
Сашко повел нас уверенно и бодро. В начале он, правда, немного поискал тропу, но потом мы твердо стали на дорожку и бежали уже, не сбиваясь.
Через некоторое время я заметил, что с Сашка что-то сыпется… патроны! Я подобрал два или три.
- Санька, подожди!
- А, чего!? Что устал, что-то ты рано спекся?
Я подошел к нашему проводнику и протянул ему патроны от его двустволки.
- Ты посмотри откуда у тебя патроны вылетают.
Сашко сделал равнодушно непонимающее лицо и вроде бы как и брать свои патроны не хотел.
- А, да ладно!  Ерунда!
-Что? Не надо тебе? Может выбросить? Мне не подойдут, двенадцатый, а у меня двадцать восьмой.
Смутившись, Сашко как бы нехотя забрал патроны и стал совать их в патронташ.
Да-а-а! У него уже из половины гильз дробь высыпалась, из всех, которые он газеткой заткнул, сохранились только замазанные пластилином – вот кадр!

- Сашко, а ты что пластилином дробь залепил? Ты же ружье кончишь!
Сашко покраснел, как рак.
- А…, да ладно, все равно не мое, батино!
Повторяется история… повторяется! Ещё Левша просил перед смертью передать царю, чтобы ружья кирпичом не чистили… больше чем двести лет назад… ан нет!
 А может всё дело в образовании?! Не знают люди, что пластилин тоже из глины… как и кирпич. А при выстреле, под действием высокой температуры и давления, приобретёт свойство кирпичной крошки, которой «… англичане ружья не чистят».
 Случайность? Все, мол бывает! Но из двух десятков знакомых мне охотников, по крайней мере двое любят  «замазывать» патроны пластилином. Десять процентов – это уже не случайность… это Россия, Русь. Русские мы – русские. И левши у нас и дураков хватает.

Так - все ясно, за проводником нашим нужно присматривать, а то проводит… Сусанин.
Весь остаток пути, почти целый день я не расслаблялся и не спускал с Сашка глаз, подобрал за ним еще несколько патронов, но уже не спешил отдавать. Пусть хоть у меня парочка останется на всякий случай, а то он может и все растерять!
Дойдя до болота, про которое мне тоже уже было известно из рассказов тех, кто «бегал», Сашко сделал серьезное, озабоченное лицо.
- Вот тут надо обходить, напрямую опасно, можно утонуть в болоте.
- А где озеро?
Сашко махнул рукой в сторону сопки на краю болота.
- Вон там! Но напрямки нельзя. Знаешь пословицу? кто «прямкуе, той биды нэ минуе»?
Озера были рядом, но бдительный проводник заставил нас битых два часа продираться по гари.
Про эту гарь я тоже уже слышал. Серега Эльман рассказывал, что эта стланиковая гарь ужасное место, самый трудный участок и так далее.
Вот про гарь в рассказах преувеличения не было. Никакого, пожалуй, преувеличения по сравнению с самой гарью и быть не могло!
Мы шли, словно по какому-то искусственно созданному заграждению. Деревья: кедры и елки, обгорев, сохранили все свои сучья и ветки - цеплялись за все, что можно и не очень можно. Вдобавок еще и стланик, который напоминал заграждения из колючей проволоки из какого-нибудь американского боевика, где бюджет бешеный, и они не знают, куда девать эту проволоку!
Ну и совсем изюминка, на сладкое так сказать с обгоревшей земли поднимались мелкие частички золы, острые и ужасно пахнущие, попадавшие в нос, в рот, в глаза. Вытаскивать все эти соринки из глаз было невозможно – пока вытащишь одну, ещё несколько попадёт. Жара…пот струится по лицу, по рукам.
Да, не зря поминали эту гарь, как говорил великий поэт теперь уже самостийной республики «нэ злым тыхым словом!»
Пришли мы действительно за день, то есть не пришлось шарахаться в темноте. Было еще довольно светло, когда наш проводник Сашко Грушевенко остановился на холмике, перед небольшой болотинкой и показывая на что-то рукой, спросил:
- Вот вертолет лежит, бачишь?
Я как не присматривался, не мог увидеть вертолета.
Сашко тыкал пальцем в болотинку.
- Ну, вон же по середине болота белеет пятно - это хвост, там рядом еще дюрали лист виднеется. Сейчас подойдем, увидишь.
Олечка, немного отставшая от нас, поднялась на бугор.
- Что вы тут высматриваете?
- Да вон Вовчик слепой совсем, вертолета нэ бачыть!
От волнения Сашко перешел на ридну мову. Он перед последним участком маленько подергался из стороны в сторону, тропы здесь после гари не было, и мы едва не потеряли направление… вернее, наш проводник.
Олечка поднесла руку козырьком к глазам.
- Где вертолет? Я тоже не вижу.
- Да там, Заинька, один винт хвостовой и кусок обшивки, два пятнышка белеют.
Олечка разочарованно протянула свое коронное.
- А-а-а…
И мы пошли через болото, за которым Сашко пообещал нам зимовье.
Вот и зимовье.
- Это что?! Это здесь люди живут?! Нет, я здесь ночевать не буду.
Бедненькая моя Олечка, она еще не видела и не слышала (в смысле обоняния носом), что там в этом охотничьем зимовье было внутри – подойдя раньше, я успел «заглянуть» в него. Правда не на долго, там стояла такая вонь, что едва протиснувшись внутрь, я тут же выполз на четвереньках на свежий воздух.
Распалив костер, возле так называемой зимовьюшки, мы поставили чайник. Собаки: наша Берта, наш Ингус и брат Ингуса Рекс, которого мы взяли на прогулку за компанию у знакомых, поняв, что мы на месте, бросились по сторонам на разведку. То в одном месте, то в другом раздавался время от времени лай. Кого-то загнали на дерево, не достали… побежали за следующей добычей и так до вечера, пока не стемнело.
Олечка попыталась убраться в этой норке, которую гордо именовали зимовьем. Войти, вернее, вползти туда можно было только на коленях, но не стоило этого делать, внутри кроме ужасного бардака стоял не менее ужасный запах, вернее вонь…
- Они что рыбу прямо здесь чистят?
Олечка показала на доску, служившую столом
Я принюхался и заглянул под нары.
- Они ее не только здесь чистят, но и потрошат, а отходы выкидывают здесь же! Пошли отсюда, вылась, а то и меня стошнит, хоть я и не сильно брезгливый!
Возле костра крутился Сашко, шурудил палкой огонь.
- Чего его ворошить, дрова надо искать, пока не стемнело!
Настроение у меня испортилось, не очень-то хотелось ночевать под открытым небом… палатку мы не брали, понадеявшись на обещанное проводником зимовье.
- Да, успеем… а что вам в зимовье не понравилось? Ничего привыкнете. Мы там впятером спали, еще и девки!
Сашко держался бодро – бывалый таёжник.
Мы с Ольгой переглянулись.
- Нет, я лучше возле костра.
Ольга присела поближе к огню, под вечер становилось прохладно!
- Санька, что ж ты! Я же спрашивал у тебя, нормальное зимовье? Ты - нормальное?!
Грушевенко, поняв, что шутки плохие, вытянул из рукава козырную карту.
- Да тут рядом еще банька есть, правда она маленькая, нары узкие и короткие. Только париться, спать на них замучаетесь!
- Где?!
Мы спросили с Олечкой в один голос.
Банька оказалась рядом, метрах в двадцати. За густым стлаником и деревьями низенькую избушку с односкатной крышей мы просто не заметили раньше. На удивление относительно чистая зимовьюшка из кедровых плах. Широкие плахи-доски были с характерными запилами от бензопилы.
- «Уралом» пилили…
Сказал я с видом знатока.
Олечка сразу же поинтересовалась:
- А мы сможем такие напилить? Ну хотя бы на полы, чтобы полы не из круглых бревен были, а то ходить не удобно будет…
Я хмыкнул.
- Так! Обижаете, я же у вас лучший распиловщик, вы что забыли?
Увидев баньку, я понял, что в ней можно более – менее нормально переночевать, настроение немного поднялось.
- Не переживай, Заинька! Напилим нормальных досок, сделаем и полы, и потолок, стены вот я думаю не стоит, стены мне нравятся из бревен, где-то на картинке я видел – одна плоскость только обтесана, которая внутри… красиво.
Тебе нравятся такие стены? Олечка уже прибиралась в баньке.
- Вынеси эти камни, они мне мешают.
Я наклонился над огромным валуном и попытался его поднять.
- Черт! Тяжелый, спина у меня после рюкзака…
- Ну и оставь!
- Да нет, я сейчас выйду на улицу разомнусь и выкину этот камешек. Интересно они его для чего сюда заперли.
Олечка всерьез взялась за уборку, выкинула какие-то ведра, тазики, банки. Нашла за печкой метелку и сразу дала мне задание.
- Подожди пока с этим камнем, вон лучше возьми ведро и воды мне принеси, я хочу замести.
- Поискав ручей в указанном Сашком направлении, я принес воды.
- Як вы там спать собираетесь? Там же лавки узкие, не придумывали бы, спали бы здесь в зимовье.
Я ему ничего не ответил… слов не было. Как можно спать в землянке, в которой толпы рыбаков разделывали стаи, косяки рыбы, и при этом бросали под ноги, да и везде отходы производства. Хорошо, что хоть собаки да зверушки всякие иногда, наверное, делали уборку, а то уже места не было бы.
- Заинька, подожди не заметай верхнюю полку! Чего мы будем мучиться? Давай мы её снимем, вниз добавим, у нас получится широкая лежанка.
Так мы и сделали. Печка в баньке немного дымила, но натопив ее с вечера, ночью подбрасывать, не пришлось (камни вокруг железных боков прогрелись и держали тепло до утра)
Попив чайку и покормив собак кашей из геркулеса с сухим молоком, мы с Олечкой ушли к себе в баньку, забрались в спальник и заснули как… как люди, которые прошли по тайге 30 км.
Ночью я, правда, вылез из спального мешка, не могу в них спать долго, и улегся на голые нары, прикрывшись краем, отвоеванным у Олечки.

Утро встретило нас чудесной погодой. Весело светило солнышко, птички щебетали… тишина и покой.
- Уйди, Ингус! Уйди, я тебе сказала… Берта-а-а – ну ещё и ты!
Олечка первая вышла из баньки и обрадовавшиеся собаки прыгали на неё, стараясь встать передними лапами на грудь и ещё непременно лизнуть в лицо любимую хозяйку, которая не понятно почему кричит и машет руками… играет, наверное.
- Миленький, просыпайся! Погода прекрасная-а-а… утро великолепное-е-е!!! Вставай, вставай… собаки нас уже заждались!
Пришлось выползать и мне. Утро как утро, чего орать -то на всю тайгу, медведей пугать; чего прыгать выше головы.
- Ах, чёрт! Скотина, ты Ингус… собака!
И я съездил, подпрыгнувшему и смачно лизнувшему меня в лицо, псу по уху. Но наверное слабо. Тот тут же попытался повторить удачный трюк, причем делая обманные движения, сначала кидаясь в ноги, а потом, вдруг подпрыгивая и пытаясь облобызать снова. Да и что ему моя оплеуха? Почти годовалому восточно-европейскому овчару… откормленному и взлелеянному.
Олечка вручила мне (накинув на плечо) махровое полотенце, сама взяла остальные туалетные принадлежности и мы отправились к озеру. Проходя мимо зимовья, где ещё дрых Сашко, я прихватил пустой чайник.

- Красотища-то, какая! Миленький, можно я пофотографирую?
Интересный вопрос, для чего же мы тогда брали с собой мыльницу и кучу пленок, но все люди иногда задают глупые вопросы, от радости это тоже бывает.
- Нет нельзя! Ни в коем случае. Нам нужно пленку домой чистую отнести.
- Ой, а я фотоаппарат оставила!
Олечка быстренько умылась в озере и радостная побежала к баньке за своим самсунгом.  Собаки ломанулись следом.

Я стоял и смотрел на окружающую картину – вода в озере была спокойная и неподвижная, как зеркало… по краю зеленый кедровый лес, а выше высокие скалистые горы! Тишина, покой… первозданность.
Прибежала Заинька со своей мыльницей. Собаки, крутившиеся под ногами, радостно подпрыгивали, все норовя раскрутить хозяйку на поцелуйчик! Достать до лица и лизнуть.
- Рекс! Ингус! Перестаньте, фу! Отстаньте я вам сказала.
Берта не прыгала вверх, чтобы лизнуть в лицо, а терлась об ноги, извиваясь как змея всем телом и виляя хвостом…
- Берта! Ты же меня чуть не свалила, уйди!
- Миленький, спаси меня! Они меня сейчас свалят. Спасай меня!
И Олечка бросилась ко мне и спряталась за мою спину. Собаки не успокаивались и продолжали свою веселую возню. Заинька схватила меня за плечи и стала крутить из стороны в сторону и закрываться мною от собак.
- Все, хватит! Сидеть! Рекс, сидеть!
Рекс уселся с умным видом, что мол, новая игра? Давайте, я готов!
Ингус с Бертой не желая отставать от чужого, хоть и хорошо знакомого пса уселись рядом.
- Вот, учись! Как надо со зверями работать. Что может, искупаемся?
Олечка уже что-то фотографировала.
- Посмотри как лес и горы, и облака в воде отражаются. Миленький, посмотри!
Картина, конечно, была необыкновенная в озере, в застывшей как зеркало воде, чётко было видно перевёрнутое изображение деревьев и гор, образуя симметрию непередаваемой красоты. И в этой перевернутости отраженного в озере тумана, леса, гор не было ни какой неправильности, как бывает, когда что-то поставишь с головы на ноги… наоборот! В этой симметрии… перевернутости был какой-то покой, казалось, вот оно то, чего не доставало… Природа смотрела на себя в огромное зеркало, любовалась собой. А мы за ней подглядывали… были рядом…смотрели со стороны? Нет…мы были не рядом, а внутри! Это было ощущение единства с окружающим миром… непередаваемое чувство спокойствия, полноты… когда вдруг твоё собственное я, эго исчезло… растворилось… смешалось со Всем вокруг. 

- Ты будешь купаться?
Спросил я, сбрасывая обувь и раздеваясь. Ольга оторвалась от своего фотоаппарата.
- Нет, я лучше, когда вода прогреется… днем, а то туман над водой стоит, кажется холодно.
- Ну как хочешь, а я искупаюсь.
Раздевшись, я бросился в озеро.
Вода была великолепная, немного прохладно, даже холодновато, но какое удовольствие!
Выскочив на берег, я стал интенсивно крутить руками и подпрыгивать, чтобы согреться.
- Разотрись, на - возьми!
И Олечка подала мне полотенце, которое мы прихватили, когда шли к озеру умываться.
День прошел быстро, мы не успели ничего сделать, ни порыбачить, ни поохотиться, брались то за одно, то за другое.
Наверное, так всегда бывает, когда масса впечатлений грузит мозг, и он не может никак настроиться на одно занятие, на одно дело.
Кто-то скажет, что это свойственно в основном детям, все правильно! Взрослых уже трудно чем-то так впечатлить, они уже не способны удивляться с такой непосредственностью.
Поэтому в любых обстоятельствах тянут лямку ежедневной рутины необходимых дел.
Под вечер, после довольно позднего обеда, Олечка уговорила меня пройтись по лесу – осмотреть место.
- Надо же посмотреть, какой здесь лес, нам же здесь может быть строиться придется. Я понимал, что это аргумент для меня - чтобы вытащить на прогулку. Я за день немного подустал. Мы с Сашком строили плот и мне приходилось подтаскивать к озеру сушины, Сашко конечно помогал, но это выражалось только в том, что он постоянно попадался под ноги или под руку, и с таким помощником я намаялся больше, чем если бы работал один.
- Что-то спина побаливает после бревен, может завтра прогуляемся по лесу?
- Вот так всегда!
Олечка моя скуксилась. Собаки почувствовав, что у хозяйки плохое настроение, что ей почему-то плохо, бросились утешать и кто-то умудрился лизнуть прямо в лицо…
Олечка грубо оттолкнула пса.
- Уйди! Достали уже со своими поцелуйчиками.
В принципе, почему бы и не прогуляться, не спеша и не очень далеко если.
- Ладно, пошли, только не далеко. Где ружье? Бери, понесешь, я налегке пойду, разомнусь по дороге.
Олечка быстро собралась, прицепила к своему ремню патронташ, набросила на плечо ружье.
- Пошли, я готова!
- Ты все взяла?
- Ружье, патроны, нож, что еще?
- А спички, а бинт эластичный?
- Ну, мы же недалеко.
Я покачал головой.
- Заинька…
Олечка быстро сдала позиции.
- Все! Поняла!
И пошла в баньку, чтобы достать из рюкзака спички, упаковку с бинтом.
Мы отошли всего-то метров пятьсот, если не меньше.
- Смотри, что это?
Я глянул на дерево, на которое показывала Олечка. Метра четыре, а то и выше от земли на нем было какое-то сооружение из старых досок, уже почерневших от времени.
- Что это, Миленький?
Я пожал плечами.
- Не знаю, лабаз, наверное.
Оленька прямо вся загорелась.
- Ой, давай посмотрим, что там!
Я подумал, а почему бы нет, собственно говоря.
- Давай посмотрим, только ты полезешь, мне что-то неохота!
Полазить по деревьям Олечку медом не корми. Она без лишних разговоров подбежала к кедру, и не успел я опомниться, как уже забралась довольно высоко.
- А как здесь? Домик мешает выше подняться!
- Не знаю, тебе там виднее как.
Я обошел кедр вокруг.
- Попробуй с другой стороны! С этой, где я стою… здесь вроде бы удобней будет… ну что там?
- Не пойму, мешок какой-то странный и ящик… – это не мешок, это лодка!
Я подумал, что это не лодка, вернее не только лодка, но еще и перст божий или судьбы подарок.
- Ты сможешь ее развернуть?
- Зачем?
- Ну как зачем..? чтобы посмотреть, есть ли там клапана и насос!
Олечка стала возиться, наполовину влезла в этот домик, который по размеру был с собачью будку. Ну если без преувеличения, в смысле без преуменьшений - то с собачью будку для дога… но не больше.
- Ой, давай лучше сброшу! Не могу здесь уже висеть, я сбрасываю!
- А если клапанов нет? Придется поднимать назад.
Упирался я.
 Олечка тоже могла принимать принципиальные решения.
- Или я сбрасываю лодку или поднимайся сам… и ищи эти клапана!
- Ну, сбрасывай, сбрасывай.
 Что же мне оставалось… не лезть же самому на этот кедр.
Через полминуты черный сверток довольно грузно шлепнулся к моим ногам
Олечка благополучно спустилась, перед этим не забыв еще раз осмотреть  ящик.
- Черт, Заинька, помоги веревку развязать.
- Да разрежь ты ее и все, чего возиться.
Я строго посмотрел на Ольгу.
- Лодка чужая… попользуемся и вернём на место.
Ольга не сдавалась.
- Да она, наверное, вся сгнила, смотри, сколько мусора внутри… лохмотья какие-то…
Резинка действительно была виды видавшая! Развернув лодку, мы нашли и клапана и насос.
- Ура-а-! Это же клапана... можно будет её накачать?
- Подожди радоваться, если воздух не держит, то, что толку -  клея у нас все равно нет, не отремонтируем.
И я, проверив клапана, вкрутил их и подсоединил насос.
- Ты что хочешь здесь накачивать? Пошли лучше к баньке, возле костра удобнее будет, а то что-то меня комары под вечер грызут!
Да… комаров на озере Кулинда и в его окрестностях хватало – болота кругом!
- Оля! Я же тебе уже говорил, что толку тащить если…
- Поняла, поняла! Не повторяй сто раз.
Я бросил на Олечку предостерегающий взгляд, мол «Ты не прав Борис!»
- Миленький, прости! Но меня, правда, загрызли, ужас какой-то. Олечка отмахивалась руками от комаров отчаянно и, резко, как алкоголик от чертиков!
- А ты что мазь не взяла?
Я уже накачивал первую половину.
- Взяла, да что толку, она не поможет, только лицо потом щипать будет!
Мы все же выдержали комариную атаку, особенно жестокую на заходе солнца. Лодка на удивление оказалась целой… ну, почти целой (из множества латок только из под двух – трёх слегка шипел воздух).
 Быстренько свернув нашу находку, я закинул её на плечо, и мы побежали к лагерю.

Проводник сидел у костра, поближе к дыму, прятался от кровососов и присматривал за чайником.
- О! Шо цэ вы найшлы?
Сашко от удивления рот раскрыл, увидев нас с поклажей.
- Завтра на рыбалку поплывем, принимай баркас лоцман!
И я бросил лодку недалеко от костра; Олечка тут не примостилась на ней.
- Ну, вы даете!
Сашко перешел на русский.
- Где это вы откопали?
Он подошел, пощупал лодку, увидел заплатки.
- Тю-ю-ю! Да вона вся дырява, я думал в самом деле лодка...
- Нормально все не расстраивайся, мы ее накачивали, маленько свистит, но в форточку не вылетает!
Сашко недоумевающее уставился на меня.
- В какую форточку?
- Ну как в том анекдоте с резиновой куклой, что не знаешь?   
Сашко заулыбался во весь рот.
- С какой куклой, расскажи!
Желания рассказывать анекдоты у меня не было, но из вежливости я рассказал, сократив до двух предложений.
- Мужик в порыве страсти укусил куклу-манекен. А потом делясь впечатлениями с друзьями, сказал что ему дура попалась…
Я замолчал, надеясь, что этот анекдот Сашко знает.
- А дальше, дальше…
Деваться было некуда.
- Ну, что дальше, дальше он им и говорит, а мне дура попалась, я ее за сосок укусил, а она свистнула и в форточку… улетела.
Грушовенко смеялся долго, может он был так весел ещё потому, что завтра не придется опять на жаре возиться с плотом.
Утром мы с Сашком поплавали, порыбачили, я сидел на веслах, которые мы сымпровизировали из жердей и досточек от ящика, валявшегося в зимовье… ну в той норке, где рыбу чистят. (Называть зимовьем эту не берлогу даже, а нору – язык не поворачивается).
 Сашко как опытный бывалый рыбак бросал спиннинг.
- Вон туды пидплывы – ни – лэвие!
Пару часов я добросовестно выполнял все указания нашего проводника, лоцмана и рыбака по совместительству, в душе чертыхаясь, что поверил дома заверениям Сашка… что ничего кроме чая, ну там еще чего сладенького и бутылки масла растительного брать не надо, что рыбы там полно, и он обеспечит нам такой клев, что: «клиент забудет обо всем на свете!»
От этих невеселых размышлений меня отвлек радостный крик Сашка.
- Клюет!
Потом, после нескольких хитроумных маневров спиннингом
- Зараза, черт, вот гадство!
Я понял, что Сашко поймал таки корягу какую-нибудь, дело к этому давно шло.
- Что, Сашко, крупная рыба? Помочь тащить?
- Смеешься, в воду лезь!
Возможно я был и не прав… но уж с очень умным и бывалым видом Сашко рыбачил. Патроны правда не сыпались - патронташ лежал вместе с ружьем на дне лодки, но суета и бестолковость в глаза бросались.
- Э, нет, я гребу, ты рыбачишь! Уговор дороже денег… сам зацепился, сам отцепляйся.
Поспорить до конца мы не успели, отчаянно рванув Сашко отцепился таки… как ни странно не потеряв блесну.
- Все хорошо, поплыли обратно.
- Как скажешь начальник, наше дело телячье.
И я погреб к берегу.
На берегу нас встречала Олечка и три собаки, все изрядно проголодавшиеся.
- Ну что поймали что-нибудь?
Я промолчал. Сашко как истый рыбак стал «рассказывать».
- Да клевать-то клевало, но слабо. Вот надо под вечер попробовать, а то может завтра и на ту сторону сплавать…можэ там…
Я сильно удивился, оказывается, у нас клевало, но слабо. Да, наверное, так слабо, что только опытному рыбаку было заметно.
Вечером мы не «поплыли» на рыбалку, сварили кашу, попили чайку и легли пораньше.
Мы с Ольгой собрались на ту сторону озера, там по моим расчетам была не такая болотистая местность, и если строиться, то не среди этого комариного рая. Лето вступало в свою силу и насекомые с каждым днем все больше зверели. Даже собаки страдали бедные. Берта - хитрая сучка, как-то умудрялась прятать морду, а кобели уже ходили с опухшими ушами, с засохшей корочкой крови внутри, так их комарье накусало.
Раз мы лодку забирали, Сашко решил не терять время.
- О цэ вы на целый день! Я тогда плот буду делать… до обеда, а после обеда на рыбалку… на плёс, я плёс там знаю нэпоганый.    
Плот, так плот… мы сюда пришли на разведку, место искать, а не за рыбой! Пусть делает… плот… рыбак хренов.

Утром после ночевки в нашей баньке, мы быстренько сварили чай и перекусив чем бог послал, отправились в экспедицию на другую сторону озера.
Надо сказать, что место, где мы стояли было не далеко от горловины соединяющей два озера: Верхне-Кичерское и Кулинду. Довольно узкой и неглубокой горловины…и в принципе можно было попасть на другую сторону за пять минут. Но с нашей стороны подход к этой горловине в начале лета был так заболочен талой водой, что нечего было и пытаться… проще и надёжнее  все же на дырявенькой  резинке с самодельными вёслами через озеро.
- Миленький, я боюсь! А если лодка спустит и утонит… я же плавать не умею.
Риск конечно был… но, скажем так приемлемый, вполне допустимый.
- Заинька, спускает одна половина… и ты будешь её на ходу подкачивать…
- А если?
- А вот если случится «если», тогда ты будешь держаться за вторую половину, а я поплыву и подтащу лодку к берегу.
Олечка немного успокоилась.
- А давай поплывём не напрямую, а вдоль берега!
Так мы вначале и сделали – поплыли вдоль берега. Но под конец опробовав лодку, я не выдержал и стал грести напрямую к противоположному берегу. Получилось всё так ловко и быстро, что Олечка даже не успела испугаться. Пока она поняла, что мы сильно удаляемся от своего берега, мы уже приблизились к другому.
Переплыв на ту сторону, мы вытащили лодку, и пошли вдоль озера Кулинда.
- Да, здесь место получше! Смотри какие сосны – подсада почти нет, лес чистый.
Я обрадовался, что на этом берегу условия гораздо лучше, чем среди болот у вертолетной площадки.
- Заинька, что молчишь? Нравится тебе такой сосновый бор?
Олечка моя, что-то с утра неважно себя чувствовала.
- Нравится.
- Что-то не слышу радости в голосе.
- Нравится, я говорю! Здесь лес какой-то светлый, не то, что там… и болот поменьше.
Мы дошли до ручейка, весело журчавшего среди камней и впадавшего в озеро.
- Вот смотри, какое хорошее место для домика! На бугорке домик можно поставить, ручей рядом будет и до озера не далеко, пошли поближе к воде, посмотрим, что за берег.
Я подбежал к озеру. Берег был отличный! Полоса пять- десять метров шириной чистейшего белого песка, который уходил в воду. Вода была прозрачная, чистейшая.
- Прямо как на пляже!
Я посмотрел на Олечку.
- Да, красиво! Миленький, вон утка! Вон еще одна! Видишь?
Я рассмотрел на воде в том месте, куда показывала Ольга птицу. Она была впереди от нас метров двести, но если подобраться по берегу, то – вполне можно попасть.
- Оля подержи собак, чтобы за мной не побежали и не спугнули. Я пойду вперед, попробую подкрасться.
Собаки, кстати, форсировали озеро без проблем… по дороге даже пытались подсесть в лодку, но Заинька так дико заорала, что они прекратили попытки прокатиться «зайцами» и честно дошлёпали по собачьи.
Утку я сбил с третьего выстрела. Первый только спугнул ее и она, нырнув, всплыла чуть впереди и немного дальше от берега. Я прошел еще, чтобы уменьшить расстояние. Собаки уже крутились под ногами, после выстрела Ольга их удержать не смогла… да и кто бы удержал, я не знаю?! К охоте они были не приспособлены, вернее не натасканы (как мы позже убедились овчарка – собака универсальная).
Рекс был Бертиным щенком от первого помета - уже здоровый пес, Ингус его, так сказать, сводный брат родился на год позже, еще не оформился в свои неполные девять месяцев и отставал от брата в заплыве за подстреленной мной уткой. Берта зашла по колено в воду (чтобы брюхо не замочить), постояла и вышла на песочек уже прогретый утренним солнышком : «что я дура, в такой воде плавать… без особой нужды, подумаешь – утка!»
Собаки наперегонки приближались к птице; вот Рекс уже рядом, обнюхивает её… разворачивается и плывет обратно. Ингус повторяет все как примерный младший за старшим и оба пса опять наперегонки плывут, но уже к берегу, а утка слегка покачиваясь от поднятой этими… волны, остается на месте… на воде, в метрах тридцати, а то и больше от берега.
- Рекс, взять! Ты что, балда, только палки таскать умеешь? Ингус, возьми, апорт!
Олечка прыгала на берегу и пыталась криками заставить собак принести, достать из воды нашу добычу. Берта с философским спокойствием наблюдала за всем происходящим, удобно расположившись на белом песочке, а я стал стягивать одежду и снимать обувью
- Миленький, ты что, собрался сам плыть, ты же утонешь! Вода холодная.
И Олечка нагнулась, пробуя воду рукой.
- Я же должен достать эту утку, раз вы не способны, подстрели им и еще лезь в воду сам, - совсем разболтались… дармоеды.
Олечка не успокаивалась.
- Подожди, я сейчас палку им брошу, может быть, они разработаются…
Палку из воды собаки доставали с удовольствием, но заставить их принести утку было бесполезно.
- Ладно! Вы тут тренируйтесь на кошечках, а я поплыл.
 Бр-р-р, водичка действительно бодрящая; еще бы - первые числа июня, на горах снег лежит… ручьи, которые в озеро впадают ледяные, а на верхнем маленьком озере вообще лед ещё местами.
Утку я достал и, побегав по великолепному песочку, кое-как согрелся.
- Ну, что пошли дальше?
Я посмотрел на Олечку, которая что-то в этот раз не бежала впереди.
Мы отошли не больше километра от пляжа, как Заинька моя пожаловалась на растертую ногу и согласилась посидеть у костра, пока я сбегаю подальше, чтобы исследовать этот берег озера.
- А если медведь?
Я, уже собравшись идти, остановился.
- Ну… у тебя три собаки и вот сосна рядом хорошая, если что залезешь…, я ружье возьму с собой, во-первых тебе оно мало поможет, а во-вторых, кушать хочется!
- Ты же утку подстрелил!
Ольга приподняла за крыло нашу добычу.
- Ну, этой утки на такую бригаду… маловато будет! Все я побежал, не теряйте тут бдительность без меня, через час вернусь!
Мы искали зимовье. По рассказам где-то здесь должна стоять охотничья избушка и домик, который построил Василий Васильевич Семенов, профессор ихтиолог… из Иркутска…, из Листвянки.
Красивый… очень красивый берег был на этой стороне. После песчаного пляжа, я дошёл до места с каменными увалами, полянами и овражками, по дну которых обязательно бежал ручей – весна! Эти ручьи порядком мне поднадоели, не хотелось постоянно мочить ноги, не столько из-за холода, погода стояла теплая, а теперь к обеду даже жаркая, но хлюпать раскисшими кроссовками… носки мокрые… удовольствие так себе! Обходя один из таких ручьев повыше от озера, где он был или должен был быть поуже и проходимей, я едва не проскочил домик.
Да… Василий Васильевич не обманул моих ожиданий, это действительно был домик; он словно вышел из сказки!
 Пристроился под горочкой, недалеко от озера аккуратненький срубчик с настоящей двухскатной крышей, с навесом над порогом… любо - дорого посмотреть!
Налюбовавшись с наружи, я вошел внутри. Да-а-а, профессор! Ну вы даете! Внутри было все нормально и обычно…как и должно быть - просторно, чисто… кроме печки. Вот она была совсем необычной… не по правилам (по ним, правилам этим - буржуйка из тонкой жести; не больше чемодана с каким детей отправляли в пионерский лагерь; чтобы дров шло поменьше и нести - не надорваться).
 Это была Печь с большой буквы. Сварганенная из толстостенного железа с приваренными, настоящими заводскими дверцами, а главное - сбоку были емкости для подогрева воды!
Ну, все правильно, придет человек усталый затопит печку, пока чайник закипит, вода нагреется и можно помыться, что здесь особенного? Да, собственно ничего, кроме того, что больше нигде такого нет… почему-то.
Я осмотрел все внутри, видно было, что хозяин ушел навсегда, неуловимо чувствовалось что-то сиротское, какая-то брошенность домика.
- Ну, ничего, ничего. Потерпи, вот мы с Олечкой, может быть, поселимся под твоей крышей. Может быть… может быть и хозяин твой в гости заглянет…
Вернулся я раньше, чем через час, Олечка даже удивилась:
- О, ты так быстро. Нашел зимовье?
- Я домик Василий Васильевича нашел, а зимовье и искать не стал. С ним, пожалуй, все ясно… они здесь зимовья все одинаковы.
И я рассказал Олечке какой чудесный домик, сказочную избушку я нашел…
Вернулись мы под вечер к нашему лагерю. Сашко целый день делал плот и ничего не поймал… естественно, кто бы сомневался.
Короче говоря, вопрос с продовольствием требовал срочного решения, мы могли еще продержаться, но не хотелось морить голодом собак.
Утку мы сварили, но есть не смогли, она сильно отдавала рыбой, собаки против этого запаха ничего не имели, единственно жаловались на количество, маловато на троих!
Но утро вечера мудренее и мы легли спать еще не зная сколь к месту окажется эта поговорка для нас на следующий день.