Через Пуп туда и обратно

 
Закончив самые срочные дела по стройке и разобравшись маленько с добычей, мы решили, что пора сбегать на Абчаду и, если погода позволит, перевалить через Пуп, чтобы забрать груз, который мы бросили, когда нас Рябец «завозил».
Тщательно собрались, все проверили и как уже опытные и бывалые (две
отоговки, некоторые охотники за всю жизнь больше одного раза не попадают!)  пораньше с утра двинулись. Погода – великолепная, снег вроде бы маленько подсел, уплотнился – должна и Абчада хоть немного держать.
Мы дошли до большого среднего зимовья на удивление быстро и легко. Попили на скорую руку чай и рванули через Пуп. Вначале попытались было отыскать свою или Лёшину лыжню, но бесполезно, снег и ветер постарались и сровняли всё под метёлочку.
Хорошая горочка! Идешь, идешь и конца подъему не видно, загадываешь -  ну вон за тем холмиком подъем кончится, ну вон тот листвячок на самом верху - после него спуск уже точно, а гора все тянется и тянется, все вверх и вверх, кажется, что конца ей нет.
Ну, наконец-то! Всё подъема больше не будет, пересечем плоскотину размером с пяточек футбольных полей и спуск.
Погода разошлась во всю, разыгралась! Настоящая весна… тепло, солнышко припекает, идти одно удовольствие, лыжи наконец-то катятся и скользят. Уже не приходится «идти», шагать, а наконец-то едешь на лыжах как то и полагается.
Взяв направление на Озерный, мы спустились по правому берегу ручья… по которому поднимались в прошлый раз, когда нас подбросил Шереметка.
 Правда, пришлось поискать место. Когда прятали, казалось столько приметных ориентиров: и лиственница особенная, закрученная вся и одинокая, и берег обрывистый с изгибом, а вот когда стали искать, помучились! Ветер задул снегом даже глубокое русло ручья, сгладив и сравняв все заподлицо! Деревья все одинаковые… не сориентируешься.
Я остановился на склоне:
- Олечка, мы же где-то здесь бросили все? Вон листвяк – видишь, берег вроде бы изгибается?
- Ну, давай, посмотрим, но мне кажется не здесь.
Мы начинали рыть снег, снятыми лыжами… безрезультатно, нет ничего!
Уже терпенье наше иссякало от таких поисков, да и время летело… это как обычно под вечер, в походе!
Я не выдержал:
- Все, Оля, пошли обратно, поздно - мы уже рискуем! Хватит нам отоговать, а то скоро всех бывалых охотников перещеголяем по количеству отоговок, как колхоз-передовик «по отелу», придётся с собой палатку каждый раз таскать и спальники.
- Ну, давай, Миленький вон еще до той лиственницы дойдем, жалко же потраченного времени и бензин нам надо на строительство, у тебя же совсем мало осталось, домик достроить не хватит?
- Нет уж, Олечка, какой там домик, нам хоть бы на дрова хватило, а то придется, двуручкой распиливать… баньку сделаем и всё пока.
- А, что домик строить не будем?!
- Ну, почему же не будем? Будем только не сейчас, надо будет ещё раз завести всё что нужно.
Мы дошли до дерева, на которое показывала Олечка. Я уже не верил в удачу и даже не стал снимать лыжи. Заинька несколько раз воткнула свою лыжу в снег возле лиственницы и лыжа вдруг упёрлась во что-то мягкое… сыграла немного даже обратно.
- Ура! По-моему, бутылки с бензином, помоги мне… ну, что ты стоишь, Миленький, как болван… помогай!
Я снял лыжи и вдвоем мы быстро разгребли наши запасы. Загрузив в рюкзаки бензин и привязав на верёвку, чтобы тащились сзади запасные лыжи, двинулись в обратный путь. По своей лыжне мы шли вообще легко, правда, давали себя знать рюкзаки, тем более в подъем, но это была ерунда. Главное мы нашли свои запасы, главное, что зима кончилась, что у нас было «главное» - цель. Мы уже окончательно и бесповоротно решили, что дом или вернее «домик» у нас в тайге у озера Буториндо будет.
Тогда еще мы не знали до конца своих сил и возможностей и боялись сильно планировать… с размахом. Так что правильнее все же «домик», как нам тогда представлялось.
С Пупа мы полюбовались долиной Абчады, солнце уже садилось и вершины гор блистали в закатных лучах непередаваемыми цветами и оттенками… искрящийся снег дополнял картину. Надо было спешить. Мы решили спуститься по правому довольно крутому склону, чтобы не тянуться по прямой, постоянно меняя лево-право, то в правую сторону спускаясь, то, меняя направление в левую. Склон на прямую не позволял идти «не меняя галса», наст был твердый и если не вилять, то такую скорость наберешь…
А на правом склоне Пупа снег был порыхлее и сам по себе немного тормозил спуск.
Тормозить-то тормозил, но крутизна была – дай боже!
Съехали мы лихо! Я один раз так кувыркнулся, что лыжи выше головы улетели, а рюкзак непонятно каким образом, но очень надёжно придавил меня занырнувшего почти целиком в снег!
Олечка тоже пару раз кувыркнулась. Но, в конце концов мы благополучно и главное быстро спустились в распадок… нет, все же главное не то, что быстро, а то что благополучно -  не сломали себе ни руки, ни ноги
- Фу ты, слава богу! Я последний раз когда падал, боялся, что или себе что-нибудь сломаю или не дай бог – лыжи! Ты как, Олечка, дойдешь?
- Дойдем! Куда же мы денемся, давай только немного передохнем, а то у меня ноги дрожат, после такого спуска!
- Ну, давай передохнем… только валежину подыщем подходящую, чтобы сесть.
Мы прошли сто метров, двести, триста, не было ничего, на что удобно было  бы присесть.
- Смотри, вон капкан стоит, видишь?!
Олечка у меня глазастая, обычно первая «замечает».
- Где не вижу?
Я покрутил по сторонам головой.
- Да вон же - под кедром… Миленький, смотри, что-то вон там перепорхнуло!
- Где?
- Вон же, вон на елку села птица какая-то! Да не туда смотришь!
Оля подошла и повернула мне голову прямо на «ту» елочку. Обычно мы так не делаем, но, наверное, усталость сказалась, легче было так указать, чем тратить силы на слова и объяснения!
- Видишь?
- Вижу, но не пойму что… за ветками не видно! Рябчик, наверное, что еще может быть! А ты не увидела, не поняла, что это было?
Я посмотрел на Ольгу, не теряя боковым зрением елочку на которой что-то сидело.
- Для рябчика мне кажется сильно крупное что-то.
- Ну же глухарь же?
- Не знаю, но рябчик меньше!
Я сбросил рюкзак, зарядил и во второй ствол дробь (обычно у меня в одном стволе дробь, в другом пуля):
- Сиди здесь на рюкзаке, как раз и отдохнешь, пока я схожу!
Идти на птицу всегда надо не на прямую, а, как, бы проходя ее, тогда есть шанс, что она подпустит поближе, думая что «прямая» опасность ей не угрожает.
Я прошел метров двадцать – тридцать, боковым зрением все время держал елочку.
- Вот, зашевелилось! Сейчас улетит, надо стрелять!
Выстрел грянул на весь лес – двенадцатый калибр всё же… Падает, попал!
Я пошел к добыче, все еще не понимая, что за дичь… для рябчика действительно крупноватая.
- Миленький! Попал?
- Попал, попал, не переживай!
Птица была размером в полтора-два раза крупнее, чем обычный рябчик. Мы долго рассматривали ее.
- Может быть это молоденький глухарь?
- Ну, ты, Заинька, даешь! Глухарь?! Это…, это не глухарь.
- А, что это тогда?!
Я еще раз повертел в руках добычу, действительно, странная птица!
- Я думаю, просто очень крупный рябчик! Больше ничего не может быть.
Так мы и решили, постановили.
После того, как сварили суп в «большом» среднем зимовье уже при свете керосинки мы окончательно убедились, что это рябчик.
Вернее Рябчик! Вдвоем мы наелись мяса, как будто с двух куропаток, когда обычно рябчика одному на один зуб!
Переночевав, на зимовье Рябца Виктора Александровича, и подкрепившись остатками супчика из суперрябчика, на следующее утро мы вышли к старой базе. Погода не менялась, стояла всё такая же великолепная… весна все больше и больше входила в свои права. По своей лыжне мы довольно сносно с грузом прошли всю дорогу, только кое-где снег проваливался, но это Абчада! Здесь всю зиму проблема с настом, хоть осенью, хоть зимой, хоть весной  - такое уж место! На Абчаде снег почему-то постоянно вымерзает и становится рассыпчатым как песок, если не хуже.

Отдохнув после похода через Пуп, мы пошли под вечер на Лешину базу,  просмотреть, что у нас там осталось, подготовить к переноске, вернее к перевозке на саночках.
Ольга прошла со мной где-то до половины, с километр, наверное, а потом вернулась:
- Не хочу этого Лешу видеть, сегодня я его не вынесу, не смогу! Может быть ты сам сходишь или потом как-нибудь?
- Ладно, я сам. Надо сходить, а то еще и там… Иди домой!
Великодушно разрешил я, прекрасно понимая Олечку.
- Ты не обиделся? Нет, я, правда, почему-то не могу… как подумаю!
- Иди, иди, не обиделся! Ложись, книжки читай, я скоро приду.
- Ты посмотри там у этого… почитать чего-нибудь, кстати, а то у нас на домике уже ничего не осталось.
- А ты что хочешь? Фантастику или чего-нибудь другого?
Ольга скривила губы:
- Нет, только не фантастику, я за последнее время начиталась ее уже до икоты. Лучше «чего-нибудь»!
Было часов шесть вечера, когда я пришел к Леше Керосину.
Он блаженствовал после сытного ужина.
- Вот по дороге на базу шесть рябчиков добыл, так не поверишь, пять штук за раз съел!
Похвастался он мне. Я посмотрел на Лешу… просто посмотрел, ничего не сказав .
- Нет, ты можешь себе представить, ем – ем, и остановиться не могу, не поверишь.
- Почему же не поверю? Очень даже поверю, ты мужик здоровый. Леша…
Я перебирал наши вещи сложенные в соседней коморке в углу:
- А почему все наши ящики с книгами и вещами здесь у тебя на базе перерыты?
- Я книги интересные искал.
- Книги – это понятно, а в вещах почему рылся? Здесь уж ты хозяин – ребята не будут рыться… никакие.
Лёша помолчал, а потом нашёлся:
- Я таблетки искал, желудок прихватило.
- Ну да, ну да… а аптечка у нас на том домике, что же ты там не искал?
- Я там не нашел, думал, может здесь есть.
Ну, что ты ему скажешь? Вывернется как налим скользкий, и не столько благодаря хитрости своей, а в силу того, что противно-скользкий.
- Леша, а где капканы?
- Какие?
- Мешок с капканами… полсотни капканов было?
- Не было там полсотни.
- Леша, я эти капканы сам покупал, считал сам и сам в мешок складывал. А теперь ты мне будешь объяснять, сколько их было?
- Ну я взял штук двадцать, а остальные Каурец, наверное, взял, у него путик от моей базы пустой, ему надо было растягиваться.
Я отвернулся от этого бывалого охотника и стал рыться в ящиках с книгами, надо было что-нибудь для Ольги подобрать.

- Вот, возьми рябчика… сварите суп с Ольгой.
Леша протянул полиэтиленовый пакетик.
- Не надо, мы обойдемся без твоего рябчика.
Мне было противно, хотелось побыстрее уйти.
- Возьми, возьми, вот один остался, надо было мне с вами поделиться, но я что-то не подумал, забыл.
Леша сунул мне пакетик в рюкзак, который я оставил возле двери.
- Да, надо конечно продукты как-то вам компенсировать.
Он кинулся в свою каморку и вытащил еще какой-то сверток.
- Вот возьми, Ольге шкурка! Пошьет шапку из норки. Одной правда, мало, но у меня больше нет, у братана, Ильи есть, но он так не отдает, только если за деньги.
Леша замолчал, что-то прикидывая.
Я знал, что вторая норка тоже его, а не брата, просто отдавать две на шапку ему было жалко, вот он и сделал хитрый ход, одну подарил, а вторую хотел продать.
- Леша! Не надо нам от тебя ни продуктов, ни норок, ни дырок в коробках и мешках.
Но мужика уже понесло, он «осознал», что возможно нехорошо, не правильно… опять же общественное мнение!
- Вот- геркаун забери!
Леша кинулся скатывать оленью шкуру.
- Выделайте только, а то ломаться будет – хрустеть.
Я уже отобрал Ольге книги и собирался сунуть их в рюкзак, но там орудовал Керосин, он упаковывал свои дары.
- Я же говорю тебе…
Начал, было я, но оборвал фразу, махнул рукой и, дождавшись пока Леша закончит с рюкзаком, закинул  его на плечо и с книгами в руках вышел, не хотелось даже задерживаться, чтобы развязывать рюкзак, упакованный Керосином и сложить туда книги.
Леша выскочил на улицу и крикнул уже вслед:
- А капканы Володя Каурец забрал, он их на путик поставил. Вон там от кедруши тропа начинается.
И он махнул рукой в сторону дерева, стоявшего на бугре к северу от базы.