Первая добыча или подарок на день Космонавтики Вес

Дни летели и тащились. Туда мы шли с тяжелыми саночками в горку, плюс ещё и  рюкзаки на себе – «тащились». А назад возвращались налегке, буквально «летели» - работали почти дотемна и хотелось по светлому успеть прибежать домой. Стройка днем и вечерняя пробежка, для крепкого и здорового сна, так сказать – лучшего не придумаешь! Но усталость накапливалась, да и питание… оставляло желать лучшего: горох, чёрная мука и чай с сахаром… рацион не очень – то богатый, при такой нагрузке. Но … но всё же за нами, наверное, кто-то присматривал… сверху.

Двенадцатого апреля на День Космонавтики мы шли по графику без сбоев и происшествий. Загрузившись, добрались до места, весь день провозились с банькой и вечером, когда уже возвращались…
 До озера Буториндо оставалось метров двадцать, я шел первый… вдруг через редкий лесок – олени! Два зверя идут прямо по озеру к другому берегу, противоположному от нас… не спеша, почти, что по нашей утренней лыжне.
Я повернулся к Заиньке и тихо так ей, чуть ли не шопотом:
- Олечка, олени!
- Где? Нет, правда… ты не путаешь?
- Тише! Вон смотри, чуть правее! Дай патроны, быстрее, что ты возишься, сейчас уйдут!
Ольга протянула мне коробку с патронами.
- Ой, а вдруг это домашние?
- Что здесь домашним делать, не говори ерунды!
Но и сам засомневался, правда, совсем чуть-чуть, ну, самую малость… не больше чем на пару секунд.
Расстояние было метров сто пятьдесят. Я и поставил планку на сто пятьдесят, тщательно прицелился в меньшего оленя, он шел чуть сзади и левее, прикрывая второго побольше.
Выстрел прозвучал совсем тихо, будто сучок сломался сухой… прошла секунда-другая, которые показались мне очень долгими… все - есть! Зверь как бы споткнулся на передние ноги и упал! Я побоялся, что он может вскочить - и я одну за другой всадил в зверя еще две пули из мелкашки. Все это время второй олень, повернув в бок голову, стоял и смотрел на упавшего рядом. Уже несколько успокоившись, я прицелился второму под лопатку с левой стороны… два выстрела один за другим  - и еще один олень падает в снег!
- Ура! Миленький, ты попал! Молодец, ты попал…, ты что сразу по двоим стрелял… ты, что правда двоих подстрелил?!
Я отдал Ольге мелкашку, ТОЗ-8, а у нее забрал свою вертикалку, мало ли чего! В непосредственной близи от зверя надежнее 12-го двустволки ничего нет.
Уже темнело, когда мы подошли к оленям, старший еще был жив, пытался встать. Я выстрелил ему в голову, зверь затих.

Мы еще ни разу не разделывали крупных животных, с чего начать? Что самое ценное? Камус! Мы сняли в начале камуса каждый со своего зверя, - Олечке естественно попался поменьше. Я закончил с обдиркой шкуры с ног (камуса) и сделал разрез  вдоль брюха, кровь мы спустили еще в самом начале и я дойдя до горла обрезал шкуру вокруг головы.
- Миленький, ты, что уже шкуру снимаешь? Помоги мне с задней ногой, что-то я никак не могу справиться!
Я подошел к Олечкиному оленю – у нее тоже был самец. Куда это они направлялись два самца – модой и старый? Наверное, старик натаскивал молодого на поиски пастбищ? А, может быть, просто отбились от стада, или их отбили – охотников вокруг хватает (вокруг – это в радиусе 50-100 километров, но что это за  расстояние для оленей?!)
- Держи ногу, я обрежу камус сам! У тебя уже руки замерзли.
Под вечер мороз придавил градусов до 15-ти.
Мы провозились со шкурами часа полтора, разделывать не стали, взяли по куску мяса с задней ноги и пошли на базу –  на геологический поселок.
- Олечка, давай камуса повесим на дерево, зачем их таскать туда-сюда!
Мы нашли подходящую елку, на которой были ветки не очень высоко от земли (от снега, разумеется), так что мы смогли дотянуться до них и развесить нашу добычу.
- Никто не достанет? На озере норки бегают, они сюда не доберутся?
Олечка повесила последнюю шкурку.
- Ну, мы на километр от Буториндо отошли – они сюда не попрутся. Вот мясо на самом озере, наверное, попробуют!
Я ошибся! Когда мы через день пришли на Буториндо сами туши были целы, а вот один камус с елки норки все же утащили. Под деревом все было вытоптано – словно целое сонмище норок устроило здесь свою танцплощадку… банкет или шабаш. Хорошо еще, что мы повесили довольно высоко, а то были бы нам камуса.
- А почему они мясо не тронули? Смотри, следов вокруг нет, да и так вроде бы все цело, ничего не тронули.
- Ну не знаю, может быть побоялись, а скорее всего мы их отвлекли своим елочным украшением, вот они и просидели под елочкой, облизываясь, как голодные волки! Вот бы посмотреть, как они подпрыгивали, представление как в цирке, да, Заинька?!
Я засмеялся, Олечка через пару секунд присоединилась, видно тоже представив прыгающих вокруг ёлки зверьков. Мы стояли посередине озера Буториндо возле целой горы мяса и хохотали! Голод нам уже не грозил, а то от черной муки живот уже подвело.
А теперь! – отбивные, котлеты, суп из ребрышек, пусть и всё с тем же горохом, но ведь какая разница будет! Вкус не сравнить, гороха просто на воде и когда он варится с мясом. Деликатесы – олений язык, печенка… а Олечке ещё почему-то и больше всего понравилось сердце. Мы почувствовали себя совершенно другими людьми: тонус мышц, бодрость духа! Настроение замечательное! Хотя и до этого старались не падать духом, но порою было тяжеловато, особенно без сладкого, как вспомнишь про варенье и сгущенку, которая ушла, вот и сразу доза адреналина, кровь в голову и мысли:
- Ну, что за сволочи, хотя бы половину оставили, как Леша этот соловьем распинался про таежные законы и порядки?! Удачной ему охоты! И в жизни чтобы тоже, удачи преследовали… короче бог с ним.
А у нас теперь – котлеты, хоть каждый день.
Мы перетащили сначала все мясо, которое предварительно конечно разделали, прихваченным из домика топором и ножовкой (мерзлое мясо удобно разделывать еще и методом пиления… намного удобнее).
Нашли укромное место среди камней подальше от берега, нарубленное мясо сложили в мешки. То, что притащили до Буториндо из домика: крупу, муку оставили, оно упаковано в пластиковые бутылки – норки не доберутся, а мясом загрузились под завязку. Когда спрячем на лабаз –  то это уже наше, никто не съест!

- Ну, все, теперь мы с мясом! Килограммов сорок на двоих несём,  как думаешь?!
Олечка шла впереди, топтала лыжню. У нее рюкзак полегче, да и своего веса меньше, она пройдет, следом, смотришь, и я не везде валюсь.
- Сколько есть,  столько есть. Что у тебя за привычка все считать и подсчитывать?!
- Ну, я же главный – глава… за все отвечаю, за запасы тоже; помнишь как крот считал: «по ползернышка в день, немного, но в году 365 дней… получается…» – сколько получается, а, Олечка
- Отстань! Не хочу я считать!
Мы прошли немного молча.
- Ты не обиделся?
Я молчу – пусть осознает!
- Прости меня! Я сама не знаю, чего это на меня нашло!
- Ладно, так и быть – прощаю! Придем, пожаришь мне отбивные!
- А почему это тебе, а не нам?
В голосе у Олечки слышалась искренняя обида, она даже в шутку не допускала никакой дискриминации.
- Потому, что простить-то я простил, но наказание последует неотвратимо, - как в идеальной мечте органов правосудия! У нас в универе (КГУ) самыми тупыми считались юристы, хотя, на мой взгляд, философы от них не отставали! Помню, любимым развлечением у нас историков было заманить какого-нибудь юриста в комнату на чашку чая и потом задавать безобидные вопросы, из чувства благодарности за угощение он же не мог сразу убежать.
- Какие безобидные?
Олечка любила, когда я вспоминал Киевский период, годы учебы в универе.
- Ну, самые простые! Чем проще вопрос, тем он смертельней был для юриста. Помню одним из самых убийственных считался: «Что такое воровство?». Такие ответы попадались… пальчики оближешь. Но чаще гость – юрист вообще впадал в прострацию, входил в ступор!
- Ну и что же такое воровство?!
Мы уже подходили к нашему месту – оставался последний подъемчик с боковым уклоном и ещё пару сотен шагов по почти ровному месту, до лабаза и считай дома.
- Воровство – есть тайное изъятие чужого имущества! Никогда не смотрел в справочники, но по-другому быть не может!
- А если в словаре не такое определение?
Упорствовала дотошная моя Заинька.
- Элементарно, Ватсон! Значит, словарь ошибается! Хух – пришли!
Я сбросил тяжелый рюкзак.
- У-у-х! Что тяжело?
Олечка сбросила рядом свой, присела и стала расстёгивать лыжи:
- Вроде бы и не много загрузила, а что-то тяжело!
Я попытался расстегнуть ремешки на своих, но никак не получалось! Язычок на пряжке возвращался обратно к ремню и попадал зараза снова точно в дырку.
- Никак! Черт, пружинит! Не могу расстегнуть, Олечка, ты мне поможешь?
- Сейчас, подожди, я свои сниму, но это тебе будет стоить бифштекса!
- Какого – моего?!
- Нет- моего! Твоего, конечно же!
Шутки не стихали до обеда, пока мы не уработались, ворочая бревна. Постепенно усталость накапливалась, и разговоры сокращались до необходимых по работе.
Отбивные мы жарить не стали, не было времени, решили сварить гороховый суп с ребрышками . Тоже не плохо! (Ну, понятно, понятно, что суп варится дольше, но за ним, же следить не надо постоянно и с мясом возиться не надо… отбивать.)
После такого обеда хочется, конечно, немного передохнуть.
Мы выбрали себе местечко на бревнах, постелили куртки и улеглись переваривать обед.
- Плохо, что собак с нами нет и кошек – вот бы они душу отвели и желудок потешили!
Пожалела Олечка. Я промолчал, но она не успокоилась… женщины!
- Зачем ты только отпустил Ингуса гулять! Ничего с ним не стало бы, посидел бы дома на цепи!
- Заинька, не ругайся! Я сам переживаю, знаешь, как жалко, но держать кобеля на цепи, весной, когда все собаки гуляют?! Да он все равно ускользнул бы, такого пса даже в вольере и то не удержишь!
Мы остались без собак. Ингус загулял на поселке и его либо съели, либо украли. Он был еще молодой, на людей сильно не бросался – по  натуре добродушный, вот какая-то сволочь и…
Берту мы не стали брать с собой почему-то, а кошек пристроили на квартиру к знакомым, чтобы не мучить их в походных условиях! Короче говоря, остались мы с Олечкой вдвоем.
Вот и пришлось нам самим с мясом справляться.

А справились мы с ним следующим образом. Притащили кастрюли, вёдра  какие у нас только были, сделали рассол и порезав на куски, замариновали. Затем, маринованные повесили коптить в сделанном из плёнки шалашике. Остатки сварили в освободившейся посуде, получилась тушёнка. Её мы разложили по банкам, но всё не вошло, и часть осталась в эмалированном ведре. Но это всё не сразу, а позже когда стало уже во всю пригревать и снег не спасал нашу добычу.