Ничего личного

– Подписал контракт? Давно к этому шёл? Впереди годы работы?

Алёна монотонно повторяла сказанное Аркадием. Неожиданно её глаза, прежде тёмные и равнодушные, посветлели:

– Закатим вечеринку по случаю, да, Аркаш?

Аркадий пожал плечами, с недоумением взглянув на жену. Он был слишком озабочен недавней встречей с заказчиками и, всё ещё находясь во власти свалившегося успеха, прокручивал в памяти детали. Впрочем, от вечеринки отказываться он не собирался, что и сообщил Алёне, тут же повисшей у него на шее. Алёне, ровеснице Аркадия, с ним повезло. Все так говорили, ещё до того, как она вышла за него замуж: приглядись, парень-то перспективный и порядочный, лучше не найдёшь. Алёна и сама видела, что порядочный и перспективный, хотя не вникала в Аркашины дела и вообще не понимала тех, кто жизнями супругов взамен собственных живут, и ничего личного не имеют. «Не Душечка она, чтобы подобострастно на мужа взирать и с придыханием следить, как он о своём ремесле толкует». В общем, осваивать бизнес-технологии, в коих Аркаша намбер ван, а она полный ноль, если не меньше, Алёна не желала. Желала она максимум праздников, и минимум тусклых будней.

Несколько лет непрекращающихся вечеринок вымотали постепенно обоих супругов, и Алёна спокойно приняла доводы Аркадия, когда он, по пунктикам расписал ей, почему им нельзя оставаться вместе. Аркадий был до того убедителен, что Алёна, наконец-то, разглядела в нём опытного бизнес-аналитика и заодно хорошего парня. Правда, с опозданием – на диаграмме отношений любовь теперь занимала совсем немного процентов – кривая некогда стабильного супружества неуклонно стремилась к нулю. Признав, что классно потусили, Алёна и Аркадий, расстались, к счастью Аркадьевых родителей и к растерянности Алёниных.

После развода, Алёна, толком не походив в разведёнках, встретила Ростислава. Ему не было тридцати, однако выглядел он гораздо старше своих лет. Занимая руководящую должность и руководя людьми, в основном, немолодыми Ростислав невольно стремился набавить себе возраста. Говорил, избегая сленга. Поручал матери покупать ему одежду, и увидеть его в толстовке и кроссовках можно было разве что на субботнике, и то это были вещи из студенческих времён. С Алёной он познакомился на одной из их с Аркадием вечеринок, куда Ростислав попал совершенно случайно – приятеля подвозил и остался. Алёну в то время вечеринки уже не прельщали до такой степени, чтобы напиваться до визга и вытанцовывать на столе под вопли гостей. Она получала наслаждение от атмосферы, хлопоча по хозяйству. Её хозяйственность и привлекла Ростислава. С особым удовлетворением он наблюдал, как Алёна складывает одну на одну использованные тарелки, предварительно освободив их от остатков пищи. Ещё ему нравилось, что Алёна не лезла с расспросами о делах служебных, тем более, что работу он не имел привычки обсуждать. Даже в недрах родной организации опыт перенимал посредством наблюдательности, а не выяснения, что и как, поскольку такие там были порядки. С Алёной он тоже занял выжидательно-наблюдательную позицию, и выждал-таки: спустя пару месяцев после выверенных ухаживаний, она сама пришла на подпись, т.е. дала понять, что готова к серьёзным отношениям.

Выйдя же замуж за Ростислава, долго приспосабливалась к его, выработанной на службе последовательности и привычки всё планировать: от выезда в выходные на дачу до исполнения супружеского долга. Чтобы Алёна соответствовала его положению, Ростислав подарил ей бизнес: парикмахерскую. Аренду помещения и наём персонала он взял на себя. Алёна пришла на готовое и, не будучи сильна в делах управленческих, наняла помощницу. Доход шёл. Персонал парикмахерской трудился, изредка видя её владелицу, а вскоре она и вовсе перестала там появляться, родив девочку и погрузившись в таинство материнства. С дочкой Наточкой Алёна нянчилась сама – Ростислав вечно занятый работой, предпочитал в воспитание не вмешиваться. Не вмешивался он вплоть до поступления дочери в школу, и подключился после случайной встречи с Наточкиной учительницей.

– Что же ты, Алёна, молчала? – сердился Ростислав, наслушавшийся от учительницы похвал насчёт Наточки, проявляющей способности к рисованию.

– Да как-то не придавала этому значения, – оправдывалась Алёна.

Пристроив Наточку в художественную школу, Ростислав взялся дочь в неё водить, пока она не подросла и не стала ходить в художку самостоятельно. Первая выставка подросшей Наточки совпала с днём развода её родителей.

Алёна заедала развод сериалами и сладостями. К этому списку однажды добавился фитнес. Там-то Алёна и познакомилась с Платоном.

– Альфонс, наверное, – недоверчиво высказалась подруга Алёны, узнав про её связь с молодым инструктором.

– Да, неважно, – ответила Алёна.

Никаким альфонсом Платон не был, просто элитный фитнес-клуб, куда он недавно устроился, посещали женщины с приличным достатком, а он привык работать с тем, что есть. В комнатушке фитнес-клуба, где они с Алёной уединялись, пахло влажными полотенцами, потом и дорогим парфюмом. Однажды Алёна пришла в клуб раньше на несколько часов и не застала Платона в зале. Посетительницы сказали, что он вышел с какой-то девушкой. Алёна отзанималась положенный час и так, и не дождавшись Платона, ушла. С фитнесом было покончено. С замужествами, считала Алёна, тоже.

Подруга, та самая, что назвала когда-то Платона альфонсом, пригласила как-то Алёну на перфоманс. Актёры изображали влюблённых. Героиня, в образе сахара, растворялась в воде, олицетворяющей её избранника. Алёна не досмотрела представление. В фойе театра почтенного возраста мужчина предложил ей выпить кофе, и хотя кофе она не любила, согласилась. Приятный голос, мягкий взгляд и добротный твидовый пиджак отметила Алёна, рассматривая незнакомца и отпивая маленькими глотками свежемолотый кофе. Мужчина говорил о себе, но Алёна не слишком внимательно его слушала, тем более, что народ, покидавший представление, заглушал его речь. Когда от напитка остались аромат и гуща, собеседник Алёны засуетился, предлагая ещё по чашечке – Алёна была не против. Попросила без сахара, потому что на душе и без него было приторно и отчего-то пусто.