Глава 3. камп-де-скватук

ГЛАВА III.
В КАМП-ДЕ-СКВАТУК.

На следующее утро мы вышли в хороший час. За последние полмили его пути мы нашли Бердсли-Брук так зарос ольхой, что нам приходилось с бесконечным трудом пробираться через него . Здесь мы потратили некоторое время на поиски трубки Сэма, которая упала за борт среди ольхи. Труба была черная, с кривым стеблем, изобильная по строению и такая тяжелая, что мы все думали, что она утонет там, где упала. Как только произошла катастрофа, мы остановились, пока вода, здесь около двух футов глубиной, не стала прозрачной. Затем, вглядываясь вниз среди ольховых стеблей, Ранольф заметил трубу на песчаном дне, казавшуюся размытой и искаженной извивающимся течением. Долго мы боролись за него, тыча в него шестом и веслом. Мы осторожно поднимали его немного к поверхности, но как только мы начинали торжествовать победу, он снова извивался, как живой, и лениво оседал обратно на песок. Мы все знали, без подробных объяснений Ранольфа, что его живое движение было вызвано тем, что он был немного тяжелее воды , которую он перемещал, или неравномерным преломлением света. 67 свет через движущуюся жидкость или по какой-либо другой столь же удовлетворительной и научной причине. Окончательно Сэм, теряя терпение, вонзил в него руку и плечо и победоносно схватил трубку. Он вынырнул с пустыми руками, и мы увидели огромного головастика, теперь уже совершенно разбуженного, крадущегося вниз по течению в сильном волнении. Ранольф заметил, что законы преломления для него неясны, и мы продолжили наше путешествие. Настоящую трубу мы обогнали дальше по течению, плывя по ней бойко, как пробка.

Выйдя на реку Скутук, мы пошли быстрым курсом , так как течение было быстрым, а русло чистым. Там было несколько диких порогов, но мы победоносно пробежали их. К полудню мы уже были на берегу Большого Скватукского озера. К шести часам мы пересекли эту прекрасную и уединенную воду и разбили палатку у выхода, на мягком коричневом ковре из сосновых иголок. Здесь было круглое отверстие среди огромных стволов. Между озером и нашим лагерем висела ширма из ольхи и черемухи, откуда белый галечный пляж широко клонился к волнам. Пока Страньон и Квирмен занимались приготовлениями за ужином мы с ребятами взбивали рябь на выходе для форели. Берега озера в этом месте сходятся в два больших изгиба, и на вершине впадает река Скваток, глубиной примерно по пояс и шириной в бросок камня. Он бормочет приятно на протяжении первых нескольких стержней, а затем 68 начинает метаться, раздражаться и поднимать сердитый голос. Сюда индейцы приходят в сезон ловить сига . Чтобы облегчить пронзание копьями, они частично огородили выход двойным рядом кольев. Таким образом, все рыбы, кроме самых маленьких , были вынуждены спуститься в узкий проход, где они оказались во власти копьеносца. Теперь эта ограда показалась нам очень удобной. Позволив каноэ дрейфовать против течения, мы взгромоздились на колья в двух футах над водой и беспрепятственно пустили мух во все стороны. Форель была в изобилии и ловила мух свободно. Целый час мы занимались самым захватывающим видом спорта. Для всех истинных рыбаков оно само по себе стоило целого путешествия. Приземистая форель среднего размера и очень дичлива. Из двадцати с лишним рыб, убитых нами в тот вечер, две прошли мимо полуторафунтовой царапины на нашей чешуе, а еще несколько очистили вес.

Решив провести несколько дней в этом прекрасном месте, мы назвали его Camp de Squatook. Обрубая нижние ветви деревьев, мы делали себе колышки, на которые вешали наши банки и другую посуду.; пока сухое кедровое бревно, искусно расколото Странион, снабдил нас плитами для стола. Наш комиссариат был хорошо снабжен предметами первой необходимости и предметами роскоши, но больше всего мы пировали форелью. Иногда мы их варили, иногда жарили, чаще жарили в ароматной желтой кукурузной муке. 69 нежное богатство горячих, розовых, сочных хлопьев может быть понято только теми, кто пирует добычей своих собственных удочек, наслаждаясь свободным воздухом, энергией и внешним аппетитом.

Обитатели лагеря много болтают о раннем часе и о поисках своих одеял с закатом; но мы не придерживались такой доктрины. Ночь в этих дебрях богата таинственной красотой, необъятностью одиночества , о котором день и мечтать не может. Поужинав, мы растянулись между дверью палатки и костром, положив головы на сложенную постель. По ту сторону желтого, освещенного огнем круга, сквозь стволы и свисающие ветви мы наблюдали за неподвижным, мерцающим уровнем озера, откуда время от времени раздавался поразительно чистый гоблинский смех гагары.

Мы не так устали, как накануне вечером, и нам потребовалось больше времени, чтобы настроиться на рассказ. Наконец Стрэниона позвали. Он был готов, и из него сразу же потекла речь, как будто его рот только что откупорили.