На пруду

     Лето. Жара. Я - на пруду. На противоположный берег шумно пришли "навеселе" три девицы и парень. Полнотелые, все девицы - в чёрных сарафанах, чтоб хоть как-то скрыть свою весовую категорию. Они гляделись чёрными жирными точками в огромном многоточии. Они шатко, скорее - валко, как в замедленной съёмке, погружались в воду прямо в сарафанах. Хотя, им наверно представлялось, что они легко и грациозно забегают в пруд. Затем все трое, приложив определённые усилия, под громкую песню из их магнитофона "Бухгалтер, милый мой бухгалтер!" затащили и парня в воду. Садясь поочередно на него, бедного, верхом, они почти топили его.
    
     Недалеко, на "моей" стороне водоёма, загорелая девочка резким голосом, который с её взрослением станет грудным, звала, видно, свою собаку:"Мефа! Мефа!" С появлением её отца, кудлатый Мефа стал именоваться Мефодием. Никогда не думала, что имя Равноапостольного святого кто-нибудь даст своей собаке! Но, всякое бывает...

     Стояли двадцатые числа августа и некогда зеркальный пруд покрылся своеобразной "приправой" - жёлтыми семенами берёзы и бурыми листочками с загнутыми краями, на каждом из которых, плыла маленькая прозрачная бирюзовая стрекоза, милый сюжет для стеклянной брошки.
     Я сидела на берегу, который с каждым годом менял свои очертания, размывался. Взрослые вокруг были заняты своими неизменными разговорами о подорожании бензина и модифицированных продуктах, а дети гуляли в так называемом "прибое". Девятилетний "предводитель" Данила, (имя я его услышала из их звонкого детского разговора), предложил своему младшему брату, шестилетнему Елисею и девочке Алине, искать камни. Не простые, а, разумеется, драгоценные! Загорелыми руками они добывали из песка "изумруды". Все ископаемые сокровища были совсем рядом со мной, поэтому не заметить меня и не заговорить со мной было просто невозможно. Тем более, детский пытливый взгляд оценил мою непохожесть на всех остальных. Сделав маску на лицо из бурой береговой глины, я была похожа на сказочный персонаж, не то - на Кикимору, не то - на Водяного.
     "А что у вас на лице? Жидкий песок?" - в тот же миг поинтересовался Данила. Я объяснила, что это - глина, что она бывает серая, назовём её серебряной и эта бурая,  золотая. Проведя небольшой мастер-класс по поиску и применению глины, я сказала:"Вот попробуйте помыть глиной, как мылом, руки и почувствуете, что кожа станет гладкой-гладкой!" Я встала, умылась, сплавала, и опять села на берег, свесив ноги в воду.
     Дети ждали меня, чтоб продолжить беседу. Елисей изрёк:"Я вижу, что у вас щёки стали теперь гвадкие, и нос гвадкий и губы!" Внимательно вглядевшись в моё лицо, он  поправил себя:"Нет, всё же губы - не совсем гвадкие!" Мне стало ужасно смешно, но из-за уважения к серьёзному разговору и к самому малышу, я сдержала свой смех.
     Данила мягко отстранил младшего брата. Пора было брать "нить" взрослого разговора в свои руки. На загорелом лице "предводителя" глаза светились васильками! Длинная мокрая русая чёлка распадалась на прямой пробор. "Что-то от отрока Варфоломея.... Как похож этот мальчик на моего выросшего среднего сына Алексея! Вот, представилась возможность заглянуть в такие же васильковые глаза!" - подумала я. 
     "Хотите прикол?" - вдруг резко выкрикнул Данила, прервав тем самым мои ностальгические мысли. И не дожидаясь моего ответа-согласия, начал излагать свой прикол : "Вот женский плод называется - фейхоа, а мужской плод ...на-зы-ва-а-ет-ся...". Тут он поймал мой строгий и удивлённый взор и громко и быстро выпалил:" А мужской плод называется - фэйх!" Радуясь своей удачной находке по замене запретного неприличного слога, он захохотал, взвизгивая, как маленький чёртик. Вот тебе - и отрок Варфоломей!

     Вдруг, весь "наш" берег маленького пруда замер и все, как по команде, вышли из воды, как "тридцать витязей прекрасных". Вдоль берега, почти по поверхности воды, плыл "хозяином" крупный уж. Вновь прибывшие на пруд отдыхающие в недоумении замерли... Даже местные "мачо" не отваживались нырнуть к ужу, который, как главный воевода осматривал свои водные угодья. Но вот он скрылся и жизнь на "нашем" берегу возобновилась.
    
     Чередование заплывов и загара было в прямой зависимости от надвигающихся и проходящих без осадков предосенних туч. Некоторые экземпляры умудрялись надолго заслонять быстро остывающее вечернее солнце, так как плыли горизонтальными вытянутыми над лесом тёмными длинными "щуками".
    
     Восклики диких пьяно-хохощущих вакханок в "маленьких чёрных платьях" оплеухами сыпались на округу под песню со словами "увези меня скорей". Мужчина отбивался, но "одержимые" тащили его опять в воду, баламутя прибрежную осоку и пугая ужей. Между ними и детьми с "моего" берега было расстояние - в пруд, расстояние - в годы. Этот пример бурного веселья станет для детей заразительным или омерзительным? Или они вовсе этого не услышат и не заметят, увлечённые поисками "жемчуга" и "бриллиантов"? Мои искатели камней вновь подошли ко мне, как будто чувствуя, что было время, когда и мои дети были такими же по возрасту. Я спросила:"А какие металлы вы знаете?" Данила не долго думая многозначительно произнёс:"Платина!" Ну, надо же!
"Золото, серебро..." - важно сказал Елисей. Несмотря на свой тихий нрав, Алина уверенно и весело добавила:"Железо!" "Свинец!" - пришло мне на ум, глядя на тучи. Детям быстро всё надоело и они убежали, тем более, что солнце освободилось от наплывающих облачных "рыб" и вновь грело воду.
    
     Я решила немного поплавать вдоль берега. Ненасытные чайки то и дело кружились над поверхностью пруда, то выше, то ниже, выхватывая из воды маленьких блестящих рыбёшек. Совсем рядом со мной. Так быстро они подлетали, что я невольно даже стала опасаться за свою голову. Вдруг, вот так возьмут, да и клюнут меня в макушку, как это делают иногда вороны. Сомневаюсь, что чайки думают, что можно, а что нельзя делать.
   
      Вдруг, делая очередной заплыв вдоль берега я услышала громкий мужской голос человека лет тридцати пяти, который держал за руку сынишку:"Ой! А скажите, что это за птица такая белая? Ловит рыбу!!!" Мужчина обращался ко всем, кто был на "нашем" берегу. "Действительно, что же это за белая птица такая диковинная с изломом крыла, которая ловит рыбу?" - язвительно произнесла бойкая молодая девушка, бросив свой журнал на траву. Кто-то тусклым голосом сказал:"Это - чайка..." Я присутствовала при озарении, при ярком открытии! Радостный папаша всё твердил своему малышу:"Надо же, это - чайка! Так вот она какая, эта чайка!!!" Все смеялись, смотрели на него, как на клоуна или умственноотсталого детину. Смешно было и мне. Но сейчас я понимаю, что этот человек видно родился и рос в каком-нибудь степном городе, где нет водоёмов, где не гнездятся чайки. Может и есть другие птицы, которых мы не знаем, но не именно чайки. И вот, наконец - чайка! Он знал их название, конечно. И примерно из книг помнил, как они выглядят. Может мечтал увидеть их когда-нибудь в полёте? И в охоте?
    
     Разные моменты нас учат тому, что  очевидное для одних, является открытием и радостью постижения Природы для других! Французы в таких случаях, да и во многих других, применяют своё излюбленное, но не законченное лексически, выражение :"Ca depend!", что обозначает - "это зависит!" Вот, по-моему, легче во всём разобраться и кому-то что-то простить,и не удивляться,  помня, что всё зависит... Зависит от воспитания, устоев семьи, от людей, что были рядом, от местности, где рос. "Два детства - два мира" - любила говорить моя мудрая мама.
     Примеров озарений я могу вспомнить много. Так мы, люди средней полосы, никогда бы не признали снегиря, глядя на пушистую маленькую птичку, однотонной розовой окраски, похожей на махровый пион. Кстати, этому своему средиземноморскому снегирю французы дали название именно в честь цветка пиона. Так наш знакомый, проживший всю жизнь среди пирамидальных тополей Тамбовской области, увидев дуб и жёлуди на этом огромном древнем дереве, всё же сомневался, дуб ли это? Не представлял, что он такой великан! Так я была поражена на Кипре, увидев, что из привычных мне колючих и мясистых листьев алоэ растёт высокая цветоножка с ярко оранжево-алым цветком. "Аленький цветочек из известной сказки, так вот он какой!" - всё причитала я тогда со слезами умиления на глазах!
    
     Но вернёмся к чайкам. Их гнездовья находятся совсем недалеко от пруда, на карьерах и на озёрах посёлка имени Воровского, что в Ногинском районе. Вспомнилось, что когда мой младший сын ехал на машине к нам на новую дачу первый раз, то глядя на указатель "Посёлок им. Воровского", прочёл на скорости - "Посёлок Воровского типа", по образу - посёлок городского типа. Забавно, что порой нам подсказывает наш мозг и память. Ну и грустно, конечно. Переставив ударение с ВорОвского на ВоровскОго, меняется картина и представление о месте.

     Ещё один час на пруду пролетел незаметно. Как там наши воскресные персонажи? Вакх с Вакханками притомились плюхаться и хохотать и уснули. Дети ушли ужинать. появился новый герой - доберман. Он все время бегал по окружности берегов, держа в зубах короткую обгрызанную толстую палку, видно давно принадлежащую только ему одному.
Мокрый, замёрзший, дрожащий, он мелко и тонко выскуливал какие-то звуковые вибрации одной и той же ноты "ля" в минорной тональности. Он бегал всё время, периодически бросаясь в воду за любимой палкой, которую ему кто-нибудь кидал. Две женщины заметили на его ошейнике номер мобильного телефона, высеченный на металлической прикреплённой пластине. Мне тоже стало жаль замученного беготнёй молодого пса:"Давайте позвоним хозяевам собаки!". На моё предложение два молодых человека рассмеялись, а девушка, лениво сняв шляпу, нараспев выдавила из себя:"Хозяйка сама за ней всегда приходит, когда почти стемнеет... Пока светло, собака всё время с участка убегает на пруд играть..." Ах, вот оно что! Набегавшись вволю и наплававшись со своей верной игрушкой, игрун забывал, видно, дорогу на свой участок! А может быть, это своеобразный "театр одного актёра"? Вызвать жалость грустными глазами и скулёжем, чтоб с ним бегали и плавали наперегонки пусть хоть не вечно занятая огородом хозяйка, а чужие добрые люди.
На эти уловки молодого добермана мог купиться только новичок на пруду, кем я и являлась.

     Но оставим нашего хитреца-актёра и посмотрим на окружающих меня людей. Супружеская пара со стажем или престарелые любовники сидели плотно друг к другу на надувных подстилках, совсем как попугаи-неразлучники... Они синхронно поворачивали голову туда, откуда долетал хоть малейший шум. Женщина очищала большую воблу и выдавала своему спутнику мелкие кусочки без косточек, выдавала, заведуя пластиковой тёмной бутылкой воскресного, немного разрешённого ею пива."Только - глоток, холодное! И потом, у тебя хронический панкреатит, холецистит, бронхит! Тебе - нельзя!" - суетно причитала она, тем самым отравляя мужчине глотки вожделенного пива. Он сидел смирно, слушался её. Когда глотки, а он старался, что было силы, делать их покрупнее, достигли определённой "отметки", он почувствовал себя рьяным болельщиком на стадионе. "Ну, давай уже ныряй!!!" - вскрикнул он неожиданно и нервно через весь пруд незнакомому мужчине, который осторожно и поэтапно заходил в воду. "Чо медлишь? Давай уже, ныряй! Смешно смотреть!" - зычно повторил "неразлучник". Заведующая воблой и пивом тщетно пыталась его успокоить словами: "Что ты? Костя? Нехорошо!" Мужчина встал, распрямил спину, собрался с духом и с размаху, как молодой, бросился в воду, показывая своим нырянием "класс". Отчаянное предупреждение -"Костя - радикулит!", так и не было услышано... Костя плыл, набирая обороты.
     Рядом со мной, под небольшим деревцем, хихикнули две хорошеньких молодых женщины. Они что-то весело рассказывали друг другу, пересыпая свои рулады ненормативной хлёсткой лексикой. "А кем ты работаешь?" - спросила одна другую. "Учительницей, блин, начальных, блин, классов!" - ответила ей собеседница. "Ой, бедняжка!" - подумалось мне, - "как же трудно придётся тебе держать себя в ежовых рукавицах перед всем классом без возможности нашпиговывать бранными словами свой речевой поток!" Да, есть люди, которые не идут лёгким путём. Молодая учительница была из их числа!

     Солнце плавно спускалось к вершинам деревьев. Я собиралась уходить с пруда. Как обычно по расписанию на тропинке показались две дамы на велосипедах. Всё лето они приветливо здоровались со мной, каждый раз спрашивая меня: "Как вас зовут?" По-моему совершенно бессмысленно интересоваться тем, что через час или через день забудешь! Дамы ставили маленькие раскладные стульчики и не обращая внимания на кусающих их комаров и слепней, принимались быстро вязать, одна - крючком, другая - спицами. Каждый раз они рассказывали друг другу, да и всему берегу, как одна отдыхала в Тайланде, а другая - на Гоа. И всякий раз  костяк их рассказов обрастал всё новыми подробностями. Им так хотелось... Пусть!

     "Радикулит, радикулит!" - опять донеслось теперь уже с противоположного берега.      "Бухгалтер, бухгалтер!" - подхватывали надоевшую всем двум берегам песню проснувшиеся купальщики.
     "Мефа, Мефа!" - как бы вторя всем, кричала девочка.
     "Чайка, чайка!" - радовался "степной" отец.
     "Золото, золото!" - улюлюкали вернувшиеся с ужина "искатели сокровищ".
     "Гоа, Гоа!" - почти крякали велосепидистки-рукодельницы.
     И лишь мелкие безмолвные юркие стаи рыбок гоняли белую горбушку хлеба, совсем как футболисты мяч по полю стадиона.
 
     Жизнь кипела! Своя воскресная, дачно-прудная жизнь...

                25 августа 2020 года