Такси-5. Как меня убивали

               
               
                Опасная ездка
 
                гл. 1
         
          Поздним апрельским вечером я ехал на своей старенькой бежевой копейке по Загородному проспекту в сторону центра.
Уже стемнело, на улицах зажглись фонари.  Впрочем, от их тусклого жёлтого света видимость не прибавилась, только сильно болели глаза.
          У Витебского вокзала высокий мужичок в чёрной стёганой куртке и запылившихся кирзовых сапогах вышел на дорогу и стал голосовать. Человек был явно не городской, в городе такую одежду не носят. 
         
          Ехавшее передо мной жёлтое такси с шашечками сразу остановилось. Но водитель, переговорив с мужичком, решил его не брать и покатил порожняком. Затем была моя очередь.  Я подрулил к клиенту и остановился.
          -- Командир, до Народной не подвезёшь? – открыв дверцу, обратился ко мне голосующий.
          -- Сколько? – спросил я.
          Он назвал сумму. Меня это устроило. Он сел в машину, мы тронулись. Но не проехали мы и сотню шагов, как он замахал руками.
          -- Шеф, стой! Стой! Остановись!
         
          Оказывается, он увидел на тротуаре своего приятеля. У круглой рекламной тумбы стоял невысокий молодой человек
с сухим обветренным лицом. На нём был длинный серый плащ, в руках белый пакет. Он не голосовал, а просто стоял.
          Обычно, если я кого-то везу, то других пассажиров не беру.  Да и правила это запрещают. Но в тот момент в моей душе царило радостное благодушие. Накануне на стадионе Петровский наш Зенит одержал важную победу над Спартаком. И я, как болельщик, был этому несказанно рад.  Можно сказать, полностью расслабился и разрешил сесть этому приятелю.  Впрочем, одного вести или двоих, мне-то какая разница.  А вот пассажирам прямая выгода. Можно оплатить ездку вскладчину.

          Но этот приятель, если честно, мне сразу не понравился. Особенно его глаза. Выцветшие, бесцветные, ну просто стальные шарики вместо глаз. Да и взгляд у него был какой-то тягостный, злой и колючий; чем-то он мне напоминал взгляды заключённых в Лабытнанги, городе за полярным кругом, где я когда-то бывал.    
          Это меня насторожило. Обычно подозрительных клиентов в целях безопасности я стараюсь не брать.
Деньги деньгами, но, как говорится, жизнь дороже. А здесь почему-то взял. Вот что значит благостное состояние.
Хотя, возможно, это всего лишь моя чрезмерная мнительность…
               
                гл. 2
    
          Перебравшись через мост Александра Невского, мы оказались на правом берегу Невы, а затем, повернув на юг, доехали до пересечения Народной и Большевиков. Всю дорогу клиенты не переставали меня нахваливать за уверенную и спокойную езду. 
          Здесь пассажиры со мной расплатились и попросили их немного подождать. У них тут была назначена встреча. 
Они вышли из машины, оставив на переднем сидении пакет с вещами. Тем самым как бы давая понять, что они мне всецело доверяют.
          Мужички купили в ларьке горячих сосисок, подкрепились, заодно угостили и меня. К концу дня я сильно проголодался, поэтому с удовольствием перекусил.
         
          Прождали мы минут двадцать, постоянно поглядывая на часы, но никто к нам так и не подошёл. Тут они спохватились, вспомнили, что не там стоим. (Мобильники тогда ещё не появились). Они не местные, город знают плохо. Договаривались встретиться у въезда на путепровод Нева, а вот с какой стороны не уточнили. Конечно же их ждут на другом конце виадука.   
          -- Ну это не проблема, -- сказал я.
          Мы переехали путепровод (кольцевой тогда ещё не было) и проехали пост ГАИ, который остался справа. 
А потом очень медленно тащились ещё километра два, внимательно поглядывая на обочину. Но никого из людей вдоль дороги увидеть нам так и не удалось.               
      
          И тут они вдруг попросили остановиться, им надо было отлить. И что странно, пока один выходил, другой непременно оставался в машине, будто меня сторожил. Эх, знал бы я что будет дальше, я бы уже тогда ударил по газам.
          Когда мужики снова сели в машину, они поменялись местами. Теперь со мной сел маленький, тот, что помоложе,
а высокий сел сзади. Здесь-то и наступил момент истины.
      
          Этот маленький вдруг ни с того ни с сего достал заточку с наборной синей рукоятью и приставил её мне в бок так,
чтобы я почувствовал лезвие. А затем откинул сидушку и, положив ноги на торпеду, со злобной улыбочкой признёс:
          -- А вот теперь будешь делать то, что мы тебе скажем! Терпила! Если, конечно, хочешь остаться в живых.
Едем мы в Волховстрой -- 110 километров.  У нас там небольшая разборка. Свернём с Мурманки, поедем по просёлочной дороге. Путь я укажу.
         
          Меня пробил холодный пот. Кровь бросилась в лицо. Задрожали колени.  Я не столько понял, сколько ощутил угрозу своей жизни. Душа ушла в пятки. Я опустил левую руку под сидение (там у меня был газовый баллончик).
          -- Руки на руль! -– тут же крикнул он. -- Руки не опускать! Повторять я не буду. Иначе будешь валяться в канаве с дыркой
в боку. А мы сможем доехать и без тебя.
          -- Не перечь ему, касатик, Серый -- он бешенный, -- добавил тот, что сидел сзади.
          В дальнейшим они перешли на клички. Того, кто сидел сзади, Серый называл Бакланом. Баклан всю дорогу пытался разрядить обстановку, успокаивая своего агрессивного напарника.

                гл. 3
    
         Ещё когда ехали на Народную, мы обсуждали различные марки автомобилей, в частности, мою копейку, её плюсы и минусы. И тут выяснилось, что они не знают назначение ни одного выключателя на панели приборов. Они меня даже спрашивали, как включается вентилятор.  Сегодня, наверное, любой мальчишка это знает. А на щитке приборов если что они и воспринимали, так это показания спидометра.  Остальное для них, как я понял, был тёмный лес. 
         А это значит, что сесть за руль им будет непросто. К тому же у них нет документов. В противном случае они могли бы меня сразу порешить.
         Значит я им всё-таки нужен.  А что, если, заглушив двигатель, попросить их выйти из машины и толкнуть. Такой финт я как-то проделал с одним пьяным верзилой, которому моя голова чем-то напомнила боксёрскую грушу... Но едва ли это прокатит второй раз. Вряд ли они оба одновременно выйдут из машины... Да! Знал бы я в какую переделку попаду!..
Вот что значит попал, так попал!

         Пришлось проявить своё актёрское мастерство.  Прикинувшись этаким простачком, я в разговоре попытался их убедить, что деньги для меня -- это всё, и стал упрашивать их компенсировать мне хотя бы бензин. Серый пообещал заплатить.
         Тут я вспомнил, что последняя электричка на Волхов идёт из города в 21-30. Я не раз на ней ездил к своей тётке на дачу. Но на электричку они явно опоздали.  Да и вокзалы они скорее всего перепутали. Им надо было ехать на Московский, а не на Витебский.  К тому же ездка в Ленобласть на такси стоит недёшево.  Нужно ещё оплачивать обратный путь. А судя по всему денег у них на это не было. Когда они расплачивались со мной на Народной в их бумажниках уже оставалась какая-то мелочь. Теперь понятно, почему все свои проблемы они стали решать с помощью заточки.
   
        Датчик уровня топлива у меня барахлил и всё время показывал количество бензина в баке меньше, чем это было на самом деле. Приходилось измерять уровень обычной деревянной палочкой. Я его давно хотел заменить, но, славу богу, что этого
не сделал. К тому же, как я уже упоминал, они совершенно не разбирались в показаниях приборов.
      
        И тогда я решил взять их на пушку.  Хотя у меня было двадцать литров, я им сообщил, что бензина осталось не больше десяти. Так что до Волховстроя по просёлку мы не доедем. Мой старый Жигуль жрёт 13 литров на сто километров, и это только по асфальту. Придётся где-то заправляться. А это только на Мурманке. «Я тут в одной деревне заправился 76-ым и сразу заглох», -- сказал я.
        А тут ещё и Баклан добавил, что из-за весенней распутицы просёлочную дорогу за Разметелево так сильно размыло,
что мы там просто застрянем.
      
        -- А если ГАИ остановит? – спросил Серый.
        -- У нас одностороннее движение, -- ответил Баклан. – А с правой стороны до заправки постов ГАИ нет. 
Заправимся, а там можно и съехать на просёлок.
        Серому, а он тут был за главного, ничего не оставалось, как согласиться.
«Ну, славу богу! -- подумал я, -- хоть поедем по Мурманке».
        Перед тем как тронуться, Серый попросил меня пристегнуться. В то время я не пользовался ремнями безопасности,
они сковывали мои движения.  Но им это было на руку.
        -- Правила нельзя нарушать, -- оскалив зубы, улыбнулся Серый.
      
                гл. 4
 
        Между тем уже наступила ночь, накрапывал мелкий липкий дождик. И когда луна скрылась за тучами и дождик усилился, ничего не оставалось, как включить щётки.
        С обеих сторон дорогу обрамляла тёмная стена леса.  Встречная дорога лишь изредка мелькала за деревьями,
что облегчало работу водителей, особенно ночью, -- встречные машины практически не слепили глаза. 
        По обрывочным фразам своих «пассажиров» я понял, что они отбывали срок в колонии-поселении. Не знаю, по какой причине их оттуда выпустили, но через двое суток они должны были снова вернуться обратно. 
        К этому времени им нужно было, кровь из носу, разобраться с каким-то свидетелем, чтобы он не смог выступить в суде.  «Один уже в Обводном плавает», -- проговорился Баклан.

        Серый вёл себя предельно нагло и агрессивно. Как говорят таксисты, наезжал. Пытался меня запугать, сломив волю
к сопротивлению.
        -- Почему так медленно едем? – постоянно цеплялся он. -– Ну-ка, поддай газку!
        -- Ты как держишь руль! Тебя что не учили, гондон штопаный! -– хватая меня за руку, канючил он.
        При этом Баклан, сидящей на заднем сидении, играл роль доброго следователя:
        -- Не мешай парню ехать, братан! Что ты его дёргаешь? От дороги отвлекаешь.
    
        «Может притормозить и выскочить, -- подумал я. –- Но ключ зажигания вытащить не успею. А с ключом они спокойно уедут, прирезав меня на прощание.  Да и быстро выпрыгнуть не получиться, нужно переступить порог и вытащить вторую ногу из-под руля…
        Спокойно! Не надо дёргаться. Нужно ждать свой шанс. Может быть, когда хотя бы один из них выйдет из машины.
В крайнем случае я не буду для них беспомощным агнцем на заклании.  На мосту через Волхов можно попробовать,
сбив ограждение, улететь в реку».
 
        И тут меня посетили грустные мысли. Вот так уйду из жизни, и кто обо мне вспомнит? Мать? Ну разве что мать.
А я у неё уже месяц, кстати, как не был. Обещал купить бананы, да так и забыл. Совсем замотался.
        Вспомнил я также свою подружку, библиотекаршу Людку. Мы с ней живём уже третий год.  Ну почему я прошлым летом не уговорил её оставить ребёнка?  Хоть бы род свой продолжил.  А так ничего от меня не останется на этой земле... 
      
        Появившаяся откуда-то сзади, нас стала обгонять милицейская «Нива» без проблесковых маячков. Но не успел я даже
что-то сообразить, как почувствовал под своими рёбрами заточку: «Даже не думай!» -- пригрозил мне Серый.
        Он всё время сидел ко мне вполоборота и не сводил с меня своих злых стальных глаз.
               
                гл. 5
      
          И тут им вдруг захотелось музыки. Обычное радио их почему-то не устраивало, даже Европа плюс. А в то время это была самая популярная радиостанция. Они хотели блатняк.  «Пассажиры» передали мне свою кассету. Я вставил её в магнитолу и включил звук.
          
               «Сижу на нарах, как король на именинах,
                И пайку "чёрного" мечтаю получить.
               "Сидю-глядю" в окно, теперь мне всё равно,
                Решил я факел своей жизни потушить…»

          Сам Серый в это время ритмично постукивал ладонями по торпеде и притоптывал ногами.
А Баклан так отплясывал на заднем сиденье, что чуть не проломил мой полусгнивший пол.
         
               «Мне девки ноги целовали, как шальные,
                Одной вдове помог пропить я отчий дом.
                А мой нахальный смех всегда имел успех,
                Но раскололась моя юность, как орех!..»
    
           Но больше всего их растрогала песня про зону. Так растрогала, что у них даже сбилось дыхание.

                «Это было весною, зеленеющим маем,
                Когда тундра проснулась, развернулась ковром.
                Мы бежали с тобою, завалив вертухая,
                Мы рванули из зоны - покати нас шаром.

                По тундре, по железной дороге,
                Где мчится поезд "Воркута-Ленинград".

           Как же они её жалобно тянули, как протяжно голосили, закатывая глаза вверх. Я сам, глядя на них, тоже чуть
не растрогался. А что тут удивительного? Я вспомнил телепередачу про афганских моджахедов, которые плакали
на просмотре индийских фильмов.

                Дождик капал на рыло и на дуло нагана,
                Лай овчарок все ближе, автоматы стучат.
                Эта тундра без края, эти редкие ели,
                Этот день бесконечный - ног не чуя, бредем.

                По тундре, по железной дороге,
                Где мчится поезд "Воркута-Ленинград".
                https://www.youtube.com/watch?v=d5pj1KVZ0pQ

            Вскоре им надоело слушать свою кассету, и они перешли на Ретро FM.
      
            «Мои пассажиры» не знали, что километров через 30 от Народной улицы будет ещё один пост ГАИ на встречке.
Как раз в том месте, где разрешён разворот.  Его совсем недавно построили. Я ездил по Мурманке три дня назад, так что был

в курсе. Они же из Волхова до Питера в последний раз добирались на электричке и про этот пост ещё не знали.
            
            Ну вот и заветный поворот дороги. Где-то за ним должен быть пост.  Гулко стучало сердце.  Запотели ладони.
Спазмы сдавили горло. Я невольно сглотнул. «Это мой последний шанс!» -- мелькнуло в голове.  Добавив громкость на магнитоле, я нажал на газ.
            Моя старая копейка больше 100 километров выжать не могла. Я шёл почти на предельной скорости.
Я шёл ва-банк, но у меня не было другого выхода.
            
            Наконец-то слева из-за деревьев показалась светлое двухэтажное строение из серого кирпича. Это и был пост ГАИ. 
            И тут мне чуть-чуть повезло.  Серый на какое-то мгновение отвлёкся, он крутил ручку на магнитоле, выискивая какую-то станцию.
            Я ускорился и быстро достиг разрыва в отбойнике. Но тут и Баклан заметил пост.
            -- Серый, смотри!.. Смотри слева! –- закричал он.
            Когда Серый увидел милицейский пост, он направил заточку прямо мне в бок.  Медлить больше нельзя. 
«Эх, была не была!»
               
                гл. 6

        Пришлось идти на рискованный манёвр. Чуть-чуть притормозив, я резко крутанул руль влево.  Как говорят лётчики, заложил крутой вираж. Машина вошла в поворот юзом и чуть не перевернулась…
    
        Как-то в автошколе я забыл погасить скорость перед поворотом. А когда стал тормозить, уже войдя в поворот, машина сорвалась в занос, я потерял управление над автомобилем и меня вынесло в кювет.
        Конечно, мне за это досталось от инструктора, но он же мне и показал, как с помощью дрифта надо выходить из подобных ситуаций. Другими словами, он показал, как неуправляемый занос превратить в управляемый, при прохождении поворота
на максимальной скорости.
       
        … Мы выехали на просторную площадку перед супермаркетом.  Он сел за руль, разогнался, переключился
на пониженную передачу, увеличив обороты двигателя, а затем выжал сцепление и резко повернул руль влево, внутрь поворота. В тот же момент он сильно дёрнул ручник, ослабив сцепление задних колёс с асфальтом. Машина пошла в занос. После чего он поддал газку и, освободив сцепление, повернул руль вправо. И машина плавно, скользя колёсами
по асфальту, совершила поворот.
         
         Я немного потренировался и вскоре освоил этот манёвр. И честно признаюсь, мне это не раз пригодилось в жизни.
Вот и сейчас, только благодаря дрифту, я целым и невредимым выкатился на встречку, развернувшись на 180 градусов.
Визг колёс и рёв двигателя слились в один жуткий протяжный вой… 
         
         Во время дрифта Серый попытался нанести мне удар заточкой, но законы физики были не на его стороне. Центробежная сила на повороте намертво прижала его к дверце. Сил у него хватило только на то, чтобы продырявить мне куртку.
         Но высокая скорость таила в себе большую опасность -- меня неумолимо несло к обочине. Заблокированные колёса лишили меня возможности маневрировать. (АБС на копейке не было). Пришлось, применить импульсное торможение,
что позволило вернуть контроль за машиной и погасить скорость.
    
         А перед самым постом ГАИ, чтобы не врезаться в здание, я резко ударил по тормозам, чуть не сбив стоящего у поста гаишника.
        Морда машины нырнула вниз. Послышался стук юбки об асфальт. Запахло горелой резиной, от колёс пошёл дым.
Фонарь с шашечками слетел с крыши и, ударившись об асфальт, с громким звоном разлетелся на куски. Машина заглохла.
        От таких перегрузок не пристёгнутый Баклан влетел в моё сиденье, а нас с Серым отбросило вперёд.
Вот когда пригодились ремни безопасности!
        От неожиданности Серый даже выронил заточку, но тут же нагнулся и поднял её с полика. По времени, наверно, прошла одна секунда. Но для меня эта секунда была ценою в жизнь.
        За это мгновение я успел отстегнуть ремень безопасности, вырвать ключи из замка зажигания правой рукой, а левой приоткрыть дверцу и вывалился как куль с мукой на асфальт, прямо под ноги гаишнику, стоящему с автоматом
и в бронежилете.      
      
        Другой страж закона сидел в «будке» и сквозь широкое панорамное стекло наблюдал за происходящим.
От моего дрифта у обоих гаишников глаза полезли на лоб. Тот, которого я чуть не сбил, схватил меня за воротник куртки.
        -- С головой-то всё в порядке! -– закричал он.
        -- Они с заточкой!.. Угрожали убить! -– как резаный заорал я, показывая рукой на машину.
        Служивый отпустил меня и направил автомат на «моих пассажиров».
        Тут выскочил из «будки» второй гаишник и помог первому вытащить мужиков из машины. Их положили лицом на асфальт, обыскали, и надели на них наручники.
      
         Злополучную заточку с наборной синей ручкой они успели выкинуть в кусты. Но я её быстро нашёл и отдал своим спасителям.    
         Затем задержанным разрешили встать. Только тут я по-настоящему разглядел своих клиентов. На них была поношенная не первой свежести одежда. Какие же они были щупленькие и тщедушные.  Да один на один, я бы любого из них запросто уложил.
         От досады, что так глупо попались, они скривили лица и кусали губы, в бессильной злобе поглядывая в мою сторону.
         
         Удостоверения личности при себе ни у кого из них не оказалось. Правда, в кармане Серого нашли справку из мест заключения, где было указано, что осуждённому исправительной колонии разрешён выезд за пределы исправительного учреждения сроком на трое суток в связи со смертью матери.
         Служивые записали мои личные данные, составили протокол и попросили меня поставить свою подпись;
а заодно указать, что материального ущерба я не понёс.
 (Серый даже вернул мне деньги за потраченный бензин, как и обещал. Какое великодушие!).
       
         -- А что им грозит? – поинтересовался я у гаишников.
         -- Им могут изменить режим заключения на более строгий. –- сказал один из них. -- Из колонии-поселения перевести в колонию общего пользования.
         -- Но если они и останутся в своей колонии, то им не позавидуешь, -- добавил другой. -- Администрация заведения после этого случая может ужесточить режим. Ограничить выезд за пределы исправительного учреждения для всех заключённых, попросту отменив, скажем, отпуска.  Так что не трудно догадаться, что их ждёт в родном коллективе.               
       
          Через некоторое время я сел в свои многострадальные жигули и покатил обратно в Питер. За путепроводом Нева я увидел голосующую женщину с ребёнком. Обычно таких пассажиров я всегда охотно беру. Но на этот раз я вместо педали тормоза почему-то нажал на газ. 

                0.3. 2021 год. СПб.

http://proza.ru/2019/09/03/140