Треугольник - Главы- 7, 8, 9

Глава 7. Бал Теней. 

Падение Графа. 

Две недели без неё. 

Замок, некогда сиявший холодным величием, теперь погружён в полумрак. Шторы затянуты наглухо, канделябры опрокинуты, восковые потёки застыли на мраморном полу, как кровавые слёзы. В главном зале — разгром. Пустые бутылки элитного вина валяются среди клочьев портьер, на паркете — следы босых ног и разбросанная одежда. 

Влад сидит на троне. Босой. В чёрных брюках, расстёгнутых у горла. Грудь — в свежих царапинах, будто он дрался с невидимым врагом. В пальцах — бокал с коньяком, который он не пьёт, а разглядывает, как яд. 

В дверях появляется Марта. Руки на бёдрах, в глазах — усталость и ярость. 

— Ну что, повелитель тьмы, доволен своим падением?

Влад медленно поднимает взгляд. Глаза — пустые. 

— Уходи, Марта. 

Из тени выходит Янус Зверь. Его кроваво-красный камзол режет полумрак. 

— О нет, мы не уйдём. Потому что это уже не смешно. 

Влад швыряет бокал в стену. Хрусталь разлетается, как его последние остатки самообладания. 

— Что вам от меня нужно?!

Марта подходит вплотную, хватает его за подбородок, заставляя смотреть в глаза. 

— Очнись. Ты уничтожаешь себя из-за гордыни.

Пауза. Влад дрожит, но не отталкивает её. 

Янус Зверь неожиданно серьёзен: 

— Она уйдёт навсегда, Влад. И тогда… ты сломаешься окончательно. 

Влад закрывает глаза. Впервые за эти недели — не гнев. Только боль. 

Возвращение Холодного Пламени. 

Бальный зал. Имперский приём, который устроили против его воли — чтобы сохранить видимость порядка. Гости в масках, шепчущиеся за спинами. 

Внезапно — тишина. 

Двери распахиваются. 

На пороге — "Холодное Пламя". 

Серебряное платье, сотканное из лунного света. Волосы — белые, как снег. Полумаска скрывает лицо, но не глаза — они горят холодным огнём. 

Гости ахают: 

— Это же… Она… 

Влад замер. Пальцы впиваются в подлокотники трона. 

Холодное Пламя делает шаг вперёд. Её голос — звенящий лёд: 

— Здравствуй, Влад. 

Марта и Янус переглядываются — они не звали её. Кто-то подстроил этот спектакль. 

Влад встаёт. Голос низкий, но слышный каждому: 

— Ты мертва.

Холодное Пламя смеётся — звук, как треск льда: 

— Нет. Я просто ждала. 

Она идёт вперёд. Гости расступаются, как перед призраком. 

Появление Моники. 

Вторые двери — с грохотом. 

Входит Моника. 

Алое платье, как кровь на снегу. Волосы распущены, губы — яркие, почти кровавые. Рядом — Борон, высокий, статный, в чёрном мундире. Его рука лежит на её спине — слишком фамильярно. 

Зал замирает. 

Влад не дышит. 

Холодное Пламя оборачивается, холодная улыбка: 

— О… новая игрушка? 

Моника проходит мимо, даже не взглянув. 

— Простите, я не разговариваю с призраками. 

Борон ухмыляется. Холодное Пламя бледнеет. 

Влад не сводит с Моники горящего взгляда: 

— Ты… пришла. 

Моника наконец смотрит на него. Глаза — лёд и сталь. 

— Да. Чтобы посмотреть, как ты сгораешь.

Янус Зверь смеётся в толпе. Марта закатывает глаза. 

Исповедь Призрака. 

Холодное Пламя подходит к Владу. Её дыхание — морозное облако. 

— Ты ведь так и не простил меня… за то, что я полюбила другого. 

Влад резко бросает бокал. Хрусталь разбивается о колонну. 

— Я убил его. И должен был убить тебя.

Гости замерли. 

Холодное Пламя шепчет, только для него: 

— Но не смог. Потому что в глубине души ты знал — я не предавала тебя. Я просто… перестала бояться. 

Его глаза вспыхивают жёлтым. Она улыбается — лезвием. 

— О-о, так оно всё ещё там? Как мило…

Влад хватает её за запястье. Голос рвётся: 

— ЗАТКНИСЬ. Ты не знаешь, о чём говоришь. 

Она не пытается вырваться. 

— Знаю. Ты испугался, что если я ушла от тебя к простому смертному… то и другие увидят: ты не бог. А просто человек… с грязным секретом. 

Он дышит тяжело. 

Холодное Пламя вырывает руку, отступает. 

— Моника — не я. Она сломает тебя по-настоящему… если ты не сломаешься сам.

И растворяется в толпе. 

Ревность и Признание. 

Борон ведёт Монику к танцполу. Его рука слишком низко на её талии. 

Влад не выдерживает. 

— Моника.

Она останавливается, но не оборачивается. 

— Ты правда… выбрала его? 

Моника медленно поворачивается. В глазах — вызов. 

— А у тебя есть что сказать?

Зал замер. 

Влад срывается: 

— Я люблю тебя! Чёрт возьми, я люблю тебя каждой клеткой, каждой каплей крови! Ты думаешь, это слабость?! Нет! Это единственное, что делает меня живым!

Тишина. 

Аплодисменты Януса Зверя. 

— Наконец-то! 

Моника смотрит на Влада. Уголки губ дрожат. 

— …Я больше не хочу тебя любить. 

Последний Выбор.

Влад шагает вперёд. 

— Ты… не веришь мне? 

Моника поднимает подбородок. 

— Я верила. Слишком долго.

Борон ехидно ухмыляется. Влад не сводит глаз с его руки. 

— Сними с неё руку. 

Борон не двигается. 

Моника резко отстраняется от него. 

— Ты не имеешь права приказывать, кому меня касаться. Ты отказался от этого права.

Влад бледнеет. 

— Что ты хочешь?! Крови? Публичного унижения? Я стою перед тобой и кричу, что люблю тебя! Что ещё?!

Моника смотрит на него. Улыбается — без тепла. 

— Любовь — это не слова. Это выбор. А ты… 

Она обводит взглядом зал, разгром, пьяных гостей. 

— Ты выбрал это.

Влад закрывает глаза. 

— Тогда уходи.

Моника кивает. Разворачивается. Идёт к выходу — одна. 

Конец. 

Холодное Пламя насмешливо: 

— Ну что, граф? Потерял обеих?

Влад медленно поворачивается к ней. Его глаза — полностью жёлтые. 

— Ты ошиблась. 

Вспышка тьмы — и он уже перед Моникой, хватает её за руку. 

— Нет.

Моника бьёт его пощёчину. 

— Прощай, Влад. 

И уходит. Навсегда. 

Влад стоит. Зал в ужасе. 

Янус Зверь смотрит на него — и понимает. 

Всё кончено.

Глава 8. Последний Рубеж.

Бальный зал. Гробовая тишина, нарушаемая только треском догорающих свечей. Моника замерла у выхода, её спина — прямая, плечи — напряжены. Влад, забыв о многовековых условностях, делает шаг вперёд. Его голос, обычно бархатный и контролируемый, теперь звучит хрипло, как скрип ржавых петель. 

— Ты думаешь, это просто слова?! — он рычит, и гости невольно отшатываются. — Что я бросил бы их на ветер, как все эти ничтожества?! 

Его рука резким жестом указывает на толпу. Янус Зверь перестаёт ухмыляться — он никогда не видел Влада таким. 

— Я разрушал королевства ради одной твоей улыбки! Терзал души, лишь бы услышать твой смех! 

Капитуляция. 

Холодное Пламя застывает, её серебряные ресницы приподнимаются в удивлении. Влад шаг за шагом приближается к Монике. 

— Ты презираешь меня за слабость? Хорошо.

Он падает на одно колено, разрывая воротник рубахи. Швы рвутся с неприличным звуком. 

— Вот он — твой побеждённый король. Возьми всё, что осталось! 

Моника медленно поворачивается. В её глазах — не триумф, а страшная решимость. Щелчок клатча звучит, как выстрел. 

Она достаёт... 

...чёрный кожаный ошейник с серебряной пряжкой. Буква "М" сверкает при свете люстр. 

Галерея ахает. Борон бледнеет. Марта роняет бокал. 

— Ты точно готов стать моим? — её голос тих, но режет, как лезвие. — Не графом. Не повелителем. Просто — моим. 

Исповедь.

Влад застывает. Его взгляд прикован к ошейнику. В глазах — буря. Губы дрожат. Он не может заставить себя протянуть руку. 

— Я... не могу. 

Моника не моргает. Но в её глазах — трещина. 

— Почему? 

Он встаёт. Его тело напряжено, как у зверя перед прыжком. 

— Не потому, что не хочу, — голос низкий, горячий. — Боже, ты знаешь, как я хочу. Но если я надену это... 

Палец касается ошейника. 

— ...я перестану быть собой. А ты... ты разлюбишь того, кого сломала. 

Разрыв. 

Моника сжимает ошейник. Её дыхание учащённое. 

— Ты ошибаешься. Я не хочу сломать тебя. Я хочу, чтобы ты выбрал меня сам. Добровольно. 

Влад закрывает глаза. Веки дрожат. 

— Я выбираю тебя. Каждую секунду. Каждым вздохом. Но это... — он смотрит на ошейник. — Это не символ любви. Это — поражение.

Моника отступает на шаг. Её губы белые от напряжения. 

— Тогда прощай, Влад. 

Катастрофа.

Она поворачивается. В этот момент Холодное Пламя смеётся — звонко, безумно. 

— Какая жалость! Он предпочёл смерть рабству! 

Влад взрывается. Его рука впивается в запястье Моники. Он тянет её к себе, вплотную. Голос рвётся от ярости и боли: 

— Ты ошибаешься! Я предпочёл смерть позору! Но если ты... если ты уйдёшь... — голос ломается. — Это будет хуже смерти! 

Моника смотрит ему в глаза. Молча. Потом резко отрывает его руку. 

— Тогда найди способ доказать это без унижений. 

Она бросает ошейник на пол. Поворачивается. Уходит. 

Влад не двигается. Ошейник лежит между ними, как пропасть. 

Холодное Пламя исчезает, оставив после себя лишь лёгкий иней на полу. 

Янус Зверь подходит, поднимает ошейник, вертит в руках. 

— Ну что, Топ? — его голос неожиданно серьёзен. — Теперь ты действительно один. 

Влад не отвечает. Его глаза — пустые. 

Где-то вдали хлопает дверь. 

Глава 9. Разлом.

Кабинет Влада – Падение Короля 

Тьма. Густая, вязкая, как деготь. Тяжелые дубовые двери заперты на массивные засовы, будто он пытался запереть не комнату, а самого себя. Окна плотно зашторены – ни одной щели для дневного света. 

Кабинет, некогда безупречный, теперь – поле битвы. Опрокинутый стол, словно поверженный противник. Документы, разорванные в бешенстве, белеют на ковре, как кости после пиршества стервятников. Осколки хрустального графина впились в персидские узоры, сверкая в темноте осколками былого величия. 

Влад сидит на полу, прислонившись к стене. Колени подтянуты к груди – поза раненого зверя. Его безупречный камзол расстегнут, обнажая бледную кожу со старыми шрамами. Волосы, всегда уложенные с холодной точностью, теперь спадают на лоб беспорядочными прядями. В пальцах – пустая бутылка дорогого виски. Стекло трещит под давлением, вот-вот разлетится. 

Внутренний монолог Влада:
Она ушла. По-настоящему. Не как Холодное Пламя – не оставив надежды в виде ледяного поцелуя или двусмысленной угрозы. Она посмотрела мне в глаза... и отвергла. Видела все – и все равно ушла.

Он швыряет бутылку в камин. Стекло разбивается с грохотом, но огонь не вспыхивает – лишь пыль пепла вздымается в ответ. 

Влад хрипло, вслух: 
— Трус. 

Его руки дрожат. Не от ярости – от пустоты. Он впервые за триста лет чувствует абсолютное поражение. 

Стук в дверь. Тяжелый, настойчивый. 

Голос Януса Зверя непривычно жесткий:
— Влад. Открой. Или я вышибу эту дверь вместе с косяками. 

Влад не отвечает. Прижимает ладони к глазам – горячо. Он думал, что забыл, как это – стыдиться себя. 

Гостиничный номер Моники – Ярость и Слезы. 

"Черный Лебедь". Номер залит лунным светом – холодным, как взгляд Холодного Пламени. 

Моника стоит у окна, сжимая в руках старый дорожный саквояж. В нем – жалкие остатки ее жизни: пара платьев, потрепанная книга стихов, пачка писем Влада, которые она так и не смогла выбросить, хоть и клялась себе тысячу раз. 

Моника шепчет в пустоту: 
— Дура. 

Ее отражение в стекле искажено – губы подрагивают, глаза красные, но слез нет**. Она выжгла их за эти две недели. 

Стук в дверь. 

Голос Борона натянуто-мягкий:
— Моника? Мне нужно с тобой поговорить. 

Она не отвечает. Поворачивается к двери медленно, словно во сне. Взгляд – остекленелый. В руке неожиданно оказывается кинжал – подарок Леона "на всякий случай". 

Моника тихо, но четко: 
— Иди к черту, Борон. 

За дверью – пауза. Потом – тихий смех, словно он именно этого и ждал. Шаги, удаляющиеся по коридору. 

Она роняет кинжал, падает на кровать лицом в подушку. Впервые за годы – разрешает себе завыть. Но звука нет. Только беззвучные рыдания, от которых сводит челюсть и болит горло. 

Внутренний монолог Моники: 
"Почему так больно? Я же знала, чем это кончится. Знала с первого дня... с первой его улыбки, с первого взгляда, в котором читалось: 'Ты – временная'. Но все равно... все равно..."

За окном – ночная бабочка, белая, как призрак. Бьется о стекло, будто просится внутрь. Моника смотрит на нее, потом резко распахивает окно. Ледяной ветер врывается в комнату, заставляя вздрогнуть. Бабочка взмывает в темноту – свободная. 

Непредсказуемый поворот: Тени сходятся

Где-то в городе. Старый мост, почерневший от времени. 

Холодное Пламя стоит у перил, ее серебристый плащ развевается, как знамя. Перед ней – Борон, лицо искажено настоящей злобой, без привычной маски насмешки. 

Борон (шипит): 
— Ты обещала, что он сломается! 

Холодное Пламя (ледяным тоном):
— Он уже сломан. А ты... всего лишь пешка, которой слишком много позволили. 

Ее рука касается его груди – легко, почти нежно. Лед ползет по его одежде, трещит, сковывает. Борон даже крикнуть не успевает – превращается в ледяную статую, глаза еще полные недоумения. 

Холодное Пламя поворачивается к тени за мостом: 
— Готовься. Она скоро придет. 

В ответ – тихий смех. Знакомый. Слишком знакомый...