de omnibus dubitandum 119. 15

ЧАСТЬ СТО ДЕВЯТНАДЦАТАЯ (1918)

Глава 119.15. СОЮЗ ЗАЩИТЫ УЧРЕДИТЕЛЬНОГО СОБРАНИЯ…

    Независимое рабочее движение после прихода большевиков к власти и попытки рабочих отстоять свои экономические интересы, гражданские и политические права в годы «военного коммунизма» и НЭПа были долгое время темой запретной для отечественных историков.

    В государственных и партийных архивах документы по этой теме скрывались до начала 1990-х гг. в секретных фондах либо имели ограниченный доступ и выдавались очень редко и лишь узкому кругу историков с репутацией выдержанных членов КПСС. Большинству отечественных исследователей эти исторические документы были совершенно недоступны.

    Ранее изданные сборники архивных документов о рабочих Петрограда — Ленинграда освещали их участие в национализации промышленности, ее восстановлении после разрухи, вызванной революцией и Гражданской войной, в индустриализации и организуемом ВКП(б) социалистическом соревновании {Национализация промышленности и организация социалистического производства в Петрограде (1917-1920 гг.). Документы и материалы / Сост. М.В. Киселева, А.Я. Старикова. Л., 1958. Т. 1; 1960. Т. 2; Коммунисты Ленинграда в борьбе за выполнение решений партии по индустриализации страны (1926-1929 гг.). Сб. документов и материалов / Сост. А.В. Кузнецов, В.И. Никифорова, Л.С. Чиликина. Л., 1960; Социалистическое соревнование на предприятиях Ленинграда в годы первой пятилетки (1928-1932 гг.). Сб. документов и материалов / Сост. А.Е. Белинская, С.А. Богуславская, А.С. Дубин, О.В. Пруссак, В.И. Старцев. Л., 1961 и др.}. Авторы защищали кандидатские и докторские, становились профессорами, доцентами и кандидатами наук... Картина жизни и деятельности рабочих в этих книгах из-за идеологически одностороннего подбора документов оказывалась сознательно продвинутой ложью. Такое совершенство обмана доступно относительно немногим, но среди тех, кто владеет им, харизматичные политики, проповедники, профессиональные продавцы, игроки в покер и МОШЕННИКИ. Эти люди, применяют особые психологические уловки, чтобы максимально быстро убедить жертву, в данном случае нас с вами в своей искренности вплоть до того, что основная масса людей полностью доверилась им, этим незнакомцам. Люди, владеющие этими навыками, обладают собственными отработанными техниками, позволяющими им контролировать своё невербальное поведение и общаться одновременно на подсознательном и речевом уровне.

    В советской историографии независимое рабочее движение после октября 1917 г. замалчивалось или изображалось как проявление подрывной деятельности политически враждебных сил. Начиная с двадцатых годов утверждалось, что между рабочим классом и советской властью нет и быть не может никаких принципиальных расхождений {Вардин Ил. Революция и меньшевизм. М.; Л., 1925. С. 142. О И.В. Мгеладзе (Вардине) см. док. 23, коммент. 6}.

    Соответственно этой установке освещалась дискуссия о наших беззубых профсоюзах — об их надуманной независимости и огосударствлении, не были и не могли быть вскрыты связи между забастовками и политическими дискуссиями, жизненным уровнем и настроениями рабочих.

    Сознательные политические и экономические выступления рабочих выглядели в работах советских историков как спровоцированные врагами режима большевиков среди политически неразвитой части пролетариата {Голинков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1986. Кн. 1, 2; Подболотов П.А, Спирин Л.М. Крах меньшевизма в Советской России. Л., 1988; и др.}.

    Мало кому доступны были зарубежные издания: сборник материалов российской прессы 1918 г. «Народное сопротивление коммунизму в России. Независимое рабочее движение в 1918 г.» (Париж, 1981), который издал историк М.С. Бернштам в серии «Исследования новейшей русской истории» под общей редакцией А.И. Солженицына, воспоминания и исследования эмигрантов-меньшевиков о рабочем движении в Советской России {Дан Ф.И. Два года скитаний. Берлин, 1921; Аронсон Григорий. Россия в эпоху революции. Исторические этюды и мемуары. Н.-Й., 1966; Гарей П.А. Профессиональные союзы в России в первые годы революции (1917-1921). Н.-Й., 1981; Garvi Peter. Zapiski sotsial demokrata (1906-1921)// Russian Archival Series. № 1. Russian Institute Columbia University / Ed. Leopold Haimson. Newtonville, 1982; The Making of Three Russian Revolutionaries: Voices from the Menshevik past / Eds. Leopold Haimson, Ziva Galili, Richard Wortman. Cambridge; Paris, 1987; Меньшевики: Б. Сапир, Ю. Денике, Б. Николаевский, Л. Ланде, Д. Далин, Е. Ананьин, Р. Абрамович / Сост. Ю.Г. Фельштинский. Бенсон, 1988; Меньшевики после Октябрьской революции. Сборник статей и воспоминаний Б. Николаевского, С. Волина, Г. Аронсона / Редактор-составитель Ю.Г. Фельштинский. Бенсон, 1990 и др.}, работы историков Леопольда Хаймсона, Уильяма Розенберга, Стивена Смита, Дэвида Манделя и др. {Haimson L. The Mensheviks: from the Revolution of 1917 to the Second World War. Chicago, 1963; Rosenberg W.G. Russian Labor and Bolshevik Power after October//Slavic Review. 1985. № 2. P. 213-238, 251-256; Smith S.A. Red Petrograd: Revolution in the Factories 1917-1918. Cambridge, 1983; Mandel D. Petrograd Workers and the Soviet Seisure of Power. N.Y., 1984 etc.}.

    О забастовках (волынках) рабочих Петрограда — Ленинграда упоминалось в советских изданиях до середины тридцатых годов {Яковлева К. Забастовки фабрично-заводских рабочих г. Петрограда за первую четверть 1919 г.// Материалы по статистике труда. Пг., 1919. Вып. 5. С. 53-54; Наемный труд в России и на Западе за 1913-1925 гг. М., 1927. 4.1. Наемный труд в России. С. 149-158 и др.}.

    Задуманный М. Горьким проект многотомной «Истории фабрик и заводов» был нацелен воспитывать на исторических материалах новых рабочих, развивать их революционное самосознание и разоблачать деятельность «открытой и замаскированной контрреволюции: кадетов, эсеров, меньшевиков, троцкистов, вредителей, а также случаи рабочей "волынки"; и ее подстрекателей». Большинство рукописей этой серии не увидели свет, а ряд авторов, обвиненных в объективизме и политических ошибках, репрессированы. В январе 1938 г. сотрудники НКВД опечатали архив закрытой редакции {См.: А.М. Горький и создание истории фабрик и заводов. Сб. документов и материалов в помощь работающим над историей фабрик и заводов СССР. М., 1959. С. 38, 42, 56; Журавлев С.В. Феномен «Истории фабрик и заводов: горьковское начинание в контексте эпохи 1930-х годов». М., 1997}.

    Позднее, в условиях жесткой цензуры, забастовки, как правило, замалчивались. Например, о мартовской волынке 1919 г. сказано в брошюре по истории завода «Треугольник» 1927 г. и ни слова — в объемистой книге 1978 г. по истории того же завода {«Красный Треугольник» на путях Октября. Из истории рабочего движения на заводе. Л., 1927. С. 21; Стрельцова А.Л. «Красный Треугольник». Л., 1978. С. 67-68}. Это яркий пример нашей истогической науки... Забастовки питерцев в феврале - марте 1921 г. интерпретировались как результат «деклассирования и засорения рядов пролетариата чуждыми элементами» {Шкаратан О.И. Проблемы социальной структуры рабочего класса СССР (историко-социологическое исследование). М., 1970. С. 256} либо как беспорядки, которые устроили «чуждые и контрреволюционные элементы, прежде всего перекрасившиеся в беспартийных эсеры и меньшевики», подбившие рабочих «на выдвижение невыполнимых требований к Советской власти, на поддержку кронштадтских мятежников». Волынка закройщиков фабрики «Скороход» в апреле 1929 г. объяснялась советскими историками как «отсталые настроения части рабочих», поддержанные «сторонниками правых уклонистов» (т.е. последователями А.И. Рыкова, Н.И. Бухарина, М.П. Томского и др.), а волынка парусинового отдела в июне 1929 г. — как инцидент, спровоцированный бывшим царским офицером, «который к тому же, работая закройщиком, занимался вредительством: из кож он выкраивал втрое меньше заготовок, чем следовало» {История фабрики «Скороход». Л., 1969. С. 247, 299}. Совершеннейшим типом пролетария считался рабочий-коммунист {Шкаратан О.И. Проблемы социальной структуры... С. 261}.

    Отмена цензуры и рассекречивание архивных документов открыли возможность для начала глубокого и всестороннего научного изучения истории рабочих советского периода, введения в оборот ранее неизвестных фактов и использования новых подходов в их интерпретации {Заметные шаги в этом направлении сделаны в работах: Иглицкии А.А., Раихцаум А.Л. Из истории забастовочного рабочего движения в России (1919-1925 гг.)//Новые движения трудящихся: опыт России и других стран СНГ. М., 1992. ч. 1. С. 127-135; Носач В.Н., Лосев С.А. В тисках левого радикализма. Профсоюзы Петрограда в условиях «военного коммунизма» (июль 1918-1920 гг.). СПб., 1995. Кирьянов Ю.И. Стачки и трудовые конфликты в Советской России в 20-е гг.//Россия XXI. 1997. № 9-10. С. 80-104; Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России. Власть и массы. М., 1997; Яров С.В. Горожанин как политик. Революция и военный коммунизм глазами петроградцев 1917-1921 гг. СПб., 1997; Яров С.В. Горожанин как политик. Революция, военный коммунизм и НЭП глазами петроградцев. СПб., 1999}.

    Важные сведения для понимания рабочего движения, условий, в которых оно протекало, и участия в нем представителей социалистических партий содержатся в публикациях документов Центрального архива Федеральной службы безопасности (бывш. Архива КГБ) {См. публикации документов ЦА ФСБ в кн.: Литвин А.Л. Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. Казань, 1995; Левые эсеры и ВЧК. Сб. документов / Сост. В.К. Виноградов, А.А. Зданович, В.И. Крылов, А.Л. Литвин, В.Н. Сафонов. Казань, 1996; Меньшевики в советской России. Сб. документов / Сост. В.К. Виноградов, В.И. Крылов, А.Л. Литвин, Я.Ф. Погоний, В.Н. Сафонов. Казань, 1998}.

    До сих пор еще ощутима инерция прошлых оценок, например, в освещении забастовок 1919 г. в Петрограде: «Экономические требования бастующих против ряда бюрократических извращений вполне справедливы, чего нельзя сказать про требования политических стачек [...], ибо политические стачки в момент гражданской войны означали поход против рабочего класса в целом» {Иглицкии А.А., Раихцаум А.Л. Из истории... С. 129}.

    И все же открытие доступа к важным, правда, сильно кастрированным архивным источникам позволяет исследователям видеть пеструю противоречивость облика рабочих: «Комиссар, шагавший в рост под пулеметным огнем, — это рабочий, и мешочник, скрючившийся в углу теплушки, давно забывший дорогу к станку, — это тоже рабочий. Продотряд (?), горячо убеждавший на митинге крестьян помочь голодающему городу, — это рабочий, и разъяренный забастовщик, устремившийся во главе толпы громить советский исполком, — это тоже рабочий. Много подобных лиц открыла у русского рабочего революция, и невозможно сказать, какое из них настоящее, природное» {Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России... С. 158}.

    Мощный импульс исследованию истории независимого рабочего движения дан международным научным проектом «Рабочий активизм в Советской России, 1918-1929». Его инициаторами выступили видные американские историки профессор Мичиганского университета в Анн-Арборе Уильям Г. Розенберг и профессор Иллинойского университета в Урбана-Шампани, главный редактор научного журнала «Slavic Review* Дайана П. Коенкер. С российской стороны в проект включились Росархив и Отделение истории Российской Академии наук. В рамках проекта издан сборник «Трудовые конфликты в Советской России 1918-1929 гг.» (М., 1998), подготовленный под руководством Ю.И. Кирьянова и Уильяма Г. Розенберга. Сборник содержит научные статьи российских и американских историков, обзоры документов архивов Москвы и С.-Петербурга и сообщений советской и эмигрантской печати о трудовых конфликтах тех лет, «Хронику стачек за 1928 г.» и публикацию 59 документов за 1917-1930 гг. из архивов Москвы, С.-Петербурга, Твери, Владимира, Ярославля и Пензы.
Демобилизация и свертывание промышленного производства, падение заработков, закрытие цехов и целых предприятий, массовые увольнения и голод вызывали у рабочих растерянность, боязнь остаться без средств к существованию (док. №№ 2,3). Рабочее движение, подняв большевиков к власти, грозило смыть их своей новой волной. Питерские рабочие и представители профсоюзов совместно с меньшевиками, эсерами (правыми и центра) и трудовыми народными социалистами 23 ноября 1917 г. создали Союз защиты Учредительного собрания (СЗУС) с целью содействовать переходу государственной власти от большевиков и их союзников левых эсеров к Всероссийскому Учредительному собранию. При СЗУС образовался представительный орган — Рабочая конференция. На ее первом заседании 18 декабря, которое было сорвано появлением вооруженного отряда большевиков, было представлено 69, а на продолжении заседания, 20 декабря, — уже 115 заводов и фабрик. Их представители сообщали о переломе в настроении рабочих от активной поддержки большевиков к разочарованию, недоверию и стремлению переизбрать большевистские фабзавкомы {Бюллетень Всероссийского союза защиты Учредительного собрания. 1917, 20 декабря, № 2; 22 декабря, № 4}.

    5 января 1918 г., в день открытия Учредительного собрания, СЗУС организовал мирные демонстрации поддержки, которые были разогнаны с применением оружия. В связи с этим СЗУС выпустил воззвание «Ко всем рабочим и работницам»: «Рабочие стреляли в рабочих! Стреляли без предупреждения из ружей и пулеметов, бросали ручные гранаты, подстреливали из засады, рвали в клочья красные знамена революции и социализма, жгли их, избивали прикладами знаменосцев! Число убитых и раненых считается десятками.

    Кто же устроил, кто подготовил это черное дело? Кто натравил рабочих на рабочих, солдат на солдат? Это — правители из Смольного, это — Ленин и Лейба Бронштейн (Троцкий) и их лакеи и приспешники [...] Для них их собственная власть, их диктатура важнее и России, и пролетариата [...] Рабочие всех фабрик и заводов должны поставить перед собою вопрос: каким образом Петроградский Совет рабочих депутатов может терпеть кровавую расправу с рабочими? Каким образом рабочие депутаты, именем которых стреляли в манифестантов, могут терпеть такой позор? [...]

    Красная гвардия вооружена во имя защиты рабочих. Каким же образом она расстреливала рабочих? [...] Несите пламя своего возмущения на фабрики, заводы и казармы и ставьте вопрос о перевыборах своих депутатов в Совете.

    Требуйте немедленного очищения Красной гвардии от нахлынувших в нее наемных хулиганских элементов. И пусть кровавая пятница 1918 г. подобно кровавому воскресению 1905 г. будет началом революции против новых самодержцев» {Бюллетень Всероссийского союза защиты Учредительного собрания. 1917, 20 декабря, № 2. 1918, 6 января, № 14}. О реакции рабочих на расстрел демонстраций, разгон Учредительного собрания и другие бесчинства свидетельствует протокол Рабочей конференции СЗУС от 18 января 1918 г. (док. № 4).

    В политических схемах большевиков не оказалось места для организованной самозащиты рабочих. Большевики составляли большинство делегатов I Всероссийского съезда профсоюзов 7-14 января 1918 г. в Петрограде.

    Главный докладчик председатель Петроградского Совета Г.Е. Зиновьев, с января до марта являвшийся также председателем ВЦСПС, предложил перенести центр тяжести профсоюзной деятельности с экономической борьбы в организацию производства, сделать профсоюзы ячейками государственной власти.

    Ю.О. Мартов и другие сторонники независимости профсоюзов и права на забастовки оказались в меньшинстве. Профдвижению был задан курс «на слияние, на сращивание профсоюзов с органами государственной власти», и «все профсоюзы должны были строиться по одной линейке», — признал впоследствии М.П. Томский, председатель ВЦСПС в 1918-1921, 1922-1929 гг. {Томский М.П. Итоги проведения новой союзной политики и очередные задачи профдвижения //Стенографический отчет Пятого Всероссийского съезда профессиональных союзов. М., 1922. С. 107, 110}.

    Фабзавкомы стали ячейками профсоюзов. Центральный совет фабзавкомов Петрограда к марту передал свои функции Совету народного хозяйства и стал его отделом по контролю над предприятиями. Органы рабочего контроля постепенно превращались в органы контроля над рабочими, в рычаги государственной власти.

    С переносом столицы в более благополучную и удаленную от границы Москву Петроград утратил значение политического и экономического центра России. Наместником в Петрограде В.И. Ленин оставил своего бывшего секретаря, к которому питал особое доверие, председателя Петроградского Совета и Совнаркома Петроградской трудовой коммуны Г.Е. Зиновьева, с апреля также председателя Совнаркома Союза коммун Северной области (объединения восьми смежных губерний — Петроградской, Псковской, Новгородской, Череповецкой, Олонецкой, Вологодской, Северодвинской, Архангельской).

    На заседании Петроградского Совета 18 мая 1918 г. Г.Е. Зиновьев сокрушался: «Ни на один город не обрушилась с такой тяжестью эвакуация, как на Петроград. Ни на один город не обрушился в такой мере ужас и тяжесть безработицы, как на Петроград, и ни один город в советской России, можно сказать без преувеличения, не находится в таком тяжелом положении по продовольственному вопросу, как Петроград» {Две речи т. Г. Зиновьева на чрезвычайных собраниях Петроградского Совета 18 и 29 мая. Пг., 1918. С. 3-4}.