Виват Нострадамус! Вступление

ВИВАТ НОСТРАДАМУС.
2017 год.

    Книга уникальна. Величие Нострадамуса заключено в его катренах. Книга раскрывает прошедшие и будущие военные действия и политику властных и жестоких Правителей. Нострадамус показал, как шли люди к атеизму. Отказавшись от Бога, нарушая все Его Законы, политики ведут мир к последней битве всех времён и народов, – Армагеддону.
    Книга является второй из шести книг: Расшифрованный Апокалипсис Иоанна Богослова, Виват Мишель Нострадамус, Зверь из Моря, Зверь из Земли, Зверь из Бездны и Великая Скорбь.
   
    Второе дополненное издание.
    Рисунок – Дубровской (Кочневой) Т.Н.

     Авторское право на книгу охраняется Законами РФ.
    Воспроизведение всей книги запрещается без письменного разрешения автора. Отпечатано с готовых диапозитивов в ООО «Полиграф-Мастер» г. Челябинска 2017 год.

Вступление.

    «Если я не ослышался, вы изволили говорить, что Иисуса не было на свете? – спросил иностранец, обращая к Берлиозу свой левый глаз.
    – Нет, вы не ослышались, – учтиво ответил Берлиоз, – именно это я и говорил.
    – А вы соглашались с вашим собеседником? – осведомился неизвестный, повернувшись вправо к Бездомному.
    – На все сто! – подтвердил тот, любя выражаться вычурно и фигурально.
    – Изумительно! – воскликнул непрошеный собеседник и, приглушив свой низкий голос, сказал: – Простите мою навязчивость, но я так понял, что вы, помимо всего прочего, ещё и не верите в Бога? – Он сделал испуганные глаза и прибавил: – Клянусь, я никому не скажу.
    – Да, мы не верим в Бога, – чуть улыбнувшись испугу интуриста, ответил Берлиоз, – но об этом можно говорить совершенно свободно.
    Иностранец откинулся на спинку скамейки и спросил, даже привизгнув от любопытства: – Вы – атеисты?
    – Да, мы – атеисты, – улыбаясь, ответил Берлиоз.
    – Ох, какая прелесть! – вскричал удивительный иностранец и завертел головой, глядя то на одного, то на другого литератора.
    – В нашей стране атеизм никого не удивляет, – дипломатически вежливо сказал Берлиоз, – большинство нашего населения сознательно и давно перестало верить сказкам о Боге.
    Тут иностранец отколол такую штуку: встал и пожал изумлённому редактору руку, произнеся при этом слова:
    – Позвольте вас поблагодарить от всей души! […]
    Важное сведение, по-видимому, действительно произвело на путешественника сильное впечатление, он испуганно обвёл глазами все вокруг дома, как бы опасаясь в каждом окне увидеть по атеисту.
    – Но, позвольте вас спросить, – после тревожного раздумья заговорил иностранный гость, – как же быть с доказательствами Бытия Божия, коих, как известно, существует ровно пять?
    – Увы! – с сожалением ответил Берлиоз, – ни одно из этих доказательств ничего не стоит, и человечество давно сдало их в архив. Ведь согласитесь, что в области разума никакого доказательства существования Бога быть не может.
    – Браво! – вскричал иностранец, – браво! Вы полностью повторили мысль беспокойного старика Иммануила по этому поводу. Но вот курьёз: он начисто разрушил все пять доказательств, а затем, как бы в насмешку над собою, соорудил собственное шестое доказательство!
    – Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что Кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством.
    – Именно, именно! – подтвердил неизвестный, сверкая левым зелёным глазом, и продолжил: – Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то, спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?
    – Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.
    – Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно как-никак иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как может управлять человек, если он не только лишён возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?…
    «Надо будет возразить так, – решил Берлиоз, – да, человек смертен, никто против этого и не спорит. А дело в том, что…»
    Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец: – Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! И вообще […]. Имейте в виду Сын Божий существовал.
    – Видите ли, профессор, – принуждённо улыбнувшись, отозвался Берлиоз, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.
    – А не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто он существовал, и больше ничего.
    – Но требуется же какое-нибудь доказательство… – начал Берлиоз.
    – И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор […]» (М.А. Булгаков, отрывок из романа «Мастер и Маргарита»).
*    *    *
    Когда вспоминают о средних веках, то обычно представляют закованных в латы рыцарей, каменные громады феодальных замков, изнурительный труд крепостного крестьянина, унылый колокольный звон, раздающейся за монастырской стеной, монахов, отрёкшихся от всех мирских соблазнов. Да, всё это, конечно, так и было. Но люди всегда оставались людьми. Они не могли, как этого требовали от них хмурые «благочестивцы», думать только о смерти и загробном царстве. Они любили, трудились, воевали, веселились, оплакивали умерших и, разумеется, молились, а в молитвах просили у Бога даровать им хлеб насущный и избавить от происков лукавого. Впрочем, страшила их не только нечистая сила, но и войны, самоуправство властьимущих, чума, а также, как многим казалось, близость светопреставления. Однако, вопреки мрачным пророчествам богословов, Конец мира не наступал, и река средневековой жизни продолжала течь вперёд.
    До недавнего времени считалось, что Мишель де Нотр-дам (Нострадамус) родился 14 декабря 1503 года (в день святого Никасия) в городке Сэн-Реми (Святого Ремигия) на юге Франции. На этой дате настаивал и сам Нострадамус, писавший в одном из писем: «12 декабря, за два дня до дня моего рождения […]». Однако в конце XX-го века французский исследователь Патрис Гинар опубликовал свои «исследования» старых архивов, в которых утверждает, что будущий великий провидец появился на свет 21 декабря. Ранее, эта дата фигурировала в «Истории Прованса», у сына Нострадамуса Сезара, но биографы предпочитали более доверять самому Нострадамусу, а не его сыну.
    До 1963 года биографы утверждали:
    «Его французские предки по материнской линии отличались незаурядными способностями в области математики и медицины. Один из них, Жан де Сэн-Рэми (1428-1504), был лейб-медиком герцога Калабрийского. Немало врачей было и по отцовской линии, в их числе – Абрахам Соломон, сопровождавший графа Прованского во время крестового похода.
    Предками Нострадамуса со стороны отца были еврейские сефарды из рода Иссахар, бежавшие от преследований Фердинанда Католического (1479-1516) и Изабеллы Кастильской (1474-1504), а также испанской Святой инквизиции в Прованс, где в то время царила относительная религиозная терпимость. Отец будущего предсказателя, Жом де Нотр-дам (1470-1547) был нотариусом, а дедушка Пьер де Нотр-дам – врачом» (доктор Люстрио, «Нострадамус и его творчество в свете событий мировой истории», 1962).
    «Дед Мишеля по матери Жан де Сен-Реми был известным врачом. В течение многих лет он служил лейб-медиком одного из крупнейших феодалов Франции Рене Доброго (1434-1480), герцога Анжуйского и Лотарингского, графа Прованского и Пьемонтского, носившего также титулы короля Неаполитанского, Сицилийского и Иерусалимского.
    Дед Мишеля по отцу Пьер де Нотр-дам тоже преуспел на медицинском поприще. Он стал лейб-медиком сына Рене Доброго, Жана, герцога Калабрийского. А после смерти герцога (его отравили шпионы короля Арагона) Пьер де Нотр-дам, как и Жан Сен-Реми, стал лейб-медиком Рене Доброго.
    Наличие двух врачей на одном посту не привело, как это часто бывает, к соперничеству. Напротив, оба медика крепко сдружились, а после смерти Рене Доброго решили поселиться в одном городе и впоследствии поженить своих детей […]» (доктор исторических наук Э. Берзин, «Нострадамус и его предсказания»).
    Впрочем, благодаря исследованию нотариальных регистров XV-го века Авиньона и Карпентраса, доктором Эдгаром Лероем (1883-1965), генеалогическое древо провидца во второй половине XX-го века было уточнено:
    «В июне 1459 года в Карпентрасе были учинены массовые убийства евреев на почве религиозной нетерпимости, после этого дед Мишеля Крескас де Каркассонн оставил Иудаизм и при переходе в Католическую веру взял себе новое имя и фамилию: Пьер де Нотр-дам. Фамилия Нотр-дам (Notre Dame) служит подтверждением того, что обращение Крескаса де Каркассонн в Католическую веру происходило в церкви девы Марии. Согласно обычаям того времени название церкви, в которой произошло крещение взрослого человека (Notre Dame), было использовано в его новой фамилии.
    В браке Пьера де Нотр-дама и Бланш де Сент-Мария родился отец Мишеля, Жом де Нотр-дам, который продолжил дело отца и одновременно исполнял обязанности нотариуса в городке Сен-Реми. Мать будущего провидца, Реньер де Сен-Реми, была дочерью Рене де Сен-Реми и Беатрис Тюррель […]».
*    *    *
    Современный французский исследователь Роберт Беназра пишет:
    «Легенда об обоих дедах по отцовской и материнской линии была создана с разнообразными деталями Жаном де Нострадам, братом Мишеля, и в дальнейшем активно распространялась Сезаром де Нострадам, собственным сыном Нострадамуса. Таким образом они представили нам Пьера де Нострадам и Жана де Сен-Реми, как «замечательных врачей и астрологов, знающих иврит и греческий».
    Деда Нострадамуса по отцовской линии звали Крескас де Каркассонн. Он осуществлял свою деятельность в качестве продавца зерна, масла и шерсти. Первая пометка о нём относится к августу 1441 года. В настоящий момент мы обладаем многочисленными актами, которые его касаются и которые все имеют отношение к сделкам зерна, овса и к денежным операциям, чаще всего с другими евреями региона.
    12 мая 1455 года он появляется в акте нотариуса, под новыми инициалами Пьера де Нострадам. Следовательно, речь идёт о неофите или недавно обращённом. Из этого нотариального акта мы узнаём, что Пьер де Нострадам будет жить в Авиньоне, торговать зерном и давать деньги под залог.
    Относительно Жана де Сен-Реми (1428-1504), семейная легенда утверждала, что он спускался по региональному дворянству и был последним представителем рыцарей Сен-Реми с XII-ого века, ведя своё род с Ришара де Сен-Реми, который в 1189 году подписал королевские грамоты Альфонса II, графа Прованса, в пользу города Сен-Реми. В действительности же в архивах Буш-дю-Рона значится, что Жан де Сен-Реми был врачом и казначеем в Сен-Реми, ответственным за общественные работы, так как имеются регистры счетов с 1481 по 1504 годы за его подписью. Жан де Сен-Реми умер в очень преклонном возрасте» («Нострадамоведческий хронологический справочник. 1555-1989»).
    Мнение основной массы исследователей едино: экономическое положение главы семейства до сих пор вызывает горячие споры, но всё же принято считать, что материальное положение семьи было довольно неплохим. Об этом говорит тот факт, что в 1511 году семья Нотр-дамов разбогатела настолько, что смогла купить каменный дом в центре Сен-Реми.
    Биографы, которые симпатизируют провидцу, пишут:
    «Проявившийся с молодых лет у Мишеля мистический дар пророчества был замечен его дедом, весьма образованным человеком, который служил личным лекарем у короля Прованса Рене Доброго […]» (Генри Робертс, «Полное собрание пророчеств Нострадамуса» [Henry C. Roberts, «The Complete Prophecies of Nostradamus»]).
    «Мишель вырос в большой дружной семье, опекаемый как родителями, так и обоими дедами, каждый из которых стремился передать внуку свои знания. Дед Жан учил его началам математики, латыни, греческому, древнееврейскому языкам. Он же познакомил его с основами астрологии, к которой в то время все (или почти все) относились с полной серьёзностью. После смерти Жана домашним образованием Мишеля продолжал заниматься дед Пьер […]» (доктор исторических наук Э. Берзин, «Нострадамус и его предсказания»).
    Скептики же, наоборот, указывают на невозможность восстановить его биографию до 1544 года:
    «Темна большая часть жизни Нострадамуса, а биография, написанная де Шавиньи, его секретарём, больше напоминает некое «Житие», проще говоря, легенду, написанную в стиле эпохи Возрождения, которую хотели услышать первые почитатели провидца […]» (Питер Лемезурье, «Неизвестный Нострадамус», [Peter Lemesurier, «The Unknown Nostradamus»]).
    В 1518 году Мишель поступает учиться на факультет искусств в Авиньоне, который был в то время резиденцией Римских пап, а также являлся родным городом его предков по отцовской линии.
    В Авиньоне, который находился всего в пяти лье от Сен-Реми, Нострадамус получил среднее для тех лет общеевропейское образование. Биографы утверждают: учёба на факультете искусств длилась около трёх лет.
    Пока Нострадамус учился, в 1519 году умер император «Священной Римской империи» германской нации Максимилиан I. Новым императором был избран Карл V, из династии Габсбургов, являвшийся в то же время королём Испании с её обширными владениями в Новом Свете. Это резко осложнило положение Франции. Карл V поставил задачу создания нового централизованного государства под своим скипетром, и стремился включить империю в универсальную державу Габсбургов, а для этого пытался использовать централизованную Католическую церковь в качестве орудия своей политики.
    В 1521 году на Вормском рейхстаге Карл V объявил, что всемирная монархия Габсбургов, имеющая в своём составе «Священную Римскую империю», образует вместе с тем единую Католическую мировую державу. Французское королевство, таким образом, оказалось в кольце, с запада – Атлантический океан, с юга, с востока и с севера владения Габсбургов. С этого момента вся политика Парижа была направлена на прорыв данного кольца и ослабления влияния Мадрида.
    В 1521 году родители Нострадамуса отправляют его изучать медицину в университет в Монпелье.
    Э. Берзин пишет, не указывая источник своих познаний:
    «Здесь он работал в богатой папской библиотеке над трудами по магии и оккультным наукам и в то же время продолжал углублять свои познания в фармации. Одинаковое внимание к реальным, конкретным знаниям и к мистическим наукам было вообще характерно для большого числа учёных Возрождения, особенно в его последней, самой блестящей и в то же время трагической стадии. В это время надежды на близкое торжество разума постепенно развеиваются, а так как надеяться на что-то всегда надо, непомерно возрастает авторитет всего сверхъестественного, всего, что вроде бы выше не оправдавшего себя земного разума […]».
    В 1525 году не закончив обучение [полное медицинское образование занимало самое меньшее семь лет], Нострадамус покидает университет.
    Основная концепция: «получив степень бакалавра, провидец отправился на юг Франции бороться с чумой, дело в том, что между учёными степенями бакалавра и доктора должен был пройти определённый срок. Во время своих странствий, будучи во многих городах, Нострадамус интересовался у аптекарей этих населённых пунктов новыми рецептами приготовления лекарственных средств».
    О следующих четырёх годах его жизни фактически ничего не известно, кроме фразы записанной в кулинарно-косметической книжечке самим провидцем, согласно которой эти годы прошли в непрерывных путешествиях с целью: «узнать и выучить источники и происхождение растений и иных простейших веществ, касающиеся вершины медицинской науки».
    В начале XX-го века, в трудах посвящённых Нострадамусу, появилось утверждение:
    «Путь его пролегал через Монпелье, Нарбонн, Тулузу и дальше в Бордо. Прибыв в какой-либо город, Нострадамус покидал его только тогда, когда исчезала опасность возврата эпидемии […]» (Генри Робертс, «Полное собрание пророчеств Нострадамуса»).
    В статье «Историография медика Мишеля де Нострадам (1521-1533)» французский исследователь Роберт Беназра пишет:
    «Именно в это время Нострадамус впервые проявил себя как медик, хотя к тому времени он ещё не обладал лицензией врача, которая давала ему бы право заниматься полноценной медицинской практикой. Вполне вероятно, что Нотрдам принимал непосредственное участие в борьбе с эпидемией чумы 1525 года, которая прокатилась от Авиньона до Нарбонны, Каркассона и Тулузы.
    Поэтому когда в 1528 году эпидемия чумы снова охватила весь юг Франции, у бакалавра Нотрдама уже был за плечами трёхлетний опыт борьбы с этой инфекционной болезнью. В это время время с одобрения властей бакалавры были активно задействованы в борьбе с чумой. Дипломированные доктора медицины считались скорее учёными, и не занимались чёрной работой […]»
    Поскольку после гибели короля Генриха II в 1559 году интерес к предсказаниям врача из Салона стал стремительно расти, то с годами имя Нострадамуса начало обрастать разного рода легендами. А неверное восприятие его наследия привело к тому, что даже биография провидца оказалась сильно искажена.
    В это время на юге Франции не только свирепствовала чума, но и шла ожесточённая франко-испанская борьба за раздел Италии. Это соперничество включает шесть войн, растянувшихся на 38 лет с небольшими мирными промежутками (1521-1559).
    Первый период длился с 1521 по 1525 год. Испанский король, он же германский император, Карл V стремился изгнать французов из Миланского герцогства. С этой целью он привлёк на свою сторону Англию, Римского папу, Мантую и Флоренцию. Главным театром военных действий была Северная Италия. В 1521 году французские войска потерпели ряд крупных поражений, в том числе при Бикокке в 1522 году.
    Поражения французских войск в 1521-1522 годах не решили исхода войны, и король Франции Франциск I продолжил военные действия. С армией в 26 тысяч пехотинцев и 8 тысяч кавалерии он в 1524 году перешёл Альпы. В результате 24 февраля 1525 года произошло сражение при Павии, в ходе которого французская армия была разгромлена. Арьергард отступил, а остатки армии с королём Франциском I и обозом попали в плен. Вместе с обозом в плену оказались все врачи, которые находились при армии. Данное обстоятельство побудило герцога Алансонского, который возглавил остатки французских войск, отступивших в пределы юга Франции, затребовать себе новых медиков из Монпелье. Так что возможно, Нострадамус покинул Монпелье, не только из-за одного желания бороться с чумой, но и не желая принимать участие в военных действиях.
   В 1527 году папа Климент VII, Флоренция, Милан и Венеция сблизились с Францией, так как наибольшую опасность в тот момент представлял для них усилившийся Карл V. Вернувшийся из плена, Франциск I отказался подтвердить мир, подписанный в Мадриде.
    Образование антииспанской Лиги с участием папы Климента VII послужило причиной захвата войсками Карла V в мае 1527 года Рима. В течение многих дней город находился в полной власти немецких ландскнехтов и испанских солдат Карла. Общественные здания и дома частных лиц подвергались разгрому и ограблению. Несколько десятков тысяч жителей было убито, часть города после штурма была разрушена.
    По миру в Камбре в 1529 году Франциску I пришлось временно отказаться от своих притязаний на Италию.
    «В 1529 году Нострадамус возвращается в Монпелье, и в возрасте двадцати пяти лет со второй попытки восстанавливается в университет на медицинский факультет, чтобы получить медицинскую лицензию и докторскую степень.
    Спустя три года, Мишель де Нотр-дам становится доктором. С этого момента его фамилия пишется на латинский манер: «Nostradamus». Закончив обучение, в 1532-ом голу он отправляется в Тулузу, где открывает частную практику […]» (С. Лоог, «Предсказания Нострадамуса. Открытие цифрового ключа и откровения, касающиеся расцвета и упадка Франции», 1921).
    Скептики придерживаются иной версии:
    «Когда Нострадамус подал документы на восстановление в Университет Монпелье в 1529 году, ректор Гуиллам Ронделт отказал ему в зачислении в студенты, назвав его «знахарем и шарлатаном». Не существует никаких документированных сведений, которые говорили бы о его вторичной попытке поступления в Университет.
   Получив отказ, он направился странствовать по дорогам и просёлкам Европы в качестве аптекаря, стремясь увеличить свои познания в медицине. В то время он брал на себя обязательства заниматься медицинской практикой только вне черты городов и пригородов. Затем наступает наиболее тёмный период его жизни, ибо на пребывании в Ажене, мы испытываем нехватку в точных сведениях […]» (Питер Лемезурье, «Неизвестный Нострадамус» (Peter Lemesurier, «The Unknown Nostradamus»).
    Правда, в последних своих работах французский исследователь Роберт Беназра так пересказывает эту историю:
    «При восстановление в университет Монпелье в 1529 году обнаружилось, что Нострадамус в период своего отсутствия помимо лечения больных занимался ещё и фармацевтикой, а это тогда не приветствовалось, так как считалось сродни знахарству, недостойным занятием для студента, будущего врача. Поэтому, когда согласно правилам, по прибытии на медицинский факультет Университета Нострадамус представился прокуратору студентов Гийому Ронделе, с тем, чтобы тот внёс его в реестр, его фамилия была вычеркнута.
    До наших дней в архивах университета Монпелье сохранился документ от 3 октября 1529 года, на полях которого красуется пояснение: «Тот, кто здесь был записан, является аптекарем. Мы были уведомлены аптекарем города, а также он дурно отзывался о докторах. Потому-то я, Гийом Ронделе, как прокуратор студентов, вымарал его фамилию из реестра» […]».
    Однако далее Роберт Беназра сообщает, что в реестре студентов от 23 октября 1529 года им снова обнаружено упоминание о Нострадамусе, и делает вывод:
    «По каким-то неизвестным нам причинам, изгнать его из университета не удалось. Вероятно, Нострадамус при финансовой поддержке семьи нашёл себе протекцию, в современном смысле «научного руководителя», в лице профессора Антуана Ромье, который и восстановил его в качестве студента. Благодаря счастливой протекции, Нострадамус, оплатив регистрационный сбор, письменно подтвердил, что он рождён в законном браке, что ему не менее 22 полных лет, что он исповедует религию римско-католического обряда.
    Сохранился реестр с письменным заявлением будущего предсказателя: Мишель де Нотрдам, родом из Прованса, из города Сен-Реми Авиньонской епархии, прибыл для обучения в университет Монпелье, чей устав он клянется соблюдать […]».
    Биографы провидца, которые всерьёз задаются вопросом: что же всё-таки хотел сказать Нострадамус своим литературным творчеством?, уверяют читателей:
    «Нострадамус был весьма преуспевающим врачом, некоторые из его предложений относительно кровопускания и гигиены считались для своего времени весьма прогрессивными и вступали в противоречие с господствующими тогда взглядами в медицине.
    В 1534 году он переезжает в город Ажен, где женится в первый раз, там, у провидца рождаются двое замечательных детей – сын и дочь. Следующие три года жизнь Нострадамуса казалась идиллией: прекрасная семья, быстро растущая практика. Пациентами его были люди весьма состоятельные, а пациентки ещё и красивые. Но счастье его было недолговечным […]» (Э. Леони, «Нострадамус: жизнь и литература»).
    Действительно, счастье было недолговечным, когда в 1537 году в Ажен пришла чума, вдруг выяснилось, что человек, который согласно восторженным отзывам биографов: «спас тысячи чужих жизней», оказался не способен спасти свою семью. Жена и дети умирают. Репутация Нострадамуса как врача пошатнулась, обеспеченные горожане перестают у него лечится.
    К тому же в этот период у Нострадамуса возникли нелады с местным духовенством. Это событие совпало с общей внутренней обстановкой, которая сложилась в этот момент в стране.
    В 1536 году Франциск I снова двинул свою армию в Италию. В ответ на это Карл V, король Испании и император, составил план вторжения во Францию, по которому предлагалось наступать с четырёх направлений и закончить концентрическим наступлением на Париж. Однако этот план осуществить не удалось. Имперские войска потерпели неудачу, а французы опять заняли Пьемонт.
    В 1538 году был заключён третий мирный договор. В ходе третьей войны (1536-1538) большое количество дворян и богатых горожан, особенно на юге Франции, исповедующих «новые доктрины» Мартина Лютера и Жана Кальвина, начали уклоняться от военной службы и вести «крамольные» разговоры. Данное явление вызвало тревогу при дворе Франциска I.
    Не дожидаясь подписания мирного договора, король Франции в начале 1538 года, отправляет в Ажен одного из инквизиторов, некоего Луи де Роше. Историки Католической церкви утверждают, что он был «великим инквизитором Веры в провинции Лангедока и герцогства Гиени, и держал свой двор в Тулузе». Миссия Луи де Роше заключалась в поиске «еретиков» и в уничтожение сторонников Лютера.
    Луи де Роше, прибыв в Ажен к конце февраля, сразу же произнёс проповедь в церкви Saint-Phebade, призвав приверженцев Истинной веры, прийти к нему и разоблачить всех тех горожан, кто проявляет сомнения в истинности догматов Католической церкви.
    Расследование длилось с 6 марта по 30 апреля, в ходе которого три монаха из монастыря Францисканцев дали показания против Нострадамуса. Они сообщили, что появившись в городе в 1534 году, Нострадамус в их присутствии высказывался против культа святых.
    Среди прочих упоминался случай: во время ярмарки, городская площадь Ажена превращалась в базар, с многочисленными торговцами разных товаров. Один из монахов францисканского монастыря прямо на глазах у публики отливал из олова маленькие статуи Девы Марии и тут же их продавал, заявляя горожанам, что они приносят счастье и благополучие в семью.
    По словам монаха, Нострадамус подошёл к нему и сказал:
    «Мой брат, ты не знаешь самого себя, делая подобные изображения, ты изготовляешь только чертей!».
    Другому монаху он говорил, что если бы обладал властью, то заставил бы уничтожить в церквях все изображения святых.
    Заслушав данные показание, Луи де Роше велел послать Нострадамусу официальный приказ явиться на Суд инквизиции и держать ответ за вольнодумные речи. Однако Нострадамус предпочёл уклониться от данного приглашения и спешно покинул Ажен.
    Некоторые биографы, в качестве второй причины для оставления Ажена, ссылаются на версию выдвинутую аббатом Торне-Шавиньи, известного исследователя творчества Нострадамуса, жившего в XIX-ом веке, который изучив не дошедшие до нас документы, сообщил, что семья умершей жены Нотр-дама возбудила против него процесс с целью возвращения приданого, поэтому провидец, быстро распродав имущество, предпочёл покинуть город.
    Следующие шесть лет снова становятся белым пятном его биографии (1538-1544). Одни биографы отправляют его на север – в Лотарингию, изучать идеи Лютера, другие отправляют его на восток – в Венецию, изучать астрологию, третьи на юг – на Сицилию, углублять свои познания в медицине. Некоторые комментаторы говорят даже о пребывании его в этот период на берегах Нила или Ганга, мол, там он изучал арабскую алхимию.
    Исследователи сходятся лишь в том, что «все эти годы провидец вёл жизнь странника, это был период его духовного перерождения. Именно после перенесённых им страданий, связанных с потерей близких ему людей, он обнаруживает в себе новый талант – предвидение Будущих событий».
    Но мог ли Нострадамус в 1542 году находится в Милане, а в 1543 – в Эльзасе?
    Временами, кажется, что некоторые биографы абсолютно не знают историю, и главное для них – это сделать сенсационное сообщение.
    В 1542 году в Италии была реорганизована инквизиция и создан Инквизиционный трибунал в Риме. По всей стране, за исключением Венеции, начали свирепствовать инквизиционные суды. Лица, заподозренные в малейшем отклонении от церковной догмы, подвергались суровым преследованиям.
    В том же году Карл V заключил союз с английским королём. Вновь был составлен план вторжения во Францию с нескольких направлений. Франциск I развернул три группы войск, но главные силы направил снова в Северную Италию, которая опять стала главным театром военных действий.
    В 1544 году ситуация изменилась, Франциск I, опасаясь вторжения имперцев на восточную границу королевства со стороны Эльзаса, отозвал из Италии большую часть своих сил. Но противоречия в лагере союзников сорвали совместные действия имперского и английского войска. В этой обстановке Франциску I удалось в 1546 году заключить с Карлом V новый договор о мире.
    Мог ли находиться Нострадамус, обладающий повышенным чувством самосохранения, в регионах, где происходили военные действия?
    Скорее всего, – нет!
    Здесь нужно обратить особое внимание на исследование Роберта Беназра, который пишет:
    «Чтобы правильно понять второй этап бродячей жизни Мишеля де Нострадам, надо внимательно прочитать его признания, которые он оставил нам в своей «Великолепной и весьма полезной книжечке»:
    «Я прежде осуществил поездку по городам Бордо, Тулуза, Нарбонн и Каркассон».
    Следовательно, вот четыре города, которые Мишель посетил после бегства из Ажена, в них он осуществлял профессию врача, а также разъездного аптекаря. Следовательно, он останавливался, по крайней мере, на несколько месяцев, в каждом из этих городов на юге Франции. В городах, где он находился, Нострадамус посещает аптекарей. В его «Великолепной и весьма полезной книжечке», он даёт несколько оценок на некоторых из своих коллег, встреченных по случаю своей дороги.
    Бордо был, таким образом, первым из городов, которые должны были его вести к юго-востоку. Впрочем, он сам сообщает нам, что был в этом городе, в 1539 году, в магазинчике назначенного аптекаря Леонарда Бодона […]».
    Итак, сам Нострадамус сообщает, что всё это время вёл врачебную практику врача и разъездного аптекаря в Бордо, Тулузе, Нарбонне и Каркассоне, то есть находился на юго-западе Франции и территорию Французского королевства не покидал.
    В 1544 году Нострадамус появляется в Марселе, где снова открывает врачебную практику. В том же году, он участвует в борьбе с эпидемией чумы в Экс-ан-Провансе, где она бушевала с мая 1544 по январь 1545 годов.
    Летом 1546 года в Провансе началась новая эпидемия чумы.
    Биографы пишут:
    «Местные врачи бежали из города в панике. Прославленный врач из Тулузы Аугиер Ферре, в прошлом выпускник университета Монпелье, советовал своим коллегам: «Бегите скорее, как можно дальше и оставайтесь там как можно дольше» […]
     Нострадамус же не только проявил незаурядную смелость, исполняя свой долг, но и стал выделяться среди прочих врачей применением нестандартных средств лечения. Вместо кровопусканий и клистиров по любому поводу, принятых тогда в медицинской практике, он обращается к средствам «народной медицины», и, прежде всего, к лекарственным травам […]» (доктор исторических наук Э. Берзин, «Нострадамус и его предсказания»).
    «В своих воспоминаниях Нострадамус сообщал рецепт снадобья из гвоздик, красных роз и других растений, который он с успехом, по его словам, применял в зачумлённых местностях. Состав, разработанный Нострадамусом, можно назвать биологически активным препаратом дезинфицирующего действия.
    Эдгар Леруа пишет, что Нострадамус очень гордился своей книжной эрудицией. То, что Нострадамус как врач отдавал предпочтение книжной премудрости, полагая, что слишком обширная практика может помешать медику в повышении своей квалификации, подтверждают его собственные слова: «Невозможно, чтобы человек, которому надо осмотреть много больных, мог бы учиться» […]» (Алексей Пензенский, «Кто Вы доктор, Нострадамус?»).
    Согласно же выводам Питера Лемезурье, который вооружён «правильным» мировоззрением Дарвинской эволюции мира и прекрасно знает, где Нострадамус ошибался, а где путался в противоречиях, события развивались следующим образом:
    «Поскольку единственный признанный доктор, от которого можно было ожидать помощи в борьбе с чумой, находился по делам в Марселе, и либо не мог, либо не желал возвращаться оттуда, то в июне 1546 года жители Экса наняли Мишеля де Нотр-дам для борьбы с чумой. В качестве лекарства Нострадамус составил некие розовые пилюли, также чтобы предохраняться от чумы, Нострадамус рекомендовал использование «порошка суверенного запаха, отбивающего зловонные запахи», бесподобное лекарство, которое может изготовляться только раз в год, во время цветения роз. Позднее он признал, что ни один из его методов не принёс успеха, и даже его знаменитые розовые пилюли были лишь профилактическим средством […]».   
*    *    *
    В 1547 году после непродолжительной болезни умирает Франциск I (король с 1515-1547), который весь период своего правления вёл войны с императором Карлом V, неукоснительно осуществляя дело укрепления политической мощи Франции. Ведя военные кампании против Карла V, Франциск I мечтал о заключение такого длительного союза с императором, чтобы они оба властвовали в Европе:
    «… чтобы перед нашим лицом исчезли все корпорации, все эти коммуны, все эти народные сборища, которые желают ограничить нашу королевскую власть и заставить наших подданных отказывать нам то в солдатах, то в деньгах. Я мечтаю привлечь в лоно нашей религии под верховной властью Папы всех еретиков, которые причиняют горе нашей святой матери Церкви […]».
    Такова была мечта и вместе с тем политическая программа Франциска I. Этой программе оставался верен и его сын, взошедший на престол, Генрих II, в период которого противоречия того времени постоянно обострялись, с одной стороны, благодаря антимонархическому движению, с другой, вследствие того, что на арену истории выступили представители различных религиозных течений, поучающих многочисленную паству «жить по совести», которую внушает «философия Христа».
    Смерть Франциска I позволила Нострадамусу прекратить жизнь странствующего врача. В 1547 году он появляется в Салон-де-Кро, в маленьком городке в Провансе, насчитывавший около трёх тысяч жителей, в котором проживал его брат. Вскоре он там познакомился с молодой богатой вдовой из хорошей семьи Анной Понсард Жемеллой, дочерью Паскаля Понсара и Томазы Арно. Её первый муж, городской торговец Жан Боме, безвременно скончался от чумы, не оставив потомства. Брачный договор был подписан 11 ноября 1547 года городским нотариусом.
    Однако вскоре выяснилось, что преемник, король Генрих II собирается проводить курс отца ещё более репрессивными методами. Через три месяца после восшествия на престол, молодой король учреждает знаменитую «Огненную палату», которая начала беспощадно карать еретиков. Только за три года с октября 1547 года по сентябрь 1550 года «Огненная палата» вынесла пятьсот смертных приговоров, шестьдесят из осуждённых при большом скоплении народа были сожжены на костре. Из Парижа в южные провинции были посланы комиссии с целью выявления и наказания сторонников выдающегося деятеля Реформации Жана Кальвина (1509-1564). Как только об этих событиях узнали в Салоне, Нострадамус в 1548 году тут же покидает территорию Франции и направляется в Венецию, откуда внимательно наблюдает за развернувшимися событиями.
    Весной 1549 года, как только отношения между Генрихом II и Карлом V начали быстро ухудшаться, Нострадамус покидает Венецию и направляется в Милан, поближе к Франции.
    Легенда гласит:
    «Направляясь в Милан, по пути Нострадамус встретил на улице небольшого селения монаха Феликса Перетти и уважительно встал на колени перед ним. Монах удивился. Тогда Нострадамус ему ответил, что, таким образом, продемонстрировал присутствии своей Святости. И тридцать семь лет спустя, после смерти Нострадамуса, Феликс Перетти стал папой под именем Сикст V (1585-1590), который также продемонстрировал присутствие своей Святости».
    [За недолгий срок своего служения Сикст V разработал два стратегических плана: первый – полное истребление религиозной ереси в Европе и второй – ослабление Османской империи, включая завоевание Египта и Туниса, требовал неукоснительного выполнения указов против еретиков, как своих, так и своих предшественников].
    К сожалению, это только легенда, которую постоянно повторяют журналисты, раз уж исследователи «откопали» эту историю, разумеется, у анонима в 1789 году.
    Далее биографы пишут:
    «Прожив несколько месяцев в Милане, Нострадамус направился в Геную, но как только до него дошла весть, что комиссия «по делам веры» закончила свою работу и отбыла обратно в Париж, он возвращается в Салон, чтобы осесть в нём, почти окончательно. За исключением замечательной поездки в Париж и второго путешествия в Италию, Нострадамус теперь собирается посвятить себя только своей семье, своим согражданам, своей медицинской клиентуре Салона, своим иностранным корреспондентам и публикации, наконец, своих различных трудов […]».
    Действительно, пребывание Нострадамуса в Милане было не долгим, если он вообще был в Милане проездом. Не будем забывать, что в этот исторический период Милан подчинялся Испании и находился под управлением испанского вице-короля. Совсем недавно, в 1547 году в Милане был учреждён филиал Инквизиционного трибунала, тогда это вызвало народные волнения, которые были жестоко подавлены испанскими войсками.
    Стоило ли Нострадамусу уезжать от духовных отцов «Огненной палаты», чтобы оказаться в руках не менее бдительных «до всяких вольнодумных высказываний» духовных отцов Инквизиционного трибунала?
    Скорее, Нострадамус из Венецианской республики незаметно перебрался в Генуэзскую, в которой царила относительная веротерпимость, и которая граничила с Францией, что было немаловажным обстоятельством в случае начала военных действий.
    С 1550 года Генрих II начинает подготовку к пятой кампании (1552-1556) против императора Карла V, поэтому, нуждаясь в сплочении нации, Париж ослабил религиозные гонения на местах. Получив благоприятные известия из Салона, Нострадамус возвращается на родину.
    Сведения о пророческом даре провидца до 1550 года крайне скудны и, как уже говорилось, более похожи на литературные легенды, составленные исследователями провидца задним числом для привлечения внимания любопытствующей публики к своим сочинениям.
    Исследователь Роберт Беназра пишет:
    «Все биографы говорят о пребывании Нострадамуса в Лотарингии. По правде говоря, только несколько легенд дошли до нас, у которых весьма ограниченный кредит. Если провидец осуществлял поездку вдоль Рейна, то это может быть только в течение периода 1541-1543 годов, так как мы знаем, из достоверного источника, что он в 1539 году находился в Бордо, в 1540 – в Каркассоне, а в 1544 – в Марселе.
    Первый кто сообщает нам о нескольких анекдотах, которые он якобы собрал у жителей населённого пункта, нынешний Маас, нахождения Нострадамуса в Лотарингии, был некий Этьен Жобэ во Введении в свою книгу «Разъяснения настоящих четверостиший Маэстро Мишеля Нострадамуса», появившейся в 1656 году.
    В 1655, он встретил некую мадемуазель Терри, у которой Нострадамус заночевал, когда путешествовал по Лотарингии.
    Можем спросить себя о возрасте, который могла иметь мадемуазель Терри в 1655-ом?
    Недалеко от Маас есть деревня Fains-les-Sources, ставшая без сомнения знаменитой с историей о двух поросятах, о которых все биографы Нострадамуса с удовольствием сообщают. Впервые эта история была опубликована в анонимном труде, появившемся в 1789 году, и озаглавленного «Жизнь и Завещание Мишеля Нострадамуса»:
    «Эта история записана со слов сеньора Флоренвиля, который проживал в замке рядом с деревней Fains-les-Sources в Лотарингии. Этот сеньор, пригласил Нострадамуса в свой замок на ужин, чтобы там показать свою супругу, поражённую некоторым недугом. Случилось, что однажды этот дворянин, гуляющий на птичьем дворе своего замка со своим гостем, и беседующий о значении предзнаменований, увидел двух маленьких молочных поросят, из которых один был белым, а другой – чёрным.
    В аспекте рассуждений о предзнаменовании, сеньор Флоренвиль спросил Нострадамуса: «Какой будет их судьба»?
    На что Нострадамус ответил:
    «В одно и то же самое время, он съест чёрного поросёнка, а волк съест белого».
    Сеньор де Флоренвиль, который задал загадку только, потому что представлял себе, что дело в его власти заставить провидца, признать себя поражённым, приказал секретно своему повару убить белого поросёнка и служить для него во время ужина.
    Следуя распоряжению, повар убил белого, и положил его рядом с жаровней, а сам между тем удалился из кухни по делам. Волчонок, который питался при кухни, увидев приготовление в досягаемости, успел съесть обе задних ноги, пока повар не возвратился. Повар опасаясь получить выговор от хозяина, чтобы исправить свою ошибку, убил чёрного поросёнка, приготовил его, и стал служить при столе.
    Когда приглашённые поужинали, сеньор Флоренвиль, который не знал ничего о несчастном случае, торжественно сообщил Нострадамусу, что они съели белого поросёнка, и что волк его не коснулся. Нострадамус же снова ответил, что они ели чёрного поросёнка. Сеньор Флоренвиль, приказал повару привести чёрного поросёнка для того, чтобы разоблачить дар Нострадамуса, но был сильно удивлён, когда прибывший повар рассказал о судьбе обоих поросят, история которых стала очень знаменита для того, кто её предсказал […]».
    Конечно, жаль, но, как видим, история о двух поросятах, это – всего – на всего красивая легенда.
    Одни биографы считают:
    «Составлять гороскопы Нострадамус начал с 1548 года, когда переселился в Салон. При этом рассчитывая астрологические гороскопы для знати и предсказывая им будущее, Нострадамус пользовался у них лишь относительным покровительством, прекрасно понимая шаткость своего положения. Своим даром предвидения он всегда апеллировал к Богу, в то время как астрономические расчёты и астрологические выкладки служили ему лишь в качестве подтверждения его дара […]» (доктор Люстрио, «Нострадамус и его творчество в свете событий мировой истории», 1962).
    Другие, растерянные перед феноменом Нострадамуса вкупе с неприятием круга его высказываний, выдвигают иную концепцию:
    «С конца 1540-х годов Нострадамус занялся астрологией, причём реальность заключается в том, что Нострадамус был никудышным астрологом. Практически каждый из гороскопов, составленных Нострадамусом для богатых клиентов, которые дошли до нас, содержат, по крайней мере, одну значительную ошибку, а половина из них содержит значительно большее количество ошибок.
    Именно поэтому Нострадамус требовал от своих клиентов приходить к нему с уже готовыми астрологическими схемами, заранее составленными для них астрологами-экспертами […]» (Питер Лемезурье, «Неизвестный Нострадамус» (Peter Lemesurier, «The Unknown Nostradamus»).
    «Познания Нострадамуса в астрологии критиковались уже при его жизни. В ноябре 1557 года, его соотечественник Лоренс Видэль выпускает буклет «Декларации невежества и мятежи де Мишеля Нострадамуса», в котором критикует как содержание предсказаний Нострадамуса, так и его астролого-технические навыки.
    Видэль упоминает, например, что Нострадамус в описании перехода Солнца в астрологические знаки (Овен, Рак, Весы, Козерог), одного из кардинальных признаков, даёт ошибочные даты, обращает внимание на моменты времени планетарных положений нечётным способом, делает ошибки при определении аспектов, и специальные обстоятельства (типа «воспламеняются»), и даёт ошибочные долготы Луны при обсуждении Лунных стадий.
    В цитате, данной наверху, согласно Нострадамусу, зодиакальная долгота Луны в течение Полной Луны в январе 1557 – 37:46 Рак, в то время как Солнце находится в Водолее, и в астрологии это – не признак Рака, который диаметрально противоположен Водолею, но признак Льва. Согласно Видэлю, это показывает, что Нострадамус нисколько не знаком с фундаментальными принципами астрологии […]» (T. В. M. фон Беркель, «Нострадамус: астрология и Библия»).
    «Как убедительно показал Брендамур астрологические расчёты Нострадамуса были далеки от совершенства. Это заметно и в «Альманахах», где автор допускал грубые ошибки в расчёте времени наступления лунных фаз, и в некоторых индивидуальных гороскопах, составленных им. Так гороскоп его секретаря Жана Шавиньи имеет неправильную структуру, а положение планет не соответствует указанному времени рождения. Что же касается астрологических пассажей в «Пророчествах», то они, несмотря на их частоту и пестроту, малоинформативны. Они почти никогда не позволяют уточнить дату события. Редкие же конфигурации планет, по которым можно установить дату описываемых в катренах событий, всегда заимствовались Нострадамусом из современной ему литературы […]» (Алексей Пензенский, статья «Нострадамус: астролог или поэт?»).
*    *    *
    Был ли Нострадамус мистиком?
    Безусловно, был!
    Слово «мистик» в наше время нередко воспринимается как крайне отрицательное, чуть ли не как ругательство, особенно с прилагательным «вшивый». Однако в применении к культуре Средневековья это не ругательство, а определение присущие культуре того времени.
    Один из основоположников «воинствующего марксизма» Фридрих Энгельс считал:
    «Средневековая мистика – одна из форм протеста против гнёта ортодоксальной религии, освящавшей феодальный строй. Диалектика её развития состоит в том, что, беря начало в религии, используя эти элементы, она переходит к протесту против её ортодоксальной формы […]».
    Ортодоксальное духовенство считало, что абсолютное счастье и справедливость невозможны на земле, пока дух соединён с материей. Полное счастье возможно только в мире потустороннем. Мистики же считали возможной концентрацию счастья в душе человека при его жизни. Таков социальный аспект средневековой мистики.
    Если попробовать вникнуть с само понятие «мистика» с точки зрения научной теории познания, то получится следующее. Под «мистикой» принято понимать веру в возможность непосредственного общения человека со сверхъестественными силами – обычную составную часть всех религий, в эпоху, когда не было иной идеологии, кроме религиозной. Но сама грань «сверхъестественного» в разные века не абсолютна, так как постоянно граница «не познанного» отодвигается научными открытиями. С внутренним миром человека дело обстоит несколько иначе. Во времена Нострадамуса почти всё в теле и в душе человека, от рождения до смерти казалось «таинственным».
    Современные исследователи средневековой мистики, которые не верят в существование Промысла Божия, утверждают, что в ней сегодня их больше всего поражают две черты: во-первых, страстное стремление средневековых мистиков всё познать, всё понять, всё охватить своим взором именно сейчас, в данный момент, а, во-вторых, вытекающая отсюда наивность многих суждений и объяснений ещё незрелого метафизического знания, необоснованность исторических аналогий, невнятное применение символов. Такова странная для нас сейчас мифологическая символика мистики.
    Отсюда делается вывод: источник мистики скрывается в желании видеть в ещё не познанном таинственное и сверхъестественное, отказываясь от научных объяснений.
    В отличии от современных исследователей, занятых в области изучения мифологии, Нострадамус, будучи мистиком, верил в существование Промысла Божьего, когда погружал свой разум в медитацию. Своё литературное творчество Нострадамус начинает, сразу же после женитьбы, в 1547 году, когда из-под его пера вышло сочинение «Истолкование иероглифов Гораполлона». Оно представляет собой вольное стихотворное переложение с коптского языка трактата «Иероглифика» Гораполлона, египетского автора IV-го века.
    С 1550 года провидец начинает выпускать ежегодные альманахи, каждый из которых содержит 12 катренов по месяцам года, и дополнительную прозаическую часть – советы по домоводству, сельскому хозяйству, гигиене и другие. К этому времени Нострадамус отошёл от медицины и занялся косметологией, альманахи стали служить ему в качестве дополнительного привлечения клиентов. Именно эти альманахи с советами на бытовые темы принесли ему первую официально задокументированную известность. С них же начинается его популярность, его предсказания на год оказались точными, это заметили и мгновенно оценили современники.
    Эти ежегодные альманахи были очень популярны, хотя сегодня их можно сравнить с простым календарём, дающим советы на каждый день и месяц. Нострадамус обычно составлял свои альманахи весной года, предшествующего публикации. Книготорговцы часто пользовались традиционной Лионской ярмаркой, в начале ноября, чтобы выпустить эти брошюры на рынок. Нострадамус написал свой первый альманах в 1549 году, затем выпускал альманахи вплоть до своей смерти, в течение семнадцати лет.
    Ни одного экземпляра из первого альманаха на 1550 год не сохранилось, есть только выдержки из него, которые опубликовал через тридцать лет Жан-Эме де Шавиньи.
    В 1552 году выходит в свет ещё одно произведение «Великолепная и весьма полезная книжечка». Этот труд имел успех и пользовался большой известностью, об этом говорит хотя бы тот факт, что книжечка перепечатывалась много раз до конца XVI-ого века, но все экземпляры за данный период, кажется, исчезли. Начиная с XVII-ого века, содержание книжечки, подверглось изменениям в различных изданиях. Поэтому восстановить первоначальный текст, пока не возможно. Вероятно, первое издание включало рецепты декоративной косметики, простые методы создания духов, проблемы гигиены питания, советы домохозяйкам, как варить разные виды варенья. В предисловии был размещён небольшой текст – автобиография автора, которая содержала единственные хронологические подлинные признания, которые написал сам Нострадамус при жизни.
    Критики, которые «умнее» любого писателя, и особенно такого, кто предвидит Будущие события, дают такой комментарий, обосновывая смену деятельности провидца и успех его альманахов:
    «Неизвестность и неуверенность в будущем пробудила в обществе неумеренный интерес к книгам пророчествам. Одним из самых успешных трудов был «Mirabilis liber» 1522 года выпуска, который, несомненно, был прочитан Нострадамусом и вдохновил его на написание его собственных трудов […]
    Предсказания будущего в те времена были делом хлебным. Каждый уважающий себя король или крупный феодал держал обычно при себе придворного астролога. Поскольку люди всегда были готовы заплатить высокую цену за то, чтобы узнать Будущее, особенно за то, какая погода ожидается в следующем году. В Европе ежегодно выпускалось 20-30 альманахов предсказаний, многие из которых были основаны на Библии. Нострадамус вошёл в эту прибыльную профессию и опубликовал свой первый альманах […]
    С этого момента он чем дальше, тем больше уделяет времени изучению оккультных наук. Здесь, конечно, большую роль сыграла глубокая убежденность Нострадамуса в том, что именно ему суждено «научным» путём открыть завесу, скрывающую Будущее.
    Славе Нострадамуса как составителя альманахов способствовал и всеохватный характер его предсказаний. Нострадамус – новатор ренессансного политического пророчества, затрагивающего положение церквей, политических сил и государств. Конечно, и до Нострадамуса астрологи предсказывали политические события, но лишь он превратил свои альманахи в подобие периодического издания […]».
    К сожалению, не все тексты альманахов дошли до наших дней. В настоящее время выборка из 141 катрена из альманахов 1555-1567 годов публикуется исследователями творчества Нострадамуса в качестве самостоятельного пророческого произведения, в котором многие его слова соответствуют знаниям того времени, особенно это понятно по названию городов.
    Можно даже предположить, что в первых пяти альманах (1550-1554) пророчеств вообще не было, а были только познавательные советы на бытовые темы, описывались: методы косметической терапии, давались советы по гигиене, шла речь о косметических товарах, возбуждающих чувственность.
    Профессор Брендамур отмечает, что в эти годы, профессиональные заботы Нострадамуса были только чисто фармацевтическими.
    Хотя исследователь Роберт Беназра считает:
    «Мы не знаем, публиковал ли Нострадамус предзнаменования на 1550-1551 годы. До нас не сохранилось ни одного экземпляра. Однако в «Сборнике предзнаменований» Дженусе Франсуа, упоминаются катрены, вытащенные из Предзнаменований за 1552 год, данный экземпляр до нас не дошёл.
    Бернар Шевинярд опубликовал также несколько предзнаменований, с лёгкими вариантами, в новом «Сборнике», составленном мастером Клодом Фабри на 1552 год. Однако это не гарантия их подлинности, возможно, один скопировал у другого» («Нострадамоведческий хронологический справочник. 1555-1989»).
    18 декабря 1553 года у Нострадамуса и Анны Понсар рождается – сын Сезар, к тому времени у супругов была дочь Мадлен, появившаяся на свет двумя или тремя годами раньше.
    В ноябре 1554 года Нострадамус делает следующий шаг, именно в альманахе на 1555 год, впервые появляются пророческие четверостишия (катрены). У этого альманаха был огромный успех. Об этом свидетельствуют самые разнообразные источники.
    Выписка из письма Александра де Ла Туррет Жану де Морэль:
    «Господин и друг… Я вам рекомендую ознакомиться с альманахом Предзнаменований и чудесных видений Нострадамуса, весьма преинтереснейшее чтиво […]. Из Лиона, декабрь 1554».
    Клод Атон, кюре Прованса, в своих «Воспоминаниях» отметил в конце 1555 года: «Мастер Мишель Нострадамус, доктор медицины, изготовитель мазей и ароматов, благодаря своим сочинениям, находится в большом успехе […]».
    У мистически настроенных адептов провидца (футурологов, оккультистов, приверженцев новомодных восточных культов) исторически принято считать: всецело посвятив себя оккультизму и заручившись широким одобрением со стороны образованной публики выпуском альманахов, Нострадамус перешёл к осуществлению своего главного замысла, к созданию книги, состоящей из десяти центурий-пророчеств, которая, переиздаётся вот уже более 450 лет.
    Честно скажем: немногие книги могут похвастать такой популярностью. Кому-то его книга покажется утомительной, но по количеству переизданий она идёт сразу после Библии – и это факт, а факт это самая бесспорная вещь в мире.
    Первое издание «Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса» вышло в Лионе в начале лета 1555 года у печатника Mace Бонома. Оно содержало первые три центурии и открывалось «Посланием» к сыну Нострадамуса («Nostradamus Michel. Les Proph;ties de Michel Nostradamus ad Caesarem Nostradamum filium», A Lyon, chez Mac; Bonhomme, 1555) [до наших дней не сохранилось ни одного экземпляра]. Те два единственных экземпляра издания 1555 года, которые были обнаружены в восьмидесятых годах XVII-го века, и в которых содержатся 353 катрена (объединенных в главы – центурии по 100 катренов, четвёртая центурия неполная и включает в себя лишь 53 катрена [футурологи, как правило, здесь дают такой комментарий: «353 – символическое число, 353 дня содержит обычный еврейский год и столько же лет содержит «большой цикл» каждой из 7 планет»], большинством исследователей считаются более поздней перепечаткой.
    Основанием для данного мнения служит реакция на последствия опубликования первой книги «Центурий» между 1555 и 1558 годами. Менее чем через год после её выхода, некий Антуан Куиллард производит первую пародию, озаглавленную для подражания: «Пророчества Сеньора Павильона», иронически воспроизведя часть книги Нострадамуса, которую он хотел разоблачить. Любопытно, но автор делит свой памфлет только на четыре части: Послание и три центурии.
    Существуют ещё три сатирические реакции из панфлетов противников Нострадамуса: два – из католического лагеря, и один – из протестантского, и они скомпонованы также: Послание и три центурии, это даёт право предположить, что в первом издании могло быть и только триста катренов. Как бы там не было, но книга представляла собой не имеющее аналогов в истории астрологии собрание пророчеств о будущем Земли, написанных в стихотворной форме.
    Хотя скептики пишут:
    «Структура «Центурий» была стандартной для I-ой половины XVI-ого века. Например: близкие к Нострадамусу, размышления о четырёх типов мира в четырёх «Центуриях» четверостиший Гийома де Ла Перриэр, труда, появившегося в 1552 году в Лионе, предшествовавших перед катренами Нострадамуса […]».
    Некоторые биографы утверждают:
    «Несколько экземпляров этой книги были отосланы в королевский дворец самим пророком, и это послужило основанием для приглашения его ко двору Генриха II, короля Франции.
    15 августа 1556 года Нострадамус прибыл в Париж, где был «благожелательно» принят Екатериной Медичи, королевой Франции, которая справлялась у него о судьбах своей династии.
    Через два дня он был принят в Сен-Жермене королём Генрихом II. Однако король оказал пророку холодный приём, вручив в качестве поощрения сто экю. Это дало двору повод для многочисленных насмешек. Очень скоро Нострадамус стал виновником скандала, в ходе которого придворные, раздраженные его уклончивыми ответами, обвинили его в колдовстве. В довершение всего Нострадамус узнал, что ему предстоит встреча с инквизицией, желавшей узнать, какой наукой он занимается и не связана ли она с запрещённой магией. Это вынудило предсказателя покинуть Париж после 10 дней пребывания там […]».
    При этом мемуаристы с сожалением отмечают, что король оставил без внимания все предостережения провидца, однако не приводят не одного убедительного доказательства, что такие предостережения были высказаны.
    Более вероятно, что Нострадамус промолчал и не предупредил короля, считая содержание своих видений неотвратимыми.
*    *    *
    Здесь необходимо заметить, что французский исследователь Роберт Беназра в своём «Нострадамоведческом хронологическом справочнике. 1555-1989» утверждает, что: «поездка в Париж имела место летом 1555 года».
    «Летом 1555 года произошло чрезвычайно важное событие в жизни Нострадамуса – приглашение к королевскому двору.
    Что послужило причиной приглашения в Париж?
    Подлинную причину приглашения раскрыл непримиримый критик Нострадамуса, астролог Лоран Видель, который указал на альманах 1555 года как причину для вызова».
    В 1556 году часть биографов отправляют Нострадамуса во второе путешествие в Италию.
    Роберт Беназра пишет:
    «Сообщают, что Нострадамус мог находиться некоторое время в  Турине в 1556 году. Действительно, 26 декабря 1807 года, некий господин Коррадо в своей корреспонденции сделал любопытную запись, об увиденной им на мраморной доске вырезанной надписи, найденной рядом с виллой «Cascina Morozzo», в полутора лье на северо-западе от Турина (Коррадо Пальяни, «Di Nostradamus e di yna sua poco iscrizione liminare torinese», Турин, 1934).
    Эта вилла была построена в XV-ом веке. Есть сведения, что первоначально она носила имя «Виттория» (Меня зовут Виктория!) и что земли, которые её окружали, носили имена из Дантовских Воспоминаний (Рай, Ад, Чистилище).
    Коррадо Пальяни утверждает: на плите прописью были вырезаны прописные буквы и несколько загадочных линий, которые указывают на пребывание пророка в этом городе в 1556 году.
    «1556. Здесь жил Нострадамус. Есть Рай, Ад, Чистилище. Имя моё – Победа. Кто чествует меня – обретёт славу. Кто презирает меня – полностью погибнет».
    Если запись действительно подлинна, то какие могли быть причины этого второго пребывания Нострадамуса в Италии.
    Можно предположить, что пророк был приглашён кем-то из членов Савойского Дома: герцогиней Луизой, её племянником, графом Клодом де Танде, губернатором Прованса, или, возможно, молодым герцогом Филибэром-Эммануилом, который должен был скоро сочетаться браком с Маргаритой, сестрой короля Франции Генриха II […]».
    У некоторых биографов всё время почему-то просматривается одна странная закономерность, они упорно направляют Нострадамуса по местам боевых действий.
    Так как пятая Итальянская кампания (1552-1555) не принесла решающей победы ни одной из сторон, то Генрих II и король Испании Филипп II (1556-1598), сын Карла V, после непродолжительной передышки в несколько месяцев продолжили военные операции друг против друга. Началась шестая Итальянская кампания (1556-1559). И снова в очередной раз основные военные действия начались с начала в Италии.
    Правда, как уже было сказано, только часть биографов датирует второе путешествие в Италию 1556 годом, другая часть считает, что путешествие имело место несколько позже в 1561 году.
    «В декабре 1561 года Нострадамус был приглашен ко двору герцога Савойского в Ниццу для составления гороскопа новорождённого наследника Карла-Эммануила.
    Нострадамус галантно в присутствие всего двора предсказал ему карьеру великого полководца (ведь великим полководцем был его отец) и сильно промахнулся […]» (доктор исторических наук Э. Берзин, «Нострадамус и его предсказания»).
    В ноябре 1556 года Нострадамус у парижского издателя Жака Кервэ публикует альманах на 1557 год. Альманах посвящён королеве Екатерине де Медичи, и начинался на титульном листе выражением:
    «Бессмертный я буду, живой и умирающий, и больше после моей смерти моё имя будет жить в мире».
    Вот, по крайней мере, данное предсказание  осуществилось!
    Успех альманаха был огромен, как во Франции, так и за её пределами – об этом свидетельствует тот факт, что альманах, был переведён на итальянский язык и издан в Милане.
    Второе издание «Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса», выпущенное в той же типографии Лиона у Антуана дю Рона в 1557 году, («Les Proph;ties de M. Nostradamus. Dont il en y a trois cents qui n ont encores iamais este imprimees», a Lyon, Chez Antoine du Rosne, 1557), содержало дополнительно 288 новых катренов. Оно включает, помимо «Письма к сыну Сезару», семь центурий, из которых седьмая содержит только 42 катрена, а на месте последнего четверостишия шестой –  не пронумерованный катрен: предостережение невежественным критикам [всего 642 катрена, также не сохранилось]. Тираж второго издания точно неизвестен, исследователи пишут о двух-трёх тысячах книг.
    Некоторые биографы считают, что из второго издания уцелело три экземпляра: первый находится в голландском городе Утрехт, второй – в Будапеште, третий – в Музее книги Российской государственной библиотеки в Москве. Первый экземпляр включает 642 катрена, а два остальных – 639.
    Профессор Брендамур так переводит этот не пронумерованный катрен, под названием «Залог закона против глупых критиков»:
    «Те, кто прочитают эти стихи, чтобы зрело они задумались,
    Пусть недалёкая и невежественная толпа (их) не трогает,
    Пусть Астрологи, Мужланы, Варвары от них удалятся,
    Тот, кто будет иначе действовать,
    Тот будет согласно обряда проклят».
    В этом же году Нострадамус издаёт свой перевод книги «Парафраза Галена, его увещевание Менодота в изучении изящных искусств, а также медицины». Труд предваряет довольно длинная Эпистола, датированная 17 февраля 1557 года и посвящённая барону де Ла Гарду, у которого в этот период провидец искал покровительства.
    Существует масса исследовательских трудов о существовании изданий последних трёх центурий и «Эпистолы к королю Генриху II» отдельной книгой в 1558, или позднее в 1560, или в 1564 годах вместе с центуриями с I-ой по VII-ую и с «Посланием к сыну Сезару», однако они до сих пор не обнаружены.
    Поэтому, скорее всего, все эти исследовательские труды являются домыслами самих биографов, так как их главный аргумент существования издания за 1558 год, звучит так:
    «Королю Генриху II Нострадамус посвятил третье, законченное издание своих «Пророчеств». Именно эта третья книга являет собой камень преткновения исследователей жизни и творчества Салонского провидца. Зачем писать Предисловие в адрес короля, если Нострадамус знал дату смерти правителя Франции: июль 1559-го? Тем более, что Эпистола датирована июнем 1558-го, а в начале письма упомянута более ранняя дата-март 1557-го. В ноябре 1560 года посол Венеции в своём донесении цитирует катрен из десятой центурии, это показывает, что последние три центурии были напечатаны до этой даты, хотя могли расходиться и в рукописных копиях. Как бы то ни было, летом 1558 года Нострадамус закончил работу над своими «Пророчествами» и более к ним не возвращался […]».
*    *    *
    1559 год стал первым годом грандиозной смуты, вошедшей в историю Франции под названием период Религиозных войн.
    «На следующий день после смерти короля Генриха II перед зданием Святой инквизиции в Париже собралась толпа разъярённых парижан. Слышались негодующие голоса и требования предать Нострадамуса суду Церкви. Чучело пророка было торжественно сожжено, и неизвестно, чем бы всё это закончилось, не вступись за провидца вдова короля Екатерина Медичи […]» (Джон Хоуг, «Нострадамус. Полное собрание пророчеств», [John Hogue. «Nostradamus. The Complete Prophecies»]).
    ««Молодой лев победит старого в одиночном поединке,
     Проколет глаз сквозь золотую клетку.
     Из двух ран составится одна,
     Затем – мучительная смерть».
    Бурная реакция современников на более чем туманное четверостишие Нострадамуса (I.35) как раз и показывает, что они не были избалованы точными предсказаниями. Что даже самое приблизительное сходство предсказанного с реальным поразило их воображение […].
    Внезапная нелепая смерть ещё не старого, полного сил короля во время, казалось бы, безопасной забавы настолько поразила окружающих, что поиски какого-либо знамения, предвещающего это событие, были вполне естественными и в духе времени. Тут-то и подвернулась книга Нострадамуса с предсказанием о дуэли и выкалывании глаз. С этого момента интерес к предсказаниям врача из Салона стремительно растёт, и скоро его катрены становятся не только предметом пересудов придворных и горожан […]» (доктор исторических наук Э. Берзин, «Нострадамус и его предсказания»).
    Так начиналась его – Слава.
    Биографы утверждают:
    «9 июля в Париже, накануне смерти короля Генриха II, был скромно отмечен брак Флолибера-Еммануила, герцога Савойи, и Маргариты де Франс, сестры умершего короля. Коронование Франциска II имело место двумя месяцами позже в Реймсе (18 сентября), после чего герцог Савойи с супругой и их ближайшее окружение направились в Ниццу. По дороге они остановились в Салоне и имели встречу с Нострадамусом. С тех пор горожане относились к пророку с большим уважением […]».
    Однако дошедшие до нас исторические факты говорят об обратном, с этого момента недоброжелатели провидца начинают вести с ним яростную борьбу, распуская о нём вздорные выдумки, приписывая ему взгляды нигде не высказанные, фразы никогда не произнесённые, обвиняя его в самых непристойных поступках. Со стороны хорошо видно, как в этой борьбе против одного человека пересекаются самые разные составляющие и взаимодействуют самые разные побуждения – религиозные, социальные, национальные, личные, политические.
    В качестве примера, здесь стоит упомянуть памфлет известного кальвинистского писателя и теолога де Беза под названием «Чудовище кощунства», в котором де Без сравнивает Нострадамуса с греческим безумцем Геростратом, оскорбившим Христианскую веру попытками раскрыть тайны Господни.
    С тех пор то один исследователь заметит, что «при восхищении Нострадамусом-поэтом невысоко ставит Нострадамуса-провидца», то другой выскажется, мол: «не мистическая сущность катренов привела к тому, что фигура Салонского предсказателя «выросла до гигантских размеров», а всего лишь оригинальный подход Нострадамуса к предсказаниям, который заключался в следующем: не быть настолько конкретным, чтобы можно было заметить ошибки, быть таинственным и неопределённым, а, самое главное, писать, таким образом, чтобы читатель поверил, что автор что-то знает, даже если это совсем не так, и намекает на то, что не может сказать вслух, этот приём увеличил «ауру таинственности» и сделал бессмыслицу «внушительной» […]».
    Находятся и такие которые громко заявляют со своих многостраничных работ:
    «Не пророчества вовсе принесли славу Нострадамусу, так как предсказывать события, являющееся весьма вероятными: войны, эпидемии, погодные условия, политические интриги, смерть высокопоставленных лиц, катастрофы, и предсказывать их в таинственной манере может каждый, и история полна таких примеров, а травля писателя со стороны представителей Католической и Протестантской церквей, не позволила ему исчезнуть в бездне исторических событий прошлого […]».
   *    *    *
    Осенью 1559 года, Нострадамус заканчивает редакцию своего альманаха на 1560 год, и публикует его в Париже у Гийома Нуара. Этот альманах провидец посвятил своему старинному другу, Клоду де Савуа, графу Тенде, губернатору Прованса. На титульном листе данного издания Нострадамус разместил большими буквами подзаголовок в адрес своих противников и завистников: «Carpet citius aliguis guam imitabitur», что можно перевести как: «Легче порицать, чем имитировать или создать подобное».
    Ответом на альманах стала статья в журнале «Лионские хроники» («Chronique Lyonnaise», лето 1560 года), которая приписала провидцу способности практиковать «хиромантию (чтение судьбы по руке) и «чёрную» астрологию».
    1 мая 1560 года в Салоне прошли первые религиозные беспорядки, которые по разным данным длились от трёх до пяти дней. Беспорядки сопровождались грабежами имущества гугенотов.
    Правление старшего сына Генриха II Франциска II (1543-1560) оказалось недолгим (1559-1560). Почти, что сразу после коронования возник Амбуазский заговор, с целью «освобождения» малолетнего короля из под опеки католических герцогов де Гизов и коннентабля де Монморанси, и в установлении опеки над ним знатного рода Шатильонов (адмирал де Колиньи) и младших родственников Бурбунов (принцы де Конде). Ситуация осложнялась тем, что интриги знати смешались с религиозными разногласиями. Де Гизы были католиками, а Бурбоны – протестантами. Заговор провалился, заговорщики были схвачены. Судебная машина, возглавляемая братом герцога де Гиза, Карлом (1542-1574), кардиналом Лотаринским, завертелась: по всей стране начались гонения на «лютеран», допросы снимались быстро с применением пыток, приговоры выносили ещё быстрее.
    Внезапная смерть 5 декабря 1560 года Франциска II от воспаления (король не дожил шести недель до восемнадцатилетия), привела к первой гражданской войне (1561-1562) из девяти религиозных войн во Франции с 1560 по 1598 годы.
*    *    *
    Во второй половине 1560 года провидец знакомится с Жаном Шавиньи, который донёс до нас словесный портрет Нострадамуса:
    «Нострадамус был ниже среднего роста, крепкого сложения, всегда весёлый и бодрый. Его отличали высокий лоб, прямой нос, серые глаза, мягкий и нежный взор, способный, однако, в гневе метать искры. За его серьёзностью таилась игривость ума, он часто с удовольствием смеялся. Цвет его лица оставался свежим до конца дней. По обычаю своего времени он носил бороду, все его зубы были целы».
    Весной 1561 года Нострадамус чуть не стал жертвой фанатично настроенных крестьян, носивших прозвище «Плащи с капюшоном», обвинявших его в тайной принадлежности к лютеранству, раз последние пользовались его астрологическими услугами.
    Нострадамусу на время пришлось уехать в Авиньон.
    16 декабря того же года, когда очередной альманах появился на книжном рынке, префект Прованса Клод де Савуа, граф де Танд арестовал Нострадамуса.
    Сохранилось его донесение ко двору:
    «Что касается Нострадамуса, то я приказал его схватить и забрать со мной, запретив ему делать альманахи и предсказания, что он мне и пообещал. Соблаговолите отдать мне распоряжение сделать с ним то, что Вам заблагорассудится» (Ж. Дюпеба, «Нострадамус. Письма», «J. Dupebe «Nostradamus. Lettres inedites»). 
     Весной 1562 года в Салоне повторился погром, после которого жители, заподозренные в протестантизме или в симпатиях к гугенотам, покинули город.
    После мирного договора подписанного в Амбуазе 19 марта 1562 года, который позволял протестантам свободное исполнение своего культа, королева-мать Екатерина Медичи, организовала поездку по Франции с целью «умиротворения страны». Цель королевы было объединить французов вокруг королевской власти. В конце февраля месяца 1564, сопровождаемая малолетним королём Карлом IX (1550-1574, король Франции с 1561 года»), герцогом Анжуйским (будущий Генрих III (1551-1589), король Франции с 1574 года), герцогом Алансонским (1554-1584), и также маленьким кузеном Генрихом Наварским (будущий Генрих IV Бурбон, король Франции с 1589 по 1610 год), Екатерина Медичи заехала в Салон, так как в провинции Провансе имели место многочисленные столкновения между католиками и гугенотами.
    Во время встречи, королева-мать  и  малолетний король даровали Нострадамусу титул постоянного личного советника со всеми соответствующими почестями, при этом провидец остался в Салоне, что делало его должность чисто номинальной.
    Таким образом, за год и восемь месяцев до своей кончины Нострадамус достигает высшего признания при жизни.
    1 июля 1566 года Нострадамус сказал своему секретарю Жану Шавиньи: «На рассвете ты уже не застанешь меня в живых».
    Утром 2 июля он поднялся с постели, чтобы избежать приступа то ли астмы, то ли подагры, и упал мёртвым на скамью. К тому времени он был довольно богатым человеком, хотя и духовно безмерно одиноким, страдающим от непонимания окружающих, интриг завистников и ненависти врагов.
    Биографы Нострадамуса пишут:
    «Слуги, очевидцы случившегося, нашли, что смерть его была спокойной. Провидец знал день своей кончины, поскольку в июне 1566 года в экземпляре Эфемерид Стадиуса против 2 июля написал: «Здесь приближается смерть», а де Шавиньи, разбирая бумаги пророка, нашёл такое предсказание [141, 1567 год]:
    «Возвращаясь, я низлагаю дары короля,
    Работа завершена, – я ухожу к Богу.
    Ко мне приближаются родственники, друзья.
    На скамье рядом с моей постелью найдут меня мёртвым»..
    Тело провидца было положено в саргофаг и, согласно завещания, погребено в стене церкви францисканцев – миноритов в Салоне» (доктор Люстрио, «Нострадамус и его творчество в свете событий мировой истории», 1962).
    2 июля 1566 года Нострадамус умирает, с этого момента начинается – его Тайна.
    Эпитафия, высеченная на прислонённой на древнеримский манер к стене храма плите, гласила:
    «Великому Господу. Здесь покоится прах знаменитого Мишеля Нострадамуса, который был признан достойнейшим из смертных описывать события будущего своим почти божественным пером, следя за движением звезд и всей Вселенной. Он прожил на свете 62 года, 6 месяцев и 17 дней. Он умер в Салоне в 1566 году. Да не позавидуют потомки его покою. Анн Понсар Жемелла желает своему мужу подлинного счастья».
    Через три месяца после его смерти широкой публике были представлены все десять центурий, включая три последние, которые были написаны до 1555 года [это надо ясно всем понимать, несмотря на то, что книга печаталась частями, но написана она была полностью до первой публикации]. 
    Это издание за 1566 год самое раннее из сохранившихся полных текстов «Центурий» содержит: «Послание к Сезару», 946 катренов и «Эпистолу» к королю Генриху II (A L'INVICTISSIME, TRESPUIS-SANT, ET treschrestien Henry Roy de France second, Michel Nostradamus son tres humble, tresobeissant seruiteur et subiect, victoire et felicite), которую Нострадамус написал в 1557 году, предварительно уничтожив все свои черновики, проясняющие расчёт временной последовательности катренов.
    На данный момент наиболее авторитетные французские исследовали отдают предпочтение изданию Бенуа Риго «Les Proph;ties de M. Nostradamus. Dont il en y a trois cents qui n ont encores iamais» за 1568 год, изданному в Лионе с обычной для того времени орфографией, в котором в десяти центуриях напечатаны 942 катрена (при этом 302 катрена новых, то есть общее число катренов выросло до 944).
    Исследователи, изучающие Нострадамуса по строго «научным методам», считают:
    «Представляется логичным, что катрены, начиная с 1-го I центурии по 53-ий IV центурии, и «Послание к сыну Сезару» следует цитировать по изданию 1555 года. Катрены с 54-го IV центурии по VII центурию включительно – по Утрехтскому экземпляру издания за 1557 год, а «Эпистолу к Генриху II» и катрены с VIII по Х центурий – по изданию 1568 года. В большинстве спорных случаев следует отдавать предпочтение изданию 1568 года, как наиболее полному из ранних изданий».
    У биографов считается, что первым комментатором и толкователем «Пророчеств» был Жан Дора (1508-1588), королевский поэт, при дворе Екатерины Медичи. Уже после смерти Дора дворянин Антуан дю Вердье напишет в своих мемуарах, что королевский поэт активно интересовался катренами Нострадамуса, содержащими некие пророчества, которым давал свои истолкования, подтверждая их многими событиями. Однако поэт не оставил после себя никаких записей и тем более печатных публикаций на эту тему.
    Некоторые исследователи утверждают, что любимый секретарь Нострадамуса Жан де Шавиньи, был рекомендован провидцу тем же Жаном Дора и должен был служить своего рода посредником между столичными литературными интеллектуалами (Пьером Ронсаром, Жаном Дора, Антуаном де Вердье и другими) и резиденцией Салонского пророка. После смерти провидца де Шевиньи наследовал все его бумаги (кроме, некоторой части личной переписки).
    В 1588 году выходит в свет издание Роффе, в котором публикуются шесть новых катренов 8 центурии, так называемые двойные катрены.
    Точку в этой запутанной истории поставил Жан Эме де Шавиньи, который в книге «Первом лике французского Януса» (Лион, 1594 год), под названием фрагментов XI и XII центурий опубликовал дополнительно тринадцать катренов плюс к тому заменил катрен 6.100. Надо отметить, что книга Шавиньи содержит первую биографию Нострадамуса, первые рассказы об участии провидца в борьбе с эпидемиями чумы на юге Франции, первые сведения о взаимоотношениях между Нострадамусом и королевской семьей и прочие данные, которые впоследствии легли в прочный фундамент легенды о Нострадамусе. В дальнейшем де Шавиньи выпустил ещё книгу «Комментарии по Центуриям» в 1596 году.
    Таким образом, произошла публикация всей книги. Однако популярность Нострадамуса продолжала расти, захватывая всё более отдалённые от Франции страны. При этом нужно особо отметить, что после ухода из жизни ближайших друзей пророка появление новых катренов не прекратилось. Поэтому исторически принято считать: все катрены, которые были опубликованы после 1594 года, начиная с 1605 года, когда шевалье Винсент Сэва объявил о своём открытии ещё 58-ми дополнительных неизвестных четверостиший, являются «фальшивками».
    В конце XVII-го века Ватикан занес «Пророчества» Нострадамуса в список запрещённых книг. Однако стойкое неодобрение церковных авторитетов, не смогло отвадить европейскую публику от чтения предсказаний Салонского провидца. Число работ, превозносящих Нострадамуса и отыскивающих у него всё новые удивительные пророчества, довольно быстро превзошло число работ критических.
    В 1710 году кюре Жаном Леру в книге «Ключ к Нострадамусу» была выдвинута идея о возможном существование «некоего шифра, который может расставить математическим путём все катрены согласно временным промежуткам».
    В XIX-XX-ом веках про Нострадамуса много и часто писали в Европе и в США. Им восхищались с той же силой, с какой критиковали, его пророчества были постоянным источником противоречивых споров и литературных полемик. Отдельной темой таких споров было выяснение: какие издания являются прижизненными, а какие – нет, и почему они так сильно различаются между собой.
    Наиболее полно эту тему осветил исследователь Роберт Беназра в своём «Нострадамоведческом хронологическом справочнике. 1555-1989».
    Каждый автор, который писал о нём, хотел сам быть провидцем Будущего на основе интерпретации его катренов. С этой целью в каждом веке, находились исследователи, которые большую часть предсказаний подгоняли под прошедшие во всём мире события, хотя Нострадамус описал в своих катренах только будущее Европы, Европейской части России и Ближнего Востока с 1557 по 2037 годы.
    До 1792 года, период «Красного Дракона», катрены охватывают события в Европе и на Ближнем Востоке.
    Начиная с 1792 по 1921 год, период «Зверя из Моря», идёт описание распространения Атеизма и Нигилизма по Европе.
    С 1922 по 1990 год, период «Зверя из Земли», много катренов написано про СССР.
    С 1991 по 2032 год, период «Зверя из Бездны», повествование приближается к Западной части Ближнего Востока.
    Про Америку и Китай он не писал, а в нескольких катренах отражены о них события только потому, что имеют сильное влияние на ту же Европу.
*    *    *
    В период «Багряного Зверя» (1917-2025), после 1991 года, с падением Коммунистического образа жизни в СССР, Нострадамус, как провидец, внезапно стал «воскресать» и для массового российского читателя при помощи всего одного катрена 6.74:
    «Изгнанная с трона, вновь вернётся,
    Её враги рассматриваются как заговорщики.
    Более как когда-либо прежде Триумф её наступит,
    Три и семьдесят лет смерть стояла она».
    Из далёкого французского средневекового небытия «внезапно возникла величественная фигура», наши отечественные мемуаристы любят парадные портреты, с резким наложением теней.
    И сразу же возникло неприятное ощущение, что предлагаемый в Российской Федерации образ французского пророка – есть новая литературная легенда, далёкая от реального человека.
    Действительно ли во всём этом многоголосии российский читатель сегодня слышит голос самого Нострадамуса, или же это комментаторы, так называемые новоуверовавшие «ученики и почитатели его творчества» говорят за него?
    Исследование Нострадамуса – это не просто рассмотрение пророчеств, тех, что сбылись, и тех, которым предстоит сбыться, но и внимательный анализ стиля его языка, так как пророк сознательно отверг общепризнанную грамматику и синтаксис французского языка.
    С первым, с чем сталкивается каждый исследователь его пророчеств – это неприятие стандартной языковой формы буквально в каждой фразе, в отсутствие многих смысловых слов.
    Поэтому каждый переводчик или комментатор из века в век, по мере своих способностей, пытается «придать» написанным Нострадамусом предложениям более упорядоченный современный вид и рациональную форму. При этом даже самый честный и благородный исследователь пророчеств, самый трудолюбивый и ответственный, если он не верит в существование Бога, в Промысел Божий, то, начав писать по данной тематики, охваченный тягой к чарующим и захватывающим пророчествам, к таинственным терминам и к странным понятиям, неизбежно скоро в своих сочинениях отчётливо начинает проявлять тенденциозность и неотделимую от неё фальсификацию.
    Такой исследователь, сам того не желая, начинает «подгонять» пророчества провидца под собственное мировоззрение: «духовный» преувеличивает роль Церкви, «либерал» – роль и заслуги политических лидеров и движений, «мистик» сознательно облекает свои «изыскания» в малопонятную форму, стилистически запутывает их и окутывает странным туманом, а «любитель сенсаций» делает из пророчеств станок для получения известности у тех, у кого власть, но при этом все они теряют чувство ответственности и видения Единого плана Божия. Руководствуясь «благими» целями, такие переводчики лишают читателя главного – Истины, хотя после их обработки пророчества Нострадамуса действительно становятся гладкими и понятными, но при этом они начисто лишаются духовного налёта.
    В 1999 году в Москве вышла книга «Великие Пророчества Мишеля Нострадамуса с комментариями» (авторы Е. Авадяева и Л. Зданович), в которой есть очень интересный раздел: «Исследователи Нострадамуса». Авторы довольно объективно, хотя и с лёгкой иронией, анализируют многие исследования и приходят к выводу, что сегодня существуют три разных школы Нострадамоведения: европейская, американская и молодая, но быстро набирающая авторитет, российская.
    Европейская школа, по мнению авторов:
    «Претендует на научность во всех смыслах этого слова, издания снабжаются обширным научно-справочным материалом, хронологическими таблицами, указателями, однако качество их, как правило, ниже всякой критики, оно изобилует ошибками и искажениями, схемы и таблицы безграмотны […]».
    Американская школа:
    «Хотя и привлекает обширнейший исторический, языковедческий и библиографический материал, не перекраивает катрены на свой лад, однако в ней происходит своеобразная подмена ориентиров: в роли пророка выступает отнюдь не Нострадамус, а исследователь его творчества, использующий авторитет Салонского оракула в своих целях […]».
    Что касается Российской школы, то здесь «благодать»:
    «Советскому народу во второй половине XX-го века не нужны были «нездоровые сенсации», а потому «Пророчества» были запрещены к переизданию и надолго вычеркнуты из числа тем научных исследований, за то сейчас только мы можем открыть для себя и по-настоящему оценить Нострадамуса […]
    Сегодня мы являемся подтверждением тому, что слова о том, будто творчество Нострадамуса становится популярным только в годы потрясений, требуют пересмотра […]».
    Правда, не все российские исследователи Нострадамуса разделили такой оптимизм, так Алексей Пензенский пишет:
    «Современная русская литература о Нострадамусе страдает той же болезнью, что и западная (прежде всего англоязычная). Имя этой болезни – дилетантство. Писать о провансальском пророке берутся люди, несведущие ни в истории, ни в филологии. В то же время тексты провансальского предсказателя весьма трудны, и заниматься ими, не зная языка оригинала, недопустимо. Эта очевидная мысль никак не доходит до авторов-дилетантов, большинство которых возводит собственный дилетантизм в своего рода культ, утверждая, будто невежество – залог объективности.
    Разумеется, среди американских (да и французских) авторов дилетантов тоже достаточно. Однако пророчества Нострадамуса – плод западной культуры, и французу требуется меньше сил и времени, чтобы постичь их хотя бы в общих чертах. К тому же западные читатели не в пример требовательнее отечественных (я говорю о широкой массе, а не о круге интеллектуалов, которые во все времена и во всех странах составляют меньшинство).
    Толкуя на свой страх и риск пророчества Нострадамуса, многие «эксперты» не рассматривают ни обстоятельства его жизни (не считая нескольких сомнительных легенд), ни её исторический и культурный фон. В результате жизнь и творчество салонского предсказателя оказываются вырванными из общего историческо-культурного контекста. Такой Нострадамус, «не помнящий родства», очень удобен авторам-дилетантам. Ведь на самом деле вся история с «толкованием пророчеств великого астролога» затевается ими, как правило, с целями, бесконечно далекими от научных […]
    В том, что касается исторической и текстологической достоверности, сочинения отечественных дилетантов примерно соответствуют своим зарубежным «клонам». Иначе и быть не может: одинаковый жанр предполагает сходный уровень, несмотря на некоторую разницу в деталях.
     Например, наши нострадамоведы прочат России от имени Нострадамуса великое Будущее, в то время как её судьба в представлении западных толкователей не столь радужна […]».
*    *    *
    Действительно, как отечественные, так и зарубежные исследователи Нострадамуса приводят десятки примеров его удачных предсказаний. Одни предсказания очень метко описывают произошедшее в реальности, но другие настолько спорны, что не держат слабейший удар критики, хотя, конечно, при желании даже самое «точное» предсказание можно легко забраковать.
    Поэтому история взаимоотношений провидца со своими исследователями, с одной стороны, напоминает историю сближений, не ставшую однако крепкой, доверительной дружбой, а, с другой стороны, историю расхождений, обид, разочарований, а иногда и просто подтасовок. Возникает ощущение, что Нострадамус и его толкователи как бы шли и продолжают идти по двум разным математическим кривым со своими особыми уравнениями. Провидец идёт по дороге, рассчитанной Божественным разумом, а его толкователи плетутся по рытвинам и оврагам, куда их тянут выкладки их собственных земных рассуждений. При этом в каких-то точках они могут сблизиться, сойтись, пройти по общей касательной, а затем исследователи неминуемо сходят с пути провидца и идут своим путём, полные на него обид и раздражения. Из этого следует, что задача осмысления прорицаний Нострадамуса как целостного явления одного из разделов Истории пророчеств до сих пор остаётся весьма и весьма актуальной, не только для исследователей из США или Франции, но и для их современных коллег из Российской Федерации. Одни из которых весьма активно в последнее время предлагают книги с «расшифровками» его пророчеств, сделанными «с помощью новейших компьютерных технологий», другие же склонны воспринимать прорицания Нострадамуса более прямолинейно и обрушивают на публику бурный поток рассказов о грядущем вторжении мусульман в Европу, смещении полюсов, глобальной ядерной войне, а также о противоречивой роли России во всех этих событиях, то есть кормят читателей набором абсолютно бездоказательных собственных фантазий.
    Поэтому, изучая тексты нынешней Российской периодики, посвящённой Нострадамусу, и следя за всеми этапами литературно-исследовательской борьбы, которая развёртывается прямо на наших глазах за «право преобладания» титула главного российского Нострадамусоведа, в которой обилие бранных эпитетов, заменяет аргументы, когда авторов ловят не только на незнании библиографии провидца или источниковедения, посвящённых ему трудов, но даже и на незнании мировых исторических фактов, тогда невольно задаешься вопросом:
    Действительно ли молодая Российская школа Нострадамоведения сможет оказаться на высоте духовных задач, поставленных одним из величайших провидцев мира, или же объявит войну всех против всех и начнёт яростно, то есть до победного конца, барахтаться в мелких спорах, всё более и более разбредаясь по противостоящим друг другу группам, каждая из которых будет поражать обилием подспудных противоречий и опасной тенденцией самой выступить в роли «фальшивого» оракула?
    Поэтому пока вокруг катренов Нострадамуса не утихают жаркие споры «почитателей творчества» и скептиков, вплоть до обвинений в плагиате, выясняющих оплодотворило ли его творчество пророческую мысль XVI-го века или нет, подумайте:
    А нет ли в пророчествах французского провидца чего-то большего, того, что не видят спорящие о нём?
    Не служит ли расчётливая неясность пророчеств цели более высокой, чем простая констатация исторического факта?
    Не проглядели ли яростно и блудливо спорящие «воинствующие богоборцы» за кажущимися противоречиями: мол, старые издания пестрят опечатками, часто искажающими суть катренов, а при позднейших перепечатках количество ошибок только увеличивалось в геометрической прогрессии, главного то, что занимает центральное место в композиции книги «Пророчеств»?
    Ведь исполнившиеся в веках предсказания Нострадамуса ставят перед человечеством вопрос, который оно не хочет видеть или боится поставить перед собой, полагая, что он может быть «дурно воспринят» частью общества:
    Если Будущее всё-таки предопределено, а время представляет собой некое замкнутое, неделимое целое, не распадающееся на Прошлое, Настоящее и Будущее, что же делать в таком случае с богоборческим опытом, накопленным человечеством в течение несколько десятков столетий?
    Ответа на данный вопрос до сих пор – нет.
    Поэтому с некоторой дозой неуверенности, заранее предвидя упрёки в «мельчении темы», в «незнании французского языка», в «тайных целях, бесконечно далёких от научных», в «нежелании вступать в полемику с воинствующими богоборцами» и другие протесты и вздорные выдумки со стороны критиков, скептиков и журналистов, автор постарается из дикой мешанины разнообразных переводов выделить основной духовный стиль Салонского провидца и дать ему толкование, согласно «Откровению» Иоанна Богослова, то есть установить духовную взаимосвязь между пророком Даниилом – апостолом Иоанном – Мишелем Нострадамусом.
    Утверждаю, что современные исследователи Салонского провидца, которые сразу пытаются расшифровывать его катрены, подгоняя их под известные им времена и сроки, напрасно теряют своё время. Они идут по пути, которым шли их многочисленные предшественники, не обращая внимания на предупреждение самого Нострадамуса, которое он сделал в «Послании» к пророчествам, о том, что он сознательно сделал свои пророческие четверостишия неясными, установив между ними математическую связь.
    Серьёзный исследователь должен сначала определить эту связь, расположить катрены в правильном хронологическом порядке и только после этого приступать к их расшифровке. Тем более, что изучение ранних, до начала XVII-го века, изданий Нострадамуса – крайне трудная задача. Ещё раз повторюсь никаких прижизненных изданий до нашего времени не сохранилось.
    В «Послание», обращённом к сыну Сезару, Нострадамус говорит, что многое в его духовном взгляде на мир – не только вечная и неприходящая Истина, но и прямой вызов всем последующим векам. Также в «Послание» Нострадамус говорит о «Наследном слове» тайного предсказания, с помощью которого возможно восстановление первоначальной последовательности исторической цепи, разорванной провидцем (1555-2037).
    Правда, не все исследователи разделяют данную точку зрения провидца, так как они «гораздо умнее его».
    Одни, как Джон Хоуг, постоянно предлагают задуматься: насколько свободен человек, обладает ли он свободою выбора, свободою воли или скован «высшими силами» по рукам и ногам (вопрос на редкость сложный, и ответы разноречивы, ибо разноречивы представления о Боге и Его Промысле).
    Другие, как аббат Торне, со второй половины XIX-го века, полагают, что Францию ожидает скоро приход нового монарха, Генриха V, при котором страна достигнет мирового господства, а себя полагают его провозвестниками, и даже находят в катренах указания на себя.
    Третьи громко заявляют:
    «Особая тема – поиск пресловутого «ключа Нострадамуса». Ещё в XIX-ом веке исследователи задались вопросом: какой прок от туманных предсказаний, в которых к тому же почти нет дат?
    Неужели Нострадамус не понимал, что без хронологических привязок или хотя бы намеков на даты событий его тексты лишены какой-либо рациональной ценности?
    Тогда-то и было выдвинуто предположение, что Нострадамус при написании и публикации своих центурий тем или иным образом зашифровал в них даты грядущих событий. С тех пор многие любители (именно любители; историки-исследователи даже не пытались найти «ключ Нострадамуса», уподобляя его знаменитому чёрному коту в тёмной комнате, которого, может, на самом деле и нет) исписали тысячи страниц и напрасно побеспокоили сотни журналистов, чтобы возвестить миру о волнующем открытии: ключ, наконец, найден! При этом скрывается тот факт, что сам Нострадамус ни словом не обмолвился о каком-либо ключе к своим пророчествам, который волшебным образом расставит все по своим местам. Интересная особенность всех «найденных» ключей в том, что они безусловно подходили к катренам, якобы предсказывавшим уже прошедшие события, но в том, что касается будущего, неизменно попадают, как говорится, пальцем в небо.
    Предсказания, сделанные на основе расшифровок, ни разу не сбылись. Да и сама технология поиска ключей может впечатлить разве что неискушенную публику: из произвольной фразы Нострадамуса, вырванной из контекста, в искаженном переводе, делаются далекоидущие выводы […]
    В силу причин, о которых приходится только догадываться, российские любители не считают нужным выучить хотя бы современный французский язык, чтобы ознакомиться с «Пророчествами» в оригинале; они полагают это совершенно излишним для того, чтобы называть себя «расшифровщиками Нострадамуса» […]
    Показательно, однако, что будущее «по Нострадамусу» выглядит в их исполнении довольно бледно и неубедительно. Рождение новой религии, возрождение страны, глобальная война и/или катаклизм, приход к власти сильного и мудрого правителя – вот, пожалуй, и всё, что могут пообещать «дешифраторы» своим читателям. Ничего нового здесь нет, – совершенно то же самое предсказывают респектабельные зарубежные толкователи […]
    Популярность идеи «ключа Нострадамуса» легко объяснима. Мало кому улыбается перспектива длительной кропотливой работы по изучению текстов провансальского предсказателя; куда соблазнительнее решить задачу одним махом. Однако факт остаётся фактом: ни один из предлагавшихся на протяжении почти двух столетий ключей не подошёл к тексту «Пророчеств». История науки, со своей стороны, свидетельствует: озарения и счастливые научные находки, вроде бы случайные, никогда не случаются на пустом месте […]
    Единственным критерием надёжности исследователя здесь должна служить вовсе не учёная степень, а хорошее знание французского языка, трезвое представление о трудностях, с которыми неизбежно придётся столкнуться, умение и желание пользоваться специальными историческими словарями, а также знакомство с реалиями XVI-го века.
    При этом исследователь может искренне считать Нострадамуса величайшим пророком всех времён – или же отказывать ему даже в сиюминутной политической интуиции. Главное – не позволять личной вере искажать смысл написанного пророком, и являть собой образец достойного и честного исследователя […]» (Алексей Пензенский, «Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса»).
    Четвёртые, последователи доктора Фонтбрюна («Пророчества мэтра Мишеля Нострадамуса с разъяснениями и комментариями», 1938), считают:
    «Непрозрачность «Послания» и «Эпистолы» сильно перекликается с туманностью всех Центурий и ежегодных альманахов. А все катрены написаны в одном стиле, словно автор (или авторы, если Нострадамусу кто-то помогал) не делал различий между предсказаниями на год, на столетие или на тысячелетие. Среди Нострадамоведов распространено мнение, что катрены на среднефранцузском языке (со вставками неиспользуемой в мирской жизни – латыни) написаны с умыслом: затруднить их восприятие и правильное понимание. Ту же цель должно преследовать и написание некоторых слов заглавными буквами. С этим нельзя не согласиться. Часто в четверостишиях провидца трудно добраться до смысла, вернее, практически это невозможно сделать, зачастую по причине необъяснимого использования слов из других языков, которые явно не помогают зарифмовать окончания строф.
    Только в прозе «Послания» и «Эпистолы» латынь выглядит к месту и вносит некоторую конкретику, хотя также и неясность. И тут применяют обычно такое разумное объяснение: Нострадамусу приходилось писать в иносказательной форме, пользоваться языком символов, сравнениями, аллегорией, зашифрованными датами, вставными словами, так как он опасался гонений со стороны «Святой» инквизиции. Насколько данное суждение верно, мы никогда не узнаем […]».
    Таким образом, ознакомившись с общим мнением друзей и скептиков провидца, теперь давайте ознакомимся сначала с «Посланием к Сезару», которое, действительно, можно рассматривать вместе с «Эпистолой к Генриху II» не только, как взаимосвязанную часть одного целого произведения, но которое вполне может рассматриваться как самостоятельное и независящее от катренов пророческое произведение.
*   *   *
ДТН.