Если Бог за нас, то кто против?

               
   Атака захлебнулась сразу же, практически не начавшись – плотным артиллерийским огнем немцы отбросили  советских солдат на исходный рубеж. А буквально через несколько минут  раздался крик: - «тигры!». Злобно урча и плюя пулеметным огнем «тигры» неслись на позиции.
Санька вытер шапкой сразу вспотевший лоб и проверил наличие гранат, перевесил на грудь автомат и сказал, обращаясь к Степану, своему другу:
- ну что, Степа, давай брат, обнимемся на всякий случай,  сейчас очень жарко будет… Дальнейшее смешалось в урагане выстрелов, взрывов, рядом падали бойцы, а потом Санька увидел как Степан, схватив связку гранат, пополз  навстречу танку, который несся на окопы. Санька, не раздумывая бросился следом. Сзади раздался истошный крик командира:
- куда, мать вашу, назад! Но солдаты ползли  к танку. Степан слегка приподнялся и бросил гранату и тут же упал, прошитый пулями.
- Гады, гады! закричал Санька и,  кусая губы, изловчившись бросил гранату. Она взорвалась около гусеницы и танк стал медленно вращаться на одном месте. Подождав когда танк повернулся  боком, Санька бросил вторую гранату и отчаянно пополз к другу. Над головой защелкали пули и Санька, прильнув к земле, застыл на месте, а затем окликнул Степана:
- Ты живой, дружище?
Тот слабо шевельнулся и снова замер. Санька огляделся по сторонам и увидел,  как из подбитого танка вылезали фрицы и стал стрелять по ним, те стали строчить в ответ, а к ним стал двигаться следующий «тигр» и стреляя из орудия быстро приближался. Санька в отчаянии смотрел, как танк приблизился к Степану и закрыл глаза, не желая видеть,  как гусеницы раздавят друга и в этот момент раздался взрыв, Степан успел бросить гранату  и  замер, уткнувшись лицом в землю. Санька пополз к танку, размазывая злые слезы по щекам, поравнявшись с другом, он лег рядом и тоже бросил  гранату в танк, и , схватив Степана, скатился в воронку. В глазах потемнело, когда он катился вниз, наступила тишина и Санька, ощутив резкую боль в плече, потерял сознание.
 Вскоре он очнулся и был удивлен, увидев синее небо и зеленую траву рядом с собой. В первую секунду солдат подумал, что бредит -  откуда зеленая трава глубокой осенью, но осмотревшись по сторонам  он вообще потерял голову, не понимая, где они оказались со Степаном. Степан лежал с закрытыми глазами, лицо было бледное, кровь запеклась на голове, но он дышал. Санька позвал его, нервно сглатывая воздух:
- Степа, очнись! Что за хрень, не пойму где мы, слышь, Степ…
И в это мгновение Саня услышал какой то шум, гул голосов и осторожно приподнял голову. Увиденное ошеломило настолько, что он, комсомолец и атеист, перекрестился и зашептал Отче наш, единственную молитву, которую он знал. Впереди, метров за 200, стояли всадники, закованные в кольчуги, с длинными  копьями,  сзади, тоже метрах в  двухстах  стоял отряд людей с  дубинами, секирами, одетые в длинные, белые рубахи. Санька затормошил Степана, горячо шепча ему, что им надо уносить ноги и побыстрее, правда не понимая, как это сделать. Степа слабо застонал,  открывая глаза и замер, увидев  траву, яркое синее небо.
-  Где мы, Санек?  Приглушив голос, Санька, озираясь по сторонам, торопливо рассказывал Степану, что он увидел и теперь не знает, что подумать и самое главное, что делать, и хоть убей, не знает, кто эти люди. Степан,  морщась от боли, приподнялся и тоже выглянул из травы. А потом  ошарашено,  округлившимися глазами посмотрел на Саньку:
- Саня, те что на лошадях, это немцы, а те что в рубахах белых, наши пращуры…
Какие немцы?! Переспросил Санька и снова перекрестился. Такие! сплюнул Степан, которые,  с Александром Невским воевали когда то! Так они зимой сражались, а сейчас лето,  возразил Санька и добавил:
-  и не немцы  были,  а какой то Ливонский орден, кажется.
-Да черт с ними, орден, немцы, что делать будем? Шепотом закричал Степан, я идти не могу, у меня нога прострелена, у тебя весь рукав в крови, впереди немчура, сзади наши пращуры, которые увидев нас, дрекольем своим прибьют нас, как пить дать, прибьют! Подумают, что мы из преисподней выскочили…
 Санька огляделся, взял свой автомат и криво усмехнувшись, деловито  спросил:
- у тебя гранаты остались? Вот и ответ что делать – немчуру бьем, а пращуры поймут, что мы свои…  Солдаты решительно стали подыматься из травы. Испуганные крики стали раздаваться и спереди и сзади. Степан с Санькой стали спиной друг к другу, наблюдая за людьми. Пращуры стали осенять себя крестом и Степан громко крикнул:
- с нами Бог и тоже  перекрестился, а Санька громко крикнул на немецком:
- Назад, уходите… и выстрелил в воздух. Всадники вздрогнули и стали поворачивать лошадей, сначала медленно, а потом быстрее и вскоре отряд скрылся у леса, который темнел  у края поля. Санька обернулся в сторону пращуров, улыбнулся, хотел что-то сказать, но в это время острая боль снова пронзила  плечо, в глазах стало темнеть, он машинально схватился за Степана, пошатнулся и стал падать…
        В себя Санька пришел от холода, они с Степаном лежали в воронке, прижавшись друг у другу, отголоски боя угасли, догорали танки, а невдалеке доносились голоса своих, санитары искали раненных. Вскоре к ним спустился санинструктор и стал потихоньку помогать солдатам, предварительно перевязав их.
    В госпитале Санька попытался рассказать, что с ними приключилось, но когда после  этого доктор стал светить ему в глаза, расспрашивать, болит ли у него голова и показывая пальцы, стал уточнять сколько их, Санька замолчал, ответив на вопросы доктора,  и стал торопить с лечением, чтобы быстрее вернуться в строй. И только иногда, вечерами думал:
- это все привиделось или все таки было наяву?  Степан, хмурясь, посоветовал:
- Выбрось из головы, Санек! Будешь говорить об этом, в психушку попадешь. А насчет того, что привиделось, скажу одно:
- двоим нам не могло привидеться одно и то же. Помогли своим и ладно. Значит,  действительно были там наши с тобой пращуры…