***

Как-то вечером я сидел в благодушном расположении духа с другом в одном комфортабельном и уютном заведении, медленно потягивая из трубочки клубничный коктейль и упиваясь ароматами дамских духов. Духи - "чувств изнеженных отрада" - возбуждали самые похотливые и низменные страсти, побуждали к безумным и авантюрным действиям сексуального характера...

 Но вдруг, как гром среди ясного неба, настежь отворилась дверь и нагрянул загадочный индивид с растрёпанными вихрами. Он походил на болотную кикимору, а то и на комнатную корамору, тщетно бьющуюся в стёкла из желания вылететь. Он встал как вкопанный у дверей и презрительно обмерил всех взглядом. Он как-будто хотел вылить всю желчь, весь яд ненависти и вымесить на нас зло, которое отражалось глазах.

От его внезапного появления поглощённый коктейль и всё содержимое желудка, сильно поперхнувшись и чуть не подавившись, вышли из носа, как помои из вонючих канализационных труб.

Волоча свои кривые, корявые, как сучья столетнего дуба, ноги, он направился к стойке и заказал "самый охуительный чёрный кофе". Он дважды отчеканил слово " охуительный", значильно глядя на доведённого но изумления( а в данном случае - охуевшего) баристо и делая особый акцент на "и", будто он хотел этим расставить все точки на "i".

 За ним вошла дама лет тридцати, которую он ежеминутно со страстным выражением называл "з-а-а-а-й-кааа". Они сели рядом с нашим столом. Вдруг, наициничинейшим образом прервар нашу дискуссию с другом, эта смуглая и бурая, как фекалии, дама с плутовато-вожделеющими глазами с бухты-барахты обрушилась на нас с разговором(с "кооонцепцией", как она подчёркнуто твердила) о счастье. Она назвала наши разговоры бредом неизлечимо поражённого недугом воображения, а планы - иллюзиями юношеского максимализма, которых - по её убеждениям - стоит минимализировать, а то и вовсе искоренить.

"Счастье - вот, оказывается, квинтэссенция человеческого бытия, краеугольный камень житейской мудрости и вселенской гармонии", - захлёбывалась она словами с неистовым запалом, чуть ли не с яростью. Мы с другом, естественно, замерли перед величием столь глубокомысленной концепции. Однако сомнения тихой сапой подкрадывались в моём сознании. Если счастье для бурой, как фекалии, дамы ограничивается несказанно упоительным совокуплением с этим кривоногим персонажем из сказочного сюжета( типа триллер), то мне остаётся поздравить её от всего сердца с постижением непостижимого счастья и даже немного позавидовать её участи; пусть на славу и на зависть всему мирозданию продолжает изнемогать и дальше в сладостной неге.

Теперь настала очередь колченогого.
Встал, грациозно расправился и с сомодовольно-солидным видом начал выкладывать уже свою философию, ясно осознавая, что настал его звёздный час - час величия, торжества и триумфа.

Он поднял свой грозный, внушающий то ли уважение, то ли бгагоговейный страх указательный палец правой руки. Палец был совсем необычный, в вернее, не совсем нормальный: не было на ней передней фаланги. Видимо, раньше, в других подобных ситуациях, когда дело доходило до триумфального и звёздного часа, забывшись в блаженстве и вдохновении своей излагаемой философии, зашёл слишком уж далеко, что кто-то(явно недовольные такими речами), не стерпев, лишил его драгоценной фаланги печально знаменитого пальца. Или же, во имя подтверждения на практике своей философии наш герой хотел было осчастливить, как свою патрнёршу, случайно подвернувшегося слушателя этим пальцем, прибегнув к "освящении" прикосновением некоторых частей и отверстий, за что и поплатился соответствующим образом.

Этот доморощенный кривоногий несостоявшийся философ-аутсайдер давал нам глубокомысленные, вмещающие всю тайну жизни наказы и заветы с учёным видом шаолиньского мудреца, который полувековым медитированием заработал себе мазоли и волдыри на пятой точке. Главный завет гласил:никогда не смейте прыгать выше своей головы!