В морге

Старушка протирает платком проступившие слезы:
—А где мой?
Субтильный мужичок, санитар, заглядывает в протянутое свидетельство о смерти. Лоб его постепенно наводняют морщины.
—Хм-м, — мычит он.
Разминает ноздрю указательным пальцеми и тычет им в одного из покойников, населяющих холодильник:
—Вот!
—Забрать его можно? — всхлипывает бабушка.
Санитар долго сморкается в скомканный платок. Что-то его, похоже, смущает. Через минуту он выкатывает из холодильника на тележке бренное тело:
—Забирайте!
Старушка подходит к гробу, смотрит на покойника. Глаза ее растерянно хлопают.
—Это — не мой, — выговаривает она, наконец.
—Как не ваш? — ухмыляется санитар. —  Вот бирка с фамилией на ноге. Чья фамилия?
—Наша.
—Забирайте!
—Это — не мой! — упрямится старушка. — Мой был без бороды.
Санитар:
—Выросла. У покойников всегда растут бороды.
—Но не до пояса же за два дня! Вон у него какая пакля. Да еще вся скомканная, в грязи.  А мой был аккуратный.
—Бывает, что и до колен вырастает, — уверяет санитар.
Старушка не верит.
—Это не мой.  Давай ему в рот заглянем!
—Зачем?
—Твое-то какое дело? — взвилась бабка. — Мой мужик, — чего хочу, то с ним и делаю!
Санитар:
—Нельзя! Не положено!
Встал между ней и покойником, но бабка  весит больше раза в два, поэтому ей все же удается приблизиться и разжать  челюсть, подтянутую к затылку полоской бинта.
—Ну вот, — облегченно вздохнула старушка, —  я же говорила: не мой! Мой почти со всеми своими зубами помер, а у этого — одни десны.
Санитар:
—Бывает.
Бабушка:
—С кем? Зубы-то куда у него делись?
—Выпали.
—А пальца  нет почему на правой руке? У моего все пальцы были.
—Отрезали, — сказал он.
—Кто?
—Милиция. Отпечатки чтобы сохранить. Вдруг натворил чего на этом свете.
—Чего он там мог натворить, — лежал парализованный три года!
Санитар:
—Ну, не знаю. Закон есть закон.
—Все равно это не мой, — всплакнула старушка. — Не буду я его забирать. Суешь ханыгу какого-то, — смотреть страшно. Пьянствовал, небось, да помер под забором.
—А ваш что, не пил?
—Нет.
Санитар:
—Дел по горло. Забирайте и не морочьте мне голову!
—Нет, не возьму. Лучше уж так просто крестик на кладбище поставлю. Все хоть память какая-то.
Перебраниваясь друг с другом, спорщики вышли во двор морга,  отгороженный от остальной территории больницы высоким бетонным забором. В этот момент из ритуального зала четыре детины с бритыми затылками вынесли чей-то гроб. Он был установлен на два табурета рядом с чёрным джипом с жёлтой траурной полосой.
Красивый был гроб, солидный. Красное дерево, покрытое лаком, украшала изысканная резьба под старину, с боков поблёскивали золочёные ручки для переноса тела. Из-под белого, шелкового пледа, накинутого на покойного, выглядывала седая голова старичка. Лик его был смиренным и благообразным, как у святого, сошедшего с иконы.
Крепенький паренёк с бритым затылком, стоявший у изголовия, положил свою правую длань, украшенную золотыми перстнями и наколками, на скрещённые руки усопшего.
—Папа, папа! — простонал он, растирая кулачищем глаза.
Затем обернулся к другим участникам церемонии, обронил слезу и с гордостью произнёс:
—Прощай, отец! Ты навсегда останешься для меня достойным примером.

Старушка меж тем уже собиралась уходить. Но трогательный монолог её привлёк. Она тоже всплакнула.
—Пойду хоть с этим по-человечески попрощаюсь, — решила вслух и направилась к гробу.
—Куда? — испуганно взвыл санитар.
—Тебе-то что?
—Тут только своих пускают!
—А я везде своя! — заявила бабка, отталкивая его в сторону.
Тот хватает её за руку, но без толку. Слишком разные весовые категории.
—Ишь, учитель нашёлся, —  бросает она презрительно в сторону хлюпика.
Косится на гроб, подходит ближе.  И вдруг…

Ну, этого уж точно не ожидал никто. Она оттолкнула от гроба скорбящего отрока! Бесцеремонно. Как ненужный хлам. Невзирая на всю его  крутизну.
Два добрых молодца из охраны тут же схватили хулиганку под руки:
—В чём дело, мамаша?
Но в бабушке килограмм сто двадцать. Она вырвалась и рухнула пышущей грудью на бездыханную грудь обитателя гроба.
—Да вот он же… Вот он мой Вася!

—Э-эх, — отвернувшись от всех, вздохнул опозоренный отрок.
Он специально заплатил за образцового жмура. Какого не стыдно показать людям. Такого, чтобы все позавидовали. А тут..
Беззубый пропойца, которого щедро обласканный жулик пытался всучить старушке, и был его родным батюшкой.
Нашёл глазами санитара и пригрозил ему кулаком. Трясясь от страха, подельник развёл руками. Мол, что я мог сделать?
Но на орехи всё равно получил.
Для профилактики аморального образа жизни.