91 год. Гл. 48. Опять нэзалэжный Киев

Глава 48. Опять – нэзалэжный Киев.

Прямой авиарейс Синегорск – Киев. Привычный воздушный трудяга ЯК-40. Пять часов беспосадочного перелёта и, вот, уже принимает нас Бориспольский аэропорт. Я довольно быстро, по памяти, добираюсь до Института повышения квалификации. Общежитие – рядом. Именно в нем мы и останавливались в прошлом году, когда знакомились с эксплуатацией цифровых АТС МТ-20. И погода в Киеве такая же, как в прошлом году. В плаще – жарко.
Нашу группу ждут. Встретили приветливо, быстро  определили меня в аккуратную, светлую и чистую комнату – в три кровати.  Вселился я первый, а часа через два, на второе место в комнате, определили ещё одного курсанта. Познакомились. Николай Колесник – начальник ГТС города Тернополя. Местный украинец.
Утром на занятия пошли мы вместе, и неприятно удивились, кроме нас, пока, никто не прибыл. Проболтались полдня – нет пополнения нашей группы.

Вот это дисциплина среди руководителей!.. Ну что ж, завтра к утру, кто-нибудь прибудет, а сегодня, свободное время выпало на вторую часть дня – можно потратить его на вылазку в город. Конечно же, по Крещатику побродить, на главной, городской площади побывать...
Год прошёл, как был я здесь, на площади Независимости, и ничего, по существу, не изменилась. По-прежнему, под завязку набита она праздным народом. Оранжевые палатки, обжитые толи голодающими, толи просто, протестующими. Что изменилось?
Ах, да – в прошлом году протестовали против совместной жизни в Советском Союзе. Кажется, добились своего, нашли понимание у властей, и та, пользуясь августовским путчем, провозгласила декларацию о суверенитете.
А сейчас чего не хватает? Судя по лозунгам, теперь, борются против советской власти.  Вот уж воистину, нет у революции начала, нет у революции конца…

Памятник на центральной площади – монумент Великой Октябрьской социалистической революции. Год назад он был испоганен, непотребными словами, фашистской свастикой намалёванной такой прилипчивой краской, которую – мыть, не смыть. Видно нет больше сил у коммунальщиков, – оттирать и отмывать его от воинствующих вандалов. Одели они Монумент в деревянный защитный каркас, а на каркасе – те же непотребности. А так как места на коробе побольше стало, так к оскорбительным художествам и целые лозунги добавились типа – «Москали – гэть!»...
Неужели, от таких способов «защиты» совсем недавних святынь, менее больно нормальному человеку!?

Поговаривают, что скоро памятник революции  демонтируют. И вот ведь парадокс! Совсем неподалёку на Крещатике расположился памятник Богдану Хмельницкому, объединившему Украину с Россией. Во время войны, фашисты практически разрушили весь Крещатик, а Богдана не тронули…
Монумент революции воздвигли мы сами. Сами же и разрушаем! Что творится в наших головах?
Книжные лотки на площади забиты самиздатовской литературой. Тематика – от восхваления Степана Бандеры и его войска – до откровенной порнографии.
Советский народ не может чувствовать себя комфортно без духовной пищи. Самый читающий в мире народ толпится сбившимися группками у лотков, любопытствует. Не пробиться…

Рабочее время на часах, а на площади – огромный рой человеческий! Где и когда работают заполонившие площадь люди? Кто кормит их и их семьи? Нет ответа…
Пополнение в нашу группу не прибыло и на следующий день, и чтобы как-то занять, присоединили нас в группу инженеров, постигающих новую технику. Мы не возражали. Какая разница с кем её изучать? Новая техника – это и по нашему профилю.
С большим интересом углубились в изучение волоконно-оптических кабелей. До этого, я их и в глаза не видел, а тут – не только теория, но и практика. Увидели воочию световой луч, который вырабатывается лазером, модулируется цифровым электрическим сигналом, и может нести в себе, по оптическому волокну в кабеле, практически неограниченное количество информации. Казалось бы, подумаешь, бежит по стеклу пучок света, а преподаватель всё предупреждал
– Не вздумайте направить конец кабеля в сторону лица! Не ровен час, попадёт луч в глаз – может его и выжечь…

Не очень верится, но если это действительно так?.. Вот это мощь! Фантастика!   
А ещё, сращивали мы волокна оптического кабеля специальным прибором. По принципу работы он, по сути, повторил обыкновенные термические клещи. С помощью этих клещей, опытный монтёр сращивает металлические провода на воздушных линиях связи.
Для того, чтобы овладеть сваркой, должен исполнитель хорошо «набить руку». И не каждому дано – освоить её. И тем более, мало у кого качественная сварка может получиться с первого раза. Я насмотрелся, в своё время, на таких горе-сварщиков.
Эксплуатационно-технический узел связи, зимой, обязательно устраивал конкурс профессионального мастерства среди монтёров своих, многочисленных цехов, определял лучших и чествовал их. Любили  эти конкурсы. На свежем воздухе, в хорошую погоду!

Подвешивалась на существующей воздушной магистрали, за городом, на опорах, на высоте полутора метров от земли, линия-цепочка из стальных проводов. Абсолютно такая же, как вверху на траверсах, – действующие. Соревнующийся должен был на лыжах в полной экипировке монтёра, обязательно имея при себе укомплектованную инструментами и приспособлениями монтёрскую сумку, пробежать двухкилометровый кросс вдоль импровизированной электрической цепи, и устранить на линии, в специально определённых местах, характерные для воздушных линий связи, повреждения. Демонтировать и вновь насадить битый изолятор, – заменить его. Выполнить вязку провода, и ряд других операций. Но особенно сложным заданием, которое каждому соревнующемуся необходимо было выполнить, была сварка проводов с помощью термоклещей и специальных термических шашек.

Концы сращиваемых проводов, перпендикулярно заточить… закрепить  их расчётливо в термоклещах… не забыть, на один из концов насадить термошашку. Надеть защитные очки… плотно, наглухо застегнуть одежду… штанины брюк напустить на голенища сапог. Не оберёшься беды, если попадёт случайно осколок горячей термошашки вовнутрь голенища! Свести завариваемые концы друг с другом вплотную – диаметр в диаметр. Шашка над будущим сростком должна расположиться ровно посредине. Зажечь шашку…
И терпеливо ждать пока она разгорится, прогорит вся, а значит, и расплавит внутри себя, температурой под 400 градусов, концы металлического провода. И тут надо не упустить момент, точно его угадать, и плавно сжимая рукояти клещей, вдавить расплавленные концы проводов друг в друга. Чтобы срослись они, чтобы в единое целое превратился расплавленный металл! Подождать… сбить остывшую шашечную окалину, дать окончательно остыть сростку.

У мастеров сварки результат получался – загляденье! Провод в провод с аккуратным, ровным, сварным швом! И будет сваренный таким специалистом провод безобрывно работать десятки лет!
И хоть тренировались монтёры перед соревнованиями вдоволь, всё равно, получалась сварка на «хорошо и отлично», пожалуй, лишь у пятого – шестого. Сказывались, конечно же, и волнение, и соревновательный азарт – ведь дистанцию на трассе с обязательным выполнением профессиональных операций, надо было пройти на лыжах ещё и с лучшим временным результатом. 

Помню, как в пылу гонки, подлетев вихрем на лыжах к месту сварочной работы, ухарь-красавец Федя Ткаченко, десятки раз прекрасно выполнявший эту операцию в реальной работе, так в пылу сжал эти клещи, так пережал их, что выскользнули свариваемые концы из стыковочного пространства, и расползлись красными огненными каплями на концах, мимо запланированной точки стыка, так и не схватившись друг с другом! И так как оценка за качество сварки была очень весомой – не попал оконфузившийся кандидат в победители, Федя Ткаченко, даже в пятёрку призёров. Для сварки нужна холодная голова, умевшая всё рассчитать правильно, и не терпит суеты эта работа.

Для сварки волоконно-оптического кабеля, уже не клещи, а специальный прибор разработан, хотя, по принципу работы – то же самое. Но стык волокна можно видеть только через микроскоп. А перед тем как закрепить концы волокна в специальных зажимах, тоже – нужно обыкновенной бритвочкой (вот, парадоксы технического прогресса) зачистить стеклянную нить от защитного покрова, и выполнить на конце её скол, и тоже, как можно перпендикулярней направлению длины. На этой-то крохотулечке, едва видимой в микроскоп! А потом, – свести концы в ровный стык, нажать кнопку для старта электрического обжига, и также, на доли миллиметров, вжать в момент разогрева свариваемые концы друг в друга. У мастера – результат такой же, как и при сварке металлических проводов! У дилетанта – как у Феди Ткаченко…

Я делал несколько попыток и у меня не получалось. В лучшем случае – на троечку. А некачественно выполненный стык на волокне, очень сильно искажает сигнал, и вносит дополнительное затухание. Наверное, мне всё-таки, мешали очки. Очень трудно под их диоптрии подогнать микроскоп. Хотя, в принципе, как директору, мне и не понадобится выполнять эту операцию на практике. Лишь это и успокаивало. А вот, каков реальный должен быть результат сварки, и что это – совсем не простое дело – для себя я уяснил.
Волоконно-оптический кабель, он ведь совсем скоро появится в Синегорске – неотъемлемая часть проекта,  грядущего развёртывания на сети, мощной цифровой станции...

Впечатлил очень компьютерный класс. Полтора десятка самых современных IBM – персональных компьютеров. С цветными  мониторами. Собственно, сам компьютер такой не стал для меня открытием, их, несколько, точно таких же, раздобыл Макарычев и уже пустил в работу. Пока только в абонентском отделе. Заменил, как он говорит, уже устаревшие, черно-белые, советские – «Искра». А этот – импортный, с несоизмеримо большими возможностями, более быстродействующий, и с большим объёмом памяти! Как ему, серьёзно компьютерами увлёкшемуся, не поверить в этом?
У меня на столе, в уголке рабочего  кабинета – тоже стоит такой. Со всеми прикладными программами, которые главный инженер разработал. Я частенько его включаю, и тоже как пользователь, пытаюсь что-то делать. Но урывками, многому не научишься. Одну только клавиатуру освоить – много требуется терпения…
А по выходным иногда, беру я на работу своих деточек. Мне почему-то кажется, что для них компьютер станет неотъемлемой частью жизни, и очень хочется к этой «машине» вызвать их интерес. Как, оказалось, сделать это не очень трудно.

Макарычев «вытащил» на монитор компьютера увлекательные игры с человечками, прыгающими по трудно преодолеваемым препятствием. Первый уровень сложности, второй, третий…
Ольгу – старшую, как только немножко поняла суть – не оторвать! И туда же, к монитору, тянется Лена
– Я тоже хочу поиграть, тоже…
Здесь на курсах, играть не дают. Предложена к изучению серьёзная программа по перспективам компьютеризации производственных процессов. Понятие о языках программирования, базах данных и прочих, совершенно необычных вещах. Так и сквозит из занятий, что вот-вот разразится в стране невообразимая по масштабам компьютерная революция, и не узнаем мы, через несколько лет, обычного нашего производственного процесса.

Наверное, так и будет. В прошлом году, здесь же, в Киеве, знакомясь с опытом эксплуатации цифровой станции, увидел явственно – нечего делать на ней без компьютерной обработки сигналов и компьютерного управления! И это только первые ласточки! Особенно – в связистской отрасли.
А ещё, на одном из занятий нас подвергли основательному, длившемуся  почти полтора часа, компьютерному тестированию, по специальной программе для руководящего состава. После обработки – обязательно, с результатами пообещали ознакомить.
Несколько дней прошло, пообвыкли, приспособились мы к занятиям. И вот!..
Идёт второй час лекций по расписанию. На середине лекции открывается дверь в класс. Посыльный называет мою фамилию и приглашает в кабинет к заместителю директора института. Я в недоумении, а сердце уже подскакивает к горлу и отстукивает учащённо – что-то случилось, что-то стряслось… на работе, наверное…
Случилось.

Он немногословен, этот зам директора. Протягивает мне телеграмму и выдавливает из себя сочувственным и даже несколько виноватым тоном
– Вот… утром получили. Умерла ваша родственница…   
Меня бросает и в жар, и в холод одновременно. – Как?.. Кто?.. У меня много родственников, и никто из них даже не болеет! Это ошибка, недоразумение! И вообще – как меня отыскали здесь? Ведь о том, что я нахожусь в Киеве  известно только моей жене…
А телеграмма – от жены и есть:
– «Виктор, у Саши умерла Люда». 
Саша – мой брат, а Люда – его жена...
Нелепица какая-то. Она же – такая жизнерадостная, и совсем молодая! Как – умерла? Я же, всего лишь три месяца назад, с ней, и со всей её семьёй, встречался у родителей…

Срочно в город, на переговорный пункт! Разменяв бумажные деньги на горсть пятнадцатикопеечных монет, набрал по междугородному телефону-автомату рабочий телефон Ромы. Она плачет на другом конце провода и ничего толком прояснить не может. Только факт. Действительно, у моего брата умерла жена.
– Рома, что мне делать… наверное, надо ехать на похороны. Но из Киева в Джамбул – на самолёте – проблематично, а на поезде – всё равно не успею, да и курсы только начались. Значит, придётся их бросить! Но это же моя работа сейчас, и возможность, пополнить и освежить профессиональные знания. И это важно! Если уеду, вряд ли в скором времени вновь представится такая возможность.  Да и чем помогу я там, в их горе…
Тем лишь, что наглядно продемонстрирую свою скорбь…
Жена всё понимает, и посоветовать что-то не решается
– Виктор, это у твоего брата горе! Тебе решать…

По большому счету, пока добирался до междугородней станции – уже всё я решил для себя, сейчас в разговоре с женой, только утверждаю это решение. Конечно же – не поеду я на похороны. У брата, там – дома, много родни. Помогут, поддержат и справятся без меня. И меня – поймут правильно, и простят…
Я не могу даже позвонить в родную Бурно-Октябрьку. Из Синегорска, мы, связисты, имея в руках полный арсенал средств связи, с трудом, изредка, можем поговорить по телефону с родителями. И всегда – с ужасной слышимостью. Что-то неладно со связью между районным центром Бурное и Бурно-Октябрькой. А из Киева? Я даже не знаю, как это сделать, и не помню номера телефона отца.   
Горсть монет съедается прожорливым автоматом, и я заканчиваю разговор. Принял решение окончательно, и всё стараюсь, и не могу отогнать от себя чувство вины…
Три месяца назад, во время приезда к родителям, встречался я с Сашиной семьёй. Люда, – она, конечно, была удручена неприятными событиями, будоражащими её родную автобазу, и тяжело переживала за нелепые, по её убеждению, экономические новшества.

Новшества, явно насаждающие бардак на производстве. Не могла согласиться с ними, и даже, серьёзно думала о том, чтобы бросить вдруг опостылевшую работу с нескончаемой и нелогичной перестроечной нервотрёпкой. И как позже я узнал – бросила. Нашла другую. Но что-то, всё-таки, продолжало её мучить. Приступ случился внезапно, её доставили в больницу, и в течение нескольких дней, расслабившиеся от перестройки врачи, так и не смогли поставить ей правильный диагноз. Лечили совсем от другого…
У моего брата умерла жена, которую он очень любил. Брат остался один, с двумя девочками – своими дочерьми. Как он справится со своим горем? Как теперь жить будет…
Занятия отвлекли. Шок от случившегося постепенно перерос в горькую душевную боль. А жизнь подсказывала, – смириться надо с происшедшим, ведь ничего уже не изменишь.

И боль вскоре ушла, отдалилась на тысячи километров, которые, по сути, физически и разделяют сейчас нас с братом, растворилась и стала неосязаемой. Собственные проблемы и заботы полностью переключили сознание на себя, и всё стало на свои места. Ежедневная суета отвлекла, притупила память.
Мы, по-прежнему, вдвоём с коллегой из города Тернополя, ходим на занятия по интересу с различными группами курсантов. Вот уже вторая неделя заканчивается, а наша группа так и не съехалась.

В начале этой недели появился один «студент». В нашей комнате появился, занял третью кровать. Мы обнаружили его после обеда, вернувшись с занятий.
Каким-то усталым он выглядел, и вроде бы, как бы – не в себе. Наскоро представился. Оказался руководителем чего-то из Белоруссии. Он так невнятно произносил слова, что мы толком и не поняли. Куда-то спешил, и появился в комнате поздним вечером, когда мы с Николаем уже легли спать. В темноте пошебуршал чем-то, расправил постель и тоже, лёг. Утром, мы встали, собрались на занятия, и ушли. А он не реагировал, похрапывал в сонном забытьи, и на попытку его разбудить, отреагировал недовольно. Мы так и не поняли – толи он уставший, толи пьяный? С удивлением обнаружили на полу, возле его кровати, пустую бутылку из-под водки.
День прошёл. Он явился опять в комнату поздно ночью, молча разделся и нырнул в постель. Рядом опять пристроил бутылку. Мы переглянулись с Николаем, но выражать недовольство и дёргать его не стали. Похоже, ночью он опять лакал водку. Бутылка была почти пуста. Утром, будить его мы тоже не стали, заперли дверь и ушли. Разберёмся вечером, – когда придёт…

В одиннадцатом часу в группу неожиданно явился посыльный и передал, что нас с Николаем, обоих срочно вызывают к руководителю института.  И опять, кабинет заместителя директора института – Пехотина Сергея Александровича.
На этот раз он встретил нас в очень возбуждённом состоянии, и сразу же набросился со словами
– Вы куда приехали?.. Квалификацию повышать или водку жрать! Вы что себе позволяете… Вы же руководители! Какой пример молодёжи показываете, которая рядом, в соседних комнатах с вами проживает…   
И вдруг, осёкся, натолкнувшись на наши недоуменные взгляды, тоже, упёршиеся в него. И в поведении нашем, и на лицах, он разглядел, наконец, что духа спиртного из нас – ну, никак не выжать!

Мы догадались, в чем дело! – Белорус…
Сергей Александрович очень уж недоверчиво выслушал историю о его удивительном поведении. Это где же видано – в комнате собралось трое мужиков, один из них нещадно жрёт водку, а другие – даже не завидуют, и делают вид, что ничего не происходит! Мы вяло оправдывались
– Говорим же, что при нас, наглядно, не пил белорус, мы сами только сегодня утром поняли, что прикладывался он к бутылке тайком, в темноте, ночью и, наверное, под одеялом.
Ну, и попали! Умора…

Оказалось, что наш невольный сосед, утром, проснувшись, с пьяных глаз, громко крича и как бы от кого-то спасаясь, в одних трусах, носился по коридору общежития. Потом, по аварийной лестнице, он взобрался через незапертый люк в чердаке, на крышу и там, укрывшись за вентиляционной трубой, затих, тихо повизгивая.
Перепуганный комендант вызвал начальство и скорую помощь. С трудом, мертвецки пьяного белорусского героя поймали и спустили вниз. И как ещё повезло, что он с этой крыши не свалился! Врачи констатировали – белая горячка, и увезли с собой.
Пехотин отбросил, наконец, все сомнения в отношении причастности нашей к возмутительной пьянке в стенах общежития. Постепенно остывал от пережитого, и всё делился, что всякого насмотрелся из взрослой студенческой жизни, но чтобы по крыше за пьяницей впавшим в белую горячку гоняться, на утеху зевакам?.. Уму непостижимо такое! И всё вжимал ладонь в левую сторону груди...

И все мы, никак не можем взять в толк. Что же творится в этой Белоруссии, причём на предприятиях связи, всегда отличавшихся высоким уровнем дисциплины, если, не в какой-то захолустный техникум, а в Институт повышения квалификации руководящих работников и специалистов Министерства связи СССР, в престижный его Киевский филиал – посылают без зазрения совести таких вот дебилов?..
Больше, до самого окончания курсов, в комнату нашу никого не вселяли.

В начале третьей недели группа всё-таки пополнилась третьим слушателем. Им оказался, земляк, начальник Городской телефонной сети города Актюбинска – Звягинцев Алексей. Как заявил он при знакомстве
– Продыху нет на работе, чтобы вырваться надолго. Повреждения на сети замучили. И всё-таки,  на пару недель – решился отвлечься. Переменить обстановку... 
Я по сравнению с ними – ветеран Городской телефонной сети. Целых шесть лет руководящей работы за плечами. У Алексея – всего лишь, два года, у Николая – и того меньше, – едва до года стаж дотягивает. И оба никак не могут поверить, что в городе моем, на сети, количество кабельных повреждений стабильно не превышает двух-трёх десятков. Особенно допытывает Николай. Какими методами этого удаётся достичь?
Мне не жалко. Подробно расписываю ему сетку повреждений, завязанную на твёрдые материальные стимулы. Всё о той же бригадной, коллективной ответственности за конечный результат работы говорю. Всё просто.

Вроде, и у коллег моих примерно, то же, а вот результат – иной. Я знаю – почему иной? Сетки, в 1986 году выстраданной моим коллективом, у них нет! Пусть внедряют, только по серьёзному – и без дураков.
А в Актюбинске – своя, конкретная проблема. В один из отдалённых районов города, на целых восемь километров длиной, проложен многопарный соединительный кабель. Попробуй, удержи его в надлежащем состоянии на такой протяжённости! И устал от тумаков и шишек, и теряется уже от безысходности начальник связи. Я сочувствую ему и подсказываю
– Алексей, сейчас не проблема достать междугородный четырёх- или, семичетверочный кабель. Задайся целью – проложи его в страдающий от повреждений район! Уплотни «четвёрки» тридцатиканальными системами передач, и решишь разом свои сложности.

Обслужить и содержать в надлежащем состоянии малопарный кабель, в котором всего лишь четыре, пусть, – семь четвёрок! – особенно, если он ещё под избыточным давлением находится, гораздо проще, чем на этом же участке, в существующем кабеле, сотни и сотни, телефонных жил от влаги уберегать. Задайся целью…
Он воспринимает суть совета и, наверное, так и сделает. Чувствуется – грамотный мужик. И также, как мой главный инженер, прямо-таки бредит Алексей компьютерами. Тоже активно внедряет в производственные процессы автоматизированные системы. Его предприятие наладило хороший контакт с каким-то продвинутым экспериментальным предприятием в городе Обнинске. Говорит Алексей, что в ближайшее время получит оттуда электронные коммутаторы. Об электронных коммутаторах я слышу впервые…
 
Привлекли зазывно афиши. Киев посетит с гастрольными концертами певец Игорь Тальков. Яркий, талантливый, самобытный ни на кого не похожий автор и исполнитель своих песен. Песен на злобу дня – часто, спорных по содержанию, но честных, искренних, цепляющих за живое и рвущих душу.  Всколыхнуло. Это же буквально завтра-послезавтра, здесь, в городе, пройдут его выступления! Он сейчас в Ленинграде выступает, и затем, сразу в Киев. Вот бы попасть… Я загорелся.
Николай на Талькова практически не среагировал, чувствую – равнодушен к современной музыке, но компанию составить согласился. Завтра обязательно постараемся раздобыть билеты. А сегодня – мочи нет, набродились пешком. Только и сил осталось, поужинать в ближайшей столовой, недалеко от площади Незалэжности, на которую, опять, нас неприкаянных, забросило. Потом, добраться до общежития, и спать. Завтра билетами будем заниматься, завтра…
 
Стоило добраться до койки, тут же слипаются глаза, и убаюкивает монотонным голосом диктор «Маяка» из репродуктора проводного вешания со стены. И вдруг, из потока новостей вырывается
– Сегодня, во время концерта в Санкт-Петербурге выстрелом из пистолета убит известный певец Игорь Тальков. Убит во время ссоры, происшедшей с певицей Азизой, одним из её продюсеров…
И слетел сон, и не укладывается в голове ошеломительная новость. Вот и побывал на концерте! Да что же это творится в моей стране? Артисты на концерты приезжают вооружённые пистолетами! В процессе дележа очереди на выступление готовы перегрызть глотки друг другу! А поют при этом, о высоких материях, о долге и чести…
Тальков – с пистолетом в руке? Но он же совсем не похож на бандита! И мелькает мысль в голове

– А может быть, эта ссора специально была подстроена? Очень уж не лестно отзывается о советской власти Тальков в своих песнях. Может быть, его специально убили, чтобы не будоражил молодёжь?.. Кто убил? Зачем!? Неужели опять всесильный и беспощадный КГБ в бескомпромиссной борьбе с открыто воспрянувшим, и начинающим одерживать верх в идеологии, классовым врагом? Чушь собачья…
Он так идеализировал царские времена – идейный Тальков. С каким воодушевлением воспринял, наверное, недавно состоявшееся переименование Ленинграда в Санкт-Петербург. В Санкт-Петербурге – его и убили…
Жалко талантливого человека, чудовищно нелепая смерть…
И не идёт из головы песенный Тальковский надрыв

«… Ну, надо ж было так устать,
дотянув до возраста Христа – Господи!..
А вокруг, как на парад, вся страна шагает в ад
широкой поступью…»

Царство ему небесное и вечный покой…

Режим занятий устоялся, и нет смысла менять его. Не состоялась, не укомплектовалась наша отдельная учебная группа руководящего состава. Это так непонятно и непривычно. Руководство института уверяет, что по заявкам, должны были приехать руководители предприятий практически со всех Союзных республик. Не приехали. Наверное, причина в той неопределённости, которая витает над страной в последнее время.
Неуверенное время переживает страна. И степень неуверенности, исходя из общественно-политической обстановки в каждой, отдельной Союзной республике, тоже, разная. И то, что на этом фоне, прибыли сюда, даже два, специалиста из Казахстана, говорит о том,  что нет пока в нашей Союзной республике панических настроений, нет ощущения неизбежности развала страны, и преобладает, пока, оптимистический взгляд на положение вещей – ещё немного терпения, и всё образуется.

Всё это так. Но всё равно, возникает невольно мысль, особенно после визита на центральную площадь, что Украина, это уже отдельная, если официально ещё не вышедшая из состава Советского Союза часть территории, но уже вовсю, союзным Законам не подчиняющаяся. Они как бы сами по себе – эти украинцы. И неприятно скребёт, временами, по душе
– Надо вести себя поосторожней, – вроде и не заграница ещё, но уже, и не Союз…
А разве может состояться обновлённый Союз без Украины? Пожалуй, сейчас, это – самая главная головная боль Горбачёва…