Пикник

               
                МАГОМЕД АЛХАСОВ

                ПИКНИК

                ДРАМА

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

РАСУЛ МУСАЕВИЧ, главный режиссер театра.
ГАДЖИ, актер театра, заслуженный артист Дагестана.
ИСАК, актер театра.
САБИР, актер театра.
РУСТАМ, водитель.
ШАХБАН, музыкант театра.
МАРЗИ, актриса театра.
АЙШАТ, актриса театра.
ВАРАК, главарь, бандит в маске.
САЛМАН, бандит в маске.
АБУЗЕЙД, бандит в маске.


   В период вынужденного бездействия из-за коронавируса, группа национального театра во главе с главным режиссером выезжает на природу, в предгорья Дагестана. Начало сентября. Солнечный день. Ветер шелестит листву в верхушках деревьев. Слышно пение птиц, стрекот цикад, стук топора в лесу. На заднем плане, потрескивает костер. Возле него посуда, напитки, вода, шампуры. Горят дрова и в мангале. Готовя шашлык, суетятся Рустам и Шахбан. Чуть в стороне на раскладной табуретке аккордеон. На переднем плане Марзи и Айшат, подобрав коленки, сидят рядом, весело переговариваются. Скрестив ноги по-турецки, полубоком к девушкам сидит режиссер. Что-то веселенькое мурлыча себе под нос, он перебирает бумаги в папке.

ШАХБАН (протирая салфеткой шампуры).  Давно надо было нам уговорить Расула Мусаевича вырваться на природу. Красотища! Какой отдых для души!
РУСТАМ. Хоть на край света готов забрать вас... подальше от вируса. Собрались бы…
ШАХБАН. Сегодня, к сожалению, нигде в мире нет от него спасения…
РУСТАМ. Солнце, вода чистейшая родниковая, воздух… – не надышишься! Какой тут вирус может быть!
ШАХБАН.  "Жизнь хороша и жить хорошо!"
РУСТАМ (подбрасывая хворост в костер). "А хорошо жить еще лучше!" Ха-ха-ха… "Гори, гори ясно, чтобы не погасло…" Шахбан, как там было дальше? Это ж из какой-то песни?
ШАХБАН. Наверно… Ха-ха-ха…
РУСТАМ. Я серьезно спрашиваю.
ШАХБАН. Я по-твоему – ходячая энциклопедия! Все песни должен знать! Дай подумать!

                "Разлетайся, синий дым,
                По кустарникам седым,
                До вершин окутай лес,
                Поднимайся до небес!.."

РУСТАМ. Ну вот! Знаешь ведь!
ШАХБАН. Шпаликов, кажется… Точно – Шпаликов!
РЕЖИССЕР. Браво, ребята! А Рустама вообще-то давно пора приобщить к нашему ремеслу!
РУСТАМ. Лучше любого сыграю, Расул Мусаевич!
РЕЖИССЕР. Не сомневаюсь… И даже на главную роль потянешь, если чуть…
РУСТАМ (спохватившись). О нет, нет, нет! Ни за что!
РЕЖИССЕР (настороженно). А что такое?!
РУСТАМ. У друзей хлеб отнимать! Прибьют меня где-нибудь в темном месте! Я в прошлый раз Сабиру после спектакля сказал по-дружески, что его тон не тот смысл придал реплике. До сих пор через силу разговаривает…косо смотрит… Не-не-не… Лучше баранку буду крутить и… шашлык вам жарить.
РЕЖИССЕР. Но за тебя я все равно возьмусь. Освобожусь только от текущих дел… Кто мне будет танец живота Надир-шаху исполнять, а! У тебя это классно получается.
РУСТАМ. Зато друзья подняли на смех! До сих пор хохочут!
РЕЖИССЕР. Глупые потому что…
РУСТАМ. А вы опять будете этот спектакль ставить?
РЕЖИССЕР. Одной "Ханумой" сыт не будешь. Так что, дорогой, не будем злить Надир-шаха. Договорились?
РУСТАМ. Надо подумать…
РЕЖИССЕР. И не смей мне отказывать! А искусство требует жертв! А как же! И друзья поймут… когда-нибудь.
РУСТАМ. Да вряд ли…
РЕЖИССЕР. И надо мной смеялись родственники в молодости, что не мужское это дело: песни, танцы, лицедейство, спектакли… А теперь гордятся.
ШАХБАН.  Все, Рустам! Влип ты конкретно, дружище!

                "Тает месяц молодой.
                Гаснут звезды чередой.
                Из распахнутых ворот
                Солнце красное идет…" 
                Далай, далай, далалай…
                Далай ещ-ще раз далай,
                Песни петь хоть я мастак,
                Убей, не помню дальше как…

РЕЖИССЕР. Ха-ха-ха… Молодцы, молодцы… Ну вы пока вспоминайте и за костром следите, а мы займемся…не менее полезным делом. (Дальше листает бумаги из папки.) И что эта за песня была, Марзи, которую вы так весело пели вчера?
МАРЗИ. Ой, Расул Мусаевич, от вас ничего не утаишь. Так, для настроения…
РЕЖИССЕР. Ты, конечно, девочка у нас скромная, но полезной информацией надо делиться. Не забывайте, что театр наш музыкально-драматический. Мы одинаково хорошо должны и петь, и играть… У нас ведь отдельно и концертные программы запланированы!
АЙШАТ. Хотелось бы, конечно, Расул Мусаевич, чего-то такого новенького веселенького… после этого ужасного вируса.
РЕЖИССЕР. Судя по всему, вирус надолго. Ну, типа водевиля что ли?
АЙШАТ. Такого, чтоб зритель забыл все плохое и полчаса нам стоя аплодировал. И дома у себя еще полгода наши песни, чтоб напевал…
РЕЖИССЕР. Найду я вам такой материал, подождите… Не найду, сам напишу! Недооцениваем мы водевили, оперетты… Легкомысленно к ним относимся! А это мой любимый жанр, я как-то говорил вам об этом.
МАРЗИ. Почему же не ставим?
РЕЖИССЕР. Тут, девочки мои, хочется иметь местный материал. Не хочется кого-то повторять. Но, к сожалению, нет пока подходящего для нас. Вы думаете, что наш зритель поймет "Номер тринадцать" Куни?! Если и поймет, то по-своему… Но я еще поцарапаюсь… Нормальные пьесы отвергают, всякую херню насильно пытаются пропихнуть! Но вы этого не слышали… если что! Это я ворчу по-стариковски. Ну-ка, Марзи, ближе к делу! Напомни, как там было?  "…Без конца хинкал, чуду, и гей-гуй слышится в саду?" Ха-ха-ха…
МАРЗИ, АЙШАТ (похлопывая в ладошки, поют в два голоса).
               
                Мама ты моя родная,
                Так рано замуж отдала!
                Иль в отцовском теплом доме,
                Я вам лишнею была?

                Уй-йя, доченька моя!
                Что за глупость слышу я?!
                Куклы кончились давно,
                Семью надо все равно!

                Утром рано я встаю,
                Козу комолую дою.
                За водой потом бегу,
                Ног совсем не берегу!

                Ну, такая наша доля,
                Вы – семья, какая воля!
                А что же делает Мирза?
                Иль не трудится? Нельзя?

РЕЖИССЕР. Ха-ха-ха… Так, так, так…
МАРЗИ, АЙШАТ (посмеиваясь, поют).
   
                Он с мозгами не в ладу!
                "Быстро дай хинкал, чуду!"
                И "гей-гуй" слышится в саду,
                Чтоб гореть ему в аду!

РЕЖИССЕР. Стоп-стоп-стоп… Сколько важных современных проблем одновременно поднимает эта, казалось бы, безобидная песня! Мы их здесь не будем перечислять, но вам домашнее задание: поработайте с Шахбаном насчет музыкального ее оформления. Из этого может получиться неплохой номер. А где вы взяли, говорите, стихи?
АЙШАТ (радостно хлопает в ладошки). Хорошо, Расул Мусаевич…
МАРЗИ. Сама сочинила…
РЕЖИССЕР. Какая ж ты молодец! Здесь дочь, недавно, видимо, вышедшая замуж, жалуется маме. Сколько разводов из-за того, что не приспособлена, не приучена молодежь к тяготам семейной жизни! А это у нас готовые частушки! Один куплет поет дочь, другой – мама! Но не обойтись, думаю, и без властной свекрови! Ее как-то нужно будет вставить. И даже показать Мирзу, маменькиного сынка… кому "работать нельзя…" Ха-ха-ха… Не сомневаюсь, хороший выйдет номер… поучительный. Но вы поняли меня…
МАРЗИ, АЙШАТ (весело). Да, да, да…
РЕЖИССЕР. А пока держите вот ваши тексты. (Отдает им несколько печатных листов.) Мы потеряли много времени из-за пандемии, надо в темпе наверстывать. Расширенным коллективом, даст бог, мы еще раз выедем сюда. Здесь же, возможно, и прогон устроим.
РУСТАМ (обращаясь на хруст в лесу, громко). Сюда неси! Нам дрова лишние не будут.
ГАДЖИ. Перебьетесь! Бессовестные! (С вязанкой порубленного хвороста выходит из леса.) Заслуженного артиста Дагестана заставить столько времени топором махать! Это как! Как это называется, я вас спрашиваю, лодыри! Подождите, я вам устрою… (Бросив вязанку и топор возле костра, жадно пьет воду и после вытирает губы и потный лоб.)
РУСТАМ. Тебе это только на пользу!
ГАДЖИ. От шашлыка мне пользы еще больше будет. Ха-ха-ха… Это не в костер – мой реквизит. Смотрите у меня!.. Я там каждую палку, добытую обливаясь горьким потом, пересчитал.
РЕЖИССЕР. Тяжко топором-то махать с непривычки?
ГАДЖИ. Аж мозоли натер! Никакого уважения к заслугам, Расул Мусаевич. (Садится возле него.) Тебе надо, говорят, хворост по спектаклю, ты и руби!
РЕЖИССЕР. Зато мы с них за шашлык спросим. Слышите меня!
ШАХБАН. Все будет как в лучших домах Ландона!
ГАДЖИ. Попробуйте только пересолить, как в прошлый раз!
РУСТАМ. Подумаешь! Такой воды, как в роднике "Сурхай инидз", в округе не найдешь… Пей пока не лопнешь! Все на пользу!
ГАДЖИ. Нет уж! В этот раз твоя очередь будет воду пить, если что. Я ту воду домой не донес. Из-за твоего соленого шашлыка, негодяй, по дороге всю выпил.
ШАХБАН. Алкоголик! Из-за сушняка, а не шашлыка!
ГАДЖИ. Бессовестный! Я через раз водку пил!
РЕЖИССЕР. Ну как, девочки, готовы?
МАРЗИ, АЙШАТ. Да, да…
РЕЖИССЕР. Покажись-ка, Айшат!
АЙШАТ. Вот! (Вскакивает и с раскинутыми руками поворачивается вокруг оси.)
РЕЖИССЕР. Стоп, стоп… Где ж ты готова?! У тебя же не танцы-манцы по сценарию! Ты – кормилица! Грудь дома забыла?
АЙШАТ (недовольно). Ну прям, как по тексту…
РЕЖИССЕР. Какая ж ты кормилица, если оттуда две дульки только видать! Отойди в сторонку и сделай все как надо!

Девочки быстро уходят за сцену.

ГАДЖИ (подходит к режиссеру). Где там мой текст, Расул Мусаевич? Вдруг что-то забуду…
РЕЖИССЕР. Сейчас. (Лезет в папку.)
ГАДЖИ.  И где Мольер такое имя своему герою откопал – Сганарель! Это что за имя! Абдурахман – понимаю! На худой конец – Чупалав!.. Или – Худаймурдар… Тамирмудар…
РЕЖИССЕР. Тебя не было подсказать Мольеру. Впервые эту роль в спектакле играл он сам, Мольер. А тебе выпала такая честь! Гордись.
ГАДЖИ (махнув рукой). Да ну-у…
РЕЖИССЕР. Вот твои бумаги. (Протягивает.)
ГАДЖИ.  Куда мне до Мольера! Нет, бумаг не надо…
РЕЖИССЕР. Я и за суфлера буду по ходу, если собьешься. Нам сейчас главное разобраться с мизансценами, запомнить их и закрепить, найти и воспроизвести характеры героев пьесы… Каждое движение, взгляд, тон, реплики должны быть легко объясняемы и оправданы… Просто так ничто не должно быть на сцене, и никто без дела!

Появляются девочки.

АЙШАТ. А сейчас, Расул Мусаевич? (Крутится перед ним.)
РЕЖИССЕР. Другое дело! Есть за что мужу взяться. Все, работаем! Скоро будет третий звонок! (Повернувшись в сторону Шахбана.) Он не слышит. (Громче.) Шахбан!
ШАХБАН. Ау!
РЕЖИССЕР. Я сказал: скоро будет третий звонок!
ШАХБАН. Понял! (Переворачивает пустую кастрюлю и ложками по ее днищу, сымитировав голосом и звонок, трижды с паузами отбивает барабанную дробь.)
РЕЖИССЕР. Молодец! Занавес! (Хлопнув в ладоши.) Поехали!
ГАДЖИ. А с чего начинаем, Расул Мусаевич?
РЕЖИССЕР. Я же сказал, с начала.
ГАДЖИ. Разве?!
РЕЖИССЕР. В завязке надо обязательно сделать акцент на взаимоотношения в этой семье! Мы это еще не успели. Задать, так сказать, тон всему спектаклю! Обозначить, если хотите, нравы того периода…
ГАДЖИ. Это ж комедия! Тут кто как…
РЕЖИССЕР.  Каждая комедия – по сути большая драма! Это высшая форма драмы, если хотите! Но вам не обязательно соглашаться с моим сугубо личным мнением. Только, как мне, так и вам надо ее увидеть и почувствовать в тексте и правильно показать на сцене! Тогда только у нас с вами что-то получится. Готовы?
АЙШАТ. Я извиняюсь, Расул Мусаевич, я, значит, пока свободна?
РЕЖИССЕР. Да… можешь ребятам помочь… не пересолить шашлык. Значит, Марзи, начинаем с вашей перепалки с мужем в самом начале. Все, поехали!
ГАДЖИ (быстро входит в образ). "Все, жена, работать я не буду, а хозяином в доме буду!
МАРЗИ.  А я тебе говорю: "Будешь делать то, что я скажу! "Не для того я выходила замуж, чтобы ты надо мной смеялся!
РЕЖИССЕР. Стоп, стоп… Ты это сказала просто, как сказала… вяло, без женской супружеской злобы. А теперь попробуй тоже самое сказать, как бы после того, что твой Сганарель вскопал соседке большой огород в надежде на то, что она его приласкает сегодня ночью… Понимаешь? Дома у себя не работает, все делаешь ты, а он к соседке лыжи навострил. Подбери интонацию!
РУСТАМ. Негодяй! Ха-ха-ха…
ШАХБАН. Оторвать ему женилку!
МАРЗИ (криком). Скотина! Я ему сейчас устрою! И соседке все волосы в одном месте….
РЕЖИССЕР. Стоп! Пусть живет соседка! Давайте по новой!
ГАДЖИ. Все! Не трогай меня, жена! Работать я все равно не буду, но хозяином в доме буду!
РЕЖИССЕР.  Стоп! Ближе к тексту! Не драмкружок или колхозный театр. Текст не трогаем! Или вам свобода и эта чудесная природа слегка головы вскружила! Рано расслабляться!
ГАДЖИ. Так ведь, Расул Мусаевич, как я понял по тексту, Мартина не особо может на меня давить…
РЕЖИССЕР. Мы до этого доберемся… Итак, поехали!
ГАДЖИ. "Говорят тебе: работать не стану, а вот хозяином в доме буду!
МАРЗИ. А тебе говорят, что ты будешь все делать по-моему. Я не затем выходила замуж, чтобы ты надо мной куражился.
ГАДЖИ. Вот ведь беда с этими женами…"
РЕЖИССЕР. Стоп, стоп, стоп… Ты хоть ногой топни, кулаками воздух сотряси! И не прямо в лицо это демонстрируй, а повернись к ней чуть полубоком.
ГАДЖИ. Понял. (Повернувшись к жене полубоком и сжав кулаки.) "Вот ведь беда с этими женами. Аристотель верно сказал: баба хуже черта!
МАРТИНА (шагнув к нему). Подумаешь, какой ученый выискался! Больно мне нужен твой дурацкий Аристотель.
ГАДЖИ (резко повернувшись к ней). Да, ученый. А ты поищи-ка другого торговца хворостом, чтобы так рассуждал обо всем, да чтобы шесть лет прослужил у знаменитого лекаря, да чтобы чуть не с пеленок знал назубок всю латинскую грамматику.
МАРЗИ. Иди ты к черту, болван!
ГАДЖИ. Сама иди к черту, потаскуха!
МАРЗИ. Будь проклят тот день…"
РЕЖИССЕР. Стоп, стоп, стоп! Еще раз, Марзи, повтори последнее слово!
МАРЗИ. Болван?
РЕЖИССЕР. Да. А ты, Сганарель, также повтори ей в ответ: "потаскуха"! Только в этот раз также повернись к ней чуть полубоком!
ГАДЖИ. Понял.
РЕЖИССЕР. Поехали!
МАРЗИ. "Иди ты к черту, болван!
ГАДЖИ. Сама иди к черту, потаскуха!"
МАРЗИ. Болван!
РЕЖИССЕР. Повернулся!
ГАЖИ (исполнив). Потаскуха!
МАРЗИ. Болван!
ГАДЖИ. Потаскуха!
РЕЖИССЕР. Отлично.
МАРЗИ. "Будь проклят день и час, когда меня дернуло стать твоей женой!
ГАДЖИ. Будь проклят…" А я также полубоком к ней?
РЕЖИССЕР. Нет, нет, уже все!
ГАДЖИ (лицом к жене). "Будь проклят рогач-нотариус, который дал мне подписаться под собственной моей погибелью!
МАРТИНА. Еще ты будешь жаловаться! Да ты должен денно и нощно бога благодарить, что я пошла за тебя. Чем, скажи на милость, ты заслужил такую жену, как я?
ГАДЖИ. Что и говорить, честь великая, было чем похвастаться после первой ночи! Да ну тебя, лучше и не вспоминать! А то я такое скажу...
МАРЗИ (сжав кулаки, наступает на него). Что? Что ты скажешь?"
РЕЖИССЕР. Хорошо!
ГАДЖИ. "Довольно! Я что знаю, то знаю, тебе еще здорово повезло со мной. (Отступает.)
МАРЗИ. Это мне-то повезло? Да ведь ты довел меня до больницы! Бабник, лодырь, объедала!"
РЕЖИССЕР. Стоп! "Было чем похвастаться после первой ночи" – вот ключевая фраза об их супружеских отношениях! Распущенность, разврат, надо понимать, в основе… И какой же ты после этого Абдурахман или Чупалав, когда все это молча проглотил! Чупалав бы это стерпел?
ГАДЖИ. Я бы ей пендаля в ту же ночь!
РЕЖИССЕР. Вот это надо четко обозначить, как негатив… По тексту трали-вали, хи-хи, ха-ха…Этот лодырь только для виду кулаками машет, жену поколачивает, а сам трус! У них четверо детей, а ему пофиг, что они голодные! Алкаш, пьяница, развратник – негодяй одним словом! Мы же не этот негатив пропагандируем! В некоторые селения нас уже не пускают. Мы ж не хотим окончательно ополчить против себя духовенство. Комедия комедией, но моральные устои общества она не должна расшатывать. Как мы покажем эту сценку, так и воспримут, и запомнят.
МАРЗИ. И Мартина ведь тоже не подарок, Расул Мусаевич! Кидается на Робера в этом эпизоде, чтоб не мешал! Может, она хочет, чтобы ее били! Ей это нравится!
РЕЖИССЕР. Они, конечно, друг друга стоят…Мартина – заводила в этой пьесе. Она же в отместку за избиение, за образ их жизни предлагает его в мнимые лекари… Но в нашем конкретном случае мораль должна быть немного другая! Не поймут… у нас другой зритель. У него через смех должно возникнуть устойчивое отвращение к такой жизни. Не просто для галочки чтобы мы отработали свои полтора часа, а полезное для себя что-то извлек зритель. 
ГАДЖИ. Это, конечно, так, Расул Мусаевич, но с каждым годом, мне кажется, все больше нас отдаляют от зрителя такие пьесы.
РЕЖИССЕР. Нет, нет… не думаю. Мне кажется, это все-таки временное явление. Не можем мы идти на поводу у времени. Сегодня хоть и другие герои, но что-то же есть вечное, к чему человек духовно всегда будет тянуться. Однобокое его воспитание на средневековой идеологии не может сделать человека ни образованным, ни культурным… Они когда-нибудь поймут это, но будет поздно. Как говорится, поздно пить "Боржоми, когда почки отвалились. Ладно, мы отвлеклись… (Громко.) Рустам!
РУСТАМ. Ау!
РЕЖИССЕР. Ты скоро там? Тут вопросы мне каверзные задают, подкрепиться надо! Долго не смогу оборону держать.
РУСТАМ. Я очень стараюсь!
ШАХБАН. Я все контролирую, Расул Мусаевич. Не дам ему пересолить… чтобы много не ели. Ха-ха-ха…
РЕЖИССЕР. Вы все дразните только наш аппетит. Без Айшат справитесь?
РУСТАМ.  Тесто на хинкал она уже замесила…
МАРЗИ. Если что, я подменю… дальше меня нет пока по тексту. (Идет к костру.)
АЙШАТ. Я только руки помою, Расул Мусаевич. (Бежит в сторону руки мыть.)
РЕЖИССЕР. Хорошо. Скоро нужна будешь. Значит с этим разобрались. Теперь давайте дальше с того места, где мы остановились вчера. Это у нас явление третье. Вот тебе тоже текст. (Подает лист Гаджи.) А где наши Жеронт и Лука?
ШАХБАН. Где-то там хруст слышу. (В сторону леса громко.) Исак! Сабир!
ИСАК (голос из леса). Ау!
ШАХБАН. Ваш выход!
САБИР (голос из леса). Бежим!
ГАДЖИ. Мне тут палка нужна. (Идет к своей вязанке хвороста.) Выберу самую надежную и хорошенько надеру задницу Сабиру.
РЕЖИССЕР. Он, по-моему, и заслуживает этого! Вот, где он сейчас?!
САБИР. Я тут, Расул Мусаевич! (Вытирая губы и кисло морщась, выскакивает из леса.) Там столько орехов! Дикие яблоки, груши есть… мушмула… Кизил есть! Шиповник!
РЕЖИССЕР. Надеюсь, нам тоже оставил немного, не все съел!
ИСАК. Всем хватит, Расул Мусаевич! (Выскакивает из леса.) Закончим с делом, разойдемся по лесу, соберем дикоросы! Когда еще такое будет…
РЕЖИССЕР. Добро! И день чудесный… Но пока не расслабляться! Итак, на сцену Сганарель, Жеронт, Жаклина, Лука! Кого нет? (Оглядывает всех.) Не вижу Жаклину.
ИСАК (громко в сторону). Жаклина!
ЖАКЛИНА. Иду! (Потирая влажные руки, выходит из-за кулис.)
РЕЖИССЕР. Явление третье. Валер и Лука привели лекаря к Жеронту. Сганарель готов?
ГАДЖИ. Да. (Возвращает лист.)
РЕЖИССЕР. Кому еще текст нужен? Никому? Отлично! В дальнейшем за это буду только строго наказывать! У вас была уйма времени во время изоляции все выучить. А теперь нам надо не все время спотыкаться, а в темпе двигаться вперед. Мизансцену, пожалуйста! (Актеры рассредоточиваются.) Начинаем. За Валера буду говорить я. (Поворачивается к Сабиру.) ". Сударь, вот он, наш лекарь. (Показывает на Гаджи.)
САБИР. (Сганарелю). Добро пожаловать, сударь, мы очень нуждаемся в вашей помощи.
ГАДЖИ. Гиппократ сказал... что нам обоим следует надеть шляпы.
САБИР. Гиппократ это сказал?
ГАДЖИ. Да.
САБИР. Разрешите полюбопытствовать, в какой именно главе?
ГАДЖИ. В главе... о шляпах.
САБИР. Ну, коли Гиппократ сказал, так последуем его совету.
ГАДЖИ. Господин лекарь! Наслышавшись рассказов о чудесных... (Пауза.) Наслышавшись рассказов о чудесных…"
РЕЖИССЕР. Сабир, не спать!
САБИР. Извините…
РЕЖИССЕР. Еще раз, Сганарель!
ГАДЖИ. "Наслышавшись рассказов о чудесных…
САБИР. Позвольте, с кем вы говорите?
ГАДЖИ. С вами.
САБИР. Я не лекарь.
ГАДЖИ. Вы не лекарь?
САБИР. Честное слово, нет!
ГАДЖИ. Наверняка?
САБИР.  Наверняка.

Сганарель берет палку и бьет Жеронта."

РЕЖИССЕР. Вот скажи, Гаджи, тебя Валер и Лука привели с палкой в руках?
ГАДЖИ. Нет.
РЕЖИССЕР. Так, зачем ты перед Жеронтом с ней стоишь? Он со страху сейчас в штаны наложит…
ГАДЖИ. Тьфу, забыл. (Бросает назад палку.)
РЕЖИССЕР. Поехали!

Айшат игриво переставляет палку подальше.

ГАДЖИ (Жеронту). "Вы не лекарь?
САБИР. Честное слово, нет!
ГАДЖИ. Наверняка?
САБИР. Наверняка."
ГАДЖИ (Разворачивается и быстро наклоняется взять свою палку) Где палка?! Палка где я спрашиваю? (Крутится найти палку.) Я сейчас кому-то наваляю!..
ИСАК (находит его палку). Вот держи свою палку!

Гаджи берет палку и бьет Сабира.

САБИР. "Ай-ай-ай!
ГАДЖИ. Ну, теперь уж вы лекарь, у меня тоже другой ученой степени сроду не бывало.
САБИР. Да вы мне какого-то черта привели!
РЕЖИССЕР. Я ведь вам докладывал, что он большой шутник.
САБИР. Да, но за такие шутки я его в шею выгоню.
ИСАК. Не обращайте внимания, сударь, это он так, потехи ради.
САБИР. Мне такие потехи не по вкусу.
ГАДЖИ. Прошу прощения, сударь, за ту вольность, которую я допустил.
САБИР.  Сделайте одолжение.
ГАДЖИ. Я очень сожалею...
САБИР. Пустое.
ГАДЖИ. Несколько ударов палкой...
САБИР. Я их и не почувствовал...
ГАДЖИ. Которые я имел честь вам нанести...
САБИР. Стоит ли поминать об этом, сударь? У меня, видите ли, есть дочь, и она занемогла престранной болезнью.
ГАДЖИ. Очень рад, сударь, что ваша дочь нуждается во мне, и от души желаю, чтобы и у вас явилась такая нужда, и у остального вашего семейства, дабы я мог доказать свою готовность вам услужить.
САБИР. Весьма признателен вам за сердечное участие.
ГАДЖИ. Смею вас уверить, что мои чувства вполне искренни.
САБИР. Слишком много чести, сударь.
ГАДЖИ. Как звать вашу дочь?
САБИР. Люсиндой.
ГАДЖИ. Люсинда! Ах, какое прекрасное имя для пациентки! Люсинда!
САБИР. Пойду посмотрю, что она делает.
ГАДЖИ. А кто эта пышная женщина?
САБИР.  Кормилица…"
РЕЖИССЕР. Стоп! Другая интонация должна быть. Сганарель здесь впервые обращает внимание на Жаклину. У него буквально отвисает челюсть… от ее аппетитных форм! Горят глаза! Слюнями изошелся!
ГАДЖИ. Понял. (Изумленно.) "А кто эта пышная женщина?
САБИР. Кормилица моего ребенка."
РЕЖИССЕР. И не с каменными лицами должны играть комедийные роли, расслабьтесь. И нужных интонаций не вижу. (Смотрит в бумагу) Сганарель, Жаклина, Лука, следующую мизансцену. Остальные пока свободны.
РУСТАМ. А я в лес! Этих дров нам явно на все не хватит. Пойду-ка еще нарублю. (Берет топор и уходит в лес.)

Шахбан берет аккордеон, садится на раскладной стульчик и негромко наигрывает легкую мелодию. Гаджи, Исак, Айшат переговариваются, вспоминают свои реплики.

САБИР. Погоди, Рустам! Раз я свободен, тоже пойду в лес. (Идет вслед за Рустамом.)
РЕЖИССЕР (найдя нужные бумаги в папке). Ну что, готовы?
ГАДЖИ. Да.
РЕЖИССЕР. В этом эпизоде нам надо четко показать похотливый характер Сганареля! Но, в то же время, ни в коем случае и не сильно акцентируем на это внимания, не растягиваем эпизод. Мы не тиражируем, не пропагандируем, как уже сказал, его образ жизни. Здесь должно быть с одной стороны и смешно, с другой – противно. Он должен вызывать у нашего зрителя и чувство чуть ли не омерзения…
ГАДЖИ. Смешно-то понимаю, а как…
РЕЖИССЕР. Не спешите. Есть несколько домашних заготовок на этот счет, думаю, Мольер не обидится на нас, посмотрим, какой выбрать. Итак, Сганарель, поехали!

В лесу раздаются стуки топора, голоса дровосеков.

ГАДЖИ. (похотливо глядя на кормилицу)."Вот это я понимаю, украшение дома! (Громко.) Ах, кормилица, очаровательная кормилица, вся моя медицина - только жалкая раба по сравнению с вашим занятием! Как бы я хотел быть счастливым малюткой, сосущим молоко из ваших прелестей!"(Нагло кладет руку ей на грудь.)
АЙШАТ. Уй-йя! Без этого нельзя?!(Бьет по руке.)
ГАДЖИ. Так написано! Хи-хи-хи…
РЕЖИССЕР. Стоп! Так дело не пойдет!
АЙШАТ. Мне не нравится этот вариант!
РЕЖИССЕР. Уже видели. Сделай так еще раз!
АЙШАТ. Как?
РЕЖИССЕР. Ударь его по руке!
АЙШАТ(удивленно). А как я просто так ударю!
РЕЖИССЕР. Правильно! А чтоб ты это сделала, Сганарель должен сделать что? Положить свою руку тебе на грудь! А так за что его бить?!
ИСАК. А я на все это должен смотреть спокойно?
РЕЖИССЕР. Текст внимательно читал?
ИСАК. Да!
РЕЖИССЕР. Еще вопросы есть?
ИСАК. Нет!
РЕЖИССЕР. Айшат, тебе все понятно?
АЙШАТ. Все понятно. Пусть не так нагло улыбается…
РЕЖИССЕР. Все, работаем! Сганарель!
ГАДЖИ"(в сторону). Вот это я понимаю, украшение дома! (Громко.) Ах, кормилица, очаровательная кормилица, вся моя медицина - только жалкая раба по сравнению с вашим занятием! Как бы я хотел быть счастливым малюткой, сосущим молоко из ваших прелестей! (Кладет руку ей на грудь.) Все мои снадобья, вся моя ученость, все мои таланты - к вашим услугам, и...
ИСАК. Покорнейше прошу, господин лекарь, оставьте мою жену в покое.
ГАДЖИ. Как? Это ваша жена?
ИСАК. Да.
ГАДЖИ. А я и не знал. Рад за вас и за вас тоже, сударыня. (Делает вид, будто хочет обнять Луку, и обнимает кормилицу.)"
РЕЖИССЕР. Крепче!

Вдруг в лесу громко раздаются два одиночных пистолетных выстрела.

АЙШАТ. Уй-йя! (С перепугу крепче прижимается к Гаджи.)
ГАДЖИ (вертит головой, пытается высвободиться). Тихо, тихо!

Еще выстрел. Вскрики дровосеков. Глухие звуки ударов, треск ломающегося сухого хвороста. Бросив посуду, Марзи бежит к режиссеру. Шахбан с аккордеоном вскакивает с табурета.

ШАХБАН. Что это?!
РЕЖИССЕР (испуганно смотрит в сторону леса). Что там такое?! Откуда у них оружие?!
ИСАК. Сейчас узнаю! (Бежит к лесу, но звучит выстрел, и он испуганно пятится назад.)
РЕЖИССЕР. Что там такое происходит?!
ГАДЖИ. Война что ли началась! (Все пытается высвободиться из объятий Айшат, но та вцепилась в него крепко.) 

Толкая впереди побитых и перепуганных Рустама и Сабира, из леса выходят три бородатых мужчины в масках и камуфляжной форме. У одного из них и топор Рустама. Находящиеся на сцене актеры какое-то время пребывают в оцепенении. Двое из мужчин, держась на расстоянии, контролируют всех, один из них, старший, подходит к обнимающимся.

ВАРАК (изумленно рассматривает). Эт-то что такое?! Ха-ха-ха…
ГАДЖИ. С-сценка… Р-р-рабочий процесс…
ВАРАК. Она… ваша жена?
ГАДЖИ. Да!.. Нет… то есть… да!
ВАРАК. Что, что?!
ИСАК. Она м-моя жена! С-сцени… сцени…
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха… Общаковская что ли?!
АЙШАТ. Вай Аллах!.. (Испуганно выглядывает из-под руки Гаджи.)
ГАДЖИ (с трудом отцепившись от нее). Успокойся ты…
САЛМАН. Неплохо, устроились! Неплохо, неплохо…
ВАРАК. Так, чьей женой будет эта женщина?!
ИСАК. Моей! То есть, она… она по ходу моя!
АБУЗЕЙД. Какой ты муж, если обнимают твою жену?! Ха-ха-ха!.. Держите меня!.. Ну, прям, артисты! Ха-ха-ха… Пошел вон! (Пинком отгоняет Гаджи.)
ИСАК. Правильно, артисты… (Истерично.) Ха-ха-ха…
САЛМАН. Артисты они! Ха-ха-ха…
ИСАК. И вы к нам… "Маски-шоу!.."
САЛМАН (показывая пальцем на Исака). Нарываешься!
РЕЖИССЕР. Что здесь происходит?! Кто вы такие?! Мы на самом деле ар… артис…
ВАРАК (показывая на Гаджи). Он обнимал чужую жену?! Тьфу!
РЕЖИССЕР. Я же вам объясняю, мы…
ВАРАК. А вас еще спрошу, уважаемый. (Повернувшись к Айшат.) Так, чья ты жена, заблудшее дитя Кавказских гор?
АЙШАТ. Расул Мусаевич!..(С плачем прячется ему за спину.)
МАРЗИ. Уй-йя! Это кто-о?! (Тоже прячется за спину режиссеру.)
АБУЗЕЙД. Ого! Тут еще одна! (Быстро подходит и хватает Марзи за руку.) Иди-ка и ты сюда!
МАРЗИ. Расул Мусаевич!.. (Цепляется за него.)
РЕЖИССЕР. Что вы себе позволяете!
РУСТАМ. Отпусти ее! (Хватает бандита сзади.)
САЛМАН. Видать, мало ты в лесу получил! (Быстро подходит и ударом рукоятки пистолета сваливает его на пол. Потеряв сознание, Рустам лежит как упал.) Дохляк! Еще прыгает! Тьфу!..
РЕЖИССЕР. Что ж это такое! Я сейчас позвоню куда следует… (Пытается достать телефон.)
АБУЗЕЙД. Министру культуры! Ха-ха-ха!..
ВАРАК (Абузейду). Займись!
АБУЗЕЙД. Понял! (Режиссеру.) Сюда мне ваш телефон!
РЕЖИССЕР. Прекратите, я вам говорю!
АБУЗЕЙД. Телефон быстро отдал! (Грубо вырывает телефон из его рук.) И вам всем достать телефоны! (Все от него шарахаются.) И не злите меня! (Собирает у всех телефоны и рассовывает по своим карманам.) Долго я буду ждать? (Смотрит выжидательно на Гаджи.)
ГАДЖИ (разводя руками). У меня нет телефона!
АБУЗЕЙД. Как нет?!
ГАДЖИ. В кармане куртки дома забыл…
АБУЗЕЙД (быстро подходит к нему). Поднимите руки! (Щупает его карманы.) Действительно… Но сильно пожалеете, если что будет не так!
САЛМАН. А ты долго будешь тут валяться? (Пнув лежащего Рустама, идет к костру, брезгливо перебирает пакеты.)
РУСТАМ. А-а-ай! (Держится за голову и медленно пытается встать.)
РЕЖИССЕР (бежит к Рустаму и помогает подняться.) Я – режиссер театра! Это актеры! Не смейте нас трогать!
ВАРАК. Ошибаетесь, уважаемый! Режиссером здесь теперь буду я! И посмотрим, какие вы способные у меня артисты и актеры! Но пока вопрос на засыпку: как называется артист на вашем языке?
РЕЖИССЕР (поддерживая Рустама). Какая разница как он называется!
АБУЗЕЙД (Рустаму с натягом). Вас спросили: как называется артист на вашем языке? Ну! (Покосившись на остальных.) Думайте и вы все!

Все испуганно перешептываются, жестикулируют, ищут слово.

РУСТАМ (потирая ушибленное место). Я вам не артист…
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха…  А что так сразу в отказ?! То артист, то не артист! Определяйся уже!
РЕЖИССЕР. Послушайте! Мы на самом деле артисты республиканского драматического театра. Устали от изоляции…выехали чуть поработать на свежем воздухе…
ВАРАК. А этот клоун кто у вас? (Показывает пальцем на Рустама.)
РУСТАМ. Сам ты клоун…
АБУЗЕЙД. Сейчас я ему этот язык… (Дергается в сторону Рустама.)
ВАРАК. Стоп! Успеется! (Повернувшись к режиссеру и показывая пальцем на Рустама.) Я вопрос задал!
РЕЖИССЕР. Водитель! Он правду говорит…
ВАРАК. Разберемся. А что это у вас? (Протягивает руку.) Дайте-ка сюда!
РЕЖИССЕР. А это то, над чем мы работаем… (Робко подходит и отдает бумаги.)
САЛМАН. Ого! Они на самом деле неплохо устроились! (Достав из пакета бутылку водки, высоко поднимает ее над головой.) Смотрите-ка, а! Тут и пиво, и коньяк! (Достает и их и, бросив все это на землю, идет к Вараку.) Пир во время чумы! И дров сколько нарубили для костра…
ГАДЖИ. Это мой реквизит.
САЛМАН. Чей …визит?
ГАДЖИ. По Мольеру… они мне нужны…
ВАРАК (рассматривая бумаги). Дагестан реально стонет! Великий плачь стоит по всем аулам и городам края! Хоронить не успеваем… Вирус косит и старых, и молодых! (Трясет бумагами.) А вы развлекаетесь! Тьфу на вас! (Режиссер испуганно отшатывается назад.) Огорчили вы меня, режиссер! Очень огорчили! И вы, господа артисты! (Обводит всех тяжелым взглядом.)
АБУЗЕЙД. И шашлык, и водка, и… бабы! Нам так не жить! Никакой совести у людей! Ничего святого! Вместо того, чтобы усердно замаливать грехи, за что Аллах и карает нас вирусом…
ВАРАК. Ладно, потом… Итак, кто готов ответить: как на вашем языке будет "артист"?
РЕЖИССЕР. Послушайте…
ВАРАК. Вопрос слышали?
АБУЗЕЙД (играя пистолетом, идет к Исаку). А давайте мы начнем вот с этого хмыря! И ответ должен быть правильным! И только правильным! Не будем тянуть. Пошел обратный отсчет! Три!.. (С паузами.) Два!.. (Медленно направляет пистолет в голову Исаку.) Один!..
МАРЗИ (закрывает глаза). Ва-а-ай!..
АЙШАТ (криком). Ма-а-ама!!! (Хватается за Марзи.)
АБУЗЕЙД (Взводит курок). Последняя секунда!..
САБИР. Я знаю, я знаю… правильный ответ!
АБУЗЕЙД (повернув голову в его сторону). Выручаем товарища! Ну!
САБИР. Мой дедушка был против того, чтоб я стал а-а-артистом! Он всех их назы-зывал… маймунами!
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха… (Убирает пистолет с головы Исака.) Ха-ха-ха… Какой молодец!.. Ха-ха-ха…
ВАРАК. Ха-ха-ха… (Подходит и хлопает его по спине.) Твой дедушка был мудрый человек! А предков надо уважать, плохую вещь внуку не посоветует. Я не прав?
САБИР (с грустной улыбкой). К сожалению, джахил заман… не все сразу понимаешь. Мы же и вправду походим иногда на них… кривляемся!
ВАРАК. О-о… Джахил заман!  Джахил заман знает, но продолжает там пребывать! Это как?! А ты у них простой маймун или… признанный? Ха-ха-ха…
САБИР. Простой… самый простой… И самый непризнанный… Давно сам хотел уйти…
САЛМАН. А главный маймун, наверное, этот? (Показывает пальцем на режиссера.) Ха-ха-ха…
ВАРАК. Среди вас, значит, есть и заслуженные маймуны! А, может, народные?! А-а? Ха-ха-ха… Звучит-то как: "Народный маймун Дагестана"! Или России?! Ха-ха-ха…
РЕЖИССЕР (гневно). Мы же вас не называем "шайтанами"!
ШАХБАН (хватается за голову). Ну, зачем!..

Среди скучившихся артистов шевеление, беспокойство.

АБУЗЕЙД. Замерли все!
САЛМАН. Что ты сказал?! (Грозно идет на режиссера.)
РЕЖИССЕР. Посмотрите на себя… на кого вы похожи! Или это розыгрыш?!
ВАРАК (делает знак Салману). Стоп, стоп! Успеется... А пока вот какой у меня еще к вам вопрос, уважаемый…
РЕЖИССЕР (нервно дышит). Спрашивайте!
ВАРАК. Вот тут я читаю. (Тычет дулом пистолета в бумагу.) Мольер!
РЕЖИССЕР (кивает). Мольер!
ВАРАК. В школе у нас проходят Мольера?
РЕЖИССЕР. Чтобы вообще быть образованным, интеллигентным…
ВАРАК. И в каком медресе рассказывают о Мольере? В исламском ВУЗе изучают творчество Мольера?!
РЕЖИССЕР. Издеваетесь! Это ведь совершенно не сопоставимые вещи! Мы с вами говорим на… разных языках!
ВАРАК. Это правильно, на разных! (Читает). "Лекарь поневоле"… Я помню такой спектакль Московского театра. Московского! А мы где живем, господин режиссер!
РЕЖИССЕР. Для искусства нет границ…
ВАРАК. Распутство и безнравственность, самые низменные качества человека вы ставите в ранг искусства!
РЕЖИССЕР. Наоборот!
ВАРАК. Поясните!
РЕЖИССЕР.  Через искусство сцены, показываем произведения мировых классиков.
ВАРАК. И это называется искусством?!
РЕЖИССЕР. Да! То, как его показать! Талантливое перевоплощение актера…
ВАРАК. Ошибаетесь, уважаемый! Ох, ошибаетесь! Искусство в нашем понимании сегодня – это то, что показать! Не надо принимать нашего зрителя за барана! Он не все теперь со сцены молча глотает и переваривает. У него есть на все свой правильный взгляд, свое выстраданное мнение, свой вооруженный исламскими знаниями подход, выработался устойчивый иммунитет ко лжи. Согласны?
РЕЖИССЕР (удивленно). Вы же не даете договорить…
ВАРАК. И то, как вы нас все время изображаете в негативе, тоже называете искусством?! Или вы серьезно думаете, что мы – люди темные?! В школе не учились! Книг не читаем! Фильмы не смотрим!
РЕЖИССЕР. Мы, к сожалению, разными глазами смотрим на одни и те же вещи!
ВАРАК. К счастью, господин режиссер! К счастью! Ваше виденье ситуации и есть ваша беда! Мы – сегодняшняя реальность! И где наше место в вашем искусстве! Почему вы ее не отражаете? Голову в песок – и нет проблем! Или просто нет нас для вас?
РЕЖИССЕР. Зачем вы так… Вы же не понимаете специфику…
ВАРАК. Не говорите вместе со мной! Вам легче прикрыться Мольером, или Шекспиром, чем говорить о проблемах мусульман и Дагестана. Тем самым вы умышленно калечите неокрепшее еще политически и религиозно сознание молодежи, пытаетесь сформировать противный исламу его моральный облик! Служите Сатане!
РЕЖИССЕР. Мне противно это слышать…
САЛМАН (криком). Не перебивать!
ВАРАК. Вы говорите о культуре, образовании, интеллигентности… Хорошо! Хау мени форин ленгвиджес ду ю спик?
РЕЖИССЕР. Гитлер капут!
ШАХБАН (сдержанно). Ха-ха-ха…
САЛМАН (выдергивает из толпы Шахбана с аккордеоном). Стой здесь!
ВАРАК (метнув короткий взгляд на Шахбана). Гут, гер режиссер.  Шпрехен зе дойч?
РЕЖИССЕР. Почему вы решили надсмехаться надо мной? 
ВАРАК. Нисколько. Это вы себя выставляете в таком ракурсе… не замечая нас и не признавая, как часть общества! А мы давно толкаемся среди вас! Факт! И много нас! Сотни тысяч в России! Миллионы по миру! Мы со всеми говорим на их языке! Ай нау фо форин ленгвиджес велл! Май френдс (показывает жестом на своих) нау ивн моо форин ленгвиджес.  Гьал салятуль алАллагьуль явм?
САЛМАН. Маза туриду миналь куффари?
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха… Ляйса илагьа Ллагьу баль Мульер!
САЛМАН. Ха-ха-ха…
ВАРАК. Что скажете, режиссер? Жан-Батист Мольер – он ваш Бог?! Сан дю не пас Алля, мэ Мюлье! Ха-ха-ха… Компрене ву ля ленгу де Мюлье? 
РЕЖИССЕР. Измываетесь?!
ВАРАК. А как вы можете говорить со сцены о том, чего не знаете! Показать то, чего не умеете и запретно для мусульманина!
РЕЖИССЕР. Я не понимаю, что вы от нас хотите!
ВАРАК. Я смотрел в Интернете ваше выступление в прямом эфире и хотел даже написать в комментариях. Но после решил при случае задать вам непосредственно несколько вопросов. И, слава Аллаху, такая возможность представилась. Вы там сетуете на недопонимание вас исламской общественностью.
РЕЖИССЕР. Да, иногда есть такое…
ВАРАК. Не иногда, а всегда и постоянно! Было и будет! И знаете, почему?
РЕЖИССЕР. У нас ведь разные цели и задачи!
ВАРАК. У нас цель одна – служить Богу и воспитывать в том духе заблудших! (Резким выкриком.) Такбир! (Вскинув кулаки.) Аллаху акбар!
АБУЗЕЙД, САЛМАН (повторяя его движение). Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир! Аллаху акбар!
АБУЗЕЙД, САЛМАН. Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир! Аллаху акбар!
АБУЗЕЙД, САЛМАН. Аллаху акбар!
САБИР (испуганно озираясь, присоединяется). Аллаху акбар!
ВАРАК (обращаясь к артистам). А вы молчите! Почему?! Или этого нет в пьесе Мольера?
АБУЗЕЙД, САЛМАН. Ха-ха-ха…
САЛМАН. Им по душе "гей-гуй", а не "Аллаху акбар!"
ВАРАК (повернувшись к режиссеру). И вы, господин режиссер, хотите сказать, что пьеса Мольера сегодня очень актуальна для горцев?! Для республики с исламской ориентацией общества!..
РЕЖИССЕР. Мы – бюджетная организация! Живем в светском обществе, не делим людей по религиозному принципу… Но стараемся соблюдать и законы…
ВАРАК. Стоп, стоп, сто-оп… До законов, уважаемый, мы еще дойдем… Ну, Гоголь, Грибоедов, Островский, Вампилов… кто там еще… (Смотрит на Салмана.)
САЛМАН. Чехов…
ВАРАК. Во-от! "Три сестры", "Дядя Ваня"… - это я еще понимаю, в России живем. А этот?! (Трясет бумагами в воздухе.) И как вас угораздило репетировать такую дрянь! И вы думаете, что это будут смотреть… мусульмане?!
РЕЖИССЕР. А почему бы им не смотреть! В любом обществе есть свой театральный зритель. Для всех, кто хочет приобщиться к мировому искусству, у нас двери открыты. И почему вы нас не относите к мусульманам?!
ВАРАК. Не слишком ли громкое заявление насчет мирового искусства! Вам самому не смешно? И как вас можно относить к мусульманам, когда перевоплощаетесь в кого угодно и показываете со сцены не исламские ритуалы!
РЕЖИССЕР. Не понимаю…
ВАРАК. В спектаклях русских авторов актеры иногда крестятся! И вы тоже?!
РЕЖИССЕР. Это ведь по пьесе…
ВАРАК. С вами ясно. Оставим мировое искусство, давайте поговорим о более нам понятном.
РЕЖИССЕР. Давайте!
ВАРАК. Вы себя, значит, считаете мусульманином?
РЕЖИССЕР. Конечно!
ВАРАК. Назовите мне пять столпов ислама!
РЕЖИССЕР. Бисмиллахи ррахмани ррахим…
САЛМАН (Абузейду). Держи меня! Ха-ха-ха…
АБУЗЕЙД (качает головой). Я в шоке...
ВАРАК (передразнивая). Бисмиллахи ррахмани ррахим… Каждый мусульманин и это должен знать… Но он должен также соответствовать мусульманину по образу жизни и вероубеждению! И выполнять все предписания ислама! А вы: "Мировое искусство!"
САБИР (прыжком сделав пару шагов к Вараку). Я знаю… Я знаю…
АБУЗЕЙД (тут же хватает его за шкирку). Стоять!
САБИР. Я знаю пять столпов ислама! Я знаю…
ВАРАК. Подожди, Абузейд. (Абузейд его так и держит.) Ну? Мы слушаем!
САБИР. Намаз… Признание Аллаха единым богом…
ВАРАК. Так, так, так…
РЕЖИССЕР (недовольно отворачивается). Тьфу-у…
САБИР.  Садака…
ВАРАК. Достаточно! Будем считать, что знает. (Криком.) Исполняешь?
САБИР (испуганно подпрыгнув). Да!.. Ко-конечно!..

Абузейд грубо оттаскивает его к остальным и отпускает. Кто-то смотрит на него презрительно, кто-то отворачивается, кто-то отходит на полшага.

ВАРАК (режиссеру). Теперь-то хоть поняли, кто вы есть?
РЕЖИССЕР. И кто мы по-вашему?!
ВАРАК. За вас уже вон тот молодой человек ответил! (Показывает пальцем на Сабира.) И этот собрат упомянутых выше приматов… (направив указательный палец на Шахбана) не будем показывать пальцем… кажется, тоже не согласен с вами!
ШАХБАН (испуганно). Что я такого сделал?!
ВАРАК. Вы на: "Гитлер капут!" режиссера иронично рассмеялись. Случайно?
ШАХБАН. Нет, нет… я без умысла… Просто смешно… и все!
ВАРАК. Тогда подкрепите слова режиссера своим мастерством!
ШАХБАН. Я не понял…
ВАРАК.  В исламе ведь тоже есть веками сложившиеся культура, искусство… Это часть мировой культуры, где и мы с вами варимся, и не такая уж и маленькая. Не так ли?
ШАХБАН. И что мне нужно сделать?
ВАРАК. Показать его нам через свой музыкальный инструмент.
ШАХБАН. Ладно… попробую…

 Шахбан неуверенно берет несколько невнятных аккордов, лихорадочно ищет подходящий мотив. Режиссер хмуро ходит взад-вперед. Остальные настороженно переглядываются.

АБУЗЕЙД. Смелее, смелее!

Шахбан вдруг во всю мощь мехов аккордеона играет приятную восточную мелодию, притоптывает. Варак довольно качает головой в такт.

САЛМАН. Машалла, машалла! Ха-ха-ха… (Приплясывает.)
АБУЗЕЙД (засовывает пистолет за пояс и, взмахнув рукой на толпу). И вы все!
ВАРАК (туда же). Танцуют все!

 Толпа начинает медленно раскачиваться. Кто как пытается изобразить что-то похожее на восточный танец. Пугливо косясь на Варака, больше всех старается Сабир. Режиссер пытается жестами прекратить все это. Приплясывая, Салман подходит к нему и толчками пытается и его "завести". Гневно махнув рукой, режиссер продолжает шагать взад-вперед.

АБУЗЕЙД (воздев руки к небу, поет под мелодию).
               
                Люди забыли стыд и страх.
                И скоро всем наступит крах!
                И превратимся все мы в прах.
                Но ты спаси нас, о Аллах!

Шахбан подстраивается под пение Абузейда.

                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Мухаммадур-РасулюЛлах!

ВАРАК. Поем все! (Бандиты громко подхватывают пение. К ним робко и невпопад присоединяются остальные артисты, кроме режиссера.)
               
                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Мухаммадур-РасулюЛлах!

САЛМАН. Машалла, машалла…
ВАРАК (смотрит на нервно шагающего режиссера). А режиссер в своем амплуа! На словах он – наш, на деле – сами видите!
РЕЖИССЕР (развернувшись, направляется к Вараку). Послушайте, мы – не церковный хор… Каждый из нас дома у себя может петь нашиды и мавлиды сколько ему хочется! Мы – государственная бюджетная организация! В нашем репертуаре нет… по крайней мере, до сих пор нет религиозных песнопений… Как вы не можете это понять!
ВАРАК (гневно трясет бумагами). А вот это есть?! У вас же есть тут хорошие голоса! Почему бы со сцены не петь вам нашиды?! Мавлиды?! Не ставить спектакли на общедагестанские темы?! Пойте гимны Пророку, салаллаху алейхи васаллам! Вы плюете в душу своего народа и это преподносите, как искусство! Вы восхваляете чуждую нам культуру, игнорируя свою! Мало того вот это, (еще трясет бумагами) где узаконены однополые браки, где издают гнусные карикатуры на Пророка, салаллаху алейхи васаллам! Откуда вся грязь и разврат ползет в Россию! И вы туда же?! И это называется искусством?!
РЕЖИССЕР. Вы не путайте искусство театра… с политикой!
ВАРАК. Не говорите мне больше про искусство в вашем понимании! (Грубо сует бумаги режиссеру в лицо.) Вот тут что есть для ума?! Мораль пьесы какая? Что тут есть для мусульманина?
РЕЖИССЕР. Это ведь жанр такой – комедия! Триста с лишним лет в России и в мире ставят Мольера! И не по своей воле… я это… И зачем вы делите общество на мусульман и остальных!
ВАРАК. Нас триста с лишним лет насильно учат водку и самогон жрать! Или вы предпочитаете сало курдюку?! Где дагестанская тема? Где пьесы местных авторов?
РЕЖИССЕР. Их просто нет!
ВАРАК (ироничным тоном). Что-о вы говорите!
РЕЖИССЕР. Мало очень… Не тот уровень…
ВАРАК. Пьес нет, или авторов?
РЕЖИССЕР. И тех, и других нет!
ВАРАК. Может, вам удобно, чтобы их не было?
РЕЖИССЕР. Назовите вы, если таких знаете.
ВАРАК. Обязательно. А пока мы сделаем небольшую паузу, потом посмотрим вместе то, что вы называете искусством, коли так сильно настаиваете.
РЕЖИССЕР (вопросительно смотрит на Варака). Не понял…
ВАРАК. Готовьте сцену, что мы тут недавно видели!

Сделав тяжелый выдох и сжав кулаки, режиссер недовольно делает несколько нервных шагов в разные стороны. Напряженное оживление среди сбившихся в кучу актеров.

                ЗАНАВЕС
                КОНЕЦ ПЕРВОГО ДЕЙСТВИЯ



                ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ


  В центре сцены в разных позах сидят заложники. Перед ними на коленях сидит режиссер и дает последние наставления перед заказанной бандитами сценой. Разговаривая с труппой, он то и дело копается и в своей сумке, достает какие-то бумаги и, пробежавшись взглядом, кладет назад. Кто-то кивает на слова режиссера, кто-то переспрашивает уточнить, кто-то сидит, упершись взглядом в землю. Лица всех напряжены. Девушки то и дело вытирают ладонями заплаканные глаза. Бандиты также расположились на земле возле костра и, не упуская из виду артистов, тихо переговариваются между собой. Эта картина длится около минуты.

ВАРАК (быстро вскакивает и, пару раз хлопнув в ладоши). Антракт окончен. Готовы, господин режиссер?

Вскакивают остальные бандиты и все заложники. Поправляют одежду, волнуются.

РЕЖИССЕР. Да! Но, что вы конкретно хотите увидеть? (Убирает в сторону портфель.)
ВАРАК. Не увиливайте! Я уже говорил об этом. И в темпе! У нас мало времени!
РЕЖИССЕР (подавленно). Хорошо… Сейчас построим мизансцену…
ВАРАК. Нет уж! Я теперь буду вас выстраивать! (Смотрит в бумагу.) Сганарель! (Пауза.) Повторяю, …
ГАДЖИ (неохотно). Это я.
ВАРАК. На выход!
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха… Сганарель…
САЛМАН (подталкивает). Выходим вперед, не стесняемся!
ВАРАК. Жаклина!
АЙШАТ. Вай, мама! (Хватается за Марзи.) Ва-а-ай!..
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха… (Смешливо показывает на себе ее выпирающие бутафорские груди.) Ох, какая у нас Жаклина аппетитная! Однако ж…
САЛМАН. Выходим! (Грубо отрывает ее от Марзи.) Вперед, говорю, к мужу, заблудшая овца!
АЙШАТ. Он мне не муж! (Становится возле Гаджи.)
САЛМАН. Сейчас будет!
ВАРАК. Лука!
ИСАК. Это я! (Выходит сам вперед.)
ВАРАК. Играем ту сценку, что мы тут застали! Показывайте нам обнимашки!
ГАДЖИ (растерянно смотрит на режиссера). Что ж это такое, Расул Мусаевич!
РЕЖИССЕР (отворачивается). Делайте, что говорят.
ВАРАК. Мизансцену!
САБИР (шагнув вперед). Может, я нашид вам спою? Сам со-сочинил… только что…
               
                О, Милосердный, помоги,
                Держать строй сбившимся с ноги!
                Пусть против нас и вся страна,
                В Тебя лишь вера нам дана!

                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
                Мухаммадур-РасулюЛлах…

РЕЖИССЕР (хлопает в ладоши). Чархара! Чархара!.. Далеко пойдешь…
ВАРАК (кивнув в сторону режиссера). Разберись с ним!
САЛМАН. Я заткну его сейчас… навсегда! (Размахивается ударить.)
РЕЖИССЕР. Не смейте меня трогать! (Закрывшись руками, отскакивает назад.)
САБИР (пытается продолжить). Ля илаха илляАллах!
                Ля илаха илляАллах!
 АБУЗЕЙД (подхватывает и подходит к нему).   
                Ля илаха илляАллах!
                Мухаммадур-РасулюЛлах… (Хватает его за шкирку и оттаскивает в сторону.) И споешь, и спляшешь… но сейчас не твоя партия.
 ВАРАК. Мизансцену! Шустрее!

Актеры выстраивают мизансцену.

ВАРАК. Поехали!
ГАДЖИ. "Вот это я понимаю, украшение дома! (Громко.) Ах, кормилица, очаровательная кормилица, вся моя медицина - только жалкая раба по сравнению с вашим занятием! Как бы я хотел быть счастливым малюткой, сосущим молоко из ваших прелестей!"
АБУЗЕЙД. Ха-ха-ха…
ГАДЖИ. "Все мои снадобья, вся моя ученость, все мои таланты - к вашим услугам, и..."
ВАРАК. Стоп! (Тычет дулом пистолета в бумагу.) Здесь написано: "Кладет руку ей на грудь".
ГАДЖИ. Это автор так написал, но мы ведь имеем право на свою версию. Поэтому…
ВАРАК. А режиссер ваш говорит, что Мольер – мировая классика! Величина! Авторитет для мусульман! (Повернувшись к режиссеру.) Так или нет?
РЕЖИССЕР. Гаджи говорит, что…
ВАРАК. Нам неинтересно, кто что говорит. У меня в руках – Мольер! И мы, застав вас тут, видели совершенно другую картину. Повторите ее нам!
ГАДЖИ (робко кладет руку ей на грудь). "Все мои снадобья, вся моя ученость, все мои таланты – к вашим услугам…"
САЛМАН. Опять не так это было! Все должно выглядеть убедительно!
ВАРАК. Не так ли, господин режиссер.
РЕЖИССЕР (рассержено). Именно так!
ВАРАК. Мы ждем с!
ГАДЖИ (испуганно смотрит на режиссера). Расул Мусаевич… ну как нам…
РЕЖИССЕР. Играйте, как было.
ГАДЖИ (хватает Айшат и, положив руки ей на грудь, сильно к себе прижимает). "Все мои снадобья, вся моя ученость, все мои таланты – к вашим услугам…"
ВАРАК. Замерли! (Подходит к ним.) Эту композицию вы строили по воле режиссера, не так ли?

Гаджи и Айшат, обнявшись, молчат, не шевелятся.

САЛМАН (подскакивает к ним). Вы слышали вопрос?
РЕЖИССЕР. На то он и режиссер в театре, чтобы ставить спектакль…
ВАРАК. Подойдите сюда!
РЕЖИССЕР (взмахнув руками). Это какой-то дурдом! (Подходит.)
ВАРАК. Как?! Совсем недавно вы это называли искусством!
РЕЖИССЕР. Не это… я называю дурдомом!
ВАРАК. Эту сценку вы ведь могли по-другому репетировать!
РЕЖИССЕР. Мы и были в процессе поиска вариантов… вы помешали.
ВАРАК. Вы не только в полном согласии с Мольером, но и защищаете его! И почему я вам должен верить!
РЕЖИССЕР. Вы не понимаете наш рабочий процесс: есть пьеса, актеры, режиссер, который претворяет задумки автора на сцене! Не я эту пьесу писал! Не я ее ставил в план…
ВАРАК (громко). Достаточно!
РЕЖИССЕР. Мы – творческий коллектив! Что вы от нас хотите! Я понимаю, что в жизни все не так! Это театр! Театр! Вы понимаете? Это игра!
САЛМАН (быстро подходит и берет его за шиворот). Достаточно, дядя! Достаточно!
ВАРАК. Далее! (Подходит близко к композиции.) Коли с этой женщиной позволено поступать подобным образом, то и дальше не должно быть никаких моральных и этических преград, сдерживающих низменные инстинкты человека! (Обходит их вокруг.) Что стоим? (Ткнув дулом пистолета в бок Гаджи.) Действуйте!
ГАДЖИ (расслабив объятия). Что делать?
ВАРАК. Что делает мужчина с женщиной, когда страстно ее обнимает?!

Рустам со сжатыми кулаками дергается в сторону Варака, но Абузейд ударом рукоятки пистолета в плечо останавливает его.

АЙШАТ. Вай, мама! (Пытается вырваться.)
ВАРАК. Держать! (Еще раз тычет дулом в Гаджи.) Действуйте, я сказал!
РЕЖИССЕР (всплеснув руками, идет в их сторону). Ну, что вы делаете… Перестаньте издеваться!
САЛМАН. Не мешать! (Оттаскивает его в сторону.) 
ВАРАК. Ну-у! Покажете нам, наконец, мастерство камасутры, возведенное вами ранг искусства, или мне прибегнуть к более радикальным мерам?
РЕЖИССЕР. Это чушь! Клевета!.. Нет такого ни в пьесе, ни у нас…
САЛМАН. Кто здесь был ее муж?
ИСАК. Й-й-я-я…
САЛМАН. Подсказывай, как с ней обращаться!
ИСАК.  Я ей… сценический муж!
ВАРАК. Подойдите сюда!

Исак быстро подходит.

АБУЗЕЙД. Сейчас он ему врежет! Ха-ха-ха…
ИСАК(растерянно). И что мне делать?
ВАРАК. Ха-ха-ха… Вашу жену тискают, обнимают… Ну-у! (Передразнивая.) Что мне делать! Заплачьте! Ха-ха-ха…
ИСАК (негодуя, переступает с ноги на ногу). Но я только в рамках своей роли…
САЛМАН. Я в шоке! Ха-ха-ха…
АБУЗЕЙД (с улыбочкой подходит к нему). А, может, попросите вежливо на время отпустить ее, чтоб исполнить супружеский долг! Может, дописать эпизод за Мольера! Ха-ха-ха… Вы ведь муж ей, пусть даже сценический. В Московских театрах голыми играют. Вы ж равняетесь на них…
РЕЖИССЕР. Мы – не Москва!

Гаджи гневно раздувает ноздри, быстро отпускает Айшат. Она в страхе только сильнее прижимается к нему. Он вновь пытается освободиться от нее. Марзи старается быть ближе к режиссеру.

ВАРАК. И пусть он это сделает прямо на наших глазах! Ха-ха-ха…
АБУЗЕЙД. И под музыку! Ха-ха-ха…

Шахбан тут же испуганно без приказа берет несколько невнятных аккордов, но поймав на себе гневный взгляд режиссера, прекращает.

ВАРАК. Ну!
ИСАК. Нет! (Отскакивает в сторону.)
САЛМАН. Еще как сделаешь! (Берет его за шиворот и толкает вперед.)
АБУЗЕЙД. Не бойся, родной, мы подскажем, если что не так. Ха-ха-ха…
ИСАК (упирается). Не-е-ет!
САЛМАН. Еще раз повторяю!
ИСАК. Ни за что!
ВАРАК. Пять тысяч долларов!
ИСАК. Не-е-ет!
ВАРАК. Десять тысяч!
ИСАК. Даже за миллион!
ГАДЖИ (отрывает от себя Айшат). Мужчины вы или кто!
РЕЖИССЕР (порывается подойти к Вараку). Я вас очень прошу… очень… Делайте со мной что хотите, их отпустите! Это я их сюда привез… Я за них в ответе… (Идет быстро к Вараку.)  Не позорьте себя! Не позорьте нас!
САЛМАН. Стоять! (Догоняет режиссера и хватает его сзади за шиворот). Назад!

Рванувшись, вдруг Рустам в два прыжка догоняет Салмана и, прыгнув ему на спину, обхватывает руками его шею на удушение. От смелости и наглости Рустама, все некоторое время пребывают как бы в ступоре.

РУСТАМ (криком). Не бывать по-вашему! Бейте их, ребята, живыми все равно не отпустят! Исак! Сабир! Берите шампуры! Ножи у мангала! Топор! Держите третьего! Гаджи, хватай главаря!

Никто не решаются сдвинуться с места. Салману никак не удается ни скинуть его со спины, ни освободить шею).

АБУЗЕЙД (быстро придя в себя, бросается к дерущимся). Ну ты достал, мужик! (Резко рванув его сзади, роняет обоих. Высвободившись, Салман вскакивает. Вдвоем они бьют ногами и топчут Рустама.) Ты же не артист! Не артист!..
РУСТАМ (кричит). Я – артист! Я такой же артист! Бейте их, братья! Не стойте!.. Нас же больше!..
ВАРАК. Стоять! (Направляет пистолет в сторону артистов.) Или хотите пулю в лоб!
САЛМАН. Раз и ты артист, получишь свою порцию "пряников"! (Приподнимает его за шиворот и вопросительно смотрит на Варака).
ВАРАК (кивает). Действуй!
САЛМАН. Сейчас твоя партия будет называться "танец обделавшихся лебедей!" (Надавив дулом пистолета на ребро Рустама, тащит его волоком в лес.)
РУСТАМ (кричит всю дорогу). Что ж вы стоите, братья! Это нелюди! Не унижайтесь, не просите и не плачьте!
САЛМАН. Молчать! (Бьет Рустама рукояткой пистолета.).

Гаджи и Исак порываются броситься к нему, но Варак держит их на мушке. Абузейд контролирует остальных заложников. Рустам и Салман исчезают из виду.

РУСТАМ (кричит). Отомстите, братья! (Раздается пистолетный выстрел. Затухающий вскрик.) А-а-а!..
МАРЗИ (вздрогнув). Мамочка моя…
АЙШАТ. Уй-йя-я-я!.. Убили?! Его убили!

Короткая напряженная пауза. Девушки с плачем бросаются в объятья. Гаджи и Исак, уставившись друг в друга, пребывают в ступоре. Режиссер хватается за голову и приседает. Сабир рассеянно мечется из стороны в сторону.
 
ВАРАК (убирает пистолет). Инна Лилляхи ва инна Илайхи раджиун!  (Громко.) Фатиха! (Вдвоем про себя читают суру Корана и проводят ладонями по лицу.)
РЕЖИССЕР. Что вы натворили! Нет… этого не может быть! Невинного человека!.. О Аллах!.. Я в это не верю! (Резко вскакивает.) Вы за все ответите! Вам нет прощения! (Делает шаг к Вараку.) И правильно делают, что вас уничтожают, как собак!
ВАРАК. Мусульман?!
РЕЖИССЕР. Бандитов! Никакие вы не мусульмане! Вы – подлые убийцы и террористы! 
ВАРАК. Молчать!

Из леса с пистолетом в руке выходит Салман. Все в шоке и страхе смотрят на него.

САЛМАН. Со всеми, кто нас не понимает и не поддерживает, разговор будет короткий! Есть еще желающий испытать наши нервы?

Все шарахаются от него.

ВАРАК. Затянулась что-то у нас последняя сцена.
РЕЖИССЕР. Никто из нас не будет делать то, что вы требуете! Упаси Аллах! У нас и не было этой сцены в таком ракурсе. Вы хотите выставить не себя, а нас врагами собственного народа! Не получится! В отличие от вас, мы несем людям светлое и доброе, прививаем любовь к человеку и пробуждаем в нем лучшие его качества…
ВАРАК. Молчать, я сказал!
РЕЖИССЕР. А после того, что вы сейчас сделали с Рустамом…
САЛМАН. У вас проблемы со слухом?!
РЕЖИССЕР. Стреляйте! Не буду я молчать… И ничего общего у нас с вами быть не может!.. Ваххабиты! Будьте вы прокляты! 
АБУЗЕЙД (быстро подходит к режиссеру и, схватив его за грудь, приставляет пистолет к голове). Вам сказали: "Закройте лялямр, дядя!" Или я сейчас же отправлю вас к Аллаху!
ВАРАК. Вы глубоко ошибаетесь, господин режиссер! Именно вы и есть враг нашего общества! Вы и поддерживаете эту систему и антинародную власть! Мы – патриоты своей республики, и не ваххабиты! Мы – истинные мусульмане! (Выкриком.) Такбир!
ВТРОЕМ. Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир!
ВТРОЕМ. Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир!
ВТРОЕМ. Аллаху акбар!      
ВАРАК. Выстраиваем сцену! В темпе, в темпе! Закончим дискуссию об искусстве.
РЕЖИССЕР. Мы не будем этого делать!
АБУЗЕЙД. Еще как будете! (Подбежав, хватает Айшат и тащит ее к Гаджи.)
ГАДЖИ. Отойдите от меня!
АБУЗЕЙД. Держите свою жену!
ГАДЖИ. Она не жена!
ИСАК. Она моя… моя…
АБУЗЕЙД (тащит Айшат к Исаку). Держите свою жену!
ИСАК (отстраняется). А по жизни она не моя!..
АБУЗЕЙД. Сделайте ее своей!
ИСАК. Не буду!
АБУЗЕЙД (приставляет пистолет в бок Исаку). Я выстрелю!
ИСАК. Стреляй!

Абузейд замахивается ударить его рукояткой пистолета.

САБИР (громко). Я буду!

Все удивленно оборачиваются на Сабира.

САЛМАН. Ого-о… Какой молодец!
ВАРАК. Есть оказывается настоящие мужчины и среди артистов!
РЕЖИССЕР. Я же сказал, что у нас никто… делать этого…
САБИР (на режиссера). А почему вы за всех решаете! В театре шаг не даете сделать без окрика! Тут слово не даете сказать! И не надо на меня так смотреть! Я целый год за вами бегал, просил и умолял… На голодном пайке… на вторых ролях сколько лет вы меня держите! Кто позже меня пришли, "заслуженного" получили! Жене стыдно в глаза смотреть!  У меня ипотека… ребенок больной… Мне надо жить! А как!..
ГАДЖИ. Подлец!

Режиссер в шоке хватается за голову и, спотыкаясь, ходит взад-вперед.

РЕЖИССЕР. (изумленно). Ох, как ты заговорил!
АБУЗЕЙД (подводит к нему упирающуюся руками-ногами Айшат). Вот вам и выпал спасительный шанс! Хи-хи-хи…
РЕЖИССЕР. А, может, на "народного России" представить сразу, что мелочиться-то, а!
САБИР. И так каждый раз! С издевками, подковырками!
РЕЖИССЕР (взбешенно). Замолчи, негодяй!

Айшат убегает назад. Абузейд с улыбкой смотрит на происходящее.

САБИР (оглядываясь на остальных коллег). А вы что молчите?! Что-о, неправду говорю, Исак? С тобой разве лучше обращаются! А ты, Гаджи, почему молчишь? (Подходит к нему и берет его за грудь.) Будь мужчиной, скажи хоть слово!
ГАДЖИ (в ярости). Слово! (С размаху бьет его кулаком в лицо. Сабир падает.) Вот тебе мое слово, подлец! Тьфу-у-у!
САЛМАН (резким выкриком Шахбану). Музыку!

Шахбан растерянно берет несколько нот.

АБУЗЕЙД (направив пистолет на Шахбана). Веселей!

Шахбан подбирает веселую под драку мелодию.

ВАРАК. Чарли Чаплин отдыхает! Ха-ха-ха…
САБИР (быстро вскакивает и, потеряв пространственную ориентацию, часто моргая, вместо ответить Гаджи, бросается в сторону Исака.) Сволочь! Давно у меня и по тебе руки чешутся! (Размахивается.)
ИСАК. А это мое слово, держи его крепко и не урони! (Отбив его удар, резко бьет Сабира в челюсть.) Мало будет, еще добавлю!

Сабир снова падает, но тут же вскакивает. Продолжается драка между Сабиром и Исаком. Сжав кулаки, вокруг них ходит Гаджи. В страхе прижавшись друг к другу и наблюдая за происходящим, в стороне стоят Марзи и Айшат.

РЕЖИССЕР (бросается к ним). Прекратить!
АБУЗЕЙД (хватает его за шиворот и тащит назад). Не мешайте им, дядя! Это ж театр… неплохо играют, неплохо…
ВАРАК. Станиславский отдыхает! Хочется крикнуть: "Верю! Очень верю!" Ха-ха-ха…
САЛМАН. Тут вроде по-серьезному! Ха-ха-ха…
РЕЖИССЕР (криком Шахбану). Прекратить!

Вздрогнув Шахбан прекращает музыку и отскакивает назад.

АБУЗЕЙД. Играть! Музыку!

Шахбан снова начинает играть веселую музыку. Сидя сверху, Исак все еще бутузит Сабира.

САЛМАН (подскочив к ним, начинает подсказывать Сабиру). А ты снизу дай ему в пятак! Укуси его! (Видя, что у Сабира ничего не получается, Салман переворачивает их. Теперь снизу Исак. Но не давая себя бить, Исак тут же переходит на болевой прием на руку.
САБИР. Больно! (Начинает выть.)
САЛМАН. Он знает приемы боевого самбо! Сто-оп!  (Схватив Исака за шиворот, оттаскивает его в сторону.)
САБИР (вскакивает). Я его порву! (Бежит к Исаку.) Где мой кинжал! Сейчас будет острый номер!.. Дайте мне его!
АБУЗЕЙД. Давали уже! (Схватив его за плечо, толкает в сторону.)
ВАРАК (шагнув к Сабиру). Ты готов к подвигу?
САБИР. Конечно! Где она? (Поискав ее глазами, бросается к Айшат.) Иди сюда! (Схватив ее за руку, тянет за собой.)
АЙШАТ. Сволочь! (Бьет его по лицу.) Будь ты проклят!
РЕЖИССЕР. Прекратить музыку! (Подскочив, хватает Исака и в ярости швыряет в сторону.

Шахбан прекращает музыку.

САБИР. Не трогайте меня! (Вновь бросается к Айшат. Та руками и ногами защищается.)
САЛМАН. Тьфу-у! Даже с бабой не способен справиться… (Подходит к нему и грубо отрывает от Айшат.) Нам нужны такие? (Смотрит вопросительно на Варака.)
ВАРАК. Нам нужны настоящие мужчины!
САБИР (падает на колени). Я все могу! Я все умею!.. (Ползет в сторону Варака, тот отворачивается.) Дайте мне доказать! (Развернувшись, ползет в сторону Абузейда.) Я исправлюсь! Дайте мне шанс! (Абузейд отворачивается.) Я все сделаю! Верьте мне! (Ползет в сторону Салмана. Тот стоит. Сабир целует носки обуви Салману, судорожно хватает его за ноги.) Мне надо жить! У меня маленький ребенок! А-а-а…
ИСАК. Мужчина ты или кто! (Исак бросается к нему и пытается еще его пнуть.) Не позорь нас, подлец! Тьфу на тебя!..
АБУЗЕЙД. Стоять! (Схватив, отшвыривает назад.)
САЛМАН (смотрит вопросительно на Варака). Я думаю, надо помочь человеку!
ВАРАК (кивает). Помоги.
САЛМАН. Пойдем, дружище, пойде-ем, не бойся… Посидишь маленько в тенечке… отдохнешь. (Схватив его за шиворот, тащит в лес, в другую от Рустама сторону)
САБИР. Не-е-ет! Только не убивайте!.. Все сделаю!.. Пощадите!.. А-а-а… (Упирается руками-ногами и визжит, как поросенок.) А-а-а…

Салман и Сабир исчезают из виду. Скоро из леса раздается звук пистолетного выстрела.

МАРЗИ и АЙШАТ (вздрогнув, вместе). Ма-а-ама!.. Они и нас всех убьют! (С плачем.) Ма-а-ама!..
ИСАК. Ну, зачем же так! (Схватившись за голову, приседает. Но тут же вскакивает и, сжав кулаки, гневно смотрит на Варака, будто собирается кинуться на него.)
ШАХБАН. О Аллах! Зачем мы сюда приехали! (Выскальзывает аккордеон и он, растягиваясь на мехах, издает жалобный протяжный звук.)
ВАРАК. Инна Лилляхи ва инна Илайхи раджиун! Фатиха! (Вдвоем с Абузейдом читают суру Корана и проводят ладонями по лицу.)
РЕЖИССЕР. Звери! Ничего человеческого в вас нет! (Бежит к женщинам успокоить их.) Не плачьте! Нет в них ни капли не только жалости, но и… ума! Не покажем им слабости! Это их только обрадует! Убийц героя России Нурбагандова уничтожили, и их уничтожат! Не мужчины они! Нет!..
ВАРАК. А то, что с нами, мусульманами, делает это государство, по-мужски? Правильно, нас мало, но мы есть! И мы способны что-то изменить в этой жизни! Запомните: будущее за исламом! Коррупция и беспредел озлобил народ в республике и стране! А настоящие мужчины изгнаны и уничтожены в Сирии!
РЕЖИССЕР. Вы – не мусульмане! Вы – неправильные мусульмане! И не будет вам прощения!
АБУЗЕЙД. Я так понимаю, что режиссер хочет показать нам настоящих мужчин… в его понимании.
ВАРАК. После того, что мы здесь видели, какие у него еще остаются аргументы! Зачем нам церемониться с мушриками. Они свой талант, свое искусство поставили на службу Иблису! Это наши идейные враги!
РЕЖИССЕР. А правильные мусульмане тоже ваши враги?
ВАРАК. Кто такие правильные и неправильные мусульмане?
РЕЖИССЕР. Традиционный ислам – это правильные…
ВАРАК. Мы более двухсот лет живем по законам неверных. Нас двести лет травят и убивают! Людей, исповедующих ислам, живущих по законам Аллаха, единобожников, еще совсем недавно обзывали туземцами идолопоклонники! И до сих пор для них мы ими остались – дикарями! Кому поете оды?!
АБУЗЕЙД. Посмотрите на руководителей исламских стран! Бывший президент Ирана на общественном транспорте на работу ездил!
САЛМАН. Айя-София – мечеть в Стамбуле, превращенная в музей сто лет назад, вновь возвращена народу. Их президент плюнул на негативное на этот счет мнение мирового сообщества и обрадовал свой народ! Он папаху носит! Молится в мечети! Мужчина!
ВАРАК. Что вы сегодня сделали для того, чтобы поднять престиж республики, мусульман? Вдобавок, сегодня Дагестан вообще политически обезглавлен! Правят нами… нет, не нами, а вами варяги!
АБУЗЕЙД. Монголо-татарское иго вернулось в Дагестан…
ВАРАК. Генерал-губернаторы у власти, чтобы народ не смел слово молвить! Они обставили себя верными холуями, как вы! О народе кто у нас вообще думает!
САЛМАН. В Китае полтора миллиарда человек живет и на официальном уровне объявлено о ликвидации бедности в стране! А у нас?
ВАРАК. А у нас народные депутаты бросают свои мандаты, потому что бессильны что-либо изменить! 
РЕЖИССЕР. Зачем мне все это?! Что вы от меня-то хотите?!
АБУЗЕЙД. За будущее своих детей переживаем! Хотим, чтобы они воспитывались на правильных книгах, фильмах, спектаклях! Чтобы вы способствовали объединению прогрессивных исламских умм, а не их разобщению!
САЛМАН. Хотим, чтобы вы своими гнусными спектаклями не формировали в сознании народа образ врага из немалой части мусульман, как мы! Еще перечислять?
ВАРАК. Хотим, чтобы уважали ислам и с нами считались!
РЕЖИССЕР. По-вашему, – это мы разобщаем исламскую умму?! И как же у нас не уважают ислам, когда муфтия республики награждают правительственными наградами!
ВАРАК. Это печальная история и нам с ними не по пути.
РЕЖИССЕР. Вы крутите старую пластину! Вы очень отстали от жизни! Вам не удастся никого из нас подбить на преступления против власти… Вас бьют по всему миру…
ВАРАК. Стоп! Вы опять ничего не поняли.
РЕЖИССЕР. Демагогия! И отстаньте от меня со своей политикой! Как вы, убийцы, смеете мне читать мораль! Мы – театральная труппа, творческий коллектив… Вы думаете, что мы не говорим о коррупции, беззаконии, не показываем негативные стороны общества?!
ВАРАК. Болтовня! Покажите нам такой спектакль, если хотите, чтобы мы вам поверили. Не Мольера, а современного автора. На местном материале.
РЕЖИССЕР. Мы не собираемся ублажать убийц!
АБУЗЕЙД (хватает рядом находящегося Шахбана и приставляет к его голове пистолет). А так?  И не надо с нами в таком тоне, господин режиссер! Или еще один труп будет на вашей совести.
МАРЗИ. Ма-ама!
АЙШАТ (прижимается к ней). Расул Мусаевич, ради Аллаха!..
ГАДЖИ. Не-не-не… не надо, не делайте этого!
ИСАК (сжав кулаки). Не смейте этого делать!
ВАРАК. За язык не тянули… показывайте!
РЕЖИССЕР (растерянно смотрит на Гаджи). А что… что у нас…
ГАДЖИ. Есть у нас! Есть! Про "Пулуха-ха"… Как раз к месту…
РЕЖИССР (Абузейду). Точно! Только отпустите его! Сейчас мы вам покажем фрагмент… из не поставленного еще по разным причинам спектакля по пьесе местного автора…
АБУЗЕЙД. Давно бы так. (Убирает пистолет с головы Шахбана и отпускает его.)
РЕЖИССЕР (хватает табурет и садится в центре сцены). Прошу отойти маленько всем кроме Гаджи и Исака… освободите пространство. (Все отодвигаются назад и бандиты тоже.) Вообразите, (поглядывает на Варака) что я мэр одного из городов Дагестана и ко мне пришел пожилой посетитель по личному вопросу.
ВАРАК. Вообразили.
РЕЖИССЕР. Посетитель не простой, а ветеран Великой Отечественной войны: в прошлом уважаемый человек, носит папаху, толстые очки. Его играет Гаджи. Справа от меня сидит мой помощник. За него будет говорить Исак. (Обращаясь к ним.) Вы должны помнить текст.
ГАДЖИ, ИСАК (кивают). Да-да… помним…
РЕЖИССЕР. За моей спиной – флаги России и Дагестана. Выше на стене – портреты руководителей страны и республики. Портрет президента страны гипертрофирован и смахивает на дауна.   
ВАРАК. Ха-ха-ха…
РЕЖИССЕР. Поехали!

Все располагаются по краю сцены кому как удобно. Кто присаживается, кто остается стоять.
 
ГАДЖИ. Тук-тук! (Изображает, как он входит в кабинет мэра.)  Ассаламу алейкум!
РЕЖИССЕР (кивнув). Ваалейкум ассалам!
ГАДЖИ (вздрогнув и прокашлявшись). Пулуха-а!
РЕЖИССЕР. Что-о-о?!
ГАДЖИ. Пулуха-а-а!
РЕЖИССЕР (помощнику). Кого ко мне привели?!
ИСАК. Он с утра дожидался приема!
РЕЖИССЕР. Еще раз спрашиваю: кто он?
ИСАК. Они спасли Мир от фашизма, поднимали страну из руин… Одним словом – ветеран… простой народ…
РЕЖИССЕР. Народ?
ИСАК. Да, простые люди…
РЕЖИССЕР (передразнив). "Люди"!.. "Народ"!..  Где они раньше были? Кто они такие вообще?!
ИСАК. Масса! То есть, обычные горожане с житейскими проблемами.
ГАДЖИ (подняв посох в сторону режиссера). Этот штык на моем костыле, отец снял с "трехлинейки" у деникинца в Ая-Какинском ущелье.
РЕЖИССЕР (резко отпрянув). На меня не направлять! (Рукой отводит острие в сторону.)
ГАДЖИ. Я от Сталинграда с боями дошел до Берлина! Не знаю, кто сегодня враг… но, пулуха-а!.. Сына ни за что с работы сняли! На взятку денег нет! Совсем пулуха!.. (Дальше что-то ищет в карманах.)
РЕЖИССЕР (раздраженно помощнику). Малик Адамович, почему этот, так называемый, "народ" (показывает пальцем на старика) отнимает мое драгоценное время?! Почему они ходят ко мне?!
ИСАК. А куда они должны ходить?!
РЕЖИССЕР. Народ, господин помощник, пусть идет к народному депутату!
ИСАК. И к нему тоже…
РЕЖИССЕР. Если каждый маргинал будет отнимать по пустякам у мэра рабочее время, как мне решать жизненно важные вопросы, а?! Мы еще не закончили с государственными делами, а вы его вклинили в наш напряженный график?
ИСАК (удивленно). Должность, Али Валиевич, обязывает вас выслушать каждого…
РЕЖИССЕР. Эту должность мне добрый дядька не подарил! Я кресло мэра, к вашему сведению, купил! Да, да, не делайте круглые глаза! Этому старику не хватает денег на взятку! А мне они хватают… на решение насущных задач?!
ГАДЖИ. Кушать не хватает денег! За газ надо заплатить, за свет…
РЕЖИССЕР. У вас есть льготы!
ГАДЖИ. Не хватает…
ИСАК. А кому вы собираетесь дать взятку?
РЕЖИССЕР. Малик Адамович, не злите меня! Он знает в каком мире живем! Может, он меня хочет обрадовать!.. Вы меня сбиваете с ритма!.. И почему вы меня держите на голодном пайке?!
ИСАК. Это как?! Вы у него тоже возьмете деньги!
РЕЖИССЕР. Вы прекрасно поняли о ком я говорил… Где директор городского рынка? Где главврач горбольницы? Где главный архитектор города? А Нефтебаза? Гостиница? Горпищекомбинаты? Автозаправки?.. Молокозавод? Как вы думаете: портфель министра мне дадут за красивые глаза?
ИСАК. Все выше перечисленные тоже вас обижали?
РЕЖИССЕР. Все руководители больших и малых предприятий должны платить!
ГАДЖИ. Платить?!
РЕЖИССЕР. В казну должны платить!
ИСАК. Вы что-то про портфель министра говорили!
РЕЖИССЕР. Вы не ослышались! Глава соседнего района целую животноводческую ферму большого села вместе с доярками в карты проиграл, а я с одним городом не справлюсь?! Кто сегодня думает о народе! Очнитесь!
ИСАК. А после министра какие планы, Али Валиевич, можно спросить?
РЕЖИССЕР. В Премьер-министры! Разве не ясно! Дальше – на главу Дагестана! Вот тут я всех возьму на цугундер! Пусть трепещут главы регионов, я скоро займусь ими!
ИСАК (кивая на старика). Но давайте начнем с малого, выслушаем сперва уважаемого ветерана…
РЕЖИССЕР. Зачем мне слушать чепуху! (Передразнивая) "Пулуха-а-а"! У меня на важные служебные дела не хватает времени, а этот заладил: "Пулуха-а!"
ГАДЖИ. Да-а-а! (Стукнув посохом в пол.) Пулуха-а-а!.. Куда они пропали?! Байтарман!..  (Щупает все свои карманы.)
РЕЖИССЕР. Что вы потеряли?
ГАДЖИ. Очки забыл…
РЕЖИССЕР (криком). Вон они перед вами!
ГАДЖИ. О Аллах, ничего в голове не держится! (Надевает очки.)
РЕЖИССЕР. Теперь хорошо?
ГАДЖИ. Пулуха-а-а-а!
РЕЖИССЕР (вскакивает с места). Скажите мне одну простую вещь, герой Сталинграда: может, Паулюс, которого вы пленили, раньше накормил бы страну сосисками, чем Сталин или Брежнев? А-а? Или в ваше героическое, коммунистическое время было изобилие бананов в магазинах, как сегодня?
ГАДЖИ. Что-о-о?!
РЕЖИССЕР.  Желтые, кривые и длинные? (Показывает руками.)
ГАДЖИ. Я не по поводу бананов к вам пришел…
РЕЖИССЕР. А я люблю! В советское время их в Москве с большим трудом доставали, а теперь они – везде! Раньше бабульки на рынке карамельными "петушками" торговали, а теперь – "Чупа-Чупсы" в каждом ларьке! Вы понимаете разницу!
ГАДЖИ. Зачем мне про бананы и "петушки", пенсия маленькая…
РЕЖИССЕР. Это вы зря так про бананы! Так вы скоро можете оказаться в стане противников демократических перемен! Вы – ГКЧПист?!
ГАДЖИ. Да-а! Если хотите – я сторонник порядка в стране! Я бы лучше "петушками" детей радовал, чем чипсами и чупсами их травил! Пусть обезьяны радуются бананам!
РЕЖИССЕР. Что-о-о! Если я люблю бананы, значит я…
ГАДЖИ. Позволял бы карман, и я бы их каждый день кушал! Все пулуха-а!
РЕЖИССЕР. Чтобы все имели возможность есть бананы, уважаемый, вон тот (не поворачивая головы, указывает пальцем на портрет дауна над своей головой), делает все возможное…
ГАДЖИ. Астагфирулла! Я пришел просить вас за сына, зачем мне про бананы?!
РЕЖИССЕР. Чтобы стране хватало бананов и "Чупа-Чупсов", (снова показывает на портрет пальцем и тот мгновенно превращается в осла) он лично контролирует выполнение Правительством страны обязательств по погашению иностранных кредитов…
ГАДЖИ (удивленно глядя на портрет осла). Я там вижу… ишака?!
РЕЖИССЕР (не поворачивая головы указывая пальцем на портрет, который мгновенно превращается в козла). Кем вы его назвали?!
ГАДЖИ (поднимает голову на портрет). Козе-е-ел!
РЕЖИССЕР (багровея). Хотя сегодня время разгула демократии и вы, как ветеран, можете себе многое позволить на словах, но за оскорбление Первых государственных должностных лиц никто еще уголовной ответственности не снимал! Вы победой в войне гордитесь и славите колхозный строй и социализм вместо того, чтобы приветствовать позитивные перемены и учить молодежь любить и уважать власть!
ГАДЖИ. Сына незаконно лишили работы!  Внуки голодают!
РЕЖИССЕР. Вы жизнь прожили – из ума выжили! Это вы сегодня тормоз прогресса! Это вы принимаете в штыки все добрые начинания нашего Президента! (Снова показывает пальцем на портрет, который мгновенно превращается в обезьяну.)
ГАДЖИ (подняв глаза на портрет).  Маймун?! Астагфирулла! Язык показывает!..
РЕЖИССЕР (вне себя от ярости).  Во-о-о-он!.. 
ГАДЖИ. Астагфирулла! Звери! Ничего человеческого в вас нет!  (Тяжело ступая, идет на выход, но движением руки мэр останавливает его на полпути.)
РЕЖИССЕР (выскочив из-за стола, размахивается ногой ударить старика, но не может. Пытается еще раз – безрезультатно. Зная, кто мешает, поворачивается к помощнику). Дайте мне проучить это быдло!
ИСАК. Нельзя, Али Валиевич! Никак нельзя!.. Вас не простят!
РЕЖИССЕР. Еще как простят!  (Снова пытается пнуть.)
ИСАК. Это простой народ!
РЕЖИССЕР. А что мне от них?!
ИСАК. Голос каждого важен на выборах!
РЕЖИССЕР. Я и так за пачку печенья их покупал, а теперь и вовсе в них не нуждаюсь – депутаты проголосуют! Давно всех с потрохами купил!
ИСАК. За что вы так ненавидите народ?
РЕЖИССЕР. Я на портрет Президента молюсь, как православный на икону! А этот!..
ИСАК. Разве не народу вы служите?!
РЕЖИССЕР. Я служу себе и своим детям! В мэрии нет приема на работу для его сына! Он такой же дебил, наверное, как и… отец. Здесь работают достойные люди! Здесь работают люди, уважающие власть! (Показывая пальцем на старика.) Думать об этих уродах – не моя забота! (Резко размахнувшись, "бьет" старика. Ветеран падает.) Вон из моего кабинета! Вон из нашей жизни!..

Напряженная пауза. Все смотрят на бандитов. Ни аплодисментов, ни эмоций.

ВАРАК. Смысл понятен…
РЕЖИССЕР. Это только фрагмент…
САЛМАН. Да поняли мы…поняли.
ВАРАК. А когда будет целиком?
РЕЖИССЕР. Мы-ы… работаем…
АБУЗЕЙД. А по нашей теме?
РЕЖИССЕР. Не понял… по исламской?
АБУЗЕЙД. По исламской. Что у вас есть показать нашему зрителю?
РЕЖИССЕР. Послушайте, мы ведь не можем… мы – не религиозная организ-з…
ВАРАК (сердито топнув ногой). Не надо по кругу одно и то же. Ничего у вас нет!
ГАДЖИ. Как же нет! А про Надир-шаха спектакль? Хочбар…
РЕЖИССЕР. Парту-Патима…
ВАРАК. Вы или не понимаете, о чем мы говорим, или умышленно вводите нас в заблуждение!
РЕЖИССЕР (насторожено). Ничего не понял!
САЛМАН. Что ж непонятного – это ваши герои: Хочбар… Парту-Патима…
РЕЖИССЕР. Опять не понял… Что значит: "ваши"?
ВАРАК. То и значит, (подходит к нему) что это мусульмане! Мы ведь говорили выше, что неверные устраивают грызню между мусульманами… А для мусульман нет границ и национальностей все – братья!
РЕЖИССЕР. Что за чушь! Наши предки в разные века много раз боролись против иноземных захватчиков. Их героические поступки описаны во многих исторических…
ВАРАК. Не героические поступки!
РЕЖИССЕР. Как же?
ВАРАК. Очень просто: с мусульманами воевали, хоть против Тимура, хоть против Надир-шаха…
РЕЖИССЕР. Как вы можете так говорить?! Исламские страны разве сегодня не воюют между собой?
ВАРАК. Вы на другое ответьте: разве не захватчики до сих пор нами управляют?!
РЕЖИССЕР. Нет!
ВАРАК. А вы еще и историю плохо знаете!
РЕЖИССЕР. Мы живем в России, мы – россияне…
ВАРАК. Христианам оды поете?
РЕЖИССЕР. Нет!
ВАРАК. Под христианами живете?
РЕЖИССЕР. Опять демагогия! Наши предки Октябрьскую революцию совершили, разруху и голод победили, гражданскую войну выиграли, Великую Отечественную…
ВАРАК. А народ – в дерьме, чиновники – в шоколаде! Как объяснить?!
РЕЖИССЕР. Очень просто!
ВАРАК. Даже так?!
РЕЖИССЕР. Не надо сеять зло, а, наоборот, объедините с прогрессивным обществом усилия для поднятия экономики, культуры… уровня жизни земляков!
САЛМАН. Ха-ха-ха… Вот придурок!..
РЕЖИССЕР.  Мечетей полно и еще строятся… А промышленность? Сельское хозяйство? Рабочие места? Вы не способны созидать… Вы – разрушители!
ВАРАК (резко взмахнув рукой.) Достаточно! Караул устал! Собрание объявляю закрытым! Старая пластина мушриков!
САЛМАН. С таким настроем интеллигенции и деятелей культуры Дагестан никогда не станет ни исламской республикой, ни процветающим краем!
АБУЗЕЙД. Навоз сам никогда не покинет сарай, его надо выметать!..
ВАРАК. Мы их и выметем поганой метлой! И никогда не свернем с пути Всевышнего! (Криком.) Такбир!
БАНДИТЫ (вскидывая вверх кулаки, все вместе). Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир!
БАНДИТЫ. Аллаху акбар!
ВАРАК. Такбир!
БАНДИТЫ. Аллаху акбар!
ВАРАК (обращаясь к своим). Нам пора!

Все актеры с обреченными лицами окружают режиссера. Бандиты чуть отходят в стороны и готовят оружие.

РЕЖИССЕР. Простите меня, мои дорогие… Если кого обидел ненароком… Если с кем был жесток и груб… Все было ради дела… Это я во всем виноват… Только я…

Марзи и Айшат в полголоса рыдают.

ГАДЖИ. Не надо себя винить, Расул Мусаевич… Двум смертям не бывать, одной не миновать. Жаль только, что все вот так глупо... Судьба, значит…
РЕЖИССЕР. Они не понимают, что творят. И их настигнет божья кара, не сомневайтесь. На нашем месте могли оказаться кто угодно. Остается только вопрос: за что нам такое?

Актеры плотнее прижимаются к друг другу, обнимают и пытаются успокоить женщин. Лицом все они обращены в зрительный зал.

ВАРАК. Вы хорошо можете исполнять нашиды, красивыми голосами читать мавлиды… И это еще не поздно сделать.
САЛМАН. А если хотите замаливать грехи, просить прощения у Аллаха, то это лучше сделать на коленях…
РЕЖИССЕР. И мы не гордые… Но перед вами, убийцами, мы не упадем на колени и не будем просить пощады… не дождетесь!
АБУЗЕЙД (схватив Айшат, приставляет пистолет к ее голове). Не испытывайте наше терпение!
ГАДЖИ. С женщинами-то хоть можно повежливей!
РЕЖИССЕР. Тьфу-у!..

 Салман бьет по ногам режиссера и тот, вскрикнув, падает на колени. Также грубо опускают на колени Гаджи, Исака, Шахбана. Абузейд отпускает Айшат.

АБУЗЕЙД. Аллах так больше поверит в просьбу своего раба.
САЛМАН. Вымаливайте прощение у Всевышнего мольбами! Может, Аллах смилостивится, быстрее отведет от нас и беду коронавируса!
РЕЖИССЕР. То ли сон это, то ли явь… (Воздев ладони к небу.) О, Аллах, прости нас грешных, и сделай их обитателями ада! О, как был прав Батырай. (Нараспев.)  "Будь неладен этот свет, (Все подхватывают. Шахбан подбирает и музыку.)
ВСЕ (кроме бандитов хором). Что за скверная пора,
                Конь у стойла позабыт,
                А ячмень ослы жуют…" 
ВАРАК.  Нет, они неисправимы! Столько времени потеряли. Инна Лилляхи ва инна Илайхи раджиун! Поторапливайтесь! В темпе, в темпе!..

 Звучит сура Корана "Ясин" в исполнении Мишари Рашида: "Ясин. Вал кьуръанил хIяким. Инна каламинал мурсалин. ГIяла сиратIим мустакьим…"

АБУЗЕЙД.  Плотнее, плотнее! (Грубо подталкивает всех.)
САЛМАН. Да не тряситесь вы так! (Ходит перед ними, играя пистолетом.)

 Бандиты и дальше покрикивают на них. Сура Корана также звучит. В ожидании своей участи, заложники плотнее прижимаются, опускают головы. Бандиты переходят им за спины. Напряженная пауза. Сделав знак сообщникам, Варак на цыпочках покидает сцену. Оглядываясь назад, также на цыпочках за ним следуют Салман и Абузейд. Возле мангала они кладут и все отнятые у них телефоны. Все также звучит голос Мишари Рашида. Вскоре слышится звук заводимой машины и отдаляющийся ее шум. Заложники не шевелятся. Звонит чей-то телефон возле мангала. Исак медленно поднимает голову, оборачивается и несколько секунд удивленно вертит ею в разные стороны. Видя, что никого из бандитов нет, вскочив, бежит к телефону. Быстро хватает и большой нож, лежащий тут же. Медленно и остальные удивленно поднимают головы. Чтение суры Корана тихонько прекращается.

ИСАК (полушепотом). Сабира телефон! Пять пропущенных звонков… от жены…
РЕЖИССЕР. Что-о?! (Поднимается с колен и вертит головой.) А где они?
ГАДЖИ. А где они?! (Вскакивает. За ним вскакивают и все остальные.)
РЕЖИССЕР. Да чтоб их на свете не было!.. Будьте вы прокляты во веки веков!
ИСАК (идет к режиссеру). Пять пропущенных…
РЕЖИССЕР. Да слышал я… Слышал!.. О Аллах!.. (Хватается за голову). Что я скажу его жене! А Рустама жене?! Нет мне прощения! Не-е-ет! (Бежит к мангалу.) Нож! Пусть будет еще один труп! Где нож?! Я не смогу с этим жить… не должен жить! (Ищет нож и, не найдя, хватает топор и неуклюже размахивается ударить себя.)
ГАДЖИ (бежит к режиссеру отобрать топор, но у него ничего не получается). Не смей, Расул Мусаевич! А нам как жить! И нас всех заруби!

Положив аккордеон на землю, бросается отнять топор и Шахбан. За ним Исак. Небольшая возня. Женщины визжат. Шахбану удается вырвать топор из рук режиссера.

ШАХБАН. Вместе будем отвечать…

В руках Исака вновь звонит телефон Сабира.

ИСАК. Что мне делать?! Если отвечу, она его спросит… Как я скажу, что Сабир убит!
ШАХБАН. Надо ж найти его.
ИСАК. Избавь меня от этого, я тебя прошу!
ШАХБАН. А кто, если не мы! Исак, за мной!.. Смелее!
 
Только шагнут они в сторону леса, как слышат оттуда громкий хруст сухого хвороста.

ИСАК. Они возвращаются! Хватаем ножи, шампуры, топоры!.. Женщин в середину! Держим круговую оборону! Гаджи беги к автобусу, под сиденьем пулемет!.. Су-у-ки! Сейчас мы их нашинкуем в фарш!
ГАДЖИ (во весь голос). Пулемет в автобусе! Как же мы про него забыли!

 Гаджи бежит в сторону автобуса. Все остальные напряженно смотрят в сторону леса. В руках у Исака нож. Режиссер хватает топор. Пошатываясь, из леса вдруг выходит растерянный Сабир. На нем ни царапинки! Все в оцепенении.

МАРЗИ, АЙШАТ (изумленно вместе). Уй-й-я-я!!!
САБИР (вжимает голову в плечи от их визга и машет руками). Инфаркт можно схватить!
ШАХБАН (глотнув комок в горле). Тебя ж…
ИСАК (разводя руками). Ничего не понимаю!..
ШАХБАН. Тебя ж… у-убили!
САБИР. Рано вы меня решили похоронить…
РЕЖИССЕР (делает несколько шагов в его сторону, роняет топор). Тьфу-у-у!.. (Истеричный хохот.) Ха-ха-ха… Живой… Ха-ха-ха…  Провели как мальчишку!.. Ха-ха-ха… Кто из вас этот гениальный режиссер! Кто все это придумал?! Ха-ха-ха!..
ГАДЖИ (с криком и монтажным ломом в руках врывается на сцену). Ключи-и-и!.. Кто закрыл автобус на ключ? Где они? Где-е? (Крутится вокруг, размахивая ломом.) Я им хребты переломаю!..
ШАХБАН. А стекло разбить нельзя было догадаться!
РЕЖИССЕР. Ха-ха-ха… Держите меня!..
ГАДЖИ (заметив вдруг Сабира, останавливается, как вкопанный, роняет лом). Не-не-не… понял! Ты живой?! (Подходит и щупает его.)
САБИР. Воскрес! Голодных там не принимают, хочу отведать шашлык.
РЕЖИССЕР. Сто-о-оп!
АЙШАТ. Уй-й-я-я! Чуть разрыв сердца не получила!

Все выжидательно смотрят на режиссера. Вдруг снова звонит телефон Сабира в руках Исхака. Тот протягивает ему телефон.

РЕЖИССЕР. А Рустам?! Про него и забыли! 
САБИР (отвечает на звонок). Алло!.. Телефон в автобусе… Что-о?!
РЕЖИССЕР. Надо найти Рустама! Шахбан!.. Гаджи!..
САБИР. Как в больнице?! 

Намеревавшиеся броситься в лес на поиски Рустама, останавливаются от слов Сабира.

РЕЖИССЕР. Что еще случилось?!
САБИР. Кислородную маску! Я сейчас!.. Я сейчас приеду!.. (Убирает телефон.)
РЕЖИССЕР. Что случилось, спрашиваю?!
САБИР. У ребенка приступ! Он… в реанимации… под кислородной маской! Машина нужна! О, Аллах! (Хватается за голову.)
ГАДЖИ. Какая тут машина!
САБИР. Рустама карманы надо вытрясти!.. Ключи!..
ШАХБАН. Что-о?! Он с него и кроссовки сейчас снимет…
РЕЖИССЕР. Тьфу!..

Вдруг из леса громко слышится хруст сухого хвороста. Все оборачиваются.

РУСТАМ. Никто ничего с меня не снимет… даже с мертвого! (Со сжатыми кулаками прыжком выскакивает из леса.) Где этот иуда?! (Увидев Сабира, бросается на него и начинает со всей силы его бутузить.) Я твои кишки на кулак намотаю, сука! (Сабир как может обороняется, но силы не равны. Никто к нему и не спешит на помощь.) Как такого земля еще носит! (Уронив на пол, пинает ногами.) Дуй отсюда своим ходом, сука! Машину ему еще!..
МАРЗИ. У него ж ребенок…
АЙШАТ. Семья ведь – главное!
РЕЖИССЕР (быстро подходит и одергивает его). И ты жив!
РУСТАМ. Живее всех живых!
САБИР (медленно встает, трусит одежду). Легко осуждать! Вы не были на моем месте…

Никто на него больше не обращает внимания, все окружают Рустама.

ИСАК. Ничего не понимаю!..
ГАДЖИ. Что все это было?!
РУСТАМ. Если б я знал…
РЕЖИССЕР. Как? Это разве… не вы?! Не ваших рук это дело?
РУСТАМ. Понятия не имею… Я спокойно жарил шашлык…
РЕЖИССЕР (изумленно). Хоть убейте, теперь и я совсем нич-чего не понимаю…

Приведя себя в порядок, Сабир быстро покидает сцену.

АЙШАТ, МАРЗИ (вместе). Все же хорошо, Расул Мусаевич! Все живы и здоровы…
РЕЖИССЕР. Где ж тут хорошо, когда чувствую себя идиотом!
ГАДЖИ. И мы все ничего не понимаем… (Рустаму.) Кто они были?! Кто-о?!
РЕЖИССЕР (Рустаму). Ты их знаешь? Догадки какие-то есть?
РУСТАМ. Клянусь, не знаю, Расул Мусаевич!
РЕЖИССЕР. Вас же отвели в лес… расстрелять! Все по-серьезному было…
РУСТАМ.  Так и было! Сабиру не знаю, но мне велели не шевелиться... Я и сидел… тихо.
РЕЖИССЕР. Как?! Он тебя привел в лес и… ушел!
ГАДЖИ (иронично). Ну, спасибо! Мы тут по-настоящему все воспринимаем…
РЕЖИССЕР.  А ты… сидишь тихо! Как это!
РУСТАМ. Очень просто: вы только троих бандитов видели! А возле меня там с пистолетом сидел еще один!
ГАДЖИ. Че-четверо!..
РУСТАМ. Не факт. Думаю, с Сабиром было то же самое.
ГАДЖИ. Пятеро!
РЕЖИССЕР. Значит, не розыгрыш!
РУСТАМ. Розыгрыш в том, что стрельнули в воздух, когда нас отвели расстрелять.
РЕЖИССЕР. Их целый отряд! Неужели с Карабахом что-то связанное! Говорят, что сейчас туда стягиваются международные экстремисты.
ГАДЖИ. И что они хотели вообще?!
ШАХБАН. Комедия!..
РЕЖИССЕР. Даже не пахнет! Хотя, увидев вас живыми я действительно подумал, что это розыгрыш. И разве мы не понимаем, что не все у нас гладко… и правильно!
ИСАК. Что же это было?!
РУСТАМ. Но там у них было и посерьезнее оружие… и массивные рюкзаки…
ИСАК. И я одно не пойму: почему нас… оставили в живых?!
РЕЖИССЕР. Этим они показали, что с народом не воюют…
ШАХБАН. Тут еще другая странность, если они настоящие.
РЕЖИССЕР. Что ты имеешь в виду?
ШАХБАН. Ваххабиты не признают мавлиды и прочие нововведения, чего придерживаются традиционные мусульмане. А эти несколько раз упрекнули нас насчет мавлидов, нашидов…
ГАДЖИ. Верно!

Вдруг раздается знакомый всем сигнал автобуса. Встрепенувшись, все смотрят в ту сторону.

РЕЖИССЕР. А это что такое?
РУСТАМ (криком).  Сука! Я его сейчас кончу! (Бежит к автобусу.)
ШАХБАН (удивленно). Сабир!
ГАДЖИ. Стой! Сто-о-ой! (Бежит за Рустамом.)
МАРЗИ, АЙШАТ (вместе). Уй-й-я-я! Расул Мусаевич, они сейчас убьют друг друга!
РЕЖИССЕР. Разберутся… Мы еще и не пили… убивать друг друга…
ИСАК. Еще одна странность, Расул Мусаевич.
РЕЖИССЕР. Говори!
ИСАК. Они ведь уехали на машине! У нас экстремисты свободно разъезжают на машинах!
РЕЖИССЕР. Действительно…
ШАХБАН. И как это понимать!
РЕЖИССЕР (рассерженно). Не знаю! Вот пристал! Я ничего не знаю! (Стучит себе кулаком по голове.) Моя кукуня уже совсем не варит! Руки только чешутся кому-нибудь что-нибудь здесь оторвать! Пресытился, наверное, кислородом!..
ШАХБАН (бежит к мангалу). Я сейчас, Расул Мусаевич… Пять секунд!.. Шашлык быстро организую…

Со стороны автобуса доносится возня. Хлопают двери. Слышатся вскрики и глухие удары, ругань…

ИСАК. Пойду помогу Гаджи! (Бежит к автобусу.) Все идите сюда… и Сабир тоже!
ШАХБАН. Я быстро!..
РЕЖИССЕР. Стоп, стоп, стоп!..
 ШАХБАН. Марзи!.. Айшат!.. Посуду!..
РЕЖИССЕР. Ничего не надо!
ШАХБАН. Не понял!
РЕЖИССЕР. Выкиньте все в лес диким зверям! После того, что случилось здесь, мне кусок в рот не полезет! Бардак! И на работе… и везде…
ШАХБАН (удивленно). И водку выкинуть!
РЕЖИССЕР. Ее вылейте в первую очередь!
ШАХБАН. Как же так!
РЕЖИССЕР. А вот так! Хороший нам урок преподали эти… не знаю даже как их назвать!
ШАХБАН (просительно). Расул Мусаевич!..
РЕЖИССЕР (криком).  Все! И Мольера – к черту! (Достает из сумки бумаги и рвет в клочья.) Все к черту! Не то мы делаем… Не то! Турция тоже Европа! И нам ближе. У них что-нибудь поищем… Где Рустам? Заводите автобус! Финита ля комедия!..

Вдруг снова шум и крики со стороны автобуса.

РУСТАМ. Стой, сука! Убью! Я сказал, пешком домой пойдешь!
САБИР. Я тут дороги не знаю! (Звуки глухих ударов). А-а-а…
ГАДЖИ. Рустам, прекрати! Я ж вас не догоню!..
САБИР. Топор! Где топор! (Врывается на сцену). Я тебе башку снесу! (Крутится вокруг мангала найти топор.)
РУСТАМ (влетает на сцену). Ты еще впереди автобуса будешь бегать, дорогу нам показывать! (Хватает с пола монтажный лом, уроненный Гаджи.) Я тебе сейчас мозги вышибу!.. (Бежит за Сабиром.)

Влетает на сцену Исак.

ИСАК (вбегает на сцену). Сто-о-ой!..
РЕЖИССЕР. Прекратить!
ИСАК. Стекло водительской двери разбил…
РЕЖИССЕР. Зачем?!
РУСТАМ. Автобус хотел угнать!
ИСАК. Сволочь! (Бежит за Сабиром.)
РУСТАМ. Держите его! (Гонится за Сабиром.)
САБИР. Помогите! (Бежит в сторону леса.)
ГАДЖИ (запыхавшись, влетает на сцену). Что мне с ними делать!
ИСАК. Хорошо бегает, сука! (Возвращается назад.)
ГАДЖИ. Фу-у-у… Что это с нами! Радоваться бы, что живы остались, но что-то не очень весело…
РЕЖИССЕР (криком). Шахбан! А ты что стоишь?! Они убьют друг друга!
ШАХБАН. Не весело?! Как это не весело! Сейчас сделаем!

Шахбан хватает аккордеон и тут же начинает играть танцевальную мелодию.

ИСАК. Асса-а-а!.. (Вдруг пускается в дикий пляс.) Оп-па-а-а!..

Все изумленно смотрят на Исака и Шахбана.

РЕЖИССЕР. Астагфирулла! Чтоб я когда-нибудь с вами еще раз на природу!.. 
МАРЗИ. Айшат! Давай вещи собирать!
ИСАК. Асса-а-а!..
РЕЖИССЕР. Тьфу-у! Дурдом, а не театр… Приедем, разберусь с вами. (Взмахивая руками, быстро покидает сцену.) Вирус мозги всем высушил! Что же еще! Очень опасный и заразный вирус! Будь он проклят!.. Домо-о-ой!..

Из леса еще слышен хруст веток и крики Сабира. Испуганно переглядываясь, Марзи и Айшат быстро собирают вещи. Гаджи растерянно ходит кругами, не зная за что взяться и что делать. Вдруг остановившись, он тупо начинает пинать свою вязанку хвороста. Шахбан во всю мощь мехов растягивает аккордеон и играет танцевальную мелодию. Исак все так же азартно и дико пляшет "лезгинку". Медленно закрывается занавес.

               
               
                КОНЕЦ


                ИЗБЕРБАШ-2021