Арбуз

                Меня зовут Мария.
                Это я,  та девушка, чья голова раскололась, как арбуз, на автобусной остановке в самом центре города.
                Как это произошло? Была поздняя весна. Поздняя, когда малюсенькие островки из снега и грязи ещё видны кое-где на обочинах дорог и тротуаров, а на деревьях уже во всю набухают почки. В тот день меня отпустили с работы пораньше. Боже, какое это счастье уйти с работы пораньше. Я бежала по набережной к транспортной развязке, и строила планы на вечер. Я продумала всё – в какой магазин зайду, что куплю на ужин (это будет палтус!),  как буду готовить, какую домашнюю одежду  надену….. Я решила не звонить мужу и не предупреждать, что я уже дома, пусть ему будет сюрприз – пришёл с работы, а ужин  готов, стол накрыт, жена весело щебечет, встречая его в прихожей…..
            Но у Бога были свои планы на меня и на этот вечер. Я не знаю, где я так сильно нагрешила, и за что расплачиваюсь. Видимо, это карма. Видимо,  грешили мои предки.
            Я подошла к дороге, моя остановка была на другой стороне. С полминуты я дергалась на перепутье – идти сто метров до светофора,  или попробовать перебраться через транспортный поток прямо здесь. Дергалась в буквальном смысле – я разворачивалась то в ту, то в другую сторону, делала несколько шагов, потом делала несколько шагов обратно. Но тут я увидела, что к остановке, на той стороне дороги,  подходит мой автобус, я ещё раз глянула в сторону светофора – далеко, не успею, глянула налево, дорога чистая, до островка между двумя полосами спокойно дойду, и я побежала через дорогу.
           Оказавшись на островке, я отдышалась, затем мне пришлось пропустить пару автомобилей с другой стороны, за ними я видела, что автобус уже подошел к остановке и двери открылись. Дальше дорога была чистая, и я побежала через неё. Я бежала и смотрела на водителя автобуса, видит ли он меня, не уедет ли без меня. Водитель автобуса смотрел на меня пустым взглядом.  Перед самым автобусом я почувствовала вдруг, что мои ноги оказались на льду. Откуда здесь взялся лёд, почти везде уже чистый асфальт, а здесь каждую минуту проходит по автобусу? Тем не менее, это был самый настоящий лёд,  даже не грязный. В тот момент  мои ноги поехали по льду прямо под колёса автобуса, пытаясь удержать равновесие, я вскинула руки, и упала  навзничь.  Я вспомнила пустое выражение лица водителя, страшно испугалась, что он меня не видел, и сейчас поедет, и почему-то, уже лёжа  на асфальте, я повернула голову направо. Я увидела большое колесо, прямо огромное, такие бывают на транспортных фурах, очень черное,  я разглядела  рисунок протектора и шипы, оно ехало прямо мне на  голову. Испугаться я уже не успела. Моя жизнь тоже не пронеслась у меня перед глазами. Боль была настолько сильная,  настолько и краткая, просто один какой-то миг. А потом я увидела себя сверху, намного сверху,  с высоты нескольких метров.   Мои ноги были под капотом автобуса, мои руку были раскинуты в стороны, одна из них всё ещё сжимала маленькую женскую сумочку. А моя голова раскололась, её не было, просто месиво из крови, мозга, костей.  С высоты она действительно напоминала расколотый арбуз…...
           Что было потом? Я наблюдала картину всеобщего оцепенения. Водитель автобуса сильно прижал лицо к стеклу, пытаясь рассмотреть, что же произошло. Его нос расплющился о стекло, а взгляд стал осмысленный. В автобусе все тоже на минуту замерли. Пассажиры проехавших в это время машин сильно выворачивали головы направо, таращили глаза. Хуже всех было водителям – им надо было смотреть на дорогу, а хотелось рассмотреть всё, до мельчайших деталей….. А фура, которая меня переехала, продолжала двигаться уже по мосту, медленно, водитель был в шоке, он забыл остановиться, и ехал, ехал….. Он остановился только на спуске с моста, выключил двигатель,  пытался нажать на кнопку аварийки, но его руки дрожали так, что он никак не мог попасть пальцем на кнопку. Казалось, даже звуки все замерли….
         Оцепенение прошло у всех и сразу. Заголосили женщины, заплакали. Кто был с детьми – стали выскакивать из автобуса, пихая впереди себя детей, что бы те не успели ничего рассмотреть. Все сразу достали мобильники. Кто-то начал звонить в скорую, в ГБДД, кто-то - снимать на камеру. Снимали все – люди в автобусе, прохожие, пассажиры проезжающих машин. Я видела, как у одной девушке в проезжающем автобусе началась истерика, она вскочила,  заплакала, потом упала на пол автобуса продолжая плакать и стучать по полу ногами……         
          А что же я? Я за всем наблюдала. Я не чувствовала ни боли, ни ужаса, ни жалости к себе. Я вообще ничего не чувствовала. Я бы сказала, что все это странно, но странно – это тоже чувство, чувство удивления, а его  у меня тоже не было.  Не было вообще никаких чувств. 
          Зато я всё про всех знала. Я знала, о чём думает водитель фуры, сидя в своей машине на спуске с моста, с включенной аварийкой (всё-таки попал пальцем). Он думал о том,  что нарушил правила, его многотонной фуре нельзя было ехать через этот мост, он должен был ехать по окружной дороге, но въезжая на предмостную площадь, где была остановка, он не увидел гаишников, не заметил камеры, и решил проскочить. Поэтому, он летел как сумасшедший, и совсем никак не среагировал, когда я упала под его колеса. Водитель фуры думал о том, что теперь его компании грозит крупный штраф, который повесят на него.  Я знала, что девушку, забившуюся в судоргах в автобусе тоже зовут Мария, и ей тоже 25 лет, как и мне, и работает она аналитиком в кондитерской компании.  Я знала, что завтра, рассказывая о произошедшем на работе, она всё ещё будет плакать, и начальник отправит её домой, даст два выходных. И о том, что она первая сравнит мою расколовшуюся голову с арбузом в комментариях в соц. сетях,  и все подхватят это сравнение,  и я стану для всех девушкой с головой, расколовшейся,  как спелый арбуз. Я знала о том, что когда всё это произошло, внутри меня уже зарождалась новая жизнь, такая долгожданная беременность, о которой я даже не подозревала, когда решилась бежать через дорогу. Я знала, что это была девочка. Я не испытывала сожаления по этому поводу. 
           Я знала всё про всех, и всё сразу, и ничего не чувствовала.
           Дальше я наблюдала, как приехала скорая, как трое врачей в белых халатах с минуту стояли молча надо мной, думали, как будут соскребать мою голову с асфальта,  и надо ли это делать…. Водитель автобуса вдруг начал разгонять людей, снимающих все на мобильники, разгонять грубо,  с угрозами, с матами.  Я наблюдала, как один из врачей, пожилой усатый мужчина с опухшим лицом, нашёл в сумке мой мобильный, отрыл последние звонки, пробежавшись по контактам,  позвонил на контакт «Любимый». После не продолжительной беседы, выяснив, что это мой муж Игорь, он рассказал ему о том, что произошло. Игорь положил трубку, бросил телефон на стол,  и остался сидеть какое- то время на своем рабочем месте в той же позе, в которой и сидел. Мысли у него путались, но одной из первых была мысль, что же теперь будет с ипотекой?   Ипотека, которую мы взяли полгода назад для покупки нашей бюджетной двушки на окраине города была оформлена на меня,  я была основным заёмщиком,  так как у меня постоянный заработок, а   Игорь   менял работы как перчатки, он до сих пор искал себя.
            Потом  я была в квартире родителей, когда им позвонили. Смотрела за тем, как скорая забирала отца с сердечным приступом. Наблюдала за   мамой, которая за одну ночь  из цветущей шестидесятилетней женщины превратилась в старушку – маленькую, сгорбленную, с глубокими морщинами на лице.  Её отросшие корни волос стали к утру абсолютно белыми. Я не испытывала к ним жалости, как и к Игорю, который пил всю ночь коньяк с приятелем и плакал, плакал. Особенно он убивался из-за того, что у меня теперь нет головы, как буд-то мне не всё равно…. Я наблюдала за реакциями моих подруг, которые узнавали новость обо мне одна от другой. Кто-то из них плакал, кто-то переживал молча, для кого-то этот был отличный повод разносить эту весть дальше, почти все выпивали в тот вечер. 
            Я ни пыталась ни с кем из своих родственников или  знакомых вступить в контакт, мне это было не надо. Я понимала, что никто из них  меня не видит. Я сама себя не видела, только моё тело, лежащее в морге на столе. Тело двадцатипятилетней беременной женщины с красивой татуировкой на левом предплечье, с небольшим избыточным весом,  которого я очень стеснялась при жизни,  без головы.
           Через пару дней  я  наблюдала свои похороны в закрытом гробу, отпевание в церкви, и ещё много,  много всего..... Я ни улетела ни по какому тоннелю навстречу свету ни в ту ночь, ни на следующий день, ни потом. Я осталась здесь, в этом городе, на этой предмостной площади, и одновременно я осталась везде, по всей стране,  по всему земному шару. Я могу оказаться в любую минуту в любом уголке мира,  и могу оказаться в одну минуту во множестве мест. Я по-прежнему ничего не чувствую, и не чувствую сожаления,  по поводку того, что я ничего не чувствую.
             Я ещё один бесчувственный невидимый наблюдатель за земной грешной жизнью…..