Обреченная. Наперекор судьбе. Глава 26. Роддом

В родильном зале, где решалась судьба еще не родившегося малыша, раздавались громкие голоса акушерок. Cейчас акушерки были и верховными судьями, и исполнителями воли Высших сил. В данный момент только от них зависела судьба Марины и ее ребенка.

Не стесняясь в выражениях, акушерки ругались и советовались друг с другом. Все шло гораздо сложнее, чем представлялось вначале. Малыш был обвит пуповиной, и выходил тазом, а не головкой.

— Докрутился! — подумала Марина. — Почему было не лежать спокойно, пока лежится?

Она была зла и измучена. Ей казалось, что в ней не осталось больше никаких чувств, кроме чувства безумной боли, раздирающей внутренности на огромные, кровавые куски плоти. Ей казалось, что вся она давно уже разорвалась и вдоль, и поперек, и от нее самой уже ничего не осталось — только всепоглощающая неимоверная боль и этот комочек внутри, желающий поскорее убить свою мать.

Акушерки тоже устали, они орали громко и злобно:

— Тужься сильней, дура, а то ребенка задушишь!

— Хоть бы задохнулся, перестал меня мучить … — сквозь пелену тумана, застилающего мозг, промелькнула на задворках сознания гадкая мысль.

Марина была неимоверно измучена — и морально, и физически. Двадцать четыре часа она уже провела в родильном зале, с того момента, как схватки стали становиться все сильнее и сильнее. Двадцать четыре часа беспрерывной, только усиливающейся и взрывающей мозг немыслимой боли.

Ведь обещали врачи сначала кесарево сделать — почему передумали? Эскулапы чертовы! Таких мучений, наверное, нет даже в аду. Адские муки.

— Господи, неужели это никогда не закончится? — обратилась Марина к невидимому Богу, надеясь, что он поможет.

Она попыталась прочитать молитву, обратиться к Богу напрямую.

— Я буду вести себя хорошо, я стану правильной и самой лучшей, я сделаю все, что ты хочешь, только помоги мне! Господи, прошу тебя, помоги!

Внезапно боль отпустила ее. Санитарки шлепнули чужое, мокрое и скользкое существо ей на живот. Сейчас она просто ненавидела его лютой ненавистью.

— Волосатый какой! Мальчик! — обрадовались акушерки, — здоровенький, и весит четыре килограмма, не меньше! Настоящий богатырь! Как у такой худышки с узким тазом мог родиться такой крупный ребенок?

Марина со странными смешанными чувствами посмотрела на совсем чужого ненужного человечка и слабо прошептала:

— Кто ж ты такой, мальчик-несчастье?

Она была не в силах даже долго смотреть на него.

Санитарки приложили ребенка к ее груди, не спросив согласия. Марина вздрогнула от острой и резкой боли, когда он неожиданно и внезапно присосался к соску.

Через несколько минут, показавшихся вечностью, Марину отвезли на каталке в коридор, а маленького уродца с карими глазами, покрытого длинной пушистой шерстью, куда-то унесли.

— Вот и сбылась твоя самая заветная мечта, — с горечью сказала себе Марина. — Почему ты не радуешься? Ты должна сейчас плакать от счастья, мамочка. Другие-то, наверное, плачут!

Она успела прикрыть глаза и замерзнуть, как ее опять куда-то повезли, и медленно, осторожно переложили на нормальную, покрытую белой простыней, койку, а не на ставшую уже привычной за последние сутки жесткую медицинскую кушетку.

— Наконец-то, хоть одеялом накроют, — обрадовалась Марина.

У нее сейчас не было других желаний, кроме как поспать хотя бы десять минут.

— Все-то тебе не так, принцесса на горошине! — вздохнула санитарка, когда Марина попросила поправить одеяло.

Не успела она немного отдохнуть, как маленького монстра принесли кормить — он снова впился в ее набухший сосок, причиняя неимоверную боль.

— Как волчонок, — подумала Марина, — у него вроде и зубов-то не должно еще быть. Чем же можно так больно кусаться?

Подозвали к телефону — звонил супруг.

— Ну, как ты там, малыш? — срывающимся от волнения голосом произнес муж, которого теперь, конечно, она потеряет навсегда. Вся ее счастливая жизнь закончилась с рождением этого ребенка.

Но у Володи был такой любимый, родной, заставляющий забыть все тревоги, голос:

— Мы уже все знаем, что мальчик — три восемьсот и пятьдесят четыре сантиметра. Я неимоверно счастлив! Покажешь в окошко?

— Конечно! — невольно заулыбалась Марина, забыв, что ей сейчас совсем не до улыбок.

— Приходи после ужина, его пока унесли. Я тоже очень-очень счастлива! Люблю тебя!

Положив трубку, она разразилась рыданиями. Даже боль от прошедших родов не была такой сильной и мучительной, как всепоглощающая душевная боль, которую она сейчас испытывала.

Ей казалось, что весь мир внезапно стал злым и враждебным, а этот ребенок появился на свет, чтобы принести ей одни несчастья. Несчастья и горе. Он пришел, чтобы разрушить все, что было у нее хорошего.

— Ну, ладно, — опять сказала она себе, — жизнь продолжается. Ребенок ни в чем не виноват.

— Главное — что не негр, — мысленно усмехнулась она, вспомнив слова умудренной опытом докторши.

Вечером умытая и немного отдохнувшая Марина держала на руках маленький комочек, завернутый в кучу пеленок и больничное одеяло. Горячо любимый муж стоял внизу и махал руками. Он прыгал от радости, даже не собираясь скрывать от любопытных зевак, насколько счастлив.

Теперь нужно было научиться любить этого ребенка, и навсегда забыть о том, кто его отец. В ней всё еще роились сомнения насчет отцовства, и оставшееся время пребывания в роддоме Марина засыпала с надеждой проснуться утром и увидеть в сыне черты обожаемого и боготворимого мужа.

— Может быть, вовсе не такой уж он и черный? — успокаивала она себя, пристально глядя на малыша.

— Может быть, это сейчас глаза у него карие, а чуть-чуть подрастет, и они станут голубыми, как у мужа? Все младенцы рождаются с темными глазами.

В глубине души она знала, что ничего не поменяется, волосики из цвета воронова крыла никогда не станут русыми, а глаза никогда не изменят свой цвет. У чьего-то другого сына, может быть, и поменялись бы, но не у ее ребенка.

— Не с моим счастьем, — подумала Марина, и вспомнила слова Ленки.

— Мы — сироты, и никому на свете не нужны.

Они не нужны, выросшие, большие и сильные, а что говорить о маленьком ребенке?

Только с Мариной могла произойти такая нелепая, жуткая и трагическая случайность. Случайности в ее жизни никогда не предвещали ничего хорошего. Хоть бы одна случайность была не гадкой, не подлой, а радостной. Хорошей и счастливой случайностью.

На выписку муж пришел с огромным букетом роз, и все не мог от нее и от сына оторваться, беспрерывно обнимая и нежно целуя их обоих.

Подруга тоже была здесь — неизменная Ленка, которую, видимо, сам Дьявол подослал в ее жизнь. Вместе с Маратом.