Остров Аэросъёмки

(Остров Аэросъёмки весной.
 Фотография автора.)



Вертолёт, взревев моторами, заложил крутой вираж, сильно завалился на левый борт и перешёл в резкое снижение, больше похожее на пикирование. Синие ледяные блюдца тундровых озёр, стремительно вырастая в размерах, неслись на остеклённую кабину вертолёта, заполняя всё пространство обзора. Чтобы удержаться на резко наклонившейся скользкой алюминиевой скамейке, тянувшейся вдоль борта вертолёта, пришлось крепко ухватиться за её край двумя руками.
     Сердце, не слушаясь голоса разума, упало куда-то вниз и затаилось, наверное, в пятках, а всё остальное резко переместилось в противоположную сторону и подступило к самому горлу в этой внезапно образовавшейся воздушной яме. И когда уже довольно близко от ледяной брони, сковавшей поверхность моря, вертолёт по пологой дуге начал выходить из затянувшегося пикирования, в поле обзора кабины вертолёта ворвалось что-то, резко контрастирующее с этой безмятежной, совершенно ровной белой снежной пустыней. Это были вмёрзшие в лёд заметённые снегом обломки вертолёта Ми-8. Экипаж вертолёта, прошедший войну в Афганистане, совершил этот боевой манёвр в память о трагедии, случившейся здесь минувшей зимой. Тогда в этом месте в условиях плохой видимости, когда граница воздуха и льда трудно различима, потерпел крушение вертолёт их авиаотряда. При совершении маневра на низкой высоте винтокрылая машина пробила ледяную поверхность моря и ушла под воду. При ударе корпус вертолёта деформировался, двери вертолёта заклинило и двое наших совсем ещё молодых ребят не смогли выбраться из салона вертолёта и погибли. Длинный список людей, отдавших свои жизни делу освоения Арктики, пополнился ещё двумя. Именами двух гидрометеорологов с нашей полярной станции на острове Сагыллах Ары в дельте Лены.
     Не знаю, как точно называется этот манёвр – как я понял, это что-то типа боевого разворота с выходом на цель для атаки. И когда ревущая винтокрылая машина, в которой ты находишься, совершает такой манёвр, то просто дух захватывает. А проще говоря, душа твоя прячется в этот момент куда-то очень далеко. В первый раз, когда я довольно неожиданно для себя стал участником этого впечатляющего какой-то свирепой красотой боевого манёвра вертолёта, я получил массу острых ощущений, находясь, как мне тогда казалось, в падающей на землю винтокрылой машине. Рука автоматически упёрлась в стенку кабины, чтобы смягчить удар при, казалось, неминуемом столкновении вертолёта с землёй и, когда этого не произошло и вертолёт плавно вышел из пике, а сжавшееся в тугую пружину тело расслабилось и можно было наконец легко вздохнуть, то я ощутил в этот момент какое-то обострённое радостное чувство благополучного исхода этого несколько пугающего манёвра вертолёта.
     Трудно понять, где начинался остров, а где заканчивалось море. Нагромождения ледяных торосов стёрли границы перехода между пологим песчаным берегом острова и морем. Вертолёт не сразу нашёл маленький свободный кусочек песка, куда он и совершил посадку. Резко наступившая после взлёта вертолёта тишина изредка нарушалась слабым дуновением ветра. Светило яркое весеннее солнце, в лучах которого глыбы льда, вынесенные при торошении ледового поля, таяли, распадались на части в виде длинных ледяных игл. Прозрачные иглы этих ледяных ёжиков сверкали на солнце и создавали красивую, радовавшую глаз картину наступившей весны. Снег напитался влагой, отяжелел и приобрёл выраженную крупнозернистую структуру. Небольшие озёрца растаявшего снега довершали картину начавшейся полярной весны.
     Зима сдавала свои позиции и это было радостным и одновременно тревожным моментом. Остров Аэросъёмки по моей личной классификации относился к гиблым местам, как, кстати, и полуостров Меркушина стрелка. Эти места постоянно заливаются нагонной морской водой, поэтому в этих местах нет пресной воды. Единственным источником пресной воды является снег. Поэтому наличие и состояние снежного покрова может оказаться определяющим фактором при проведении работ в этих местах. Запаса пресной воды, захваченного нами, надолго нам не хватит и если таяние снега будет интенсивным, то и наше пребывание на острове быстро закончится.
     Я окинул взглядом этот маленький клочок песка, который в виде узкой дуги был обращён вогнутой стороной в направлении острова Дунай. Совершенно безжизненный кусочек суши, затерянной в море. Хотя тут я оказался не прав. Хлопотливо снующий куличок между ледяными ёжиками явно опровергал своим озабоченным видом это утверждение. А тут ещё как по заказу, куда-то дальше в море на север пролетела парочка уток турпанов.
     Впереди летела неприметная самочка, а за ней неотступно следовал яркий расцвеченный всеми цветами радуги её партнёр. После довольно трудной командировки на Меркушину Стрелку я с особым чувством благодарности отношусь к этим птицам. Не будь их тогда в тех местах, я просто не знаю, как мы бы продержались тогда там. Обстоятельства сложились так, что запланированная неделя работ превратилась сначала в две, а затем и в четыре. Продукты  закончились. Из дичи в этих низменных болотистых местах была только утка. Туман стоял настолько плотный, что мне приходилось  выходить на охоту не расставаясь с компасом, считая пройденные шаги, к выбранному мной озеру, потому что оно лежало по компасу точно на юге и проще было возвращаться назад к палатке в этом надоевшем нам тогда тумане. Даже и тогда, в те трудные для нас дни, я старался добывать только самцов турпана. Наверное, среди уток это одна из самых верных и преданных птиц. Если под выстрел попадала утка, то её верный товарищ никогда не бросал её. Он тормозил в воздухе крыльями, резко разворачивался в полёте, бросался к своей подруге на выручку и садился с ней рядом. И это вызывало особое чувство уважения к этой беззаветно верной, идущей на верную смерть птице, но не бросающей свою подругу в трудную минуту в одиночестве. И наблюдать эту картину мне было почему-то совсем не просто.
     А вот такой верности своему партнёру со стороны утки я не видел. У людей, мне кажется, дела обстоят, как правило, совсем наоборот.
     Верность и преданность здесь, в условиях севера, приобретают особый и, наверное, особо значимый смысл. Они очень помогают человеку жить, а иногда и просто выживать в этих суровых краях. Для меня в моей жизни слова «верность» и «преданность» ассоциируются с громким звуком мотора грузовика «Урал». Эти слова для меня имеют очень простой и ясный смысл. Это когда моя ненаглядная жена Людмила, проехав не близкий путь в сорокоградусный мороз по зимнику, проложенному по льду Колымы, с шиком подъехала к крыльцу  дома в крохотном северном посёлке, затерявшемся в бескрайних колымских просторах на ревущем, запорошенном снегом мощном грузовике и легко спрыгнула с высокой подножки машины у двери моего дома. Махнув рукой на трёхкомнатную квартиру на главном проспекте и променяв все блага столичной цивилизации на суровый и не простой северный быт, чтобы находиться рядом с дорогим её сердцу человеком. И в эту минуту ты чётко и совершенно ясно понимаешь смысл простых человеческих слов Верность и Преданность.
      Не поминай лиха, пока тихо. Не к добру я вспомнил Меркушину Стрелку. Как напророчил. С моря на остров шла плотная белая стена тумана, которая враз поглотила и солнце, и море, и всё вокруг. Взгляд различал в десяти метрах, а дальше только это водяное марево, неожиданно свалившееся на остров. Деревянная пирамида навигационного знака вмиг покрылась тонкой плёнкой конденсирующейся на ней влаги, которая начала стекать по наклонным деревянным балкам маяка и капать с балок, связывающих навигационный знак по горизонтали. Палатка, одежда и всё вокруг быстро напиталось влагой, отсырело и приобрело неприглядный и довольно мрачный вид.
     Неделю назад, когда наш вертолёт был уже на подлёте к острову Аэросъёмки, мы попали точно в такой плотный тяжёлый туман. Винтокрылая машина с каким-то сразу пришибленным туманом звуком двигателей долго и безрезультатно барражировала в этом районе. Лететь на вертолёте в сплошном тумане –– чувство очень неприятное. Командир вертолёта то подымал машину над  толстым слоем тумана, полностью закрывавшем землю, то окунал её в этот белый кисель, пытаясь нащупать нижнюю границу тумана. С этим экипажем мы часто летали, у него был огромный опыт работы на севере. Именно эти ребята сняли прошлым летом нас с Меркушиной Стрелки после трудной и сильно затянувшейся по тяжёлым погодным условиям командировки на этот полуостров. Я тогда не поверил своим ушам, подумал, что у меня уже начались слуховые галлюцинации, когда со стороны моря услышал звук моторов вертолёта. А когда в тумане неясной тенью сначала нарисовался вертолёт, который летел в нашу сторону, очень низко прижимаясь своими колёсами к воде, и затем плавно опустился рядом с навигационным знаком, то у меня тогда не хватило слов восхищения работой пилотов этого вертолёта. В тот день погода для полётов была на сто процентов нелётная и в этом мы убедились на обратном пути, который дался прежде всего экипажу вертолёта, да и всем нам тогда очень непросто.
     Лица пилотов окаменели. В кабине и салоне вертолёта повисла тяжёлая тишина и чувствовалось возрастающее напряжение, а острова и поверхности моря не было видно. Пилоты вертолёта напряжённо вглядывались в сплошную стену тумана, обволакивающую вертолёт. Каждый из находящихся в вертолёте хорошо знал, что большинство аварий на севере происходит в условиях плохой видимости, когда переход воздушной среды в ледовую поверхность моря почти не различим. Все тогда ясно понимали, что в таком тумане мы можем запросто напороться на высокий, массивный, сложенный из толстого деревянного бруса навигационный знак Аэросъёмка, или на мачту и горизонтально растянутую между навигационным знаком и мачтой антенну радиомаяка. Эти мысли вызывали всё более возрастающее чувство тревоги, по мере явно затянувшегося полёта. Наконец гнетущее молчание нарушил голос командира вертолёта: «Всё, точка почти рядом. Возвращаемся на базу». Вертолёт пошёл на подъём, пробил верхнюю границу то ли тумана, то ли облачности и яркое весеннее солнце осветило кабину и салон вертолёта.
    Солнечные лучи, разрезаемые лопастями вертолёта, мелко задрожали и запрыгали яркими светлыми зайчиками в иллюминаторах и на полу салона вертолёта. Гул двигателей вертолёта приобрёл какие-то новые, я бы сказал, уверенные и радостные тона. Вмиг пропало ощущение какого-то неприятного ожидания чего-то неизвестного и сразу стало как-то легко на душе. Это сумеречное, без видимых ориентиров, блуждание в тумане наконец закончилось. Точка, про которую сказал командир, – это точка невозврата, после пересечения которой, вертолёту для возвращения на аэродром вылета горючего уже не хватит. Так что сегодня с погодой нам, можно сказать, сильно повезло. Остров Аэросъёмки – это место постоянных плотных туманов, здесь близко находится большая незамерзающая арктическая полынья и туманы здесь это обычное явление, как и белые полярные медведи.
     Причина, по которой замолчал радиомаяк острова Аэросъёмки, была сразу очевидна. Толстый кабель от радиоизотопного термогенератора к блоку аккумуляторов, от которого питался автоматический навигационный радиомаяк, был разорван. Похоже, вал торошения накрыл остров и ледяной нож этого арктического бульдозера перерезал кабель питания радиомаяка. Хотя когда я внимательно посмотрел на место разрыва, то в эту минуту я был готов повторить фразу персонажа одного известного фильма, который тогда произнёс следующие слова: «Меня терзают смутные сомнения…».
     Дело в том, что в месте разрыва кабеля меня смутили глубокие вмятины в толстой пластмассовой оболочке кабеля. Они мне показались очень похожими на следы, оставленные чьими-то мощными острыми зубами. Такие зубы здесь были только у одного зверя. И этим зверем был хозяин Арктики – полярный белый медведь. Хотя, по логике, какой интерес мог у медведя вызвать этот явно несъедобный кусок кабеля? Но это по человеческой, а логика медведя нам, думаю, пока ещё непостижима. Смутило меня и то, что вал торошения должен бы сместить или хотя бы оставить следы на защитном каркасе изотопного источника питания и повредить вбитые в песок стойки для крепления оттяжек мачты антенны радиомаяка. Однако никаких следов воздействия льда на них не было видно. В районе островов Дунай и Аэросъёмки полярные медведи были частыми гостями и, к сожалению, не всегда добрыми. И платили они за доброту, проявленную к ним человеком, иногда очень жестоко. Этой зимой на повара полярной станции острова Дунай напал полярный белый медведь и ударом своей лапы убил человека, который подкармливал его, когда он приходил в расположение этой полярной станции. Подлый поступок зверя, конечно, не прошёл ему даром, но жизнь человеку уже было не вернуть.
     Место для установки навигационного оборудования маяка на острове Аэросъёмка достаточно сложное. Остров при сильных ветрах заливается нагонной волной. Поэтому будка для установки радиомаяка поднята повыше и установлена на нижнем ярусе навигационного знака.
Так вот на Аэросъёмке будка радиомаяка необычная. Поверх основных досок она обшита очень тщательно с северной стороны вплотную друг к другу разнокалиберными досками от деревянной тары, в которой на остров доставили вертолётом радиоизотопный источника питания радиомаяка и оборудование для радиомаяка. Нигде больше такого дополнительного утепления деревянной будки радиомаяка вы не встретите.
     Прошлым летом после замены вышедшего из строя антенного блока и настройки оборудования радиомаяка я сделал перерыв и чтобы передохнуть, решил прогуляться в сторону южной оконечности острова. Где-то через метров сто от навигационного знака я увидел лежащую на песке ярко-красную алюминиевую трубку, плотно закрытую деревянной заглушкой с привязанным к ней красным деревянным буйком на довольно длинной бечёвке. Вытянув заглушку, я увидел свёрнутый в трубку кусок карты морского побережья с хорошо знакомыми мне по моим командировкам названиями мыс Святой Нос, мыс Чуркин, мыс Нерпичий, о. Макар. Это была часть нашей зоны  ответственности  по обеспечению средствами навигационного ограждения  Северного морского пути для создания условий безопасного плавания судов в этом районе. Территория нашей зоны ответственности  пролегала от дельты реки Лена на западе до устья реки Индигирки на востоке, включая и все острова, расположенные севернее этой границы. Когда я перевернул этот кусок карты, то на другой стороне я увидел текст такого содержания: «Если нужна помощь, ложись на землю, руки в стороны. А если гидролог с Дуная – махни веслом, через несколько часов подойдёт помощь». Это был вымпел, сброшенный пролетавшим над островом вертолётом.
     Обшитая для дополнительного утепления радиомаячная будка и вымпел с запиской – это были свидетели драматических событий, происходивших здесь на этом острове.Два года тому назад в конце сентября месяца гидрометеоролог полярной станции Дунай увидел, как большая стая перелётных уток опустилась на воду недалеко от острова. Схватив ружьё и патроны, он прыгнул в лодку, завёл мотор и поплыл в сторону стаи. На полпути  мотор начал сначала работать с перебоями, а затем и окончательно заглох. Все попытки оживить его были безрезультатны. И как всегда в таких случаях, беда не приходит одна – поднялся сильный ветер и погнал неуправляемую лодку в открытое море. Чудом тогда лодка не перевернулась и каким-то опять чудом её в итоге пригнало к совсем крошечному кусочку песка, затерявшемуся в бескрайнем северном море – и это был остров Аэросъёмки. Лодку выбросило на песчаный берег этого совершенно голого полностью лишённого какой либо растительности  острова. Интенсивные поиски в течение месяца не дали никаких результатов. Густые туманы, постоянно стоявшие тогда в этих местах, приложили к этому свою руку. И тогда руководители поисковых работ пришли к заключению, что в условиях штормовых ветров лодка перевернулась и человек, находившийся в ней, погиб. И только через три очень тяжёлых месяца жизни на острове закончились для него это  испытание. Питался он на острове подстреленными утками и чайками. Воду он добывал из выпавшего уже тогда снега. Ну а что пережил он, живя в одиночестве в условиях начинающей полярной ночи там тогда на острове, трудно было представить даже мне,достаточно много повидавшему в своей жизни на севере.
     Под порывами ветра туман начал редеть и в разрывах начало появляться чистое голубое небо. Начали прорисовываться затёртые туманом контуры навигационного знака и антенны радиомаяка. Куличок, озабоченно сновавший по берегу острова, резко взлетел и опустился на вытаявшем из-под снега небольшом песчаном пятачке почти рядом с нашей палаткой. Вот ведь какая крохотная птичка, а сразу стало как-то уютнее на острове. Нас здесь стало уже трое. Особое, какое-то трогательное отношение всегда было у меня здесь на севере к маленькому северному воробью пуночке. Эту отважную птичку я встречал в самых удалённых и очень суровых местах заполярья. А отвага, которую они проявляли, защищая своих птенцов в гнезде, просто поражала. Казалось, если бы мамонты в этих северных краях не вымерли, то подойди они слишком близко к гнезду пуночек, то эти крохотные птички, не раздумывая, набросились бы на непрошеных гостей и отогнали бы их подальше от своего гнезда.
     Не меньшее уважение у меня всегда вызывала и королева тундры – белая полярная сова. В том году их было очень много в тундре в районе пролива Дмитрия Лаптева, где мы тогда работали на радиомаяке Кондратьв. Почти на каждом байджарахе – земляном холме, образовавшемся после таяния ледника, сидела сова. На фоне тёмного земляного холма почти белая полярная сова смотрелась очень эффектно.А когда совы совершенно бесшумно  парили и я бы сказал плавно скользили на своих широко распахнутых крыльях высматривая лемингов, то их полёт просто завораживал своей элегантной красотой. В тот год в тундре было большое количество леммингов и проблем с питанием у сов совершенно не было.
     Ну а совята – это что-то совершенно восхитительное. Покрытые серым густым пушистым пухом, они сливались в гнезде с такой же серой и невзрачной каменистой субарктической тундрой и были на её фоне совершенно не различимы. Я тогда почти вплотную подошёл к их гнезду и только тогда их заметил. Они лежали, плотно прижимаясь друг к другу, и практически слились с окружающей их тундрой. Но когда я подошёл к гнезду ещё ближе, чтобы их сфотографировать, они дружно широко раскрыли свои яркие жёлто-оранжевые глаза и стали угрожающе громко щёлкать своими уже довольно большими клювами. Но больше всего меня тогда поразил один более крупный, чем его братья, птенец. Он поднялся на свои мохнатые ноги, распушил перья, широко распахнул свои крылья и в этой грозной боевой позе пошёл на меня. Бесстрашие этого птенца тогда вызвало у меня чувство изумления и восхищения. Вот, наверное, такой с малых лет боевой характер и помогает этим северным птицам выживать в этих экстремальных условиях
     В образовавшееся в тумане окно хлынул солнечный поток и сразу вокруг всё изменилось. Заблестели в лучах солнца своими гладкими боками тающие глыбы льда, вынесенные на берег. Серебряными зеркалами засияли маленькие озёрца растаявшего снега. Первый день нашей командировки подошёл к концу. А сколько их будет на острове с названием остров Аэросъёмки, по моему опыту, лучше не загадывать, чтобы не смешить Господа Бога.

P.S.Уважаемый читатель.На моей странице в Инстаграм romashko_anatol вы можете увидеть фотографии тех мест в которых происходили события описанные в этом рассказе.