Мультиплеты спасли Всесоюзный Эксперимент

О том как связаны теория и практика


Как правило мои руководители не спешили меня афишировать. Это и понятно!
«Такая корова нужна самому».
Старались выжать всё полностью, под себя. Как лимон. А потом, естественно, выбросить.
Именно так и относятся работодатели к своим подчинённым. И здесь не место для стонов и причитаний. Это просто так.
Такова, видимо, природа человеков, хотя условия мне они создавали нечеловеческие. Увы!
Но сегодня мы познакомимся с маленьким кусочком истории. С реальным эпизодом того, как всё происходило на самом деле.
Вы не найдёте этого описания нигде.
Когда упоминают мультиплетное расписание занятий, о нём говорят вскользь, нехотя.
А между тем это был решающий этап большого Всесоюзного Эксперимента в Урае, когда репутация главного экспериментатора повисла на тонюсеньком волоске.
И весь Эксперимент мог рухнуть и накрыться медным тазом, если бы не то решение неразрешимой задачи, которое было найдено автором этого отчёта за считанные часы.
Началось всё с того, что деление всех учащихся города на три группы по возрастам поставило радикально вопрос о школе третьей ступени, то есть о школе старшеклассников. Вопрос обсуждался в специальной тематической группе, которую возглавляла завуч пятой школы Татьяна Васильевна Орлова и в которой обреталась группа старшеклассников, прибывшая в пионерский лагерь «Золотое дно» на базе «Золотое дно» в нескольких километрах от Урая.
Именно на «Золотом дне» мне, поклоннику Джека Лондона, довелось провести первую крупную организационно-деятельностную Игру с городским партийно-хозяйственным активом с участием педагогов и групп. Цель Игры – выработка Концепции эксперимента для Всесоюзной экспериментальной площадки.
Эту Игру в конце сентября 1988 года мы успешно и провели. И по её итогам я был принят в штат школы №4 города Урая преподавателем истории и в этом качестве вскоре возглавил экспериментальную локальную площадку «Модульная школа». В феврале 1989 года внезапно в газете «Знамя» был опубликован проект Школы Старшеклассников лично от Евгения Борисовича Куркина.
Согласно его приказу за номером 15 от 26 января 1989 года я был назначен руководителем группы разработчиков Школы Старшеклассников, и потому опубликование в печати проекта Школы, к которой ни я, ни другие участники группы не имели никакого отношения, было фактом прямого указания мне лично как на мою полную ничтожность, так и на абсолютную ненужность всей этой странной «группы разработчиков».
В частности именно из её состава немедленно выбыл Серёжа Ковязин – директор ГПТУ – городского профтехучилища, которого таким образом тихо и незаметно сняли с должности и он предпочел расстаться с городом, для которого – будем честны перед избирателями – так много хорошего уже успел сделать.  Таковы уж реалии и традиции у нас – снимать хороших и толковых и отправлять их куда подальше. Не нами заведено и конца сему не предвидится.
Пару слов о Серёже Ковязине. Вы видите мой зелёненький логотип? Это он – Серёжа Ковязин поддержал идею своей художницы уже в стенах Свердловского издательства в начале девяностых! Так что там где мой логотип, там со мною незримо присутствует и он. А мы своих не бросаем и никогда от них не отказываемся.
Но это – к слову!
Итак, в газете было опубликовано удивительное сообщение, в котором прямо утверждалось право старшеклассников самостоятельно определять свой личный персональный учебный план в девятом и десятом классах!
Был дан набор предметов для выбора и предложено писать заявления о переводе в школу старшеклассников УПВО.
Как раз был закрыт и ликвидирован межшкольный УПК, что размещался в пятой школе и теперь именно в его помещениях предстояло внедрять Школу Старшеклассников, в которой детям предлагалось самоопределяться в вопросе что и сколько времени изучать!
Владимир Николаевич Грибов, бывший директор пятой школы и будущий директор Школы Старшеклассников пригласил меня на собрание старшеклассников первой школы города – самой авторитетной и самой элитной школы, и мы провели предварительное обсуждение перспектив школьников в новой школе.
Именно на этом собрании Наталия Юрьевна и задала мне вопрос на засыпку. Уверен – знай она всё последующее – рта бы не раскрыла.
Между тем именно Татьяна Васильевна успела предупредить меня об удивительном ребенке в первой школе города!
«Нам не дано предугадать!» - соглашусь я с великой поэтессой.
Но в целом дальнейшее движение меня пока никак не касалось.
Мы проводили в пятой школе повторное опробование Модульной технологии.
Несмотря на уверения завучей и лично Альбины Вениаминовны, что модульное расписание для пятой школы абсолютно невозможно ни составить, ни реализовать, за неделю ваш покорный слуга всё это прекрасно и составил, и запустил. Технология вновь оказалась прекрасно работающей. Накатывалось лето. Куркин вёл отдалённые бои за место в министерстве с Днепровым, выезжал в Зеленоград и Долгопрудный, подбирался к вопросу о группе экспериментальных площадок как Объединении как минимум всероссийского уровня. Но что то там склеивалось, что то не склеивалось, вопрос о переводе в Москву зависал еще на год. Мне мягко подсказывали, что в моих услугах тут более никто в общем-то и не нуждается. И тут в середине июля грянул гром. Выяснилось, что Куркину еще год работать в Урае, и что Школа Старшеклассников должна как бы и состояться, а иначе о каком Всесоюзном эксперименте можно будет докладывать наверх? Уже попахивало крупными заголовками: «Урайская афера» и «Мыльные пузыри Куркина». И автор вполне подготовленный имелся прямо в Урае и не один!! На выбор Сашенька Ребякин, кстати родной брат Светланы Ребякиной, директора второй школы – а уж он то эксперимент с первого дня считал именно аферой и так о нём и отзывался под десятками своих вполне официальных псевдонимов. И основания, надо признать, у него имелись не хилые. Но был и более крупный критик: Лев Иосифович Либов, автор разгромных аналитических обзоров об эксперименте, типа «Эксперимент рождается в муках» и далее «Где эксперимент:? Где муки?»
Не потерял тогда еще боевого духа и Андрюша Чернов, которому класть пальчики в рот не рекомендовалось никому. А его супруга так кстати, работала активно на местном телевидении и тоже имела своё собственное мнение по большинству вопросов! В общем в июле месяце Евгений Борисович Куркин и Виталий Степанович Ноздрин осознали, что надвигается катастрофа!
В чем был камень преткновения?
Что именно не получалось с широко разрекламированной и уже распубликованной школой старшеклассников?
Триста заявлений собранных Владимиром Николаевичем Грибовым уже сиротливо пылились в его сейфе в кабинете директора новоявленной организации.
Дело было за малым: составить проект рабочего расписания на первое полугодие.
Химию выбрали себе 43 ученика. Биологию выбрали себе 37 детей. Географию пожелали изучать девятнадцать. Французский язык мечтали осваивать двадцать два ребенка. И так далее!
Тамара Степановна Куликова  и Татьяна Васильевна Орлова ночами не спали и никак не видели способа все эти пожелания детей удовлетворить. А за каждым будущим старшеклассником в городе стояла авторитетная семья! Мы же знаем, что в старшие классы, как и в космонавты, у нас в стране брали далеко не всех! Для того и было ГПТУ в городе, что имелась альтернативная стезя для выпускников восьмых классов. Не выполнить пожелание детей означало вступить в конфликт с лучшей частью родительского актива города, с его сильнейшей и авторитетнейшей частью!
Какие дети направили свои стопы в школу!!!
Мнения любого родителя любого такого ребенка хватило бы, чтобы Куркин вместо Москвы летел без остановки до моего родного Магадана и дальше!
А между тем в школе был чудовищный некомплект педагогов. В школу педагоги идти не спешили. Что расписание составить невозможно знали и понимали все директора школ города и все завучи города. Естественно и вся педагогическая общественность с интересом ждала краха экспериментаторов "по полной программе".

Ваш покорный слуга покидать город не собирался. У него в городе окапывалась вся семья. И он не собирался сдаваться без боя.
А тут как раз созрела ситуация, в которой никакие Академии Наук помочь были не в силах.
В Академиях педагогических наук сидят серьёзные дяди и тёти. Они и в мыслях не имеют составлять расписания занятий для организаций не имеющих и половины необходимых помещений! Они и разговаривать не станут, если им сообщат, что педагогов набрано вместо восьмидесяти тридцать. Они вообще очень серьёзные и нерешаемые задачи решать не берутся. Они точно знают, что вечный двигатель – идея фикс.
Наши доктора наук и кандидаты наук это наипозитивнейшие из позитивных и наискромнейшие из самых скромных весёлые неунывающие личности, которые глупостями не занимаются, а тонко чувствуют где реально можно хорошо и безопасно заработать. Зачем им риски Формулы один без страховочных шлёмов? Пусть там себе Шумахеры этим занимаются.
Вообще преодоление невыносимых препятствий требует абсолютно бесчеловечного тренинга.
Попробуйте перемещаться по стране без денег, без документов, без средств к существованию, ночевать, где застанет, есть, где сорвётся, не попадать, не задерживаться, не вступать… я прожил так более двадцати лет.  И этим дело не ограничилось. Это только один малый период жизни. Но когда встал вопрос о спасении Школы Старшеклассников, я был один из немногих в державе, реально подготовленных к решению задачи в установленном месте и в предложенные сроки. Потому как был не только «теоретиком». Но ещё и «практиком» с чудовищным опытом, ценнее которого ничего на свете и не случается.
Конечно ни Куркин, ни Ноздрин не надеялись, что я решу задачу.
У них был конкретный план личного спасения: вот поручили дело мерзавцу, а он оказался всесоюзным шарлатаном и всё провалил!
Понимал ли я, что именно такую роль мне и отводят? Конечно понимал.
 Именно для этого Куркин и согласился вроде бы принять меня на свою Экспериментальную площадку. А на что мог надеяться я сам?
Мой ответ, надеюсь, Вас не удивит.
Я надеялся исключительно на себя самого.
Как на рабочую лошадку, которая тащит повозку под любым обстрелом через любые препятствия.
В раннем детстве я поклялся сам себе, что буду жить для других, и буду заниматься любимым делом. Я пообещал Роне, что буду писателем.
И в предложенной ситуации мне просто было принимать решения. Я и не собирался изменять себе сам.
Куркин и Ноздрин тянули до последнего. Грибов настаивал: привлекайте! Тамара Степановна сокрушалась: конечно невозможно, а вдруг. Татьяна Васильевна спросила только: а иные варианты имеются?
В конце августа Куркин вызвал меня в кабинет и предложил решить задачу.
Через одиннадцать лет Владимир Николаевич, отправляя меня в Москву скажет: «Я отправляю Вас на совершенно безнадёжное задание».
Кстати его я успешно выполнил. Запал в душу разговор с замечательной Леонтьевой, начальницей одного из ведущих управлений Минобразования России. Она начала нашу беседу так:
- Вы же понимаете, что я никогда не подпишу вот это Ваше письмо!
И после десяти минут обсуждения по существу подписала!
Куркину я без обиняков поставил ультиматум.
И через три часа приступил!
И вот здесь я наконец могу показать Вам, чем именно «теория» отличается от «практики».
Я попросил выложить передо мной на столе все заявления учащихся, точный план помещений, то есть строительно-архитектурную документацию, все тексты о школе уже опубликованные в печати, полный список набранного преподавательского состава.
Через два часа я предложил следующий оперативный план действий:
Начало учебного года в школе перенести на субботу 16 сентября.
За ближайшие полторы недели провести мультиплетирование расписания занятий.
В академическом отделении выделить «золотую пару» и для группы истфила задействовать городскую библиотеку.
Подготовить и раздать учащимся анкету следующего содержания:
«С кем вместе Вы бы хотели находиться на занятиях или предпочитаете полную автономность?»
По существу в дополнение к выбору предметов добавилась еще и ситуация выбора «друзей».
За неделю мы собрали все ответы учащихся и теперь предложили каждому присмотреться к итогу, убедиться, что их выборы предметов не во всём совпадают и решить для себя: настаивают ли они на своих предметных предпочтениях или готовы поступиться некоторыми предметами но сохранить движение с товарищами.
То есть предложили выбирать между «друг» или «предмет».
Таким образом были сформированы семьдесят мультиплетов – микрогрупп по 2-4 ребёнка.
И именно для них было выстроено неизменяемое расписание на весь учебный год. Оно кстати так и не изменялось за весь год ни разу! Вместо классов и учебных групп в расписании фигурировали блассеты.
Работа с тремястами старшеклассников была очень сложной, ответственной и потребовала колоссального расхода сил.  Но это была именно работа! Интенсивный тяжелый труд. Но зато итог был налицо. Расписание занятий для Школы старшеклассников – это Золотой фонд отечественной педагогической управленческой мысли. Через восемь лет я увидел, как аналог мультиплетного расписания составляют  напротив резиденции Алексия Второго! Урай опередил эти практики на восемь лет!! При этом речи в Загорске о «золотой паре» и плавающем занятии не шло. А это – недоработочка!

То есть теоретики не желали вкалывать!
А не вкалывая «по полной» нерешаемую задачу решить и не удаётся!
16-го сентября 1989 года Школа Старшеклассников запустилась и это был её самый успешный «серебряный выпуск», причем золотых медалей было бы на три больше, если бы эти выпускницы учились не у меня.
Но как отмстить мерзавцу, посмевшему спасти гибнущую школу и рне позволившему ей рухнуть? Начальство весело и сердито отыгрывалось на моей группе. И уже группа мне этого не простила никогда.
Таким образом:
Путем тройного переформатирования итогов выборов предметов на итоги выбора друзей и перехода на мультиплетное расписание занятий с блассетной технологией удалось сделать возможным то, что казалось абсолютно нереальным. Так в 1989-ом году город Урай узнал, что это такое «мультиплет» на практике, и выяснилось, что расписание не для классов, а для мультиплетов является значительно более гибким, эргономичным, устойчивым и реально стабильным.