Охотничий дебют

               

     В августе семьдесят пятого года Михаил делал обыск у одного спекулянта. Было изъято много предметов спекуляции, в частности, два больших холщёвых мягких мешка, в каждом из которых было по пятьдесят мужских цветастых рубашек со шнурками вместо пуговиц на  горле-вороте. Сейчас можно смеяться над количеством закупленных на продажу вещей. Но были другие времена и другое отношение к коммерции. В то лето такие рубашки были остро модными и продавались на базаре и в комиссионках по двадцать рублей. У изъятых рубашек почти у всех ценники были срезаны, но на некоторых изделиях оставались, по недосмотру спекулянта Бексултана Магомедова. На ярлычках был указан изготовитель  - какая-то артель из Баку; артикул; а, главное, цена - шесть рублей пятьдесят копеек. Таким образом Бексултан с одной партии собирался поднять порядка тысячи трёхсот рублей. А это была спекуляция в крупном размере, за которую полагался срок лет пять. Не грех напомнить, что квалифицированный рабочий, месяц горбатясь у станка на заводе, мог заработать рублей сто восемьдесят  - двести. Учителя со всеми надбавками получали сто двадцать рублей. Вот и делайте выводы.
     Но речь в рассказе пойдёт не об этом. Во время обыска Михаил обнаружил ружьё-двустволку тульского производства. К ружью был паспорт с ценой  - двадцать три рубля. Естественно, у спекулянта Бексултана Магомедова разрешения на хранение и использование ружья не было. А по закону незарегистрированное оружие изымалось. Вот Михаил это ружьё изъял, внёс изъятое в протокол обыска. Хотел бы и арестовать спекулянта, о чём собираясь на обыск, просил своего начальника, но капитан Ермолаев, начальник ОБХСС района, не разрешил. Он вообще был умница и опер высшего класса.
    -Скупку-то ты докажешь, а вот доказать перепродажу - нужно ещё потрудиться. Докажешь, потом Бексултана закроешь. Он никуда не денется.
     Михаил Ефимов служил в органах милиции второй год. Так случилось, что работая инженером на большом заводе, он стал командиром комсомольского отряда дружинников, активно помогал со своими комсомольцами милиции, там его заметили, позвали. Вот он и перешёл в Индустриальный райотдел милиции в отделение по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией, пресловутый ОБХСС, наводивший уныние на работников торговли, спекулянтов и прочих взяточников и махинаторов. Служба была престижная, и хотя зарплата инспектора БХСС была гораздо ниже, чем у инженера на заводе, но  разница нивелировалась возможностью покупать дефицит не втридорога у фарцовщиков и спекулянтов, а в магазине или на торговой базе строго по госцене. Кроме того, выдавалась форма и вещей было довольно много, или выплачивалась за неё немаленькая компенсация. В то время почти никто из сотрудников милиции никаких взяток не брал, разве что бутылку-две водки за проявленное небольшое снисхождение; но воспользоваться возможностью достать дефицит не считалось зазорным. Да и работа была гораздо интереснее, чем на заводе - засады, погони, планирование и проведение оперативных комбинаций, встречи с агентурой. В общем, как в кино. Через полгода службы Михаилу было присвоено звание лейтенант милиции, выдан пистолет Макарова, который находился на постоянной носке и висел в оперативной кобуре под мышкой. Хотя это для оперативников было совсем необязательно, Михаил  первое время с удовольствием  носил щёгольскую форму, предпочитая френч, перепоясанный широким кожаным ремнём с латунной пряжкой с двумя шпеньками и портупеей, крест- накрест перехвачивающей торс, брюки  - галифе и хромовые сапоги, любуясь погонами с лейтенантскими звёздочками и элегантно щёлкая каблуками. Потом элемент новизны и гордости прошёл и Михаил стал надевать форму лишь на дежурства, строевые смотры и прочие мероприятия, где она была необходима. Но пистолет под мышкой остался. Михаил любил стрелять и не пропускал ни одного занятия по огневой подготовке, однако, получалось пока не блестяще, хотя на сдачу зачёта очков хватало.
     В том же райотделе замполитом роты патрульно-постовой службы служил друг и одноклассник Михаила Геннадий Фальков. Генка был страстным охотником во втором поколении. Его отец, военный, сам был охотником и рыбаком и с малолетства брал с собой Генку. Приучал его стрелять, ориентироваться на местности, свежевать дичь, потрошить рыбу и делать  другие охотничьи дела. Ещё пацаном лет четырнадцати  перед выходным в конце августа, когда одноклассники уже собирали школьные портфели, Генка вышел на улицу в брезентовом плаще, резиновых сапогах с большим плотно набитым рюкзаком и ожидал у подъезда машину, восьмиместный ГАЗ-69, в которой кроме шофёра сидел уже отец и другие охотники.
     Мишка спросил у друга:
    -Генка, куда ты собрался, нам же в понедельник уже в школу, первое сентября.
    -А мы в воскресенье вернёмся, - отвечал Генка, - да первого сентября занятий и не будет. А завтра открытие охоты!
    -Охо-о-отники! - Усмехался Мишка.- Десять человек в одну уточку стреляете, да и то попасть не можете. Да в наших краях утки и не водятся.
    -Много ты понимаешь! Если  у нас в пятиэтажках над крышами утки не летают, так значит и не водятся! В прошлом году я лично три утки убил, а в этом убью побольше - мне батя своё ружьё отдал, шестнадцатый калибр. Из него-то я настреляю дичи. Может, и гуся убью. - Уверенно и гордо заявил Генка.
    -Поезжай, покажешь мне добычу, тогда поверю. - Милостиво разрешил Мишка. - а пока, ни пуха ни пера!
     В понедельник Генка, как и Мишка, были в школе. Была линейка, потом разошлись по классам, узнали расписание занятий, познакомились с новыми преподами и разошлись по дома.
    -Мишаня, пошли ко мне зайдём. - Позвал Генка.
    -Зачем? - Спросил Мишка, уже позабывший пятничный разговор.
    -Дичь покажу. - Заявил друг. -Ты же хотел.
     Друзья зашли в подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Генка открыл дверь своим ключом, дома никого не было, и завёл Мишку в ванную. В ванне лежало десятка полтора неощипанных уток с разнообразным оперением и два больших серых гуся.
    -Я лично пять уток убил. - Гордо заявил Генка. - Остальных убил батя. Гусей тоже он добыл, врать не буду, я в них стрелял, да мимо. Вернее, дробь у меня была мелкая, тройка. Гусей такой не возьмёшь.
    -Да, убедил. -  Согласился Мишка. - И что вы сними делать будете?
    -Что-что. Съедим сами, родне раздадим. А перья пойдут на подушки, этим мама займётся. - Разъяснил Генка неразумному.
     Через пару недель перед выходными Генка сказал другу:
    -Мишаня, хочешь со мной и отцом поехать на охоту, - предложил Генка. - отец сказал, что в машине есть место для тебя.
    -Нет. Меня родители не отпустят. Да завтра я иду к окулисту, мне будут глаза закапывать, очки подбирать. Как-нибудь в другой раз.
     Другой раз не состоялся. Мишка об охоте и думать забыл, а Генка больше не предлагал и не напоминал.
     С тех пор прошло больше десяти лет. Михаил сидел в кабинете у начальника Ермолаева. Анатолий Александрович объяснял Михаилу, как нужно составить беседу с кандидатом в агенты. Вдруг без стука открылась дверь. К начальнику отделения, впрочем, как и ко всем оперативным работникам, без стука не входили, даже руководители. Мало ли с кем может находиться хозяин кабинета: с доверенным лицом, агентом, важным посторонним посетителем. А может оперативник разложил секретные документы и кумекает над ними, поэтому, не дождавшись разрешения, никто в кабинет не входил. Никто, кроме Сашки Лескова, крупного здорового толстомордого парня, односельчанина и дальнего родственника Ермолаева, работавшего водителем в госрыбинспекции.
    -Александрыч, привет! - Толстые щёки Сашки лоснились от удовольствия и собственной толщины. - Привет, Михаил. Александрыч, всё купил - и порох, и дробь, и пыжи. Взял сотню заряженных патронов  «два ноля». Так что давай вечером ко мне, будем заряжаться. Михаил, - обратился он к инспектору, - можешь сегодня достать коньяка, тушёнки, колбаски? - У меня завтра день рождения, вот мы это дело и отметим на открытии охоты.
    -Достать не проблема. - Ответил Михаил. - Если ты на машине, то сейчас и съездим, всё возьмём. А что, завтра открытие?
    -Нет, открытие послезавтра, в субботу, но едем то мы завтра. - Объяснил Сашка. - Вот сегодня и нужно запастись.
     Парни вышли из здания и сели в УАЗик рыбинспекции.
    -А далеко едете?
    -В Бескарагай, сто тридцать километров по асфальту, считай рядом.
    -А на чём едете? - В голове у Михаила крутилась какая-то крамольная мысль.
    -Мы на двух машинах едем. - Сказал Лесков. - Александрыч поедет на  «волге» с Гришковым. Знаешь Владимира Ильича?  Я, наверно, на этом казённом УАЗике. А доктор Петя Иванов сам выберет, с Ильичём или со мной. Да ты что выспрашиваешь? Тоже поехать хочешь? Места для тебя в обеих мшинах хватит. А вот лишнего ружья нет. Ну, посмотришь, как другие охотятся, водочки попьёшь, на природе побудешь - всё польза.
    -А Генку Фалькова возьмём? -Спросил Михаил.
    -Зови, - согласился Александр.- Он охотник хороший.
    -Да ружьё-то у меня есть, изъятое. Если Александрович разрешит, я его возьму.
    -Ну спроси, может разрешит. Постреляешь, потом почистишь, что ружью сделается!
     Между тем машина подъехала к небольшому каменному магазину неподалёку от городского стадиона.
    -А, хитрый магазинчик! - Заметил Сашка. - Я про него слышал, в нём всё есть.
     Парни зашли в магазин. По бокам помещения находились стеклянные витрины, за которыми стояли две продавщицы. Напротив входа был деревянный прилавок с большими весами. В прилавке имелась откидная крышка. Продавщицы, увидев вошедших, поздоровались:
    -Здравствуйте, Михаил Семёнович!
    -Здравствуйте! - Ответил Михаил. - Татьяна Сергеевна здесь? - Услышав положительный ответ, Михаил кивком головы позвал с собой Алесандра, поднял крышку прилавка, и  парни вошли в дверь подсобки. В подсобке за письменным столом сидела симпатичная накрашенная бабёнка лет тридцати или чуть постарше. Рядом располагались стеллажи с коробками и ящиками, большие ящики с чаем и мешки с сахаром, мукой и крупами стояли прямо на полу. У стены стояли большие однотонные весы - ваги. При виде гостей женщина встала. На Татьяне Сергеевне был белый короткий халатик, расстёгнутый сверху, открывающий наполовину пышную грудь, и не доходивший сантиметров на десять до колен. Под халатом была чёрная юбка, ещё короче халата. Женщина была слегка полновата и очень соблазнительна. Лицо с небольшими тёмными быстрыми глазами было в меру нарумянено, веки подведены тенями, брови тонко выщипаны и подкрашены. Губы, конечно, в яркой алой помаде. В общем, красотка.
    -Михаил Семёнович! Здравствуйте, проходите! - Заулыбалась женщина, открыв ряд белых ровных зубов. - Давно вы у нас не были. Я даже соскучилась.
    -Да всё некогда было, да и нужды не было. - Ответил Михаил, встречно улыбаясь. - А вот сейчас надобность появилась. Вот это мой товарищ, Александр, у него завтра день рождения, нужно кое-что купить.
    -Чем можем, тем поможем. -  Улыбалась Татьяна Сергеевна. - Выпивка? Закуска? Есть свежий балычок. - Женщина продолжала призывно поглядывать на Михаила. Она уже давно пыталась его соблазнить. Ей это было нужно не только для постельных утех, но и для дела - заиметь в любовники инспектора  ОБХСС, куратора торговли - это же какие опреации можно проворачивать! Но именно поэтому Михаил не переходил с ней рамки обычных отношений, чтобы потом не пришлось или покрывать торгашку, или выслушивать нелицеприятные сентенции своего начальства, а может быть, и получать взыскания.
    -И то, и другое, и третье. Саша, говори, что нужно. - Предложил другу Михаил.
     Сашка взял две бутылки грузинского коньяка «самтрест», три бутылки посольской водки, копчёной колбасы, окорока, осетринки холодного копчения, четыре баночки шпротов, и ещё кое-что по мелочам. Уже решив, что он поедет на охоту, Михаил купил и для себя деликатесов плюс несколько банок говяжьей и свиной тушёнки - неизменный атрибут любых походов и поездок на природу.
     Расплатившись, друзья покинули гостеприимный магазинчик и поехали в райотдел.
    -Анатолий Александрович, тут такое дело, - обратился Михаил к начальнику, - вы не будете против, если я поеду с вами на охоту?
    -Не буду, давай вместе поедем. - Ответил Ермолаев. - Решил примкнуть к ордену охотников-динамовцев, похвально. А ружьё-то у тебя есть?
    -Да вот именно, в нём- то и загвоздка. - Замялся Михаил. - Ружья у меня нет, но в камере вещдоков лежит двустволка Бексултана Магомедова. Можно его взять на охоту?
    -Можно, - подумав пару секунд, ответил начальник, - это ружьё всё равно никогода Магомедов назад не получит. Разрешения на его приобретение у него нет, и на хранение не получит - он же нигде не работающий пенсионер-инвалид, яко бы по зрению, а фактически спекулянт. Ружьё подлежит изъятию, если дела против него не возбудим, или конфискации, если его осудят. Если подлежит изъятию, то владелец имеет право на возврат его стоимости. Так что возьми поохотиться, проблем особых нет.
    -Спасибо Анатолий Александрович! - Засиял счастливый Михаил. - А в машину меня возьмёте?
    -Без проблем, мы в «волге» с Ильичём вдвоём. Поедешь с нами. Но собери соответствующую экипировку: сапоги, тёплую одежду, спальный мешок или одеяло, смену одежды на случай, если вымокнешь, еду на два дня. Съезди с Лесковым в охотничий магазин, купи сотню патронов с дробью «тройка», на первый раз сотни тебе хватит.
     На следующий день, а это была пятница, со службы Михаил ушёл ещё до обеда. Да в райотделе, кроме дежурного наряда, мало кто и остался. В милиции почти все были охотники и большое начальство закрывало на это глаза, да и само разъезжалось на охоту.
     В час дня к дому Михаила подъехала бежево-коричневая «волга» двадцать первой модели, нарядная и блестящая.  Машине было лет десять, но тщательный уход и регулярное обслуживание превращали машину в картинку. За рулём сидел Владимир Ильич, мужчина лет за пятьдесят, длиннолиций,  с голубыми глазами навыкат, с большим кривоватым носом, с редкими седыми волосами. Его большие в пигментных пятнышках руки лежали на хромированном ободе костяного руля. Он был завзятый охотник и личный друг Ермолаева.
     В отличие от своего приятеля Ермолаев был невысоким, атлетичным, худощавым, но с очень широкими костистыми плечами. Плечи говорили о том, что в детстве и молодости Ермолаеву пришлось немало физически потрудиться. Михаилу казалось, что плечи Александровича так сильно развились от махания лопатой, вилами, а может и молотом. Сельское происхождение его выдавали некоторые характерные словечки. Он говорил «сурьёзно» вместо «серьёзно», «броится» вместо «бреется». И хотя Анатолий Александрович в дальнейшем закончил юрфак университета, был очень грамотным юристом, много читающим интеллигентом, но въевшиеся с детства словечки никак не выветривались. Лицо у него было с  симпатичными ичертами, но сероватого цвета и побито многочисленными мелкими рябинками. Волосы он имел каштановые и всегда аккуратно и коротко подстриженные. Анатолий Алесандрович был удивительно выдержанным и спокойным человеком. Никогда не кричал ни на подчинённых, ни на задержанных, ни на кого, все неприятности переваривал в себе, не давая стрессу вырваться на волю. Это качество сослужило Ермолаеву плохую службу и в сорок с небольшим лет он умер от инфаркта. Но здесь речь не об этом.
     Сейчас Ермолаев сидел рядом с водителем в серой милицейской рубашке без погон. Михаил уложил в багажгик картонную фабричную коробку с ружьём, большой рюкзак и отдельно - чёрный овчинный полушубок;  уселся на заднее сидение и машина тронулась. Одет был Михаил в милицейский китель  с погонами, брюки-галифе и хромовые сапоги.
    -Промочишь сапоги в болоте, они потеряют вид, а по нормам срок носки сапог в нашей службе пять лет. - Заметил Ермолаев.
    -Постараюсь не замочить. А если потеряют вид, буду носить брюки с ботинками.- Ответил Михаил.
    -Если понравится охотиться, купишь резиновые сапоги-бродни, они всегда пригодятся. - Посоветовал Владимир Ильич.
     Между тем машина шла по улице Кутузова на выход из города. Проехали пересечение с улицей Бебеля, потом Толстого, а дальше - Калинина, Свердлова, затем пересекли улицу Джамбулскую, на которой находился родной райотдел  в окружении пятиэтажных общаг-малосемеек. Дальше пошли одноэтажные дома посёлка МДС и машина оказалась на шоссе Павлодар — Семипалатинск. Шоссе шло невдалеке от берега Иртыша и повторяло его изгибы. Справа от шоссе, ближе к реке раполагались совхозы Заря, Ямышевский, Двадцать третьего партсъезда. Земли здесь были обработаны и уже поспела пшеница, которая от ветра переливалась золотыми волнами. Кое-где пшеница была уже убрана, а на полях лежали огромные катушки закрученной соломы. Слева была бескрайняя и безлесная степь, засеянная, в основном, просом; проехали два озера — Малое и Большое Ямышевские. Озёра были не совсем пресные, но и не горько-солёные. Дичь на озёрах была в изобилии, но из-за близости населённого пункта охотиться здесь было нельзя.
    -Михаил, ты знаешь, что в летописях форпоста Ямышевский есть запись, что в камышах Большого Ямышевского озера казаки осенью тысяча девятьсот девятого года убили тигра?  - Спросил сослуживца Ермолаев. - Раньше здесь тигры были нередки, охотились на косуль и кабанов, не брезговали волками, лисами и зайцами.   Но последнего убили в девятом году. Исторический факт.
     Михаил удивился и сказал, что никогда об этом не слышал.
     Вот, наконец, и райцентр Лебяжье. К нему от шоссе подходила разбитая асфальтовая дорога. Но охотникам райцентр был без надобности. Они покатили дальше. Рельеф местности сменился  - слева начались ленточные сосновые боры Чалдайского лесничества. Эти боры были неширокими — с километр-два, но тянулись довольно далеко, а за Семипалатинском сливались в сплошную тайгу, распространявшуюся до Алтайских гор и дальше до Сибири. В борах было много грибов, водилось множество птиц — тетеревов, рябчиков и куропаток, встречались крупные и важные глухари. Четвероногой дичи водилось тоже немерено. Но сейчас путь охотников лежал в другом направлении.
     Проехав ещё тридцать километров, охотники прибыли в село Бескарагай — родину Ермолаева и Лескова, изобилующую охотничьими угодьями и рыбными местами. Машина остановилась у небольшого деревенского дома, возле которого уже стоял УАЗик Лескова, в машине сидел и Геннадий Фальков. Дом был достаточно скромным, но имел широкий двор, сарай и большой сеновал. Типичное хозяйство сельских тружеников. Здесь жил племянник Ермолаева Анатолий Новиков, учитель военного дела в местной средней школе, отслуживший два года офицером на соседнем Семипалатинском атомном полигоне. И сейчас он был в защитной военной рубашке без погон и в штатских чёрных брюках.
     Все вошли в дом, поздоровались с хозяевами, а Михаил и познакомился. Жена Анатолия Надя пригласила всех к столу, угостила борщом и пирожками с луком и яйцом. Выпили по две рюмки водки. Владимир Ильич не пил — во-первых, за рулём, а во-вторых, у него пошаливает язва. Но именинник Лесков выпил со всеми — его же поздравляли с тридцатилетием. Стали держать совет, куда ехать. Или на степные озёра Пшенды, Тлеуберды, Караганды и Шарбакты, находящиеся неподалёку друг от друга и близко от начала ленточных боров. Или в пойму. Толик Новиков сказал:
    -Поезжайте в пойму, на Тыгыстык, там уток навалом. И я спозаранку приеду к вам на велике, разбужу вас, алкоголиков. Там и поохотимся. А на озёра можно поехать завтра после обеда или послезавтра, времени хватит. И ещё, сейчас можете заехать в Кривинку, там бакенщик Полтора- Ивана утром поймал осетра на сорок пять кило. Посмотрите, если он его не разделал. Последний довод  решил исход спора.
    -Толян! Ещё подъедет наш доктор и с ним ребята. Они пойму знают, но подробно им объясни, где нас найти. Но мы сначала поедем в Кривинку. - Попросил Сашка Лесков.
    -Без проблем! - Ответил Анатолий. Да может, я с ними и приеду, переночую на природе.
    -Только не напивайся, Толька. - Скаламбурила  Надежда.
     Охотники расселись по своим машинам и поехали в Кривинку, находящуюся в тридцати километрах от Бескарагая. Грунтовая довольно накатанная дорога шла вдоль Иртыша по высокому яру. На поворотах дороги справа блестел своими водами Иртыш. Потом наискосок по яру дорога спустилась вниз. Кривинка была небольшим сельцом. У самого берега, естественно, находился дом и две лодки бакенщика Ивана, которого за высокий рост прозвали Полтора-Ивана. Вся гоп-компания ввалилась в открытые ворота и  увидела в тени навеса с сохнущими сетями настоящую царь-рыбу. Осётр лежал на мешковине, от носа до хвоста рост его был не меньше двух  метров. У головы его толщина была диаметром сантиметров сорок.  Сразу за жабрами на дерюге лежали распластанные  полуметровые крылья-плавники.  Спинные шипы напоминали крупные речные заострённые кверху, уложенные в ряд камни, числом около дюжины. Боковые шипы были похожи на ряд острых зубьев цепной пилы. Всё серо-зелёное тело в бронированной шершавой коже с высокими спинным и хвостовым плавниками  походило на тело средней  морской акулы, заострённый нос тоже был акулий, но вот рот рыбы был не хищный и располагался не в передней, а в нижней части головы. Рыбина была не замшелая, а чистая, явно молодая. Короче говоря, царь-рыба, зверь-рыба. Генка Фальков зацокал языком, потом пятернёй обмерял рыбину.
    -Да, такого красавца я ещё не видел! - Восхищённо воскликнул Генка. - Вот это рыбка!
     Из дома вышел худой двухметровый мужик в оттянутых на коленях трениках, серой футболке и резиновых с отрезанными голенищами сапогах, ставших глубокими калошами.
    -Привет честной компании! - Добродушно поздоровался хозяин. Лескова как шофёра рыбинспекции он знал хорошо. Да и Ермолаева - бескарагайца знал, похоже, с детства. Он со всеми поздоровался за руку.
    -Видели такого красавца? Сам налюбоваться не могу. - Гордо повёл рукой бакенщик. Я его сразу выпотрошил, ведро икры занёс домой. Заходите, сейчас угощу. Все зашли в сени. На дощатом самодельном столе стояло восьмилитровое эмалированное зелёное ведро до краёв наполненное чёрной с небольшой прозеленью икрой.
    -Икру прогрохотал, ястыки убрал, просолил в тузлуке, готова к употреблению. А вот корыша (так на Иртыше зовётся крупный осётр) рубить жалко, такой красавец. Но водки у меня нет, извиняйте.
    -Водку я сейчас принесу, - сказал Лесков, и через минуту занёс бутылку водки. Иван поставил стаканы, вывалил часть икры в миску, положил столовые ложки.
    -За осетра! - Предложил Владимир Ильич. - Можно заодно за Сашку-именинника.
     Все выпили по полстакана, кроме язвенника Гришкова. На этом бутылка и кончилась. Заели водку несколькими ложками икры с небольшими ломтиками хлеба. Ильич от икры не отказался.
     Бакенщик поднялся, достал с полки литровую стеклянную банку, большой деревянной ложкой наполнил банку икрой.
    -Это тебе, Сашок, от меня подарок, - заявил хозяин дома,- сейчас ещё отрублю на уху кусочек корыша.
     Все вышли на улицу. Под навесом Полтора-Ивана взял топор, прицелился, но рубить не стал.
    -Искромсаю топором, пока отрублю такую тушу. - Бакенщик достал двуручную пилу. - Давай, Сашок, отпилим.
     Они   с Лесковым взялись за пилу, ходко отпилили рыбе голову. Правда, хватало и ошмётков — рыбина ещё не затвердела. Затем отпилили ещё кусок сантиметров двадцать шириной.
    -Всё, Иван, дальше сам пили, а мы поедем. - Заявил Лесков, взвешивая на руках отрезанный кусок. - Килограмма четыре, не меньше! - С восхищением воскликнул Сашка. - Вечером из него уху заделаем.
     Бакенщик зашёл в дальний угол навеса и вышел оттуда с судаком кило на три и крупным лещём. Рыбы ещё вяло трепыхались.
    -Вот вам к ухе, а то с одного осетра только студень варить.- Довольно заявил бакенщик.
    -Иван, давай мы тебе заплатим. - Сказал Ермолаев. - Неудобно как-то на халяву.
    -Заплатишь, Толя, в другой раз. - Успокоил бакенщик. - А сегодня Сашке подарок. Сколько тебе? - Обернулся он к Лескову.
    -Тридцатник!
    -Тем более!
     Охотники поблагодарили Ивана, расселись по машинам. Первым поехал УАЗик Лескова — он лучше знал здешние места. Поднялись снова на яр, а через некоторое время опять спустились в пойму. А пойма была хороша: среди высокой сочной травы поднимались мощные тополя и осины, изредка попадались дубы, берёзы и сосны, вокруг небольших лужиц-озерков склоняли свои плакучие ветви ивы. То тут, то там островками стояли кусты боярышника с оранжевыми кистями спелых ягод, росло много высоких кустов калины, ягоды на которых были пурпурно-красными, кусты хмел
 обвивали ветками- лианами чужие стволы деревьев и кивали своими бело-зелёными мягкими шишками. Дороги как таковой не было, была лишь  едва заметно приямятая колёсами машин трава. Стёкла «волги» были опущены и охотники упивались сказочными ароматами чистой, почти девственной природы. Остановились у неширокой, метров в десять речушки, обильно заросшей кувшинками, водяными лилиями и кое-где затянутой ряской.
    -Выходи размяться, мужики! - Сказал потягиваясь Сашка.. вслед за ним выпрыгнул из машины и Генка. - Эту старицу местные называют Тыгыстык. Вот тут завтра и поохотимся. Здесь за кустами есть затончик, вот там и будет вся утка, в основном крупный крякаш. А сейчас отъедем с полкилометра, устроимся на красивой полянке.
     Так и сделали. Полянка была очень живописная. С одного бока начинался подъём на яр, покрытый высокой травой, с дрогой стороны подступали крупные деревья — вязы и осины. Ещё с одного боку стояли кусты калины и шиповника, обвитые лианами хмеля с бело-зелёными мягкими шишками. Не успели охотники достать из багажников вещи, как послышался шум моторов и показалась машина «жигули», из которой вылезли доктор Петя Иванов и с ним ещё двое - по виду один чистый разбойник, а другой -Толик Новиков без дробовика, но с мелкокалиберной винтовкой. Петя был сорокалетний мужчина среднего роста, худощавый как юноша. Второго охотника Михаилу показалось, он где-то видел. Это был невысокий полноватый человек с взъерошенными полуседыми волосами, небритый, с большим крючковатым еврейским носом и небольшими, но вытаращенными глазами. Он производил впечатление буйно помешанного в стадии ремиссии. Оказалось, что это Иосиф Натанзон, главный врач областного психиатрического диспансера. Недаром говорят, что психические заболевания заразные. Иосиф, видать, уже давно заразился. Перездоровались, перезнакомились и начали приготовления.  Расстелили брезентовый тент. Неподалёку спроворили костерок. Владимир Ильич и Генка натаскали хвороста с запасом. На достархан все стали выставлять свои продукты, водку, пиво в бутылках, Генка достал литровую бутылку мутноватого белого с голубым отливом самогона-первача, и всё остальное прочее. Среди прочего на брезент выложили три не очень больших тёмно-зелёных с едва заметными более тёмными полосами и с светлыми макушками арбуза. Это были местные бескарагайские ягоды, славящиеся своим изумительным вкусом и очень тонкой кожурой. Такие арбузы выращивались во всём Лебяжинском районе, но из-за близости к соседнему областному центру раньше назывались Семипалатинскими. До революции к царскому столу поставлялись только  огромные арбузы из Астрахани, называемые Лузянскими, и эти вот некрупные, Семипалатинские.
    -Сашка! Уху будем сразу варить? - Спросил Геннадий. - На ужин, да под водочку — самое то!
    -Конечно сразу, а чего откладывать. - Не задумываясь, заявил именинник. - А утром попьём юшку и в болото. Давай, Генка, с Ильичём готовьте, а мы поможем, только палатки поставим.
     Охотники начали устанавливать три палатки, А Фальков и Гришков занялись чисткой судака и леща и стали  резать на куски осетрину. Невдалеке из кручи яра бил небольшой родник, стекавший ручейком в старицу. Из него-то кулинары и набирали, наполняя ведро и канистру, чистую холодную воду.
     Установив палатки, охотники стали распаковывать свои ружья, снаряжать патронташи и бурские пояса (патронташи с карманами, закрывающимися клапанами на кнопках). Ружья были в основном ижевскими двустволками. Некоторые имели богатую серебряную инкрустацию.. У доктора Пети Иванова ружьё было с вертикальным расположением стволов, что в ту пору являлось редкостью. О полуавтоматах охотники слышали, но пока ни у кого такого не было. Достал свою двустволку и Михаил, показал охотникам. Каждый осмотрел ружьё, поприкладывал к плечу. Общее мнение было - ружьё лёгкое, прикладистое.
    -ТОЗ, БМ -13, калибр 16 — прочёл Сашка Лесков в паспорте ружья — БМ, значит без наименования модели, самое простое, дешёвое. Но для начинающего охотника лучше не придумаешь. А Тула плохих ружей не делает. Удачной охоты, Михаил!
    -Толян! -Обратился к Новикову Владимир Ильич. -Ты что, охотиться не будешь?
    -Как это - не буду? Буду, конечно! -С гордостью произнёс военрук.
    -А где твоё ружьё? -Вопросил Ильич.
    -А вот. -Толик потряс винтовкой.
    -Да это же мелкашка. Ты с ней будешь охотиться на уток?
    -Подстрелю не меньше тебя, Ильич. -Толик по-офицерски поднял голову. -Дело чести!
    -Ну-ну, посмотрим, прекратил спор Ильич.
    -Уха готова! Давайте за стол! - Провозгласил старший кашевар Владимир Ильич.
     Охотники разместились кто по-казахски, скрестив ноги, кто лёжа.
    -С полем! - поздравил всех Ермолаев. У него в кружке был коньяк. - Давно не пил коньячку.
     Все выпили из собственных кружек. Пили, кто что хотел. Лесков и Фальков выпили голубого самогона. К ним присоединился и взъерошенный Иосиф. Остальные пили посольскую водку. Почти без перерыва наполнили кружки по-новой.
    -За нашего дорогого именинника Александра свет Ивановича! - Провозгласил тост Владимир Ильич. - Здоровья тебе, успехов у женщин, богатства и счастья! В общем, чтобы у тебя всё было, а тебе за это ничего не было!
     Такое пожелание в те времена было весьма актуальным и популярным. Все засмеялись и выпили. Закусывали ухой, налитой в миски, у кого они были. У Михаила миски с собой не было, уху ему налили в эмалированную кружку, а для выпивки Генка ему передал отвинченный от фляжки колпачок объёмом в пятьдесят грамм.
    -Вполне достаточный объём. - Заявил Михаил. - Я больше за раз и не выпиваю.
     Уха была бесподобная. Жирнющего осетра немного усмиряли суховатые судак и лещ. В ушицу было добавлено пшено,  морковка, крупные куски сегодня выкопанного картофеля. Само собой, юшка была сдобрена укропом, петрушкой и круто заправлена чёрным перцем. И как вишенку на торт в уху было влито полстакана водки. Рыба, не вся, а только часть её, была вывалена в стоящую посередине большую миску. Уха обжигала как температурой, так и остротой щедро наперченного варева. Поверху плавали янтарные озерки осетрового диетического жира. Пища богов! Охотники, выпив ещё не по одному разу, закусив кусками рыбы, начали травить байки и анекдоты. Анекдоты были про врачей, охотников и рыбаков. Врачи в анекдотах были хирурги и психиатры.
     Михаил шёпотом спросил у Ермолаева: «А психиатр-то главный сам нормальный?»
    -Не волнуйся, - успокоил Александрович.- Это у него вид такой дикий, а сам он вполне вменяемый и охотник неплохой.
    -Послушайте! - Заявил Петя Иванов. - Хватит врать про докторов. Я хочу рассказать маленький анекдот про наше общество. Оно, наше общество, состоит из людей, довольных жизнью, и людей недовольных. Недовольными у нас занимается КГБ, а потом передаёт их на лечение нашему Иосифу для поднятия жизненного тонуса. А довольными у нас занимается ОБХСС.
     Хоть этот тезис был многим известен, но прозвучал очень к месту и все засмеялись. Потом разрезали арбузы. Кожица у них была в самом деле тонкая, всего с полсантиметра, а мякоть - багровая с чёрными семечками и белыми кристалликами то ли сахара, то ли чего другого. На вкус это были  не арбузы, а чистый мёд. Все с алчностью набросились на десерт. Поглощая его, некоторые, в том числе и Михаил, аж урчали от наслаждения. Между тем стемнело, подул несильный, но прохладный ветерок, а пиршество продолжалось. Закусывали овощами - осенними помидорами «бычье сердце», уже слегка желтоватыми  крупными огурцами, кольцами репчатого лука. Каждый охотник предлагал друзьям отведать блюда, приготовленные дома жёнами. Михаилу понравился пирог, приготовленный женой Пети Иванова. Правильнее было назвать этот пирог кулебякой с мясом, картошкой и грибами. Пирог был сочным, ароматным с очень вкусным рассыпчатым тестом. Ближе к одиннадцати трапеза закончилась,  нетронутая еда была убрана, миски и кружки охотники помыли родниковой водой, остатки несъеденного хлеба, рыбы, колбасы и прочей снеди, россыпью лежавшей на импровизированной скатерти, укрыли концами этой скатерти из брезента, уху оставили в котле, прикрыв его крышкой, и начали укладываться спать. Лесков с Фальковым залезли в спальные мешки, улеглись на траве, подстелив поролоновые коврики. Палатка их была пустая, в неё позвали Михаила, у которого спальника не было. Михаил положил под голову вещмешок, укрылся полушубком и быстро заснул. Всю ночь ему снились летящие утки и гуси, в которых он стрелял, но попасть не мог.
     Проснулись все около шести. Было ещё темно. Костёр разводить не стали. Чай был в двух термосах ещё горячим. В котелке уха превратилась в студень, её порезали ножами и ели с хлебом. Похмелялись не все, Михаил не стал. Не выпил и Ермолаев, а Гришкову похмеляться было и не с чего. Зато Лесков, Фальков и доктора выпили по сто грамм. Пропустил в себя рюмку и Толик Новиков. А взъерошенный пуще прежнего Иосиф тут же повторил. Говорили почему-то все шёпотом или просто негромко, словно боясь разбудить птиц на старице. Стали облачаться в бродни, гидрокостюмы, плащи и прочую охотничью одежу покровительственного защитного или пятнистого цвета. Толик Новиков был в брюках, военной рубашке и телогрейке. На ногах у него были калоши. Ермолаев, уже собранный, позвал Михаила.
    -Пойдём, Миша, покажу тебе, где будешь стоять.- Негромко позвал Александрович. - Оставайся в тулупе. Станет жарко -скинешь.
     Михаил рассовал по карманам френча патроны, высвободив их из картонных пачек. Вошло сорок штук.
    -Хватит на утро, даже останется. - Подытожил Александрович.- Зря не стреляй. Бей по птице, когда она будет в тридцати-сорока метрах от тебя. Не забывай давать упреждение в сторону хода птицы. Не стреляй низко, можешь попасть в человека, стреляй только вверх.-Инструктировал Михаила Ермолаев.
     Вот они дошли до старицы, в этом месте речушка разлилась пошире, образуя небольшое озерцо. Ермолаев показал на куст ракиты: - Вот здесь и стой в кустах. В воду старайся не лезть, потом, когда зорька кончится, соберёшь добычу. Ни пуха, ни пера!
     Сам Александрович, раскатав ботфорты сапог до паха залез в камыши метрах в сорока от Михаила. Межу тем небо посерело, звёзды погасли, стало едва заметно мелькание крыльев над водой. В одном, другом, третьем месте послышались выстрелы. Звук выстрелов был разный — басовито грохотал двенадцатый калибр, звонче бабахал шестнадцатый. Вдруг из камышей, где стоял Ермолаев, послышался дуплет. Одна птица, сложив крылья, камнем упала в камыши. Другая, неловко махая одним крылом, потянула в сторону и упала на чистую воду. Тут Миша увидел, что в его сторону летят три утки, казалось, довольно высоко. Но он прицелился в первую, сделал вынос на полкорпуса, и нажал на курок. Птица, сложив крылья, стала падать прямо на голову Михаила. Он сделал шаг в сторону и поймал рукой утку. Из камышей послышались аплодисменты Ермолаева, из кустов подальше тоже послышались хлопки ладоней. Там стоял Генка. Но охота продолжалась. Птицы метались над старицей, но отовсюду  их осыпала ружейная дробь. Вдруг Михаил увидел, что невысоко, метрах в четырёх-пяти над водой летит одинокая утка. Чтобы в неё попасть, нужно было направлять стволы почти горизонтально, но вруг на той стороне речушки тоже есть охотники? Опасно. Тогда Михаил быстро присел на корточки, стволы стали смотреть вверх, сделал выстрел и утка сделав нырок в воду, осталась на поверхности тёмным островком.
     Между тем вышло солнце, сделав небо голубым и расцветив всё вокруг в яркие краски и резко очертив тени предметов. Утки стали пролетать заметно реже, но всё же ещё одну Михаил подстрелил. Та, махая крыльями, села в траву.
    -Мишаня, иди добей её, а то убежит! - Раздался крик Генки Фалькова.
     И правда, утка передвинулась метра на два от места падения. Михаил быстрым шагом подошёл к ней и выстрелил метров с пяти. Затем поднял утку с размочаленной головой и пошёл скорей к кустам, где лежала его первая добыча. Охотники стали выходить из камышей. Владимир Ильич подошёл к Михаилу, пожал ему руку.
    -Первый выстрел был королевский  - утка упала тебе в руки. -Поздравил Гришков. - Всё, Миша, быть тебе охотником на всю жизнь. Это я по себе знаю. Свою первую утку я добыл точно так же. И вот с тех пор стал заядлым.
    -Поздравляю! Молодец. И вторую утку подстрелил грамотно, с присядки. - Похвалил подошедший Ермолаев.- Выстрел сделал вверх.
     Из камышей подальше выплыла небольшая резиновая лодка с «психом» Иосифом, ловко работающим одним веслом. Он подобрал утку, сбитую Михаилом, потом причалил к берегу.
    -Твоя, Михаил? -Спросил он, подавая утку,
    -Кажись, моя.
    -Хороший крякаш. Селезень. Первый сорт. - Похвалил Иосиф.
    -А эти утки каких кровей? - Спросил Михаил, указывая на лежащие трофеи.
    -Вот эта - шилохвость, а другая, которая без башки, серая. - Определил подошедший Сашка Лесков. - Все крупные, не сеголетки. Молодняк ростом поменьше.
     Возвратились к палаткам и машинам. Сложили трофеи возле машин в тенёчке. Сашка убил больше всех -выложил своих уток числом пять. У остальных трофеев было  по три-четыре, у Михаила тоже три. У Толика Новикова уток, на удивление мало его знавших, было четыре.
    -Ну ты даёшь! -Удивился Гришков.- Как же ты их бил?
    -Как-как! Влёт. - Засмеялся военрук.- Стрелять надо уметь. Дело чести!
     С тех пор Михаил, Генка и Сашка стали звать его «Толян — дело-чести».
     Разогрели уху, которой оставалось немного, но рыбы было ещё завались. Раскатали брезент, повытаскивали кружки и миски и приступили к завтраку. Времени было полдесятого. Естественно, наполнили кружки. Михаила поздравили с первой охотой и королевским выстрелом, потом поздравили друг друга с полем, потом поздравили вчерашнего именинника. Всем стало весело и легко на душе. Михаил залез в палатку поспать. Врачи с Лесковым сели играть в карты. Генка с Ильичём и Александровичем вели разговоры о ружьях, патронах и прочих охотничьих прибамбасах.
     Михаил проснулся, когда часы показывали полдень. Сашкиного УАЗика, его самого и Генки не было.
    -Куда они сдрыснули? - Поинтересовался Михаил у Ермолаева.
    -Поехали по всяким лужам, болотцам поднимать отдыхающих уток. - Объяснил Александрович.
    -А меня что не разбудили? - обиделся Миша. - Я тоже хочу пострелять.
    -Не переживай, настреляешься ещё. - Утешил Александрович. - Вот будет вечерняя зорька, постреляешь. А эти поехали, потому что спать не хотели. Сейчас вся утка не на воде, а на полях, зерном отъедается. Так что эти орлы много не настреляют.
     Сашка с Генкой вернулись часа через два, привезли двух уток, но очень крупных кряковых, или как говорили охотники, крякашей.
    -Нет утки, - сказал Лесков, - видать, вся на полях.
    -А тебе говорили, так ты не поверил. - Вмешался Владимир Ильич.
     Все сели обедать. Уха и рыба уже кончилась, но другой снеди было, что называется, навалом. Оставался грузинский коньяк, было много водки. Но народ решил отведать Генкиного самогона.
    -Так это ж чистый спирт! - крякнул знаток медицинского спирта Петя Иванов. - В нём градусов под девяноста.
    -Ну, спирт-не спирт, градусов не девяноста, а семьдесят пять.  - Парировал довольный Генка, - автор первача. - Сам спиртометром вчера проверял.
    -Ну, если такая крепость, и я выпью полрюмки. - Заявил Владимир Ильич. - При моей язве только спирт и можно выпить.
    -Ильич! Приходи в понедельник ко мне в больницу. - Предложил Петя Иванов. - Я тебе твою язву вмиг удалю, сможешь пить, что хочешь.
    -Нет, Петюня. - Ответил Ильич. - Я лучше буду с язвой и с желудком, чем без язвы и без желудка. Знаю я вас, живорезов. Вам лишь бы что-нибудь откромсать.
     Все засмеялись. Межу тем, время подходило к шести и все засобирались на зорьку. Распределились прежним порядком и Михаил опять встал под свой куст и стал ждать.
     Уток не было совсем. Только когда начало смеркаться, послышался свист крыльев. Пока Михаил разглядел птиц, табунок из пяти уток уже удалился. Опять послышался свист. Михаил завертел головой в разные стороны. Опять табунок пролетел мимо. Михаил матюгнулся с досады. Утки словно его услышали, развернулись и стали садиться на воду совсем рядом. Михаил дважды выстрелил и две утки упали на воду замертво. Прошёл ещё час, стало совсем темно. Утки прилетали и шлёпались на воду. Со всех сторон хлопали выстрелы, но Мишка со своим слабым зрением уже птиц не видел. Было тепло. В отблесках зари в пяти метрах от охотника хорошо видные на светлой на воде лежали две сбитые утки. Михаил разделся донага, сняв с себя и трусы, что бы потом не ходить в мокрых штанах, залез в воду и достал свою добычу. Вода была очень тёплая и доходила только до пояса. Выходя на берег, Михаил прошёл через водоросли и почувствовал ожёг. «Мудорез», понял Михаил ( научного названия этой пакостной травы он не знал), и быстрее выбрался на берег. Нескольку минут он обсыхал, а потом оделся и в полной темноте вернулся к месту стоянки. Оказалось, он вернулся первым. Но через полчаса стали подтягиваться остальные
    -Ты что так рано вернулся? - Спросил Лесков. -Самую тягу упустил.
    -Да я уже не видел ничего, только слышал свист и хлопанье крыльев. Но двух уток успел подстрелить, пока не совсем стемнело.
    -Значит, норму выполнил. - Засмеялся Лесков .- Тебе как начинающему охотнику браконьерить нельзя. А по правилам за одну охоту можно добыть только пять уток.  Так что ты охоту закончил. А нам, старым браконьерам можно добыть десяток -два.
     Снова все расположились за достарханом, повечеряли, выпили, потрепались. Потом легли спать прежним порядком.
     Утром всё повторилось. Но уток было намного меньше - вчера повыбивали, да и распугали. Птица улетела в места, где меньше стреляли, в основном, на русло Иртыша. Михаил стрелял и в далеко летящих уток, но подбил только одного чирка-свистуна.
     Когда все собрались, оказалось, что добыли меньше вчерашнего. Но Сашка Лесков бросил на траву двух уток и одного гуся-гуменника, довольно крупного, больше трёх кило. Сам серый, брюшко светлое, на боках поперечины. Красавец!
    -Ну ты, Сашка, даёшь! -Удивился Ермолаев. -Где ты его раздлобыл? Я и не видел, что б гуси здесь летали. Это он тебе как имениннику собой подарок сделал.
    -Представляете, сидел среди уток. Когда я выстрелил в утку, он стал подниматься  в воздух, и пока не набрал скорости, я его на взлёте и сшиб. Хорошо, в одном стволе у меня всегда, на всякий пожарный дробь два ноля. Помогло.
     Позавтракали и стали держать совет, что делать дальше. Петя Иванов сказал, что поедет домой, у него дела. Толик Новиков обрадовался — немалое его хозяйство не могло терпеть долгой отлучки. Иосиф тоже хотел домой. Они собрались и уехали на своих жигулях. Оставшиеся решили поохотиться на степных озёрах. Сложили палатки и достархан. Мусор поубирали в один мешок, остатки еды оставили на траве. Вороны уже давно кружили и каркали над становищем охотников. Ясно, что они в момент сожрут всё, что осталось съедобного.
     Выехали на грунтовку, на первом повороте ушли вправо и по степной песчаной дороге стали двигаться в сторону темнеющего вдали ленточного бора. Проехав километров десять, остановились у большого озера Тлеуберды, диаметром оно было километра три-четыре. Недалеко от берега на воде сидело с десятка два светлых, почти белых уток.
    -Чайки? - Спросил Михаил у Александровича.
    -Утки-атайки. Они в пойме не водятся. - Ответил Александрович, глядя в бинокль. - Это степные утки, они любят такие пресно-солёные озёра.
     Все вышли из машин. Утки, заметив людей, отплыли метров на тридцать подальше от берега, но улетать не стали. Охотники прицелились из своих ружей и почти залпом выстрелили. Утки взлетели, но три птицы остались на воде неподвижно. Кто из охотников попал, выяснить было невозможно — все стреляли в одну сторону.
    -Как будем доставать? - Спросил Владимир Ильич. - Лодку будем накачивать?
    -Не надо, - предложил Лесков, - через полчасика ветер прибьёт их к берегу, заберём в сапогах.
    -А больше атаек не видно. - Глядя в бинокль, сказал Ермолаев. - Видать, улетели на Пшенды или Караганды. Подберём этих, поедем на Пшенды.
     Посидели на бережке, покурили. Действительно, ветер прибил уток к берегу, но не возле охотников, а с километр подальше. Подъехали по берегу. Генка одел бродни, зашел в воду по колено и собрал тушки. Снова снялись с места. Километров через пять охотникам открылось новое озеро - Пшенды. Оно было величиной с предыдущее озеро, но на дальнем берегу виднелись купы деревьев и ветряк на ажурной опоре. Как Мише объяснили Ермолаев и Лесков, там находилась ферма овцеводческого племсовхоза Бескарагай. Сидевшие на воде утки-атайки при виде охотников взлетели и унеслись на дальний край озера, а может, и дальше. Видимо, среди уток были и те, что были на Тлеубердах, и уже знавшие, что будут сейчас делать охотники.
    -Да, эти утки стреляные. - Сказал Ермолаев. -Что, будем за ними гоняться по озёрам или поедем в сторону дома? По ходу заедем на бахчу и на кукурузные поля.
    -Давайте на бахчу! - Поддержал Александровича Михаил. - Мне так и так жена скала, чтобы блохастых уток я домой не привозил, а арбузу и початкам дети обрадуются.
     Поехали в сторону дома. Возле Бескарагая заехали на бахчевое поле. Почти все арбузы были уже убраны и сложены в бурты. Возле них был и сторож — невысокий старый казах в тулупе до пяток и в национальном малахае.
    -Аксакал, салам алейкум! - Первым поздоровался Сашка Лесков, остальные повторили приветствие.
    -Алейкум ассалам! -Ответил старик Он с уважением посмотрел на милицейскую форму Михаила и такую же, но без погон, форму Александровича. - Кто такие будете?
    -Охотники из Павлодара, домой едем, отец. - Ответил ему Александрович. - Хотели купить по паре арбузов.
    -Какой купить! Я арбуз не продаю, а сторожу. А тебя я знаю, - показал он пальцем на Ермолаева, ты бескарагайский, фамилия Ермолай, да?
    -Точно, отец, как узнал? -Удивился Александрович.
    -Помню тебя, ты же у нас на тракторе работал. - Ответил старик.
    -Так я уже двадцать лет в городе живу.
    -Ничего, я тебя помню, - улыбнулся старик беззубым ртом. - Берите арбуз, сколько надо. Уже два дня машина за арбузом не приезжает. Скоро он пропадёт на солнце. Берите.
     Охотники прикинули, сколько места есть в багажниках, оказалось, что по десятку ягод войдёт в каждый. Загрузились.
    -Рахмат, отец! - Поблагодарили сторожа, и поехали дальше.
     Возле совхоза Ямышевского остановились в поле высокой спелой кукурузы. В этих краях на зерно кукурузу не выращивали, только на силос, потому что не каждый год зерно вызревало. Но нынче стебли выросли выше двух метров, початки были крупные, и зёрна были хорошей спелости, золотисто-жёлтые, хотя попадались и молочно-восковой спелости. Михаил, как и все, наломал десятка два початков. Дальше двигались до города уже без остановок. Михаила высадили возле подъезда, он набил рюкзак кукурузой, отнёс, потом вышел с пустым рюкзаком, положил в него четыре арбуза и одну утку.
    -Докажу, что был на охоте. - Объяснил он попутчикам, попрощался с ними и, прихватив рюкзак и полушубок, пошёл домой.
     Дома жена, с удовольствием приняв арбузы и спелые початки, брезгливо посмотрела на утку.
    -Сразу выброси в мусорный контейнер возле дома. Я её и в руки не возьму. - Решительным тоном заявила супруга.
     Михаил взял утку, вышел на площадку и позвонил в соседнюю дверь. Открыла Света Воеводина.
    -Света, вам от меня подарок! - Сказал Михаил. - Хорошая жирная дикая утка. Сегодня подбил.
    -Ой, Миша, спасибо! - Сто лет не ела дичь. - Поблагодарила Света. - Мой Виктор очень любит. Приготовлю и вас позову, приходите вечером.
     Михаил вернулся домой, где жена уже поставила на огонь большую кастрюлю с водой для варки кукурузы. Вернувшиеся от бабушки, жившей в соседнем доме, сыновья были очень обрадованы охотничьим трофеям отца - - арбузам и кукурузе.
    -А где утки? - Спросил старший сын, шестилетний Женя.
    -Уток я подбил пять, но мама не разрешила их домой приносить. Я принёс только одну, да и ту отдал Воеводиным. Остальные отдал дяде Гене. - Объяснил сыновьям Михаил.
     На следующий день Михаил заехал в охотобщество «Динамо», подал заявление и рекомендации от Ермолаева и Фалькова, и получил охотничий билет. Через несколько дней пригласил Бексултана Магомедова, объяснил ситуацию с ружьём и, заплатив ему двадцать три рубля, стал законным владельцем «тулки», данные о которой ему внесли в охотничий билет.
     Бексултану Магомедову через три месяца суд дал четыре года условно.  А Михаил с тех пор стал заядлым охотником.

 04.04.21.