Последняя электричка. Фант. роман. Часть 2. Гл. 2

Глава 2.

Место, в которое нас пригласили временно подождать, все было огорожено, но не забором или частоколом. Мы с Петром, Виктором и «котёнком» попали внутрь  нечто похожего на огромную замкнутую теплицу из какого-то прозрачного материала. В этом «помещении» с крышей, рядами кресел словно в кинотеатре, было тепло и уютно. У каждого ряда стоял столик, на котором расположились  какие-то напитки. Неизвестно, можно ли было их пить?
Ждали мы недолго. Минут через десять к нам не подошел, а скорее телепортировался, пограничник. Он был так похож на землянина, что у меня даже на душе потеплело. Но ненадолго. Минимум через полминуты я понял, что пограничник только визуально был похож на человека. Сначала в глаза бросились его руки, которые были раза в полтора длиннее, чем у людей. На них было по пять растопыренных пальцев не с тремя, а с четырьмя фалангами. Затем пошло-поехало, когда я увидел встретившего нас… его небольшой третий глаз, расположившийся чуть выше переносицы на лбу, словно просвечивал нас рентгеном. И ещё, меня поразил его узкий крохотный воробьиный рот и полное отсутствие ушей.
Он, подойдя к нам поближе, начал щебетать. Автономный переводчик-кнопка висевший у него на короткой шее опоздал с переводом на пару секунд:
— Здравствуйте люди мы рады приветствовать вас на нашей передаточной станции.
— Здравствуйте, — машинально ответили я и Пётр. Виктор, скукожившись промолчал, а его «котик» почти по-собачьи едва слышно прогарчал.
— У нас сейчас на границе кризис-карантин, невозможность разрешения пересечь границу, — неграмотно, но вполне понятно бубнил металлическим голосом переводчик, а пограничник не останавливаясь ни на миг все заливался и заливался трелью.
— Мы приносим свои извинения, но карантин на этом участке продлится ещё по меркам землян, по крайней мере, десять дней.
Услышав это я едва не присвистнул через свои корявые зубы но меня перебил Пётр:
— И что нам делать прикажете?
«Воробьиное» чириканье на миг прекратилось и перешло в длинные «соловьиные» трели.
— Это ваши трудности, решайте сами, но мы можем вас принять только через десять, а ещё лучше через двенадцать восходов и заходов этого солнца. У нас — карантин. А сейчас мы просим вас, уважаемые, покинуть это помещение и вернуться назад в… — после этого послышалась какая-то абракадабра, которую буквально через небольшое время наверное найдя соответствие, — пробормотал переводчик,  —  в Южный Осколок.
— Осколок чего, — спросил я.
— Да в этот мир, где обосновался я, — тут же ответил за пограничника Виктор и добавил:
— Ничего, ребята, мы вернёмся ко мне. Не прозябать же нам в лесу. Я прав?
—Ты-то прав, но снова тащиться с десяток километров назад? Это уже чересчур, — пробормотал Петр. — Может где-то здесь неподалеку остановимся? Разобьем палатку, по ночам будем жечь костерчик, готовить еду…
— Нет, это не годится, — как показалось мне, упрямо проговорил Виктор. На время их карантина остановимся у меня, хоть и придется идти назад. Там налажен быт и все такое прочее…
Пограничник, выслушав щебетание своего переводчика и, как мне показалось, залился долгой трелью, которую с некоторыми перерывами нам переводила его машина для нас:
— Мы вас уважаемые посетители нашего перехода, подбросим в указанное вами место Осколка.
— Ну, тогда другое дело обрадовано  проговорил Петр. — Значит, поехали к Виктору. Я не против хотя ты как, —  Пётр повернулся ко мне, а затем посмотрел и на Виктора.
— Мы не против ответил и за себя, и за меня Виктор.
Я только утвердительно кивнул головой.
— Кстати продолжил Виктор, — а я за это время, думаю успею вам рассказать как я очутился здесь В этом как назвал уважаемый пограничник Осколке.
Переводчик что-то довольно долго щебетал пограничнику. Затем когда тлумач умолк, пограничник видимо дал команду и буквально тут же словно из небытия выплыла небольшая стальная платформа, которая мягко опустилась рядом с нами. Пограничник издал короткую трель И переводчик сообщил:
— Становитесь на платформу, и она доставит вас в нужное место, стоит лишь подумать о нём.
— Так, ребята останавливаемся у костерка. Помните, — тихо, почти полушепотом проговорил Виктор, — Я бы не хотел, чтобы эти, — он кивнул на пограничника,  знали где находится мой дом.
Однако переводчик услышал и наш шепот. После его «трели», пограничник коротко отчирикал:
 — Ваша место пребывания в Осколке нас совершенно не интересует.
— И все равно поступаем как сказал я, — упрямо проговорил Виктор.
— Как знаете, — отчирикал пограничник, а мы стали на платформу, которая тут же оказалась у костерка.
— Вот это да! — только подумал я. — Техника у них на высоте. Куда там нашей, земной. Видимо они ушли вперед на миллионы лет от нас…
Мы сошли с платформы и она тут же растворилась между подлеском и деревьями.
— Здесь, в Осколке нет больших сухопутных животных, таких, как например у нас на Земле, слоны, носороги, бегемоты. Даже их лошади не вышли ростом и очень похожи на наших пони или ослов, хотя, нет, они только похожи по росту, всё остальное у них «создано» по-другому. Да, у них было четыре ноги, на которых не было  копыт, а только по четыре, похожих на сосиски, грубых пальца, у всех короткие хоботки, а глаза… Их скользящие по довольно длинным, чуть завивающимся окостенелым отросткам четыре глаза, похожих… Да ни на что не похожих. Разве что на рыбьи глаза. Но в то же время эти животные шустры и очень выносливы.
А вот очень мелких животных, ребята, такое огромное количество расплодилось в этой параллели, что даже страшно становится. Они так и норовят сбить тебя с ног и вмиг, словно пираньи, сожрать без остатка. Даже кости… Они величиной с огромную кошку или собаку. Хотя о нападении  они предупреждают шипением, переходящим во внезапный визг.
— А как их называют?
Виктор поддернул, как это он делал всегда, плечами:
— Не знаю.
— Твой «котик» один из них?
— Виктор кивнул.
— И он тебя не сожрал?
— Как видите. Мы как-то сразу подружились.
— Ты откуда здесь взялся и откуда появился твой котенок? — наконец-то спросил я.
Виктор чуть улыбнулся и начал свой рассказ.
Я шел к своему еще не полностью сооруженному дому, вернее, пока что шалашу, и заблудился в лесной чащобе. Бродил, ища свою тропинку, наверное, несколько часов кряду. Устал страшно. Уже давно хотелось есть, но ничего, даже крохи у меня с собой не было. Разве что из родников, часто встречавшихся на моем пути, я мог вдоволь напиться воды. Подойдя к небольшой речке, я остановился и осмотрелся. И увидел прямо перед собой несколько невысоких деревьев, на которых висели огромные «сливы» размером не меньше добротного баклажана. Я не знал, можно ли есть эти плоды, не ядовиты ли они для человеческого организма, но голод пересилил всё. Сначала я сорвал плод, чуть надкусил и… Он был сладок и очень вкусный. Я даже не заметил, как его почти поглотил — голод не тетка. Хотел сорвать и второй плод, но тут услышал душераздирающий вопль. Я от страха даже присел и повернулся в ту сторону, откуда послышался этот вопль.
Вдалеке, чуть правее от огромных темных валунов за красно-оранжевыми деревьями, которые аккуратной километровой цепочкой расположились вдоль берега, я увидел что там, в таком же красно-оранжевом подлеске сновали туманно-серые тени. Их было настолько много, что, они, казалось, пытались раскрасить в свой цвет и поросшие жёлтым мхом валуны, и лес, и подлесок. Я уже знал, что эти тени буквально через минуту или того ранее, приблизятся ко мне и оформятся в кривобоких аборигенов-коротышек. Я уже несколько раз встречал их на своем пути, но аборигены ни разу не проявляли ко мне никакой агрессии. Нынче же они не спеша захватывали меня в кольцо, из которого, как я понял, мне уже, скорее всего, никогда не вырваться.
Сначала я не мог себе объяснить, почему местные аборигены так ополчились на меня. Я ведь ничего плохого им не сделал. У меня не было ни огнестрельного оружия, а на этот раз даже ножа — ничего. Разве что попал не по своей воле сюда, на их обетованную землю. И всё. Понятно, мне необходимо было есть и пить. Да кто же знал, что я, съев какой-то вкусный, чем-то похожий на огромную сливу, да нет, почти баклажан, плод, тем самым стал для них… каннибалом. Как я узнал позже, оказывается висящие на деревьях не плоды, не «сливы» или «баклажаны», а… отпрыски аборигенов, подрастающие под палящим местным солнцем на нижних тонких ветках деревьев. Второго «отпрыска» съесть аборигены мне не позволили и едва не поймали у рощицы, расположенной у небольшой речки, которую можно было без труда перепрыгнуть здоровому молодому парню, но только не мне, еще не окрепшему, недавно созданному в Лаборатории Компиляции. Сама же речка, несмотря на свою «худорбу», была такой глубокой, что через неё можно было, если не перепрыгнуть, то только переплыть. В ледяной воде?
Я заметался по берегу, когда понял, что, хоть и хилые, аборигены этой параллели меня уничтожат либо задавят своей массой, или утопят в этой речушке.
— Я не хотел сделать вам плохо. Я не знал, — прокричал я. Крик мой был как глас вопиющего в пустыне. Аборигены нагло наступали и отбиваться от такой огромной массы только кулаками или отломанной палкой, мне было невмоготу. И море бестелесных голосов ужасающим криком, вернее, воем сирены, нахально врывались в мой мозг.
Я, приготовившись к очередному броску, думал перед этой неожиданной встречей с аборигенами, что я уже подготовлен в этом, не моем мире, ко всему, но, как я понял, только не к этому. Вот она, моя печальная история, которая настигла меня неизвестно где, но не на родной планете.
— Будь оно неладно всё то, что происходит сейчас со мной, — думалось мне. - Будь неладны, Те Кто уж если на то пошло, помимо моей воли, доставили меня сюда, — неслась дальше моя мысль, а аборигены все ближе и ближе подбирались ко мне. Смотрел на окруживших меня овалы с острыми шипастыми треугольниками. Они, подойдя ко мне на расстояние около двух метров, остановились, затем стали в небольшой круг и не двигались с места. Но, как только я пытался продвинуться в ту или иную сторону хоть на метр, стоило мне сделать даже хотя бы один шаг, треугольники овалов угрожающе приподнимались и направлялись в сторону моего движения. Ситуация была критическая.
Да, забыл сказать, что с тех пор, как я съел эту ненормальную «сливу», я буквально через непродолжительное время в корне изменился. Мне кажется что и мыслить я стал совсем по иному. Более осмысленно что ли.
Понимая, что из этого круга мне не выбраться, я сначала присел на траву, а потом и прилег — что будет, то будет…
Я лежал на земле и почему-то все ещё не мог отдышаться. Да, такой марафон мне уже не по моему возрасту. Вернее, не по моему самочувствию. Да и холод исподволь проникал к моему телу даже через тёплую одежду. Хотел встать, но ничего не получалось: ни ноги, ни руки не слушались меня. Я только открыв рот и жадно ловил морозный воздух. С неба посыпалась жёсткая ледяная крупа, которая буквально за минуту припорошила и меня, и все вокруг. И все время этот заунывный, почти погребальный, что ли, вой или некий режущий крик аборигенов-коротышек, которые вдруг начали сужать вокруг меня свой и так небольшой круг.
Я и не подозревал, что моё вынужденное «путешествие» в этой параллели, которая, как я узнал позже, называлась Осколок. может стать для меня на этот раз летальным. Вот тогда и появился мой котёнок. Еще не полностью оформившийся, малыш. Аборигены, увидев его, взвыли еще громче, едва не оглушив меня этим звуком, и сразу же разбежались.
Нет, мой котёнок не прыгал на них, не гонял их по лужайке, не рычал, а только неспеша подошёл ко мне, громко замурлыкал и стал тереться своим теплым телом о мои почти заледеневшие ноги. Я наклонил голову к моему спасителю и приласкал его. Он свою очередь ещё сильнее начал тереться о мои ноги и руки,  видимо согревая меня. Вот так он и появился у меня. И теперь он от меня ни на шаг. Как привязанный. Куда я — туда и он…
— И как ты назвал его?
— Мурлыкой. —  Виктор чуть-чуть помедлил. — Больше аборигены ко мне ни ногой. Хотя и я больше не питался их вкусными отпрысками..
— Да хороший у тебя защитник, — сказал Пётр. Я вижу, что он готов за тебя и в огонь и в воду.
— Как бы так, — ответил Виктор и, погладив Мурлыку, улыбнулся.
— Думаю, что ты уклонился от ответа на наш с Петром вопрос.
— Да ни от чего я не уклонился. Просто я до сих пор не знаю на этот ваш вопрос ответа. Вернее ясного ответа. Так, всё вокруг да около…
— Земляне, как бы это сказать, — это… это, — Виктор задумался, — это, как я понимаю, всего несколько рас, которые разбрелись по просторам межпараллелей, ну, то есть, по разным землям….
— Как это разбрелись? Они, что, взяли, и сами «нырнули» в эти, как ты говоришь, межпараллели? — спросил Пётр, немного опередив меня. Я хотел задать Виктору почти тот же вопрос.
Виктор молчал, видимо не зная, как ответить на него, и я нарушил это долгое молчание:
— Не мы разбрелись, и не расселились по межпараллелям, а нас насильно, если уж на то пошло, сделав копии, расселили, и, думаю, все ещё расселяют по межпараллелям, по пригодным для нашего существования и жизни планетам.
— Зачем? — вырвалось у Виктора.
— Они, ну, Те, Кто над нами, скорее всего, создали себе рабов, как же ещё иначе? — опять тут же встрял в наш с Виктором разговор Пётр. — Даром бы ничего не делали в этой Лаборатории Компиляции. Хотя, почему я говорю только об одной Лаборатории? Может их, этих Лабораторий сотни, тысячи? Скорее всего Они, ну, Те, Кто над нами извлекают из этой переделки, из копирования наших индивидов какую-то пользу, какую-то выгоду. Зачем же ещё?
— Я все понимаю, — Виктор поднял на Петра свои глаза, — но зачем же, скажите мне, зачем нас преследует такая жестокая реальность?
— Знаешь, Виктор, мы, возможно, копии наших «отцов» и матерей, но ты не считаешь, что мы в то же время теперь и… некие компьютеры, если уж на то пошло, искусственные интеллекты, болванки, слепленные с натурального человека.
— Какие ещё болванки?
— Ну, я же сказал, копии. Хорошие или плохие, но мы такие, какие есть, какие существуем, а уже если существуем, значит хотя бы ты, например и создан в Лаборатории Компиляции для чего-то или кого-то. — Пётр продолжал философствовать.
— А как же ты оценишь меня? — спросил я у Петра. Тот привычно поддернул плечами…
— Да, знаешь, Володя, пока никак, — тут же сказал он. — Не мне оценивать тебя, Володя, поскольку ты являешься носителем настоящего генома без всяких там «добавок» и «вклеек» наподобие искусственного интеллекта и многого другого… моего генома, хотя и скопированного мне. Насколько я знаю, во время копирования мне добавили, понятно хотел я этого или не хотел, ещё и внутреннее зрение.
Я молчал и только с удивлением посматривал на преобразованного в Лаборатории Компиляции Петра, который конечно, уже не был на все сто процентов моей кровиночкой.
— Как это? — спросил Виктор.
— Я могу читать все мои клетки, знать, где находится тот или иной атом моего тела, зачем он там, что делает, за что отвечает. Я даже могу изменять их назначение…
— Даже так? — удивился Виктор. — Это на самом деле так?
Пётр кивнул и продолжил:
— Пойми, Виктор я не испытываю к тебе никаких отрицательных эмоций. Ну и что, что ты, как сказал тот пограничник, ломаный, или как там ещё. Ты отличный, умный, работящий мужик, это главное. А что им из твоей истории Лаборатории Компиляции или этим пограничникам не нравится в тебе, мне на это наплевать главное, что ты человек, пускай и сделанный Теми Кто над нами… Пойми как по мне, нынче мы находимся в некой жестокой реальности, что ли. А если копать глубже, то…
— Не стоит, как ты говоришь, копать глубже. Что с того, что мы нечто «выкопаем», — произнёс с горечью в голосе Виктор. — Это ничего, практически ничего не изменит.
— А теоретически? — Встрял в наш разговор Пётр. — Думаю, нам все равно необходимо что-то изменить, но что, вот чем вопрос. Хотя, — Петр задумался затем выпалил, — кажется я понял, что необходимо сделать.
— Что?
— Пойти войной на Лабораторию Компиляции. Заставить изменить эту реальность. Ну, чуть-чуть подправить ее. Думаю, они это смогут сделать.
— Ты уверен что они на это пойдут? И какие у них будут ответные решения, как они будут действовать? И учти, Пётр, что Лаборатория Компиляции это тебе не встреча двух мужиков кто кого. В этой Лаборатории может быть море людей, инопланетян, работников с искусственным интеллектом и так далее…
— Поживём — увидим.