Наступает мразь или кара Господня

Известно, что по весне у определенной части публики случаются обострения. И если следовать этому правилу, надо признать: в Интернете царит вечная весна.
Со стен привокзальных общественных туалетов почти исчезли похабщина и мерзость, все перекочевало в Рунет. Тексты дословно совпадают, и та же, режущая глаза, атмосфера. Но масштабы! Их не сравнить.
Так есть.
А как будет?
Хочется понять, до какой степени будет прогрессировать тенденция роста сквернословия, низменного, бессмысленного и в большинстве своем нарочито навязчивого?
Важно то, что сегодня не маргиналы, а блогеры-миллионники и ведущие шоу на российских ТВ каналах приглашают собеседников, что бы поинтересоваться у них, дрочат ли они, или сообщить, что готовы кушать их какашки.
Помнится, все начиналось с малого.
Если в самом начале пути, кто-то кого-то в Рунете называл говном – это был вызов. Сегодня означенное слово воспринимается уже как легкая шалость.
Цель пишущих, теперь уже не на стенах туалетов, а на форумах сайтов, претендующих на респектабельность; понятна. Они хотят сфокусировать на себе общественное внимание, искупаться в лучах массовой заинтересованности. Таких желающих много, поэтому старые, лежащие на поверхности инструменты наглости и скверны уже не только переиспользованы, но и затерты до дыр. Идет постоянный поиск что-то нового, ранее неведомого. Но где это взять? Ведь новая скверна, это творчество, своеобразное, но творчество, оно предполагает выход за рамки приевшихся затертых ругательств и непристойностей.
А у твари с творчеством сложно.
Написал один, что ментов надо жечь и сразу прославился. Сегодня тема сжигания служителей правопорядка потеряла актуальность: кого только уже не предлагали пустить в распыл. Теперь другой, детей ментов предложил убивать. Что-то одномоментно новенькое. Но и это сразу приелось. Поэтому эта творь внимания больше не привлекает, мразотина эта не втыкает, от нее не торчат, читатели проходят мимо, лайки не ставят, на колокольчик не давят, не подписываются, и вообще не обращают ни малейшего внимания на эти мигом уцененные рвотные позывы.
Скучно, девушки. И юношам тоже, скучно.
Первый, кто сумеет в виртуале насрать, как в реале – получит огромный респект от населения Интернета. Последующие (а такие, конечно же, будут) не получат ничего, только зря будут жопы мучить.
Публика ждет свежего ….
Надо активнее, злее, изощреннее...
Избить подругу и повесить это в Инете? – было. Избить старуху? – проходили. Учительницу? – да, не проблема. Что на очереди у желающих вселенской славы? До какого уровня скотоподобия борцы за народное внимание готовы дойти?
Да! Грудничковыми детьми еще в футбол не играли. Не сомневайтесь, появится и это. Здесь пределов нет.
Основные авторы статей, активно обсуждаемых в Рунете с использованием наисовременнейшей лексики – мастеровые журналисты. А у них абсолютно та же проблема, они алчут рейтинга. Выпускники МГУ участвуют в соревновании за долю внимания, хорошо осознавая уровень своей аудитории, и из всех своих сил стремятся ему соответствовать.
Владыки мест интернетовских ристалищ заинтересованы в посещаемости, а там каждая высказанная гадость дает копеечку в бюджет. А как говорил г-н Раскольников: «десять старух по десять копеек, это уже рубль». Думаю, что г-ну Венедиктову эта идеология близка. Зайдите-ка к нему. Противогаз не забудьте.
Да, существуют модераторы. Они живут от доли собираемого и «банят», чаще тех, чьи взгляды им не симпатичны.
Самое главное во всей этой истории то, что на гадость, пошлость и скверну есть спрос. И он огромный.
Есть такой актер Сергей Бурунов. Крайне знаменитым он стал после того, как сыграл главную роль в сериале и кино «Полицейский с Рублёвки». И кого же Сережа нам показывает? Демонстрирует он нам мразь. Весело, задорно, талантливо выворачивает Бурунов перед зрителем мерзкое нутро своего героя.
И зрителю это нравится.
Он хочет такое-этакое смотреть и смотреть.
На встречу блогера Дудя с Буруновым пришло полюбоваться 15,7 млн. человек.
Кто-то здесь скажет, что он такое не смотрит.
Бросьте. Смотрите.
Я смотрю. И вы поглядываете.
Это как порнографическая карточка, которую можно было обнаружить у отца в самом дальнем «загашнике». Тогда, в 50-60-х это называлось минутной слабостью.
Сегодня сильнее этого вроде и нет ничего.
И проблема не в том, что это смотрят. Ничего другого видеть не хотят. Содержательное, интеллектуальное кино не имеет спроса - это огромная беда.
Представляете Льва Николаевича Толстого, его глаза после просмотра популярного современного российского ситкома.
Неужели представили?
А может быть, все наши прошлые восторги сплошное фарисейство? И лучшее, что написал «Наше всё» вовсе не «Евгений Онегин».
И очень важно то , что анонимный интернет разрешил таки великую дилемму Достоевского: у твари дрожащей больше нет сомнений - правами она упакована сверх всякой меры.

Знающий историю читатель, заметит: всегда, во все времена раздавались всхлипы, охи и вздохи по поводу падения нравов.
Да, это правда.
Мораль субстанция подвижная. Сегодняшних барышень, с выставленными для всеобщего обозрения задами и пупами, обрамленными тату и пронизанными заклепками, толпа растерзала бы еще лет сорок тому назад.
Но здесь не об этом.
Человечество открыло ящик Пандоры: практически каждому «двуногому безрогому» дан способ оповестить окружающих о содержании его внутреннего мира. За самое яркое отражение максимально гадкого нутра дается переходящий приз – вселенская известность. Но при этом автор не обязан выходить из тени анонима. Все эти условия, собранные вместе, сносят мораль напрочь. Она еще кое-где, кое-как держится только в силу недоразвитости сетей Интернета и реликтовых остатков традиционного воспитания.
Но этого надолго не хватит.
Обратите внимание, я говорю не о данности – что есть, то есть. Подумайте о тенденции. Куда мы идем или куда нас несёт?
Мы баланс не потеряли?
Чем это грозит?
Общество скрепляют мораль и власть.
Власть всегда и везде аморальна. Мораль безвластна. И только в связке они бетон. Никакая власть, не защитит общество от гуннов скверны, сметающих основы нравственности в своем неограниченном стремлении к сиюминутной, односекундной славе.
Но что хлынет в нас, во что мы превратимся, когда падут последние устои морали? Кто-то это знает?

Господь неоднократно порывался свести в ноль созданное им творение.
И надо сказать, что, даже в случае Содома и Гоморры, у него не было для этого столь весомых оснований