Ночное в Софьинке

     Из сборника "две малых родины".

После вечерней дойки коров матерями, мы пацаны летом ещё отгоняли их «докармливаться».
 
Выгоняли чаще всего к озеру у железной дороге. Сами разводили костерок из сухих былок репейника в овраге – балке, который был прорыт от озера к пруду.

Пекли картошку, которая всегда получалась обугленной, но сырой.
Боря гуньдяк рассказывал анекдоты. Всегда только он, и практически всегда про Пушкина и Лермонтова. Часто даже повторяя одни и те же истории.

А истории такие. Сидят Пушкин и Лермонтов за одной партой на уроке. Лермонтову захотелось спать. Он просит Пушкина. Я, дескать, посплю, а если ко мне обратился преподаватель, ты толкни меня в бок.

Заснул. Пушкин тут громко пёрднул. Преподаватель в гневе спрашивает : «Кто пёрднул!?». Пушкин толкает Лермонтова. Тот вскакивает и кричит : «Я!».

Мы гогочем, о коровах давно забыли, и тут на краю оврага -  хромой объездчик Колюшок! Не спит он что-ли никогда! Наши коровы давно в поле, едят молодые зеленя.

Разумеется, опять «мать, перемать». Спуститься в овраг он не может. Слишком круто. Объезжает с края оврага, а мы – наверх. Но вечер испорчен. Костёр с недопечённой картошкой затоптан.

Ещё была одна «вечная» тема. Ходит- ли вождь народов товарищ Сталин по большому.
Ну, тут было полное единогласие.
Конечно же нет! Он питается специальными таблетками! И сыт, и надобность в этом грязном деле отпадает.

Представить себе, что тов. Сталин сидит на корточках и с усилием извергает нечто вязкое и вонючее было насилием над нашими хрупкими мозгами.

А что этот сложный процесс можно осуществить как-то не так, мы, деревенские дети, не видившие и не слышавшие ничего об унитазах – не представляли.

И что интересно. Много позже, мой друг и ровесник  Ник Прасолов, проведший своё детство на окраине города Рязань, без всякой инициативы с моей стороны, рассказал почти слово в слово ту же самую версию про Сталина!

И конечно нельзя не отметить одну «умную» фразу – сентенцию, общее  «достояние» нашей группы пацанят 8-12 лет.

Надо было при удобном случае, обычно при рассуждениях «про политику», медленно, как бы в задумчивости сказать: «Да… Есть-ли жизнь на Марсе..., нет-ли жизни на Марсе… Наука не доказывает о том!». Именно в такой форме.

И всякий раз, когда кто-нибудь, более-менее к месту говорил эту фразу, а его в это время никто, естественно, не торопил и не перебивал, у меня (да, думаю, у многих) возникала досада: «Вот чорт! Ну почему же не я это произнёс!?».