Требую право на любовь или Фантазерка. Глава 2

- Здравствуй, красавица, -  произнес он с ярко-выраженным акцентом и нахальной улыбкой.
- Добрый вечер, - я решила быть вежливой. – Мы знакомы?
- Хорошо поешь, Ксюша. – Его улыбка еще шире. Знает мое имя. Меня это слегка удивило. – Всегда прихожу тебя послушать. – Это я заметила, но ему об этом не скажу. Не хочу, чтобы он подумал, что я обратила на него внимания. И не обратила бы, если б он на меня так не пялился. Я заправила за ухо прядь своих длинных, волнистых волос.  Ответила без улыбки:
- Спасибо. Рада, что вам нравится. – Скорее из вежливости, и чтобы показать, что не собираюсь продолжать эту беседу. Каким-то шестым чувством ощущала исходящую от стоящего напротив меня человека опасность. Она была в его двусмысленной улыбке, в угольных, горящих похотью глазах. Интуитивно отодвинулась от него, уперлась спиной в стену. Он шагнул ко мне, протянул букет:
- Возьми. Тебе.
Я не двинулась с места. Мысленно ругала свою подругу. Стоит там себе, глазеет на безмозглую гору мускулов и обо мне даже не думает. А она мне сейчас очень нужна. Позвонить ей что ли.
- Зачем? – Пытаюсь выиграть время, набирая номер подруги.
- Я получил удовольствие от тебя. Ты получишь удовольствие от цветов. Хочу в ресторан тебя пригласить. – В телефоне раздается уже четвертый гудок. Танька трубку не брала. У нее уши заложило?
- Я не хожу по ресторанам. – Пытаюсь расставить точки над «Й». Чувство опасности росло. Танька не отвечала. Появится – прибью, заразу!
- Как не ходишь? – Акцент бьет по ушам. – А здесь что?
- Здесь - работа. Вы простите, но мне пора домой. – Пытаюсь протиснуться между букетом, который я так и не взяла, мужчиной и стеной. Он не отодвинулся ни на миллиметр.
- Поедем, посидим, покушаем, потанцуем, а потом я тебя домой отвезу. – В его голосе зазвучала настойчивость.
- Как-то много «по», – проворчала я, но попыток протиснуться уже не делала. Решила просто ждать.
- Что говоришь? – Он не понял моей иронии. – Говори понятно, да?
- Говорю понятно. – Я уже разозлилась. И на незваного гостя, и на подругу. – Никуда я с вами не поеду. Мне надо домой. Завтра рано вставать на учебу. Разрешите мне пройти…- подумала секунду, добавила, - пожалуйста. – Какая бы ситуация не была, а вежливость никто не отменял.
- Зачем ломаешься? – В его голосе уже раздражение. – По-хорошему же прошу. Клянусь, ничего плохого тебе не сделаю. Понравилась ты мне. – Снова на губах неоднозначная улыбка. Я поняла, что наскоком тут не получится. Упертый слишком. И выдвинула свой последний аргумент.
- Меня подруга на улице ждет не дождется. Замерзла, наверное. Не май месяц. 
- Подругу тоже возьмем, - он явно не собирался отступать. Вот и что прикажете делать? Я решила, хватит с меня сантиментов.
- Я даже не знаю, как вас зовут! И не поеду с вами никуда! Дайте пройти! – Постаралась придать голосу как можно больше жесткости. Гость не обратил на мои слова никакого внимания.
- Анзор меня зовут. Теперь знаешь. Поехали. Э?
В этот момент дверь приоткрылась. В проеме показалась голова Таньки.
- Ксюш, ну где ты? Холодно стоять на улице…- она осеклась, узрев моего гостя с огромным букетом в руках. – Ой! Простите! - Хотела уже убрать голову из проема.
- Стоять! – Заорала я ей. - Никаких «простите»! Татьяна, не смей снова пропадать! Я звоню тебе уже минут десять, глухая тетеря! Молодой человек уже уходит, и мы едем домой. – Мужчина отвлекся на мою подругу, и мне все же удалось протиснуться между ним и стеной, даже не соприкоснувшись. Выскочила в спасительную дверь, схватила Таньку за рукав и потянула ее за собой по коридору.
- Ксюш, это кто? – Она почти бежала за мной.
- Не знаю…и не хочу знать! – Я уже вышла из ресторана и почти бегом направлялась к метро. Танька бежала рядом.
- Да, погоди ты. Куда мы бежим? Объясни, что случилось?
И правда, куда я так бегу? Я сбавила темп, тем более, что до входа с желанной буквой «М» уже совсем  близко.

Вот так мы и познакомились с Анзором. Знала бы, к чему это приведет, уволилась бы из того ресторана в тот же вечер. Ну, посидела бы месяц без заработка, зато сейчас не ехала бы в этой машине неизвестно куда. То, что это было делом его рук, я знала точно. Он тогда стал приходить в мою каморку почти каждые выходные. Я не отпускала больше Таньку от себя, и поэтому разговаривать с ним мне было не так страшно. Почему-то казалось, что при ней он себе ничего такого не позволит. Он и не позволял. Кроме того, что вся комната была завалена букетами цветов. Мне приносили их корзинами на сцену, а потом притаскивали сюда. За цветами всегда следовало одно и то же предложение, заключающееся в «поехали, посидим, покушаем, хорошо проведем время». Я отнекивалась, как могла. Ну, несло от этого Анзора такой опасностью, что, каждый раз, когда он заявлялся, у меня от лица отливала кровь, а ладони становились ледяными. Тут еще как-то Танька выдала:
- А почему не поехать? Может, один раз съездим, и отстанет. Зато наедимся нахаляву.
- Тебе эта «халява» поперек горла встанет. – Пыталась я достучаться до ее разума. – Даже не думай, подруга!

Потом он стал бывать на каждом моем выступлении. И садился теперь за столик, который стоял прямо у сцены. Мне хорошо был виден его масленый взгляд, скользивший по моим формам. И вслед за его глазами по моему телу ползли ледяные мурашки. Хорошо, что слова песен я знала лучше своего имени, а то бы наверняка забыла и опозорилась. Рядом с Анзором всегда были еще двое. Такие бородатые тени во плоти. Они не совались за ним только в мою каморку. Эти двухстворчатые шкафы просто там не поместились бы. И, кстати, плечи у них были шире, чем у Танькиного вышибалы. Молчаливые амбалы нагоняли на меня еще больше страха. Хорошо, хоть они на меня не пялились во все глаза. Больше зыркали по сторонам. Мне и Анзора хватало. Он перестал ловить меня в каморке, теперь встречал на улице, перегораживая мне путь машиной. Огромной такой, черного цвета, и с чуть наклоненной латинской буквой  «L» в кружке на решетке радиатора. Пассажирские двери были всегда открыты, как бы приглашая сесть в салон. И опять одно и тоже:
- Красавица, хватит ломаться. Садись, поехали. Клянусь, все для тебя сделаю! Тебе понравится! – И вновь с жестким акцентом, режущим мои уши. Я пыталась обойти его и машину, но он настырно преграждал мне дорогу. Я уже использовала все свои доводы и аргументы, пытаясь по-хорошему объяснить, почему я никуда с ним не поеду. Он их не слышал. Поэтому я молча пыталась избавиться от его общества, обходя с другой стороны. Татьяна дышала мне в затылок, ступая за мной след в след. Наконец, и до нее стало доходить, что связываться с этим мужчиной нам никак нельзя.

        А потом он появился в общежитии. Я глазам своим не поверила, когда выходя утром на лекции, увидела сначала его машину с буквой «L», а потом и его самого, выходящего из нее. И как всегда с букетом алых, как запекшаяся кровь, роз. Я схватила Таньку за рукав и потянула прочь. Не заботясь о том, что меня сочтут диким человеком из дикого леса, я неслась по газонам, перепрыгивая через невысокие оградки, и по клумбам, пока еще укрытым небольшим слоем снега. Танька, сопя и выдавая что-то типа «Ых!» на каждом скачке, летела за мной. От общежития до университета было совсем недалеко. И мы преодолели это расстояние быстрым галопом. Влетели в холл, остановились, переводя дух. У меня сноровки было больше, я бегала каждое утро, и мне этот марш-бросок по пересеченной местности дался легче. Танька же готова была распластаться прямо на каменном полу университетского холла. Немного заикаясь из-за сбившегося дыхания, она поинтересовалась у меня:
- Мы теперь всегда так будем на занятия бегать? Тогда можно будильник ставить на пятнадцать минут позже.
Я кивнула головой, отвечая сразу на оба вопроса.
- Может, объяснишь, зачем мы так мчались? – Значит, она не видела Анзора и его машину.
- Там, около общежития был этот, сын гор. - Я уже почти выровняла дыхание.
- Анзор? – Глаза у Тани округлились. Дошло, наконец! – А как он узнал, где мы…то есть ты живешь? – Ее удивление искренне.
- Понятия не имею, - я пожала печами. – Мне это тоже очень интересно. - Я сделала ударенное на слове «очень». -  Я ему адреса не давала, проследить за нами он не мог – мы на метро ездим, в ресторане анкет мы не заполняли, где учимся, я ему не исповедовалась. Откуда он знает? А? – Я уставилась на подругу нехорошим взглядом.
- Что ты на меня так смотришь? – Она, казалось, даже задохнулась от возмущения, - Я с ним вообще не разговаривала. Ни с ним самим, ни с его «качками». Как ты могла подумать на меня? Я – твоя подруга! – И она обиженно уставилась на меня. Я решила не усугублять, взяла ее под руку, примирительно сказала:
- Ладно, разберемся. Пошли на лекции, а то Птица Феникс потом не пустит.
Птица Феникс – наша преподавательница по одной из основных дисциплин. Я прозвала ее так, потому что она вставала за кафедрой и монотонным, бесцветным голосом читала нам материал. А мы размазывались по своим местам, безуспешно борясь со сном. Записывать лекции было необходимо, но так трудно из-за закрывающихся с непреодолимой силой глаз. Так что, полтора часа лекций у Птицы Феникс было тем еще испытанием. Но сегодня в моих глазах сна не было ни капли. Пытаясь записывать материал за преподавателем, я соображала, как теперь быть. Не вернуться в общежитие мы не могли. Спать же где-то надо. Но каким образом миновать заслон в лице Анзора и его амбалов, я не понимала. Его настойчивость выводила меня из себя. Не надо мне говорить: «Значит, плохо объяснила». Я по-разному объясняла ему, что не хочу с ним общаться. Привела за этот месяц десятки разных аргументов, которые всякий раз придумывала по пути на работу. И каждый из них мне казался суперпонятным, суперчетким, суперисчерпывающим. Видимо, только для меня и тысяч разумных людей. Но не для сына гор. И не потому, что он был таким непонятливым. Он, попросту, не хотел их слышать. Уперся на своем и все тут. Его ответы на все мои аргументы можно было сформулировать двумя словами «Хочу» и «Клянусь». Все! Но уступать ему я не собиралась. Вот и ломала голову над неразрешимой проблемой все три пары. Танька мне совсем не помогала. Толку от нее было не больше, чем от полусухого фикуса на подоконнике аудитории.

В общежитие мы пробирались потайными тропами. Выглядывая из-за угла здания, я пыталась найти глазами ненавистную черную машину. Ее не было. Я облегченно выдохнула. Действительно, не мог же он тут торчать весь день. Работа или какие-то другие дела у него должны были быть. И мы уже спокойно прошли через турникет вахты, поднялись на свой этаж, вошли в нашу комнату. Вернее, это я вошла в комнату. Когда за мной вдруг слишком резко захлопнулась дверь, Таньки за моей спиной, почему-то,  не оказалось. А на моей кровати с комфортом расположился Анзор. Он сидел, развалившись, слегка расставив и вытянув ноги. В руках держал фотографию, на которой я и мои родители. Я, желая срочно покинуть помещение, развернулась и с размахом влетела в запертую дверь. Приплыли. Так и осталась стоять, повернувшись к выходу, как наказанная. Услышала со своей кровати:
- Здравствуй, Ксения. Зачем от меня бегаешь? Я тебя обидел? – Пуаза, очевидно, ждет ответа. Я решила молчать, как партизан. Но не просто так, а с умыслом. Хотела дать себе время подумать, что делать дальше. Орать на всю общагу бесполезно. Никто не услышит. У соседей опять громко играет музыка. Придурки! Сколько их просила не включать звук так громко! Я, на удачу, дернула за ручку двери. Она не поддалась. Сзади раздался шорох, потом неспешные шаги. Конечно, куда ему теперь спешить? Но подойти близко я ему не дам. Совсем не хотелось быть припертой к двери без возможности отступить. Прежде чем он приблизился, шагнула в сторону Танькиной кровати. Вовремя! Увернулась от его уже протянутой ко мне руки. Сердце подпрыгнуло и забилось в два раза быстрее. Опасность! Заговорила скорее от страха:
- Что тебе нужно в моей комнате? Что тебе надо от меня? – Переборщила с количеством вопросов. Он стоял напротив, меряя меня взглядом, не улыбался, как всегда. Ответил единственным  словом:
- Тебя. – Снова пошел на меня.
Я попятилась назад, уперлась пятой точкой в письменный стол, который стоял между нашими кроватями у окна. Теперь если и выходить, то только в окно. А этаж четвертый! Не спуская глаз с мужчины, пыталась нащупать на столе что-нибудь потяжелее. Нашла настольную лампу, выставила е перед собой, как оружие, зажав обеими руками. Анзор усмехнулся:
- Зачем ты так? Я ж по-хорошему пришел. Цветы тебе принес, - он кивнул за мою спину. Даже если там и были цветы, мне не до них. – Давай, сядем и поговорим по-человечески. – Он широко улыбнулся, показывая на мою кровать. Ага! Нашел дуру! Чтобы я сама на кровать к нему пришла? Не будет этого.
- Пожалуйста, уходи. – Я попросила его, вложив в свою просьбу всю свою решимость. Но он и не собирался. Шагнул ко мне, отмел лампу вместе с моими руками. Меня обдал запах его невыносимого парфюма. Потянулся к моим волосам, взял прядь, пропустил ее между пальцами.
- Я все время думал, ты специально их завиваешь или от природы такие. - Решил играть со мной, как с котенком.
- Мама наградила, - сквозь зубы ответила я.
- А губы чьи? Папины или мамины? – Он попытался провести большим пальцем по моим губам. Я отбросила ставшую ненужной лампу, ударила его по руке.
- Не прикасайся ко мне! – Но он придвинулся еще, запирая меня между собой и столом. Я дернулась было в сторону, но он схватил меня за руку, потянул к кровати:
- Сядь, я сказал! – Почти кинул меня на покрывало. Я упала ничком, но тут же села на кровати. Дышать было трудно от страха. Но вместе с ним изнутри поднималась ярость. Как он смеет со мной так обращаться?
- Не трогай меня! – Я снова повторила, но уже с большей угрозой в голосе. Хотя, чем я могла ему ответить, если что? Хорошо хоть, что с утра остановила свой выбор на свитере и джинсах, а не на платье, как хотела раньше. Подтянула к себе ноги, отодвинулась как можно дальше к стене. Но оказалась между столом и стеной. Бежать некуда. Анзор  сел с другой стороны кровати, уставился на меня. Молчал и буравил тяжелым взглядом. Я не выдержала первой:
- Что тебе от меня надо? – Старалась говорить тихо, потому что боялась, что голос задрожит. Он ответил спокойно:
- Я уже сказал – тебя. – Его глаза бешено сверкают. - Сколько можно от меня бегать. Ты же не маленькая девочка и должна понимать, чего от тебя хочет мужчина.
- А если я не хочу этого мужчину? – Тянуть время, как можно дольше. Может Танька что-нибудь придумает. И где эта комендантша? Когда не надо, так она тут как тут. То ей постельное белье сдай, то на кухне бардак развели, то…да мало ли зачем она сюда таскается. А когда она нужна – нет ее.
- А ты попробуешь, и тебе понравится, - он осклабился. – Другие же, наверное, нравились? Иди сюда. – Он протянул ко мне руку, схватил за запястье и резко дернул на себя. Я, как выдернутая из земли морковка, упала ему на колени. Тут же попыталась отстраниться, но он держал железной хваткой.
- Не отказывайся, тебе обязательно понравится! – Повторил он снова. Схватил меня за волосы на затылке, попытался поцеловать. Я закричала, упираясь ему в грудь. Но силы были не  равны, он закрыл мне рот своими губами, я продолжала мычать в него. Губы у него были жесткие, неприятные. Инстинктивно я подтянула колено к себе и ударила его в живот. Он дернулся, резко выдохнул и оторвался от меня. Я быстро заговорила, пытаясь безуспешно вырвать запястье из его железной хватки:
- Не трогай меня! Мне никто не нравился. Я не знаю, как это, когда с мужчиной! – Он вдруг ослабил пальцы вокруг моей руки. Заинтересованно взглянул на меня:
- Ты еще не была с мужчиной? – Его брови взлетели на лоб.
- Не была и что? Для одного-единственного себя берегу! И это не ты! – Я зло уставилась прямо в его черные зрачки, тяжело дыша и все еще пытаясь освободиться. Он мерзко усмехнулся:
- Надо же! Не подумал бы никогда! Но это меняет дело. – Никогда не привыкну к его акценту. Конечно, я тысячи раз слышала, как на Кавказе разговаривают по-русски с акцентом. И ничего плохого в этом не находила. Но меня бесил именно его акцент, потому что он меня бесит! Анзор руку мою все же отпустил. И даже позволил забиться обратно в угол кровати.
- А я и не спрашиваю, веришь ты мне или нет. Это тебя не касается! Понял? Только попробуй ко мне прикоснуться! Будешь сидеть за изнасилование! А медики докажут, что я была девственницей. – Уж не знаю, мои ли угрозы или что-то другое на него подействовало, но он отодвинулся, разглядывая меня, как неведомую зверушку. Я терла запястье, которое он до этого сжимал. На нем остался красный след от его пальцев, и оно болело. Анзор молчал и все еще изучал меня. Видимо девушка-девственница в двадцать лет не укладывалась в его горской голове. Он встал и вышел из комнаты. Вот так, не сказав ни слова. Я даже глазам своим не поверила. Может, придумал еще какую гадость и вернется еще. Но из распахнутой им двери в комнату влетела Танька, кинулась ко мне, начала ощупывать, спрашивая:
- Что он с тобой сделал?
- Ничего того, что ему хотелось, - сказала я, стараясь казаться спокойной, но мои зубы громко стучали. – Он где? – Я заглянула за спину Тани.
- Они ушла. Не обижайся на меня. Я не могла тебе помочь. Меня не пускали эти двое. Стояли с двух сторон и постоянно говорили: «Не мешай. Пусть поговорят». - Я кивнула и прижалась к подруге, пытаясь унять нервную дрожь во всем теле. Я не обижалась на нее. Что она, хрупкая девушка, могла сделать против двух огромных мужиков. В тот вечер я даже в душ не пошла. Он был один на весь этаж, и мне казалось, как только я зайду и разденусь, туда обязательно заявится Анзор.

Но он появился через несколько дней. Пришел в ресторан перед моим выступлением. Вновь с огромным букетом роз. Я уже переоделась в концертное платье и как раз наносила макияж, сидя перед небольшим зеркалом. Таня ушла проверять аппаратуру. Все, как всегда. И когда открылась дверь, и вошел Анзор, я замерла в испуге. По спине вновь побежал холод. Он без слов положил букет мне на колени, встал за моей спиной и, глядя на мое отражение в зеркале, сказал:
- Выходи за меня замуж, Ксения. – С его жутким акцентом, мое имя звучало «КсЭнья».
Я, так же глядя на него в зеркало, открыла рот от удивления.
- Что мне сделать? – Только и спросила я.
- Хочу, чтоб ты вышла за меня замуж, и увезти тебя из этого города. Тебе здесь не место. Хочу, чтоб пела для меня одного. И любила меня одного.
Я слушала всю эту тираду, глядя на его отражение, и не могла поверить своим ушам. Потом резко повернулась к нему и спросила:
- Спятил?
Анзор внимательно на меня посмотрел, с угрозой в голосе проговорил:
- Отказа не приму, так и знай.
Я встала с места и оказалась с ним лицом к лицу. Бесстрашно глядя ему в глаза, отрывисто сказала:
- Никогда я не выйду за тебя замуж. Не люблю и не полюблю. Я не для тебя, слышишь? Свыкнись с этим и оставь меня в покое!
Он не отвел глаз, таким же тоном, как и я, ответил:
- Ты будешь моей! Хочешь этого или нет. Я увезу тебя в мой родной город, сделаю тебя своей женой, и ты уже никуда не денешься.
- Не смей мне угрожать! – Я начала повышать тон. - Я тебя не боюсь. И твоей не буду, не мечтай. Не для тебя меня мама родила. Мы живем в двадцать первом веке, и ты не заставишь меня делать то, чего я не хочу. -  Я обошла его стороной, насколько мне позволили размеры комнаты, и вышла в коридор. Где там Татьяна?  Все готово к выступлению? Увидела двух амбалов, прилепившихся к стене. Плевать на них! Гордо прошла мимо. Сзади услышала гортанный голос. Что-то очень резкое, вонючее у моего лица. Темнота.