Идалия и Натали 1836 часть первая

Часть 1-я. Январь-июль.

Среда, 1-го января 1836 года
В день рождения Великой княгини Елены Павловны в Аничковом дворце состоялся Бал-маскарад. На празднике присутствовали среди многих: фрейлина графиня Н.Л. Соллогуб; генерал-майор Гринвальд; камер-юнкер Пушкин с супругою; флигель-адъютант П.П. Ланской; Штаб и Обер-офицеры Кавалергардского полка: князь А.В. Трубецкой, Г.Я. Скарятин, А.А. Бетанкур, князь А.Б. Куракин. – Документы к биографии А.С. Пушкина // 1830-1837, стр. 624-628.
Кавалергарды были во дворце в числе специально приглашённых, «танцующих», создающих вокруг императрицы Александры Фёдоровны атмосферу обожания. В этот день, судя по списку, Дантес приглашён не был. Пушкину было «спокойнее», чем Наталье Николаевне, которая ревниво наблюдала за пассией своего мужа, юной фрейлиной Надеждой Соллогуб. Барон П.А. Вревский, добрый знакомый Пушкина, отозвался о маскараде как о «народном празднестве» и назвал виденную на нём Наталью Николаевну «самой замечательной среди замечательных» красавиц.
На торжество было приглашено около 35.000 человек: Двор, дипломатический корпус, высшие сановники и генералитет, представители петербургского дворянства и купечества, именитые граждане.
Но светская жизнь не ограничивалась придворными приёмами и балами.

20 января Дантес в письме к Геккерну сообщает о своей любви к замужней даме, не открывая её имени. Он писал на другой день после Бала-маскарада, данного Дворянским собранием 19 января в доме Энгельгардта на Невском проспекте. На этом балу был, по-видимому, Пушкин с Натальей Николаевной и свояченицами. Этот бал по традиции посетила императорская семья. Положение, в котором находилась в ту зиму Натали, никак не помешало ей посетить этот бал, где и видел её Дантес. Видел не впервые, но вдруг понял окончательно, что влюбился.
http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/mp4/mp4-2982.htm Письма Дантеса:
20 января 1836 года он признается, что безумно влюблен — «Да, безумно, ибо не знаю, куда преклонить голову. Я не назову тебе ее, ведь письмо может затеряться, но вспомни самое прелестное создание в Петербурге, и ты узнаешь имя. Самое же ужасное в моем положении — что она также любит меня, но видеться мы не можем, до сего времени это немыслимо, ибо муж возмутительно ревнив. Поверяю это тебе, мой дорогой, как лучшему другу, и знаю, что ты разделишь мою печаль, но, во имя Господа, никому ни слова, никаких расспросов, за кем я ухаживаю. Ты погубил бы ее, сам того не желая, я же был бы безутешен; видишь ли, я сделал бы для нее что угодно, лишь бы доставить ей радость, ибо жизнь моя с некоторых пор — ежеминутная мука. Любить друг друга и не иметь другой возможности признаться в этом, как между двумя ритурнелями контрданса — ужасно; может статься, я напрасно все это тебе поверяю, и ты назовешь это глупостями, но сердце мое так полно печалью, что необходимо облегчить его хоть немного. Уверен, ты простишь мне это безумство, согласен, что так оно и есть, но я не в состоянии рассуждать, хоть и следовало бы, ибо эта любовь отравляет мое существование. Однако будь спокоен, я осмотрителен и до сих пор был настолько благоразумен, что тайна эта принадлежит лишь нам с нею (она носит то же имя, что дама, писавшая к тебе в связи с моим делом).
Теперь ты должен понять, что можно потерять рассудок из-за подобного создания, в особенности, если она вас любит!..». По намеку на графиню Е.Ф. Мусину-Пушкину, урожденную графиню фон Вартенлебен, приходившуюся Дантесу двоюродной бабушкой, Геккерн и должен был понять, что речь идет о Н.Н. Пушкиной. Это новый перевод того письма, которое, как и другое, от 14 февраля, было известно по публикациям А. Труайя и М.А. Цявловского. - Н.П. Прожогин. Письма Дантеса: «История дуэли в интерпретации итальянской исследовательницы Сирены Витале».
Влюблённый Жорж Дантес даже чувствует себя виноватым перед Геккерном за то, что доставляет ему явную неприятность, позволяя замужней даме внедряться в их мужской союз: «Прощай, мой драгоценный, будь снисходителен к моей новой страсти, ведь тебя я тоже люблю всем сердцем».

Если бы Пушкин в суете бала 19 января заметил отрешённое состояние Дантеса, погружённого в созерцание красоты и гармонии облика Натали, он бы понял его с полным состраданием. Поэт в своё время, впервые увидев девочку Наташу Гончарову, долго был неузнаваем окружающими, находясь между небом и землёй. Теперь же зрелая женственность Натальи Николаевны в ореоле внимания Императорского двора была для Пушкина сильным импульсом к ревности, к агрессивному стремлению оградить её от тщеславной суеты, защитить от нечистых притязаний светских волокит. И вот появился молодой человек с явными признаками его врага: красивый кавалергард, наглый француз, любимчик дам и успешный протеже влиятельных особ. Пушкин не спокоен.
В личных делах Пушкина в этот период больших проблем, скорее всего, не было: своей жене он доверял, знал её практический ум и доброту, любил её и детей. Но устойчивость его дома в материальном отношении была самого ненадёжного свойства: большие долги, возникшие с первого же года семейной жизни, всё более увеличивались не только плохим управлением имениями, но и неудачами в его литературной деятельности. Жена, конечно же, знала обо всём этом.
Ольга Сергеевна Павлищева писала мужу о своём брате в январе 1836 г., что видела его в отвратительном расположении духа: «Он кричал до хрипоты, что готов отдать всё, что имеет (может быть, включая жену?), чем опять иметь дело с Болдиным, с управляющим, с Ломбардом <…>».
Таковы, в общих чертах, были обстоятельства, в которых жила семья Пушкина.

28 января 1836 г. — Дантес стал поручиком, он в чине «вне очереди». Его друзья - сыновья самых богатых вельмож. Дантес заботится о своей карьере. Благо, есть помощники в этом деле. Но молодому человеку не совсем понятна причина внезапной отцовской любви 43-летнего барона Геккерна: «В наше время, — осторожно недоумевает Жорж в письме к нему, — трудно найти чужестранца, который готов отдать свое имя, свое состояние, а взамен просит лишь дружбу...».
А Дантес неплохо сочиняет письма. По-видимому, он иногда читает любовные романы! Ему, к тому же, не откажешь в таланте угадывать мотивы поступков людей, в интуиции: он не спешит задавать прямые вопросы, всегда подготовляет почву к тому, чтобы настроить своего друга на нужную ему тему; он умеет о чём-то умолчать, что-то намеренно подчеркнуть. И всё-таки, в период сильного увлечения предметом своей любви Жорж расслабляется до потери самообладания.

В начале следующего письма, 2 февраля, видно, как пожар его любви разгорается: "Теперь я думаю, что люблю ее больше, чем полмесяца тому назад! Право, дорогой мой, эта ide’e fixe не покидает меня ни во сне, ни наяву, это страшная пытка ...
У меня больше, чем когда-либо, оснований быть довольным, так как я добился того, что принят в ее доме; но увидеть ее наедине, думаю, это почти невозможно, и тем не менее это совершенно необходимо; и не в человеческих силах этому помешать, потому что только так я вновь смогу спокойно существовать". В конце письма его автор просит прощения за его краткость и поясняет: "… мне не приходит в голову ничего, кроме нее, о ней же я мог бы проговорить всю ночь, да тебе это надоест".
«Я только что произведен в поручики...», - это всего лишь вторая часть письма. Первая, вероятно, Наталья Пушкина: «...Я люблю ее больше, чем две недели назад! Право, мой дорогой, это ide’e fixe, она со мной во сне и наяву...». Но что же «идея» значит, в чём она заключается, если он говорит о ней, как о чём-то одушевлённом: «не приходит в голову ничего, кроме нее», «она со мной во сне и наяву»?

«ide’e fixe» - Иногда «идеей фикс» называют мысль, пришедшую неожиданно, при этом она кажется гениальной на первый взгляд. Это не совсем верно: идея фикс — это всегда навязчивая мысль, то, что долго и тщательно обдумывалось. Человек, у которого есть непреодолимое желание что-либо сделать, не может думать ни о чем другом и старается при первой возможности воплотить идею в реальность.
Выражение позаимствовано из французского языка: id;e fixe, а его значение идентично русскому варианту «навязчивая идея». Да. Но на слух слово «id;e» звучит интерпретацией слова «Идалия». Видимо, отсюда могла возникнуть подспудная мысль, что волокита Дантес раскрывает Геккерну настоящее имя той, на кого он направляет стрелы шустрого Амура: Идалия Полетика, незаконнорожденная дочь дипломата Григория Строганова. Идалия, жена ротмистра Кавалергардского полка Александра Михайловича Полетики?

Пушкинист С. Ласкин серьёзно исследовал такую версию в своей документальной повести «Вокруг дуэли». Можно принять утверждение, что любовь Идалии заставила Дантеса поступать так, как диктовала ему она: ради сокрытия их истинных отношений. Но в таком случае нужно так же утверждать, что эта интрига захлестнула не только Натали, но и её обеих сестёр: Екатерина страстно влюблена, Александрина страдала сочувствием к ревнивому Пушкину, а она, наивная младшая Натали, жена поэта, решилась на вечную платоническую любовь к Дантесу. Разве не о том будет писать Дантес 14 февраля?
Сёстры Гончаровы, напомним, осенью в начале зимы 1835-го сообщали брату в Полотняный Завод о своей третьей, Наталье: «… наша покровительница Таша находится в очень жалком состоянии», «кое-как ковыляет».

Итак, замужняя дама, находясь почти в зените беременности, с трудом передвигая отёкшие ноги, перебегает проторённую дорогу к счастью бывшей супруге Дантеса? Допустим, он влюблён в Натали Пушкину с осени, когда она ещё могла быть налегке. Тогда почему он теперь продолжает в том же духе? Может быть, Дантес постоянно пускает пыль в глаза своему будущему приёмному отцу, выдумывая себе разных пассий, на всякий случай хорошо прикрытых «вуалями», чтобы в нужный момент предъявить ему ту, которая окажется наиболее подходящей. Так кто же она теперь? Идалия? Екатерина?

5 февраля.  Пушкины на балу у неаполитанского посланника князя ди Бутера. Фрейлина М.К. Мердер описала в дневнике разговор Дантеса и Натальи Николаевны, который услышала, и свой вывод: «… в этих многолюдных, блестящих собраниях задыхаешься... В толпе я заметила Дантеса, но он меня не видел. Возможно, впрочем, что просто ему было не до того. Мне показалось, что глаза его выражали тревогу, он искал кого-то взглядом и, внезапно устремившись к одной из дверей, исчез в соседней зале. Через минуту он появился вновь, но уже под руку с госпожою Пушкиной. До моего слуха долетело: «Уехать … думаете ли вы об этом … я этому не верю -- вы этого не намеревались сделать...». Выражение, с которым произнесены эти слова, не оставляло сомнения насчет правильности наблюдений, сделанных мною ранее, -- они безумно влюблены друг в друга! Пробыв на балу не более получаса, мы направились к выходу: барон танцовал мазурку с госпожою Пушкиной. Как счастливы они казались в эту минуту!» - М.К. Мердер. Листки из дневника, 5 февраля 1836 г. Среда. - Рус. Стар., 1900, т. 103, стр. 383 (фр.).
5 февраля – день рождения Жоржа Дантеса, ему исполнилось 24 года.
Если Мердер не ослышалась, Дантес не может поверить в то, что Натали желает уехать из Петербурга. Уехать от него подальше, от соблазна, с глаз долой? Не может быть! Допустим, что Наталья просто говорила о семейных обстоятельствах, требующих такого решения. Она могла говорить лишь о материальных трудностях, если бы Дантес о чём-нибудь обыденном спросил её. Но Дантес из ответа Натали понял, что решение уехать было не её решением, а её мужа: «вы этого не намеревались сделать». Значит, он уже опасается решения Пушкина увезти Натали из Петербурга.

Кроме фрейлины Мердер, вокруг красивой пары, Натали и Дантеса, было достаточно любопытных глаз, чтобы слагать о них легенды и сплетни. Анна Николаевна Вульф, любившая Пушкина с юных лет, внимательно относилась ко всему, что касалось до него и его семьи. Это можно объяснить, но она же передаёт и новую весть, причём – из уст его сестры Ольги:
12 февраля. «Ольга (сестра Пушкина) утверждает, что он очень сильно ухаживает за своею свояченицею Александрой и что его жена стала большою кокеткою». - Анна Николаевна Вульф в письме баронессе Е.Н. Вревской, 12 февр. 1836 г., из Петербурга.
«Ухаживанием» Ольга назвала, видимо, обычные родственные отношения, как однажды она же выразилась о том, что у брата Александра «три жены». А повеса Дантес однажды на балу таким же образом, шутя и во всеуслышание, объявил Пушкина «трёхбунчужным пашой», насмешив публику. Но ведь из таких семян вырастают сплетни.

С другой стороны, существует другой источник слухов об ухаживании Пушкина за Александрой Гончаровой: Идалия Полетика. Она утверждала, что об этом ей доверительно поведала сама Александрина! Но ведь Александра могла бы в таком же шутливом тоне, как и другие, говорить об отношении к ней Пушкина: вовсе не драматично, не по секрету. Увы, она дала повод Идалии развить эту «щепетильную» тему.
Да, было в характере «мадам Интриги» свойство копить компрометирующие людей сведения. Идалия всегда находится как бы в нейтральном, но выгодном для неё месте: между Кавалергардским полком и Императорским двором. Что это значит?
Если Полетика Идалия Григорьевна является женой человека, находящегося на командной должности, то она много может знать о внутренней жизни полка. Императрица Александра Фёдоровна внимательно следит за своими подданными кавалергардами. А для полноты осведомлённости о происходящем в полку ей мало донесений и докладов полковника Гринвальда. Очевидно, что такие активные дамы, как Полетика, вполне годились на роль осведомителей. Нет, новости могли поступать не прямо на ушко Государыне, а через избранных: например, через «коновода» Александра Трубецкого. Пусть Софи Бобринская об этом позаботится!
И в этом театре великосветских действий на авансцене оказывается француз Жорж Дантес! Он пока ещё в зените своих чувств, он занят письмами к своему благодетелю дипломату Геккерну и, возможно не подозревает о том, сколько глаз и ушей вокруг его личности! Здесь очередное его письмо, причиной которого было объяснение с Пушкиной:

Петербург, 14 февраля 1836.
«… В этой женщине обычно находят мало ума; не знаю, любовь ли даёт его, но невозможно было вести себя с большим тактом, изяществом и умом, чем она при этом разговоре, а его тяжело было вынести, ведь речь шла не более и не менее как о том, чтобы отказать  любимому и обожающему её человеку, умолявшему пренебречь ради него своим долгом; она описала мне своё положение с такой доверчивостью, что я воистину был сражён и не нашёл слов в ответ; знал бы ты, как она утешала меня, видя, что у меня стеснило дыхание и я в ужасном состоянии, и как она сказала: «Я люблю вас, как никогда не любила, но не просите большего, чем моё сердце, ибо всё остальное мне не принадлежит, а я могу быть счастлива, только исполняя все свои обязательства, пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой» - представь себе, будь мы одни, я определённо пал бы к её ногам и осыпал их поцелуями, и, уверяю тебя, с этого дня моя любовь к ней стала ещё сильнее. Только теперь она сделалась иной: теперь я её боготворю и почитаю, как боготворят и чтят тех, к кому привязаны всем существом». – В книге Серена Витале, Вадим Старк. Чёрная Речка. До и после – К истории дуэли Пушкина. СПб. АОЗТ «Журнал “Звезда“», 2000. – 256 с. Стр. 123-128.

Если принять за аксиому, что Дантес понял, наконец, в каком именно «положении» находится его очередная избранница, то он со всей смущённостью и всеми возможными извинениями должен бы был отступить, укротить себя, но: «… с этого дня моя любовь к ней стала ещё сильнее. Только теперь она сделалась иной: теперь я её боготворю и почитаю». С удивлением, но поверить можно: платоническая любовь для Дантеса оказалась «ещё сильнее», чем чувственная, он боготворит Натали! Знал бы Пушкин, что его любимая «косая мадонна» Наташа Гончарова до сих пор сводит с ума людей!

Идалия, давно в курсе, что Натали брюхата. Она могла бы перевести внимание Дантеса на Екатерину, тем более, что к тому времени ей было хорошо видно, что родная сестрёнка Пушкиной серьёзно им увлечена! Но велика ли её, Идалии Полетики, роль, если Дантес смог бы найти такое решение самостоятельно? Далеко ходить не надо. Впоследствии так и произошло: Натали с платоническим удовольствием принимала «страстные взгляды» Дантеса, а он при всём обожании к ней, «ни на шаг не отходил от Екатерины»! Дантес продолжал игру или его не волновало внимание Идалии, не поддающееся определению? Из поздних её писем во Францию следует, что она его «любит крепко и навсегда». Но с каких пор?
Вот они, те слова Натальи Пушкиной, которые прямо говорят, что она любит, «как никогда не любила», и при этом просит Жоржа: «… пощадите же меня и любите всегда так, как теперь, моя любовь будет вам наградой»!
Эти слова запали Дантесу в душу. Он надеялся на продолжение, он видел, как тактично Натали принимает его внимание, как она отвечает ему милым кокетством. Тем более, что он «принят в её доме», принят не без ведома страшно ревнивого её мужа!

Таким образом, мы узнаём о чувствах Дантеса. Но о чувствах к нему самой Натали мы судим из его же писем. Так ли говорила Натали? Кому это пишет Дантес? Любящему его человеку, почти отцу. Думает ли Дантес, что тревожит его своим непостоянством? И ради чего? Создаётся впечатление, что Дантес серьёзно намерен получить усыновление, но, показывая Геккерну своё отношение к женщинам, как делал это и раньше, как будет делать и впредь, он хочет избежать главного: доказательств любви от Геккерна. Дантес действительно любит Наталью Пушкину? Не много ли женского обожания вокруг Дантеса: Идалия, Екатерина, Наталья? И кто, кроме них, будет следующей?
И будущий отец ласково увещает будущего сына: успокоить молодую кровь и забыть угнетающую страсть, на которую всегда есть надёжное средство. А если наступит время подумать о наследниках, то всегда будет возможность жениться, но не теперь! Главное – оформить бумаги, довести службу до нужного уровня чинов и уехать из России навсегда, забыв эту угрюмую страну в благодатной Европе!

Уже 6 марта Дантес, напитавшись вразумлениями и выраженной в письме «нежной дружбой» Геккерна, признаётся, что принял решение пожертвовать ради него «этой женщиной»:
«… я избегал встреч так же старательно, как прежде искал их; я говорил с нею со всем безразличием, на какое был способен, но уверен, не выучи я  наизусть твоего письма, мне не достало бы духу. На сей раз, слава Богу, я победил себя, и от безумной страсти, которая пожирала меня шесть месяцев, о которой я писал тебе во всех письмах, во мне осталось лишь преклонение да тихое восхищение созданием, заставившим моё сердце биться столь сильно».
Итак, ещё раз о главном: начало романа Дантеса и Натали шесть месяцев назад – сентябрь 1835 года! Опять же, тот сентябрь был почти завершающим месяцем в календаре беременности Идалии Полетики! Как же без этих календарей, если наша задача – видеть и объяснять события в жизни женщин!? Дантес, допустим, давно был в поисках новой «супруги». И значит, теперь эти поиски привели его в такую же ситуацию с Натали, как случилось, предположим, у него с Идалией? Так было ли это всё?
Здесь следовало бы закончить размышления о роли Идалии: она всё знала о Дантесе, но никогда не была его любовницей. Была у Дантеса не оставившая следа какая-то неизвестная другая, далёкая от светских гостиных. В сердце Дантеса Наталья Николаевна Пушкина, любовь к которой у него «вызывает лишь преклонение да тихое восхищение».
Всему Петербургу, всему его склочному свету, в Кавалергардском Её Величества полку, уже известно о том, что происходит с поручиком Дантесом:
«Ещё одно странное обстоятельство: пока я не получил твоего письма, никто в свете даже имени её при мне не произносил; но едва твоё письмо пришло, и словно бы в подтверждение всех твоих предсказаний, я в тот же вечер приезжаю на  придворный бал, и Наследник Великий Князь, обращаясь ко мне, отпускает шутливое замечание о ней, из чего я тотчас заключил, что в свете, должно быть, прохаживались на мой счёт. Но её, я уверен, никто никогда не подозревал, а я слишком люблю её, чтобы захотеть скомпрометировать, притом, как я уже сказал, всё кончено, так что надеюсь, по приезде ты найдёшь меня окончательно исцелившимся».
В период Великого поста, с 10 февраля по 28 марта, когда балы и прочие увеселения прекращались, вечера устраивались без танцев, зато оживлялась концертная жизнь столицы. Дантес в этот период стал постоянным посетителем домов Карамзиных и Вяземских, где бывали сёстры Гончаровы, зачастую и без Пушкина. Реже, но могла быть и Натали, страдая недомоганиями во второй половине беременности.
Скорее всего, Дантес уже видел холодный платонизм Натали и понимал, что она права, а он слишком заигрался. Пора остыть. Но Натали, смущённая чувствами Дантеса, немного тронутая этим новым обожанием, «невзирая на то, что искренне любила своего мужа, до такой степени, что даже была очень ревнива (что иногда случается в никем ещё не разгаданных сердцах светских женщин), или из неосторожности кокетства, принимала волокитство Дантеса с удовольствием». – Из рассказов Н.М. Смирнова, мужа А.О. Смирновой-Россет, о зимнем сезоне 1836 года.
«Какая женщина осмелилась бы осудить мадам Пушкину? Ни одна! Поскольку все мы, в большей или меньшей степени, находим удовольствие в том, чтобы нами восхищались, любили нас; все мы часто бываем неблагоразумны и играем с сердцем в эту страшную и непредсказуемую игру». – Долли Фикельмон. Дневник. Стр. 359.

В письме от 28 марта Жорж сообщает Геккерну приятное известие: «Хотел писать тебе, не упоминая о ней, однако, признаюсь откровенно, письмо без этого не идёт, да к тому же я обязан тебе отчётом о своём поведении после получения твоего последнего письма. Как я и обещал, держался я стойко, отказался от свиданий и от встреч с нею: за эти три недели я говорил с нею 4 раза и о вещах совершенно незначительных, а ведь Бог свидетель, мог бы проговорить 10 часов кряду, пожелай высказать хотя бы половину того, что чувствую, когда вижу её. Признаюсь откровенно – жертва, принесённая ради тебя, огромна. <…> Господь пришёл мне на помощь: вчера она потеряла свекровь*, так что не меньше месяца будет вынуждена оставаться дома …».
* "вчера она потеряла свекровь" - Н.О. Пушкина скончалась утром 29 марта 1836 года. Дантес начал своё письмо 28 марта и закончил его 30-го.

29 марта умерла свекровь Натальи Николаевны – Надежда Осиповна Пушкина. Начались хлопоты, связанные с похоронами, и 8 апреля Пушкин уехал в Михайловское, сопровождая гроб с телом матери. Ему пришлось прервать свои литературные дела в журнале, но 16 апреля он уже вернулся в Петербург.
К возвращению мужа Наталья Николаевна наняла дачу на Каменном острове. Анна Николаевна Вульф сообщила в начале мая Прасковье Осиповой о том, что жена Пушкина «уж на будущие барыши наняла дачу на Каменном острове ещё вдвое дороже прошлогоднего». О том же писала брату Александра Гончарова: «Мы наняли дачу на Каменном острове, очень красивую, и надеемся там делать много прогулок верхом…».

В начале апреля Дантес уже получил последнее письмо от Геккерна и успел ответить на него. В письме он узнал, что его «драгоценный друг» не только получил важные разрешения к усыновлению его, но и много успел сделать для родной семьи Дантеса в Сульце, даже справился с их финансовыми трудностями: их состояние выросло на 4000 франков. Письмо самое деловое, какое только можно представить для характера и ума 24-летнего человека. Здесь же он выражает огорчение, что Геккерн так и не купил в Голландии лошадей, что нужно бы нанять вновь бывшего кучера, что это будет дешевле. Дантес всячески демонстрирует своё умение считать деньги, быть таким же бережливым, как Луи. Да, теперь он имеет полное право обращаться к нему на «ты»: «Прощай, мой драгоценный друг, единственный поцелуй в щёку, но не более, потому что остальное мне хочется подарить тебе по приезде».

22 апреля – день рождения (1809) Екатерины Николаевны Гончаровой. Ей 27 лет.
Краткая, малозначительная запись в Дневнике императрицы Александры Фёдоровны о прогулке с детьми в сопровождении её кавалергардов. И вдруг снова явление Дантеса: «26 апреля... нас катали мимо Эрмитажа с детьми и тремя фрейлинами... На Дантеса напал смех».

Наталья Пушкина с конца марта не выезжала в свет, так что всякие встречи её с Дантесом были исключены. Только упоминание Дантесом в контексте письма о том, что он «отказался от свиданий и от встреч с нею» вызывает недоумение: что он называл свиданиями? Неужели это были какие-то платонические прогулки вроде тех, какие позволял себе Пушкин в отношениях со своей благотворительницей Е.М. Хитрово в отсутствие жены? В восьмимесячном положении Натали прогулки с Дантесом? Нет.

Итак, Натали дома, в трауре по свекрови, готовится к четвёртым родам, сидя у окна с шитьём, вязанием или вышиванием. Присматривает за хозяйством, ведёт расчётные книги, сводит концы с концами в доходах и расходах. В некоторых чертах характера, надо сказать, Натали и Жорж очень похожи: рассудительность, расчётливость, рациональность.
В апрельские дни она обращается к брату Дмитрию с письмом, в котором делает попытку договориться, чтобы её долю наследства ей выплачивали посредством поставки бумаги с их фабрики. Она просит брата поставлять Пушкину для его журнала бумаги на 4500 рублей в год: «Это равнозначно содержанию, которое ты даёшь каждой из моих сестёр».

Да, забот у Натали накопилось много, особенно в отсутствие мужа: 29 апреля Пушкин вновь выехал из Петербурга, но уже по делам в Москву! Наталья Николаевна с детьми и сёстрами 10 мая переехала на дачу. Там она получает письмо от Пушкина:
«Еду хлопотать по делам «Современника». Боюсь, чтоб книгопродавцы не воспользовались моим мягкосердечием и не выпросили себе уступки, вопреки строгих твоих предписаний. Но постараюсь оказать благородную твёрдость».
Понятно, что «деловая» Натали уже отдала свои важные указания, как она писала, «подуруше» Пушкину: ведь его всегда могли обмануть не только книгопродавцы, но даже и неграмотные приказчики в его имении! «Бедный Пуш!» - жалела его Натали.

Внимание «влюблённого» кавалергарда вносило много романтического в жизнь Натальи Пушкиной, о чём всегда хотелось бы знать Полетике от неё самой. Нужно принять за очевидное такое мнение: Идалия, при встрече с Натали, наверняка задаёт ей вопросы о Дантесе. Да, я иногда вижу его, отвечает ей Натали, Дантес часто бывает у Вяземских, у Карамзиных. Он больше общается с Екатериной: ведь она самая весёлая из нас, она хорошо танцует, много читает, она, как и Александра, любит верховые прогулки. Все обращают внимание на них, когда они прогуливаются верхом. Да, конечно же, заходи к нам на чай, мы всегда рады поболтать, все вместе, ведь мы так понимаем друг друга. Кстати, Пушкин уехал в Москву, нам никто не будет мешать! Ты можешь привезти с собой Лизоньку, она поиграет с моими малышами! А не устроить ли детский праздник?

Но Дантес, вспоминая Пушкину, с весны 1836 года время даром не терял. Он стал постоянным посетителем дома князей Барятинских, одного из самых светских в столице. В обществе не прошло незамеченным, как Дантес стал оказывать знаки внимания семнадцатилетней  княжне Марии Барятинской, которая в этот сезон впервые появилась в свете. Ухаживания Дантеса льстили её самолюбию.

Однако, вот что известно об Идалии из письма Пушкина к жене:
Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1977—1979. Т. 10. Письма. — 1979. - 709. Н. Н. ПУШКИНОЙ. 6 мая 1836 г. Из Москвы в Петербург. http://pushkin.niv.ru/pushkin/pisma/709.htm
«Вот уж три дня как я в Москве, и всё еще ничего не сделал: архива не видал, с книгопродавцами не сторговался, всех визитов не отдал, к Солнцевым на поклонение не бывал. Что прикажешь делать? Нащокин встает поздно, я с ним забалтываюсь — глядь, обедать пора, а там ужинать, а там спать — и день прошел. Вчера был у Дмитриева, у Орлова, Толстого; сегодня собираюсь к остальным. Поэт Хомяков женится на Языковой, сестре поэта. Богатый жених, богатая невеста. Какие бы тебе московские сплетни передать? что-то их много, да не вспомню. Что Москва говорит о Петербурге, так это умора. Например: есть у вас некто Савельев, кавалергард, прекрасный молодой человек, влюблен он в Idalie {См. перевод} Полетику и дал за нее пощечину Гринвальду. Савельев на днях будет расстрелян. Вообрази как жалка Idalie! И про тебя, душа моя, идут кой-какие толки, которые не вполне доходят до меня, потому что мужья всегда последние в городе узнают про жен своих, однако ж видно, что ты кого-то довела до такого отчаяния своим кокетством и жестокостию, что он завел себе в утешение гарем из театральных воспитанниц. Нехорошо, мой ангел: скромность есть лучшее украшение вашего пола. Чтоб чем-нибудь полакомить Москву, которая ждет от меня, как от приезжего, свежих вестей, я рассказываю, что Александр Карамзин (сын историографа) хотел застрелиться из любви pour une belle brune {См. перевод}, но что, по счастью, пуля вышибла только передний зуб. Однако полно врать. Пошли ты за Гоголем и прочти ему следующее: видел я актера Щепкина, который ради Христа просит его приехать в Москву прочесть «Ревизора». Без него актерам не спеться. Он говорит, комедия будет карикатурна и грязна (к чему Москва всегда имела поползновение). С моей стороны я то же ему советую: не надобно, чтоб «Ревизор» упал в Москве, где Гоголя более любят, нежели в Петербурге. При сем пакет к Плетневу для «Современника»; коли цензор Крылов не пропустит, отдать в комитет и, ради бога, напечатать во 2 №.
Жду письма от тебя с нетерпением; что твое брюхо, и что твои деньги? Я не раскаиваюсь в моем приезде в Москву, а тоска берет по Петербургу. На даче ли ты? Как ты с хозяином управилась? что дети? Экое горе! Вижу, что непременно нужно иметь мне 80 000 доходу. И буду их иметь. Недаром же пустился в журнальную спекуляцию — а ведь это всё равно что золотарство, которое хотела взять на откуп мать Безобразова: очищать русскую литературу есть чистить нужники и зависеть от полиции. Того и гляди что... Чёрт их побери! У меня кровь в желчь превращается. Целую тебя и детей. Благословляю их и тебя. Дамам кланяюсь.
Переводы иноязычных текстов: 1.Идалия. (Франц.) 2.к красавице-брюнетке. (Франц.) // Примечания: 1.Архив был нужен Пушкину для работы над историей Петра I. 2.Солнцевы — см. примеч. 302. 3.Дмитриев — И.И. 4.Орлов — М.Ф. 5.Толстой — Ф.И. («Американец»). 6.Хомяков — А.С. 7.Языкова — Е.М., сестра Н.М. Языкова. 8.Савельев — П.Я., офицер; расстрелян не был. 9.Идалия — И.Г. Полетика. 10.Гринвальд — Р.Е., командир полка, в котором служил Савельев. 11.Дамы — сёстры Гончаровы. - Пушкин А.С. Полное собрание сочинений: В 10 т. — Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1977—1979. Т. 10. Письма. — 1979.

Приврал, конечно, Пушкин о Карамзине ради утешения Натали, чтобы не скучала, напомнил о ком-то, доведённом до отчаяния, известном ей обожателе. Может быть, о Дантесе, утешающем себя в «гареме из театральных воспитанниц» вместе с Тем? Тот – это в переписке супругов сам Николай I. Опять же, врет Пушкин. Да полно врать!

Правда, что много слухов ходит по Москве об Идалии. Но ещё больше – о Натали! И всё это – в письме Пушкина. Но, тем не менее, это нужно обсудить! Если такой знаменательный случай с Гринвальдом и Савельевым произошёл в Кавалергардском полку, а слухи быстро перелетали из Петербурга до Москвы и обратно, то ничего удивительного, что возможные последствия не заставили бы себя ждать. Обсудим.

Во-первых, об этом «случае» мог узнать Пётр Ланской, что и явилось началом конца, привело к разрыву его отношений с Идалией.
Во-вторых, поручик Жорж Дантес, которому приписывают в «супруги» Идалию, мог бы также отойти подальше от греха. Но, скорее всего, поручик предпочёл быть и оставаться «одним из верных» друзей для Идалии Полетики и её мужа, ожидающего вскоре очередного звания и повышения по службе.
В-третьих, если поручик Савельев всё-таки был влюблён в Идалию, но при этом полковник Гринвальд вовсе не получал от него никакой пощёчины, то Идалию всё-таки жаль. Нет дыма без огня: значит, о ней что-то нелицеприятное уже говорили в полку!
В-четвёртых, можно бы считать, что эти московские «кое-какие толки», без которых не обходится светская жизнь, сразу же и вполне стали известны самой Идалии Полетике. И тот факт, что Пушкин писал об инциденте с Савельевым в письме к жене, ещё более приблизил сплетню к ушам Идалии: Натали при первой же встрече с Идалией могла проговориться, что оказалось не в пользу Пушкину, сочинил он это или всё правда.
В-пятых, вряд ли Идалия, ощутив все последствия истории с Савельевым, не затаила обиду на Пушкина, вряд ли не пожелала отомстить. Как? Да просто: при удобном случае показать Пушкину, «как жалка» его жена, красавица Наталья Николаевна Пушкина!
В-шестых: если таким или другим образом сплетня, накрученная светской молвой из былей и небылиц о Савельеве и Идалии, дошла до сведения Александра Михайловича Полетики, то можно себе представить, насколько ухудшились отношения супругов.

Можно бы взять на веру подобные версии последствий, но они могли и не коснуться отношений сестёр Гончаровых, и тем более - семьи Пушкина и семьи Полетики. По сведениям из «Сборника Биографий кавалергардов», дело Савельева имело иную историю. Пётр Ланской и даже Александр Полетика могли бы эту историю, каждый сам по себе, самостоятельно выяснить из судебного дела, внутреннего, которое велось в Кавалергардском полку, но не было передано в высшие инстанции.

https://dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=81   Сборник биографий кавалергардов. [1724-1899]: Кавалергард, поручик Савельев Петр Яковлевич, 1811 г. рождения.
24 марта 1835 года был командирован на Кавказ, где «за игрою в бостон» поссорился со штабс-капитаном Горголи. Дело было в городе Ставрополе в ноябре 1835 года.
По показаниям очевидцев, Савельев вызвал Горголи на дуэль, но тот отказался. Тогда Савельев «накинул ему на шею пистолетный шнурок» и не выпустил Горголи от себя, пока тот не извинился.
По другим показаниям, Савельев требовал извинений в присутствии офицеров, но на следующее утро Горголи уехал в Петербург, оставив секунданту Савельева записку о том, что он, Горголи, помирился с Савельевым.
Дело о дуэли всплыло в марте 1836 по возвращении командированных кавалергардов в Петербург. После вмешательства Великого князя Михаила Павловича было принято решение, «что хотя Савельев и подлежал бы военному суду, но, во избежание оглашения столь неприятного между гвардейскими офицерами события, … положить поручика Савельева отставить от службы» и отправить на проживание в Калугу.
9 мая 1836 года последовало Высочайшее повеление, «согласно просьбе его», Савельева П.Я., определить его в Нижегородский драгунский полк рядовым.
Резюме: О пощёчине полковнику Гринвальду Родиону Егоровичу от поручика Петра Яковлевича Савельева, в случае, связанном с Идалией Полетикой, известно только из сплетен и письма Пушкина.

Был и ещё один неприятный случай с Гринвальдом и кавалергардами, кроме происшествия на его дне рождения в 1833 году и мнимой «пощёчины от Савельева». Здесь присутствует Дантес:

Щёголев П.Е. Дуэль и смерть Пушкина: «Полковой командир Гринвальд отзывался о Дантесе как о ловком и умном человеке, обладавшем злым языком. Его остроты смешили молодых офицеров. Несколько таких острот сохранил в своих воспоминаниях А.И. Злотницкий, вступивший в полк спустя несколько лет после трагической истории: «Дантес, – по его словам, – видный, очень красивый, прекрасно воспитанный, умный, высшего общества светский человек, чрезвычайно ценимый, как это я видел за границей, русской аристократией. И великому князю Михаилу Павловичу нравилось его остроумие, и потому он любил с ним беседовать. В то время командир полка Гринвальд обыкновенно приглашал всех четырех дежурных по полку к себе обедать. Однажды во время обеда висевшая лампа упала и обрызгала стол маслом. Дантес, вышедши из дома генерала, шутя сказал: «Гринвальд  nous fait manger de la vache enragee assai sonnee d’huile de lampe» (Игра слов, основанная на созвучии выражений manger la vache (есть говядину) и manger la vache enragee (терять надежду).
Буквально: «Он нас заставил есть бешеную говядину, приправленную лампадным маслом» (фр.)). Генерал Гринвальд, узнав об этом, перестал приглашать дежурных к себе обедать».

Допустим, нам более дела нет до эксцентрика Савельева в связи с загадочной Полетикой. Тем более, что Полетика должна бы быть рядом с Петром Ланским: если уж ей кого любить, то кого из них? Но что-то удерживает нас на этой теме. Попытаемся навести некоторый хронологический порядок.
Предположим, что в 1835 году поручик Пётр Яковлевич Савельев и жена ротмистра А.М. Полетики состояли в любовной связи, надёжно скрываемой. Но Идалия, находясь в «интересном положении», была в смятении, потому что непредсказуемое поведение возлюбленного Савельева могло открыть её мужу истинного виновника этого «положения». Но вскоре радостная мартовская весть о командировке поручика на Кавказ успокоила её. И 14 октября 1835 года Идалия благополучно родила мальчика. Однако, вскоре, буквально в ноябре месяце, до неё дошла весть, но о чём?
А ведь ссора Горголи и Савельева могла быть вовсе не из-за карточной игры! Да, ссора завязалась «за игрою в бостон». То есть, игра в бостон сопровождалась непроизвольным разговором, вероятно, о женщинах. И в этом разговоре, возможно, Горголи вдруг «неуважительно высказался об Идалии»! Почему?
Вот версия: разве не мог поручик Савельев в течение месяца после рождения младенца у Идалии быть об этом извещён? Кем – не важно, у него в полку мог быть приятель. А штабс-капитан Горголи мог узнать эту новость, если уж не из его уст, то из письма к Савельеву из Петербурга!
В этой ссоре Савельев, по показаниям очевидцев, вызвал Горголи на дуэль, и предварительно «накинул ему на шею пистолетный шнурок». Дело о дуэли всплыло в марте 1836 по возвращении командированных кавалергардов в Петербург. Тут и пошли сплетни, связавшие командующего Кавалергардским полком генерала Гринвальда с поручиком Савельевым немыслимой пощёчиной!
Тут бы и сказке конец, но как «вообразить» состояние Идалии? И каково остальным?

Сборник биографий кавалергардов. [1724-1899]: По случаю столетнего юбилея Кавалергардского Ея Величества государыни императрицы Марии Федоровны полка / Сост. под ред. С. Панчулидзева. Т. 1. - Санкт-Петербург: Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1901-1908. - 4 т.; 35. [Т. 4] : 1826-1908. - 1908. - XIV, 437 с.: ил.

http://dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=75   Трубецкой А.В.
https://dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=81  Савельев П.Я.
http://dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=90   Дантес Ж.
https://dlib.rsl.ru/viewer/01003966998#?page=18  Гринвальд Р.Е.

18 мая Пушкин начал письмо жене с укора – зачем зовёт его раньше времени из Москвы: «Это не дело. Бог поможет, Современник и без меня выйдет. А ты без меня не родишь. Можешь ли ты из полученных денег дать Одоевскому 500? Нет? Ну, пусть меня дождутся – вот и всё».
Затем Пушкин советует жене по поводу её личных денег: лучше иметь дело с Дмитрием Николаевичем, чем с матерью, Натальей Ивановной Гончаровой. Беспечность сквозит сквозь поспешные строчки.
20 мая он уже выехал из Москвы, а 23-го в полночь приезжает на дачу на Каменный остров, где за несколько часов до его приезда его жена родила дочь. На следующий день Пушкин поздравляет любимую Наташу и дарит ей «вместо червонца» ожерелье от своего давнего друга Павла Нащокина. Натали «в восхищении» от подарка.

02 – 23 мая: военные манёвры под Петербургом. Поручик Дантес отмечен «благоволением» в высочайшем приказе. – Тархова Н.А. «Жизнь Александра Сергеевича Пушкина». Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с.

26 мая – день рождения Александра Сергеевича Пушкина.
Стоит ли здесь упоминать слова из воспоминаний художника Карла Брюллова о том, как он бывал поздно ночью на даче у Пушкина и говорил с ним о его семейной жизни? Как бы то ни было, а Пушкин женат уже более пяти лет, в семье четверо детей. Как там с приметами счастья «на проторённых дорогах»? Брюллов поделился своим впечатлением:
«Дети Пушкина уже спали, он их будил и выносил ко мне поодиночке на руках. Не шло это к нему, было грустно, рисовало передо мною картину натянутого семейного счастья, и я его спросил: «На кой чёрт ты женился?» Он мне отвечал: «Я хотел ехать за границу – меня не пустили, я попал в такое положение, что не знал, что мне делать, - и женился». Разбуженные дети капризничают? Натали, перенёсшая тяжёлые роды, встревожена и не может успокоиться до утра? Похоже, так и было.
«Грустно, брат, тоска», - часто говорил Пушкин.

Наталья Николаевна с новорожденной дочкой, конечно же, чаще в постели, чем в кругу семьи. Всякие встречи её с друзьями и подругами были исключены. Екатерина и Александра используют любую возможность бывать среди друзей вне дачи. 27 мая сёстры Гончаровы участвуют в увеселительной прогулке в Парголово в компании с Софи Карамзиной, Мещерскими-1, Дантесом.
1- Мещерская Екатерина Николаевна, урождённая Карамзина, княгиня (1806-1867) — дочь Н.М. и Е.А. Карамзиных, с 27 апреля 1828 жена П.И. Мещерского (1802-1876), подполковника. Петербургская знакомая Пушкина. Встречалась с поэтом у Карамзиных, Вяземских и в доме своего мужа.


4 июня: поручик Дантес - барон Георг Карл Геккерн – официально становится приёмным сыном барона Геккерна. http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v36/v36-340-.htm  :
«Государь император … высочайше соизволил на изъясненную просьбу пребывающего в С.-Петербурге нидерландского посланника барона Геккерна об усыновлении им поручика барона Георга Карла д’Антеса, с тем чтобы он именуем был впредь вместо нынешней фамилии: бароном Георгом Карлом Геккерном».
Июня 4,14,15,16 – военные манёвры. Поручик Г.К. Геккерн отмечен «благоволением» в высочайшем приказе.
5 июня Софи Карамзина сообщала брату Андрею: «Наш образ жизни, дорогой мой Андрей, всё тот же: по вечерам у нас бывают гости. Дантес почти ежедневно, измученный двумя учениями в день <…>, но, невзирая на это, весёлый, забавный, как никогда, и ещё умудряется сопровождать нас в кавалькадах». – Пушкин в письмах Карамзиных 1836-1837 годов.
Да, счастью «новорожденного» Георга Карла Геккерна нет предела: всё происходит так, как ему грезилось уже больше года, будущее ему улыбается, все его приветствуют, дамы буквально рвут его на части, пытаясь завладеть его вниманием. Служба? Что служба, если ему покровительствуют все, от могущественной Марии Дмитриевны Нессельроде до государыни Александры Фёдоровны – служба идёт сама по себе! К тому же, похоже, что подавляющая его любовная страсть к Натали Пушкиной его больше не будет тревожить: нежная, как роза, княжна Барятинская заметно волнуется в его присутствии, а Катрин Гончарова заметно сгорает желанием приблизить его к себе в буквальном смысле!

Но по-настоящему, душевно близкой Жоржу стала Идалия Мария де Обертей. Да, Обертей, а не Полетика. Она, навсегда незаконнорожденная, несла в себе обиду на судьбу. Кто бы мог понять её терзания, кроме Жоржа, думала Идалия. Никто, потому что она тщательно скрывала свои истинные чувства, доверенные однажды ему. Она не любила эту холодную страну – Россию. Её бабушка, рождённая в Португалии маркиза Алорна, известна в Европе: она поэтесса и художница, как рассказывала ей мать, графиня Юлия Строганова. Мать считала дочку Идалию такой же умной и талантливой, как Алорна: Идалия верила в эту духовную связь! А что такое сочинитель эпиграмм Пушкин, смехотворец? Что эта «божья коровка» Полетика, почивающий на лаврах после очередного повышения по службе? Да, именно Жорж Дантес, успешный иностранец, ставший приёмным сыном Геккерна, такой же умный, интригующий весь петербургский свет, как и она, только он смог понять её одиночество.
Такого преданного друга для Идалии невозможно себе представить, каким стал ей Жорж Шарль де Геккерн. И никому не дано знать, как соединились их сердца, были они любовниками или нет. Духовная связь – вот истинная ценность их отношений. И пусть её муж успокоится в объятиях своей бывшей жены.

25 июня 1836 года Е.Н. Гончарова пишет брату Д.Н. Гончарову. Из Петербурга в Полотняный Завод о предстоящих 27 июня крестинах новорожденной Маши Пушкиной:
«… Тётушка и Мишель Виельгорский будут восприемниками. В этот же день Таша впервые сойдёт вниз, потому что до сих пор Тётушка не позволяла ей спускаться, хотя она вполне хорошо себя чувствует, из-за страшной сырости в нижних комнатах. Вчера она в первый раз выехала в карете, а Саша и я сопровождали её верхом».
27 июня, суббота. День рождения Александры Гончаровой, ей 25 лет.
27 июня, в субботу состоялись крестины младшей дочери Пушкиных – Наташи.

Летом 1836 года в Петербурге находился французский политический деятель и историк Граф Альфред Пьер Фаллу; (7 мая 1811 — 6 января 1886). Фаллу пробыл в городе всего несколько недель. К нему были приставлены Жорж Дантес, Александр Трубецкой и Дмитрий Нессельроде, сын Марии Дмитриевны и Карла Васильевича Нессельроде. - https://ru.wikipedia.org/wiki/Фаллу,_Альфред_Пьер 
В связи с этим обстоятельством нужно заметить, что три «приставленные» к Фаллу кавалергарда не просто так проводили время в компании с ним: они должны были отдавать отчёт обо всех передвижениях и контактах иностранного гостя. Следовательно, буквально до отъезда Фаллу из России наш Жорж Дантес находился при исполнении служебных обязанностей. К сожалению, период пребывания Фаллу нам неизвестен. Следовательно, придётся иметь в виду, что кавалергард, как и двое его приятелей, были ограничены в свободе. Фаллу посещал праздничные мероприятия, все главные петербургские салоны, из которых особо выделил салон С.А. Бобринской.
По его словам, она отличалась «умом проницательным и твердым» и держала в своих руках «жезл правления петербургскими салонами». Как главенствовала Бобринская в придворных гостиных, мы не видим, но из писем императрицы выясняется, что эта тонкая дипломатка совершенно подчинила себе духовно свою коронованную подругу, императрицу Александру Фёдоровну.

Софья Александровна Бобринская (урожденная Самойлова) была моложе императрицы на год — она родилась в 1799 году. Когда она была фрейлиной императрицы Марьи Федоровны, она вышла замуж за внука Екатерины II, графа А.А. Бобринского. В 1834 году он был назначен церемониймейстером. Вот почему «старая» Бобринская и ее сын нередко выручали Пушкина, когда он нарушал правила дворцового этикета. «Молодая» Бобринская любила, внешне оставаясь в тени, руководить тем, что называлось на великосветском языке «общественной жизнью». Свадьбы, помолвки, пожалование придворных должностей, маленькие амнистии царя «нашалившим» молодым людям — вот видимый круг ее постоянных забот. …
Видимо, в словах Великого князя Михаила Павловича была доля правды о «молодой» Бобринской, когда он, говоря о некоем «Комитете общественного спасения», выразил мнение о нём: «во всё вмешивается и делает одни только глупости!». К таким «глупостям», вероятно, относилось участие графини Бобринской вместе с графиней Нессельроде в судьбе Дантеса.

Были у деятельной графини и другие функции. «Что мне исключительно неприятно, это то, что ваш дом был и слыл местом свиданий. Я вас понимаю и не упрекаю, но, боюсь, что чрезмерным участием к другим вы компрометируете нашу дружбу»,— писала ей императрица в 1834 году по поводу открывшейся беременности одной из ее фрейлин. Как видим, Бобринская не брезговала и сводничеством. – Дорога на Чёрную речку / В. Фридкин: «Наука и жизнь»: №1, №2 – 1999 г.

8 июля 1836 г. Царское Село, о празднике 1 июля: «В самом деле, господин Андрей, вы скверный, вы негодный мальчишка<...> Вот уже две недели мы не имеем никаких известий о вашей чрезмерно нами любимой особе. Вы совсем не заслуживаете, чтобы вам писали; поэтому я сделаю это как можно более кратко и лишь для того, чтобы сообщить тебе о петергофском празднике. Иначе, если я стану ждать твоего письма, чтобы прийти снова в хорошее настроение, он станет древней историей.
Я отправилась на этот праздник с госпожой Шевич-1. Погода была божественная, что явилось неожиданностью в конце самого холодного, самого сырого и унылого дня, какой только можно себе представить, словно для того, чтобы показать, что необыкновенному счастью государя ничто не противодействует и даже стихии никогда его не расстраивают. Утро, начавшееся в восемь часов, прошло для меня весьма тоскливо, среди довольно скучного общества, которое прогуливалось черепашьим шагом по аллеям, еще пустынным, вероятно, по причине вчерашней ужасной погоды. Единственный приятный момент был, когда всё общество спустилось в сад, чтобы затем, после представления государю, вереницами проследовать назад.
Там я встретила почти всех наших друзей и знакомых, в том числе Вяземского <…> и Дантеса, увидеть которого, признаюсь, мне было очень приятно. По-видимому, сердце всегда немножко привыкает к тем, кого видишь ежедневно. Он неторопливо спускался по лестнице, но, заметив меня, перепрыгнул через последние ступеньки и подбежал ко мне, краснея от удовольствия, на что он не преминул обратить мое внимание, и за что я ему отплатила с лихвой; ведь ты знаешь, что я всегда готова краснеть по любому поводу. Он спросил меня, с кем я приехала и что предполагаю делать. Он презрительно бросил: «Как! Вот с этими вы собираетесь провести день?» Но, тем не менее, был весьма любезен с госпожой Шевич-1, пожелал быть представленным ей и просил позволения сопровождать нас на вечернюю прогулку, милость, которую она ему оказала. <…> Оттуда мы отправились к дворцу, чтобы послушать вечернюю зорю. Там я снова увидела кучу людей (которые теперь собирались на костюмированный бал) и опять встретила Дантеса, который уже нас больше не оставлял. <…>
Потом мы все отправились к нам пить чай (чашек и стульев хватило кое-как лишь на половину собравшихся) и в одиннадцать часов вечера двинулись в путь. Я шла под руку с Дантесом, он забавлял меня своими шутками, своей веселостью и даже смешными припадками своих чувств (как всегда, к прекрасной Натали). Но этот петергофский праздник — настоящий северный праздник, торжественный и унылый, со всеми этими людьми, которые шествуют с вытянутыми лицами, один за другим, скользят, словно тени, в гробовом молчании, без единого взрыва смеха, без единого громкого возгласа, — всё это печально». -  Из писем к А.Н. Карамзину 1836 — 1837 года - С.Н. Карамзина.
 
1 - Шевич Александра Ивановна (1807-1860), фрейлина, близкая знакомая Карамзиных и родителей Пушкина, дочь сестры А.Х. Бенкендорфа - Шевич Марии Христофоровны (1784-1852).

«Мадам Шевич - уродливая, умная, и, как говорят, злая. Дочь её тоже не хороша собой». – Свидетельствует в Дневнике Долли Фикельмон  28 сентября 1829 года. Но видно, что Дантес знакомится с дамами, представляющими для него чисто прагматический интерес: в данном случае, это 29-летняя Шевич, племянница А.Х. Бенкендорфа.

Тем не менее, как мы читаем в книге Вадима Старка и Серены Витале «Чёрная Речка. До и после». 2000 г. - стр. 152, Наталья Николаевна в это время до конца июля жила на даче Каменного острова. Сёстры Гончаровы посещали только вечера на Островах, ожидая, когда Натали сможет выезжать. Но упоминание в письме о том, что Дантес на Петергофском празднике 1 июля забавлял Софи «смешными припадками своих чувств (как всегда, к прекрасной Натали)», вызывает вопрос. Может быть, рядом с Дантесом  присутствовала и Натали Пушкина? Но, скорее всего, это упоминание говорит о том, что соскучившийся Жорж ожидал уже в этот день увидеть её, и потому он усердно расспрашивал Карамзину о ней, заодно прикрывая своё истинное настроение «смешными припадками».

Встреча их произошла позднее, 31 июля, когда сёстры втроём отправились в Красное Село. Там впервые после долгого перерыва увиделись Натали и Жорж. Екатерина Гончарова в письме к брату Дмитрию от 1 августа описывала эту не совсем удавшуюся встречу, правда, не совсем удавшуюся для самой Екатерины, конечно же.
Государыня Александра Фёдоровна любила увеселения, праздники и танцы, но более всего она при этом была озабочена наблюдать за своими приближёнными, надеясь не только присутствовать при пикантных обстоятельствах, но и иметь возможность режиссировать их. Она сохраняла для себя подробности почти каждого дня, проведённого среди подданных, конспективно внося их в маленькие записные книжечки мелким, неразборчивым почерком. Таким же образом она фиксировала свои наблюдения и заботы в письмах подруге Бобринской.
Вокруг Александры Федоровны образовался кружок кавалергардских офицеров, дежуривших при ней. Она называла их «мои четыре кавалергарда». Среди них были: штабс-ротмистр Адольф Августович Бетанкур; поручик князь Александр Борисович Куракин; поручик Григорий Яковлевич Скарятин; поручик князь Александр Васильевич Трубецкой.
В письмах императрицы Александры Федоровны к графине Софье Бобринской, опубликованных Э.Г. Герштейн в 1962 г., кавалергард Скарятин фигурировал под кличкой «Маска», а Трубецкой – «Бархат».

Вот строчки из записок Императрицы, наблюдавшей за своими кавалергардами:
«7. 12 июля... парад, ветер, много приказов... дома завтракали с Сашей и тремя девочками и с Катрин, также Павл[овский?]. Скар[ятин], Дантес - дежурные, первый верхом...».
Из письма Александры Фёдоровны к С.А. Бобринской:
8. [Без даты] На днях мне принесли вашу записку в Ораниенбаум, когда я одевалась, и я не знаю почему, мне вдруг показалось, что посыльным был Бархат; но нет, я знаю, что нет! ... нужно, чтобы когда-нибудь Бархат передал одно из ваших писем, надеюсь, что он его не испачкает, как записку кн.Барятинской, он вам рассказывал об этом? Он и Геккерн на днях кружили вокруг коттеджа. Я иногда боюсь для него общества этого «новорожденного». - Перевод с французского. Там же, фонд 851, № 13, лл. 21—22.
-
Э. Герштейн: Вокруг гибели Пушкина (По новым материалам) / Пушкин в письмах и дневниках императрицы.
Императрица уже озвучила фамилию княгини Барятинской, матери юной Мари, за которой пытался ухаживать «новорожденный» Дантес. Трубецкой, вероятно, оповещает государыню запиской от maman Барятинской о внимании Дантеса к её дочери. Похоже, что начинает работу пресловутый «Комитет общественного спасения».
Государыня в заботах о своих подданных не знала о том, каким образом, например, жена поэта Пушкина, одна из первых красавиц при Дворе, в том же месяце июле пытается изобрести способ пополнить свой семейный бюджет без её высочайшей помощи.

Н.Н. Пушкина – Д.Н. Гончарову. Июль 1836. Из Петербурга в Полотняный завод.  «Я не отвечала тебе на последнее письмо, дорогой Дмитрий, потому что не совсем ещё поправилась после родов».  Н.Н. Пушкина обращается к брату Дмитрию с просьбой о помощи: «Ты знаешь, что пока я могла обойтись без помощи из дома, но сейчас <…> я считаю своим долгом помочь моему мужу в том затруднительном положении, в котором он находится; несправедливо, чтобы вся тяжесть содержания моей большой семьи падала на него одного…». Она просит брата назначить ей «с помощью матери содержание, равное тому, какое получают сёстры».  «Мы в таком бедственном положении, что бывают дни, когда я не знаю как вести дом. <…>
Мне очень не хочется беспокоить мужа мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу,  как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следовательно, в таком настроении  не в состоянии  работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна. <…> Мой муж дал мне столько доказательств своей деликатности и бескорыстия, что будет совершенно справедливо, если я со своей стороны постараюсь облегчить его положение».
В 1836 году Наталья Николаевна получила из доходов семьи Гончаровых 1120 руб., тогда как содержание её сестёр составляло 4500 руб. каждой. – Тархова Н.А. «Жизнь Александра Сергеевича Пушкина». Книга для чтения. – М.: «Минувшее», 2009. – 784 с.

Июля 14.16.23.24.25.26.27 – манёвры кавалергардского полка, где в числе прочих отмечен «благоволением» поручик Жорж Геккерн.
31 июля 1836 года сёстры Гончаровы, Екатерина и Александра, в сопровождении младшей, Натальи Николаевны Пушкиной, отправились в Красное Село. Там впервые после долгого перерыва увиделись Пушкина и Дантес. Екатерина Гончарова в письме к брату от 1 августа Дмитрию описывала эту не совсем удавшуюся встречу.