Некуда бежать
Автор сосредоточен в романе на том, что происходит с людьми, оказавшимися в империи Хама. Он показывает, как одни, большинство, выбирают «свободу», отвергая в себе человеческое и становясь насекомоподобными, и как другие, меньшинство в пределах статистической погрешности, уходят в лес, за пределы демонизированного города, оставаясь людьми среди зверей. Сам город и вообще жизнь империи намечена в романе лишь отдельными штрихами. Вот публичные растлевалища, роль которых играют и бывшие христианские храмы, и новые «клубы свободы». Вот пиктографическое письмо, заменяющее традиционный алфавит и до предела упрощающее нового человека. Вот Сетка — новый способ организации транспорта, при котором прямолинейно и ни с чем не считаясь, новое метро прорезает Москву, зарешёчивая небо и квадратизируя сознание. Мир лишён книг, погибших якобы от вируса целлюцида, и перестаёт мыслить. Мир лишён национальных языков и вообще подлинного культурного разно- и своеобразия и перестаёт получать подпитку традиции. Мир лишён свободы передвижения, поскольку люди вживили себе под кожу метки, и превратился в муравейник. Этому новому, дивному миру остаётся только «суицид тридцатилетних», тех, кто скоро и совсем износил свою душу и кому лишь осталось выронить её в серый болотистый ад с хищными червями или куда поглубже.
В «Империи Хама» описана сатанократия в её становлении. И это становление — цепь подмен, звенья которой уходят в нефиксируемое прошлое. Суть эти подмен состоит в намерении «освободить» человека, провести его по «открытому пути» сексуальной свободы в тёмное будущее. Человек убеждается Антихристом в правоте освобождения от религиозных и культурных ограничений, и, не замечая того, он становится рабом своих страстей, когда всё возрастающая привязанность к чувственному легко переходит в насилие над ближним и дальним. Потому что отдающийся невежеству человек, подобно Антихристу, настроен брать, а не давать. Подобно Антихристу, он настроен пестовать своё отдельное «я» в противовес всем остальным. Человек отдаётся всем трём искушениям, которые отверг Христос. Он добровольно выбирает чудо, тайну и авторитет, поклоняясь вначале «христоносцу» — папе Римскому Христофору I, затем новому «Христу», воплощением которого противобог себя преподносит людям, наконец, Антихристу, которым он себя прямо называет, собираясь полностью стереть границы между добром и злом. Антихрист забирает всю власть, которую только может, а человеку оказываются милостиво дарованы сытость, игры и возможность не принимать решения. Свобода дана — свобода отобрана.
У сатаны разные обличья, разные имена. Каждому времени — свой сатана и свой Антихрист. Б. С. Гречин, вслед за Д. С. Мережковским, но оставляя в стороне его социальный контекст, считает, что имя зла сегодня — это именно Хам. Хам — это тот, кто переходит границы религиозных и культурных установлений, Хам — это тот, кто погружает мир в трясину осреднения и пошлости, Хам — это тот, кто забирает власть Отца небесного, становясь полновластным «отцом» земным. Его империя — от мира сего. И эта империя в романе только расширяется, подминая Европу, затем Африку, Австралию и Океанию, затем Америку, затем европейскую часть России, затем Китай, затем уничтожая при помощи ядерного оружия Россию, что осталась на Востоке, затем надвигаясь на Юго-Восточную Азию. Герои «Империи Хама» в финале бегут в Таиланд, где буддизм оказывает последнее сопротивление миру Мары, но нельзя быть уверенным, что они долго там проживут. Главный герой, Нестор, будучи послушником в буддийской обители, пишет летопись сатанократии как предупреждение о ней тем, кто её не видел, и как напоминание о ней, тем, кто её переживёт, и, конечно, пишет летопись о героях сопротивления власти Антихриста. Эти герои — Иоанн Павел III, Второй Далай-лама Запада, английский король Георг VII, поэт — потомок Владимира Маяковского, и его возлюбленная Роза — праправнучка Луи Арагона. И каждый из них — мученик. Их истории в романе читать особенно трудно, потому что хотя они и написаны условными чернилами, но по сути написаны кровью. Ответственность, мудрость, отчаяние, мужество, самопожертвование тех, кто принял мученический венец, восхищает и внутренне переворачивает.
Б. С. Гречин говорит, что в этом романе ему не удалось глубоко и подробно разработать некоторых персонажей и ряд других моментов, что книга получилась несколько калейдоскопичной. Возможно, это и так. Но роману, напряжённо говорящему о наступлении сатанократии, о пунктах демонического плана, незаметно осуществляющегося в настоящем времени в виде электронной и корпоративной глобализации, сексуализации реальности, крайнего либерализма и прочего, такому роману просто не до частностей. К тому же порой и одного-двух абзацев читателю может быть достаточно, чтобы схватить суть персонажа и представить себе его образ. В «Империи Хама» сходятся многие и разные тексты русской и мировой культуры. Их созвучие и развитие, продолжение ранних в более поздних создаёт эффект постепенного высвечивания тёмной реальности. Зло обнаруживается и называется, куда бы оно ни мигрировало, какие бы формы ни принимало. Но чтобы, даже читая их, не пробегать мимо подобных произведений, важно смотреть на них не только как на литературу, но и как на формы мистического. Ведь только при таком подходе читатель не будет отвлекаться на второстепенное и не будет видеть «парадоксы русской эсхатологии» там, где о приближающемся Царстве Антихриста говорится прямым или почти прямым текстом. Роман «Империя Хама» — памфлет и предупреждение. Но он также и показывает, как не вырастить внутреннего хама в себе, как сопротивляться, ведь бежать уже просто некуда: крепи своё сердце и будь готов к подвигу. Как говорит один из героев романа про последние времена (имея в виду не формальный экуменизм, а необходимость широты сознания, подкреплённой поступками): есть «два разных вида подвига: христианский, яркий как пламя, и буддийский, незаметный, как течение подземных вод. В наше страшное время человек не имеет права быть только христианином или только буддистом».
Свидетельство о публикации №221040701132