По волнам литературы

      

 Перефразируя известное изречение, скажу, что в книге (бумажной) всё должно быть прекрасно: и обложка, и внутреннее оформление, и слова, и мысли. (Понятно ли это молодым людям, привыкшим тыкать пальчиком в телефончик?) «Книга критика» Александра Медведева, сказанным выше словам, соответствует. Лёгкий кораблик с птичкой на верхушке мачты встречает нас на обложке, приглашает в путешествие, сопровождает по разделам книги, по волнам литературы. И путешествие обещает быть увлекательным.
 При слове «критика» представляется что-то скучное, тяжеловесное, наукообразное, с большим количеством непонятных терминов, бесчисленными отсылками и примечаниями, написанное для узких специалистов. Книга Медведева не такова. Она может быть интересной для всех, кто любит литературу, для читателей. Это не научное исследование, но и не вульгарное, полное штампов, популяризаторство. Эссе, рецензии, заметки книги дают повод для размышлений, возможность вспомнить некоторых известных писателей и художников прошлого, по-новому взглянуть на их творчество, их роль в истории России, а также познакомиться с писателями современниками и самим автором. Порой рассматриваемое произведение является лишь поводом для критика высказать свои мысли. И мыслей в книге много, хоть выписывай  их как афоризмы с каждой страницы. Можно сказать, что книга Медведева – пища для ума. Сам же Александр в предисловии заявляет, что попытался взглянуть на критику, как на литературное творчество.
 Книга состоит из шести разделов и каждый из них, в свою очередь, разделён на части. В связи с большим разнообразием тем, я остановлюсь лишь на некоторых.
 Первый раздел «Штрихи и строки» начинается с размышлений о знаниях, о вечном блуждании человека между древом познания и древом жизни, о постоянстве, изменяемости, относительности знаний, непознаваемой бесконечности и бесконечности непознанного, единстве добра и зла и многом другом. Иллюстрируются эти рассуждения выдержками из трагедии Гёте «Фауст», знаменитого разговора Мефистофеля с Учеником.
 Далее автор пишет об изобразительном искусстве: символизме, сюрреализме, о связи их с магией. О русском авангарде и его ярких представителях Казимире Малевиче, Василии Кандинском, Павле Филонове. Есть тут высказывание о простоте, как высшей форме сложности, и о простоте, которая хуже воровства.
 Для меня наиболее интересной из этого раздела показалась статья «Лики и личины грядущего хама». В 1906 году Дмитрий Мережковский издал книгу избранных статей под актуальным для того времени названием «Грядущий Хам». В начале двадцатого века хамство («российский позитивизм, казёнщина, хулиганство, босячество и чёрная сотня»), представляло острую политическую опасность. Приближение революции ощущалось и пугало. 
 Согласно Мережковскому, противостоять грядущему хамству предстояло русской интеллигенции, некоторая часть которой в попытках противостояния, не зная других путей, занялась богоискательством, строительством новой, истинной Церкви и прочей мистикой.
 Большинство образованных людей того времени, воспитанных критическим реализмом русской литературы, наивно выступали за всё хорошее против всего плохого. Их инфантильный нигилизм пришествие Грядущего Хама во многом приблизил.
  «Вместо подвижнического обустройства произошло библейское, хамское предательство национальной основы, предательство Отечества. Произошло ровно продолжением деяний предтеч Грядущего Хама, кумиров русской интеллигенции».
 Не думаю, что сейчас найдётся много желающих перечитывать книгу Мережковского, но прошлое, продолжаясь и видоизменяясь, повторяется. Нынешнее хамство, уже на новой технологической интернетной основе, приобрело размеры, пугающие не меньше прежних. Потомки  библейского Хама правят бал в социальных сетях и, конечно, предатели из продажной интеллигенции активно этому способствуют. Поэтому помнить историю необходимо.
 Заканчивается этот раздел раздумьями об экранизации классических литературных произведений, в частности, Достоевского.
 Второй раздел книги «Песня о Родине», на мой взгляд, является наиболее важным и актуальным в книге.
 Начинается раздел рассказом о судьбе и творчестве Александра Вертинского. К этому удивительному человеку у автора на редкость нежное и даже любовное отношение. И в этом нет ничего странного, ведь незамысловатые, казалось бы, песенки Вертинского не забыты, исполняются и нынче, через много лет. Его незабываемые интонации продолжают звучать в ушах тех, кто слышал их хоть однажды:
               Над розовым морем вставала луна,
               Во льду зеленела бутылка вина,
               И пары кружились, влюблённые пары,
               Под жалобный рокот гавайской гитары.
 Жизнь певца за границей, его тоска по России, страстное стремление вернуться, и, относительно успешное, возвращение, в то время как многим, вернувшимся в СССР, пришлось пожалеть об этом, – всё это уникально и необыкновенно. Его слова о любви к Родине, из разговора с балериной Карсавиной, стоит процитировать: «Надо думать только о ней (о России)! Вставать и засыпать с её именем на устах. Понимаете? И стараться даже в этих условиях, у чужих людей, прославлять и возвеличивать её имя!».
 Рассказ о музее Лермонтова на берегу Таманского залива, о подробностях его дуэли и трагической гибели заставляет читателя снова остро почувствовать боль от безвременной смерти гениального поэта и храброго офицера, от несправедливости судьбы, допустившей подобную потерю для русской литературы да и русской армии.
 А вот эссе с заголовком «Полезные  герои». Что же это за полезные герои, кому и чем они полезны? Речь идёт об известном литераторе Александре Герцене, эмигрировавшем в Англию по причине своих левых убеждений, где  он начал издавать журнал «Колокол» и публиковать в нём материалы против самодержавия в России. О разрушительной для государства деятельности Герцена можно судить, например, по такому факту: ещё до «Колокола», во время Крымской войны (1854 – 1855 годов) он слал воззвания к защитникам Севастополя с призывом изменить Родине и перейти на сторону интервентов.
 Борис Николаевич Чичерин, правовед, профессор Московского университета, основоположник конституционного права в России в письме Герцену писал, что  следует насаждать в стране гражданственность и просвещение, уважение к праву и закону, а не поощрять народную привычку, чуть что хвататься за топор. Но слова мудрого Чичерина произнесены напрасно, и в «Колоколе» печатается письмо Николая Чернышевского, который знает «что делать». «Пусть ваш «Колокол» благовестит не к молебну, а звонит в набат. К топору зовите Русь!»
 Призыв к топору звучал в 1860 году, до отмены крепостного права, возможно, этим можно его как-то оправдать, но в 1863, уже после освобождения крестьян, тот же Герцен под псевдонимом «Искандер» пишет прокламацию, в которой открыто призывает разрушать страну Россию, которая из Лондона кажется ему слишком большой.
 Как это знакомо! Через полтора века оттуда же, с берегов Альбиона, слышны точно такие же призывы, а Россия как была так и остаётся осаждённой крепостью и лакомым куском для ближних и дальних соседей.
 Деятелей, подобных Герцену и Чернышевскому, на Западе называют «полезный русский». Понятно, кому полезны подобные «герои». Тот, кто не желает служить своему государству, вольно или невольно будет служить чужому. (Кстати, Герцен был любимым писателем  известной гражданской активистки Валерии Новодворской.)
 А если мы оглянемся вокруг, то обнаружим, что именем Герцена, автора таких разрушительных, антигосударственных призывов назван, и продолжает носить это имя, Педагогический университет в Петербурге.
 Писателю-сатирику Салтыкову-Щедрину, о котором идёт далее речь в книге, также было душно в отечестве. Ему, помещику, госслужащему, губернатору двух губерний везде виделся «Город Глупов», манила прекрасная Франция, оплот свободы. Профессор математики Софья Ковалевская, живя за границей, сокрушалась, что о российском памфлетисте во Франции мало знают. А прогрессивная русская общественность, брезгливо воротящая нос от всего русского, принюхиваясь к французским парфюмам, охотно внимала талантливому сатирику, превращённому, вольно или невольно, в камертон русофобии. 
 «Всякое сомнение – начало гибели» - таков заголовок одной из частей этого раздела книги. В нём рассказывается о «Памятке русского офицера», изданной в 1907 году. В ней говорится, в частности, что жизнь – это борьба отдельных людей и народов между собой. Мы видим, что время идёт, а борьба эта не прекращается, мир не становится безопаснее, а Россия по- прежнему является мишенью для, окружающих её, военных баз.
 Автор этой «Памятки», Лев Львович Толстой, сын Льва Николаевича Толстого, предварил её двумя эпиграфами из европейских авторов, как будто для русских офицеров не подобрать было подходящих изречений отечественных храбрых военачальников. Памятка призывает бороться за всё лучшее против, естественно, всего худшего, и руководствоваться разумом, чтобы отличить одно от другого. Но тот, кто изучал историю, знает, к чему такая борьба приводит, руководствуясь помрачённым разумом: к террору и кровавому хаосу, не раз проверено. И автор памятки далёк от иллюзий. Он констатирует, что общественный разум, полный противоречий и страстей, болен.
 Индивидуальный террор в России в конце девятнадцатого, начале двадцатого веков был явлением широко распространённым. Мы помним об убийстве Александра Второго, Великого князя Сергея Александровича, Столыпина и многих других. Активизация террора была во многом спровоцирована оправданием в 1878 году судом присяжных террористки Веры Засулич, которое было встречено с восторгом некоторой частью образованного русского общества. Это одобрение, под влиянием эмоций, противоправного поступка как бы заранее оправдывало, следующих тем же путём, Каракозова, Каляева, Халтурина, Желябова, Перовскую и им подобным. В глазах некоторых они становились героями. ( Так интересно вспомнить, что убийство Распутина одобряла даже, провозглашённая ныне святой, Великая княгиня Елизавета Фёдоровна. В телеграмме, посланной после убийства Великому князю Дмитрию Павловичу, она поздравляла его и Феликса Юсупова с «патриотическим актом». Убийц Распутина не судили, наказали чисто символически.)
 Лев Львович Толстой, сочинивший «Памятку русского офицера», в 1918 году эмигрировал, и писал впоследствии о своём отце: «Никто не сделал более разрушительной работы ни в одной стране, чем Лев Толстой… Не было никого во всей нации, кто не чувствовал бы себя виновным перед судом великого писателя».
 Лев Толстой обладал в обществе огромным авторитетом. Его высказывания против государства и церкви, просьбы оправдать террористов-убийц, его теория непротивления злу насилием, близкая к нынешней толерантности, подготовляли общество к радостному принятию отречения Николая Второго и Февральской революции. Последние десятилетия жизни Великий Старец распространял анархические идеи о вреде государства, армии, медицины, образования. Всё, написанное Толстым в последние годы жизни, курировалось его секретарём Чертковым, имевшим постоянное место жительства в Лондоне и выполнявшем специальное задание оттуда. И печатались эти литературные работы в Лондоне, затем перевозились тайно в Россию.
 Не случайно, Владимир Ильич Ленин называл Толстого «зеркалом русской революции».
 Одобрение интеллигенцией террора против властей обернулось позже многократно большими жертвами, во время красного террора. Россия, по словам Артёма Весёлого, кровью умылась.
 В середине двадцатого века происходили не менее драматичные события. О людских потерях, разрушениях и победах Великой Отечественной Войны знают все. Воспоминания непосредственных участников боевых действий читать всегда интересно. Медведев делится впечатлениями от книги Николая Николаевича Никулина «Воспоминания о войне». Никулин – искусствовед, знаток нидерландского искусства воевал рядовым, был ранен, дошёл до Берлина. Но в его воспоминаниях угнетает излишнее сосредоточение внимания на негативных подробностях военных будней, сгущение черноты солдатской окопной правды, и даже описание нереальных эпизодов. Как художник, Александр замечает, что нельзя создать образ без светотени, то есть в повествовании нужен контраст света и тьмы, иначе возникает «дурная бесконечность однообразия». Очевидно, Никулин вольно или невольно поддался известному постперестроечному поветрию всё пересматривать, переворачивать с ног на голову, очернять нашу Победу, приписывать нашим воинам все возможные преступления.
 Восстановлению объективной, без лишних эмоций, правды о ВОВ помогают архивные документы, например, изданные в том же 2015 году «Приказы Жукова. 27 дней во главе Ленинградского фронта», составленные П. П. Лавруком. Об этих приказах также можно прочесть в книге Медведева. Публикация подобных документов, в частности, этих приказов необходима, чтобы противостоять, распространяемому нынче в Интернете, вранью о неимоверной, людоедской жестокости Георгия Жукова, о бездарности нашей армии и её полководцев. Печально, что даже такие авторитетные  писатели, как Виктор Астафьев, приложили к этому руку. Это ж с его нелёгкой руки, от его склонности к гиперболам пошло выражение: «забросали врага трупами». Он писал о «самой бездарной армии со времён сотворения рода человеческого», называл маршала Жукова «браконьером русского народа».
 Как известно, в сентябре 1941 года, в начале блокады, когда Георгий Константинович Жуков командовал Ленинградским фронтом, положение в армии было катастрофическим, наблюдалась растерянность, кое-где плохая организация, и действительно для укрепления дисциплины несколько дезертиров, изменивших присяге, были расстреляны. Впрочем, приказы о расстрелах подписывал не один Жуков, а вместе со Ждановым, Кузнецовым и другими руководителями. Жёсткие меры привели к необходимому перелому, преодолению дезорганизации, укреплению обороны города и боевого духа в войсках. Благодаря сохранённой в документах и памяти народа правде мы благодарны и гордимся нашим «Маршалом Победы».
  Предпоследняя статья в этом разделе «Свет отемнённой правды» посвящена Александру Солженицыну. Про него можно сказать то же, что сказал сын Толстого про своего отца: никто из писателей в советское время не сделал более разрушительной работы для своего государства. Но, в отличие от Толстого, Солженицын своими глазами увидел результаты воплощения своих идей и ужаснулся.
 Александр Исаевич Солженицын – фигура во многом трагическая, очередной пример того, как может быть недальновиден человек умный и талантливый. «Он увидел, что вместо культа личности, который он неистово разоблачал, создан и всемерно укрепляется куда более бесчеловечный культ денег и потребления». Солженицын оказался очередным «полезным русским», полезным для многих прежде и сейчас. Его повесть «Один день Ивана Денисовича» была использована Хрущёвым для развенчания Сталина, для покаяния за полувековое строительство коммунизма. А во время своей жизни в США он оказался «сверхмощным оружием массового поражения», используемого Западом для разрушения Советского Союза. (А нынче его, во многом спорные и недостоверные сочинения включены в школьную программу.)
 После прочтения статей этого раздела книги невольно приходит в голову неутешительный  вывод. Пресловутый русский «литературоцентризм» уже два раза в истории идейно подготовлял и способствовал крушению государства и, следующим за ним, трагическим событиям, гибели многих людей. А, если оглядеться вокруг, то и нынче в литературной среде можно заметить нечто похожее. Например, активно рекламируется и получает премии роман, объективно вбивающий клин между русским и татарским народами, премию «Большая книга» в 2020 году присуждают гражданину Израиля, некоторые из наших« литературных генералов» обеляют Власова и открыто проповедуют русофобию. Подобных примеров в нашей современной литературе множество, а в Интернете – не сосчитать.
 Заканчивается эта часть книги небольшим эссе «Писатель на вызове», где автор мудро рекомендует писателям, отвечая на вызовы времени, не впадать в публицистику, а стараться быть художниками, то есть больше работать над формой, языком и стилем произведения. Как показывает история, скороспелая публицистика до добра не доводит. Вспомним слова гениального Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся».
 Раздел «Открытый финал» посвящён нескольким спектаклям Александринского театра, что говорит о широте охвата автором явлений современной культуры.
 «Глядя в лицо жизни» - так назван раздел, где собраны девятнадцать рецензий на поэтические, в основном, книги современников: Бориса Орлова, Александра Люлина, Валентина Голубева, Бориса Краснова, Романа Круглова, Владимира Шемшученко и других. Рецензировать рецензии – масляное маслить, тем более что предваряют книгу благодарные слова Александру от некоторых авторов, адресатов его отзывов. С основной своей задачей: познакомить читателя с поэтом, заинтересовать, заставить обратиться к самой рассматриваемой книге, рецензии успешно справляются.
 «Введение в заблуждение» - этот раздел уже своим названием предупреждает читателя об извилистости тропинок и возможности легко заблудиться в литературном лесу, среди чужих мыслей. Первое эссе посвящено роману Виктора Тихомирова «Евгений Телегин и другие». Начинается оно с рассуждения автора о постмодернизме, который, по его мнению, появился вовсе не в двадцатом веке, а присущ всем кризисным периодам истории. Так ярким примером постмодернизма в отечественной живописи Александр считает картину Репина «Иван Грозный и сын его Иван». А в романе Тихомирова представлен постмодернизм «с человеческим лицом», использован сюжет «Евгения Онегина», но действие происходит в Советском Союзе, на его закате. Я романа не читала, комментировать не буду.
 Очередным малоизученным островом в литературном океане, к которому причаливает парусник автора-критика, являются сочинения Василия Ивановича Чернышёва. «Призвание литературы. Записки редактора» - так называется книга Чернышёва, профессионального математика, а также издателя «Русского журнала». Об этой книге написано, в частности, следующее: «Следуя за Редактором и следя за траекторией его мысли, не можешь отделаться от впечатления хождения по винтовой лестнице, образующей к тому же замкнутое пространство. Да, да, винтовая лестница со спаянными концами, хитроумный вариант небезызвестной ленты Мёбиуса, позволяющей перемещаться из одной плоскости в другую, из реальности как таковой в реальность художественную – вот пространство книги «Призвание литературы». Ещё полезная для всех мысль Медведева: «Автор восхитительным образом балансирует между что и как, ибо, как любой другой мастер, обречён двигаться, лишь в том случае, если хотя бы в общих чертах прояснит третий вопрос литературы и искусства – для чего?». 
  Интересно рассказано о более значительной и, возможно, программной  книге Чернышёва, его романе «Исповедь сына века». В этой книге герой-писатель видит своим предназначением спасение России и русского человека. Он объясняет неразумным согражданам, погрязшим в тупости примитивного существования, смысл жизни, ссылаясь на классиков литературы и свой жизненный опыт. Но Чернышёв не связывает этот, замеченный, им упадок высокого и усиление деградации жизни следствием отказа от идеологии, от марксизма, и от христианства, а винит во всём ленивый и нелюбопытный народ. Примечательно здесь замечание Александра об обязательной, в свете новых эстетических идей, массовой прививке читателям, абсурдизма, и всёзаменяющего Хармса вместо классической литературы. Насколько опасна подобная прививка? 
 Последняя статья этого раздела знакомит с книгой Александра Казина «Homo Russicus». Это сочинение представляет собой маленькую национальную энциклопедию, связывающую религию, философию и искусство, книгу для желающих вникнуть, что же из себя представляет русский человек, пытающихся «умом Россию понимать». Я книгу не читала, но уже латинский шрифт заголовка намекает на желание понравиться Прекрасной Европе. Впрочем, попытка осмысления нашей жизни, достойна уважения.
  Последний раздел книги «Дневник читателя». Первое эссе «Человек на мосту» представляет «мысли по прочтении книги Вячеслава Овсянникова «В тени Водолея». В частности, об этой книге написано следующее: «Писатель Вячеслав Овсянников владеет выразительными средствами, чтобы вызвать и поддержать интерес читателя – развешенные им ружья в свой час безотказно стреляют. Структура его рассказов и повестей напоминает взведённую пружину, притворившуюся плоской спиралью». Признаюсь, мне захотелось эту книгу непременно прочесть.
  Далее – «Парк Александрино», снова об Овсянникове и не только, записки в виде дневника. Известная книга Вячеслава называется «Прогулки с Соснорой», а данные записки Александра это, конечно, - прогулки с Овсянниковым. В них речь идёт о творчестве Сосноры, Филонова, Овсянникова и многом другом. Рассказать об этом кратко невозможно, нужно читать самому. Приведу только одно высказывание Медведева о прозе Сосноры в его книге «Возвращение к морю»: «Невообразимая работа со словом: и филигрань, водяной знак, и китайская бумажка вся изрезанная непонятно как, только всё же её ажурное кружево складывается в рисунок. Он сплетает орнаменты из слов, слогов, и, как в изобразительных орнаментах, промежутки форм вдруг сами становятся формами. От слова к слову, от слога к слогу происходят такие же превращения, возникают новые значения, мысли, образы – будто помимо автора».
  «Узелки на память» - последняя часть этого раздела, до отказа насыщенная мыслями на разные темы, наблюдениями, афоризмами, воспоминаниями, поэтичными зарисовками. Об этой части трудно сказать что-либо обобщающее, потому что каждый небольшой абзац в ней своеобразен, интересен и заставляет задуматься. Например: «Изумление перед красотой. Изумление – начало философии».
  Или вот – стихотворение в прозе: «Поэты похожи на деревья. Этот – резной клён, прямой и хрупкий, та – ива в серебре мельчайшей дрожи-скорописи на ветвях гибких. Поют, шумят, скрипят. Мы по листику берём стихи, строки, сплетаем венок, или кладём отдельные листы среди страниц книги жизни, чтобы, листая, остановиться вдруг и прочесть забытое, незабываемое».
  Рассказано и о нашей «маленькой египетской пирамиде», громадной гранитной чаше-ванне в полуразрушенном павильоне Баболовского парка, уникальном произведении Самсона Суханова.
   Можно найти здесь и несколько неожиданный рецепт счастья: «Фраза советской песни «Раньше думай о родине, а потом о себе» осмеяна не раз, между тем она – руководство достичь счастливого состояния. <…> Думай о родине – и ты король: государство – это я! Вот суть счастливого самосознания».
  В заключение могу только поблагодарить Александра за умную, полезную, и интересную книгу. А кораблику автора – попутного ветра.

Светлана Хромичева