Хитрющий хохол

Хитрющий хохол
(новелла)

 Тридцатилетний Аркадий Аверченко медленно плёлся в пролётке извозчика вдоль набережной Невы. Извозчик постоянно интересовался у собратьев по профессии и прохожих как проехать в журнал Сатирикон, а потом обернулся к пассажиру и спросил с упрёком: что  ж вы, господин, приехали в столицу и едите теперь сами не зная на какую улицу вам надоть?»

Уже осень, и капает мелкий дождик с неба и пахнет в Петербурге какой-то плесенью, болотной тиной, а в памяти всё зной харьковских улиц и запах дынь, персиков ,груш, черешни. Круглолицая физиономия пассажира  постепенно приобрело выражение почали и сомнения. А ехал он в столицу с твердой уверенностью добиться литературной славы и признания на всего лишь две сотни рублей, скопленных на работе бухгалтером в пыльных угольных донецких степях. И такая тоска смертная тогда на него наступала, что хотелось чего-нибудь весёленького в жизни, острого, с перчинкой, кусачего, этакого  чего-нибудь злого против творящейся вокруг  мещанской уютности карамельно-сиропной. И журнал Сатирикон тем его раздражал, что под видом печатавшейся там якобы литературы в жанре юмора и сатиры, шли в основном житейские анекдоты из жизни той мещанской публики в российской империи. Порой не выдержав, даже посылал главному редактору критические отзывы на те материалы публикуемые в журнале, указывал на то, что вся подобная литература похожа на картину художника, который вылил на свой холст несколько вёдер краски, а затем размазал ладонью ту краску по картине. Нет живых лиц и поступки персонажей не убедительны, искусственны, нарочито по водевильному смешны. Мол, нельзя такую дребедень выдавать за литературу.
 У мальчишки с газетами Аверченко велел остановиться, купил за семышник журнал и назвал извозчику адрес редакции.
- А я думал, что в России все знают, где этот журнал находится. Эх Россия, грустно живёт. Не к добру всё это.
- Не к добру, - крякнув на облучке, согласился извозчик.


     Войдя в кабинет главного редактора, Аркадий сразу представился:

- Я Аверченко. Я вам иногда писал нелицеприятную критику на ваши публикации.
- А-а, это тот грозный сеньор из Харькова, кажется? – робкой улыбкой улыбнулся главный редактор с небритым лицом и всклокоченной причёской. Что ж вы так грозно и повсеместно по всем текстам. Что ж вам,  милостивый государь, и Саша Чёрный недостаточно злободневен?
- Как раз Саша и написал правильно, что под разврат бессмысленных речей человек тупеет как скотина. Тупым народом власти удобней править.
- С этим я с вами не буду спорить, - согласился главный, а затем, чуть подумав, объявил: - Я сейчас оповещу своих сотрудников о проведении внеочередного заседания редакционного совета, а затем продолжим  наш разговор в ближайшем ресторане. Вы, догадываюсь, проголодались с дальней дороги? – и главный походкой Колобка выбежал из кабинета.
 В отдельном кабинете уютненького ресторана, когда восемь человек сотрудников расселись за круглым столом, Главный редактор сразу объявил:
- Предлагаю этого грозного сеньора из Харькова ввести в редакционный совет. Как говорится, возможно нам нужен свежий взгляд со стороны, а в жанре юмора нельзя позволять замыливанию собственного взгляда. Для юмора-сатиры это особенно опасно.

- Вот же хитрющий хохол, - хмыкнул кто-то за столом, - не успел приехать, а его уже сразу в совет и отдельный кабинет в придачу. А что он имеет в потенциале?

Пока выпивали-закусывали Аверченко тут же за столом на салфетке изобразил несколько карикатурных сюжетов и пустил картинки по кругу. По мере продвижения по диметру стола картинки сопровождались смехом и репликами одобрения присутствующих. Вечером на пути в гостиницу Аверченко шагал в полной уверенности, что его уверенность в собственном таланте  и успехе всё-таки небеспочвенна и надо приступать к серьёзной работе, чтобы на каждый номер журнала по свежему рассказу получалось.

 Как-то Главный вошёл в его кабинет и, загадочно улыбаясь, сообщил, что сегодня приходил какой-то важный царедворец в золочённой ливрее и пригласил автора Аркадия Аверченко во дворец для читки своих рассказов самому российскому самодержцу.
Главный редактор, похоже, ожидал волну восторга, Но Аркадий только кисло улыбнулся и идти на царский приём отказался, заметив что чувство юмора у монарха всё же оставляет надежду на перемены в России к лучшему. Поздней как-то так сразу, мигом исчезли все надежды и даже журнал с новым названием «Новый Сатирикон» новая власть прикрыла как нежелающая видеть всякого там юмора-сатиры.
При самодержавии, заметил по такому случаю главный редактор иногда наш журнал выпускали с белыми страницами, но чтобы вот так, под чистую – тут никакого чувства юмора в мозгах не останется. Круто товарищи большевики власть берут в свои руки, не знаю даже, что в дальнейшем от них ждать, неужто гражданской войны…
- Будем работать подпольно, сказал Аверченко и азартно потёр руки.
- Ты теперь новый главный – тебе и карты в руки. Тебя недаром сразу окрестили хитрющим хохлом.
После второго обыска в редакции и на квартире стало понятно без всякой хитрости, что нужно искать другую территорию  для приложения литературного таланта, в тех  краях,где ещё существует в народе чувство юмора. Сначала двинул  в Киев, а затем и дальше, в Севастополь. Позднее, с последним пароходом беженцев – и вовсе из России вон.
Коронованный в прежней России на короля юмора Аркадий теперь по Европе не растерял количество своих поклонников. Как-то в Берлине повстречал бывшего приказчика с донецких шахт, который когда-то выплачивал ему помесячно зарплату, а теперь перекрасившегося в ярый красный цвет и возглавлявший теперь одну из делегаций по закупке шахтного оборудования и поинтересовался  тот бывший хозяйский холуй, а не жалеет ли, что уехал с России, а то бы получал уверенно в должности бухгалтера по тысяче советских червонцев в месяц. Аркадий с усмешечкой бывшего короля юмора ответил, что при своих четырёх тысячах долларов дохода нисколько не жалеет об утраченной возможности в бухгалтерском окладе.
Оставалось в душе желание всё же проверить на чувство юмора вождя большевиков и сочинил  Аркадий сборник из двенадцати рассказов о послереволюционной жизни народа в России «Двенадцать ножей в спину революции» и вопрошал там Ленина с усмешкой:


-Как тебе спится, Вова, когда вся страна кровью исходит? Доедашь ли остатки царских деликатесов? Допиваешь ли остатки элитных вин из царских погребов?

Ленин оценил юмор Аверченко и назвал это талантливым произведением хитрого хохла из недобитой белогвардейщины.