Мауи. Могила Линдберга

               
     21 мая 1927 года двадцатипятилетний Чарлз Линдберг в одиночку, на одномоторном самолёте пересёк Атлантический океан. Провожая сына, Евангелина Линдберг сказала: «Впервые в жизни я подумала о том, что у Колумба тоже была мать». Через тридцать три с половиной часа самолёт Линдберга «Spirit of St. Louis» приземлился в Париже. Ликование и в Америке, и в Европе было всеобщим. Линдберг стал одним из первых героев ХХ века.

     Мне было десять лет, когда в 1937 году Чкалов, Байдуков и Беляков вернулись домой после перелёта Москва – Ванкувер через северный полюс на самолёте АНТ-25. В памяти остались кадры кинохроники: герои в открытом автомобиле проезжают по улице Горького под снегопадом приветственных листовок.

     Не умаляя героизма россиян, замечу, что за 10 лет был достигнут огромный прогресс в развитии авиации. С 1936 года компания Pan American совершала ежедневные коммерческие рейсы Сан-Франциско – Гонолулу на летающих лодках М-130 с семью пассажирами на борту.

     Линдберг преодолел коварство медных труб славы, погубившее многих отважных людей, прошедших огонь и воду. Он занялся бизнесом, летал с женой Анной Морроу, ставшей его вторым пилотом. Но в 1932 году был похищен и убит их двадцатимесячный сын. «Эта трагедия, – писал Линдберг, – навсегда изменила нашу жизнь».

     В 36-м году, по приглашению Геринга, Линдберг прилетел в Германию. До войны он побывал там шесть раз. На открытии олимпийских игр стоял рядом с Гитлером. Получил германскую правительственнную медаль. Частично миссия Линдберга была разведывательной, но при этом он поддался влиянию нацистской идеологии. Можно поверить, что он не знал всей правды о фашистских зверствах, но антисемитские нюрнбергские законы были опубликованы в 1935 году, и трагические судьбы многих еврейских семей были у него перед глазами. Возвратившись в США Линдберг, встретился с президентом Рузвельтом. Он опасался военного столкновения с Германией. Надеялся руками немцев обуздать Советский Союз. Был уверен, что неизбежна «война цивилизаций», в ходе которой его не смущал расистский контекст возможного союза с Гитлером.

     В 1939 году Линдберг выступил с изоляционистской речью, в которой предостерегал Соединённые Штаты от конфронтации с Германией, войну с которой считал заведомо проигранной. При этом он обвинил евреев в том, что, пользуясь влиянием в правительстве и в СМИ, они пытаются втянуть страну в губительную войну в «своих» интересах. Выделив еврейскую нацию и противопоставив её американскому обществу, Линдберг замахнулся на конституцию страны, погубил свою репутацию и политическую карьеру. Ещё раньше он писал из Германии своему другу Генри Гугенхейму: «Нет нужды говорить тебе, что я не согласен с положением евреев в Германии», но при этом подозревал «их» в симпатиях коммунистам.

     После нападения на Пёрл Харбор Линдберг явился на призывной пункт, но ему было отказано в приёме на военную службу. Президент Рузвельт сказал: «Нашей армии не нужен офицер, уверенный в победе врага». Тем не менее, работая с 1942 года лётчиком-испытателем на заводе авиационных бомб Форда, он сделал более 50 боевых вылетов. Потом Линдберг занимался также археологией, медицинской техникой – участвовал в создании искусственного сердца,

     Прилетев на Мауи в 1968 году, Линдберг был очарован Ханой: «Я никогда не видел более привлекательного места для жизни». В соседней деревне Кипахулу он построил небольшой двухэтажный дом. Линдберги периодически сюда приезжали. Но, когда в 1974 году Чарлз понял, что умирает от лимфо-саркомы, то заявил: «Я хочу домой. Лучше два дня на Мауи, чем два месяца в нью-йоркском госпитале»

     Я слышал, что Линдберг похоронен в окрестностях Ханы, но наткнулся на его могилу случайно. Там не было никаких указателей. Мы с женой поехали на юг к знаменитому ущелью Охео, которое называют «Семь священных заводей» («Seven Sacred Pools»). Это каскад водоёмов, соединённых водопадами, спускающийся с вершины покрытой лесом горы. Гавайцы всю пресную воду считают «священной», отсюда и название. 

     Проехав ещё около мили, мы свернули на узкую дорогу в сторону океана. Она привела к маленькой миссионерской церкви за оградой из увитых лианами воздушных корней огромного баньяна. За церковью открылось старое гавайское кладбище с несколькими беспорядочно расположенными могилами, и среди них – могила Линдберга под сенью одинакового сливового дерева. На гранитной плите эпитафия, которую он заранее написал для своего надгробья: «Charles A. Lindberg. Born Michigan 1902. Died Maui 1974. “If I take the wings of the morning and dwell the uttermost parts of the sea...” C.A.L». (На крыльях утренней зари найду ли приют за семью морями) Зелёная стена деревьев окружает кладбище с трёх сторон. Четвёртая, восточная сторона отвесным обрывом уходит на десяток метров вниз к воде залива Кипахулу. Там, в кипении белой пены, волны разбиваются об острые нагромождения окаменевшей лавы. Линдберг сам выбрал это место на скромном погосте с немолчным шумом океанского прибоя, приглушенным береговым обрывом.

     Потомок пионеров переселенцев, одарённый от природы привлекательной внешностью и высоким ростом, настоящий герой, кумир Америки начала 30-х годов, Чарлз Линдберг мог сделать блестящую политическую карьеру. Его политические амбиции были очевидны. Если бы захотел, он мог даже стать президентом Соединённых Штатов. Этого, к счастью, не произошло. Американское общество отвергло изоляционизм и антисемитские высказывания Линдберга. Вопреки журналистским перехлёстам он не был, конечно, «фашистом», «нацистом». Корреспонденты таблоидов, фотографы папарацци, лезущие в личную жизнь и в прошлое каждого, кто привлекает общественное внимание, выполняют порой грязную, но полезную работу. В результате их трудов, после того как отсеиваются крайности, проявляется более или менее объективный портрет претендента на роль очередного лидера. Это не гарантирует от ошибок, известно, что власть меняет и развращает людей, но, по крайней мере на старте, создаётся основа для осмысленного выбора.