Не будь жабой, дай на ногти!

- Ну что? Раз-два, начали. Ох ты мне, бедная я, несчастная, сиротинушка горемычная-я-я!... Нет печали моей ни конца ни края, нет скорби моей ни дна ни покрышки. Зачем ты,  мамочка, выпустила меня в мир бездушный и злой, полный невзгод и кручины? Задыхаюсь я, болезная, нет мне ни света, ни просвета, ни счастья, ни полсчастья, ни осьмушечки-и-и…

- Ну что такое, не мешай мне вести машину! Почему ты плачешь?

- Может, всё-таки дашь мне на новые ногти, гадёныш?

- Извини, не дам. Денег нет!

- Опять нет? Ладно, поехали дальше… Ой, бедная я, горемычная, грустью обуянная, с бедою повенчанная! Болит сердце моё растерзанное, душенька покою не знае-е-ет. Только и осталось мне лечь в землицу неприветную да закрыть навек свои ясны оченьки и не знать мира холодного, юдоли унылой…

- Боже, перестань так стонать, я очень тебя прошу!

- Тогда дай мне на ногти? Дай! Что ты как жаба, в натуре?

- Хорошо, на, возьми деньги. Забери, делай себе ногти, только замолчи!

- Сто, двести, триста, пятьсот… я не поняла! У меня же двое ногтей - сверху и снизу. Почему ты мне только на одни дал?...

- Но как ты не понимаешь? Денег не-ту!

- Нету, говоришь? Ладно. Раз-два, начали!... Ох ты мне, сирая я и пропащая, нет мне пристанища на свете тёмном и бездушном, ни огонька робкого, ни лучика слабого! Во мраке кромешном во веки вечные обретаться мне, и детки мои сиротинушки, и я сиротка болящая…

- Хватит причитать, хватит! У меня уже уши опухли!

- Ш-ш-ш… только дай на ногти, милый мой, и всё будет чики-чики. Хочу вторые ногти, которые на ногах. Они педикюр называются.

- На, возьми, возьми ты! Последнее возьми, только заглохни!

- Дай посчитаю… Ага, теперь хватает… Милый? А, милый?

- Чего тебе ещё надо? Я при тебе весь кошелёк вытряс, все карманы вывернул!

- Все-все-все? А на платье?

- Это сумасшедший дом, какое на фиг платье?! У меня долгов, у меня кредитов...

- И ты не дашь мне на платье? Раз-два, начали!... А-а-а, всеми я брошенная и позабытая, перекати-поле высохшее, да скорей бы упокоилось сердце моё надломленное под курганом степным, вдали от стороны родной, чтоб из памяти потомков выветрилась доля моя тяжкая-я-я!...

- Жуть, я этого больше не вынесу! Сколько? Сколько тебе надо на платье, будь оно проклято?

- Ну… ещё минут десять повыть надо, наверно. Раз ты такой скупердяй, дорогуша.

- Не надо выть! Умоляю, не надо! Посмотри, а на тебе разве не платье?

- Это не то платье, дурак! Значит, не дашь?... Тогда продолжаем. Ох ты мне, судьбою обиженной, на произвол оставленной, сроду счастья не познавшей ни крошечки! Увы мне, страдалице обесчещенной, скиталице бесприютной, чёрствой корочки хлебца не видавше-е-ей…

- Силы небесные, да когда же это кончится? На, плакса! Забери мою последнюю заначку, подавись! У меня долгов, у меня кредитов… плевать, ничего не надо, бери, только не хнычь!

- Вот и платьице образовалось. Ништяк. Теперь самая ерунда осталась. Миленький, а как же туфли и причёска?

- Туфли? Причёска?!

- А что, не дашь? Раз-два, начали… и ни угла-то у меня, дабы голову приклонить, и ни рубища скудного, дабы стыд свой прикрыть! Одинокая как перст, под чёрной звездой рождённая, в лихую годину росшая! Ратуйте, люди добрые, плач мой праведный да до небес вознесётся-я-я…

- А-а-а! Хватит! Хватит, только заткнись! Причёску тебе, туфли? Держи ключи, забирай машину! Продавай колёса, забирай и делай себе причёску, только отстань навеки, гмыза!

- Правда? Можно? Ура! Дай я тебя поцелую, мой хороший, мой щедрый, мой славный…

- Отвянь, не буду я с тобой целоваться, истеричка! Блин, и как тебя муж терпит такую?

- Муж?... Стой! А ты тогда кто, если не муж?

- Таксист я, дура! Просто таксист!