гл. 1 2015 пора Пробуждений, или проспать нельзя п

2015-й пора Пробуждений,  или проспать нельзя  проснуться
            



                Родник прошлого,
                Питает древо настоящего,
                И рождает плоды Будущего.
                Серго Сутягин


Все имена и названия вымышлены.                Поэтому  совпадения, зависят от теории Вероятностей.


                1

       Это было очень ранее  утро; или, как еще говорили в те времена: Пре-старелая ночка.                А все потому, что нелогичная в этом смысле земная темнота, попривыкнув хозяйничать снаружи - видавшего виды двухэтажного сруба; поделенного когда-то на две равные половины: человеку и домашним животным; совсем и не думала отступать. Посматривая и подсматривая недовольно ревностно, на те самые – нелюбимые места света; где проникающие сквозь щели прикрытых ставней окна лучики белого, победоносно лежали на честно отвоеванной земле. Да, именно там ночи уже не было.                Как не было сна и в небольшом домике - большой собачьей будки. Не спя-щий и не злой хозяин которой, был старым и верным псом: по-прежнему готовый откликнуться на любой, даже самый незначительный шорох. Но по темному здесь никто не ходил, и рыжий, словно солнечный пес - с большими, точно человеческими – умными глазами осматривал черный халат со множеством мелких дырок, сквозь которые и выглядывает тело Бога – вся наша Вселенная.
    “Друг” – так называли собаку люди, немного расстроился. Верно понимая и от этого недопонимая: - В доме  не спят - а ко мне не выходят?!                Так не совсем честно…
Вот и вздыхало мудрое животное, желая иных – более доверительных отношений. Как следствие: не получив – время потекло медленней. А продолжилась скука до тех самых пор - пока не почувствовал: Опять начинается?!                И тогда, вскочив и затаив  – и так практически беззвучное дыхание, повора-чивая уши-локаторы в противоположные стороны; друг принялся усиленно обнимать тишину, а с ней понимать причину изменявшейся обстановки.                Только все известные людям органы чувств подтвердили: пока тихо.               
И правда: растянутые справа и слева сети, как и летний домик-склад  где хранили рыбу – все оставалось на месте. Также и людям в доме, еще ничего не угрожало.                Однако опытный страж не прозевал - отметил: какая-то тень захотела накрыть планету. В общем, шерсть на спине пса приподнялась…
Возможно это хозяйка черного - ночь забылась: что в сутках и день есть?!                Дальше запамятовала: что равны они. Примерно равны: во власти на земле и по продолжительности этой самой власти.                Кстати, будто разведчик всего светлого - запах белесого морского утра уже прокрался со стороны заднего двора, что глядел на восток через довольно низенькую – дольше сохраняющую тепло дома дверь; и обхватывая параллельно-прилегающие окрестности, с боем врывался внутрь. Поскольку подгоняемый союзником - прибрежным бризом, не замечал ни препятствий, ни малейшей профессиональной усталости. А уже от их веселого тандема, начисто пропадал сон.               
    Следовательно: ревнуй тьма - не ревнуй, но сегодняшняя связь земли с тобой заканчивалась. На смену, народилась и окрепла другая: дружба и взаимопонимание с огромнейшим источником; звездой по имени Солнце. Нашим горячим и горящим светилом, подарившим жизнь!                Поэтому естественно, что в этом прекрасном порыве объединяется все живое на нашей замечательной планете.
Точно так, в ожившей комнате с не самым высоким потолком - в пику его обширной придомовой территории; стало светло. То есть привычно - по пробуждению умывающейся серой кошке оставалось щуриться малахитами глаз; наблюдая искоса за непонятными  двуногими: что выдумали рано не спать.                Спать? Какой там спать…                Когда на добротном столе - как именуют  здешние: “Божья ладонь” – ведь всегда были Хлеб да Соль; что торжествовал в центре комнаты второго эта-жа, коптила одна керосиновая лампа.                Просто других в доме никогда не было. И то, использовалась исключительно в праздники, да великой нужде - довольствуясь по обыкновению лучинами или свечами из тюленьего жира. Но и этого искусного света хватило: ведь окромя трех лавок, печки и вышеупомянутого стола; большего ничего не было. Соответственно, отбрасывать тени от необходимого и такого дорогостоящего освещения нечему. Причем в прямом и переносном смысле: на русском Севере и по сей день верят в Черное  - Белое, Доброту и Зло.                Поэтому знают: тени бывают разные…
        А еще, за занавеской в углу - что именовался как “Бабий”, где собственно  спала, жила да работала хозяйка дома, были: икона, тумба, сундук и те нехитрые женские принадлежности – “то бишь”кухонные предметы. Все это - приданное, некогда молодой Марфы Васильевны, что более двадцати лет назад вышла замуж и пришла с ними: сундуком и скарбом в этот, тогда еще не совсем старый - словно по волшебству собранный дом. Ведь построили без гвоздя...                Но все равно, наделенный естественной – природной силой бревен, укрощал ветер и побеждал мороз. Причем -  на услышанный домочадцами треск, хозяин обычно шутит: - Мороз прошелся вокруг дома, чтобы люди больше работали, а не спали.                Как говорится: Не спи – замерзнешь!
Теперь вот, этот рассудительный хозяин: Илья Ефимович Строгов - мужчина лет средних, и далеко нечастого – широкого  д высокого телосложения; наделенный к тому же еще быстро понимающими ситуацию глазами и умением находить нужные моменту слова; не смотря на все то же еще раннее время, с сыновьями беседу повел. Застольную.            
Причина: начинался промысловый сезон.                Как следствие – собирались со старшим сыном Колькой, выходить совместно с другими артельщиками в море: на ежегодную добычу трески, у побережья полуострова Мотка. Ну, так тогда называлось место.                Просто не могли знать они сокрытого будущего. Когда его точно заименуют по ихнему: полуостров “Рыбачий” – а как иначе, ведь именно туда каждую весну, направляются косяки - нагулявшей жир в водах теплой Атлантики рыбы.                Казалось бы: так и нашим людям Севера, проще поселиться в тепле,                осваивая, как многие другие народы - преогромное Атлантическое побере-жье. Но нет: человеческий выбор не всегда подчиняется выгоде.                Возможно это сама природа-мать приучала русских сограждан не сдаваться под напором непреодолимых сил. Поскольку за прошедшее время, осевшие тут так попривыкли бороться – всесторонне закалились; что теперь вообще не замечали суровых условий на Мурмане. В общем, стали быстрее телом и что самое главное: с непобедимым Духом!
Короче, в начале марта 1895 года, Илья со старшим восемнадцатилетнем сыном спешил докушать приготовленную женой с вечера: еще теплую, золотисто-пшенную на постном масле кашу; и отправиться на длительные заработки - за уловом. Однако младшенький - Ванька, не желая отпускать отвлекал: не давая доесть. Ну просто не принято разговаривать с набитым ртом – это раз. А во вторых: не умеет Илья не ответить на вопросы деток.                Беседа продолжалась…
Малой сам соскочил с жаркой печи и все расспрашивал да допрашивал, начиная где-то докучать: в общем, так мальчишка просился в помощники.                И хотя минуло только двенадцать, независимый был норовом – весь в отца. Да такой же сильный, ну - для своих лет.                Даже, - вспомнил теперь Строгов: старшего уговорил в четырнадцать...                Действительно: тяжело в море  и холодно весною.                Но младшенький  сам(!) желает...                Вот Илья и попросил жену Марфушу: и Ваньку покормить. Чтобы хоть рот делом занять, пока старательно объяснял: детям в море не место.
            - Еще подрастешь, возьму, - привычно вразумлял басом Илья, поглаживал здоровенной - как у медведя лапа рукою, небольшую для нее головку сына.
Очень любил Илья Степанович своих детей, да и жену тоже. И хотя суров от рождения – климат; а все же воспитывал деток по новому: без малейшей силы.                Попросту руками, которые с легкостью по полста верст невода да сетей с рыбой, или сработавший многоверстовый ярус - снасть для ловли на живца за день перетягивали; зашибить можно любого.                Ведь не мог знать он о том прогрессивном методе воспитания, что откроет в будущем двадцатом веке замечательный педагог Антон Макаренко.                Это значит, так чувствовал Илья Строгов: со своими родными лаской, а не силой с приказами действовать.
            - Да я сейчас хочу, батька. – Не соглашался юный Иван Ильич, доедая быстрей старших свой завтрак.                Просто смышленыш понимал: голодным, ну точно никто не возьмет.
           - Какая сила остается работнику, у которого желудок забирает все?!                Когда в поисках съестного так сосет, что потрудиться нет мочи.                Голод – не тетка, -  так еще поучал отец.
           - Ешь лучше, давай добавку положим, - стоявшая рядом супруга, по-нимая  полувзгляд мужа, добавила горку распаренного удовольствия.
          – А то силы не будет, какой тогда рыбак с тебя, – снова напоминал Илья: - Мы - рыбаки, в основном руками работаем.                Мой отец рыбаком был и вам – детям, придется эту лямку тянуть.                Тяжела работа - ничего не скажешь. Но зато голодать не будете: море Белое  - доброе, а вот Баренца – сурово бывает. Однако я вас, - Строгов собрал сы-новей в охапку, - всему научу, как меня обучили ремеслу.
         - Главное, запоминайте, - он сделал важную паузу: - Необходимо не уставать. Никогда!                Мне такой наказ был, и я вам, их внукам - правнукам, завет передаю:                И страху ни перед чем, ни перед кем не иметь. И не от кого не зависеть.                Это значит, что помощи не просить и не принимать даже если предложат. Вот!!                Другими словами: если просишь у сильного, попадаешь в униженное поло-жение. А в будущем, будешь надеется не на себя лично, а на чью-то сторон-нюю помощь. Привычка дети – дело такое …
        - Возьмите, батька, - не сдавался несговорчивый Ваня, возвращая назад разговор. - Я пригожусь, буду рыбку солить - складывать или еще что-то на берегу. Костер, просушка одежды… Как прошлым летом, помогал.
         - Это верно, хорошо помогал. Только понимаешь сын, - протрубил Илья понимая, что внутренне уже одобрил замечательный порыв. Поэтому, даже кивнул женке: Мол, видала, какой растет?! Работящий, настоящий наследник.               
Вот и вздохнул:  - Одно дело - вдоль берега по морю, а другое - в даль. Мы сегодня далеко пойдем, на два - три месяца где-то.                Заготовим рыбы и только тогда вернемся. А без улова, не видать родного берега.                Море - наше поле, быть помором -  значит жить морем. Вот и пословица о том: Была бы рыба, тогда и хлеб будет!
Теперь и старший сын – доказывая, что он то уже большой, также решил рассказать про весенний промысел: - Холодно там, мокро и мамки нет. И не видно бывало, куда плывем.                Но вот летом, в июле - августе, переместимся восточней - к дому ближе. То-гда сможем взять.
             - Да, верно, - поддержал отец первенца:                – Так жизнью заведено: на одной стороне рассудок, на противоположной Вера. Поэтому, пока есть приметы, плывем и читаем одну сторону книги жизни; а когда берег исчез и шторм вот-вот разобьет судно - переворачиваем, и с другой стороны обращаемся к Николаю Угоднику. Молимся значит.
Марфа - мать детей и жена теперь только молчала; сдерживалась - не вмешиваясь разговоры.                Это тоже заведено на Севере: хозяйке без хозяина нельзя. Вот и сориться нельзя.                Однако она всегда подсказывала, когда Илья привычным взглядом просил одобрения. Поскольку помнит: и ей тяжело станет.                И хотя отложил уже приличную сумму, на всякий случай - мало ли?! Когда обернется?                Чтобы не голодала здесь. Ведь она у него не какая-то зубатка - злющая жен-щина; а самая настоящая - любящая. А вдруг, он вообще не вернётся?!               
Вот и старался поддержать женщину. Вспомнив тоже: как побегут они по морю – встанут им в след жены с родными смотреть. Мерзнуть – душою своей согревая..., отправляющихся в море.                Встанут!! И молиться также станут…
                - Так у нас надежный карбас: и льды не берут, поднимают вверх. Плюс под парусом уже ходил, - все бурчал и бурчал, не собираясь сдаваться младший. 
                - Станешь старше, поймешь. Не отчаивайся… А пока, я хочу спросить что ли... Поможешь, своему бате?                Я могу на твою помощь рассчитывать? - откладывая в сторону - с невероятно серьезным видом ложку, заинтересовался отец.                Удивленный резкому повороту, второй сын трижды вторил: - Да, да, да. – И сразу затих. Непривычно...
                - Ты останешься старшим мужчиной: будешь мамке помогать и защищать, - на ходу придумывал Илья.               
               - Я заметил..., гнус появился амбарный. Надо бы изжить. Кошку хорошо кормим, вот она и не ловит.                То есть, мамке без тебя не справиться. Береги ее, - он протянул ладонь и по-жал ладошку сына.                И тут же, в этом догонял старший сын - соскочил. Не принято кушать после хозяина.
              - Хорошо, - согласился с такой постановкой вопроса Ваня. Однако по-прежнему не желая быстро отпускать любимых, вспомнив, что отец все-гда говорит в такой ситуации, быстренько предложил:                - Присядем на дорожку?!                Не рассвело – значит время есть. И собака молчит, значит бригада не идет к дому.               
А присев на лавку, тут же: - Бать, а расскажи  историю?
                - Только коротко,  - согласился Илья. Но сам думает: Действительно, что это артельщики не подходят. Ведь условились, на восходе.
                - Почему короткую?! Под парусом в отлив быстро бегут карбасы, - как знаток делился информацией Ванька. 
                - Историю?! -  задумался Илья, тиская парней.               
                - Да, - ответил он, - Быстро конечно можно, но вот легко - редко бывает. Только взяв с собой мужество, можно добиться цели. Так что, слушай сюда: - Давним-давно, на остров Шпицберген - на промысел шла ладья. Под руководством кормчего… кажись Химкова.                Однако когда судно приблизилось к острову, двинулся лед и зажал.                Так пятерка рыбаков, прихватив с собой запас муки, пороха, мушкет и другое нехитрое снаряжение; отправилась на землю; памятуя о том, что где-то там, когда-то была изба.                И поморы действительно нашли заброшенное зимовье, заночевали.                А когда проснулись, с удивлением обнаружили: вместо льдов чистую воду. Соответственно ладьи больше не было…                Только они были северные - наши; поэтому не могли растеряться.                Кормчий подбодрил спутников, и те принялись за работу.                Оказавшиеся в беде мужики  заново законопатили мхом избу, отремонтиро-вали и подготовили печку.                Исследовав окрестности, обнаружили старый железный крюк. Вот сделав из подручных материалов горн, быстренько выковали наконечники стрел и пули для мушкета. Затем, соответственно сделали лук и начали охотиться, добывая необходимое пропитание.                Параллельно выпаривалась морская соль; благодаря которой заготовили мясо на зиму. Постепенно – ведь не портные; научились разделывать шкуры  животных и изготавливать настоящую одежду.               
Так, в ежедневных заботах летело время и снова пришла зима; когда спасаясь от неминуемой цинги – вспомнив, как это делают коренные народы: также пили оленью кровь.                Потянулись года и месяцы. И прожили они на острове: целых шесть лет. Наверное, смогли бы больше, но к Шпицбергену подошел корабль, на котором комиссия осуществляла опись государственных земель.                Каково же было удивление прибывших, когда к ним выбежали заросшие, бородатые – говорившие по-русски братья.                Химков договорился с капитаном судна о том, что с острова он заберет не только людей, но и то, что успели заготовить пребывая в вынужденном за-ключении: 50 пудов оленьего жира, 210 медвежьих и оленьих шкур и более чем 200 шкурок белых и голубых песцов.
          - Видите дети, что получилось: голландец Виллем Баренц не смог пе-режить одну зимовку - обладая большими запасами бобов, сала и других продуктов; а помор Химков с сотоварищами, шесть лет жил на том самом месте. Да еще, в итоге умудрился заработать.                - Запоминайте: предприимчивость, тоже одно из лучших качеств помора.          
           - А как можно медведя словить? - Сразу заинтересовался Ваня.
            - Расскажу и покажу в свое время, есть несколько способов, - погла-живая, объяснил Илья.            
            -  А новое расскажешь? - попросил старший. Поскольку не раз слышали все северные дети, эту страшную историю со счастливым концом.
             -  Новое? Так что же нового?!                Вот, слышал как артельщики говорили: Что от самого царя люди были.                Наши места - берега шибко понравились. Екатеринская гавань - где шварту-ются корабли... И будто неподалеку, задумали строить Военно-морскую стоянку, железную дорогу и электрическую станцию.                Только мы и без них знаем, что не замерзает там гладь морская. И шуги – льда никогда нет. Спасибо теплому течению, что ведет рыбку  с Атлантики.                Однако, кто такое “элестричество” – никто из рыбаков не знает. Жуть какая-то?...                А еще говорили: Что селение будет, с большими двухэтажными домами; портом для купцов и прочими складами. Рабочих для этого навезут, мастеровых и прочих. И как начнется стройка, так и другой люд потянется – на заработки. Поскольку только у нас, никогда не было крепостных...               
              - Ах да, еще “Тилиграфф” приведут, - повторил мудрёное для  семьи слово.               
      -  Поэтому с мужиками решили: побольше чем обычно заготовить!! Бу-дем их своей рыбой кормить. И деньгу заработаем.                Поэтому расстроимся, и еще две комнаты к дедовскому дому добавим. А там глядишь, дети семьи заведут. Будут с нами жить. Все вместе, сообща - это же такая силища: Русское хозяйство Строговых!
Вероятно от такой - заманчивой и красивой перспективы, что была по душе, хозяин подобрел больше.
               - А, ладно, - махнул Илья и спросил Марфу: - Может и впрямь взять мальца? Скорее возмужает под ветром! Что здесь - на берегу делать с бабами?!               
              - Да?! И тонут ежегодно под этим ветром тоже, - покраснев, вставила она с укоризной. Ведь когда дело касалось детей и семьи, влезала в любые мужские разговоры. Одним словом не боялась за своих ничего и никого. Она тоже была поморской!
              – Ха - ха,  - рассмеялся Илья, обнимая за талию. - У меня еще никто не тонул, всех обучаю. Недаром же, бригадиром столько лет в сообществе, – он еще раз осмотрел младшенького: - Не передумал? Хорошо наелся?               
                - Наелся! – предчувствуя  важное, Иван быстренько соскочил с лавки.               
                - Ладно. Посмотрим, какой ты рыбачек?               
                - Быстро одеваться! - приказал Илья, решив взять мальца, такого к слову предприимчивого; только жена решила настоять - загородила грудью:                - Не пущу. Пожалей Ильюша, ну пускай подрастет.               
              – Да?! И я тоже того,… так же говорю. Нам одеваться, а вам оста-ваться, - он начинал бороться уже внутри себя.                И чтобы больше не расстраивать половинку, решил перевести разговор:                - Что за Тилеграф? И освещение как днем - “Электрическое”?               
Именно тут, старший Вова ревностно захихикал: – Ха – ха. Останешься дома.                Смотри, не замерзни тут чуток. Хи-хи.
Ваня понял: годы. Видимо поэтому, потирая родинку на правой щеке  отве-тил уже не своим детским, а иным взрослым голосом:                - Не замерзну никогда! Ха-ха-ха…
            
      - Эй, просыпайся; завязывай юморить, подводник, – свесившись вниз и покачивая за плечо, будил своего друга – напарника, веселый старшина Чи-жик.                Просто сонный – заговоривший так парень, в ответ тер глаза от непонима-ния: только вот видел избушку, семью рыбака и отвечал за ребенка в ней; как вдруг: каюта, и разбудивший товарищ.
              - Я тоже спать хочу, а ты мешаешь, - объяснял со своей - верхнего яруса сдвоенной кровати Денис Чижик.
Окончательно проснувшийся Лев Ильин раскрыл глаза. И от этого переме-стился: по времени и на расстояние. Оказываясь не в конце девятнадцатого века, на Кольском полуострове в старинной доме; а в своей, близкой и род-ной каюте младшего личного состава.                Он тоже был старшиной подводником  на абсолютно-новенькой, российской подводной лодке.
              - Ой, извини братишка. Я наверное, разговаривал?!                Просто, такой сон приснился. Супер! Ты представляешь?                Про наших северных рыбаков, – трудовых людей, с такими сильными - мозолистыми руками, - по-тихому объяснял свою ошибку – некстати заговоривший во сне.
Он привстал и осмотрелся.                По-прежнему: шторки двухъярусных кроватей задвинуты, а легкое посви-стывание свидетельствует, что в основном все спали. Ну, кроме друга и напарника по теперешней службе.                Шатен Чижик сам выбрал верхнюю койку.                И хотя на нее надо было еще попасть - залезть; лично себя считал большим выгодоприобретателем. Доказывая: - Сверху видно все. А меня с нижних кроватей - не видят.
Вот и сейчас, посмеявшись над простаком - напарником, Денис снова поучал: - Так не про это сны надо видеть, дружище.                Ночью приятно мечтать о жизни.
            - А разве человек выбирает сны? – не понимал продвинутого друга Лев.
            - Человек выбирает все. Поэтому и жизнь зависит только от него, –  позиционировался  напарник, который теперь строго этому придерживался:                - Я вот, к примеру; про машины и дома с красивыми женщинами полюбил сон.
          - Так это, у тебя же была барышня? - напомнил Лев.               
- Не помирились до сих пор? Сам же хвастался, что по уши влюбилась…
Однако владелец верхнего места промолчал, а Лев добавил:                - Ничего ты не понимаешь, - и повернувшись на правый  бок заснул. Успевая подумать: Собака  здоровенная... будка большая.                Ну а собака - это лучший друг человека! Большое, громко-лающее мохнатое счастье; которое вдобавок, ни за что не предаст.
И в продолжившимся сне, снова оказался на том самом остросюжетном Кольском полуострове, о Екатеринской гавани которого  рассказывалось в семье потомственного рыбака Строгова; не подозревавшего тогда, что это намоленное Богом место, в будущем превратиться в легендарный город во-инской славы, город русских подводников Полярный!